Теперь, возвращаясь ко второму сюжету нашей светской хроники.
Очень будоражит общественность судьба священника Павла Когельмана.
Церковные перспективы у Когельмана нормальные. Хорошие даже перспективы. Никакого «прощай, тур де Франс» развод священника за собой не влечёт.
Жена священника не имеет какого-то специального церковного статуса, она никак не участвует в рукоположении, ничего сакрального с ней не происходит. Более того, при посвящении в священный сан будущий священнослужитель снимает обручальное кольцо (это просто традиция, не обязательная, но так принято), символически расставляя новые приоритеты в своей жизни.
В практике современной Православной Церкви (не только русской) у разведенных священников те же два пути, что и у вдовцов: оставаться, как есть, де факто становясь целибатным священником, как католические, или принимать монашеский постриг.
Этот выбор можно сделать и позже. Вдовцы, даже если хотят стать монахами, обычно ждут, пока дети вырастут и обретут самостоятельность.
В РПЦ очень много разведенных священников, это стало уже почти нормальной практикой. Не всегда эти разводы оформляются официально, часто муж и жена просто перестают вместе жить. Причины развода, если там нет какого-то совсем уж вопиющего криминала, обычно не становятся предметом интереса архиереев или общественности.
Что составляет проблему, так это второй брак. Повторно жениться священникам нельзя никогда и точка.
Из-за этого происходит много драм, когда, например, тридцатилетний священник, женившийся в 18, расстается с женой, а впереди вся жизнь — несправедливо.
Константинопольский патриархат несколько лет назад принял революционный документ, который разрешает в исключительных случаях второй брак для оводовевших священников и тех, от кого ушли жены. С индивидуальным рассмотрением каждого дела архиереем. Это было сделано, чтобы легализовать уже существующую прецедентную практику, находящуюся в серой зоне, но почти не применяется.
В практике же РПЦ повторные браки священников случаются. Без лишения сана — все остаются на своих местах, кроме жен. Просто это происходит тихо. Так что вряд ли это доступная Когельману опция - разве что вернуться в Пензу и затеряться на деревенском приходе с новой матушкой, да и то найдут.
Но надо ли оно ему? Не сильно ли преувеличено сочувствие к неженатым/одиноким мужчинам?
Зато у него есть опция церковной карьеры — стать монахом, а потом епископом. Но кажется, это не входит в его амбиции.
Что касается второго церковного брака для разведенных мирян (это уже про рабов Божиих Марию и Константина), то церковного развода как такового не существует, а существует как раз благословение на повторный брак. То, что называется «церковным разводом» — бумажка из епархиального управления, на самом деле констатация, что первая семья прекратила свое существование, а значит можно вступать во второй брак.
В церковном праве по этому поводу много разных мнений, деталей и оговорок, на любой вкус. Но де факто каноническое право находится в таком запутанном и архаичном состоянии, а в России к тому же нет просто ни одного (вообще ни одного) качественного эксперта-канониста, что работает некая общая рамка + прецеденты, они же практика, исходящая из так называемого «принципа икономии», то есть, как бы здравого смысла.
В основах социальной концепции РПЦ (документ не вероучительный, но попытка сформулировать эту самую «общую рамку») написано, что «второй брак разрешается невиновному супругу. Лицам, первый брак которых распался и был расторгнут по их вине, вступление во второй брак дозволяется лишь при условии покаяния и выполнения епитимии, наложенной в соответствии с каноническими правилами».
Понятно, что «вина» - понятие растяжимое, никакой процедуры исследования причин развода и установления процентов виновности сторон в церкви нет. Вероятно, считается, что покаяние и епитимья у военных преступников состоялись.
В чем же проблема? Как и с митрополитом Иларионом и его возлюбленным, — исключительно в вопиющей лжи, двойных стандартах и лицемерии. Остальное - обычное житейское дело. Practice what you preach.