Встреча Руси и Чуди

КУЛЕШ И ПОГАЧА

Уважаемый канал «Пока горит солнце» напомнил о кулеше.

Кулеш – известная в русской (кулеш, кулиш), белорусской (кулеш), украинской (кулiш), польской (kulesz, kulesza) кухне похлёбка из пшённой крупы (проса) с добавлением различных компонентов.

Само слово действительно восходит к венгерскому köles [кёлеш] 'просо'.

Интересно, что в венгерской кухне блюда с пшеном, в свою очередь, содержат слова, пришедшие из славянских языков:

köleskása [кёлешкашо] 'пшённая каша', где kása 'каша' < славянское каша;

kölespogácsa [кёлешпогачо] 'пшённая лепёшка', где pogácsa 'особый вид выпечки (круглая булочка или лепёшка)' < южнославянское, ср. болгарское,  сербохорватское, македонское, словенское погача 'особая пресная лепёшка'.

При этом, источник слова погача в южнославянских языках – латинское focācia 'очажная (испеченная в золе очага)', ставшее источником итальянского focaccia (фокачча) 'особая пшеничная лепёшка'.

Иллюстрация: венгерская погача. Источник иллюстрации: Википедия.

РОЖДЕСТВО

Вепсское Raštvad, карельское Rastava, Roštuo, Raštava –эти названия праздника восходят к русскому слову Рождество.

Даже скорее к разговорным формам Рожство, Рожтво, зафиксированным в Словаре русских народных говоров.

Слово проникло и в восточносаамские языки в форме Roostov, Rostov, Rosttov.

При этом в колтта-саамском языке, распространенном в приграничных территориях России, Финляндии и Норвегии, словом rosttovkääʹlles (буквально 'рождественский старик', 'рождественский дед') называют финского Йолупукки или Санта-Клауса.

Интересно, что рождественский персонаж, местом жительства которого считается Лапландия ('земля саамов') на одном из саамских языков называется с использованием заимствованного из русского слова Рождество.

Вслед за поздравлениями в чате и открыткой Карельского научного центра РАН хочу вспомнить следующие формы поздравлений на прибалтийско-финских языках Карелии:

Uuvven vuuvven kera! (собственно-карельское наречие карельского языка);

Uvven vuvvenke! (ливвиковское наречие карельского языка);

Uuden vuodenke! (людиковское наречие карельского языка);

Uden vodenke! (вепсский язык).

Такие формы поздравлений в ливвиковском, людиковском и вепсском возникли как калька с русского («С Новым годом!») и передаются через падеж комитатив («вместе с кем-либо или чем-либо») (за исключением собственно-карельского поздравления, приведенного здесь чисто теоретически).

Мало того, что для склонения слов нужно знать основы в обоих словах (в вепсском их надо запоминать вместе со словом):

вепс. uź 'новый' – основа ude-;
вепс. voź 'год' – основа vode-,

но в случае с карельским (за исключением людиковского) происходит еще и качественное чередование ступеней согласных:

кар. uuši 'новый' – uuvven 'нового',  при соответствующем вепсском uden, финском uuden.

Поэтому, если воспользоваться такой «калькой» на финском языке (что делают начинающие изучать язык), то получится Uuden vuoden kanssa!

Иллюстрация возделывания водного поля с помощью елей)
Отсюда: https://t.me/pitlive/15266

СТУДЕНЬ ИЛИ ХОЛОДЕЦ? ПОРЕБРИК ИЛИ БОРДЮР?

Уважаемые Севпростор и Пока горит солнце подняли тему о том, действительно ли на севере – студень, а на юге – холодец?

Лично я встречал в русских вытегорских говорах слово студень, а холодец воспринимал как общероссийское или торговое наименование. Решил взглянуть в словари. И вот, что получилось

О современной литературной норме

Интересно, что «Малый академический словарь русского языка» считает слово холодец разговорным. Кроме того, неожиданно, что слово холодец имеет два значения. В первом из них это – синоним студня, то есть ‘кушанье из сгустившегося при охлаждении мясного или рыбного отвара с мелкими кусочками мяса или рыбы’, а во втором – ‘род ботвиньи или окрошки – холодное кушанье из кваса, вареной зелени и рыбы’

О первых упоминаниях

По-видимому, более ранним наименованием блюда был студень, упоминаемый в XVI веке. Так, «Домострой» среди блюд (помимо журавлей под зваром с шафраном, почек заячьих верченых, зайцев в репе и прочих яств) упоминает студень рябий (из рябчиков или куропаток). Причем слово употреблялось и в женском роде (что нередко бывает с существительными на -ь): «студень крошеная птичья» (XVI в.)

О распространении в говорах

Словарь русского языка XI–XVII вв. фиксирует употребление слова стюдень в Хлынове (Киров): «двои ноги на стюдень купил» (1679 г.), а также значение ‘о частях туши, из которых варят студень’ в с. Корельском на р. Онеге (1685 г.)

Словарь Даля определяет студень, стюдень как тверское и тамбовское ‘застуженый говяжий или рыбий навар, холодное, дрожалка, желе’. При этом холодец он относит к орловским, воронежским и снова к тамбовским говорам. Здесь же находим холодец или холод для обозначения вологодской ботвиньи

На основе «Словаря русских народных говоров» можно выявить следующие ареалы:

студень (стюдень) – Владимирская, Воронежская, Дон, Калужская, Костромская, Курганская, Московская, Новгородская, Пензенская, Псковская, Смоленская, Тверская обл.; Прибалтика

холодец в значении ‘студень’ – Архангельская, Владимирская, Вологодская, Воронежская, Дон, Енисей, Забайкалье, Калужская, Краснодарский край, Курская, Московская, Орловская, Пензенская, Псковская, Смоленская, Тамбовская обл., Татарстан (курсивом отмечены области, где отмечается и студень, и холодец)

холодец в значении ‘заливное’ – Архангельская, Мурманская обл.; дельта Дуная (казаки-некрасовцы)

холодец в значении ‘холодная похлебка разных видов’ – Брянская, Вологодская, Псковская, Смоленская, Тамбовская, Тульская обл., Урал, Южный Урал; Каракалпакия

О заимствованиях и аналогах

В прибалтийско-финские языки из русского (то есть с севера) заимствовано именно слово студень: финское диалектное tytinä, tyttynä, tytinki, tytenä, эстонское tüdin, tüding, stüüding, ижорское stüüteniä, водское stüteni, карельское stuudenie

При этом, восточнославянский холодец (а не студень), попал и в польский язык (chołodeć). Если бы слово в польском было исконным, ожидалось бы chłódeć

В целом же в славянских языках отмечаются похожие на студень и холодец слова: украинское студенець, польское studeneć, studzienina («стуженина»), хорватское hladetina («холодятина»). Нельзя не упомянуть еще одно польское название холодца – zimne nóżki «зимние ножки»

Выводы

1. Похоже, что название студня более раннее, чем холодца

2. «Оплотом» студня в Европейской части России можно назвать Новгородскую, Костромскую и Тверскую области (здесь словари не отмечают слова холодец). Как мы знаем, это – область распространения севернорусских говоров. Из них слово попало и в прибалтийско-финские языки

3. Холодец начал движение с юга и стал распространяться на север. Он являлся основным названием блюда в южнорусских говорах Тамбовской и Орловской областей

4. Достаточно типично одновременное использование обоих слов в области распространения среднерусских говоров

5. Вместе с тем, необычно выглядит присутствие холодца, а не студня в Архангельской и Вологодской областях (точнее, в границах бывших губерний)

С наступающим Новым годом, друзья!

Оставайтесь с каналом «Встреча Руси и Чуди»!

Пусть новый год принесет новые возможности и радостные моменты!

Счастья, здоровья и всего наилучшего! 🎉🎉🎉

Иллюстрация:
А.Н. Шильдер. Зимний лес (1900-е годы)

Город с Замком

Готовясь к экзамену по истории зарубежной литературы, посмотрел фильм «Замок», снятый по одноименному романа австрийского писателя Франца Кафки. Внимания в кадре привлекли каменные здания и улочки: интересное место для съемок.

Выбор режиссера фильма Алексея Балабанова пал на Выборг – город, расположенный неподалеку от Карелии. Название города со шведского языка переводится как «священный город» (швед. vi «священный, святой», borg «крепость, город»), на финском - Viipuri, а русские средневековые летописцы называли его «Выбором».

В фильме можно увидеть Аннинские укрепления, возводимые по приказу Петра Первого, шведский бастион Панцерлакс, Замок Людвига, усадьбу Бюргера или "Дом на скале" в центре Выборга. (подробнее: livejournal.com )

Выборг – город с богатой историей, которая началась в 1293 году. В это время на землях привыборгской корелы шведы заложили замок Выборг. Этот средневековый замок можно встретить в городе и в наши дни. Сегодня это исторический памятник, на территории которого расположено несколько музеев, а в центре – башня святого Олафа, которая в своё время была самой высокой в Скандинавии. Замок располагается на острове.

Так что, если вы едете «в» или «из» Карелии следует посетить этот старинный город. В интернете для таких путешествий советуют всего лишь иметь свободное время и верных друзей. Рекомендую таких, как Макс Брод: не смотря на уговоры Кафки сжечь рукописи, сохранил произведения творца.

P.S. Выборг можно также увидеть в кинофильме "Земля Санникова", "Шерлок Холмс", "Бой с тенью", "Инквизитор", "Тихий дон" (2015) и другие.

Фото замка: сайт музея г. Выборга
#фильмы #книги #постройки #история

ЛЁЖЕНЬ

В связи с наличием в карельском весьегонском русизма l’ožna [лёжна] 'налим', решил посмотрел ареал слова лёжень в «Словаре русских народных говоров».

И заодно нашёл там настоящий алмаз:

лёжень (пермское, смоленское) 'в свадебном обряде – убогий старик, посылаемый в дом невесты, который должен, лёжа на печи, наблюдать за её характером и умением вести хозяйство'.

Иллюстрация: советский диафильм (из свободного доступа).

ЧИРАНДАЮТ ЧИРУШИ

Оказывается, сегодня день сала. Сейчас, конечно, благодаря миграциям советского времени, оно хорошо известно и на Севере как часть бутерброда с ржаным хлебом.

Раньше же, поскольку свиней было мало или они не успевали нагулять много жира, сало использовалось при жарке картофеля.

В Вытегорском районе Вологодской области шкварки от растопленного сала в местных русских говорах называют чúруши – из вепсского čirud. Соответствующий пример есть даже в диалектном словаре вепсского языка (1972): śöda kartošk čiruidme 'есть картофель со шкварками'.

Есть и особый глагол для обозначения шипения шкварок и жира на сковороде – русское вытегорское чúрандать – из вепсского čiraita.

То есть, чируши чирандают = вепсское čirud čiraidaba = шкварки шипят.

Иллюстрация из сети Интернет.

Средневековые названия погостов Корельского уезда: на границе государств и языков

В статье В.Л. Васильева и И.И. Муллонен, вышедшей в последнем номере «Вопросов языкознания», всесторонне анализируются происхождение и история названий средневековых новгородских погостов, прилегавших к северным берегам Ладожского озера.

Имена погостов рассматриваются в географической последовательности – с севера на юг: Ильинский Иломанский, Никольский Сердовольский, Воскресенский Соломянский, Богородицкий Кирьяжский, Воскресенский Городенский, Михайловский Сакульский и Васильевский Ровдужский.

Авторы сосредоточены преимущественно на анализе вторых прилагательных в приведенных парах. В основном это образования от карельских названий тех селений, которые новгородцы сделали центрами своих погостов и церковных приходов.

Название Городенского погоста отличается от остальных исконным, древнерусским происхождением (< городъ, городъкъ 'укрепленное место'), оно относилось только к погосту-округу.

В средневековой документации (русской, шведской, финской) топонимы имеют множество вариантных форм, что связано со спецификой языковой адаптации и письменной передачи.

Большинство первых письменных упоминаний о погостах относятся к 1500 г., кроме Кирьяжского и Сердовольского погостов, свидетельства о которых известны с XIV-XV вв. Некоторые наименования погостов (Кирьяжский, Ровдужский, Сердовольский) в фонетическом развитии ушли весьма далеко от реконструируемых карельских топонимов-прототипов: *Kurgijogi, *Raudu, *Sordavala.

Древнерусская адаптация этих карельских топонимов, помимо регулярных фонетических закономерностей, включала вторичное сближение с созвучными лексемами и антропонимами.

Данный тезис можно применить также к наименованию Соломянского погоста, которое возникло путем замещения карельского *Salmi равнозначным древненовгородским Соломя (= соломя 'пролив').

Исходные карельские топонимы трактуются по-разному. В одних воспроизводится обозначение природного объекта, при котором стояло карельское селение, ставшее погостским центром. Таковы названия погостов Кирьяжский (< *Kurgijogi 'журавлиная река'), Соломянский (< Salmi 'пролив') и Иломанский (Ilomantsi < прасаам. *e‌lēmäηće 'самый верхний').

Другие – Сакульский (Sakkula), Ровдужский (*Raudu), Сердовольский (*Sordavala) содержат в основе антропоним, который должен квалифицироваться как патроним, личное имя или прозвище первопоселенца.

Щербинин Владимир Юрьевич. Дорога в Приозерск (1970-е гг.)

ACTA LINGUISTICA PETROPOLITANA

Последний номер научного журнала «Acta Linguistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований» (Т. 20, ч. 2) содержит подборку статей о финно-славянских языковых контактах, языковом субстрате (Р.В. Гайдамашко) и языковом сдвиге (М.З. Муслимов, Е.В. Перехвальская).

Здесь есть и моя статья, в которой рассматриваются потамонимы (названия водотоков) Юго-Восточного Обонежья на -ега (Кольчега, Ноздрега, Сяржега, Ялега) и -ей / -ой (Галентей, Кивой, Коржей, Пажей, Тагой, Шидрой).

Использование микрорегиональной и макрорегиональной «оптики» позволяет еще раз подтвердить идеи Д.В. Бубриха и В.В. Пименова о движении древневепсского населения из Межозерья вплоть до Пинежья. Также в очередной раз рассматривается происхождение топонимов Ладога, Онега, Пинега.

Иллюстрация: ранние пути прибалтийско-финского населения в Заволочье по данным анализа гидронимов Обонежья и Присвирья [Соболев 2024].

Журнал доступен по адресу: https://alp.iling.spb.ru/issues.ru.html

LEVAŠ И ЛАВАШ

Вепсское levaš [лéваш] 'открытый пирог с начинкой' напоминает об известном в русских народных говорах (костромских, тульских, ярославских) слове леваш, левашник 'пирожок (как с начинкой, так и без нее)'. В качестве такой начинки могло использоватся ягодное варенье или изюм.

Связан ли леваш с лавашом?

Да. Это заимствования-дублеты. В конечном счете они восходят к одному источнику, который видят в семитском глаголе *lawaṯ- 'месить', откуда, например, ассирийское lāwāšā 'лоскут тонкого хлеба'. Но они были заимствованы в разное время из разных языков.

Более ранний путь проделал леваш. Его дорога, по-видимому, проходила через Персию и Поволжье. В русский язык (а из русского – в вепсский) слово попало из тюркских языков (ср. татарское лəвəш).

В свою очередь, современный лаваш пришел, по-видимому, в русский из армянского языка (следует отметить, что это слово широко распространения – есть в тюркских, иранских, грузинском языках).

При этом идея плоского кушанья проявилась в русском леваши, левáшня 'тонкая, сухая пастила, листовая ягодная пастила домашней выделки, особенно земляничная; ею славится Каргополь' (так отмечается в словаре Даля).

Рецепт левашей содержится в «Домострое» (XVI век):

«О левашах [из] всяких ягод

Леваши ягодные черные [черничные] и малиновые, и смородинные, и земляничные, и брусничные, и всяких ягод [как] делати: сице варити ягоды долго и как разварятся, протерти свозь сито, да с патокой упарити густо, а паря, мешати, не переставая, чтоб не пригорело; а как буде добре густо, то лити на доски, а доска перво намазати патокою; да как сядет, ино в другие да и третие [разы] налити [подливать]. А [если] не сядет от солнца, ино противу печи сушити, ино вертеть в трубы [заворачивать в трубки]».

ЦЕЛАЯ ОРАВА ВЕКШ!

Вслед за уважаемой «Череповецкой губернией» вспомним о беличьей лексике.

Вепсскому orav, карельскому orava 'белка' родственно (кроме остальных прибалтийско-финских языков) обозначение белки в саамском (например, терское саамское выэррев < прасаамское *oarēvē), коми, марийском, мокшанском и эрзянском языках (во всех четырёх – ур). К этому же гнезду восходит и русское костромское ýрма 'белка'.

В коми, марийском и эрзянском слово имеет еще одно значение – ‘денежка’, ‘копейка’. По-видимому, отсюда и русское казанское кóкур 'мелкая монета', имеющее волжско-финское происхождение (ср. марийское кок 'два' + ур 'белка').

Следующие восточнославянские слова использовались как обозначение денег (мелких монет), так и этого пушистого зверька:
– веверица (в древненовгородском);
– вѣкша (древнерусское и древненовгородское);
– бѣлка (в устюжских грамотах).

Причина в том, что шкурки белок изначально – эквивалент денег.

Что касается слова вѣкша, то согласно одной из версий, его источник видят в чувашском вакша, пакша 'белка'.

По-видимому, следы угро-булгарского взаимодействия (чувашский относится к булгарской группе тюркских языков), начинавшегося в Поволжье, проявились также в венгерском mókus [мóкуш] 'белка'. Оно наряду с русским векша может восходить к «древесной птице». Возможно, что па-, ва-, mó- здесь – из угорского слова 'дерево' (венг. fa 'дерево'), ср. также марийское пу 'то же', а -kus, -кша – из тюркского 'птица' (кос, кус, куш).

В свою очередь полагают, что древненовгородская веверица, вепсская orav, коми ур, вероятно, имеют связь на праязыковом уровне – ср. прауральское *ora и праиндоевропейское *wer- 'белка', 'куница'.

К последнему слову возводят также названия белки в других индоевропейских языках:
– славянских (белорус. вавёрка, укр. вивiрка, болг. веверица и др.);
– балтских (лит. voverė и др.);
– германских (немецкое Eichhörnchen, шведское ekorre и др.);
– кельтских (ирландское iora и др.).

При этом шведское ekorre стало источником финского kurre – еще одного финского обозначения белки наряду с исконным orava.

***

С использованием опубликованных данных А.Е. Аникина, С.А. Мызникова.

Иллюстрация к произведению А.С. Пушкина «Сказка о царе Салтане». В.Н. Курдюмов, 1913 г.

Причем еще очень забавный момент. Сейчас вот говорят, мол, пластинчатые грибы, какие-нибудь лисички, сыроежки и прочее - это не грибы (подразумевая, что они не настоящие, не вкусные, не ценные, а фигня какая-то). Но раньше в самом деле грибами называли все подряд, кроме рыжиков и груздей. У рыжиков и груздей (быть может как более ценных в прошлом грибов?) были отдельные свои названия. Мало того, рыжики и грузди "грибами" не звали.

Так, «Домострой» (XVI век) указывал «и в дешевую пору, и грибы сушити и грузди, рыжики». Или: «В Великий же пост, после Федоровы недели до страстныя недели, в стол еству подают: рыжики студеные, грузди студеные, грибы горячие». То есть рыжики и грузди выделены из остальных видов грибов.

Историк, знаток царского и боярского быта XVI-XVII веков Иван Егорович Забелин писал: «Грибы без имени обозначали обычные белые и черные грибы». «Черные грибы»: это подосиновики, подберезовики, маслята, дубовики.

То есть, сначала были губы. Потом грибы. Причем, грибами были только черные и белые грибы. А рыжики и грузди из царства грибов выносились наособицу.

Раньше, веке в 15, к примеру, грибы, оказывается, называли не грибами, а губами или губками (слово губка в некоторых регионах сохранилось и теперь). В «Словаре русских народных говоров», в котором зафиксирована диалектная лексика XIX-XX веков, есть «губа»/«гУба», «гУбки», «губы», «губный»/ «губной»; «идти в губы»/«губы ломать».

Пример:

23 августа 1598 г. крестьяне Тавренской волости (Тавреньга – историческое название куста деревень в современном Коношском районе Архангельской области), «обговорились есмя промеж собою, по благословлению отца своего духовного, священника и учинили заповедь (то есть запрет) на 3 годы: ... в празник в воскресение Христово дела не делати никакого». Например, «ни белки не лесовати, ни рыбы не ловити, ни ягод ни губ не носити».

В Брянской отказной книге в одном из документов 1613 года, разрешается владельцу земли «и лубя драт и ягоды и губы брат по прежнему».

Автор «Этимологического словаря русского языка» Макс Фасмер упоминает о старославянском слове «гѫба»; о родственных связях «губы» с литовскими gum̃bas –«шишка, желвак, нарост», gum̃bras – «шишка», gum̃bulas – «железа», ùmulas, gùmuras – ком, древнеисландским kumpr и афганским ɣumba – «шишка», среднеперсидским gumbad, gumbað – «выпуклость».

Похоже, что слово грибы - более позднее, чем губы. Хотя, одно время и губы и грибы в разных документах могли упоминаться в равной мере. Так, в одном из деловых документов 1558 года из архивов Смоленского края значилось: «Изошло денег в год во всякой в мелкой росход... на огурцы и на соленые губы... и на грибы».

СЕНИНО УХО

Сенино ухо 'съедобный гриб, напоминающий рыжик' (Шекснинский район Вологодской области) – по-видимому, переосмысление финно-угорского обозначения гриба: карельское sieni 'гриб', вепсское seń 'пластинчатый гриб' [Мызников], ср. также удмуртское сеньки 'трутовик'.

Прибалтийско-финское название гриба (ливское sēņ или эстонское seen) вошло в литературный латышский (sēne).

В свою очередь, славянский гриб попал в литовский (grybas) и румынский (hrib 'белый гриб').

А рыжик (польск. rydz, словацк. rýdzik) – в немецкий (Reizker), эстонский (riisikas) и венгерский (rizike).

Что же касается названий грибов в карельском и вепсском, то слова seń, sieni используются главным образом для общего обозначения пластинчатых грибов (грузди, лисички, волнушки).

Для общего обозначения губчатых грибов (белые грибы, подберезовики, подосиновики, моховики) используется карельское griba, людиковское и вепсское grib. При этом в вепсском губчатый гриб чаще называют babuk < рус. обабок 'подберёзовик'.

Иллюстрация:
Кондратенко Гавриил Павлович (1854-1924). Белые грибы.

ВОЛЖСКИЙ ГРИБ

Литературная норма определяет чайный гриб как 'напоминающая медузу слизистая плёнка, образующаяся из микроорганизмов и растущая на поверхности раствора сахара в слабом чае', а его продукт как чайный квас, то есть 'слегка газированный кисло-сладкий напиток, образуемый в результате жизнедеятельности чайного гриба'.

С биологической точки зрения чайный гриб, известный также как медузомицет, – симбиоз дрожжевых грибов и бактерий.

«Гриб» начали культивировать в Китае. Но в европейские страны он попал в начале XIX века из Российской империи, поэтому за ним закрепилось название гриба не только японского или маньчжурского, но и волжского (= восточного).

Так, по-немецки он известен как Wolgapilz, по-фински – volgansieni 'волжский гриб'.

Соответственно, чайный квас – volgansienitee 'чай волжского гриба'.

Первое фото:

Фотограф Инто Конрад Инха (1894). Беломорская Карелия.

Текст под фото:

«Маленьких девочек не целуют, они "дают носик", то есть, ласкаясь, касаются с тётей носами».

Источник:
И.К. Инха. В краю калевальских песен. 2019.

О фото:

Старинный способ здороваться. Этот способ приветствия односельчан в 1920-е годы помнили только старики.

Ленинградская губерния, Лодейнопольский уезд, Винницкая волость, Озерской сельсовет, д. Илларионовская (1927). Фотография З.П. Малиновской.

Источник:
Л.В.Королькова. Вепсы. Фотографии и рукописи из собрания Российского этнографического музея. СПб., 2015.

ПАНЬКОВЫ ИЗ ПАНЬКОВО

В конце XVIII – начале XIX века два брата–крестьянина из андомской деревни Паньково сначала записались в вытегорское мещанство, а затем переехали в Санкт-Петербург, где стали книготорговцами ("книгопродавцами") и издателями Паньковыми (Панковыми).

В 1853 г. магазин русских и французских книг Панькова располагался уже в доме Пажеского корпуса (Воронцовский дворец).

Возможно, секрет их успеха связан, в том числе, с обучением грамоте у местных (андоморецких и вытегорских) старообрядцев.

Кроме того, известными (в столичном Петербурге, а также на карельских Выге и Лексе) выходцами из среды вытегорско-андомских старообрядцев были купцы Галашевские.

ВОСПОМИНАНИЯ О ПАНАХ

Еще до установления Дня народного единства южное Обонежье было тем местом, где бытовали предания о панах. При этом как и любой другой фольклор, они не могут быть восприняты безоговорочно на веру, а должны быть проверены.

С деятельностью польско-литовских отрядов в южном Обонежье народная молва связывает Панское озеро у Мегры, Пановий городок в Самино и деревню Паньково на реке Андоме.

Между тем, все три названия скорее всего не связаны с поляками и вообще имеют разное происхождение.

Панское озеро и Панский ручей (последний пересекает трассу Санкт-Петербург – Вытегра), несмотря на легенду о мегорском крестьянине, заведшем поляков на это озеро, скорее восходит к еще довепсскому топонимическому слою, связанному с саамскими данными: ср. саамское паннэ 'топкое болото'. Отсюда, например, и карельское Панозеро.

Паньковский брод на Андоме тоже не является местом перехода поляков через реку. Он обязан своим названием поздней деревне Паньково (здесь была и фамилия Паньковы). Панько – это уменьшительная форма имен, начинающихся на Пан- – Панфил, Панкрат, Пантелей (Пантелеймон). Хотя какая-то часть Пановых и Паньковых действительно могла иметь отношение к панам, но для этого нужны бóльшие доказательства.

Более того, понятие пан контаминировалось с вепсским panda (pane-), карельским panna 'класть', 'хоронить'.

Отсюда, возможно, понимание панов как предков в Обонежье, Каргополье и даже в Верхнем Поволжье:

"У «обрусевших» вепсов с. Рокса Лодейнопольского района Олонецкой губ. ежегодно в четверг на Троицкой неделе (Семик) отмечался так называемый Киселев день — праздник поминовения умерших предков — панов. В этот день жители поселения собирались у часовни, стоящей в роще на возвышенном месте. Женщины приносили с собой по кринке молока и чашке киселя, которые ставили на несколько минут под образа. Затем, усевшись на лавочке вокруг часовни, все это сообща съедали, поминая панов, о происхождении которых рассказывали следующее: «Соберется бывало шайка, вот и скажет кто-либо: «Буду я над всеми паном» и станет паном; да и у нас все зовутся паны, вся деревня пановы, паны».

Г. И. Куликовский, описавший этот праздник, отмечал шутливое отношение крестьян к Киселеву дню, во время которого участники обливали друг друга киселем. В основе праздника лежит древнее представление о том, что родовые предки влияют на урожай злаков. По рассказам местных жителей, как-то раз решили не праздновать Киселев день, но после этого случился неурожай овса. Неурожай они объяснили местью панов-предков за игнорирование праздника, и с тех пор стали отмечать его ежегодно» (см.: И.Ю.Винокурова. Мифология вепсов).

Также название Пановий Городок закрепилось за ранним вепсским городищем XII-XIV веков в селе Саминский Погост. Вопреки последующим представлениям, оно не связано с польско-литовскими интервентами. Что интересно, здесь также проводились праздники – в начале мая на горе устраивались танцы на деревянном помосте.

Реальный Андомский острог Смутного времени располагался на 10 километров южнее Пановьего Городка – у слияния рек Самины и Андомы, что маркируется названием поля Подгорощина.

ДЕНЬ НАРОДНОГО ЕДИНСТВА

В канун Дня народного единства хочу вспомнить более ранние посты о движении польско-литовских отрядов от Тихвина к Холмогорам (Колмогорам) через Андомский острог и от Сумского острога до Заонежья и Присвирья:

Поход черкасов на Север

Деревни, которые во время разорения были сожжены литвою, немцами и казаками, и люди, кои в них жили, побиты (Присвирье и Обонежье)

Отписка Богдана Чулкова о поражении им с козаками и охочими людьми под Андомским острожком в Заонежских погостах литовских людей и о погоне за ними под Каргополь, с приложением списка казаков и охочих людей, кои были с ним в Андомском острожке

При этом это был не единственный польско-литовский отряд. Другие отряды осаждали Вологду, Каргополь, окрестные монастыри. Об обороне череповецких земель – в свежем видеоматериале "Череповецкой губернии".

Особо отметим наличие под Череповцом Чудского погоста и Чудской церкви, где разворачивался один из эпизодов Смутного времени.

ШИШТАК

От вепсских глаголов šištta, šišitada 'медленно идти, плестись' образовано интересное слово šištak 'толпа, стадо'. При этом не любые, а именно 'растянувшиеся при движении'.

Например, согласно диалектному словарю вепсского языка (1972):

rahvast mäni šištak 'прошла длинная толпа людей';

lambhiď mäni šištak 'прошло растянувшееся стадо овец'.

Современным значением слова šištak может быть также 'растянувшаяся колонна автомобилей'.

Фото из сети Интернет.

ПОКА-ПОКА-ПОКАБАНДАЕМ!

В связи с обсуждением на уважаемом канале "Языковедьма" глагола валáндаться 'медленно или долго делать что-либо', а также с некоторым удивлением, что это слово известно "не только лишь всем", вспоминается еще несколько русских диалектных (в основном обонежских) глаголов со значением 'медлить, копаться', имеющих вепсское происхождение:

1) в'яжандать (вытегорское, пудожское), в'ячандать (петрозаводское) 'делать что-либо медленно' < вепсское väz- : väzda (väzu-) 'уставать', väzutada (väzuta-) 'утомить';

2) кáбайдать, кóбайдать, кóбандать, кóбондать 'медленно идти', 'копаться', 'медленно что-либо делать' (петрозавод., заонежское, прионежское, вытегорское, киришское, чудовское, подпорожское, пудожское, мурманское терское) < вепс. kobaita (kobaida-) 'шевелиться, копошиться', 'плестись'.

Отсюда:
прикóбандать 'прийти';
покáбайдать, покóбайдать 'пойти, начать идти куда-либо';
кобандýнья 'медленно ходящая, медлительная женщина';
кобайдýнья 'о ленивой лошади, которая любит стоять и чесаться'.

Похожее заонежское прозвище мугайдýн 'вялый, медлительный человек' образовано от мýгайдать 'тихо смеяться, ухмыляться', мýгандать 'бубнить, бормотать, ухмыляясь' < вепсское muhaita (muhaida-) 'ухмыляться, улыбаться'. Отсюда также замýгандать 'начать лениво работать' (вытегор.);

3) мóняндать 'медленно что-либо делать, копошиться' (вытегор.) < вепс. *monäita 'то же' < вепс. monä 'горе-работник' < рус. моня 'вялый, нерасторопный, нерешительный человек';

4) н'юландать 'медленно, вяло делать что-либо' (подпорожск.);

5) н'ячотать 'медленно жевать, есть' (вытегор.) < вепс. näčotada (näčota-) 'лениво есть'.

С использованием [Мызников 2019]

БЕЛОРУССКО-СЕВЕРНОРУССКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ

На канале уже поднимались вопросы:

- о происхождении названий двух крупных северных рек – Сухоны и Северной Двины;

- о гидронимии финно-угорского происхождения в Беларуси.

Они нашли своё отражение в опубликованных материалах Международной российско-белорусской конференции (г. Северодвинск):

Соболев А.И. Параллели и ранние связи в топонимии Беларуси и Северо-Запада России // Русистика в XXI веке: сборник научных трудов / отв. ред. Р.В. Попов, С.А. Смирнова. Киров: Издательство МЦИТО, 2024. С. 11–20.  URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=69141314

Материал также размещен под постом в pdf-формате

Аннотация:

В ранней топонимии Беларуси и Северо-Запада России имеются некоторые любопытные параллели и схождения. Однако большинство установленных на сегодняшний день параллелей не очень надежны, поскольку основаны, прежде всего, на внешнем сходстве топонимов и не учитывают языковую историю, истории контактных отношений в топонимии, специфику номинативных моделей в разное время, на разных территориях и в разных языках.

При этом одинаковые субстратные топоосновы на территории России и Беларуси могут быть наполнены разным смыслом (например, Турья).

Тем не менее, связи в ранней топонимии просматриваются. Это, в частности, архаическая славянская гидронимия (Двина) и ойконимия (-ичи).

В северо-западной части Беларуси, граничащей с Псковской областью и Латвией можно обнаружить какие-то рудименты прибалтийско-финской топонимии, в том числе древней.

По-видимому, отдельные топонимы прибалтийско-финского происхождения имеются и в белорусско-литовском приграничье. Однако, не стоит сопоставлять их напрямую с вепсскими или финскими данными.

Иллюстрация:
Пруд у Мирского замка (Беларусь). Фото автора.

НЕЗРИМОСТЬ

Антропология в мемах очень доходчива!

Мем уважаемого канала "AnthropoLOGS" наглядно показывает бóльшую популярность неизмеряемой и неверифицируемой (но практически всем известной) пассионарности и представления об этносе как о навсегда определенной данности, неизменной чуть ли не со времён царя Гороха.

Вместе с тем, менее очевидно представление о "текучей" этничности, о том, что этническая идентичность не всегда и не везде являлась ведущей, а могла уступать место идентичности конфессиональной, сословной, региональной или государственной.

Например, исследования на конкретном (например, прибалтийско-финском) материале показывают малоизвестную множественную или сложную идентичность.

Так, в Петербургской губернии местные православные прибалто-финские народы могли называть себя venäläiset* 'русские' или "русские, говорящие по-ижорски" (ижора). Под karjalaiset могли "скрываться" не карелы, а ижора, под "ижорой" – водь.

Могли использоваться и просто "географические" этнонимы. Например, ямы 'ямбургские', soikkulaisеt 'сойкольцы' (ср. вепс. ojatilaižed 'оятские').

Попробуй тут разберись, если еще и языки смешивались (см. подробнее: [Муслимов М.З. 2012])!

На примере данных народов, неразделенных конфессионально или государственными границами, можно увидеть аналоги отношений между различными более крупными по численности этническими общностями.

Интересны и параллели в части типологической схожести этнонимов и обозначения языка без указания на конкретный этноним:
белорус. тутэйшыя – вепс. tägalaižed 'здешние';
"своя мова" – вепс. ičemoi keĺ 'свой (наш) язык' или mejāči 'по-нашему' (на нашем языке).

Неочевидными являются и вопросы былых языковых сдвигов и смены идентичности. Даже Ю.В. Бромлей с его теорией этноса не мог не отметить, что "большинство этносов сложились в результате смешения различных этнических групп как пришлых, так и автохтонных ... Однако значение в формировании собственного этноса автохтонного населения его самосознание, как правило, полностью игнорирует".

Как раз для решения вопросов языкового перехода и смены идентичности мы должны полагаться на еще более незримые вещи. Не на происхождение названий главных городов (будь то Москва или Рим), огромных рек (вокруг которых ломаются этимологические копья), а на имена самых маленьких объектов. Десяток названий лесных ручьев около деревни расскажет нам больше, чем "тёмное" или различно интерпретируемое название реки. Это касается и диалектной лексики (лучше обратить внимание не на название слона – это может быть экзотизмом, а на название какой-нибудь малозаметной лесной мыши, которое могло сохраниться при смене языка), и неофициальных фамилий и прозвищ.

*здесь и далее этнонимы представлены в упрощенном варианте, без учета диалектной специфики.

Давно не было доморощенных мемов

КЛЮЧЕВАЯ РОЛЬ ТОПОНИМИИ
 
В продолжение банно-печной темы уважаемый канал «Карельская тетрадь» откликнулся на статью о тихвинских «чухарях». 
 
Интересна и фотография, сделанная А.О. Вяйсяненом в 1916 г. При этом автор фотографии указывает и место съемки – деревню Omesmägi
[омесмяги].

Но если мы будем просматривать списки населенных мест Новгородской губернии по Тихвинскому уезду, писцовые книги или ревизские сказки, то мы не найдем деревни под таким названием.
 
Там она будет называться Амосова Гора. А Omesmägi (точнее – Omosmägi), где Omos – личное имя Амос, mägi – ‘гора’ будет существовать на неофициальном уровне.
 
Так и за названием вытегорского хутора Заречье может скрываться вепсское G’ogentaguine [гьёгентагуйне], за прионежским Залесьем – вепс. Mecantaga [мéцантага].
 
Вообще, за названиями из писцовых книг в местах проживания вепсов и карелов могут стоять вепсские или карельские оригиналы.

В какой-то степени исключение составляют места переселения карелов в Центральную Россию, где они нередко селились на пустошах – местах бывших деревень. В этом случае русское и карельское названия обычно совпадают (например, Козлово / Kozlova).
 
Показателен пример в южном Обонежье, когда упоминаемая в писцовых книгах XVI века деревня (позднее – пустошь) Лисья Гора позднее известна как Рéбосельга. Тоже «Лисья гора», но по-вепсски или по-карельски.
 
Некоторые вепсские названия деревень вообще могут быть не связаны с официальными. Так, например, второе название шимозерской деревни Бабинской – Kivinem’ [кивинемь] («каменный мыс»), деревни Фоминской – Ag’g’ [аггь] («конец»). Под названиями Бабинская и Фоминская они будут известны и в писцовых книгах (подробнее о названиях шимозерских деревень и калькировании торонимов в южном Обонежье см.: [Соболев 2015]).
 
Это касается и личных имен. Например, упоминаемый в писцовой книге Терентий может носить вепсское имя Терой. Но мы узнаем об этом лишь в том случае, если деревня вдруг станет называться Тероевской. Более того, у обонежского Лисицына может быть и неофициальная («уличная») фамилия Reboihiine.
 
Встает вопрос – а каким образом выявляется былой вепсский языковой ареал?
 
Ключевую роль здесь играет привлечение топонимии.

Данная работа велась и ранее, а теперь продолжилась на качественно новом – цифровом уровне.

Так, силами Карельского научного центра Российской академии наук в сети пополняется база топонимии – геоинформационный ресурс ТопКар. Здесь, например, можно увидеть и топонимическое окружение деревни Амосова Гора / Omosmägi.
 
При этом важно, что при реконструкции былой языковой ситуации стоит ориентироваться не на макрообъекты (именно на них обычно направлено максимальное внимание жителей или краеведов), а в первую очередь на микротопонимы – названия маленьких ручьев, полян, горок.
 
Это касается и фамилий. Важно обращать внимание не только на официальные фамилии, но и на фамилии неофициальные. Важно, что незафиксированные "в поле" «уличные» фамилии и прозвища вряд ли могут быть восстановлены по другим источникам.  

Бахилы. Местонахождение: повсеместно. Время создания: XXI век

Бахилка. Русские. Кон. XIX в. – нач. XX в. Местонахождение: Российский этнографический музей. Источник: госкаталог.рф

Бахил. Русские (поморы). 1905-1914. Местонахождение: Российский этнографический музей. Источник: госкаталог.рф

Эволюция бахил 😀 :

САПОГИ И ЗАЯЧЬЯ ЛАПКА

Ув. каналы "Sevprostor" и "Ростов Великий и Ростовская земля" опубликовали опрос и материалы о высоких сапогах (бахилы, болотники, бродни, ватары и др.).

Наш канал интересуют названия сапог, связанные с финно-славянскими контактами.
Материал этот достаточно обширный. Поэтому ограничимся на сегодня названиями кожаных сапог с высоким голенищем.

Сапоги
Древнерусское слово сапогъ стало источником для обозначения сапога в прибалтийско-финских языках: фин. saapas, эст. saabas, карел. soappoa, вепс. sapug и др.

Кстати, с информацией о кожаной обуви Новгородской земли по археологическим данным можно ознакомиться по ссылке. Озвучена также интересная мысль, что первоначально сапоги – это обувь всадника, защищавшая высокими голенищами ногу от конского пота. Они вошли в новгородскую городскую моду с XIII века.

Бахилы
Слово имело довольно широкое распространение в русских народных говорах, включая Сибирь. Ограничимся севернорусским примером – в архангельских, вологодских и олонецких говорах под бахилами понимали 'рабочие сапоги, обычно без ранта и каблуков, с круглыми носками и высокими голенищами'.

По преимуществу среднерусское и южнорусское значение слова – 'разного рода низкая обувь', ср. также бахилки 'лапти без задников и завязок (обор), в которых ходят дома' (Даль).

Кроме русского языка, слово отмечается в украинском и белорусском: укр. бахили 'галоши для валенок', белорус. бахiлы 'резиновые галоши' и бахiлкi 'кожаные лапти' [Аникин].

Из русского слово попало в карельский в форме pahhila 'обувь с голенищем и одинарной подошвой' и в финский, где фин. диалект. pahkila, pahkilas 'русский кожаный сапог' (ХIX в., Пиелисъярви), pahkilo 'большой тяжелый сапог' (Рованиеми).

В литератературном русском языке (согласно "Большому академическому словарю") слово бахилы отмечается в следующих значениях: 'кожаные сапоги с длинными, закрывающими бедро голенищами на помочах (обычно у рыбаков и охотников)', 'надеваемые поверх обуви защитные чулки (из разного материала в зависимости от их назначения)' (в академических словарях с 1789 г.). При этом бродни дается в первом из указанных значении с пометой "областное", а сапоги-болотники отсутствуют.

Ватарá, вáтары
'сапоги с длинными голенищами, в том числе привязываемыми к поясу' (русское мурманское) – ср.  саам. vīdtar, vīdar 'пояс для штанов, брюк' [Мызников]. По-видимому, "сапоги-поясники".

При этом в южной части Карелии (Петрозаводский уезд и современный Прионежский район) в местных русских говорах зафиксированы следующие слова вепсско-карельского происхождения, связанные с сапогами:

Нена
нéна 'носок сапога' < вепс. nena 'нос' [Мызников], ср. также sapugnena 'нос сапога'.

Тябелка
т'ябелка 'заячья лапка для смазывания сапог дёгтем' < вепс. käbäl, карел. käbälä 'лапа'.

Отсюда и прозвище Käbäl, к которому восходят название двух деревень на северо-западе Вологодской области: вытегорское Кябелово на Кеме и бабаевское Кябелево на Суде, а также фамилия Кябелев – ср. типологически схожие русские Лапино, Лапин.

ЧОМА ИДЁТ!

Уважаемый канал "История английского языка" разместил интересный пост о ранних германизмах в финском языке. Он явно вызвал удивление у части подписчиков, так как финский считается пуристским языком, а его ранние (праязыковые) связи с германскими языками неочевидны.

Еще более удивительным может показаться наличие германизмов в вепсском. При этом важно понимать, что германизмы попали не непосредственно в вепсский язык, а на уровне праприбалтийско-финского языкового состояния (см. также вепс. habuk 'ястреб').

В данном материале я ограничился вепсскими когнатами финских слов, приводимых в примере. В случае, если слово отсутствует в вепсском, приводится материал наиболее близкого к вепсскому людиковского (прионежского) наречия карельского языка.

Кunigaz
Вепс. kunigaz 'король', ранее 'князь',  ср. suŕkunigaz 'король', буквально 'великий князь'.

Renkheine
Вепс. renkheine 'кольцо, перстень'.

Есть и исконное слово – sormuz < sorm 'палец руки', при фин. sormus 'кольцо, перстень', а также заимствованное из русского kolcaine, при фин. диалект. koltsa < рус. кольцо.

Kauniž
Соответствие фин. kaunis 'красивый' в вепсском отсутствует, но оно имеется в людиковском – kauniž 'то же'.

При этом вепс. čoma 'красивый', как и фин. soma 'то же', вероятно, также ранние германизмы. Возможный источник – прагерманское *sōmjaz 'приличный, подходящий'. Отсюда, например, среднеанглийское seme 'приличный', 'привлекательный, красивый'.

Кстати, в Вытегорском районе Вологодской области чóма 'красавица' зафиксировано как вепсское включение в русскую речь:

В Саргозере говорили, если девочка красивая, так она "чома". "Вот чома идёт!" [Мызников].

Lambaz
Вепс. lambaz 'овца', которое в топонимии проникло вплоть до Пинежья (восток Архангельской области): Ламбасъ курья и Поражлахта (XVI век), второе – из вепс. porzaz или карел. poržaš 'поросёнок'. В Вытегорском районе была также д. Ламбазовская / вепс. Lambaz.

Имеется и исконное вепс. kaŕgičuine 'овечка', при фин. karitsa 'ягнёнок'.

Однако "овечья" тема на этом не заканчивается. Финское uuhi 'овца' и вепсское uhu, uhii, uhač 'ярка (молодая, ещё не ягнившаяся овца)' восходит к праиндоевропейскому h₂ówis 'овца'. Оно было заимствовано в прафинно-угорский язык в форме *uwiči, откуда, например, мокшанское уча и коми ыж 'овца'.

Viizaz
В вепсском отсутствует соответствие фин. viisas 'умный, мудрый'. Но оно есть в людиковском – viizaz  'хитрый'.

Кроме того, в вепсском имеются следующие слова с синонимичными значениями:

- melev, melikaz  'умный', при фин. mielevä 'разумный, умный'. Слова исконные, восходят к прафинно-пермскому *meele 'ум', давшему также коми мывкыд 'ум, разум';

- tark 'умный, смышленый, способный', также 'аккуратный', при фин. tarkka 'точный', 'внимательный', 'аккуратный'. Их относят к ранним германизмам и видят источник в предках шведского stark 'точный'. Шведское слово в конечном счете восходит к прагерманскому *starkaz 'жесткий', 'сильный'. К нему же восходят англ. stark 'абсолютный', 'совершенный' и немецк. stark 'сильный';

- tuukukaz 'толковый, смекалистый, умный', при фин. tolkullinen 'толковый', tolkku 'рассудок', 'смысл', 'толк' < рус. толк.

Kuld
Вепс. kuld 'золото'.

Финские слова, которые считаются заимствованными прямиком из прагерманского.

Б.Н. Поморцев. Весна в Шёлтозеро (1981)

Дом Васькина в селе Шёлтозеро Карельской АССР. Общий вид.
А.В. Ополовников. Русское деревянное зодчество (1983)

Дом Васькина в селе Шёлтозеро Карельской АССР. Лицевой фасад.
А.В. Ополовников. Русское деревянное зодчество (1983)

Дом Мелькина в селе Шёлтозеро Карельской АССР. Светёлка.
А.В. Ополовников. Русское деревянное зодчество (1983)

Дом Мелькина в селе Шёлтозеро Карельской АССР. Общий вид.
А.В. Ополовников. Русское деревянное зодчество (1983)

Группа детей. Ленинградская область, Ефимовский район, Радогощинский сельсовет.
1928. РЭМ 5524-193. Фотография З.П. Малиновской.

Группа детей за забавой – в луже. Ленинградская область, Ефимовский район, Радогощинский сельсовет. 1928. РЭМ 5524-223. Фотография З.П. Малиновской.