Я часто удивлялась, как вообще ей это удается? Почему я сама не могла к этому придти? Например в начальном запросе исследованием моих внутренних убеждений она привела меня к тому, что Белоснежка не так уж хороша. Злая королева не так уж плоха. Все это есть во мне и мне не надо быть или/или. Во мне есть и доброта, и жесткость. И я могу быть собой без поляризаций и масок, я могу видеть свою силу. И в своем основном инстаграме я могу быть собой, а не только «хорошей девочкой». И это был только первый этап работы, то, что помогло мне тогда с моим запросом. Дальше было еще и еще, и про работу, и про личную жизнь, и про родительство, и про полиаморию - в терапии всегда была моя опора, оплот абсолютной честности и то, что помогало мне справится с главным моим бичем: уничтожающими все живое внутренними критиками.
Новое из последних лет - это семейная IFS терапия, которая была у нас с Димой. Было интересно смотреть, как сталкиваются наши «защитники» и мешают нам слышать друг друга. Главным откровением для меня стал мой механизм, как я заебашиваю близких: мне очень больно - я говорю об этом, защищая себя и пытаясь объяснить что со мной происходит - это звучит каким - то особенным голосом сирены, ранящим и уничтожающим. То есть в те моменты, когда я так хочу быть услышанной и понятой, я сама делаю больно и отталкиваю.
Удивительно тут, что наши отношения с Вадимом вообще вне этих штук. У него абсолютный иммунитет к этому голосу Сирены, он всегда слышит суть и мою боль, что вообще растворяет любой конфликт еще до начала. Иногда без слов он понимает, что мне больно и мне надо услышать слова поддержки. Он знает всех моих внутренних критиков и тревожные части, и знает те самые слова для каждой из них. И это часто всего про пару фраз. Так было не всегда - только после того, как появился Дима. До этого я пыталась решить проблемы своей терапией, хотя понимаю, что тогда нам нужна была семейная. А после появления Димы у нас случился такой уровень близости и контакта, что нам семейная терапия была уже не нужна. А вот с Димой эта потребность была острой. Но это не значит, что отношения с Димой были хуже - в них было больше пространства для исследования травм и болезненных убеждений. Я уверенна, что без всей этой работы, которую мы проделали вместе, я бы не получила все это богатство понимания своего поведения и острых реакций. Все это тоже было классно.
Ну и последне - это Куприянов. Настоящая групповая терапия, много гештальта и в целом интегральный подход, включающий в себя инструменты разных школ и соответствующие терапевтические техники. О, тут как будто мне удалось пойти еще дальше в экспозицию к стыду, к тому, чтобы еще больше выгуливать свою тень, присваивать ее и интегрировать. Результат этого - например то, что я смогла открыто проживать и любовь, и расставание с Димой, выложить этот подкаст или снять на видео как мы читаем комментарии - мне всегда так хотелось, но не хватало смелости. Куприянов дал мне смелость говорить то, что я думаю, не только жить так, как я хочу, но и рассказывать об этом так, как я хочу - настоящее Гонзо, как мое призвание, которое я выбрала еще на журфаке, или даже до. Моя дипломная работа и все, что я делала до, начиная с первого открытого дневника в Тимусе для 2х читателей. Гонзо, которому не мешает «хорошая девочка» и желание, чтобы меня все любили - вот та цель, к которой я шла в этой терапии. Я ненавижу желание всем нравится, я хочу против него бунтовать, но только тогда, когда бунт созвучен с внутренним выбором. Я не хочу бунтовать на зло, специально отталкивать людей - и Куприянов классно мне показал эти мои подростковые движения, когда «На зло бабушке уши отморожу», вместо того, чтобы показать свою нежность и уязвимость, когда мне актуальнее сделать это. Куприянов - это вишенка на моем терапевтическом торте, и я надеюсь, что там путешествие у меня только продолжается.
Когда я читаю Ялома, я вижу что многие его пациенты перед смертью и в старости жалеют о том, что не прожили ту жизнь, которую могли бы, если бы были честны с собой.
Новое из последних лет - это семейная IFS терапия, которая была у нас с Димой. Было интересно смотреть, как сталкиваются наши «защитники» и мешают нам слышать друг друга. Главным откровением для меня стал мой механизм, как я заебашиваю близких: мне очень больно - я говорю об этом, защищая себя и пытаясь объяснить что со мной происходит - это звучит каким - то особенным голосом сирены, ранящим и уничтожающим. То есть в те моменты, когда я так хочу быть услышанной и понятой, я сама делаю больно и отталкиваю.
Удивительно тут, что наши отношения с Вадимом вообще вне этих штук. У него абсолютный иммунитет к этому голосу Сирены, он всегда слышит суть и мою боль, что вообще растворяет любой конфликт еще до начала. Иногда без слов он понимает, что мне больно и мне надо услышать слова поддержки. Он знает всех моих внутренних критиков и тревожные части, и знает те самые слова для каждой из них. И это часто всего про пару фраз. Так было не всегда - только после того, как появился Дима. До этого я пыталась решить проблемы своей терапией, хотя понимаю, что тогда нам нужна была семейная. А после появления Димы у нас случился такой уровень близости и контакта, что нам семейная терапия была уже не нужна. А вот с Димой эта потребность была острой. Но это не значит, что отношения с Димой были хуже - в них было больше пространства для исследования травм и болезненных убеждений. Я уверенна, что без всей этой работы, которую мы проделали вместе, я бы не получила все это богатство понимания своего поведения и острых реакций. Все это тоже было классно.
Ну и последне - это Куприянов. Настоящая групповая терапия, много гештальта и в целом интегральный подход, включающий в себя инструменты разных школ и соответствующие терапевтические техники. О, тут как будто мне удалось пойти еще дальше в экспозицию к стыду, к тому, чтобы еще больше выгуливать свою тень, присваивать ее и интегрировать. Результат этого - например то, что я смогла открыто проживать и любовь, и расставание с Димой, выложить этот подкаст или снять на видео как мы читаем комментарии - мне всегда так хотелось, но не хватало смелости. Куприянов дал мне смелость говорить то, что я думаю, не только жить так, как я хочу, но и рассказывать об этом так, как я хочу - настоящее Гонзо, как мое призвание, которое я выбрала еще на журфаке, или даже до. Моя дипломная работа и все, что я делала до, начиная с первого открытого дневника в Тимусе для 2х читателей. Гонзо, которому не мешает «хорошая девочка» и желание, чтобы меня все любили - вот та цель, к которой я шла в этой терапии. Я ненавижу желание всем нравится, я хочу против него бунтовать, но только тогда, когда бунт созвучен с внутренним выбором. Я не хочу бунтовать на зло, специально отталкивать людей - и Куприянов классно мне показал эти мои подростковые движения, когда «На зло бабушке уши отморожу», вместо того, чтобы показать свою нежность и уязвимость, когда мне актуальнее сделать это. Куприянов - это вишенка на моем терапевтическом торте, и я надеюсь, что там путешествие у меня только продолжается.
Когда я читаю Ялома, я вижу что многие его пациенты перед смертью и в старости жалеют о том, что не прожили ту жизнь, которую могли бы, если бы были честны с собой.
