Ну вот, сейчас снова буду петь длинную оду обычной, казалось бы, картине…
Тук-тук: Алексей Пашков на связи.
Ключевое слово — «казалось бы». Перед нами — тот самый случай, когда мы переходим от образа — к названию, от названия — к истории, и вдруг понимаем, что вся она, история, все ее двадцать четыре главы здесь тайно присутствуют.
И мы — изумляемся: как это художник смог все сюжетные линии воедино свести и обо всем сразу сказать?
А вот смог. Вообще, Фредерик Лейтон стал для меня открытием года. К его трактовкам греческих мифов я буду в детском курсе (до которого, кстати, всего две недели осталось) обращаться регулярно. Ведь где еще вы видели такое сочетание: эффектность — и глубина? У Лейтона же оно есть; и лучший пример — его «Навсикая».
Да, это она, неслучившаяся любовь Одиссея, принцесса с острова феаков. Мила, скромна, задумчива… И понимаете ли вы, что у Лейтона она становится последним, самым коварным искушением?
Смотрите: Одиссей уже преодолел и смертный страх в пещере Полифема, и магию волшебницы Цирцеи, и — самое главное! — искушение любовью нимфы Калипсо. Та предлагала ему вечную молодость на двоих, вечную любовь, вечное свое тело. Но Одиссей отказался.
А разве может с ней сравниться Навсикая? Нет! Ведь там красота — бессмертная, а здесь — скоротечная; там — божественное совершенство, здесь — лишь удачный экземпляр. И Лейтон это подчеркивает, намеренно делая Навскиаю не ослепительной, а всего лишь милой; не ожившим каноном, а интересной девчушкой из соседнего двора.
Но в этом-то и коварство! Калипсо, хоть ее Лейтон и не писал ни разу, стала бы у него — я уверен — глянцевой мечтой. Слишком хороша, чтобы быть правдой. А Навсикая — живая, потому к ней и тянет.
Да и сама она тянется! Гомер — тонкий психолог! — говорит, что Навсикая в это время втайне мечтала о браке. Пора ее пришла — и в этот момент является Одиссей. Является везде побывавшим, все видевшим, избегнувшим, преодолевшим; в расцвете сил и опыта, герой, победитель. И мы теперь понимаем, на кого смотрит она и о чем думает украдкой.
Может, от кого иного ее взгляды и укрылись бы, но только не от хитроумного Улисса. И теперь — оцените силу его последнего искушения!
Там, на острове Калипсо, он был пусть почетным, пусть любимым, но — пленником, игрушкой. А здесь он сам пленил юное сердце.
Там он был выбран против воли; здесь — заставил выбрать себя. Там его принуждали, здесь — молят без слов.
А между тем волшебный корабль для Одиссея феаки уже снарядили; в два дня до любимой Итаки домчит он его.
И вот в последний раз оборачивается наш странник — и ловит на себе этот взгляд.
И — замирает…
Выбор.
Нет, каков Лейтон, а! И всё это — в одной картине, в одной фигуре! Разве можно им не восхищаться?
P. S.: пост, ясное дело, родился во время работы над циклом «Античные мифы в искусстве». Создавался он изначально для детей, но потом выяснилось: взрослые слушают чуть ли не с большей охотой. Видимо, хочется нам возвращаться в детский мир мифов. Хочется заново слушать истории о храбрости, благородстве и любви…
Что ж, желание понятное. И вы наверняка эти лекции уже смотрели. Может быть, и не раз.
Но если, по странному стечению обстоятельств, еще не успели, то вот ссылка: https://art-lecture-club.ru/club
