Vladimir Pastukhov

Ни в коем случае не претендуя на создание исторической аналогии (разные времена, разные обстоятельства, разные процессы), не могу не обратить внимания на возможную схожесть влияния на судьбу Украины последствий  трампистской революции в Америке и последствий антикайзеровской революции в Германии в 1918 году. Сто лет назад революция в Германии аннулировала условия Брестского мира для русских большевиков и оставила Украину беззащитной перед поглощением коммунистической Россией. Последовавший затем мирный договор в Рапалло закрепил противоестественный союз между бывшими противниками в войне. Сегодня революция Трампа по сути ликвидирует в полном объеме всю конструкцию, созданную международным альянсом в поддержку Украины, а на горизонте маячит какой-то новый Рапалло. Впрочем, как и тогда, совершенно непонятно, чем еще все закончится в конечном счете.

С чем останется Россия, если Путин сольет войну? Судя по всему, с целым букетом внутренних «мелкоусобных» войнушек: с диссидентами, с крупными олигархами и мелкими аппаратчиками, с сексуальными меньшинствами, естественно. Среди этих войнушек особо выделяется борьба с абортами, которая, несмотря на попытки вменяемой части правительства ее затормозить, разворачивается в глубинке вширь усилиями местных административных дебилов. Особенность этой войнушки, в отличие от многих других, состоит в том, что она ведется не с меньшинством, а с большинством. Причем с тем большинством, с которым лучше в дискуссии о профсоюзах не вступать – себе дороже будет. И при этом, если в США под аналогичным дебилизмом хотя бы есть основа в виде достаточно развитого право-религиозного движения, то в России, где «воцерковленных» насчитывается около 2-5% населения, бороться с абортами на идейной платформе – все равно что плевать против ветра. В принципе, если власти сами не задушат силовой подушкой своих чересчур ретивых православных администраторов, то у этой истории есть все шансы превратиться во второе издание антиалкогольной кампании Горбачева с соответствующими политическими последствиями.

Ну ладно, то, что мы все «выпадаем в осадок» после каждого нового раунда заочной любви между Путиным и Трампом, - это еще куда ни шло. Мы не были готовы, но нам «пиндостан» не враг. Но я даже боюсь себе представить, что должны чувствовать наши замечательные турбопатриоты, кормившиеся от «ненависти к пиндосам» три обильных на щедрые подаяния из Кремля года  (Малофеев и братия, Дугин и братия, Прилепин и братия). Как быть? Кого теперь любить, кого - ненавидеть?
 
Понятно, что пока турбопатриоты затихли, надеются, что развеется по ветру как дурной сон. А если нет? Вечно отмалчиваться не получится. Придется либо идти на конфронтацию с властью, либо переобуваться на ходу, признаваясь в любви к Сатане. И то, и другое, – так себе удовольствие. Нужно будет вспоминать молодость, в которой они уже один раз перекрашивались из коммунистов в националисты. Но сейчас уже возраст не тот (нет былой гибкости в позвоночнике), да и есть что терять.
 
Короче, я запасаюсь попкорном. Представляю себе, как Малофеев в своем (когда-то мною любимом – все детство там провел) Ливадийском дворце провозглашает независимость Крыма от продавшейся американцам Москвы. Все-таки Россия очень литературная страна.
 
 
 
 

Сейчас сформировались два взгляда на перспективу завершения войны:

1)  Путину по-прежнему нужна вся Украина. Путину по-прежнему нужна война. Путин тактически подыгрывает Трампу, но стратегически нацелен на срыв переговоров. Переговоры провалятся, война продолжится, по крайней мере в течение ближайшего года.

2)  Путин готов если не к миру, то к перемирию. Путин осознает как риски продолжения войны, так и риски заключения мира, но первые в его глазах пока перевешивают вторые. В такой ситуации нельзя исключать, что события будут развиваться быстрее и война завершится в пределах текущего года.

Мое весьма осторожное предположение состоит в том, что Путин не играет, а реально аккуратно прощупывает стратегию выхода из войны (и одновременно задумывается о том, чем заместить войну в качестве стабилизирующего режим фактора внутренней политики), что дает основание далее предполагать возможность завершения этой (особо острой) фазы войны в пределах текущего года.
 
В пользу такого предположения говорит то, что ни для США, ни для России Украина никогда не была самостоятельной и тем более стратегической целью в этой войне. Скорее она была инструментом давления друг на друга.
 
В той степени, в которой Вашингтон проводил политику «давления на Россию» с целью ее «демократизации» и «деколонизации» (идеологический подход), он поддерживал самодеятельность Украины как важного элемента этой политики.
 
В той степени, в которой Россия проводила политику «стратегического сдерживания» США, ей нужна была Украина как площадка, на которой она может организовать с Америкой соревнование по политическому армрестлингу (дать генеральное сражение).
 
Вне этого «турнира» (стратегического соперничества) Украина не имеет для России того фундаментального значения, которое ей приписывали.
 
Революционные перемены в США привели к тому, что политика, имеющая целью экспорт демократии куда бы то ни было, включая Россию, оказалась одномоментно аннулированной (привет USAID). Соответственно, США теряют интерес к «украинскому ТВД».
 
Россия, которая «пересидела» трудные времена в окопе, почти в буквальном смысле этого слова, симметрично теряет интерес к Украине, поскольку сейчас напрямую получает от Трампа все того, чего добивалась (признания своей субъектности и «красных линий») с помощью войны в Украине.
 
В этой ситуации возникает возможность компромисса, внутри которого может найтись место для сохранения Украины как буферной зоны, находящейся под смешанным российско-американским протекторатом.
 
Абурдное и бессодержательное на первый взгляд соглашение о редкоземельных металлах, навязываемое Зеленскому, приобретает определенный смысл, если допустить, что Путин и Трамп существенно дальше продвинулись в своих переговорах, чем это предполагается, и договорились об определенном уровне политических преференций для России в отношении будущего Украины.
 
Тогда можно предположить, что Трамп таким образом обозначает свои интересы в этой стране в экономической области. Делят, так сказать, вершки и корешки.