Seashell freedom

Окончание.

Итак, триптамины. Гомеостаз, баланс, торможение, сон, видения. Эндогенные триптамины со всем этим как-то связаны. Человек, адаптированный к реальности, с реальностью встречаться не должен. Если примат встречает леопарда, то это плохая адаптация. Ещё Фрейд утверждал, что принцип удовольствия лишь модулируется, корректируется принципом реальности. Мы спим и видим сны. Сновидческая реальность – наше онтологическое место. Однако в нашей культуре сон – символ зла и плена, а бодрствование – образ свободы. Но если эндогенные триптамины являются виновниками нашего ежедневного транса, то утратив убаюкивающий баланс этих моноаминов, человек наяву столкнётся с реальностью. Человек проснётся. Но реальность чужда нам. Истина убивает.

Зачем держаться за такую истину? Такая честность восприятия и понимания – всего лишь навязчивая идея, пусть и единственно верная. В истине человека удерживает обсессия подлинности. Истина – это когнитивное расстройство. Истина – это депрессия.

Если симпатии к алхимии являются плодом активного воображения, то почему бы не отпустить аналогии на волю? Жизнь – говно. Мир – говно. Кто из людей вменяемых станет с этим спорить? Но навоз удобряет землю, делая её сырой, тучной и плодородной. Жизнь не ведает стыда. Она растит свои стихи из всякого сора. Сон живых существ, липкий и временами пованивающий, алхимически оборачивается пьянящим экстазом. И для этого нам, причастным эндогенному волшебству, довольно и экзогенного триптофана. И если мы созданы из вещества того же, что наши сны, то, может быть, выход к свободе в другой стороне? Может быть, двери восприятия открываются в глубине онтологического сна? Там, где родина поэзии и откуда приходят боги.

Продолжение.

Для понимания этих бессвязных связей обратимся к когнитивной симптоматике при так называемых тоскливых или меланхолических депрессиях. В риторических целях я вынужден буду пренебречь психиатрической нюансировкой и говорить стану обобщённо. Сознание человека в меланхолии охвачено мрачной тотальностью. Если человек принял свою депрессию, свыкся с ней, то производит он впечатление гнетущее, почти пугающее. Человек буквально становится протемнённым «архатом». Он ощущает себя единственным взрослым среди неразумных детей. Он – одинокий нормальный среди буйно помешанных. Он – единственный атеист среди верующих. Он – зрячий среди слепых. Он – пробуждённый. В его глазах – Ночь мира.

Человеку в депрессии открывается истина. Истина как таковая. Бога нет, смысла бытия никакого нет, и жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой. Человек пробуждённый непосредственно переживает мир таким, каков он есть на самом деле – серой пустыней. В материальном мире нет места человеку. Да и человечности никакой нет. Человек есть просто скопище молекул, управляемое законами термодинамики, властвующими над Вселенной.

Более того, симптоматика синдрома дереализации может говорить о том, что даже естность и бытийность чего бы то ни было суть всего лишь эндогенные ощущения. Телесная, мясистая реальность вещей окружающего мира внезапно исчезает у человека с дереализацией. Дело, разумеется, не в солипсизме. Просто так называемый человек нормальный пребывает в коконе психического гомеостаза, захватывающего и перцепцию. Прорыв этого пузыря и есть депрессия.

Нейромеханизм возникновения депрессии до конца не изучен. На сегодняшний момент существует несколько приоритетных гипотез возникновения депрессий: моноаминовая гипотеза, нейротрофическая, глиальная и их комбинации. Я же остановлюсь на самой старой гипотезе – моноаминовой. Она давно уже стала классической. На её основе действует целая фармаиндустрия. Моноаминовая концепция, как известно, постулирует, что развитие депрессии связано с дефицитом в ЦНС моноаминов: дофамина, норадреналина и серотонина. И если ингибировать обратный захват нейротрансмиттеров, а также ингибировать действие моноаминоксидазы по их разрушению, то количество моноаминов в мозгу увеличится и таким образом наступит облегчение депрессивной симптоматики.

Однако, добросовестности ради следует сказать, что летом 2022-го года в журнале «Molecular Psychiatry», тоже вполне авторитетном, вышла статья, ставящая под серьёзное сомнение почтенную моноаминовую теорию. Статья довольно убедительная. Не рискну приводить нейробиологические аргументы в защиту серотониновой теории. Но, как положено обскуранту, сошлюсь на феноменологию, которая даёт понимание, что начало ремиссии при депрессии переживается, как лёгкое ИСС, вызванное моноаминовым вторжением.

Окончание следует…

Продолжение.

В алхимии, в этой древней науке, как известно, одним из ключевых элементов учения и, тем более, практики является понятие Прима материя. Не спрашивайте, что это такое. Я сам толком не знаю. Знать в современном научном смысле, что такое прима материя – неполезно для души и чувства юмора. Понятно, что это материя как таковая – хора, хюле. То, что всё принимает в себя. То, из чего всё. Да и довольно об этом. В аспекте лабораторной работы алхимики, кроме того, писали о так называемом первовеществе Великого Делания. Но писали темно о тёмном, конечно, всё как положено. Каждый алхимик должен сам найти первовещество, в этом вся затея. Но подсказок и намёков адепты оставили достаточно много. Общим местом в трактатах было утверждение, что первовещество Делания это нечто конкретное, вполне осязаемое – какой-то минерал или химический препарат. То есть, это уже не отвлечённое понятие. Встречается эта штука повсеместно, и, кроме того, первовещество – нечто неприглядное, презренное.

Прима материи алхимики давали многочисленные пышные имена, так называемые декнамены. В «Алхимическом Лексиконе» Мартина Руланда приводится 50 наименований Прима материи. Например: «20. Молоко девственницы или смоковница, ибо сообщает оно вещам цвет белый, сладость, вкус нежный и свойства целебные». Или вот: «42. Душа и Небо элементов». И одновременно: «38. Навоз, ибо удобряет он землю, делая её сырой, тучной и плодородной». И прекрасное: «45. Разложившиеся Отбросы».

Я далёк от того, чтобы приписывать алхимикам знакомство с индолом и триптофаном. И уж тем более не спешу отождествлять прима материю с фекалиями. Я даже не уверен, что дело в неоплатонических аналогиях. Но мне кажется, что моя метафора точна, насколько вообще может быть точен троп.

Продолжение следует…

Продолжение.

В одном из апокрифов о жизни Парацельса рассказывается, как этот медик-смутьян прибыл в Вену по приглашению самого императора и лечил там, вполне успешно, высокопоставленных особ. Тамошние врачи искренне просили знаменитого алхимика оставить им некоторые из его лекарств. Парацельс пообещал, что кое-что он им принесёт. И когда все собрались, он вынес и поставил на стол перед врачами серебряное блюдо, накрытое крышкой. И когда алхимик снял её, там оказалась куча кала. Врачи в гневе разбежались. «Эти ослы не заслуживают той тайны, что я намеревался сообщить им», – сказал Парацельс и добавил: «Кто не знает, что такое человеческие экскременты, тот ничего не знает, и Небеса и Земля одинаково скрыты от них».

Майк Митчелл в своей книге «Жизнь Густава Майринка» приводит любопытное письмо этого знаменитого австрийского писателя. Письмо, похоже, завиральное, но, всё же, чрезвычайно интересное. Майринк описывает некоего старого химика Кински, работавшего на стекольном заводе. Кински владел секретом окрашивания стекла в ярко-рубиновый цвет. Субстанцией, которую старик добавлял в расплав, был не хлорид золота, а некое загадочное вещество. Что это такое Кински говорить отказывался, и отвечал лишь одной фразой: «Золото это дерьмо», и что-то бормотал о смене цвета базового вещества. Заинтригованный Майринк долго пытался найти сведения об этом веществе в своей обширной алхимической библиотеке, но тщетно. Однако через какое-то время ему прислали книгу алхимика графа Франсиско Онуфрио де Марчиано. Из неё изумлённый Майринк узнаёт, что базовым веществом были человеческие или животные экскременты. И далее он читает у Марчиано такой пассаж: «Наше вещество жёлтое, как масло, имеет божественный запах и вкус, сладкий, как манна». Только достав у книготорговцев вторую часть книги, Майринк выяснил, что экскременты, пролежавшие в земле долгое время, иногда превращаются, якобы, в вещество, описанное в первом томе Марчиано. И далее Майринк описывает совсем уж безумную историю. Некий старик-ассенизатор, с которым писатель столкнулся случайно в Праге, подтвердил существование этого странного и редкого вещества, сорта говна, которое встречается порой в земле из-за прорыва канализации. Старик пообещал добыть его, и через некоторое время, в самом деле, принёс его Майринку. Но опыты писателя-алхимика с этим веществом закончились плачевно. В результате медленного нагревания, длившегося неделями, неожиданные прекрасные изменения в цвете вещества всё-таки появились, подобные переливам петушьего хвоста. Но потом реторта взорвалась, и субстанция выплеснулась горе-алхимику на лицо. После нескольких неудачных попыток довести эксперимент до конца, Майринк, по его словам, тяжело заболел странным недугом. После этого Густав Майринк забросил лабораторную алхимию.

Продолжение следует…

Продолжение.

Получается такая штука: посередине триптофан, сверху молекула духа с экстазами, а внизу вонь дерьма. И верх и низ происходят из одного и того же вещества – триптофана, самого по себе не психоактивного. Это тривиальная органическая молекула, в которой мистического ровно столько же, сколько в обычных ионах, например, в натрии или в калии, которые тоже могут менять состояния психики. Вспоминается, как ёмко и смачно писал об этой кажущейся простоте А. Шульгин во второй части «TiHKAL». Да, тот самый. Да, про то самое. Sasha Шульгин показывает, как кардинально меняются психоактивные свойства вещества, если, например, просто заменить у молекулы (не будем говорить какой, во избежание) атом водорода в ароматическом кольце на другой элемент. Простая возможность окисления даёт другие фармакологические свойства. Причинно-следственные связи, однако. Окисление причиняется сознанию, ну да, ну да... А напомните-ка мне – из какого вещества состоит нематериальное сознание? То-то. Хотя дело не только в лиганде-нейромедиаторе. Серотонин, например, один и тот же, а его психические эффекты разные. Это говорит о том, что дело и в общей структуре – в типе белка-рецептора, в каскаде сигналов в нейроне и т.д.

Как тут не вспомнить алхимию? Конечно, метод онтологических аналогий и космических симпатий уступил место современной науке ещё в веке восемнадцатом. Но, доложу я вам, весёлой наукой была та древняя премудрость. Была алхимия, да вся вышла, теперь она на обочине культуры. Тропический мир симпатии скукожился до размеров индивидуального сознания. Ну и ладно, подумаешь, мы же не о современной науке размышляем, мы ведём речь о вещах дионисийских. Поэтому сигнатуры придутся как нельзя кстати.

Продолжение следует…

Продолжение.

Но это ещё не все эндогенные триптамины. Самый знаменитый это, конечно, N,N-диметилтриптамин. ДМТ. Да, про который у Теренса Маккенны, доктора Рика Страссмана и профессора Майка Тайсона. Да, та самая «молекула духа». Да, которая про эльфов и триповый ба-бах. И, на всякий случай, упомяну, что ДМТ в Российской Федерации запрещён. Долгое время предполагалось, что эндогенный ДМТ синтезируется в шишковидном теле мозга. Красивая гипотеза. Ну как же, эпифиз – бывший третий глаз у амфибий и рыб. Диметилтриптамину, этому мощному психоделику, там самое место. Но, увы, пока с этим не вполне ясно. На самом деле ситуация такая: в 2019 году в научном рецензируемом журнале «Scientific Reports» группой авторов (один из которых тот самый Рик Страссман) была опубликована статья, наделавшая много шума. В ней приводятся экспериментальные доказательства, что эндогенный ДМТ точно есть у крыс, причём в количестве сопоставимом с серотонином; у крыс и у человека в мозгу точно есть ферменты, синтезирующие ДМТ. Но у человека эндогенный N,N-диметилтриптамин пока не обнаружен. Чтобы однозначно выяснить его наличие или отсутствие, нужны инвазивные исследования человеческого мозга, а это хлопотно. Но ДМТ, скорей всего, есть в нашем мозгу. Д-р Джимо Борджигин (одна из авторов вышеуказанной статьи) в своём интервью утверждает, что можно смело исходить из того, что ДМТ в человеческом мозгу есть. Мало того, возможно даже ДМТ является нейротрансмиттером для особой нейрональной системы. Если такие нейроны и, соответственно, рецепторы всё-таки экспериментально обнаружат, это будет просто фантастикой. Но пока роль эндогенного ДМТ в организме человека неясна. Есть версии, что диметилтриптамин регулирует стресс, влияет на гипоксию и, самое интересное, участвует в процессе появления сновидений. Также есть гипотеза, очень слабая, на мой взгляд, что ДМТ ответственен за околосмертные видения. То есть понятно, раз экзогенный ДМТ – сильнейший галлюциноген, то его эндогенному аналогу пробуют найти достойную психоделическую роль в ЦНС. Ну что тут скажешь… эвоэ.

Так вот. Вся эта триптаминовая аптека у нас внутре имеет своим прекурсором триптофан. Это так называемая незаменимая аминокислота, то есть не синтезируемая в организме, а получаемая извне с пищей. Триптофан содержит в своей химической структуре индольное ядро. Когда в процессе катаболизма триптофан разлагается, то на выходе (в прямом смысле, уж извините) получается этот самый индол и его гомолог скатол. Индол, – и это знает всякая женщина, профессионально любящая хороший парфюм – составляет сущность так называемого индольного абсолюта (или на французский манер – индольного абсолю) в духáх. Это специфический тяжёлый аромат с некими животными или земляными нотами. Некоторые даже улавливают в нём тонкий смрад, едва ли не трупный. Что любопытно, индольный абсолют содержится, среди прочего, и в запахе нарцисса, того самого цветка, которым Гея, старая интриганка, охмурила нашу Кору, предав её Полидегмону могучему. Я имею в виду события Элевсинского мифа, описанные в Гомеровом гимне к Деметре. Вообще, индол (он же бензопиррол) в малых концентрациях даёт запах скорей жасмина. В больших же концентрациях индол и скатол пахнут говном. Ну вот так, уж извините опять. Запах экскрементов, в значительной степени, и обязан своим отвратительным зловонием именно скатолу с индолом. Σκατός так и переводится с древнегреческого – «говно». Ну что тут поделаешь.

Продолжение следует…

Индийский поход Диониса

То, что я многословно попробую сказать ниже, лишено претензий на научность. Скорей, это антидепрессивная сказка. Уговаривания не всегда срабатывают даже при субклинической депрессии, да что там говорить, как правило, не срабатывают. Но всё же некоторые претензии я сохраняю – вдруг да получится заглянуть в дионисийскую оптику и не потерять при этом ясности взгляда.

Цель любого поэтического предприятия – риторическая: придумать новые слова для старых смыслов. Вот и я буду говорить о вещах банальных. То, что я скажу – всего лишь взаимосвязанный набор метафор и образов, позволяющий увидеть нечто, что видимости не имеет. Попытка построить кругообразный сюжет вокруг дырки. Возможно, байка будет неотличима от бреда. Это хорошо. Потому что речь у нас пойдёт о духовном сне и об индийском походе Диониса.

Живые существа, обладающие восприятием, суть машины, производящие волшебство. Методологически полезно не забывать, что человек есть просто динамическая молекулярная композиция. Просто? Но ведь биохимия и мембранный потенциал ионов конституируют в нас самое интересное – психику и сознание. Контингентный ли это эпифеномен или результат полюбовного сговора демиурга с ананке-необходимостью, кто знает? Но в мире разлита поэзия.

Важная вещь: серотонин представляет собой производное триптамина. В свою очередь, из серотонина (5-гидрокситриптамин, 5-HT) организм синтезирует мелатонин (5-метокси-N-ацетилтриптамин). Функций у этих биогенных моноаминов в организме множество, но меня, конечно, интересуют их роль в мозгу. Серотонин – один из нейротрансмиттеров. Другая «функция» этого лиганда не менее любопытна – серотонин называют гормоном счастья. Откуда взялся такой титул мне не понятно. Говорят, этот ложный миф запустили журналисты в девяностых или в нулевых. Нужен миф верный. Ведь серотонин, скорей, нейромедиатор процессов торможения восходящих активирующих систем мозга. Он блокирует и регулирует отрицательные эмоции и боль. Серотонин, грубо говоря, успокаивает и приводит психические процессы к балансу. А уж мелатонин так и вообще нейротрансмиттер, определяющий циркадные ритмы. Регулятор сна, проще говоря. Кроме того, мелатонин – негативный регулятор полового развития. Тоже, знаете ли, тормозит что нужно. Хотя на самом деле всё значительно сложней. Серотонин оказывает не только тормозящее, но и в некоторых случаях возбуждающее воздействие. Всё зависит от типа 5-НТ-рецепторов, которых несколько видов и подвидов. Вообще, серотонинергическая система мозга – одна из основных сигнальных систем организма, чрезвычайно древняя.

Продолжение следует…

Пока суд да дело, опубликую свою старую статью «Индийский поход Диониса», представляющей некоторые теоретические, исключительно теоретические выводы из античной картины мира:

Ольга бесспорно права – суфийские фотизмы и особые сверхестественные звуки определённо восходят к позднеантичным духовным традициям: к теургии «Халдейских оракулов» и неоплатоников, к герметизму, к гностицизму, и даже к древним мистериям. Ну и конечно суфийские танцы. У меня практически нет сомнений, что это продолжение традиций ритуальных экстатических танцев корибантов и куретов. То же самое можно сказать и о культе светового Вожатого в суфизме, столь вдохновенно описанном Анри Корбеном и имеющего прямое отношение к гностическому Адамасу и даже к древнему мистериальному культу Кабиров. И уже более осторожно можно говорить о суфийской теомнемии (равно как и об исихастской, кстати говоря), как о развитии античных традиций рецитации магических божественных имён-эпиклез. Есть в этом нечто величественное. Античность не прервалась. Сабии Харрана, напрямую повлиявшие на суфизм, поклонялись Бэлу и сохраняли античную религию вплоть до XII века.

Должен заметить: то, что описано в мистической поэме «Мантик ат-тайр» («Язык птиц», «Логика птиц», и даже «Собор птиц») великого суфия Фарида ад-Дина Аттара с давних пор было в центре моей картины мира. Тридцать птиц и есть Симург – Царь птиц.

Обо всём этом я, конечно, продолжу писать, но через некоторое время. У меня, увы, есть веские причины прерваться.

Чарльз Буковски

Чистильщику обуви

равновесие хранят улитки, когда карабкаются
на утес Санта-Моника;
удача — это когда гуляешь по Вестерн-авеню
и девчонка из массажного
кабинета кричит тебе: «Привет, солнце!»
чудо — это когда в твои 55 лет в тебя влюблены
5 женщин.
добродетель — это когда ты можешь любить
только одну из них.
дар — это когда твоя дочь ласковее,
чем ты сам, и ее смех заливистее
твоего.
покой приходит, когда ты ведешь
по улице синий "фолькс" 67-го года, как будто
ты тинейджер, радио настроено на программу «Люди, что тебя любят»;
тепло на солнце, тепло от солидного гула перебранного мотора,
и ты втыкаешься в поток машин.
благо — это когда ты можешь любить рок-музыку,
симфонии, джаз...
все, в чем есть начальная энергия
счастья.

и вполне возможно, что придет опять
глубокий печальный вой,
когда ты придавлен самим собой
в стенах гильотины,
взбешен звонком телефона
или шагами прохожих;
но также вполне возможна —
звенящая высь, что всегда идет следом, —
и девчонка в кассе
супермаркета вдруг становится похожей на
Мерилин,
на Джеки при еще живом гарвардском ухажере,
на школьницу, которую мы все
провожали домой.

а вот что поможет тебе поверить
не только в смерть:
кто-то едет навстречу
по очень узкой улице
и прижимается к краю, пропуская
тебя; или старый боксер Бо Джек,
чистильщик обуви
после того, как спустил все деньги
на гулянки
на женщин
на прихлебателей,
что-то мурлычет, дышит на кожу,
водит тряпкой,
поднимает глаза и говорит:
«пошло все к черту, ведь
было время, ну и
пусть».

мне горько иногда,
но вкус бывал и
сладок, я только боялся
сказать, это как
женщина просит:
«скажи, что ты меня любишь», а
ты молчишь.

если вы видите, как я ухмыляюсь,
высовываясь из синего «фолькса»,
проскакивая на желтый свет,
уезжая прямо к солнцу,
значит, я попал в
руки сумасшедшей
жизни,
думаю о гимнастах на трапеции,
о карликах с большими сигарами,
о русской зиме начала 40-х,
о Шопене с мешочком польской земли,
о старой официантке, что приносит
мне лишнюю чашку кофе
и смеется.

лучшие из вас
мне нравятся больше, чем вы думаете,
остальные не в счет
у них только и есть, что пальцы и головы,
а у некоторых глаза,
а у многих ноги,
а у всех
хорошие и плохие сны
и куда идти.

справедливость повсюду, и она есть на свете
и ружья, и жабы, и придорожные кусты
скажут вам то же
самое.

1977 г.

Перевод Фаины Гуревич.

«Основная черта жительствования проявляется в щажении», – говорил Хайдеггер в своём докладе «Строительство, жительствование, мышление». Щажение (Schonen) не просто непричинение вреда. По словам Хайдеггера, «истинное щажение – это когда происходит нечто положительное, когда мы упрятываем нечто в его собственную сущность, когда мы освобождаем и возвращаем его в мир, в соответствии с истинным смыслом слова freien («освободить, пощадить, хранить»)». Щажение и есть то общее, что сводит Всё вместе. Эта несильная сила. Щажение отпускает сущих на волю, в их собственное естестство. Это сила ненавязчивости. Бытие ненавязчиво. Щажение по-другому можно назвать милостью. «Кирие элейсон». Это бытийное масло смазывает суставы сущего, позволяя вещам выдерживать существование. Этот елей дан разумной душе, как отсутствующее присутствие. Это то, что Чарлз Буковски называл the original energy of joy. Конечно, это харис (χάρις) – благодать. Начальная энергия радости-счастья.

И распахнув ресницы, отпейте, о глаза, от золотого изобилья мира. Готфрид Келлер, «Вечерняя песнь».

Углубляясь в древнегреческую религиозную культуру, я давно уже столкнулся с серьёзным препятствием для её понимания. Духовные вселенные радикально разные. Наша культура характеризуется двумя ключевыми качествами – брутальностью и акселерационизмом. Нам всего мало. Мы голодные и жадные. Не то, чтобы это было плохо. Всё-таки, наша современная цивилизация преуспела именно благодаря разогнанному Желанию. Да и эллины были прекрасно осведомлены о магической силе нехватки. Но всё же есть несомненные отличия.

Эллинский духовный мир – это культура курватур. Тонкие нюансы, намёки, подмигивания. Пластичные переходы форм, магические аналогии, которые, как говорил Прокл, не есть подобия. Мерцающая дымка мифа.

Эта субтильная красота неочевидных смыслов с трудом ухватывается людьми, привыкшим к напористой грубости и скорости. Ведь художественный вкус есть не что иное, как чувство меры. Оно-то нам и отказывает. Не надо торопиться. Хрисоэлефантинные вещи любят внимательный и спокойный взгляд.

Любая зрелая культура тотальна. Выйти за её пределы – задача непростая, поскольку тотальность границ не знает. А знать надо. Это верное средство избежать анахронизмов в толковании культуры отошедшей в тень. Недостаточно отрефлексированные предрассудки своей инвазией делают невозможным посещение античного теменоса. Но вряд ли воздержание от дурацких суждений, прежде всего редукционистских, есть единственное условие понимания. Даже уважение и проницательность не всегда помощники. Даже священное наитие поэтов ныне не дарит мира. Поэты одиноки в скудные времена.

Как же быть? Ответ на этот вопрос непристоен. Он не подобает современному здравомыслящему человеку, свободному от обскурантизма. Дело в самом античном мифе. Это устройство для удержания волшебства мира. И автоматон этот тоже целостный. Но извне мало что видно. Надо отправиться в священную теорию – в паломничество на теориде Тесея. И будь что будет, да хранят Диоскуры мореходов.

Но было бы легкомыслием путешествовать налегке. Ведь я, всё же, говорю о науке. Структурный подход помогает осознать, что боги многоименны. Топос каждого элемента представляет собой пустоту-впускание, от которого тянуться тонкие нити связей и отношений. Важно видеть эти нетривиальные связи. Полую агальму окружает золотое изобилье мира.

Трагедия разумной души состоит в том, что онтологический День утомляет. День длится слишком долго. У него нет конца. День перестаёт быть событием. Полуденные бесы отнимают желание жить. День становится неотличимым от мировой ночи.

Люди созданы Утром и ради утра. Люди – существа онтологического утра. Люди существуют лишь в Событии.

Но всё дело в том, что утро и день суть свет. Утром и днём светит одно и то же Солнце. Бесконечный день это явленная ограниченному человеку вечность.

Дневная тоска вызывает бунт. Люди хотят возвращения юности мира. Но Повторение невозможно. Желание вернуть утраченное Первособытие заводит обсессивные механизмы принципа навязчивого повторения, или того хуже – выталкивает человека во тьму ночи.

Но в самой бесконечности дня есть странный несимволизируемый остаток – щемящее ощущение, что всё недаром. Сквозь сплошной покров дня видна вовсе не ночь. Истончённость и вместе с тем тотальность ткани временящего бытия и вызывает это чувство. Внечеловеческое величие раздавливает человека. Но оно же в своём беззащитном молчании указует на нечто, что за пределами всякого понимания.

«И когда он тосковал, свою песню распевал
Про смешной нескончаемый день:
Целая неделя — нескончаемый день
И полгода — беззвёздная ночь».

Синезий Киренский, «О сновидениях» (2, 2-3):

Ибо я полагаю, что всякая вещь должна быть связана со всякой другой вещью симпатически, поскольку все вещи суть части того, что живет [во всем, что оно есть] единой жизнью, то есть они суть части единого целого. Потому и существуют чары магов, что вещи очаровывают друг друга, так же как и обозначают: мудрец же – тот, кто ведает родство частей космоса. Ибо он привлекает к себе одну вещь посредством другой, имея задатки даже и наиболее удаленных вещей: звуки имен, материи, фигуры. Также и в нас: если болеют внутренности, болеет и иное, а боль в пальце отдается в паху, в то время как многие другие промежуточные части ничего не претерпевают. Так происходит потому, что эти палец и пах суть палец и пах одного живого существа и взаимосвязаны теснее, чем иные его части друг с другом.

Даже и бог, если он из сущих в космосе, бывает связан с каким-нибудь камнем или растением, сущими в том же космосе, и претерпевает подобное им (όμοιοπαθών); он подчиняется природе и околдовывается: так и музыкант, трогающий гипату*, не заставляет звучать тем самым соседнюю эпогду, но приводит в движение эпитриту и нэту**. Уже наши предшественники были единодушны в том, что в родстве частей содержится и некий разлад, ибо космос не есть простое Единое, но единое из многого. Есть в нем приветливые друг к другу части, а есть враждующие, и это состояние вражды согласуется с единомыслием (όμονόιαν) всего [ничуть не менее состояния дружбы]: так же и аккорд лиры представляет собой [одновременное звучание] диссонирующих и консонирующих звуков – единое из противоположностей есть гармония и в случае лиры, и в случае космоса.

Перевод Т.Г. Сидаша.

*Гипата – нижняя струна лиры;
** Эпитрита и нэта – соответственно, третья и четвертая струны лиры. Речь идет об известном с глубокой древности акустическом эффекте, при котором резонируют именно созвучные друг другу струны, а не соседние.
Примечания Т.Г. Сидаша.

В «Теогонии» Гесиода читаем знаменитое:

Прежде всего обратились ко мне со словами такими
Дщери великого Зевса-царя, олимпийские Музы:
«Эй, пастухи полевые, – несчастные, брюхо сплошное!
Много умеем мы лжи рассказать за чистейшую правду.
Если, однако, хотим, то и правду рассказывать можем!»
«Теогония» (24-28). Пер. В.В. Вересаева.

Миф избыточен для передачи социального опыта. Для трансляции и усвоения будничных практик достаточно и морализаторского занудства – «так делай, а так не делай; вот это хорошо, а это плохо». Миф же есть нарративная структура, удерживающая чистую интенсивность существования. Слава, как дискурсивная молва, есть всего лишь отблеск. А реальным блеском-свечением обладает только самодостаточная интенсивность. Свет-слава есть субстанциональное свойство нуминозного.

Обыденность естественным образом приводит к смерти. Следствие рутины и прозябания – упадок активности души. Бестелесная псюхэ бессознательна и уныла, пищит нетопырём. Жизнь смертного заканчивается бесславной гибелью. Душа – символ смерти. Все умрут – и герои и ничтожества. Но есть воображаемый шанс на бессмертие. Фантазм, способный стать неотчуждаемой реальностью.

Χάρισμα родственна χαίρω – радости и благодати. Харизма может служить источником легитимации, поскольку она есть проявление онтологического изобилия и щедрости. Потому и сознание избыточно, как незачемна и щедрость. Сознание не нужно. Но оно есть. Псюхэ способна стать харитичной – встать рядом с танцующими Харитами и Музами и послушать их пение.

Но Музы лгут. И миф и сознание имеют одинаковую природу лжи. Сознание соткано из онейрической лжи. У Павсания: «Гипнос является богом, наиболее расположенным к Музам». Но именно из этой «пурпурной субстанции обмана» древние Музы Мелета, Мнема и Аэда создают неопровержимую правду – живую душу.

Важные номера телефонов:

«Горячая линия» Министерства здравоохранения Московской области
+7(498)602-03-01, +7 (498) 602-03-03

Поступление больных и пострадавших в больницы Москвы за сутки:
+7 (495) 621-43-31

Поступление больных и пострадавших в больницы Москвы за предыдущие дни
+7 (495) 621-78-87

Поиск пострадавшего по больницам Москвы
+7 (495) 624-31-52

Бюро регистрации несчастных случаев Московского региона
+7 (495) 688-22-52 

Единый телефон доверия МЧС России
+7 (495) 400-99-99, +7 (495) 983-79-01

«Горячая линия» центра экстренной психологической помощи МЧС России
+7 (495) 989-50-50 (круглосуточно)

Линия психологической помощи Российского Красного Креста
+7 (800) 250-18-59

В чём прагматический смысл алхимии? Нет, не так. В чём вообще прагматический смысл? Евгений Головин в «Приближении к Снежной Королеве» писал:

«А как становятся алхимиками? Для этого совсем не нужно идти на факультет химии и даже смотреть на периодическую систему элементов (лучше наоборот о ней забыть). Мы подберем в горах кусок полевого шпата или кусок кварца, принесем домой и согреем его в руках. Потом хрустальную вазу, наполненную водой, выставим в полнолуние на три дня. И когда вода полностью отравится Луной, мы положим кусок кварца или шпата в эту вазу и уйдем с нашим, так сказать, алхимическим аппаратом куда-нибудь в полутьму. И тогда мы увидим, как по куску кварца ползут серебряные или золотые змейки. Это настолько потрясающее зрелище, что мы забудем о целях эксперимента».

Продолжим наши серотониново-индольные исследования. Важнейший религиозно-философский аспект 1-го фрагмента ХО спрятан в местоимениях и артиклях. Они же определяют и композицию фрагмента, не только грамматическую, но и семантическую. Авторы ХО играют различиями указательных местоимений κἀκεῖνο, κεῖνο, ἐκεῖνος. А также используют смысловые возможности определённого артикля τὸ, который этимологически как раз и восходит к индоевропейскому указательному местоимению, реконструируемого, как *so/*seh₂/*tod («этот», «тот»). Местоимение κἀκεῖνο, κἀκεῖνος («какейно, какейнос») и означает «то», соединяя через кразис союз καί (по-русски – «и») и ἐκεῖνος («экейнос» – «то»).

Приведу пример словоупотребления из Евангелия: «τὰ δὲ ἐκπορευόμενα ἐκ τοῦ στόματος ἐκ τῆς καρδίας ἐξέρχεται κἀκεῖνα κοινοῖ τὸν ἄνθρωπον». В Синодальном переводе: «а исходящее из уст – из сердца исходит – сие оскверняет человека» (Мф. 15:18). Местоимение κἀκεῖνα в этом стихе Евангелия от Матфея дословно переводится «и то» в значении «именно то и…»; «вот именно сие и…». То есть, «вот именно то и оскверняет человека».

В рассматриваемом фрагменте ХО сказано: ἢν γὰρ ἐπεγκλίνῃς σὸν νοῦν κἀκεῖνο νοήσῃς ὥς τι νοῶν͵ οὐ κεῖνο νοήσεις· – «Ибо склонив твой ум и к Тому (κἀκεῖνο) Умопостигаемому как к чему-то [определённо, конкретно] (τι) мыслимому, Того (κεῖνο) не постигнешь». Сложная конструкция. О чём тут речь? Что такое То Умопостигаемое? Это «То, что глазами не увидеть, мозгами не понять», как пел Егор Летов. Отчая бездна. На То в речи можно лишь указать. А постигается непостижимое То лишь в пламени экстаза – раскрывшимся цветком ума.

В уже разбиравшемся пассаже ХО – Οὐ δὴ χρὴ σφοδρότητι νοεῖν τὸ νοητὸν ἐκεῖνο ἀλλὰ νόου ταναοῦ ταναῇ φλογὶ πάντα μετρούσῃ πλὴν τὸ νοητὸν ἐκεῖνο («Не должно напористо мыслить То Умопостигаемое, но раскинувшемся пламенем раскинутого ума всё охватить, кроме Того Умопостигаемого») – присутствует ещё одно слово, однокоренное с κἀκεῖνο – ἐκεῖνο («екейно» – «то», «тот», «там»). Τὸ νοητὸν ἐκεῖνο – То Умопостигаемое. Слово ἐκεῖνο (ἐκεῖνος) очень богатое. У Плотина дериват ἐκεῖνος – ἐκεῖ означает мистическое «Там», «на Небушке». А у трагиков ἐκεῖ – эфемизм «в Аиде». Так же и мы, русские, говорим – «отправился на тот свет», значит «умер».

Но самое известное слово из этого куста понятий мы встречаем у Платона. Это слово ἐπέκεινα («эпекейна» – ἐπʼ+ ἐκεῖνα, буквально «по ту [сторону]») – «запредельное». Я имею в виду знаменитый пассаж из «Государства» о трансцендентном Благе – Солнце истины:

«Как правильно было считать свет и зрение солнцеобразными, но признать их Солнцем было бы неправильно, так и здесь: правильно считать познание и истину имеющими образ блага, но признать которое-либо из них самим благом было бы неправильно: благо по его свойствам надо ценить еще больше.
– Каким же ты считаешь его несказанно прекрасным, если по твоим словам, от него зависят и познание, и истина, само же оно превосходит их своей красотой! Но конечно, ты понимаешь под этим не удовольствие?
– Не кощунствуй! Лучше вот как рассматривай его образ...
– Как?
– Солнце дает всему, что мы видим, не только возможность быть видимым, но и рождение, рост, а также питание, хотя само оно не есть становление.
– Как же иначе?
– Считай, что и познаваемые вещи могут познаваться лишь благодаря благу; оно же дает им и бытие, и существование, хотя само благо не есть существование, оно – за пределами существования (ἐπέκεινα τῆς οὐσίας), превышая его достоинством и силой» («Государство», Кн. VI, 509а-b. Пер. А.Н. Егунова).

Продолжение следует…

О нарциссах (и не только)

В магическом пространстве, в пространстве мифа - никогда ничего не происходит просто так, само по себе, всегда одно цепляется за другое, разворачивая бытие бесконечнымим разновеликими пластами. Так получилось и с парфюмерными нарциссамим. Хотела я написать об остальных двух (это тот же самый Caron, но уже - "Белый нарцисс", и просто "Нарцисс" от московского парфюмера Бьянчи).

Во всех нарциссах (и жасминах) есть индольная нотка. Даже если она еле уловима, она все равно - рано или поздно - раскрывается. Помню, это была моя самая большая претензия к "Мифу" Амуажа давным-давно. Почему-то мифический нарцисс пах как болотистый прудик, вдоль которого - в зарослях диких нарциссов, конечно, - густо, обильно и душисто срут (простиГосподи) козы.

Абсолют индола - плотный запах говна (да простят еще раз меня читатели); и особенно он выделяется в парфюмерном жасмине и нарциссе. Нарцисс любит густую, удобренную почву, произрастает там, где вдоволь насыщенной влаги и питательных веществ. Тонкий, запредельный, божественный запах, соблазнивший дочь богини плодородия - Персефону, формируется на земле, обильно удобренной кровью, пергноем и козьим навозом.

Коллега по исследованиям такого рода @seashellfreedom пошел дальше и вообще разложил индол на химические составляющие в своей статье "Индийский поход Диониса" - сверху божественный экстаз, в середине - аминокислота триптофан, который дает нам радость к жизни, а снизу триптофан разлагается на индол и полное говнище.

Вот так и получается, что в самом божественном великолепии всегда оказываются мертвые и перегной. Как пел нашевсе Егор Летов, "над тобой небесных рек берега, подо мной подземных вод - молоко".

А что касаемо нарциссов... Так "Белый нарцисс" от Карон - хороший, тоже немного винтажный, пудровый, для выхода в свет. Небесные реки - без индола. Нарцисс Микеле Бьянчи - идеальный весенний нарцисс без тьмы и света, я его ношу сейчас как signature scent. Индольный нарцисс - о нем было вчера, это кароновский "Черный нарцисс".
Такие дела.

Метафизика огня

В последние дни года - всеобщего и личного - не хочется писать ничего функционального и информативного (все это будет потом: и прогнозы на месяц, и прогнозы на год, и все остальное), но хочется - поэтического.

Напишу немного о названии канала и о его смысловой концепции. Естественно, это оммаж Твин Пиксу, а точнее, даже сумрачному гению Линча, который родился в последний день знака Козерог. То есть, человек, ныряющий в темные воды до-Бытия до самых глубин и прекрасно там ориентирующийся - в этой первобытной тьме. Тем более удивительно было получить именно от него такой пронзительный и удивительно точный, острый мистический образ-послание - "Огонь, иди со мной".

Однако как Козерог я прекрасно понимаю, как и почему в безднах первичной Тьмы вдруг становится важен образ Огня.
До сих пор мы так и не выяснили, что являлось первичной стихией, из которой был сотворен мир. "Дух Божий носился над водой", и орфики говорят про воду и влажный воздух, но был и Божественный огонь - ведь в скандинавской традиции все произошло от искры огня и влажных туманов.

Образ-парадигма Божественного огня есть во многих религиозно-мистических традициях. Мистический текст неоплатоников - "Халдейские оракулы", - по которым я писала свою выпускную работу, вообще называется "гнозисом огня". Единое Божественное, ограничившее себя, чтобы познать, называется там "Первым огнем". Демиург, творящий мир, - "вторым огнем", а женский обожествляющий принцип Геката - "огонь, опоясывающий огни". Божественные миры - огненные миры, и познать их и приблизиться к ним человек может с помощью огня своего ума.

Мрачный эфесец Гераклит, помнится, задолго до "Халдейских оракулов" говорил, что Вселенная состоит из огня разных качеств и плотностей. И душа человеческая, нисходя вниз, напитывается влагой и тяжелеет, теряя свой божественный огонь. Так же писали и неоплатоники, называя это "опьянением души".

Очарован божественным огнем был и Эмпедокл. Г. Башляр в своем эссе "Психоанализ огня", объясняя эту очарованность метафизикой огня, вообще ввел понятие "комплекс Эмпедокла": "Зачарованный человек слышит зов огня. В разрушении ему видится нечто большее, чем просто изменение,  — обновление".

Метафизика иудаизма последовательно использует понятие "свет" для описания явного присутствия Бога, Его атрибутов (справедливость, истина, гармония) или Его эманаций, духовных сущностей (ангелы, духи, души). Отсюда следуют метафизические понятия «тьма» — «невидимое, пугающее или непонятное для человека проявление Бога» (ведь тьмой (окажется) День (суда) Единого, а не светом! — Амос 5) и «огонь» — «невыносимое, сверхчеловечески сильное или болезненное присутствие Бога» (ибо Единый, Бог твой — огонь пожирающий он, Бог ревностный — Втор. 4:24; а выглядело достоинство Единого как огонь пожирающий — Исх. 24:17). И в христианской мистике образ-парадигма Огня играет огромную роль - в Библии имеется свыше 400 словесных упоминаний "огня", и все они связаны с религиозным контекстом.

Ориген приводит в пример высказывание Иисуса - «Тот, кто приближается ко мне, приближается к огню».

Неоплатоники, опять же, подробно классифицировали огонь божественных и духовных сущностей и их эпифаний по плотности или тонкости, по форме или бесформенности и тд; даже человеческая душа имеет слабое огненное свечение.

Если вернуться к "Халдейским оракулам", то Первый Божественный Огонь (Отчий ум) - это некий единый образ-эйдос, первоидея всего. Идеи и интеллект также имеют огненную природу, а божественное вообще познается через обжигающий экстатический гнозис, когда сознание человека раскрывается "огненным цветком ума" навстречу нуминозному.

Возвращаясь к теме моего поста и метафизике огня. Семантика названия канала - "Огонь идет со мной" - для меня означает вот это самое сверхъестественное и обжигающее божественное присутствие, присутствие рядом со мной Огненного Ума, творящего мир. Это путеводная нить, это "умный огонь" факелов богини Гекаты, разрывающий первичную тьму, это искра-идея Божественного ума.

Огонь все изменяет. Когда хотят все изменить, призывают огонь.
(с) Г. Башляр