Психоаналитик, психиатр Юрий Вольных

На курсе «Маски Депрессии», касался темы унитарной (единичной) черты ( trait unaire ) в структуре меланхолика.

Согласно Лакану - это особое, первичное означающее, которым помечен, схвачен субъект. В случае меланхолика, субъект отмечен утратой, фиксирован на пустоте, ничто - это означает, что его бессознательная идентификация связана не с объектом, а с самой утратой.

Лакан выделяет единичную черту перечитывая работы Фрейда, который выделил способ бессознательной идентификации истерического субъекта, отождествляясь с особой чертой Другого. Такая идентификация поддерживает истерический симптом и воображаемую связь с Другим.
В ходе психоаналитической работы необходимо обнаружить эти черты идентификации и отделить от субъекта.

Но поскольку истерик - это невротическая структура, значит субъект расщеплен, между S1 и S2, он всегда сопротивляется идентификации с одним означающим его представляющим, он не может воплотить собой целое, единое.
Тем более, когда S2 всегда ускользает.

Истерик ищет свой знак отличия от других, стремится быть непохожим, эксклюзивным. Он/она всегда в поиске себя, своего последнего означающего, задаваясь вопросом: «Кто есть Я?».

В случае меланхолии, субъект захвачен одним означающим S1, он фиксирован. Trait unaire становится не просто чертой, фиксирующей негативную идентичность, она не становится знаком отличия, но «знаком утраты», который фиксирует отсутствие.

Закончил читать сегодня последнюю лекцию курса «Маски Депрессии».
Как всегда, материала очень много и не удается охватить всех нюансов.

Тем не менее, разобрали сегодня подробно структуру меланхолии с её провалом нарциссической идентификации, крахом фаллического облачения, идентификации унитарной черты, первичного означающего S1 на утрате меланхолика, его фиксации на провале, объекте ничто, на объекте-отбросе, поломке символического, невозможности символизировать утрату.

А так же, как отсутствие символической кастрации проявляется в клинике психозов в виде толчка к женщине (наслаждению), утраты связи с телом и кастрации в реальном. И многое другое…

Кто не смог участвовать, смогут приобрести лекции в записи с материалами презентаций.

https://forms.gle/osYJVr38DN2TBzaW6

Для этого необходимо заполнить регистрационную форму.

Для подготовления к третьей лекции «Маски Депрессии» основные психоаналитические тезисы о любви, желании и наслаждении..

https://www.psyspace.in.ua/ru/node/52

В клинике психотических субъектов мы часто наблюдаем аффективную тупость, обедненные эмоции, эмоциональное безразличие, которые можно спутать с депрессивным состоянием.

Иногда они обращаются к специалисту после внезапной необъяснимой утраты чувства любви к своему партнеру без внешних причин. Такая эмоциональная анестезия причиняет страдание субъекту.

Без явного психоза, в клинике ординарных психозов мы наблюдаем открепление субъекта от языка, Другого. Тогда мы наблюдаем элементарные феномены в ответ на разрывы в символическом регистре.

Но так же бывают отсоединения элемента воображаемого, и это касается восприятия собственного тела, его эмоциональной, чувственной жизни, т.к. воображаемое связано с реальным, оно вторгается в схему тела.

Подробнее о зеркальных знаках и феномене «оставленного» тела в психотических структурах разберем в воскресенье на лекции посвященной депрессивным состояниям в психозе.

Сегодня стартовал курс «Маски Депрессии», было прочтено две лекции.

Как было обещано, подробно разобрали современные критерии большого депрессивного расстройства, его связь с меланхолией и депрессивные состояния у невротических структур (истерика и обсессивного).

Разобрали понятие аффекта в теории Фрейда и Лакана и «верификацию аффекта», согласно Лакану.

Теория переплеталась с клиническими случаями из личной практики и супервизий.

Благодарю участников за множество и многогранность вопросов, которые так же обсудили.

Завершающая лекция будет в следующее воскресенье, и будет посвящена разбору структуры меланхолика, особенностей депрессий при шизофрении, ординарном психозе, паранойи.

Кто не смог участвовать сегодня, могут приобрести видеозапись лекций с презентациями.

Последние штрихи к новому курсу «Маски Депрессии».

Жду всех желающих участвовать в воскресенье 2 февраля в 11:00 (по Парижу), в этот день я прочту 2 лекции и третью 9.02.25.

Ссылка участия будет выслана в субботу вечером.

Тем кто не совпадает по времени, но участвует, будут высланы видеозапись и материалы презентации.

Так же можно будет приобрести курс в записи с материалами.

До встречи на лекции!

Для истерика объект любви всегда не удовлетворяющий, потому что бессознательно он связан с первичным объектом (матерью), и является источником депрессии и неудовлетворения.

Лакан употребляет термин «депрессия», в случае детской депрессивной реакции в ответ на переживание собственной ничтожности перед величественной матерью.

Некоторые женщины в материнской позиции неадекватно отвечают на потребности ребенка, в таком случае он остается неудовлетворенным, избыточное напряжение, возбуждение циркулирует.

Истерический субъект сталкивается с двумя видами неудовлетворения: со стороны своего желания и невозможность удовлетворить мать (Другого).
Топическая оральная регрессия будет выражаться в избегании «сытости», «полноты», «наполненности», в отказе оральному объекту, что мы часто наблюдаем в случае истерической анорексии.

Так же бессознательное поддержание напряжения и неудовлетворенности будет проявляться и в отношениях с партнером. Вначале бессознательная первичная агрессия и фрустрация будет подавляться, а на первый план выйдет соблазн, флирт, возбуждение, чтобы создать напряжение желания у Другого и потом обесценить его и отказать в получении.

Агрессия будет проявляться в момент дистанцирования себя, как объекта удовлетворения и желания Другого, наслаждаясь двойным неудовлетворением, своего желания и Другого. Под покровом любовного разочарования и печали, скрывается бессознательная агрессия, обида и фрустрация связанная с первичным объектом любви.

В воскресенье стартует лекционный день курса «Маски Депрессии» , во второй части разберем маски истерической депрессии.

Участники будут иметь доступ к учебным материалам: презентации лекций в формате PDF и видеоматериалы

Неотъемлемой чертой депрессивного субъекта является его заниженная самооценка, происходит обесценивание своих качеств и поступков. В крайних случаях обесценивание доходит до бредового уровня, с приписыванием себе идей греховности, ничтожества.

Особенно это свойственно субъектам с меланхолической структурой, перманентное восприятия собственной никчемности, ничтожества.
Связано это с невозможностью символизации первичной утраты, невозможно выделить объект-причину желания.

Поэтому происходит идентификация с экскрементным объектом или объектом-отброса. Такая бессознательная идентификация придает субъекту ощущение себя как недостойного, виновного или лишенного смысла.

Можно сказать - это преследование (персекусия) но не извне, как в случае паранойи, а изнутри себя.
Объект-а (объект отброса) становится ядром идентификации. Меланхолик буквально вмещает в себя этот объект занимая позицию исключенного, мерзкого или отверженного.

В качестве сверх компенсации может быть обратное поведение сверхактивности в коммуникации и переживание себя назойливым, навязчивым, прилипчивым.

Порой в моменты воображаемого или реального отвержения меланхолик может совершить переход к действию и совершить суицид, отбрасывая себя как ненужный объект.


Курс лекций «Маски Депрессии» стартует в воскресенье 2 февраля.

Дополнительная информация о курсе и регистрации будет выслана после заполнения регистрационной формы.

Анализанды приходят к специалисту с жалобами на «депрессивное» состояние, аффект печали, «душевную боль». Это поверхностный уровень. Нам необходимо разбираться на нескольких уровнях сразу.

Во-первых: кому это состояние как бессознательное сообщение может быть адресовано? Кто этот Другой и какую позицию субъект занимает в этих отношениях?

Во-вторых: какой внутренний конфликт поддерживает аффект печали?
Может это конфликт между социальным долгом и бессознательным желанием или чувством вины; или это уровень невозможного высказывания и на место нехватки означающих приходит боль и страдание.

Может также аффект печали принимать форму бессознательной защиты от избыточного наслаждения, например в любовных запретных отношениях запускается неконтролируемый жюисанс и печаль олицетворяет отказ и сопротивление.

Или скорбь покрывает утраченный объект любви и переживание более ранней травмы.

В любом случае, нам необходимо понять кто/что является истинным источником душевной боли и страдания.
И в этом нам поможет особое психоаналитическое слушание тех означающих, которые повторяются и появляются в речи анализанда.

В современным мире, где «все сходят с ума» и соответственно в терапии, мы сталкиваемся чаще всего в дискурсе пациентов с означающими - «депрессия» и «тревога».

Эти два состояния феноменологически радикально отличаются, в депрессии человек заторможен на всех уровнях, вплоть до депрессивного ступора, а в тревожном состоянии он болезненно возбужден, суетлив, непоседлив, с рассеянным вниманием и миллионом мыслей в голове. И то и другое состояние делает человека неэффективным, нефункциональным.

Фрейд ищет объяснение депрессивных состояний в модели скорби возникающей при утрате любимого человека (объекта). Но подобные состояния возникают и при утрате любимого партнера, но не его смерти.
Или человек впадает в депрессию при потере родины, любимой деятельности или идеи. Здесь реальный объект замещается абстрактным, но переживание утраты сохраняется.

Психоанализ позволяет разобраться что же на самом деле утрачивает субъект, с каким бессознательным объектом он идентифицируется, какую роль играет любовь и ненависть к объекту.

Разберем подробно на курсе «Маски Депрессии» как связаны любовь/ненависть, уровень влечений и первичный нарциссизм при различных структурах.

Регистрация на курс продолжается, после окончания курса предполагается сертификат участника. Для получения дополнительной информации необходимо заполнить регистрационную форму.

https://forms.gle/osYJVr38DN2TBzaW6

Приглашаю на свой новый курс всех интересующихся вопросами депрессивных состояний и особенностями терапии.

Авторский курс лекций:

Маски Депрессии

Цель курса

Этот курс — не только о депрессии как медицинском диагнозе, но и о её роли как ключа к пониманию глубинных механизмов человеческого существования. Мы исследуем депрессию как феномен, где пересекаются страдания и структуры, агрессия и желание, утраты и возможности. Курс ориентирован на раскрытие многогранности депрессии: от клинических проявлений до психоаналитических моделей и современных подходов к терапии.

Лекция 1. Введение в депрессию: структуры, переживания и смыслы

• Депрессия: история термина и его трансформации
Как менялось понимание депрессии на протяжении столетий? От меланхолии античных времён до современных классификаций, мы проследим путь, который вывел депрессию за пределы исключительно медицинских рамок.

• Разнообразие депрессивных состояний
Депрессия имеет множество обличий от аффекта до структуры:
• Кратковременная депрессивная реакция на травматическое событие.
• Глубокое чувство вины, которое парализует.
• Состояние, в котором жизнь теряет смысл, а желание угасает.
Мы поговорим о различиях скорби, меланхолии, невротической депрессии и депрессивных реакциях, чтобы понять, как они вписаны в современный клинический континуум.

• Суицид и депрессия
Вопрос суицида в депрессии выходит за пределы акта разрушения. Это всегда акт символический, связанный с переживанием невозможности существования. Мы разберём различия между суицидальным поведением в невротической и психотической структурах, поговорим о феномене селфхарма и “расширенного” суицида. Отличие отыгрывания от перехода к действию. Клинические примеры.

Лекция 2. Психоаналитическое измерение депрессии

• Что говорит психоанализ о депрессии?
Депрессия — это не только страдание, но и структурная проблема субъекта. Мы исследуем различные психоаналитические модели: психодинамическую, структурную, топологическую.
• Сделаем акцент на формировании Сверх-Я и его роли депрессии.
• Роль первичного нарциссизма и агрессии, когда энергия жизни оборачивается внутрь и становится разрушительной.
• Особенности депрессии как отличной от тревожного невроза.
• Истерическая депрессия: боль существования
“Разочарование в Другом”, желание угодить и одновременно разорвать связь — это динамика, которая лежит в основе истерической депрессии. Метафора скорби и желание Другого в истерической структуре. Мы поговорим о самопожертвовании, опустошении, а также о том, как любовь и депрессия переплетаются в этой структуре. Клинические примеры.
• Навязчивый невротик и депрессия
Сценарии садизма, амбивалентность чувств, агрессия, направленная вовне и внутрь — депрессия у навязчивого невротика полна парадоксов. Мы разберём, как работать с такими случаями и что может предложить аналитик.


Лекция 3. Депрессия в психозах: за гранью символического

• Меланхолия: королева депрессивных состояний
Что делает меланхолию столь разрушительной? Верховенство Идеала-Я и свирепость Сверх-Я создают поле, где субъект оказывается в ловушке. Мы разберём:
• Как бред вины трансформируется в отрицание.
• Почему объект становится “отбросом”.
• Как мания выступает как противоположность меланхолии, но не её решение.

• Шизофрения, депрессия и шизоаффективные состояния
Что переживает субъект, когда депрессия сталкивается с расщеплением реальности? Мы поговорим о “пассаж а лякт”, депрессии в шизофрении и ординарном психозе, о патологическом чувстве вины, а также о том, как аналитик может работать с такими пациентами.

• Место антидепрессантов в терапии
Можно ли сочетать психоанализ с медикаментозным лечением? Мы обсудим, как сопровождать пациентов, принимающих антидепрессанты, и как медикаменты влияют на аналитический процесс. Клинические примеры.

Заключение

Курс «Маски Депрессии» — это приглашение к глубокому осмыслению человеческих страданий и тех внутренних механизмов, которые стоят за депрессивными состояниями. Мы не только рассматриваем клинические формы и психоаналитические модели, но и исследуем те грани, где депрессия становится символом потери, вины, желания и борьбы субъекта за связь с самим собой и миром.
Депрессия — это не просто диагноз, это окно в бессознательное, которое открывает перед аналитиком вопросы о месте желания, структуре субъекта и роли Другого в жизни пациента. Курс предлагает не только теоретическое осмысление, но и практическое руководство для работы с пациентами, их уникальными историями и страданиями.

Курс стартует 2 февраля 2025, 11:00 – 16:00 (время по Парижу) первые 2 лекции ; 9 февраля 11:00 – 13: 00 (время по Парижу) 3 -я лекция.

Условия участия и дополнительная информация будет выслана после регистрации.

До встречи на курсе.

Парадокс любви истерического субъекта состоит в том, что он любит и бессознательно ненавидит свой объект любви. Истерик боится больше всего утратить любовь со стороны партнера. Не быть любимым и желанным. Он слишком много, буквально всю себя инвестирует в другого, чтобы оставаться главным и единственным объектом.

Для этого истерику приходится отказываться от части себя, своих установок, желаний в пользу партнера. Его оральная ненасытность проявляется в потребности поглотить другого, слиться с ним. И если истерик чувствует, что другой теряет к нему интерес, или считает, что сила любви недостаточна, партнер злится, недоволен, остыл, то истерик испытывает жуткую тревогу, из-за страха быть в стороне, отброшенным, ненужным.

Любовь истерика нарциссична и поддерживается двумя путями, с одной стороны идентификация с объектом желания, отвечать на желание Другого, быть объектом его фантазма, с другой стороны идентификация с любимым объектом. Такой отрыв от себя, десубъективация, сравнима с падением в пропасть, если партнер его разлюбит, перестанет желать.

В таком случае, на сцену выходит ярость, и бессознательная ненависть к партнеру. Эта агрессия была всегда, но она вытеснялась и замещалась ауто-мазохизмом. И тогда, ждите беды..

Или это будет актинг-аут в виде случайной, импульсивной сексуальной связи, встреча с «бывшим» или переход на сторону «врага» и соблазна, или внезапная «дружба» с новой женщиной/мужчиной партнера - введение третьего участника, чтобы устроить разлад отношений, скандал, переполох.

Таков бессознательный, болезненный способ истерика избежать встречи со своей депрессией, пустотой, отчаянием, одиночеством.

У каждой истерички есть своя персональная депрессия, которую она обслуживает и ей хорошо знакома с самого детства. С переживания первичного опыта «соблазнения» и затем прочувствовать себя отверженной, брошенной.. лишней, исключенной.

Каждая истеричка боится приближающегося дыхания депрессии, и чтобы не встретиться с липкой темнотой, внутренней пустотой она включает «маниакальные» защиты, становясь сверхактивной, заполняя свой график всевозможными делами: изучение психологии, тренинги, йога, танцы, учеба, пятое высшее образование, спорт, уборка, работа..работа.. работа.

Любое движение и возбуждение лишь бы не встреча с собой, со своими мыслями, страхами и одиночеством.
Лучше изнеможение, чем депрессивный провал. Хроническая усталость, чем внутренняя агрессия и презрение к себе.

Некоторые психоаналитики объясняют такое современное истерическое поведение с невозможностью открепиться от свирепого, садистического внутренного материнского имаго.

Отсутствие внутренней безопасности толкает их к замещающим заботливым фигурам психологов, тренеров, репетиторов или любовным, эротическим, чем сексуальным отношениям. Где они хотят быть понятыми, услышанными и любимыми. Заменители любящей матери.

Определенные действия, встречи дают временное успокоение, но не умиротворение. Чтобы справиться с тревогой/возбуждением, необходимо изобрести новое, еще большее возбуждение. Гонка продолжается…

Как известно, ребенок изначально зависит от матери (первичного Другого), а соотвественно зависит от желания Другого. Желание быть желанным, означает стремление ребенка вписаться в материнскую нехватку, значит занять место фаллоса.

Одним из сексуальных перекрестков для юного субъекта является принятие материнской кастрации и нехватки Другого. Одной из возможных позиций субъекта по отношению к кастрации Другого, вернее его защитная позиция проявляется в логике дара.

Дар основанный на логике влечений стремится закрыть дыру в Другом.
Невозможность выносить субъектом нехватку/кастрацию Другого толкает его на жертвенность дара вплоть до разрушительного самопожертвования.

Тревога перед грузом нехватки в другом требует новых даров, чтобы заглушить ненасытное требование. Но как мы знаем, насытить влечение невозможно. И субъект не должен становиться заглушкой желания Другого, удовлетворять первые признаки нехватки, идти на опережение.

Аналитический акт позволяет отсечь, отделить собственные влечения от нехватки Другого, приоткрыть завесу персонального фантазма и открепиться от Другого оставив ему бремя собственной кастрации.

Наслаждение тел не объединяет, но разъединяет людей, оставляя каждого наедине со своим странным jouissance.
Но закон эдипального отца не только накладывает запрет на наслаждение телом матери как объектом, но и ограничение на самоудовлетворение.
В результате выделяется и локализуется фаллическое наслаждение, которое будет объединять два разных тела.

Фаллическое телесное наслаждение связывает два тела и дает доступ к удовольствию и наслаждению телом другого. Таким образом, фаллос связывает удовольствие и наслаждение. Придает воображаемую телесность любви.

Речь уже не идет об обладании или не обладании фаллосом, он выполняет функцию связывания и функционирование одного тела по отношению к другому. Образ тела вызывает мобилизацию фаллоса.

Лакан определяет фаллос в качестве заглушки или флюгера, лимитирующего наслаждение, но позволяющий парциально ему избываться. Если наслаждение слишком избыточно, то орган не способен получить удовольствие и мы встречаем в клинике психическую импотенцию или фригидность, вагинизм.

Любовь позволяет объединить в телесном фаллическом удовольствии два различных тела. Теперь в любви участвует третий - фаллос, в качестве медиатора, превращая троицу в двоицу, объединяя наслаждение одного с наслаждением тела другого. Фаллос посредник между телом и наслаждением.

С триадой R.S.I Лакан так же подходит к исследованию феномена любви, соотвественно выделяя влияние каждого регистра на механизм и переживание субъектом любви.

В любви ищут смысл существования или придают смысл самой любви, наделяя различными смыслами. Или свою жизнь воспринимают бессмысленной без любви, или когда любовь улетучивается, то не видят смысла быть рядом с партнером.

Известно, что источник любви кроется в нарциссизме, вовлекая другого в стремлении к слиянию. Воображаемая цель и метафора любви - это двое становятся одним целым. Нарциссизм не исключает субъекта, только подчеркивает герметичность и самоизоляцию. Это отсылка к неприятию кастрации.

Ментализация любви направлена только на возвращение к чувству нарциссизма и нарциссизму смысла. Поэтому согласно Лакану, любовь не только слепа, но и глупа, даже он использует более крепкое слово «дебильна».

Проблема нарциссизма в том, что нет отношения изнутри наружу, так как внутренне и внешнее эквивалентны и представляют непрерывность и замкнутость, но имеется стремление продлить себя в другом. Однако нарциссизм упирается и терпит крушение наталкиваясь на дыру в Реальном - отсутствие сексуального рапорта между полами. И с этого момента взаимодействуют два тела с различным способом наслаждения.

Часто на супервизиях задают вопрос, может ли ординарный психоз перейти в экстраординарный т.е. развязанный психоз?

Категория «ординарный психоз» введенный Ж.А.Миллером, соответствует замечаниям Лакана о «социальном психозе» или эту категорию называют компенсированные психозы. С эрой фармакотерапии, интернета и преобладанием научного дискурса в кабинет психоаналитика все чаще приходят субъекты с не-невротической конструкцией.

Субъекты с психотической структурой, но не развязанные, не имеют классических симптомов психоза, бреда и галлюцинаций (чаще вербальных).

Считается, что во время диагностических сессий необходимо выявить в истории субъекта или его нынешнем функционировании элементарные феномены, которые свидетельствуют о точках разрыва в символическом поле, открепления субъекта от символического Другого.

Но вместе с тем, в клинике данной категории выявляют дискретные знаки психотической структуры. Элементарные феномены и особенные метки отличаются тем, что субъективные знаки являются новыми «швами», «узлами» индивидуально изобретенные субъектом в местах разломов, разрывов. Это может касаться особенностей идентификаций субъекта, отношения к собственному телу, сексуальной практике, способов взаимодействия с социумом и т.д.

Задача психоаналитика заключается в этой особенной практике, обнаруживать «тонкие места» и точки разрывов и помочь изобретать новые скрепы для регистров R.S.I. У данных субъектов эти три регистра увязаны особым компенсаторным способом, позволяющим адаптироваться к условиям социальной жизни.

!!Коллеги, с четверга по субботу, пару недель выделяю время на супервизии клинических случаев. Для записи на супервизию пишите в директ.

Многие в свой клинической работе сталкиваются в истории анализандов с различными вариациями вертикального и латерального инцеста. А так же наблюдают ретроспективно, последствия в личной жизни субъектов «преступивших» границы.

Первое поколение психоаналитиков много описывали в своей практике, наличие сексуальных игр среди сиблингов и инцестуозных связей, считая это почти нормой. Считается, что инцест среди братьев и сестер, возникает уже после прохождения Эдипа, в латентном периоде.

Все страсти агрессии и сексуальности подавленные в Эдипе, с новой силой проявляются в инцесте сиблингов.
Инцест считается нарушением границ, закона, тела другого. Но проблема в том, что для сиблингов родитель, мать не установили границы и запрет на проявление сексуальной агрессии к сиблингу.

Первично, между мне подобным не существует границы, другой растворяется в хрупком эго, двойник это я. Поэтому агрессия и сексуальность переживаемая двойником переживается как моя собственная, из-за чего в дальнейшем возникает чувство вины и порочности.

Бывают случаи, когда агрессия родителей в отношении старшего ребенка отыгрывается затем им в акте инцестуозного насилия на младшем брате/сестре. В этом порыве смешиваются сексуальные импульсы и желания разрушения/убийства.
Или мать «покрывает», не «замечает» инцест взрослого (отца, отчима, любовника) или сиблинга к ребенку.

Печать этой инцестуозной нелегитимности, проблемность соблюдения границ, будет проявляться в бессознательном поддержании запретных связей: неверность, адюльтер, «двоебрачие» и т.д.

Такая латеральная инцестуозная фиксация, которая недостаточно проработана, может проявляться в контрпереносе специалиста к анализанду в виде эротических фантазий, сновидений, провокаций, вплоть до нарушения терапевтических границ.

Фрейд утверждал, что «истерики влюбляются в то, что ненавидят», т.е. в истерии ненависть первична. Но Лакан так же считал, что ненависть к отчужденному зеркальному образу себя, изначально первична у субъекта в процессе формирования собственного Я.

Из этого источника выстраивается на воображаемом уровне ненависть/любовь к сиблингам или их заместителям. А так же «истерическое» сексуальное насилие и инцест между братьями и сестрами.
Д. Митчелл считает, что сиблинговая сексуальность связана с желанием убить сиблинга.

Далее она проводит различие между эдипальной любовью к родителям и сиблинговой, в том, что в сексуальности к брату/сестре исключается желание ребенка.
Из личного клинического опыта и литературы, известно, что частым мотивом прекращения сиблинговой сексуальной связи является осознание и страх зачать ребенка. У братьев и сестер имеются сексуальные чувства, но отсутствуют репродуктивные фантазии.

Одним из психоаналитических объяснений истерической ложной беременности/родов или симпатической беременности у мужчин - это партеногенетическая фантазия. Фиксация на инфантильной фантазии об однополом размножении, «девственном зачатии».

Такая бессознательная позиция воплощается в современных реалиях истерички в виде зачатия ребенка без полового акта с мужчиной с помощью репродуктивных технологий.

Вся клиника истерии и невроза навязчивых состояний базируется на различных способах борьбы с запретными желаниями на инцест и убийство.

Появление феноменологии - клинической картины невроза свидетельствует о том, что механизмы не справляются в момент кризиса. Какой-то триггер спровоцировал спящие подавленные желания и психологические защиты не справляются в полной мере. Таким образом, человек спотыкается об свой симптом, но при этом реализует бессознательные желания.

Как известно, ответ истерика более примитивный, соответствует ранней стадии развития. Для истерии характерно «реактивное образование»: отвращение и стыд, что означает встречу субъекта с ранее известным, но запретным удовольствием. Регресс, условно к трех летнему возрасту, каприз и хаотичная ажитация.

Для невроза навязчивых состояний присущ полярно другой ответ - «ретроактивное аннулирование», т.е. компульсивный возврат к раннему запретному способу получения удовольствия и попытка его отрицать, и так по кругу, что означает циркуляцию наслаждения (либидо). Так формируется ритуализация, что так же проявляется в социальных структурах, таких как церковь или армия, описанные Фрейдом.

Отвечая на вопрос о «пересечении фантазма», необходимо вначале прояснить, функцию фантазма и его конструкцию. В какой момент он появляется у субъекта и чем спровоцирован.

Мы знаем, что фантазия приходит на место лакун, провалов в субъективной истории, в местах истерических амнезий или провале знания о бессознательном желании.
Фантазия - это компенсаторная конструкция связанная с бессознательным, запретным желанием, а следовательно с травматическим переживанием.

В психоанализе травма - это момент встречи ребенка с загадочной сексуальностью, загадочным желанием Другого, заставшее его врасплох. Это всегда неожиданная, случайная встреча.

Что происходит в момент избыточного наслаждения, в эпицентре события в котором оказывается субъект? Происходит вытеснение означающего травмы. Субъект от избытка наслаждения исчезает, так же как истеричка падает в обморок, и Лакан именует этот логический такт - афанизис.

Например ребенок неожиданно просыпаясь ночью становится невольным свидетелем сексуальной сцены родителей или объектом совращения другого. Это Фрейд называет - первичная сцена. Субъект сталкивается с мутным, странным, тревожным желанием Другого и при этом он исключен.

На место вытесненного значения приходит вуаль, покрывало фантазма и остатки побочных элементов, к примеру, цвет шторы, скрип кровати, вздох, крик или запах в комнате. Именно из этих частиц конструируется фантазм, приходящий на место травмы. В этот фантазм вписан и сам исчезнувший субъект, связанный с чистым влечением взгляда, голоса или самого фаллоса.

Фантазия связывает объект влечения, вытесненный сексуальный акт и аутоэротизм тела ребенка. Фантазм является окном и покрывалом входа в бессознательное, где скрывается запретное желание субъекта.

Возвращаясь к фигуре Дон Жуана, являющегося продуктом женского фантазма, как утверждает это Лакан, можно проанализировать различные типы любовного выбора у мужчин.

Согласно, Фрейду, одним из типичных разделений невротического выбора женщины у мужчины, на «женщину - мать и женщину-шлюху». Хотя в этом и есть парадокс, потому что в эдипальной логике для мальчика мать в какой-то момент осознания становится для него «неверной». После крушения инфантильных иллюзий, что он для матери единственный объект любви и осознания истинного сексуального выбора матери, она теряет для него ценность целомудрия.

Одним из бессознательных мотивов влюбленности в женщину, скажем условий, является её «занятость» другим, несвобода. Само условие, что кто-то заявляет права на обладание женщиной, запускает механизм страсти и влюбленности. Должен быть противник, которому бессознательно необходимо причинить ущерб и завладеть его объектом.

В случае Дон-Жуана, он не стремится заявить права на женщину или обладать ею всегда, тем более стать мужем и отцом. Соблазнив женщину, «обесчестив» её, он убегает к другой. У него не срабатывает эффект «собственника», или эдипальный проект, отобрать у отца мать и причинить ущерб сопернику. Но для него важна женская «честь», в отличие от первого варианта, где репутация женщины «подпорчена».

Истерическая позиция в лакановском психоанализе - это стремление субъекта занять место нехватки в Другом.
Быть в месте нехватки, значит быть желанным, недостающим.

Но для истерика нет гарантии в «доме» Другого, нет фиксированной позиции. Это позиция «желаемого объекта» зависит от каприза Другого.

Так же и в паранойи нет фиксированной позиции в доме Другого, он не просто неожиданный, желанный или нежеланный гость, а странник, проходящий транзитом.
Поэтому все отношения с Другим у параноика исключительно воображаемые, но ригидные и стеничные.

В случае истерика позиция к Другому определена фантазмом, который связан с Другим. Позиция истерика в фантазме определена так же взглядом Другого, который субъект стремится удовлетворить и от которого зависит, жаждет его. Но не как в случае паранойи, когда взгляд Другого преследующий и злой, от которого необходимо скрыться, спрятаться.

Истерик наоборот выставляет себя на обозрение, на сцену, провоцирует вожделенный, желающий взгляд.

Но так же в фантазме истерик представлен означающим, чего нет в паранойе, и когда означающее подвергается атаке со стороны, истерик переживает деперсонализацию.

Знаковые фразы связаны с инстанцией Сверх-Я, к примеру матери, которая запрещает что-то.

В логике структур Лакана, инстанция сверх-Я имеет три регистра: R.S.I. - реальное, символическое, воображаемое.

Сказанная фраза со стороны символического, образ к примеру злой матери - воображаемое и то наслаждение, доступ к которому этот запрет или требование открывает - реальное.

Завтра начинаются ежегодные Дни Школы лакановского психоанализа во Франции J54 посвященные теме «Знаковые фразы»

https://cloud.causefreudienne.org/s/ba2abd73bkEY6zg/download/programme%20J54.pdf

Возвращаясь к повторениям в жизни субъекта, которым он «хочет» положить конец, разобраться с ними раз и навсегда прийдя в личный анализ, необходимо отметить, что повторения будут возвращаться и в процессе терапии, в виде: означающих, устойчивых выражений, реакций, отыгрываний, сновидений и особенностей переноса.

То, как субъект выстраивает свои отношения с другими, «объектами» в которых отражается функция самого субъекта бессознательного, психоаналитик читает про определенный набор бессознательных идентификаций, вопросы которыми задается субъект посредством них и его субъективные тупики.

Конечно, аналитик, как и любой другой вписывается в какой-то бессознательный объект анализанта и в переносе просматривается его бессознательная модель.

К примеру, если анализант рассказывает, о сложностях привязанности и частой смене партнеров, то этот ряд пополняют не только «любовники», но и специалисты «пси», с которыми он долго не задерживается.
Такая навязчивая потребность убегать, разрывать внезапно отношения, может свидетельствовать о том, что в раннем детстве субъект пережил резкое, болезненное расставание с важным объектом любви и привязанности.

Или наоборот, страх утраты доброжелательного отношения другого, боязнь «быть брошенным», переживается в жизни и анализе посредством тестирования «устойчивости» Другого.

В любом случае, появление переноса в определенный момент терапии, может свидетельствовать, согласно Лакану, об «актуализации в момент диалектического застоя, неких неизменных способов, которыми выстраивает субъект собственные объекты».

Преодолеть этот диалектический застой необходимо с помощью «интерпретации переноса», что означает «заполнить пустоту этой мертвой точки какой-то приманкой».

В чем смысл психоанализа для субъекта пришедшего в анализ? Очевидно, что уменьшение страданий, внутренних блоков, торможений основанных на его внутри психических фиксациях и конфликтах. И еще, встретиться с субъективной истиной.

Повторения в судьбе субъекта как раз и свидетельствуют о том, что эта встреча не происходит. Субъект уклоняется от бессознательного знания, используя различные механизмы вытеснения, подавления, расщепления, изоляции и т.д..

Что такое невротическое страдание и симптом? Фрейд давно дал этому определение, как компромиссному образованию в котором под видом страданий осуществляются бессознательные подавленные влечения. Лакан переиначит говоря, что субъект наслаждается.

Таким образом, психоаналитический путь субъекта направлен на проработку личной истории, пересечение базового фантазма - перемещение с позиции быть захваченным объектом влечения на позицию объекта. Приручая свое дикое наслаждение. И потом еще, проходя пас, говорить о себе беспристрастно, как о любом другом персонаже любой истории.

Первый шаг в психоаналитическом процессе, когда анализант приходит к аналитику и жалуется на всех вокруг, винит родителей, одноклассников, коллег, выставляя себя жертвой зловредных других, делает Фрейд производя диалектический поворот: «Какая твоя субъективная доля участия в этом беспорядке твоей жизни?!»
То есть в чем твое бессознательное наслаждение?
Потому что, в этом роковом повторении в жизни субъекта, лежит его бессознательное желание и полная субъективная ответственность.

В своей статье про агрессию в криминологии Лакан критикует «преступный инстинкт» и само понятие инстинкта в мотивах криминального поведения у человека.

Если инстинкт руководит в животном мире, то свирепость человека к своему ближнему превосходит всё, на что способны хищники.
Агрессия и жестокость направлены на ближнего и подобного себе.

Фрейд ввел понятие влечения (Trieb) вместо инстинктов, которые являются символическими эквивалентами актов естественного обмена в организме.

Общую черту «преступных склонностей» Лакан видит в недостатки витальности у преступников, нежели её избыток.

Им свойственна гипогенитальность и либидинальная холодность. В своих трансгрессивных криминальных актах проявляется сексуальная стимуляция. Спектр сексуальной стимуляции простирается от анонимной клеветы, клептомании, воровства, эксгибиционизма до убийств на сексуальной почве.

В основе этих психических механизмов в виде тревоги или садизма не лежат инстинкты, а бессознательные удовлетворения от разрядки влечений.

Чего мы не видим в зеркале ? Лакан давно ответил на этот вопрос - свою структурную нехватку, неполноту - объект (а) причину желания.

Очарованность двухмерной моделью в зеркальном отражении - это сплошной обман и иллюзия нас. Зеркальный образ дает иллюзию целостности, гармонии, «сферической формы».
Он не отражает нашу субъективную нехватку, зависимость от Другого, увечье от встречи с языком, от слов оставленными Другим.

Наш психический мир всегда был и будет хаосом желаний, мыслей, влечений, аффектов, импульсов, реакций на внешние и внутренние стимулы. Несовершенство - это наша судьба и реальность.

Воображаемое, скопический образ дает лишь обманчивое представление о нашей целостности, упорядоченности и контроле.
Не стоит очаровываться ни своим образом ни образом любого другого.

И сколько бы мы не ориентировались на свой образ в зеркале, сколько бы не пытались его исправить подсчитывая калории, ограничивая тело в еде, изнемогая его физическими нагрузками, мы никогда не будем удовлетворены в воображаемом плане, не будем идеальными, потому что мы не равное образ в зеркале.

Субъект определен нехваткой… зеркало этого не покажет. Но можно бросить вызов этому хаосу реального войдя в личный психоанализ.. долгий и непростой путь..

Истерику мужскую/женскую принято понимать как декомпенсацию адаптации к реальности, нежелание принимать реальность в зрелой позиции. Истерический криз - это регресс на инфантильную стадию в психике. Такое дезорганизованное поведение некоторые авторы сравнивают с шоком от рождения в семье нового ребенка или осознание присутствия старших детей.

Утрата уникального эксклюзивного статуса для родителей приводит к заметной регрессии у ребенка, всем известно, что они начинают «сюсюкаться» как младенцы, подражать им и не контролировать свои физиологические отправления, требуя особого внимания родителей. Угроза реальная или воображаемая утраты тотального внимания родителей или их заместителей (партнеров) во взрослой жизни так же приводит к истерическим кризисам и симптомам.

В этом кризисе читается требование снова вернуться в позицию обожаемого ребенка.
Так же лишение слияния с любимым объектом на пути к матери отцовской фигурой в Эдипе приводит к новым фрустрациям.

Первоначально ребенок неразвит физиологически, психически и тотально зависит от другого (взрослого) в длительном периоде. В процессе регрессии взрослые субъекты так же впадают в полную «беспомощность» и «беззащитность», требуя заботы со стороны партнера или родителя. Многие так никогда и не взрослеют поддерживая зависимые отношения с матерью.

Потеря особого статуса и Эдиповы запреты приводят к смещению подавленных желаний на сиблингов и сверстников, где латерально отыгрываются все сексуальные и враждебные импульсы.
Инцестуозные запретные желания обретают новую силу и реализацию в сексуальности и насилии между сиблингаии и сверстниками.

Истерия является состоянием несогласия принять первоначальный запрет и закон и реализацию запретных влечений в симптомах, регрессивном поведении и кризисах в различных проявлениях.

Апелляция к «внутреннему ребенку» всего лишь способ не становиться зрелым, а бессознательно поддерживать фиксации на инфантильных способах удовольствия.

Лакан, опираясь на разработки Фрейда о первичном нарциссизме, связывает неразрывно эротическое и агрессивное напряжение на этапе формирования образа собственного Я.

Поскольку идентификация происходит с образом увиденным в зеркале, взятый извне, тем не менее, либидинальные инвестиции в него и дальнейшая фиксация на чуждом образе будет переживаться как собственное Я.

Таким образом, себя как и другого я люблю и ненавижу, это становится матрицей амбивалентной агрессивности с подобными мне самому. На постоянной основе кристаллизуется внутреннее конфликтное напряжение субъекта и агрессивное соперничество за объект другого.

В этом субъективном поле воображаемых отношений агрессия будет циркулировать в форме обесценивания, отрицания собственного Я или перемещаться на образ другого, взваливая на него все грехи и вину. В психоанализе такую полярность объясняют паранойяльной конструкцией собственного Я.

На основании этого Фрейд выделил три типа фундаментальных отрицаний в бредовых конструкциях в отношении к другому (партнеру): бред ревности, эротомания, интерпретативный бред.

Лакан так же выделяет элементы первоначальной агрессивности, ревности присущей этапу infans (неосвоенная еще речь ребенком) : очарованность объектом другого, эмоциональная реакция (вегетативная кожная реакция), реактивация образов изначальной фрустрации (горечь).

Агрессия в психоанализе занимает центральное место, как в теоретических разработках так и в практике.
Начиная от нарциссизма связанного с отчуждением собственного Я и агрессией к другому, до деструкции во влечении к смерти захватывающей субъекта.

Важно в практике выделять враждебные, агрессивные импульсы и намерения анализанта, как в особенном отношении к аналитику, так и в симптоматических проявлениях, агрессивных фантазиях и в сновидениях.

Скрытая враждебность, как модно сейчас говорить «пассивная агрессия» проявляется в терапевтическом процессе в различных формах: опозданием на сеанс или нарочитые пропуски, стремлением нарушать временные рамки, личные границы аналитика, неоплатой сеансов или намеренным затягиванием, нарушением основных правил психоанализа; в речи: намеренные недоговорки, неточности в рассказе личной истории, отказ прояснять детали и даты, гневные интонации и оговорки, упреки, обесценивание, вспышки гнева.

Особые претензии на собственное уникальное страдание, которое как бы хотят переложить на аналитика, при этом считая его недостойным, но требуя конкретного плана и решения (чего никогда аналитик не сделает)!

На воображаем уровне происходит инверсия, вменение своей вины аналитику.
Эти враждебные реакции являются основой «негативной терапевтической реакции», негативного переноса.
Такие агрессивные импульсы субъекта необходимо использовать для терапевтической работы.

Лакан выделял различные проявления образов агрессии в фантазиях и сновидениях анализантов, на определенных стадиях терапии, когда процесс анализа приближается к определенному уровню «агрессивной дезинтеграции индивида».

Агрессия связана, как я отметил вначале с образом собственного Я, а значит образом собственного тела или тела другого.
Объединяет Лакан серию таких образов под рубрикой «фрагментированное тело»: образы кастрации, раздробленности, распада, потрошения, пожирания, разрывания на куски.

На симптоматическом уровне агрессивные влечения явно проявляются в различных фобиях, за обсессивными навязчивости всегда стоит анально-садистический сценарий.

Каждый аналитик сталкивается в практике со скрытой или явной агрессией анализанта, пружины этой агрессии кроются в бессознательном и часто связаны с затаенной агрессией на первичные объекты любви (родителей, сиблингов, близких).

Как для любого невротика, говорящего существа, и особенно для истерика стоит остро вопрос идентификации «собственного желания», «чего я хочу на самом деле?», «где или в ком мое желание?».

Встреча с субъективным желанием для истерика структурно невозможна, он всегда ориентирован на желание Другого и поиск его в других. Реализуется это посредством двух бессознательных процессов, выделенных Фрейдом: идеализация и идентификация.

Независимо от пола истерик бессознательно отождествляется с другим - «вживается в роль», чтобы понять как и кого желает другой, какие условия запускают желание и почему объектом желания выбран тот, а не другой.

Из-за базового конфликта истерика в Эдипе, неприятия основного закона-запрета, табуированное желание не вытеснятся окончательно, а находят выход в истерических симптомах. То есть присутствует несколько конфликтных желаний, импульсов.

Истерик подавляет запретное, но в тоже время сопротивляется подчинению Закона.
Истерический симптом имитирует запретное желание, но проблема в том, чье запретное желание истерик выражает в симптоме, с чьим страдающим телом он идентифицируется?

Истерический симптом выражает, как бессознательный конфликт истерика так и того с кем он идентифицирует себя.
Усложняется симптоматика истерика тем, что структурно он поддерживает «нежелательное желание», дилемму не дать желаемое, потому что создает в жизни неудовлетворенное желание от чего страдает/наслаждается. Тогда в игру вступает известный истерический отказ.

Бессознательная позиция истерика эксцентрична, постоянная эскапада, диссоциация от субъекта бессознательного и собственного Я.

Казалось бы истерик подражает тому, кто успешнее достигает желаемых целей, но внутри он гораздо настойчиво подражает тому, кем не является, и кем никогда не будет, кому бессознательно яростно завидует.

Фрейд заинтересовался феноменом любви и влюбленности под влиянием работы с истериками. Таким образом, любовь и виды любви связаны со структурой субъекта.
Фрейд сравнивает невротическую влюбленность с гипнозом и властью гипнотизера. Влюбленный субъект идеализирует, возводит объект своей любви на пьедестал Идеала-Я, за счет обеднения собственного Я.

Идеализация происходит за счет инвестиции, перераспределения либидо на образ объекта любви. Эту самопоглощенность другим часто называют слиянием с объектом, самопожертвованием, самолишением в пользу другого.
Т.е. субъект отказывается от удовлетворения собственных потребностей и желаний Я, происходит процесс самоотречения, отказ от Я, подчинения, очарования.

Соответсвенно, в психоаналитической практике мы наблюдаем анализантов, которые обращаются в терапию в момент переживания любовного кризиса. В случае утраты партнера, разрыва отношений, измены и предательства, субъект чувствует «лишение» собственной части.

Из статьи Фрейда о работе горя при утрате любимого мы знаем, что либидо инвестированное в объект любви заполнят собственное Я, этот избыток и перегруженность либидо переживается как боль утраты и тревога.

В зависимости от гендера (согласно схеме сексуации Лакана в XX семинаре) по разному переживается болезненная любовь. Для мужского субъекта - локализованная боль, страдание симптома, для женского субъекта - безграничная боль, тотальное опустошение и разрушение.

Знаковые фразы - такое название носит ежегодное психоаналитическое событие в рамках 54 Дней Школы (E.C.F), которое пройдет в Париже 16-17 ноября 2024.

В ходе анализа, у каждого анализанда, мы выслушиваем свойственные только ему определенные знаковые фразы. Эти фразы усвоенные из детства, подслушанные случайно или произнесенные напрямую, взятые из диалогов фильма или слов песни, но они всегда оставляют неизгладимый след на дальнейшей судьбе субъекта.

Эти фразы не забываются, они вращаются в голове, повторяются снова и снова. Человек точно знает кто их сказал и кому. Они могут иметь негативную, нейтральную, позитивную коннотации, эти фразы отмечают субъекта.

Эти знаковые фразы не сводятся к тексту дешифрования сновидения или к сконструированной фразе базового фантазма. Они постоянно сопровождают субъекта в его жизни, всплывая время от времени то в памяти, то в сновидении или становятся «голосом» сверх-Я.
Знаковые фразы создают определенный горизонт, лимиты об которые субъект «спотыкается».

Они очень важны в психоаналитической практике, подчеркивающие особенный стиль говорящего существа и имеющие свойство знака.

Фигура Дон Жуана - «ненасытный» обольститель женщин, соблазняющий и затем скрывающийся, чтобы перейти к новой «жертве» своих сексуальных завоеваний -, встречается во многих психоаналитических текстах и рассматривается как пример мужской истерии.

Фрейд рассматривал такую модель сексуального поведения, как пример «патологической» ранней фиксации на матери. Нам ничего не известно о его матери, поэтому его выбор предопределен объектом отца.
Лакан рассматривал Дон Жуана в качестве персонажа женского фантазма.

Его бесконечный список «побед» не является простым наслаждением коллекционера. Каждая последующая женщина вписанная в его каталог не является плюс-одна, скорее минус-одна, как в списке трофеев охотника.

Всех женщин объединяет что-то общее, какой-то общий объект, который он неустанно ищет в них, и этим объектом является он сам. Они обладают общим знаком, который толкает Дон Жуана к действию, стоит им сделать намек и он уже здесь.

Встретит ли он женщину которая ему скажет нет? Скажем иначе, встретит ли он ту самую La Femme, которой он скажет нет?!
Дон Жуан - раб желания, эта субъективная позиция воплощается в объекте, быть объектом всех женщин, объектом-причиной желания женщины (Лакан называет это l’objet petit a).

Каждый раз соблазняя женщину Дон Жуан ищет ту, которая не поддастся обольщению, ту, которая придерживается другого наслаждения отличного от мужского, фаллического. Которая бы воплощала наслаждение Другого, поддерживаемое Богом.

Следующий конгресс Новой Лакановской Школы психоанализа (НЛШ) состоится в Париже 17-18 мая 2025 на тему «Болезненные любови»

Посетил недавно клиническую секцию «Феномены и структуры современных безумий» с очень интересными презентациями клинических случаев ординарного психоза и психоза декланшированого.
Очень запомнился случай молодой женщины с «навязчивыми» мимическими тиками, которые ретроактивно зеркально усвоились от её матери и передавались потом так же её трех летней дочке на уровне воображаемого подражания.

Очень часто в практике путают обсессии, характерные для невроза навязчивых состояний, с «навязчивыми мыслями» имеющие другой статус.

Это элементарные феномены связаны с психотической структурой субъекта и структурой языка «вербальные феномены». Их отличительная особенность от обсессий в том, что они носят характер принуждения, неуправляемости (автономности от субъекта), интрузии, внешнего воздействия, некурабельности и не рудуцированности.

Появление таких «негативных мыслей», «осуждающих мыслей - ты ничто, ты ноль, ты неудачник» не связано с диалектическими переворотами или контекстом дискурса или размышлений субъекта. Он ничего не может о них рассказать или продолжить фразу, отбросить или пояснить, просто констатирует их «навязчивое» присутствие.

Одна из важных клинических задач в работе с субъектами, предположительно психотической структуры, - это идентификация элементарного феномена. Если элементарный феномен производится субъектом в ответ на разрыв (в символическом), как формулирует это Ж. Лакан в семинаре III «Психозы», то «субъект тем не менее не вкладывает в него никакой истины».

Поэтому, возможно, нам не нужно бросать вызов субъекту на уровне элементарного феномена, прося объяснить его, рассказать о нем больше, субъективировать его, расшифровать, а, скорее, мы должны отдать предпочтение выработке субъективной позиции перед лицом этого явления, вопрос в том, как субъект защищается от вторжения элементарного феномена.

Вчера пришли долгожданные книги по мужской истерии, которые не исчерпываются сухой клиникой. Очень интересный взгляд Juliet Mitchell на проблему горизонтальных связей между сиблингами, соблазнением в детстве, инцестом не связанным с вертикалью, Эдипом (мать, отец) и влияние этого фактора на формирование истерической структуры.

А так же описание истериков как изгнанных и в изгнаниях, блуждающих и ищущих ответы на загадки бытия, своего желания у Jean-Pierre Winter. Автор напоминает и изменяет высказывание Фрейда, что «анатомия - это судьба (влечений)», но наличие или отсутствие penis не равное нехватке на воображаемом и символическом уровне.

Поэтому «истерия» не принадлежит одному полу, это всегда было не на физиологическом (неврологическом), а на психическом уровне и соответсвенно не зависит от гендера.

Предвкушаю прочтение этих основательных работ и обещаю делиться интересными моментами…

Известна тема нового конгресса PIPOL12 « Недомогание в семье» 23.07.25 (Брюссель)