SOCIETAS

Вот бывает, живёшь-живёшь и возраста не осознаешь, а потом раз - и попадается на глаза реклама концерта в честь 25-летия группы Deadkedы, которую ты помнишь, как только созданную модную (это были времена расцвета русского альтернативного рока) группу времен учёбы в университете.

Отдельные их песни, кстати, до сих пор у меня в плейлисте:
"Себе мы оставим только то
Что не нужно никому
Ожидает лишь долгий медленный танец нас
И тех кто за нами следом
Бежит по кругу из звёзд
И не спешит свернуть".

Именно поэтому продавец акций, оставшийся в списке, не имеет права участия в собрании.

Однако может ли лицо, продавшее акции, фактически принять участие в собрании, пользуясь тем, что эмитент не знает об отчуждении? Да, несомненно.

Если на момент проведения ОСА компания ориентировалась на список, она вполне может ссылаться на то, что произвела исполнение надлежащему лицу, даже если потом окажется, что данные реестра, на основе которых был составлен список, оказались впоследствии скорректированными. Исключение составляет как раз п. 2 ст. 149.4 ГК, которого здесь не было (об этом см. выше).

В любом случае участие старого владельца акций возможно только, если новый владелец был пассивен, не сообщая эмитенту о факте смены владельцев акций.

Отсутствие нового акционера в списке не лишает его права принять участие в ОСА.

Такой акционер, получивший акции в период после составления списка, может просить о корректировке списка или даже прийти непосредственно на собрание, представив доказательства того, что он является акционером.

Должен ли эмитент сам скорректировать список, если знает о смене владельца акций? Решения могут быть разные, но, на мой взгляд, следует исходить из того, что настоящий акционер должен озаботиться этим сам, но тут есть место для дискуссии, - по сути это выбор между защитой оборота и интересами частного лица. В публичном обществе я бы уж точно сказал, что эмитент не должен сам следить за тем, кому присудили акции и прочими подобными обстоятельствами.

Возможно, отношение к списку как к некоему незыблемому перечню лиц, имеющих прав на участие в собрании, можно было оправдать доцифровыми реалиями, когда проверка статуса акционера подразумевала проверку бумажного реестра и перепечатку бюллетеня, но, кажется, в 2025 году мы можем все эти действия сделать если не моментально, то очень быстро.

Возвращаясь к нашему кейсу, получается что независимо от того, был ли уполномочен ДУ в действительности на момент составления списка, важнее было обсудить, как смена владельца акций после составления списка повлияла на право участие в собрании.

В этом деле ВС смешал вопросы принадлежности акций на момент составления списка и права участия в собрании.

Знание эмитента о решении суда, действительно, можно толковать как то, что он знал, что исполняет недолжному лицу.

С другой стороны, из текстов судебных актов я не увидел того, что истец-новый акционер предпринимал попытки сообщить эмитенту о том, что хочет, чтобы именно он принял участие в собрании и пришёл на такое собрание. Если это действительно так (материалов дела я не видел), то кажется, что у эмитента могли быть основания для того, чтобы исходить из уполномоченности лица в списке.

После долгого перерыва приступил к прочтению накопившейся практики ВС по корпоративным спорам. Первым стало дело об оспаривании решения ОСА.

Фабула: акционер Б. отдал акции в ДУ, затем расторг договор с ДУ, но тот не возвращал акции. Б. успешно истребовал их назад, в период между вынесением судебного акта и вступлением его в силу, СД общества проводит заседание и созывает ОСА, до выдачи исполн.листа утверждается список лиц, имеющих право на участие в собрании (далее - список), куда включается ДУ, на самом ОСА ДУ не допускают к участию по мотиву неверно оформленной доверенности, решение ОСА принимается без него. Б. идёт оспаривать решение ОСА, говоря о том, что было нарушено его право на участие.

Суды отказывают, ссылаясь на то, что на момент составления списка именно ДУ был в реестре акционеров.

ВС отменил состоявшиеся суд.акты, сославшись на п. 2 ст. 149.4 ГК, где указано, что лицо, истребовавшее акции, может оспаривать решения собраний, на которых голосовало неуправомоченное лицо.

Кроме того, ВС обсуждает толкование ст. 57 Закона об АО и обязанности лица, включённого в список, но продавшего акции до даты собрания, действовать в интересах приобретателя акций, ссылаясь на разницу между формальной легитимацией и отсутствием действительного интереса по участию в собрании, которая порождает фидуциарные обязанности у лица, включённого в список, в т.ч. обязанность выдать доверенность и голосовать по указанию подлинного обладателя корпоративных прав.

Я не совсем уверен, что дело решено верно, и в любом случае мотивировка ВС, на мой взгляд, содержит ошибки.

1. ВС либо грубо ошибся, либо сознательно проигнорировал тот факт, что оспаривание решения собрания по п. 2 ст. 149.4 ГК может производиться только в случае истребования акций в порядке ст. 149.3 ГК, которая регулирует случаи возврата акций, неправомерно списанных со счета истца (виндикации). Это вполне логично. Как и в случае с виндикацией, если имущество украли, интересы третьих лиц можно проигнорировать.

В обсуждаемом деле речь шла о понуждении исполнить обязательство о возврате акций того, кому они были переданы в добровольном порядке - по договору.

Фактически ВС перепутал договорный и вещный способы защиты и их последствия.

До момента истребования (вступления в силу решения суда) правомерным обладателем был именно ДУ. Кажется, что его правильно включили в список.

Если бы я искал доводы в пользу решения ВС, я бы скорее обсудил вопрос о том, что по российскому праву, несмотря на то, что ДУ действует от своего имени, он не является собственником и его право создать правовые последствия для имущества учредителя является полномочием представителя, которое прекратилось после расторжения договора, и третьи лица, против которых было использовано это полномочие, знали об этом.

Соответственно оспаривание должно было быть основано на общем правиле подп.2 п.1 ст. 181.4 ГК - отсутствие полномочий у лица, выступавшего от имени участника собрания.

2. ВС длинно и многосложно выводит истины, которые можно обосновать кратко и понятно.

Так, вся линия рассуждений о фидуц. обяз. лица, включённого в список, но продавшего акции до собрания, с опорой на пространные рассуждения и общие нормы ст. 1 и 10 ГК, была бы не нужна, если вспомнить о том, что после расторжения у ДУ сохраняются все те же обязанности до момента возврата акций просто в силу того, что договор хотя и переходит в ликвидационную стадию, но продолжает действовать, пока стороны не вернут друг другу все должное.

3. Самой интересной проблемой, которую затрагивает ВС, хотя и решает ее не верно, - это переход акций до ОСА, но после того как лицо было включено в список.

ВС делает вывод, что имеет право участвовать в ОСА то лицо, которое в списке, даже в случае продажи акций, но решение можно оспорить в случаях недобросовестности общества и других акционеров.

На мой взгляд, такого права у отчуждателя акций, нет.

Включение в список - не более чем отражение общих правил об определении надлежащего лица,которому производить исполнение. Он не имеет правоустаналивающего значения.

Закончил вчера принимать экзамены в магистратуре МГИМО по корпоративному праву. Шесть групп!

Должен отметить, что из года в год результаты улучшаются, так что от 2/3 неудов в первый мой год преподавания в МГИМО, мы пришли к нормальному распределению оценок: немного 5 и 2, и много 4 и 3. В одной группе даже обошлись без неудов и получилось 30% отличных оценок - один из лучших результатов среди всех мест, где я преподавал. Нужно отдать должное стараниям студентов и их семинаристов, им есть, чем гордиться.

В конце получил милый подарок от Екатерины Ивановой, которая принимала со мной вместе половину групп. Кто сдавал мне экзамен, знает, что я часто пишу это на доске в аудиториях, где проходит экзамен, - она незаметно сфоткала и перенесла на кружку 😊

По приглашению уважаемых коллег из проекта "Шортрид" поделился личными итогами года

https://shortread.ru/itogi-2024-goda-pobeda-publichnogo-prava-nad-chastnym-iskusstvennyj-intellekt-i-lichnye-dostizheniya/

Прочитал недавнее определение ВС про выход участника из ООО и расчет действительной стоимости доли и слегка расстроился. Не то что я ожидаю красивых мотивировок и хорошо раскрытых вопросов, но ведь хочется верить в лучшее. Впрочем, по порядку.

Сама правовая проблема в деле на копейку и по сути обязана лишь топорному правилу в законе об ООО - действительная стоимость доли рассчитывается по документам бухотчетности по состоянию на последнюю отчетную дату. Стандартно этой датой выступает конец года, предшествовавшего основанию возникновения выплаты стоимости доли.

В данном случае выход произошёл через полгода после отчетной даты и за это время в обществе случилось событие, которое привело к уменьшению стоимости активов, - пожар.

Оценщик и суды проигнорировали этот фактор и просто рассчитали стоимость доли на конец года. Иными словами, восприняли слова закона как указание на дату, на которую производится оценка стоимости доли.

ВС сказал, что надо было учесть при расчете стоимости доли события, произошедшие в течение полугода после отчетной даты. С этим можно согласиться, поскольку конец года это лишь дата, на которую имеется последняя актуальная бухотчетность, необходимая для расчета стоимости доли. Получаемая таким образом цифра всего лишь презюмируемая стоимость доли на момент выхода участника, но никак не окончательный неоспоримый результат.

Данное дело укладывается в русло более чем 20-летней практики судов, которые указывают на возможность рыночной оценки стоимости доли, если между обществом и получателем стоимости доли возникает спор о справедливости оценки, основанной на бухгалтерских документах.

К сожалению, в определении традиционно содержится много бессмысленного словоблудия, цитат закона и повторов (стр. 6-8), которые нерелевантны для дела. Впрочем, к этому я уже давно привык, но периодически пишут ещё и досадные глупости. Сейчас пострадало невинное римское частное право, поскольку коллегия зачем-то приплела для обоснования своего вывода societas leonina, называя этим термином случаи, когда один из участников устраняется от участия в общих расходах.

Здесь никакого полного устранения в расходах не было, да и львиное товарищество - это, согласно наиболее распространенной трактовке, запрет устранения товарища от участия в прибыли. Напротив, исключить участие в расходах вполне возможно, в римском праве такое допускалось, например, для товарищей, чей вклад состоял в труде.

Что касается нашего нынешнего законодательства, то там такой запрет есть, но, кажется, что он обязан лишь слабой разработанности такого договорного типа как товарищество (подробнее этот вопрос можно прочитать в одном из лучших текстов на русском языке про договор товарищества на данный момент - диссертации А.А. Горевой). Впрочем, и в самой второй части ГК есть примеры, где товарищ в расходах не участвует - договор аренды с условием об участии арендодателя в прибыли от использования арендованного имущества (подп.2 п.2 ст. 614 ГК).

Ну а Коллегия понемногу приучает нас не относиться серьезно к мотивировкам высшей судебной инстанции.

Друзья, всех с наступающим Рождеством! Независимо от веры, желаю всем мира и спокойствия!
Размышляя во время адвента о непростом времени, в которое доводится жить, я все время вспоминал слова из одной своей любимой песни: умрут злодеи, родятся дети...что, конечно, не стоит воспринимать буквально, но как надежду на обновление 🙂
И, конечно же, загадаем торжества гражданского права во все времена 😁

В эти выходные принял экзамен в ВШЭ.

В очередной раз столкнулся с моральной дилеммой: к экзамену люди собираются и обычно готовятся лучше, чем к семинарам, но неумолимая формула оценки, учитывающая оценку за семинары, заставляет ставить итоговую оценку ниже, чем ту, на которую человек ответил непосредственно на экзамене.

Как-то уже писал о том, что мне ближе философия полной независимости оценки на экзамене от результатов семинарских занятий.

В этом смысле везёт студентам МГИМО, у них система - на что ответил на экзамене, то и получил; поэтому там я всегда говорю студентам, что не стоит расстраиваться из-за оценок на семинарах, поскольку последние - всего лишь непосредственная подготовка к экзамену.

Коллеги перезалили видео с беседой, сделав плашку про вред употребления алкоголя. Наверное, и я должен каждый раз писать, что сидр нужно пить с осторожностью😁

​На ютуб-канале Пепеляев Групп выложена очередная беседа из серии Legal Drinks.

На этот раз гость - мой коллега по работе в ВАСе и РШЧП Александр Кузнецов.

Александр сейчас профессор в МГИМО и ВШЭ, доктор наук и самый яркий специалист в области корпоративного права сейчас в России.

И мне очень приятно, что когда-то - уже тысячу лет назад, в Самаре - я преподавал Александру на пятом курсе его специалитета.

Александр - большой любитель и ценитель сидра, а мы таких гостей особенно любим. Есть интересная не юридическая тема для обсуждений.

Получилось очень интересно и содержательно. Впрочем, с интересными и содержательными людьми иначе и не бывает.

Ссылка на запись - здесь.

По любезному приглашению Романа Сергеевича принял участие в одной из записей его авторского цикла Legal Drinks, в ходе которого мы обстоятельно поговорили об образовании, корпоративном праве и, конечно, сидре 😅

Долго думал, какой сидр взять для дегустации, остановился на брюте Керисак. Люблю его многогранный чистый вкус слегка прелых яблок, навевающий воспоминание о детстве в деревне у бабушки. Кстати, всегда рекомендую его для того, чтобы начать знакомство с настоящими сидрами.

За время отсутствия поучаствовал в дискуссии об определении ВС по делу Страховское, которую проводил канал Петербургская цивилистика.

Писал об этом деле раньше на канале здесь. Коротко напомню, что речь шла о признании участником ООО бывшей супруги.

Это уже второе дело, где ВС применил свой новый подход, согласно которому, если участники не хотят видеть супругов, получивших долю у порядке раздела совместного нажитого имущества, в числе участников, то об этом надо прямо написать в уставе.

Кроме того, конкретно в этом деле изменение в устав общества о необходимости согласия на принятие нового участника было внесено в ходе судебного процесса о разделе совместно нажитого имущества между супругами, один из которых был участником.

Подробнее о природе права участия в обществе и о том, почему супруги не участники, я писал здесь.

Портал "Петербургская Цивилистика" представляет новый выпуск аудио- и видеоподкастов, в которых мы обсуждаем спорные вопросы из практики Верховного Суда РФ.

Предметом нашего обсуждения в этот раз стало дело общества "Страховское" (определение СКЭС ВС РФ от 01.07.2024 № 306-ЭС23-26474). 

По обстоятельствам указанного судебного спора бывшим супругом - единственным участником общество "Страховское" - в ходе рассмотрения дела о разделе общего имущества супругов были внесены изменения в устав общества, блокирующие вступление бывшей супруги в состав участников. ВС РФ квалифицировал подобное изменение устава в качестве злоупотребления правом и признал за бывшей супругой право на иск о его оспаривании.

В онлайн-студии: 
- Александр Анатольевич Кузнецов, д.ю.н., профессор ВШЭ и МГИМО, автор тг-канала Societas;
- Иван Сергеевич Чупрунов, к.ю.н., доцент РШЧП, автор тг-канала La partita italiana; 
- Леонид Сергеевич Ходасевич, магистрант СПбГУ, юрист Pen & Paper.

Монтаж - Иван Громкий

Приятного просмотра!

Ссылка на Определение: https://vsrf.ru/lk/practice/stor_pdf_ec/2380110

https://youtu.be/myzFWomoTnI?si=4XOY0zyxTxnlNgRd

Немного пропал, ибо увлёкся чтением литературы по одной давно меня интересующей теме, об этом расскажу чуть позже 😁

Продолжая наше путешествие в увлекательный мир отечественной судебной практики, вернемся в тёплый сентябрь, когда было опубликовано очередное определение ВС по делу, связанному с ликвидацией ЮЛ.

По обстоятельствам дела к банку, в котором у общества был открыт счет, пришёл участник и попросил отдать ему деньги со счета, мотивируя это тем, что ЮЛ ликвидировано, а он - единственный участник. Банк ему отказал, попросив предъявить судебный акт о том, что он имеет право на эти деньги.

Бывший участник в свою очередь указывал, что он единственный участник ЮЛ, ликвидатор распределил все имущество общества ему, хотя в ликвидационном балансе не было указано на эти деньги на счёте. Банк же настаивал, что отдаст деньги только если участник назначит процедуру распределения имущества.

В итоге, суды трех инстанций прислушались к бывшему участнику, но с ними не согласился ВС.

Откровенно говоря, прочитав судебные акты, я даже не поверил своим глазам - стал искать какой-то подвох, но его не оказалось.

ВС действительно отменил всё, сославшись на то, что деньги на счёте не были указаны в ликвидационном балансе.

Мне кажется, что это неверное решение. Когда ликвидатор расплатился с долгами и распределил имущество в пользу единственного участника, состоялся переход прав требований к банку. Здесь не было никакого нарушения.

При добровольной ликвидации всё, что важно - это были ли погашены требования кредиторов.

Обязательная индивидуализация передаваемого участникам имущества законом не предусмотрена и вполне справедливо, что это дело участников, делать такую индивидуализацию или нет. Тем более такое требование выглядит абсурдным по отношению к единственному участнику, ведь в любом случае все достанется ему.

Такие решения показывают, что ликвидация, к сожалению, все ещё тёмная материя для нашего права.

Мне кажется, это прекрасно👌

С коррупцией надо бороться, тут сомнений нет. Но публичная санкция, кажется, должна быть в УК или КоАП. Да и сроки, пусть и тридцатилетние. Более того, даже если бессрочно, то публичное право не касается наследников и прочих правопреемников. Наследник не идет в тюрьму за наследодателя. А еще надо понять круг лиц… Вот такая зарисовка родилась.

«Игорь провел последнее занятие в семестре. Он любил очные встречи со студентами, за что многие его считали старомодным. Но даже если в прозрачную аудиторию заходила пара человек живьем, уже ради этого стоило прийти в университет и поговорить с ними в храме науки, а не вещать из кабинета.
Это последнее занятие было особенно приятным. Почти все студенты были вживую, аплодировали в конце и подарили ему торт, который был тут же дружно съеден с чаем. Такого не случалось давно – один из минусов цифрового мира.
Игорь скользил над тротуаром, параллельно поставив ноги и слегка покачиваясь на своем старом антиграве, который достался ему от отца – тоже языковеда.
Игоря терзало сомнение, которое в нем зародил Петров сегодня. Сомнение в том, что безударный «ё», вернее «йо», вообще существовал в северных диалектах. Не ошибочное ли это восприятие других звуков.
«Эх, надо пересмотреть и переслушать записи. Вот ведь наглец этот Петров» – думал Игорь, когда впереди показался старый дом, в котором была его квартира. Неприлично большая для молодого старшего преподавателя, дедовская квартира. Если бы ее не было, ютиться бы Игорю в общежитии до защиты кандидатской, а то и до получения должности доцента.
«Ну раз я такой счастливый обладатель вон каких хором, а не пригласить ли пишущих у меня дипломы студентов на обед?» – так подумал Игорь «В конце концов, многие так делали раньше. Светская околонаучная беседа, люди рядом, а не в сети… И Петрова тоже придется позвать, пожалуй…».
Игорь напряг глаз, чтобы открыть чат с дипломниками, но в списке чатов заметил странное письмо с госуслуг – судебное. Он моргнул и увидел перед собой текст, который лег на фоне его дома.
Исковое заявление, прокуратура, истребование квартиры, акт коррупции. Акт коррупции деда? В 2026 дед купил квартиру у чиновника и должен был знать, что она чиновнику не по карману, то есть соучаствовал в коррупции? Но ведь столько лет прошло, сейчас 2082 год! Как нет срока давности? По постановлению Конституционного Суда аж от 31 октября 2024 года? Игорь упал в обморок»

Надеюсь, это просто была неуместная шутка Петрова

Обсуждая не так давно с коллегой последнюю практику ВС, не сговариваясь сошлись в том, что все новаторство в позициях чаще всего выглядит прикрытием странных, мало объяснимых с точки зрения фактуры решений. Иными словами, коллегия пытается сместить фокус внимания на "новые правовые позиции".

Вот и последнее дело ВС про сделки с заинтересованностью (СЗ) я бы отнес к тому же ряду.

Фабула: участник общества А. оспаривает сделку аренды помещения, ссылаясь на крупность, заинтересованность, убыток, притворность и всех боговст. 10 ГК.

По крупности и притворности доводы не нашли понимания ни в одной инстанции, оставим их без разбора.

В отношении заинтересованности истец ссылался на то, что арендатором было общество Б., учредителем которого является работник общества А., а директором - работник другого общества, где ГД является то же лицо, что и в А. Все это доказывает, что эти люди были связаны с ГД общества А.

В части убыточности истец ссылался на то, что в течение первых шести месяцев арендатор должен был платить 1 рубль, а впоследствии часть помещения была сдана в субаренду за сумму, превышающаю стоимость аренды.

Суды отвергли все эти доводы, но с ними не согласился ВС по следующим мотивам.

1. Сделка была СЗ, потому что здесь имела место фактическая аффилированность директора с арендатором. Однако сам ВС почему-то говорит об этом в контексте доказывания недобросовестности другой стороны сделки (т.е. что она знала о том, что это СЗ).

Первый вопрос к этой позиции заключается в том, что прежде чем анализировать добросовестность, нужно установить, что это СЗ.

В критериях заинтересованности нет ни фактической аффилированности, ни формальной, никакой нет 😅

И это не случайно. Концепция СЗ сводится к тому, чтобы дать в законе формальный перечень ситуаций, когда мы можем констатировать заинтересованность и необходимость совершать сделку в особом порядке.

Второе, наличие фактической аффилированности может свидетельствовать о том, что в сделке был конфликт интересов, однако неверно ставить знак равенства между СЗ и сделками с конфликтом интересов. Последние - куда более широкое понятие, зачастую ситуационно-обусловленное, например, если директору дали откат.

Именно понимание невозможности описать и учесть все такие ситуации конфликта интересов в законе и привело к включению в ГК п. 2 ст. 174, который описывает совершение сделки в ущерб интересам ЮЛ, где есть сговор или таковой следует из очевидной невыгодности условий сделки.

Зачем нужно это различие между СЗ и сделками с конфликтом интересов? Затем, что только имея чётко определённые критерии квалификации, мы можем устанавливать обязанность одобрять сделку и возлагать на другую сторону сделки последствие неодобрения в виде презумпции вреда.

Тогда как из подхода ВС следует, что о том, что сделка требовала одобрения, мы узнаем после её совершения, когда об этом скажет суд. Ведь конфликт интересов и фактич. аффилированность - понятия растяжимые, в этом деле они такие, а в другом деле нет, где-то и друзей посчитают аффилами и т.д.

Это создаёт опасную неопределённость для участников оборота в части соблюдения правил совершения СЗ.

Подчеркну, что формализм квалификации СЗ никак не мешает бороться с выводом активов, просто происходит это с помощью п. 2 ст. 174 ГК за счёт доказывания ущерба от сделки.

Поэтому мне остаётся непонятным маниакальное желание затягивать все сделки с конфликтом интересов под эгиду СЗ. Это было оправданно до появления п. 2 ст. 174, когда СЗ были единственным путем оспаривания сделок участником.

2. В отношении убыточности сделки, по мнению ВС, не была дана надлежащая оценка тому факту, что в аренду имущество сдали за 632 т.р., а в субаренду менее чем половину площадей - за 400 т.р. (потом цена выросла до 600, а затем и до 800 т.р.)

Суды, разумеется, давали всему этому оценку, найдя объяснения для этой разницы (в случае с арендой коммунальные платежи были на арендаторе), но ВС дал иную оценку. Сложно судить, кто прав по существу, но совершенно точно, что это переоценка, причем довольно опасная, учитывая, что речь шла не о многократной разнице в сумме.

Рад поделиться со всеми новостью о выходе в свет в Испании моей монографии по реорганизации.

Испанский текст является моим переводом докторской диссертации, доработанным в т.ч. с учётом того, что с момента выхода в свет русского текста (2021 г.), в Испании был принят новый закон о реорганизациях хоз.обществ (в 2023 г.), который существенно изменил подход испанского правопорядка к этой теме, что я постарался кратко осветить в испанском тексте.

Предисловие к работе написал профессор Pierre-Henri Conac, который очень сильно помогал мне советами и литературой во "французской" части исследования, ещё когда я работал над русскоязычной версией книги.

Идея с публикацией возникла до 2022 года, и честно говоря, после известных событий, я почти не верил, что книга дойдёт до печати, но чудеса случаются.

Ну и у меня появился повод для того, чтобы откупорить припасенную на такой случай бутылку особого (назвал бы премиальным, если бы к сидрам это было применимо) сидра Val de Rance Perle Brut😁

Незаметно каналу исполнилось два года😊 Читателей прибавилось, но одно осталось неизменным - моё ворчание по поводу судебной практики и необходимости учить иностранные языки для занятия наукой.

Канал когда-то создавался как цифровой дневник, потому что происходит много всего интересного, относительно чего есть мысли, но не всегда есть время сесть и написать большой текст; нередко это и не нужно, поскольку на злобу дня актуальнее жанр кратких заметок.

По любезному приглашению канала Петербургская цивилистика принял участие в обсуждении последней практики ВС по крупным сделкам.

Коротко говоря, ВС, превысил полномочия, отменив против прямого текста закона и собственных разъяснений количественный критерий квалификации крупных сделок, а качественный критерий истолковал таким образом, что его невозможно определить до совершения сделки - риск наступления последствий, в т.ч. отдалённых, в виде прекращения или изменения вида деятельности общества. При этом под прекращением вида деятельности общества может пониматься отчуждение даже относительно недорого актива, если он связан с осуществлением самостоятельного вида деятельности, хотя бы эта деятельность и не осуществлялась обществом в действительности.

Мне кажется, что эти позиции ВС потенциально могут сильно дестабилизировать гражданский оборот, поставив под риск оспаривания очень многие сделки.

Подробнее писал об этой практике ВС вот здесь.

Портал "Петербургская Цивилистика" представляет новый выпуск аудио- и видеоподкастов, в которых мы обсуждаем спорные вопросы из практики Верховного Суда РФ.

Предметом нашего обсуждения в этот раз стали институт крупных сделок и его поистине революционные изменения на уровне практики СКЭС ВС РФ.

В ходе обсуждения эксперты прокомментировали правовые позиции высшей судебной инстанции по таким вопросам как соотношение качественного и количественного критериев крупной сделки, возможность квалификации обеспечительной сделки в качестве крупной, право выкупа акций в случае принятия решения об одобрении сделки.

В онлайн-студии:

- Александр Анатольевич Кузнецов, д.ю.н., профессор НИУ ВШЭ, автор тг-канала Societas;
- Екатерина Юрьевна Иванова, преподаватель МГИМО, старший юрист Sirota & Partners,
- Леонид Сергеевич Ходасевич, магистрант СПбГУ, юрист Pen & Paper

Монтаж - Иван Громкий.

Приятного просмотра!

Ссылки на определения:

1) от 08.07.2024 № 308-ЭС24-2859 (дело «Сельскохозяйственное предприятие «Русь») 
https://vsrf.ru/lk/practice/stor_pdf_ec/2382914

2) от 15.08.2024 № 305-ЭС24-8216 (дело «Бест Клин»)
https://vsrf.ru/lk/practice/stor_pdf_ec/2394856

3) от 06.09.2024 № 308-ЭС24-3124 (дело «Алекс Трейд»)
https://vsrf.ru/lk/practice/stor_pdf_ec/2400684

https://youtu.be/Y_XqQb9j6o0?si=nnEhmZlPf6evjPGz

Ознакомился с рукописью диссертации А.А. Горевой по договору товарищества, к которому я неравнодушен, поскольку правила о товариществе - это по существу общая часть регулирования отношений между любыми лицами, ведущими общее дело, в т.ч. участниками (акционерами). Всем рекомендую к прочтению.

Очевидно, автор поработала со значительным количеством источников, прежде всего иностранных, что придало работе серьёзный фундамент.

Из числа формальных, но все же недостатков можно отметить то, что автор рассказывает нам про французское и итальянское право со ссылками на несколько немецких источников. Вряд ли нужно объяснять, что этот пересказ без изучения источников на языке оригинала мало что говорит о соответствующих правопорядках. Я не понял, зачем это было сделано, учитывая, что автор и так использовала более чем достаточный круг источников по одному из самых авторитетных правопорядков - немецкому.

Другая претензия - это то, что уходя от одного порока (игнорирование зарубежной литературы), мы приходим к другому - игнорированию собственной дискуссии, когда исследование отечественной литературы сводится к формальному обзору, а дальше все выводы основаны на зарубежных работах без какой-либо попытки оппонирования. Кажется, что существуют только зарубежные источники, в которых изложена чистая истина. Эту крайность А.И. Муранов в своём пособии по написанию диссертаций и дипломов (всем рекомендую к прочтению) называл провинциализмом, где центр событий всегда в метрополии, а не у нас.

Впрочем, это все формальности, по сути я разделяю почти все выводы автора, кроме возможности отхода от принципа, что все участники товарищества должны участвовать в прибыли и о необходимости искать лишь общую цель в договоре.

С моей точки зрения, основной недостаток работы заключается в том, что в ней поразительно мало сказано о том, что такое общая цель. То есть много написано о том, что не надо смешивать ее с личными целями товарищей, в одном месте есть определение, - и всё.

Любому, кто знаком с дискуссией, очевидно, что толкование ситуаций, где цель действительно общая, а где нет - и есть основной нерв дискуссии.

В свое время я предлагал понимать общую цель как то, что есть участие в риске общей деятельности. Автор упоминает об этой позиции и...не говорит ничего🤷‍♂ это можно было бы отнести к недостаткам по форме (готовность вести к дискуссию только с зарубежными авторитетами), если бы автор обсуждала это хотя бы на зарубежном материале, но кажется, что просто проигнорировать этот вопрос в диссертации с названием "Общая цель..." нельзя, хотя бы потому что без этого в серой зоне остаются многие ситуации квалификации.

Что касается отказа от участия в прибыли как обязательного признака товарищества, то утверждение автора о том, что это один из возможных мотивов к участию и нужно отделять это от общей цели - неверно. Не нужно сводить участие в прибыли к непосредственному её получению, прибыль могут получать те, кому он согласился её отдавать; если же мне ничего не причиталось изначально, то это кауза дарения.

Тезис диссертанта приводит к тому, что при наступлении какого-то события участника можно полностью лишить прибыли, мотивируя это тем, что участие в ней не обязательно.

Кажется очевидным, что у согласившегося на такое условие вполне себе имущественный интерес, и такие условия не соответствуют каузе товарищества, а потому подобные отношения не являются товариществом. Или же такое условие, наверное, можно назвать неустойкой.

Кстати, в отличие от автора диссертации я всегда читал правило о ничтожности запрета отказа от прибыли не как запрет на такое условие, а по аналогии с притворными сделками как то, что такое соглашение должно быть квалифицировано не как товарищество.

Ну и напоследок меня очень повеселил выбор оппонентов, у которых нет ни одной публикации о товариществе и, в случае с первым оппонентом - знания иностранных языков. Уверен, что они могут оценить работу по достоинству! Все жду, когда на роль оппонентов уже наконец начнут приглашать людей, не знающих русский, ну чтобы наверняка 😅 это претензия не к диссертации, если что.

А есть ли в Нижнем Новгороде сидрерии или хотя бы просто место, где хорошего сидра попить?

Upd французского сидра попить не удалось за отсутствием сидрерии, но, скажу я Вам, приятно впечатлен местным заведением Гусь в яблоках, у них нашелся достойный сидр под собственным брендом, а уж еда, так просто сказка. Одним словом, знакомство с Нижним Новгородом удалось😁

Надо ли говорить, что предлагаемое ВС толкование делает почти любую сделку потенциально оспоримой, а процесс квалификации крупных сделок становится сродни угадайке.

Такое понимание крупных сделок не имеет никаких прецедентов в зарубежном праве.

3. На этом абсурд не заканчивается. Даже если отвлечься от того, что ВС говорит о крупной сделке абстрактно и вернуться к кейсу, надо сказать, что доводы о главенстве качественного критерия, конечно, никогда не предполагали, что на этом основании должны оспариваться сделки, не влияющие на основную деятельность общества.

Речь всегда шла о ситуациях, когда сделка, не попадающая под количественный критерий, в действительности приводит к прекращению или изменению основной деятельности.

Подход ВС означает, что сколь бы мелким не был вид деятельности, которым занимается общество, любое отчуждение, которое приведет к его прекращению, должно рассматриваться как крупная сделка.

Я не знаю ни одного примера правопорядка, где это так.

4. Наконец, о защите добросовестных контрагентов. Как известно, для оспаривания КС, нужно доказать знание другой стороны сделки о том, что она была крупной и не была одобрена. Суды это упоминали как основание отказа в требовании.

Кстати, не самый известный факт заключается в том, что в зарубежных правопорядках, на которые так часто ссылаются при анализе нашего института крупных сделок, со всеми эти красивыми словами про качественный критерий, сделку, совершенную в нарушение правил о крупности (их функциональных аналогов), нельзя оспорить либо же оспаривание предполагает невероятно высокий уровень доказывания знания другой стороны сделки о нарушении.

По тем же стопам шло и российские регулирование. У нас появился качественный критерий, который вообще-то сложно оценить со стороны контрагентов, поэтому с них снималась обязанность по проверке сделки на предмет крупности (п. 18 Пленума N 27).

Что же делает ВС помимо того, что игнорирует собственный пленум? Просто не пишет о знании контрагента о том, что сделка крупная, и о том, что она не одобрена. А здесь этот вопрос явно непростой, потому что контрагентом выступало общество, в УК которого вносится вклад, и его знание о том, что сделка крупная, строго говоря, доказать почти невозможно.

Таким образом, новая позиция ВС подрывает правовую определённость, поскольку с обратной силой отменяет количественный критерий КС, а также делает процесс квалификации таких сделок непредсказуемым (если совсем честно, невозможным) до момента совершения сделки и наступления её последствий. А контрагенты остаются без возможной защиты в виде ссылки на свое незнание.

Глядя на нынешнюю практику ВС по крупным сделкам, я иногда думаю, что лучше бы никакой реформы и вовсе не было. Последнее дело меня в этом убедило.

Фабула дела: Общество-1 вносит вклад в УК другого общества, его доля в результате увеличивается с 25% до 32%. Участник Общества-1 оспаривает сделку по внесению в УК со ссылкой на несоблюдение правил о крупных сделках и причинение ущерба.

Суды отказали с аргументацией: сделка не крупная (10% активов Общества-1), и вреда не причинила, поскольку за вклад в УК доля общества увеличилась, кроме того, недобросовестность ответчика не доказана.

ВС все отменяет, приводя два тезиса: 1) отчуждаемое имущество представляло собой готовый бизнес (комплекс для занятий фитнесом) и его отчуждение сделало эту деятельность невозможной; попутно воспроизводится позиция из недавнего дела о том, что крупной может быть даже сделка на сумму меньше 25% активов; 2) сделка была убыточной, поскольку доля в УК увеличилась несоразмерно вкладу, а общество, в чей УК был внесен вклад, имело отрицательные активы, поэтому участие в нем не стоит ничего.

В основном я сосредоточусь на первом доводе. Второй построен на переоценке обстоятельств, которым уже дали оценку суды, а у ВС есть лишь какие-то отсылки на то, что остальные вносившие вклады участники свои обязательства по оплате зачли по сомнительным основаниям; но никаких подробностей не приводится, как и нет следов того, что эти доводы заявлялись внизу.

Итак, к крупным сделкам. Здесь позиция ВС кажется мне просто катастрофой.

1. Начну с формальной критики.

Отказ от количественного критерия как обязательного для квалификации КС - это верная идея, но можно ли просто прийти к этой позиции и начать по ней жить без оговорок, в то время как в законе и собственных пленумах написано другое? У меня большие сомнения.

Пока что буквально все жили только по количественному критерию. Можно назвать этих людей недальновидными, ведь надо было учитывать, что мы живём в мире, где трое судей могут развернуть практику, не меняя закон и пленум.

Кажется, что такое радикальное изменение должно было проходить немного в ином порядке.

Самый очевидный путь - переписать закон. Все доводы против известны: лоббизм, длительность (проект может ходить по инстанциям десятилетиями).

Вариант второй - изменить хотя бы Пленум N 27, в котором сейчас написано, что для квалификации сделки как крупной нужны два критерия. В процесс обсуждения будет вовлечен широкий круг лиц, поскольку при всей закрытости процесса подготовки пленумов ВС в обсуждении принимают участие все судьи, создаётся рабочая группа с участием экспертов (непрозрачно отбираемыми, но хотя бы внешними), приглашаются госорганы - принимаемое решение будет иметь хоть какую-то легитимность.

Вариант третий. Когда вам все равно на приличия, то хотя бы распространяйте свои революционные идеи только на будущие отношения. Например, такой вариант был выбран в свое время ВС для изменения подхода по нотариальным удостоверениям решений ед.участников.

2. О содержательном. ВС, повторив идею о том, что КС порождает риски прекращения или изменения деятельности, вносит уточнение: иногда эти последствия не наступают сразу после сделки, а позднее.

Я уже писал о том, что этот подход создаёт заведомо невыполнимый стандарт, поскольку до совершения сделки невозможно предугадать ее последствия. Это также противоречит ранее сказанному самим же ВС в п.20 Обзора по хозяйственным обществам о том, что важны не последствия сделки, а цель.

Однако ВС своим уточнением доводит позицию до абсурда: отсутствие негативных последствий не значит, что сделка не крупная, надо просто подождать - без каких-либо критериев.

Как известно, если ждать долго, то мимо проплывет труп твоего врага, а любая деятельность в итоге закончится прекращением. Так что не можешь оспорить сделку прямо сейчас - просто подожди.

И если раньше общества могли опереться на количественный критерий как некий фактор стабильности в понимании того, где крупная сделка, а где нет, то теперь ВС лишил их и этой безопасной гавани, сказав, что сделка на сумму меньше 25 % тоже может быть крупной.

Начал читать очередной ежегодный курс в магистратуре ВШЭ по корпоративному праву.

Продолжаю развивать аутсорс - по моей просьбе в этом году с меня сняли ведение семинаров, оставив только лекции и экзамены. Посмотрим, как все получится. Семинаристы получили строгие наставления на то, чтобы не снижать планку требований, а как все получится - увижу на экзамене, где я спрашиваю все, что есть в списке литературы, потому что верю в необходимость знаний не только и не столько частных норм, а системы, на основании которой они написаны.

Кстати, недавно прочитал любопытную полемическую статью на тему фундаментальности образования и необходимости его в современных реалиях.

Как известно, один из самых острых вопросов в том числе юридического образования - это его актуальность современным реалиям.

В частности, широко известен тренд на критику непрактичности образования, якобы учить нужно работе как она есть: как сделки делают, как документ написать, как договоры драфтить, как госорган удовлетворить при согласовании и т.д.

Отсюда, кстати, тенденция рекрутировать студентов с третьего курса. Чтобы быстрее обучить и получить готового сотрудника под узкую специализацию. И тут сложно сказать, что служит тому причиной - желание молодости начать побыстрее жить взрослой жизнью, подогреваемое вполне резонными экономическими причинами, или демографическая яма, сделавшая актуальным найм студентов даже не выпускного года, или реальное отсутствие необходимости в том, чему их учат остаток времени в университете.

Мои симпатии хорошо известны (писал здесь и здесь) - работать после учебы потом всю жизнь. Только хорошее образование сделает вас тем, кто будет воспроизводить новое, а не делать по образцу. Пусть в начале карьеры не так много мест, где будет для этого возможность, и потому на младших позициях не так очевидна необходимость фундаментальных знаний, но зато вы не станете рабом своей специализации, иногда довольно узкой.

К сожалению, я не раз видел людей, которые, обладая глубокими техническими знаниями в своей сфере, оказываются бессильны, когда нужно посмотреть на проблему шире.

Но и противники этой позиции сильны, ведь довольно просто воспользоваться склонностью молодых к нигилизму: какая там юриспруденция, ремесло это, - говорят они. А решения принимают не по правилам, нет никакой догматики, есть интересы и требования конкретных людей, а то и государства.

Всегда очень грустно слышать такое, но что меня неизменно радует, так это мысль о том, что частное право пережило уже пару тысячелетий и много-много поколений таких вот скептиков и отрицателей права, и ничего, живее всех живых. Не верите? Послушайте курс Д.В. Дождева (в РШЧП или в других местах) - ведь там всё актуально, а цифровые права и М&А - это частности 😁

Хотя практические навыки тоже важны, но им вас научат, и, надеюсь, не на бесплатной стажировке 😅

Все-таки жить в эпоху перемен бывает и приятно, если перемены хорошие😁 иногда даже удаётся увидеть воочию реализацию идей, которые ты поддерживал и продвигал.

Тема исключения участника, как некоторые знают, уже давно является предметом моего особого внимания - с тех самых пор, как я учился в РШЧП, в стенах которой выбрал ее темой магистерской.

Когда в 2011 году в статье я написал, что отношения между участниками остаются по своей природе товариществом и представляют собой ведение общего дела, а исключение - это расторжение договора, это было абсолютно маргинальной идеей.

Учебники и публикации и тогда, да и сейчас, были полны пустых слов о том, что исключение - это специальный корпоративный способ защиты, особая санкция, наказание за нарушения особых корпоративных обязанностей, и прочей ерунды, которую мы с вами "любим", и из которой невозможно вывести никакую систему.

Мне посчастливилось писать проект Обзора ВАС по исключению участника и поучаствовать в написании раздела о ЮЛ в Пленуме ВС N 25, где я отразил соответствующие идеи о том, что отношения участников - это ведение общего дела, а исключение - последствие нарушения обязанности действовать в интересах общего дела.

Однако разъяснения даже высших судов мертвы без поддержки живой судебной практики. Долгое время ВАС РФ и ВС игнорировали эту категорию дел, а последний даже немало подпортил практику (вспомним чудовищное дело Фалкон 2014 года, где сформулировали фирменное основание для отказа в этих делах - разногласия между участниками, действительно, разве в суд за разрешением разногласий🤭), результатом чего стала полная неэффективность исключения как способа решения корпоративного конфликта, потому что нижестоящие суды игнорировали разъяснения и отказывали по надуманным основаниям, даже не вникая в суть конфликта.

Новую жизнь в этот способ защиты вдохнул ВС в 2023 году, передав сразу два дела (писал о них здесь и здесь).

И вот вышло новое определение, где ВС уже прямым текстом пишет и об отношениях по ведению общего дела, и о том, что исключение - это расторжение договора в связи с существенным нарушением.

Обращает внимание ВС и на то, что суды в этом деле по сути ограничились констатацией, что участники обладали равными долями в обществе, участвовали в голосовании, а потому в этом случае нет нарушения обязанностей со стороны участников. Тогда как необходимо было установить - а были ли какие-то разумные основания у ответчика для того, чтобы голосовать на общих собраниях в пользу закрытия проекта.

В свое время в Обзоре ВАС РФ по исключению участника была отражена идея о том, что голосование вполне может быть основанием для исключения. Но, как я уже сказал, суды по сути игнорировали это разъяснение.

Свобода выбора пути ведения бизнеса не предполагает, что один из участников может немотивированно отказаться от участия в проекте во вред общему делу, потому что вести этот бизнес - это часть его обязанности, возникшей из отношений по ведению общего дела.

В связи с этим хочется поддержать это новое определение.

В то же время, оглядываясь назад, я уже вижу недостатки теории, которую поддерживал и я, о том, что исключение - это только расторжение договора в связи с нарушением.

В действительности, основанием для исключения может стать и утрата статуса, необходимого для продолжения участия в обществе, например, лицензии врача, если деятельность общества это предполагает, при разводе, если общество было семейным бизнесом и лицо стало участником, "войдя в семью", а также в связи с иными факторами, например, репутационными в связи с привлечением к уголовной ответственности участника по основанию, которое может опорочить деловую репутацию общества.

Все это в зарубежном праве элегантно называют исключением в связи с надлежащей причиной (juste motif, justos motivos), в российском праве следы этой концепции можно увидеть в правилах о расторжении договора товарищества по уважительной причине (ст. 1052 ГК). Надеюсь, отечественная судебная практика дойдёт и до обсуждения этих вопросов.

Почитать подробнее об исключении можно здесь.

Раз уж мы начали про тему крупных сделок, нельзя промолчать про свежее дело Верховного суда на эту тему.

Фабула там - чисто 90-ые.

Итак, было три участника общества, которое производит химпродукцию. В какой-то момент времени на одного из участников заводят уголовное дело, он сидит, в это время его общество продаёт права на товарные знаки и промышленные образцы, затем завершает деятельность фактически, а потом и юридически - ликвидируется после банкротства. Выйдя на волю, тот самый участник немедленно подаёт иски об оспаривании сделок по отчуждению товарных знаков и промышленных образцов.

В процессе рассмотрения дела он ссылается на то, что сделки были крупными, на нарушение уставных ограничений (сделки на такую сумму требовали согласия всех участников), подделку подписей на договорах, мнимость первоначального отчуждения, потому что права на товарные знаки и промышленные образцы были проданы через номинала в пользу конечного приобретателя - общества, где участником и руководителем был один из участников общества-отчуждателя, а также его жена, по совместительству дочь третьего участника.

Суды ему отказывают, ссылаясь на то, что факт подделки подписи не доказан, сделки не крупные, уставные ограничения не действовали, мнимости тоже нет, повлиять на одобрение сделки он не мог, срок давности пропущен. А в завершение всего этого суды подчёркивают, что общества уже нет.

ВС, напротив, соглашается с истцом во всем. Меня это немного смутило, потому что когда ссылаются на все основания недействительности разом в исковом - это понятно, но от суда ожидается единственно верная квалификация.

Как водится, оценку фактуры с подделкой мы оставим в стороне, хотя нельзя не заметить, что если договоры были подделаны, то обсуждать их недействительность как крупных сделок и с нарушением устава уже и не нужно. Сосредоточимся на правовых доводах.

1. ВС делает революционный вывод о том, что даже если сделка не отвечает количественному критерию (здесь сумма сделки была 13 млн., а активов на 250 млн.), она все равно может быть крупной, поскольку общество не может продолжать прежнюю деятельность.

С одной стороны, этот вывод я горячо поддерживаю, говорил об этом не раз, а подробно обосновываю здесь.

Если коротко, крупные сделки как раз и есть то, что описывает качественный критерий - нацеленность сделки на изменение вида деятельности общества или прекращение такой деятельности.

С другой стороны, объективности ради, нужно сказать, что суды давали оценку этому доводу и вполне правдоподобно писали, что отчуждаемые товарные знаки не имели никакой узнаваемости и на работу предприятия повлиять не могли. Жаль, что ВС не комментирует подробнее этот аспект.

2. Вывод о мнимости сделки с номиналом и признанием того, что надо было обсуждать осведомленность конечного приобретателя, у меня тоже не вызывает возражений.

Квалификация цепочки сделок как единой сделки уже имела место в практике ВС, как минимум на ум приходит дело двухлетней давности, о котором я уже писал здесь.

3. Также согласен я и с доводом ВС о том, что срок давности следует исчислять с момента, когда истец получил реальную возможность узнать о совершенных сделках. При этом ВС подчёркивает, что по самому обществу считать давность нельзя, так как общество находилось под контролем ответчиков.

Это полностью укладывается в рамки п.2 Пленума N 27 о том, что по директору считать давность нельзя, если он был в сговоре с другой стороной сделки.

Важно только не распространять этот вывод на случаи, когда третье лицо никак не было связано с директором.

4. На первый взгляд хорошо написано и про то, что ликвидация не мешает возможности посудиться от имени ликвидированного общества.

Однако вдумчивый читатель, наверное, мог бы задаться вопросом - а насколько участник управомочен заявлять такой иск, ведь п. 5.2 ст. 64 ГК, да и его интерпретация самим ВС в п. 41 пленума N 6 от 11.06.2020 говорят о том, что такие действия может осуществлять только управляющий.

Однако этому определению можно простить всё за вывод о качественном критерии 😅

Навсегда в моей памяти...

P.S. это я сфоткал коврик для мышки в мой первый рабочий день в Управлении частного права в 2010 г.😅

Внезапно по итогам голосования студентов ВШЭ в 2024 году оказался в списке лучших преподавателей. Моему удивлению нет конца, но и очень приятно, чего уж там 😅

Хотя, честно скажу, оценивание преподавателей - это один из аспектов ВШЭ, который вызывает у меня смешанные чувства.

С одной стороны, я прекрасно понимаю, чего хотели достичь создатели этой системы (сюда входит и система оценки преподавателя студентами по окончанию курса, так называемый СОП, и голосование за лучших преподавателей по итогам учебного года) - это попытка получить объективные данные о качестве преподавания в том или ином случае, с одной стороны, и дать некую обратную связь для самого преподавателя - с другой.

В то же время уже говорил и готов повторить, что популярность среди студентов - это не то, чего должен добиваться преподаватель, поскольку рано или поздно это приводит к нетребовательности - болезни, разъедающей российское юридическое (про другое не могу судить) образование. Зато свою прямую цель повышения уровня преподавания эта система как раз не достигает - ни разу не слышал, чтобы преподавателя уволили за низкое качество преподавания, на которое пожаловались студенты путем низкой оценки.

И в том, что это не работает так, как задумано, нет ничего удивительного.

Мне кажется, что далеко не всегда студенты могут оценить качество материала, который им преподают, поскольку они ещё не являются сформированными экспертами в соответствующей сфере. И потому человек, с увлечением пересказывающий им закон, учебник и собственный разной степени хитрости опыт, и тот, кто старается дать что-то больше, будут выглядеть примерно одинаково.

Еще важно учитывать, что опять-таки не всем студентам важно качественное содержание курса, и на то может быть много причин: на этапе обучения не все понимают, что от них будут требовать на работе; не всем интересен тот конкретный предмет, который ведёт преподаватель; личная нетребовательность к уровню собственных познаний.

При таких условиях акцент в оценке качестве преподавания со стороны студентов неизбежно смещен в пользу внешних факторов (поведенческие факторы, личная харизма, та самая требовательность и т.п.). Насколько полезна для университета оценка таких, я бы сказал, soft skills преподавателя, - вопрос спорный, мне кажется, не особо.

Если же говорить о каких-то из ряда вон выходящих случаев злоупотребления со стороны преподавателя, то, кажется, для этого не нужно никакого оценивания и голосования, достаточно возможности пожаловаться.

SOCIETAS pinned «Друзья, в начале этого года уже писал о том, что в серии 'Societas' вышел сборник статей, посвящённый крупным сделкам и сделкам с заинтересованностью. С любезного разрешения издательства выкладываю мою статью из этого сборника, посвященную институту крупных…»

Друзья, в начале этого года уже писал о том, что в серии 'Societas' вышел сборник статей, посвящённый крупным сделкам и сделкам с заинтересованностью.

С любезного разрешения издательства выкладываю мою статью из этого сборника, посвященную институту крупных сделок.

На мой взгляд, в российском праве до сих пор отсутствует чёткая концепция этого явления за пределами буквы закона. В рамках этой статьи я попытался выйти за границы исключительно текстуального анализа действующего закона и поразмышлял о том, откуда этот институт взялся и для чего нужен.

Иными словами, как я часто спрашиваю у своих студентов, - можно ли представить мир без норм о том или ином институте, в данном случае, о крупных сделках?😅 Мой ответ - нет. Они могут носить какое угодно название, но все известные мне правопорядки в итоге выработали правила о том, что сделки, изменяющие цель деятельности компании, или делающие её достижение невозможной, требуют одобрения участников компании.

Предлагаемая квалификация позволит более чётко понять, в каком направлении двигаться дальше в реформах регулирования крупных сделок (например, к отказу от количественного критерия) и в развитии судебной практики (к отказу от попыток расширения вменения знания третьим лицам о том, что сделка крупная), а также решить многие практические кейсы (толкование качественного критерия крупной сделки, квалификация обеспечительных сделок как крупных и многое другое).

Скачать статью можно здесь.

Участвую сейчас в приёмных экзаменах в магистратуру ВШЭ по направлению частное право. В этот раз не поступают выпускники бакалавриата самой ВШЭ, поскольку из-за перехода на пятилетнюю программу образовался "пропуск" в один год (те, кто в этом году закончили четвёртый курс, должны проучиться ещё один год).

С одной стороны, это плохо, потому что студенты нашего бакалавриата, (по крайней мере, частно-правовой специализации), по моему глубокому убеждению, сейчас вполне себе способны конкурировать с выпускниками бакалавриата МГУ. Поэтому их отсутствие среди поступающих неизбежно снижает качество набора в магистратуру.

С другой стороны, это уникальный шанс увидеть, чего стоит магистратура условного "большого вуза" без абитуриентов из числа собственных выпускников бакалавриата.

Так, большинство поступающих - все равно выпускники крупных московских вузов - МГУ, МГЮА, РАП и РПА. Критически мало людей из непрофильных московских вузов и регионов.

У меня есть несколько гипотез, почему.

1) Озвученные ВУЗы банально дают много выпускников бакалавриата, из юрфака МГУ ежегодно выпускается, кажется, больше 800 человек. Из МГЮА, наверное, примерно столько же. Даже очень крупный региональный юрфак едва ли даёт больше 100-120 человек в год;

2) финансовые издержки проживания в Москве останавливают региональных студентов от попыток поступить и учиться в столице;

3) типичная болезнь России - малая мобильность - касается и этого аспекта жизни. Философия "где родился, там и..." выражается и в нежелании попытать счастья в магистратуре большого московского ВУЗа;

4) малая стоимость знаний как таковых, бóльшее формальное значение диплома об окончании магистратуры;

5) разрыв в знаниях выпускников бакалавриата юрфаков региональных вузов и ведущих московских вузов не позволяет полноценно конкурировать за места. Речь разумеется о среднем уровне, понятно, что крутые ребята могут появиться даже в глубинке и несмотря на слабый бакалавриат пробиться дальше, но это всегда единичные исключения. Впрочем, это бы объясняло, почему региональные выпускники не могут поступить, но не то, почему не поступают.

А вообще, удивительно, широка страна, но как же мало людей приезжает с ее просторов...