Помню притаранил тебе торт на день рождения и впопыхах, обжигаясь, зажигал свечи, чтобы успеть до твоего прихода запалить всё. Я настолько был захвачен подготовкой — заранее заказал у кондитера, просил написать твоё имя, тащил в троллейбусе, потом эта лестница, кто-то выходит из лифта, я за стенкой сжигаю кожу, и тут ты — глаза огромные, радость до мочек ушей, как бабочка взмахнула крыльями, схватила торт и убежала. Поцелуй был такой невинный, что стало просто мокро на губах, и я… растерялся.
Я почувствовал себя большой мохнатой ёлкой, под которой лежали подарки. Я вдруг понял, что чувствуют дети, разглядывая посылку от Деда Мороза, когда обладание ещё впереди и ты знаешь, что это точно тебе и только тебе, когда ещё не до «спасибо», ещё минута до реверанса в сторону взрослого мира — это моё! и пусть мир подождёт ещё капельку, пока я срываю красивую бумагу, она тоже моя, её бы сберечь, но некогда, потому что там, внутри, что-то волшебное, ещё не знаешь, что именно, но уже точно чувствуешь, что понравится тебе очень.
Я видел, как ты по-детски радовалась, как была счастлива, как застыла на одно биение сердца, на один взмах ресниц, на восторженное и быстрое «ах!», и потом вспорхнула и улетела. А новогодняя ёлка, под которой только что лежали подарки, осталась стоять, и стояла ещё час, наверное, пока я выбирался из её колючих лап. Выбрался, втянул в себя пьянящий еловый запах твоего счастья и пошёл по лестнице с 9-го этажа вниз. И на губах было мокро ещё много лет, пока ты не поцеловала меня снова.
Как же мне нравится, когда ты безмятежно открыта, когда пропадают все обязательства перед внешним миром и есть только радость обладания счастьем…
ОНА. ✍️
А почему я тебя не пригласила домой?
И с мамой не познакомила.
Как всё странно устроено в девичьей душе — схватила подарок и убежала, смешно. Но как я могла предположить, что этот торт станет потом таким дорогим для меня?
Впрочем, (сейчас подумала я) если бы я тогда упала в постель с тобой, что бы было дальше? Наверное, ничего. Ведь у тебя была семья и ты был просто увлечён 18-летней Магой, которой сам же и придумал имя. Увлечён, не зная её. А она была увлечена миром. Не зная его. Заметь — миром, а не мужчинами. При этом, ты о ней понимал немного больше, чем она о тебе и о мире. Ей было весело, ново, она задиралась и была совершенно не способна любить, потому что просто не знала, как это. Она с удовольствием съела твой торт, она помнит его ягодно-сливочный вкус. Но совершенно не помнит вкус тех твоих губ, прости.
Она помнит губы позже, до сих пор помнит...
На свете очень мало мужчин, которые умеют целоваться до головокружения. Ты умеешь. Я тебе говорила об этом? И опять говорю.
И знаешь, здорово, когда твои моменты счастья помнит кто-то другой. Ты не помнишь, а он — да. И ты его за это любишь. Опять любишь. Как будто он опять магическим образом узнал про тебя что-то такое, чего за все эти годы так и не узнала ты.
Привет, Ёлка!
Двадцать первый февральский тебе привет.
Снежно-нежный, как торт со взбитыми на небесах сливками.
Где ты теперь?