Страница из книги

Преступный клинок

Джанкарло Баронти писал, что все ножи в силу их универсальности могут стать орудием преступления, но есть некоторые образцы о которых можно сказать, что в отличие от ножей, ставших преступниками по случаю, эти преступниками родились. Эти специфические ножи были созданы исключительно для использования в незаконных целях, вследствие чего некоторые из них стали символами преступного мира, а другие приобрели имидж и репутацию «оружия каморры»

Некоторые из этих ножей даже получили специальные названия, как правило, связанные с их особенностями или спецификой применения Среди подобных «урождённых» преступников в первую очередь следует назвать славный нож пьемонтских карманников, «ciapull» - небольшой складной нож с двумя параллельно расположенными не фиксирующимися лезвиями.

Чиапулом разрезали сумки, карманы брюк и пальто - два параллельных клинка бритвенной остроты позволяли производить два разреза на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга. Иногда чиапул ещё называют закканьо, хотя это просто региональное название любого ножа.

Другой популярный складной нож преступного мира был известен среди миланских бандитов как «maresciall», или «сержант». Очевидно, это было связано с тем, что серебристые мельхиоровые вставки на чёрной рукоятке ножа напоминали серебряные лычки и нашивки на рукавах карабинеров. «Сержанты» выпускались фабриками Маньяго и Фриули.

Но просто Меккой ножей, созданных исключительно для преступных целей, само собой, оставался юг Италии, в ходу тут были и пружинные ножи, выбрасывавшие лезвие при нажатии на кнопку. В Риме их называли молетта, в Неаполе - молеттоне, а в апулийском Таранто - мулеттоне. В Апулии для них существовало и другое название - «valestra», на жаргоне самострел или арбалет, что подчёркивало скорость выбрасывания лезвия.

На Сицилии для кинжалов использовалось специфическое жаргонное название «crucifissu» - «крест», или «распятие». Очевидно, на подобные благочестивые мысли наводило перекрестье кинжала.

Итальянская школа шпаги XVI века возвела колющий удар в абсолют. Как считал Агриппа, «удар - это более естественное, то есть лёгкое действие; укол же является итогом сложного и тщательно выверенного сочетания движений. Ещё английские джентльмены XVI столетия сетовали, что вместо привычной им молодецкой рубки «итальянцы насаживают их на «вертел», как кошку или кролика». Статистика ранений в поединках на ножах в XIX столетии убедительно демонстрирует, что итальянские школы ножа стали достойными последователями старинной догмы, утверждавшей, что «рубящий удар ранит, а колющий убивает», и на рубеже XX столетия, как и триста лет назад, колотые проникающие ранения всё также продолжали собирать мрачную жатву.

Книга: «Всемирная история поножовщины», Денис Черевичник

Не вздумай видеть сны

Во времена Античности толкование снов было обычным делом. Народные прорицатели занимались своим ремеслом на ярмарках и рынках, где за скромную плату разъясняли гражданам их сны. Начиная с IV века христианство утверждалось в качестве господствующей идеологии. И она не могла
обойти вопрос о сне, одном из самых загадочных явлений, присущих человеку. Беспокоило прежде всего наследие языческой культуры, вселявшее страх. Ведь теперь не существовало демонов добрых и демонов злых , как в греко-римскую эпоху

Чаще всего вызывал у людей «ночные поллюции» сам Сатана, втираясь таким образом между Богом и людьми и обходя Церковь. Другая причина отрицательного отношения к сну
состояла в том , что в христианском мире будущее перестало принадлежать людям, страстно желавшим узнать, что их ждет. Так было во времена язычества , а теперь о будущем ведал один лишь Бог.

Наконец, одна из самых важных причин недоверчивого отношения Церкви к снам состояла в проблеме сексуальности. Считалось, что ночью просыпается плоть, которая щекочет и возбуждает сладострастное тело. Подобному искушению подвергался святой Антоний , который вышел из борьбы победителем.

Разумеется, в по вседневной жизни народ продолжал обращаться к толкователям, магам, по преимуществу шарлатанам, в поисках смысла беспорядочных ощущений, пережитых во сне. Однако сон продолжал вызывать мрачные подозрения, и еще долго в Западной Европе сушествовало стремление строго контролировать сны.

Такое положение отразилось во французском языке, в котором со времен Средневековья соседствуют слова songe («сон») и mensonge («ложь»).

Книга: «История тела в Средние века», Жак Ле Гофф

Что и где пил Шекспир?

В английских тавернах подавали вино. А вино было привозным и потому стоило очень и очень дорого. Таверна — это, грубо говоря, эквивалент нынешнего коктейльного бара, а какой коктейльный бар в деревне? Таверны существовали для богатеев, которым хотелось гульнуть, а значит, почти все находились в Лондоне

Исчерпывающее и прекраснейшее описание таверны тюдоровских времен нам оставил Шекспир — потому что именно в «Кабаньей голове» в Истчипе тратит почти все свое время и все свои деньги Фальстаф. О Фальстафе часто складывается превратное мнение: читателям кажется, что и он, и его компания — бедные и безродные гуляки. Но Фальстаф пьет херес, а херес (который поставляли из Португалии) был самым дорогим из спиртных напитков, доступных в тюдоровской Англии. Это как если бы сейчас Фальстаф спрашивал в ресторане исключительно шампанское.

Да, заведение хозяйки Куикли нельзя назвать приличным, но и дешевым его не назовешь. В одном месте Шекспир упоминает, что Фальстаф, как обычно, спустил на херес около шести шиллингов — это вдвое-втрое больше, чем можно было заработать физическим трудом за неделю. То есть, если продолжать аналогию, современный Фальстаф хлестал бы свое шампанское в безвкусном стриптиз-баре.

Сам Шекспир, я уверен, пил вино. В его произведениях насчитывается свыше сотни упоминаний вина и хереса и лишь шестнадцать раз встречается эль. Кроме прямых упоминаний есть еще и образ мысли: подбирая метафору, он противопоставит иссякшему вину жизни подонки, осадок на дне бочки. Намек на питье эля герои Шекспира обычно воспринимают как оскорбление. И это согласуется с тем немногим, что нам известно о питейных пристрастиях поэта.

Мы точно знаем, что он пил в «Табарде», поскольку вырезал там свое имя на деревянной обшивке, а еще он с большой долей вероятности посещал таверну «Русалка» и оксфордский «Золотой крест». Но, насколько можно судить, высший разряд он предпочитал во всем.

Книга: «Краткая история пьянства», Марк Форсайт

Как правильно лечить принца

В XVI веке получили широкое распространение реформаторские идеи Лютера и Кальвина. Католическая церковь в смятении наблюдала за тем, как рушится ее монополия на веру. Испанский король Филипп II яростно сопротивлялся этим идеям и пополнил свою коллекцию священных костей и реликвий, которые, как он полагал, обладали магическими и целительными силами

Все свои сокровища Филипп II хранил под замком в тайной часовне Эскориала, великолепного королевского дворца, построенного под Мадридом в 1563 году. Эскориал был не просто дворцом. В дворцовый комплекс входили монастырь и мавзолей, где представителей испанской ветви Габсбургов почитали как святых. Доступ в королевскую кунсткамеру был лишь у короля, членов королевской семьи и ограниченного круга высокопоставленных гостей. Раз в год ее открывали для широкой публики.

Филипп II твердо верил в магическую и целительную силу своих реликвий и регулярно уединялся в кунсткамере, чтобы поцеловать каждую из них одну за другой. Помимо 12 полных скелетов, 144 черепов и 306 конечностей святых, коллекция в Эскориале также включала фрагмент креста, на котором был распят Иисус Христос, и гвоздь от него, платок, которым Дева Мария, согласно легенде, утирала свои слезы у подножия того же креста, а также волосы из бороды Иисуса.

Когда его старший сын принц дон Карлос после бурной ночи с испанскими mujeres (женщины) в апреле 1562 года упал в темноте с лестницы и получил травму головы, врачи не оставили ему никаких шансов. Один из францисканских монахов выступил с идеей исцеления божественным вмешательством, для чего был вскрыт саркофаг с телом скончавшегося за сто лет до этого францисканского монаха Дидака, также известного как Диего из Алькалы. Согласно легенде, его мощи оставались нетленными — неизвестно, насколько это правда. Мощи были уложены в постель рядом с Карлосом, который начал бредить, однако успел прикоснуться к мощам перед тем, как снова потерять сознание.

Карлос выжил после падения благодаря трепанации черепа, выполненной фламандским хирургом Везалием. Но испанский король был убежден, что сын выжил именно благодаря мощам францисканца. Диего из Алькалы был канонизирован, а Филипп II отблагодарил его «чудом за чудо», заказав миниатюрную механическую фигуру Дидака, которая сегодня является одним из экспонатов Смитсоновского музея в Вашингтоне.

Книга: «Бурный XVI век», Френсис Вейнс

Был ли король?

На Пасху 1278 году Эдуард и его двор отправились в Сомерсет, в аббатство Гластонбери, дабы посетить могилу короля Артура. Могила в Гластонбери (в XVII веке, увы, уничтоженная) была очевидной подделкой. Нет никаких сколько-нибудь серьезных сомнений, что изначально этот легендарный «король» воспринимался как олицетворение сил природы или полубог - своего рода вариант Тора или Одина, только попроще. Но не менее бесспорно и то, что Эдуард с современниками даже не подозревали о его потустороннем происхождении: для них Артур был столь же реальной исторической фигурой, как Ричард Львиное Сердце, Вильгельм Завоеватель или Эдуард Исповедник

Благодаря современным исследованиям нам известно то, о чем человек XIII века не мог и догадываться: Артур был фигурой не исторической, но «историзированной». Это означает, что ряд авторов раннего Средневековья в разное время и по разным причинам стали писать о мифическом богоподобном персонаже как о реально существовавшем историческом лице. В начале ІХ века, например, автор, ставший впоследствии известным под именем Ненний, ввел фигуру Артура в свое описание борьбы изначальных обитателей Британии, древних бриттов, с занявшими их место англосаксонскими захватчиками. Так божество было низведено до воина, успешно бившегося за бриттов в 500 году от Рождества Христова.

Этот Артур был фигурой туманной и размытой, грубой и неинтересной. Не случись дальнейшего развития персонажа, он, несомненно, остался бы лишь малоизвестной и редко упоминаемой фигурой. Но образ Артура был изобретен заново, претерпев изменения практически во всем. В 1130-х годах озорной оксфордский книжник по имени Джефри Монмутский взял да и создал самую дерзкую и блестящую литературную мистификацию всего Средневековья (а как бы и не всех времен и народов). Труд, ставший известным под названием «История королей Британии», к истории не имел абсолютно никакого отношения.

В свою пространную историю выдуманных королей в выдуманном прошлом Джефри вставил Артура - отныне короля Артура - величайшего из всех британцев и некогда правителя всего мира. Но верить в такую нелепицу были готовы не все. «Совершенно ясно, - написал бесконечно более ответственный Уильям Ньюбургский - что все написанное этим человеком об Артуре и его наследниках... придумано!» Но было уже слишком поздно. До нас дошло 215 рукописных копий «Истории». По этому показателю она
значительно опережает всех конкурентов, уступая лишь Библии.

Что же до истории Артура, а эта часть книги понравилась читателям больше всего, - она стремительно породила целую новую индустрию. О его приключениях взялись писать другие писатели и поэты, особенно с континента, и число новых текстов с тех пор только росло. Вскоре Артур получил замок под названием Камелот, отряд рыцарей-компаньонов и Круглый стол.

Появление могилы было делом времени.

Когда в 1184 году церковь аббатства Гластонбери сгорела, монахи быстро сообразили, что людей с деньгами легче всего привлечь посредством креативного маркетинга, создав связанную с любимым всеми королем достопримечательность. Покопавшись на церковном дворе, они извлекли пару скелетов и объявили их останками Артура и его королевы, Гвиневры. К чести монахов, стоит сказать, что подделка был оформлена по высшему классу: раскопки проводили втайне, а кости обнаружили под свинцовым крестом, надпись на котором без труда позволила определить принадлежность покойников.

Как и многие другие знаменитые фальшивки (Пилтдаунский человек, дневники Гитлера, «История» Джефри Монмутского), эта смогла увлечь даже самых умных и скептичных. Джеральд Уэльский, сам себя почитавший гением, осмотрел кости с крестом и счел их подлинными. Его поддержали другие писатели, и вскоре версия о захоронении Артура в Гластонбери стала общепринятым фактом.

Книга: «Король великий и ужасный», Марк Моррис

Дорогие друзья!
Поздравляю нас всех с наступающим Новым годом.

Так как канал этот тематический, то и пожелание будет соответствующее: читайте книги! ;)

Через книги мы учимся понимать, узнавать и задумываться. Они позволяют нам взглянуть на мир с разных точек зрения. Книга кому-то помогает развлечься, кого-то отвлекает от проблем, для кого-то становится реальным источником вдохновения. Так было в прошлом, останется в будущем.

Читайте больше, развивайтесь непрерывно. С Новым годом! Пусть он принесет вам радость и много новых замечательных книг! 📚✨

Законы войны

Со «стратегической» точки зрения законы войны применимы в основном к маргинальным группам людей — тем, кто слаб или hors de combat и потому нуждается в защите;
или же они касаются только «исключительного» оружия
(например, газа). Однако такой взгляд не имеет никакого отношения к действительности. Законы войны существуют
не для того, чтобы облегчить совесть немногих мягкосердечных людей. Первоочередная и главная функция законов войны — защищать сами вооруженные силы

Причина этого состоит в том, что война — царство неопределенности и страданий. Ничто так не способствует отказу от рациональности и не заставляет самых уравновешенных вести себя немного странно, как ее ужасы. Парадокс в том, что война, самый запутанный и запутывающий вид деятельности человека, в то же время является одним из самых организованных.

Для того чтобы можно было вести вооруженный конфликт хоть с какой-то надеждой на успех, необходимы отработанные совместные действия множества людей.

Как пишет Платон в «Законах», повиновение всегда ставилось
и будет ставиться выше прочих военных добродетелей. Неслучайно люди во все времена стремились сделать военные законы более строгими, а военную манеру выражаться
— более краткой и четкой. Когда и где бы ни происходила война, она была бы невозможна, если бы людям, в ней участвовавшим,
не было объяснено, кого можно и кого нельзя убивать, с какой целью, при каких обстоятельствах и какими средствами. Группа людей, не имеющих четких ответов на эти вопросы, не армия, а толпа.

Кровопролитие и убийство —
это такая деятельность, которую не потерпит ни одно общество, даже животное сообщество, если она не будет подчинена четким правилам и ограничениям, определяющим, что допустимо, а что нет.

Книга: «Трансформация войны», Мартин Ван Кревельд

Македонская честь

В Македонии были приняты другие титулы, нежели у нашей
аристократии. Там человек не являлся знатным только по крови или «по рождению» (первый смысл греческого слова eleutheros, которое переводится как «свободный»). Человек не являлся знатным, как у римлян, лишь потому, что был известен, nobilis, знатен или знаменит, ни тем более потому, что был богат или удачлив

Следует отметить три ценные
черты, присущие скорее личному, чем социальному и
экономическому характеру: щедрость, способность внушать доверие и, наконец, способность заставить признать себя. Именно так добивались самых высоких командных постов люди, которых
в наше время сочли бы неуравновешенными, жестокими
пьяницами (начиная с самого царя).

Из шести сотен «командиров» похода, чьи имена сохранила история, наберется едва ли с десяток таких, которые могли бы рассчитывать на милосердие в глазах наших блюстителей морали. Критерии древних отличались от наших, и конечная цель македонского командования состояла вовсе не в торжестве добродетели, на стоический манер, не в торжестве, на персидский лад, правильного порядка. Нет, по словам Демосфена, она всего лишь «боролась за власть и господство».

Вождь должен быть щедрым в полном смысле этого слова, в классическом и современном вариантах одновременно. Это он дарует, он отдает и подчас он же и прощает. Он завоевывает земли, сокровища, женщин, стада, чтобы их распределить. Слово, означающее по-македонски «обычай», nomos, и в греческом языке сделавшееся «законом, восходит к древнему индоевропейскому корню nem-,
означавшему одновременно «брать» и «давать».

Мистически связанный с царем,
великим провидцем и распределителем побед, командир воинского подразделения должен делить с ним свои хлеб, вино, кровь и, если царь попросит, и свое ложе,
как он сам разделяет со своими людьми испытания, пищу и добычу. Первоисточники о походе Александра полны рассказами об удивительной щедрости, о людях, отказывавшихся от всего и подававших пример другим, поскольку в этом заключались их долг, честь и обязанность.

Книга: «Повседневная жизнь армии Александра Македонского», Поль Фор

Вода, соль, кровь

В 1268 году, а возможно и раньше, был изобретен новый метод добычи каменной соли. До сих пор рудокопы на собственном горбу поднимали по крутым штольням корзины с глыбами каменной соли ; на поверхности ее дробили в мелкий порошок. Теперь в шахты научились закачивать воду

Была созлана весьма изощренная система , которую в Зальцкаммергуте называют Sinkwerken. Зинкверк - это искусственная подземная полость, где породу, содержащую соль , смешивали с водой в больших деревянных бочках. Затем соляной раствор направляли по деревянным трубам в железные котлы для выпаривания.

В Люнебурге, Галле и на других соляных промыслах Германии рассол поднимали из шахт в специальных чанах, перетаскивали в солеварню и выливали в огромные прямоугольные железные полдоны , под которыми пылали дрова. В рассол добавляли кровь, которая при закипании сворачивалась и давала пену. Пена вытягивала из раствора
загрязнения, и ее аккуратно снимали. Затем влажные кристаллы высыпа ли на просушку в конусообразные корзины.

Соль осаждали в цилиндрических сосудах, так что получались соляные цилиндры. Эти цилинд ры грузили на баржи и сплавляли вниз по рекам по всей Германии и Центральной Европе. Перевозка по суше была очень дорогой, поскольку телеги с солью облагались большой пошлиной. Неизбежным следствием этого было появление многочисленных тайных троп через горные перевалы, по которым шныряли контрабандисты. Их соль стоила дешево - ведь налогов контрабандисты не платили .

Книга: «Всеобщая история соли», Марк Курлански

Медведь, свинья и грамматика

Мы не можем идентифицировать большинство изготовителей средневековых книг, зато способны оценить их недюжинные таланты в сфере графического дизайна. Их эксперименты украшали и обогащали процесс чтения - необязательно для того, чтобы облегчить его, но определенно чтобы сделать его более богооткровенным и завораживающим. Некоторые выдумки создателей тех томов используются по сей день

Позднеантичные тексты, как правило, записывались однойнепрерывнойлиниейбукв, без пробелов между словами. Латинский грамматик Помпей, работавший в Северной Африке около 500 года, заметил, что такой текст с первого раза можно запросто прочесть неправильно. Он приводил пример из восьмой книги «Энеиды»: conspicitvrsvs читается как «медведь заметил»
(conspicit ursus) или «свинью заметили» (conspicitur sus). Отчасти Помпей шутил: все-таки речь шла об известной сцене из известной поэмы. Но все же разбирать scriptio continua бывало трудно.

Римляне тестировали метод пробелов между словами, но отвергли его в I веке н.э., так что честь изобретения принадлежит не позднеантичным переписчикам. Но именно они все чаще и чаще использовали пробелы, и к VIII-IX векам эта практика сделалась повсеместной.

Тем временем копиисты, работающие с сирийским письмом, где вообще используются только согласные, начали вводить в тексты точки, чтобы отличать слова, которые записывались одинаково (допустим, mlk и mlk), но произносились по-разному и означали разное (malka/царь, melka/совет). К VII-VIII векам эти точки превратились в абсолютно прямые указатели гласных. Они до сих пор именно так используются в сирийской письменности.

Пунктуация - еще одно изменение в словесности, которым мы обязаны поздней Античности и раннему Средневековью. Изначально знаки препинания использовались только как ритмические подсказки в ПОМОЩЬ публичным ораторам. Но постепенно у них появилась
дополнительная функция - снабжать читателя синтаксической и семантической информацией, скажем, обозначать начало и конец мысли, что особенно полезно в случае языков с очень гибким порядком слов. В середине VI века Кассиодор называл пунктуацию освещенной дорожкой, ведущей к пониманию. А этот человек съел собаку в работе с документами.

В Европе самыми большими энтузиастами пунктуации оказались монахи с Британских островов. В отличие от континентальных коллег, для которых латынь оставалась разговорным языком вплоть до VIII века, островитяне учили ее исключительно в школах.

Книга: «Блуждающий разум», Джейми Крейнер

Осторожно, у нас тут новогодняя лотерея! Розыгрыш пяти бесплатных подписок на Telegram-премиум 🎄

С премиумом вы сможете начать новую жизнь — ставить три лайка одному посту или комментарию, публиковать в два раза большие по размеру посты, получите доступ к уникальным реакциям и эмодзи, сможете читать (а не слушать) все голосовые сообщения в телеге, а также удвоить лимиты на все остальное.

Все что надо для участия в розыгрыше подписок Telegram-премиум: а) подписаться на 4 отличных научно-популярных канала; б) подождать 25 декабря — и Телеграм сам разыграет эти 5 подписок среди участников!

А каналы вот какие:

1) АнтропогенезRu — да, тот самый Антропогенез уже в телеге! Здесь много публикаций естественно-научной тематики. Ну и, конечно же, вечный бой с лженаукой и альтернативщиками всех мастей.

2) Редакция.Наука — научно-популярный телеграм-канал популярного YouTube проекта. Уникальные, увлекательные посты о науке на любой вкус и цвет — от новостей до забавных мемов!

3) Загадки истории с Лысым Камрадом — канал об истории, удивительных музейных артефактах и новостях археологии. Интересно, увлекательно и, главное, достоверно!

4) Кот Шрёдингера — канал с девизом "Лучше быть Котом Шредингера, чем собакой Павлова!" Блог ведет Андрей Константинов, один из редакторов журнала "Кот Шрёдингера".

Оправдание войны

Очень сильное влияние на всю последующую средневековую мысль оказало мнение св. Августина в теологических и этических вопросах. По его мнению, полный мир на земле невозможен и нет надежды, что мечи навсегда будут перекованы на орала («Никогда люди не будут жить в безопасности, не
боясь нападений, угрожающих жизни»)

Поэтому даже в истории града христианского есть место войне как постоянной борьбе с язычниками, еретиками, маловерами и даже собратьями по вере. Однако этот исконный пессимизм не оборачивается осуждением всех войн.

Некоторые войны могут быть справедливыми, если они ведут к установлению мира и справедливости. Справедливая война - это прежде всего борьба
за справедливость, за стабильный порядок (tranquillitas ordinis). Напротив, если же война ведется из алчности, страсти к господству, то это не что иное, как просто разбой.

Кара за нанесенный ущерб, возвращение неправедно похищенного - вот смысл справедливой войны, даже если ее начинают по собственной инициативе. Тем более справедливой является оборонительная война ради защиты себя и своего имущества, не «ради людской хвалы», но «по необходимости защищать жизнь и свободу», какую ведут римляне, отражая натиск варваров.

Другое условие справедливой войны носит более формальный характер: она должна объявляться и вестись под эгидой государя; именно на правителя
возложена ответственность за объявление войны, и его роль столь значительна, что если он затеет несправедливую войну, то весь грех ляжет на него одного, а не на его солдат - долг повиновения делает их невинными.

Св. Августин видел в войне не только следствие греха, но и средство от греха, карательную санкцию, исполнителями которой являются воюющие. Его знаменитое выражение «справедливая война карает за несправедливость» (justa
bella ulscicuntur injurias) означает, как у Цицерона, не только то, что справедливая война имеет целью возмещение убытков и восстановление «довоенного
статус-кво» (statu quo ante bellum), но и то, что государь выступает в роли бича Божьего и его вдохновенные любовью действия благодатны даже для тех, против кого направлены.

Книга: «Война в Средние века», Филипп Контамин

После Ватерлоо

Когда закончилась война с Францией, британский рынок труда наводнили 200 000 уволенных в запас солдат и моряков. Упали государственные расходы, наступил экономический спад, что вызвало массовые беспорядки

В 1815 г. парламент, все еще состоявший из землевладельцев, представил Закон об импорте, защищавший доходы английских фермеров, по которому ввозимая пшеница облагалась высокой пошлиной. Этот «хлебный закон» привел к подорожанию хлеба и волнениям в больших городах. В то же самое время на заводах и фабриках так называемые луддиты громили станки, которые должны были облегчить ручной труд. Волна беспорядков, широко распространившаяся и в провинции, внушала ужас властям, у которых еще свежи были воспоминания о парижских санкюлотах.

В 1819 г. на площади Святого Петра в Манчестере мирная демонстрация рабочих была разогнана впавшими в панику войсками. В результате 15 человек были убиты. По иронической аналогии с битвой при Ватерлоо это побоище окрестили «Питерлоо». В смятении Ливерпуль принял драконовские шесть законов, которые ограничивали свободу слова, печати и собраний. Собрания в поддержку реформ рассматривались как «неприкрытая форма заговора изменников».

Книга: «Краткая история Англии», Саймон Дженкинс

Крылатые гусары — снаряжение, вооружение, а также общая цена обмундирования 🇵🇱

Оружием гусару служило длинное копье с прикрепленным флажком, предназначенным главным образом для запугивания лошадей противника. После того как копье ломалось, гусар в качестве оружия использовал палаш, кончар, саблю или чекан. В распоряжении гусар имелись также луки, которые использовались крайне редко, и пистолеты. Уже в первой половине XVI века польское рыцарство украшало себя перьями, а позднее гусары стали прикреплять к различным частям своей экипировки крылья, использование которых не было повсеместным, как можно бы было себе сегодня вообразить, просматривая фильмы или альбомы, посвященные польским гусарам.

Постепенно гусария превратилась в тяжелую кавалерию. Первые два упоминания о гусарах в пластинчатых доспехах появляются в реестрах в 1531 году. Спустя тридцать лет от всех гусар стали требовать, чтобы они вместо кольчуг носили пластинчатые доспехи. Однако еще в течение нескольких десятилетий защитное вооружение гусар сильно отличалось одно от другого — в одной хоругви можно было встретить гусар облаченных в доспехи, кольчуги или вовсе без защитного вооружения.

Чем чаще гусар облачался в доспехи, тем реже ему требовался щит. Поэтому от них постепенно отказывались, хотя пользовались щитами как минимум до конца XVI века, а периодически и позднее.

Внешний вид гусар дополняли наброшенные на плечи пестрые килимы, веленсы (вид покрытия доспехов), делии или же шкуры диких животных — но только хищников. Мода, как сегодня, так и четыре-пять веков назад, менялась, что сказывалось на популярности тех или иных элементов снаряжения и одежды гусара. Необходимо также запомнить, что этот, описанный в общих чертах внешний вид гусара, является определенным упрощением. Это связано с тем, что не существовало никаких правил, которые точно определяли бы, как и во что именно должно быть одето польское рыцарство. Я пишу «рыцарство», поскольку гусары были именно рыцарями, а не «солдатами» (людьми, сражающимися за жалование).

По принципу организации гусария делилась на роты, называемые в позднейшем периоде хоругвями, которые в свою очередь состояли из почтов. Почет — самая мелкая организационная единица старой польской кавалерии. В состав почта входил товарищ, или владелец этого почта, который за свои средства приобретал все снаряжение и оснащение, а также коней и вооружение, необходимые всему почт у как на поле битвы, так и за его пределами (исключением были гусарские копья, обязанность обеспечения которыми лежала на ротмистре, то есть на командире гусарской роты). В состав почта входила также челядь (или пахолики), которая в свою очередь делилась на челядь почтовую и челядь свободную. Первая из них наравне с товарищем участвовала в битвах — привилегией товарищей было, однако, то, что они становились в первой шеренге, а почтовая челядь выстраивалась в боевом ряду за товарищем; вторая обязана была заботиться об имуществе почта, например кормить лошадей, добывать пищу для людей и лошадей, подавать копья сражающимся и тому подобное.

Снаряжение гусарского почта стоило товарищам состояния. Затраченных на это средств не компенсировали разнообразные выгоды, связанные со службой в данной формации. Замечу только, что самые дорогие гусарские кони стоили несколько тысяч тогдашних злотых, в то время как за службу на этой лошади гусар получал квартальное жалованье, эквивалентное 0,2–0,4 кг серебра. Например, в 1636 году в почте Марка Лаходовского был конь, стоимость которого составляла 2500 злотых (или 20,25 кг серебра), а жалованье в то время равнялось 40 злотым (или 324 г серебра) в квартал. Так что нет ничего удивительного в том, что гусарскими товарищами были только те, кто могли себе это позволить, — богатая шляхта.

Источник: Радослав Сикора, «Польские крылатые гусары»

Итальянская геополитика XV-го века

Вы никогда не задумывались, почему Италия, столь богатая в Средние века и Раннее Новое время, так и не сумела объединиться? Для этого надо смотреть на карту.

Попытки различных итальянских государств или их соседей расширить своё влияние в регионе каждый раз приводили к полномасштабным и разрушительным войнам. Как ни странно, итальянцам не повезло именно из-за их богатства и влияния.

Обогащение итальянских городов привело к их противостоянию со Священной Римской империей и, в частности, с Фридрихом Барбароссой, от которого они смогли защитить свою автономию. В результате коммунальной кампании в конце XII века в Италии лишь укрепилась раздробленность сильных и независимых городов, которые начали бороться друг с другом за господство. Чего стоят только войны между богатейшими Венецией и Генуей в XIII веке, боровшимися за фактории, привилегии и зоны влияния в Леванте, на Балканах и даже Чёрном Море.

Другой неприятной особенностью стало присутствие иностранных сил в Италии, чему способствовал Папский престол — слишком лакомый кусок для любого европейского монарха, желавшего контролировать церковь и её огромные доходы. Почти весь XIV век прошёл под сенью политического контроля Франции над Папской областью, когда резиденция католических первосвященников находилась в Авиньоне.

Как только Папство освободилось от французского влияния в конце XIV века, оно принялось расширять и укреплять свои границы, вознамерившись объединить центральную Италию, как то Анкону или Романию. Но вскоре это спровоцировало Великую схизму (1378–1417), когда в разных частях Европы одновременно действовали два или три папы, а до этого – Войну Восьми Святых (1375–1378), в ходе которой итальянские города во главе с Флоренцией, обеспокоенные агрессивной политикой папы, "поставили его на место".

Борьба городов продолжалась, и к XV веку она вылилась в 30-летнее противостояние (1423–1454) между Венецией и Миланом (и постоянно меняющимися их союзниками) за территории в Ломбардии. Венеция, некогда могущественная торговая держава, медленно но верно конвертировало своё богатство в завоевание terraferma.

Иными словами, объединение Италии оставалось непосильной задачей для любой из местных сил. Попытки же призвать соседей в Италию были слишком рискованными: их можно легко призвать, но вот выгнать — гораздо труднее.

Каждая попытка одного из игроков усилиться, немедленно приводила к ответной реакции всех остальных. Союзы менялись с удивительной скоростью, недавние соперники спокойно объединялись с недавними друзьями, поэтому воины всё продолжались и продолжались.

Напротив, периодом наибольшего процветания Италии стала вторая половина XV века, когда Ломбардские войны завершились подписанием Лодийского мира, который позже перерос в Итальянскую лигу. Эти договоры установили хрупкий мир, продлившийся около 40 лет.

Анализ положения основных игроков peninsula italica и объяснение того, как извечные враги так долго воздерживались от экспансии, читайте на канале Братья Гракхи.

Там вас ждут и другие лонгриды на историческую тематику.

Фальшивый царский дар

Сотрудничества с Египтом и торгового партнерства усиленно добивались правители других стран. Ими руководило не только стремление к союзу с одной из великих держав того времени, но и желание золота, которым Египет располагал благодаря рудникам в Нубии. Далеко не один царь писал Аменхотепу III и Эхнатону с просьбой о золоте, как если бы в том не было ничего необычного; рефрен «золота как пыли в твоей земле» и другие подобные фразы повторяются снова и снова

В одном письме Тушратта Митаннийский взывает к семейным связям и просит Аменхотепа ІІІ «прислать гораздо больше золота, чем ты слал моему отцу», потому что, прибавляет он, «в стране моего брата золото столь же обильно, как грязь».

Но кажется, что золото не всегда оказывалось настоящим золотом, судя в особенности по жалобам вавилонских царей. В письме, отправленном Кадашман-Энлилем Аменхотепу ІІІ,
говорится: «Ты отправил мне в знак приветствия, впервые за шесть лет, 30 мин* золота, которое выглядит, как серебро»

Наследник Калашмана, касситский царь Вавилонии Бурна-Буриаш II, тоже сетовал в послании преемнику Аменхотепа III, Эхнатону: «Конечно, брат мой [царь Египетский] не проверил
то золото, какое мой брат отправил мне ранее. Когда я загрузил 40 мин золота, доставленного мне, в печь, то, клянусь, не вышло и 10 мин». В другом письме говорится: «Те 20 мин золота, что доставили сюда, прибыли не все. Когда их положили в печь, оказалось не более 5 мин золота. И то, которое поступило, после охлаждения сделалось похожим на пепел. Неужели золото это ненастоящее?»

С одной стороны, можно задаться вопросом, зачем вавилонским царям понадобилось помещать золото, полученное из Египта, в печь и переплавлять его. Вероятно, это был своего рода металлолом, ценившийся по весу, а не приятные на вид, тускло сверкающие золотые слитки; современная ночная телевизионная реклама призывает зрителей обменивать старые и сломанные ювелирные изделия на наличные, причем все понимают, что эти украшения будут немедленно переплавлены. Должно быть, это золото требовалось правителям для оплаты услуг ремесленников, архитекторов и других специалистов, как следует из нескольких посланий.

С другой стороны, мы также обязаны поинтересоваться, знал ли египетский фараон, что золото, которое он дарит другим правителям, вовсе не золото; были ли его действия преднамеренными или настоящее золото исчезало по пути стараниями недобросовестных купцов и посланников? Бурна-Буриаш подозревал второе в истории с 40 минами золота; во всяком случае, он предлагал Эхнатону дипломатический выход из непростой ситуации: «Золото, посланное мне моим братом, мой брат не должен передавать никому другому. Пусть мой брат сам проверит [золото], а потом опечатает оное и отправит его ко мне. Конечно, мой брат не проверял золото, отосланное ранее. Это доверенный человек моего брата опечатал груз и отправил его мне»

* Мина - одна из древнейших единиц измерения веса, ее значение варьировалось в разных странах от 300 г до 1 кг; в Вавилоне мина составляла приблизительно 0,5 кг.

Книга: «1177 год до н.э. Год, когда пала цивилизация», Эрик Х. Клайн

Друзья, есть идея. Поделитесь к комментариях nonfiction книгами, которые вас особенно впечатлили в этом году. А я постараюсь собрать из них ленту канала до конца года.
Дадим, так сказать, голос читателю:)

Типичный римлянин

Что говорят о населении Рима медицинские, антропологические и демографические данные?
Ученые составили довольно четкое представление о людях на улицах столицы Римской империи

Средний рост населения Рима на рубеже I и II веков нашей эры составляет 1,65 метра у мужчин и 1,55 метра у женщин. Средний вес, рассчитанный с помощью специальных методик, – 65 килограммов у мужчин и 49 килограммов у женщин.
Таким был средний рост европейцев на протяжении протяжении многих веков. В 1930 году он еще не превышал 1,67 метра, и только после Второй Мировой войны перевалил за отметку 1,7 метра.

Антропологи выполнили множество рентгеновских снимков длинных костей, например берцовых, для изучения детства римлян. Были отмечены тонкие белые линии в костной ткани (линии Харриса), которые говорят о приостановке роста в первые годы жизни или в переходном возрасте из-за болезни, недоедания или плохого питания. Явные признаки тяжелого детства.

Римляне жили недолго: пережив детские болезни, мужчины в среднем дотягивали до сорока одного года, а женщины до двадцати девяти. Конечно, речь идет о среднестатистических данных: ни один римлянин не валился замертво, отметив свой сорок первый день рождения. И в те времена были люди, доживавшие до преклонных лет, но таких было действительно мало. Надпись на надгробии, недавно найденном в некрополе рабов и отпущенников Санта-Роза в Ватикане, говорит о некоем отпущеннике по имени Луций Суторий Абаскант, скончавшемся в почтенном возрасте девяноста лет: «qui vixit annis LXXXX…»

Исследования шестисот надгробий позволили выявить один любопытный факт. Мы знаем, что детская смертность в Риме, как и во всех бедных или доиндустриальных обществах, была чрезвычайно высока. Поражает то, что она не была одинаковой для всех: в возрасте до десяти лет умирало гораздо больше мальчиков (42 процента) чем девочек (34 процента). Возможно, это было следствием большей свободы передвижения (и, следовательно, большего числа опасных ситуаций) для мальчиков по сравнению с девочками. В возрасте между двадцатью и тридцатью годами ситуация становилась противоположной: умирало больше женщин (25 процентов), чем мужчин (18 процентов). В этом случае разница была обусловлена смертью во время родов, выступавших в то время в роли «серийного убийцы».

Книга: «Жизнь в Древнем Риме», Альберто Анджела

Синие и серые: две правды одной войны

На протяжении полутора веков Гражданская война 1861–1865 годов оставалась центром американской истории. Наравне с Войной за независимость она создала Соединенные Штаты, какими мы их знаем, но, в отличие от нее, закончилась компромиссом: побежденная сторона признала поражение и приняла реформы, но не была изгнана и не эмигрировала

Гражданская война была встроена в систему исторических мифов американской нации. Автор самой популярной в США книги по истории Гражданской войны Джеймс Макферсон назвал ее «самым освещаемым событием американской истории».

Но само название «Гражданская война» исторически вовсе не первое. Авраам Линкольн сначала использовал слова «восстание» (insurrection) и «мятеж» (rebellion). Только к выборам 1864 года президент начал пользоваться словосочетанием «Гражданская война», ставшим компромиссным в трактовке братоубийственного конфликта. Несмотря на это, в тексте принятой в 1868 конгрессом, в котором доминировали радикальные аболиционисты, XIV поправки к Конституции США война названа именно «восстанием или мятежом» (insurrection or rebellion).

Название «Гражданская война» стало доминирующим вариантом в послевоенный период, когда политикам нужно было восстанавливать единство американского общества. В начале XX века «Объединенные дочери Конфедерации» попытались убедить конгресс использовать словосочетание «Война между штатами», еще лучше отражавшее южные взгляды на конфликт, но это предложение не прошло.

Словосочетание «Гражданская война» дало возможность поддерживать два нарратива войны и предшествовавших ей событий. В памяти Юга солдаты в сером защищали свою родину под руководством генерала Ли, борясь за благородное, хотя и безнадежное дело. Север в это же время создавал собственную возвышающую историю об Аврааме Линкольне и своих героях Гражданской — генералах Гранте и Шермане, адмирале Фаррагуте и солдатах в синих мундирах. На протяжении последней трети XIX и начала XX веков учебники истории для северных и южных школьников радикально различались. Южные штаты требовали, чтобы авторы учебников изображали Конфедерацию с симпатией, а на Севере дети изучали измену южан. Большие издательства выпускали отдельные учебники для Юга и Севера.

Несмотря на огромные жертвы, пророчество Линкольна не осуществилось в полной мере: после уничтожения рабства дом остался разделенным. Сохранившееся внутреннее напряжение оставалось вызовом для национальной идентичности, резонируя при каждом политическом или экономическом кризисе.

Книга: «Американцы и все остальные», Иван Курилла

Колеса Америки

Первые кареты были привезены в колонии еще в 1620-х гг., однако скорее для престижа, чем для практического использования: по американским дорогам было трудно передвигаться в экипаже не только в XVII, но и в XVIII в. Маркиза де ла Тур вспоминала свое путешествие из Коннектикута в Нью-Йорк с некоторым ужасом: «По этим великолепным лесам была проложена дорога шириной всего в две тележных колеи. Она представляла собой простую просеку, на которой деревья, срубленные под корень, были повалены налево и направо, чтобы оставить свободный проезд. Одному Богу ведомо, как нас трясло, когда попадались пни, срубленные не вровень с землей»

Иной раз измученного тряской пассажира выносили из экипажа за руки, за ноги и укладывали отлеживаться в трактире перед следующим, не менее мучительным днем пути. Но дело было не только в удобстве.. Как и в Европе, кареты были признаком статуса. Говернер Моррис, принадлежавший к нью-йоркской элите, с гордостью подчеркивал, что его близкие знакомые «из тех, кто ездит в каретах».

Демократичным средством передвижения считался дилижанс. Так, из Нью-Йорка до Филадельфии можно было доехать за три с половиной доллара дилижансом «Старой линии». Отправление три дня в неделю, по понедельникам, средам и пятницам. Владельцы компании уверяли пассажиров, что их ни в коем случае не бросят на дороге из-за нехватки кучеров, лошадей или экипажей.

Недостаток дилижансов как средства передвижения заключался в полном отсутствии комфорта. Английский путешественник, оказавшийся в США в 1790-х гг., не мог найти достаточно выразительных слов для описания этой «неуклюжей и неудобной машины». Дилижанс, который он вдохновенно проклинал, был рассчитан на двенадцать человек. Забираться нужно было с переднего колеса и рассаживаться по поперечным скамьям без спинок. Самой удобной считалась задняя скамья: там можно было прислониться к задней стенке экипажа. Обычно эти места галантно предоставляли дамам. От капризов погоды пассажиров несколько защищали кожаные занавески, что не мешало основательно промокнуть в ветреный и дождливый день.

Но и такой способ путешествия был доступен не везде. Джордж Вашингтон отмечал, что «линия дилижансов в настоящее время прервана в некоторых частях Новой Англии и полностью прекращена на Юге». Зимой северяне пересаживались в сани, прикрывая ноги от мороза овчинами и бизоньими шкурами. На Западе кареты и дилижансы не появлялись. Здесь было царство тяжелого фургона-конестоги.

Тяжелая конестога могла везти до 5,5 тонн груза. Тягловой силой служили лошади особой породы или волы. Швы в кузове фургона были просмолены, чтобы защитить их от протекания при переправе через реки. Кроме того, на случай непогоды был натянут жесткий белый брезентовый чехол. Рама и подвеска делались из дерева, а колеса часто имели железную оправу для большей прочности. Сбоку фургона крепились бочки с водой, а сзади - ящик с кормом для лошадей. Обычно конестога не возила пассажиров. Ее тормозная ручка располагалась с левой стороны между колесами, и возница либо шел рядом с фургоном, либо мог присесть на «ленивую» выдвижную доску, с которой можно было дотянуться до тормоза.

Книга: «Повседневная жизнь американцев во времена Джорджа Вашингтона», Мария Филимонова

Оптом через всю Европу

Ближнее снабжение составляло основу рациона городов и деревень (как о том с уверенностью можно судить по материалам раскопок, счетам купеческим, городским и вельможным, а также по известным нам средневековым поваренным книгам). Беда заключалась в том, что сам по себе этот вид снабжения, если можно так выразиться, «работал» достаточно надежно в случае, когда погода благоприятствовала и урожай выдавался как минимум не ниже среднего. Пара неурожайных лет кряду уже грозила нешуточным бедствием. Посему, едва начавшись, «Каролингское Возрождение» повлекло за собой бурный рост «дальней торговли»

Оживление торговли поневоле потребовало развития транспорта. Распространяется повсеместно тяжелая купеческая повозка на четырех колесах, вес которой составлял две с половиной тонны порожняком; для того чтобы тащить ее в нагруженном состоянии, требовались мускулистые лошади-тяжеловозы, которых нужно было изначально вывести или закупить за границей, обязательно подковать и кормить высококалорийным овсом

Важнейшим товаром, закупавшимся в отдаленных землях, как ни парадоксально, может показаться, был хлеб, точнее – зерно.
Флоренция истощала собственный хлебный запас в течение первых пяти месяцев после сбора урожая, после чего была вынуждена закупать зерно, сжатое на Апеннинских равнинах.

Остается лишь удивляться хитроумию наших предков: уяснив себе, что дольше всего кхм… остается свежим живой товар, скотину гнали на расстояние сотен километров. Пути движения коровьих стад превращались в дело большой политики, немецкие Габсбурги стремились полностью подчинить своей власти поставку мяса на юг, а турки, во времена позднего Средневековья подчинившие себе часть Южной Европы, – перерезать этот путь, чтобы заполучить в свои руки столь мощный рычаг воздействия на итальянцев.

Путь венгерских стад в Западную Европу был долог и нетороплив, останавливаясь на специально для того присмотренных лугах на несколько дней, а порой и недель, пастухи позволяли скотине отдохнуть и набрать потерянный вес, после чего дорога продолжалась, заканчиваясь лишь на венецианских бойнях.

Книга: «От погреба до кухни», Зои Лионидас

Саше и жаба

Помандеры, или амбровые яблоки (по-французски — pom­me d’ambre), известны с 1348 года. Сначала для борьбы с чумой в них держали исключительно амбру, считавшуюся горячей и сухой, потом разные смеси. В XVI веке стало очень модно носить их в руке или на поясе. Для сильных мира сего их делали драгоценными

В 1536 году у императора Карла V Габсбурга он был в виде золотого граната, в хвостик которого вкладывались благовония. Носить помандеры было модно не только в высших и самых богатых кругах общества. Такой предмет можно было сделать самостоятельно: воткнуть в лимон или апельсин гвоздику, скатать шарик из мягкой глины, смешанной с ароматическими травами.

Использование помандеров или душистых саше казалось тогда необходимым, чтобы избежать чумы. Врач Луи Луи Гюйон, писавший свои сочинения в 1615 году, полагал, что в отсутствие предосторожностей «ядовитые пары, содержащиеся в воздухе», отравляют сердце и вызывают смерть. С его точки зрения, самая эффективная профилактическая мера — ношение на шее помандера или шелковых саше с благовониями на области сердца. Никола де Бленьи, врач Людовика XIV, предлагает великолепную композицию для помандера, которую следует регулярно подносить к носу: стиракс, бензойная смола, корень дудника и ириса, душистый аир, мускатный орех, три типа сандала, амбра, мускус, адрагантовая камедь.
Все это залить розовой водой и замесить как тесто.

Для лечения тех, кто заразился ужасной болезнью, добрый доктор дает более удивительные рецепты В жаркий июльский день, пишет он, возьмите больших жаб, подвесьте их вниз головами около слабого огня, затем положите их сушиться в печь вместе с тем, что из них натечет. Сотрите их в порошок и сделайте из этого порошка маленькие плоские медальки и обильно полейте их териаком, после чего носите в саше на сердце. Того же результата можно добиться, если поместить большую жабу в горшок и поставить на огонь, растворить полученный порошок в белом вине и пить этот отвар по утрам в постели, что будет вызывать обильное потоотделение. Третий рецепт — подвесить жаб за одну лапу, после их смерти засолить и прокалить, после чего принимать внутрь получившийся порошок.

Врач-авантюрист, сделавший молниеносную карьеру, Никола де Бленьи высказывает достаточно мрачные идеи по поводу лечения чумы. Он предлагает изгонять зло злом. Согласно представлениям той эпохи, жабы относятся к миру Сатаны.

Книга: «Цивилизация запахов», Робер Мюшембле

Вкусная смерть

Древняя практика отравлять вино или иные соблазнительные продукты — игра на слабостях противника, которые индийский стратег Каутилья назвал «телесными удовольствиями врага», — много раз использовалась и в позднейшей истории. Среди примеров можно найти такие, по сравнению с которыми античные образцы окажутся скромными

Врач-гуманист Андреа Чезальпино сообщал, что в ходе Неаполитанской кампании 1494–1495 гг. испанцы оставили французам деревню с бочками вина, в которое была подмешана кровь, взятая у больных проказой и сифилисом пациентов госпиталя Сен-Лазар.

Во время Второй мировой войны доктор Сиро Исии, японский мастер биологического оружия, по некоторым сообщениям, раздавал китайским детям в Нанкине сладости в добавкой в виде возбудителя сибирской язвы.

Еще один пример - заговор ЦРУ по поставке взрывающихся сигар для Фиделя Кастро в 1960-е гг. А в 1980-е годы правительственные агенты в Южной Африке отравляли пиво, виски, сигареты, шоколад, сахар и мятные конфеты, чтобы убить борцов с апартеидом.

Книга: «Яды, микробы , животные, адский огонь», Адриенна Мэйор

☝️☝️ в распродаже Альпины много книг, которые вы встречали на канале. Например, отличная «Разум в тумане войны» всего за 300 р.

Книги от 99 рублей 🐾

Не будем медлить. Распаковали до 24 ноября все скидки на наши книги в одном разделе. Без промокодов, дополнительных покупок и ограничений. Просто цены от 99 рублей.

Беру!

Как пить в салуне

С 1790 по 1830 год потребление крепкого спиртного в США выросло почти вдвое — с 5 до 9,5 галлона на душу населения в год. И причиной такого роста было по большому счету великое продвижение на запад

Поначалу в североамериканских колониях, населенных отпрысками европейской питейной культуры, предпочитали банальное пиво.
Однако с пивом есть одна проблема — его нужно как-то транспортировать. Бочонок пива весит довольно прилично, но по сравнению с бочонком крепкого спиртного содержит не так много спирта. Если вы покоряете неосвоенный Дикий Запад и обоз у вас не резиновый, то бочонок виски продержит вас под хмельком вернее и дольше.

Отправляясь на Дикий Запад, американцы увозили с собой бочонок виски (или персикового бренди, если были в особенно приподнятом настроении), поэтому чем дальше от Нью-Йорка, Филадельфии, Бостона и пивоваренных угодий Восточного побережья, тем явственнее пиво вытеснялось крепким спиртным.

Итак, вы заходите в салун и подошедший салунщик интересуется: «Чего угодно?» Вопрос на засыпку. Без ущерба для репутации можно просить только два напитка — виски и пиво. Хотя пиво ее, пожалуй, тоже подмочит.

Тут мы подходим к самой сложной и непонятной стороне салунного этикета, которую, как ни странно, Голливуд всегда изображает правильно. Войдя в салун, наш угрюмый герой никогда не спрашивает, что сколько стоит. Он просто швыряет монеты на стойку, и ему никогда не дают сдачу. И это абсолютная историческая истина.

Салуны были двух типов — однобитные и двухбитные. Двухбитный — заведение шикарное, с развлекательной программой, люстрой и, может, даже настоящим вторым этажом. В двухбитном салуне любой напиток стоил два бита. В однобитном — один бит (хоть виски, хоть пиво). Сигара тоже стоила один бит. Это было очень удобно, поскольку избавляло от необходимости уточнять цену.

Бит — это одна восьмая доллара, то есть 12,5 цента, что несколько нелепо, потому что отдельной денежной единицы в полцента никогда не существовало. Довольно долго в южных штатах имел хождение испанский серебряный доллар, который делился на восемь. Собственно, довольно часто его в буквальном смысле разрубали на восемь частей (bits, битов), которые назывались «осьмушки» — pieces of eight, они же песо, они же пиастры. Тот же счет почему-то применяли и к американским долларам, только тут возникало занятное неудобство в виде невозможности дать сдачу за одну порцию напитка.

Рассчитавшись, вы получаете бутылку средства от хандры и наливаете себе стакан. Слишком мало не лейте, вас сочтут слюнтяем и, возможно, заставят выпить правильную мужскую дозу. Но и до краев не наполняйте. Так делают только последние скряги, поэтому не удивляйтесь, если салунщик поинтересуется, не искупнуться ли вы в этом стакане собрались. Там где слаб закон, очень строги понятия.

Книга: «Краткая история пьянства», Марк Форсайт

Стеклянное кладбище Жиро

Пьер Жиро, архитектор, строивший Дворец правосудия в Париже, опубликовал и свой собственный проект кладбища. Главное внимание в нем уделяется способу превращения человеческих останков в некую «неразрушимую субстанцию», из которой можно изготовлять медальоны, хранящие, таким образом,не только память, но и само «вещество» каждого жившего на земле человека

В предлагаемой Жиро технике не было ничего нового. Еще врач Туре в своем отчете об эксгумации на кладбище Сент-Инносан говорил, что в земле, взятой из больших братских могил, содержится особый жир, преобразующийся впоследствии в стекловидное вещество. При этом Туре, как и Жиро, ссылается на некоего Беккера, издавшего в 1669 г. во Франкфурте-на-Майне латинский трактат «Подземная физика». После ряда экспериментов Беккер пришел к выводу, что земля, обогащенная продуктами разложения трупов, способна производить прекрасное стекло.

Как именно изготовлять стекло, немецкий химик XVII в. сообщить отказался, опасаясь обвинений в кощунстве. Пьер Жиро комментирует этот текст со снисходительностью человека начала XIX в.: «Во времена, когда писал знаменитый Беккер, его слабость была простительной». Сам французский автор менее щепетилен. Витрификация трупа, являющаяся результатом длительного пребывания в братской могиле, может быть достигнута и иным способом - в особой печи. Для превращения мертвых тел в стекло для изготовления медальонов Жиро предполагает построить в центре нового кладбища, в основании пирамиды, крематорий.

Четыре больших котла смогут вместить до 4 трупов каждый. Погруженные в едкую щелочь, способную растворить человеческую плоть, останки умерших превратятся в стекло - новую долговечную форму существования человеческой
субстанции.

Но что делать с этим стеклом дальше? Было бы замечательно, пишет Жиро, если бы можно было отливать из него бюсты покойных: «Достаточно иметь сердце, чтобы почувствовать, как утешительно было бы для нежной души обладать бюстом из приятного материала, заключающим в себе неоценимое преимущество - это был бы одновременно и портрет, и субстанция, тождественная чьему-либо отцу, матери, супруге, ребенку, другу, любому существу, которое нам было дорого».

К сожалению, полученное стекло не годится для этой цели. Вместо бюстов, однако, можно изготовлять барельефы усопших и помещать их в большие медальоны. Так реализовывалось бы право семьи обладать после смерти одного из ее членов его останками. Такой медальон наследник «сможет возить повсюду, как мебель», и выставлять его на всеобщее обозрение, когда это нужно.

Единственное неудобство этого замысла состояло, по мысли Жиро, в том, что технологический процесс требует весьма высоких затрат. Что же делать беднякам? Изобретательность автора не
знает границ: «Люди менее состоятельные, которые не могли бы оплатить стоимость витрификации, однако желали бы иметь по крайней мере скелет предмета своей привязанности, вправе были бы его потребовать, и им его выдадут при условии оплаты издержек
на растворение плоти».

«Невостребованные скелеты были бы отнесены в катакомбы» под галереями, а по истечении года их превратили бы в стекло, из которого затем изготовляли бы колонны кладбищенского портика или иные памятники, украшающие галереи, так что «через несколько лет удалось бы завершить единственный в своем роде монумент».

Книга: «Человек перед лицом смерти», Филипп Арьес

🇮🇷 Иран в нашем воображении — манящая тайнами, интригующая страна Ближнего Востока. Представление об Иране до поездки туда и после — совершенно разные вещи. Многие ваши стереотипы будут тотчас разрушены, многое сразу приятно удивит, много чего будет новым и диковинным. Но это уникальная возможность посетить неиспорченную наплывом туристов страну, которая только начинает делать первые шаги в туристическую индустрию.

В Телеграме есть канал  Иран-тонкости туризма, который ведет Евгения Нозари. Евгения пишет не только о достопримечательностях, но и о повседневной жизни в Иране. На канале много рубрик. Одна из самых познавательных – #миф_правда , где можно узнать, насколько безопасна страна, как обстоят дела с правами женщин и можно ли там пользоваться соцсетями.

А еще Евгения организует индивидуальные и групповые поездки в Иран, оказывает визовую поддержку. О групповых и индивидуальных турах можно узнать на канале.

Подпишитесь, чтобы читать заметки инсайдера об Иране 👇👇👇
Иран — тонкости туризма

О красивых, уродливых, злых и добрых женах  на Руси XII века

Говорится ведь в народных присловьях:
Не скот меж скота козы,
Не зверь меж зверей еж,
Не рыба меж рыб рак,
Не птица меж птиц летучая мышь,
Не муж среди мужей, над которым жена властвует,
Не жена среди жен, которая от своего мужа блудит,
Не работа среди работ — под началом женок повоз возить.

Дивней дивного, если кто возьмет в жены уродину ради богатства. Видел я жену некрасивую, приникнувшую к зеркалу и мажущуюся румянами, и сказал ей: «Не смотрись в зеркало, ибо, увидевши безобразие лица своего, сильно опечалишься из-за этого».

Быть может, скажешь мне:
«Женись на богатой ради чести великой;
У богатого тестя в доме пей и ешь».
Но лучше мне бурого вола ввести в свой дом, чем злую жену взять.
Вол ведь не говорит и зла не замышляет,
А злая жена наказуема — бесится, а укрощаема — заносится;
В богатстве тщеславной становится, а в бедности других осуждает.

Что такое злая жена? Приют ненадежный, бесчинница бесовская. Что такое злая жена? В миру — мятеж, ослепление уму, источник всякой злобы; в церкви — таможня бесовская: греху — пособница, спасению — преграда.

Если какой муж смотрит на красоту жены своей и на ее ласковые и льстивые слова, а дел ее не испытает, то дай Бог ему лихорадкой болеть, и да будет он проклят. Вот как, братья, распознайте злую жену: говорит она мужу своему: «Господине мой и свет очей моих! Я на тебя не в силах смотреть: когда ты говоришь со мной, тогда лишь гляну — и обмираю, и содрогаюсь всем телом, и падаю на землю».

Послушайте, жены, слова апостола Павла:
«Крест — глава церкви, а муж — жене своей».
Жены, стойте же в церкви и молитесь Богу и святой Богородице;
А чему хотите учиться — учитесь дома у своих мужей.
А вы, мужья, по закону наставляйте жен своих,
Ибо нелегко найти добрую жену.

Добрая жена — украшение мужу своему и беспечалие, а злая жена — горе лютое, разорение дому. Червь дерево точит, а злая жена дом мужа своего истощает. Лучше в утлой ладье плавать, нежели злой жене тайну поведать: утлая ладья одежду намочит, а злая жена всю жизнь своего мужа погубит. Лучше камень долбить, чем злую жену учить. Железо переплавишь, а злой жены не научишь, ибо злая жена ни учения не слушает, ни священника не чтит, ни Бога не боится, ни людей не стыдится, но всех укоряет и всех осуждает.

Кто свирепее льва среди четвероногих,
И кто ядовитее змеи среди ползущих по земле?
Всех тех злее злая жена.
Нет на земле ничего лютее женской злобы.
Сперва из-за жены предок наш Адам из рая изгнан был;
Из-за жены Иосиф Прекрасный в темницу заточен был;
Из-за жены пророка Даниила в ров ввергли,
Где львы ему ноги лизали.
О злое, острое оружие дьявола
И стрела, летящая с ядом!

У некоего человека умерла жена. Он же вскоре начал детей продавать. И люди спросили его: «Почему детей продаешь?» Он же ответил: «Если уродились они в мать, то, выросши, меня продадут».

Источник: Слово Даниила Заточника (XII или XIII век)

Отрывок из описания французского посла Лопиталя русской оккупации Кенигсберга в 1758 году

«Обитатели Восточной Пруссии, по всей видимости, не испытывали ненависти к победителям. В лучших кенигсбергских салонах принимали русских офицеров, а губернаторские приемы собирали цвет местного общества. Невероятно, но даже Хазенкамп* признает с откровенностью, что именно русские цивилизовали немцев Восточной Пруссии

Многие из офицеров принадлежали к семействам более богатым и более утонченным сравнительно с теми, кои населяли завоеванную провинцию. Они лучше говорили по-французски, а в те времена это было признаком выдающейся образованности. Они имели вкус к изящно сшитому платью, хорошему столу, изысканным винам. Именно они первыми «научили пруссаков пользоваться театрами для многолюдных собраний, превращая их в огромные залы»: здесь давали балы и маскарады, ради которых изобретались прекраснейшие костюмы и домино, «в чем пруссаки нимало не уступали русским по части выдумки и фантазии».

Но русские сделали и большее. Общество Восточной Пруссии сохраняло средневековые нравы и формы. Между последним дворянином и самым образованным или самым богатым простолюдином была пропасть. Они никогда не
встречались в одних гостиных; каждый класс держался в отношении всех других со сладострастной замкнутостью; высокомерию дворянина соответствовала надутость чиновника или университетского профессора. Русским же неизмеримо больше был свойственен дух равенства: дворянство у них не было замкнутым классом, оно непрестанно пополнялось теми, кто поднимался благодаря богатству или образованию, или же по милости цариц восходил с самого низа к ступеням трона. Именно на губернаторских приемах впервые сошлись немецкие дворяне и бюргеры; здесь они научились меньше презирать друг друга.

И более того: русское завоевание эмансипировало прусскую женщину. До того она уединенно жила или в поместье, или в родовом замке, питаясь рецептами самого сухого протестантизма, напичканная предрассудками о собственном благородстве или бюргерстве, безвкусно выряженная в приданое своей бабки, раз в год выезжая на бал, никогда в театр, и выходя из дома только для того, чтобы выслушать проповедь, и всегда под присмотром какой-нибудь старухи.

Считалось, например, что женщине неприлично
выглядывать в окно. Русский губернатор подал кенигсбергским дамам пример участия в «публичных актах» Университета; это сделалось модой, как у нас ездить во Французскую Академию. Губернатор приглашал дам на свои вечера, где баронессы встречались с бюргершами. Его офицеры покоряли их блеском своих бесед, грацией танца и мягким изяществом славян. Не один роман завязался между учителями и женщинами. Хазенкамп роняет слезу над порчей семейных нравов; заметим, однако, что никто из дам не сожалел об этом.

Что касается тех упреков, кои он делает русским солдатам за то, что они пристрастили добрых пруссаков к пьянству, а чиновникам царицы в том, будто сии последние научили своих немецких коллег способам канцелярского крючкотворства, то позволительно спросить, так ли уж трезв был двор короля-капрала и с того ли времени появился в немецких словарях синоним русской «взятке»?»

Книга: «Литературная матрица: Россия глазами иностранцев»

*Автор «Исторических очерков русского вторжения в дни Семилетней войны»

Шантаж Девы Марии

Цезарий Гейстербахский в «Диалоге о чудесах» поведал историю. В часовне замка Фельденц стояла древняя, грубо исполненная, но наделенная большой силой статуя Девы Марии с младенцем. Жившая в крепости дама по имени Ютта горячо ее почитала. Однажды, когда ее трехлетняя дочь, жившая у кормилицы в соседней деревне, вышла поиграть, ее в лес утащил волк. Узнав об этом, Ютта бросилась в часовню, отняла у Мадонны младенца Христа и в слезах прокричала: «Госпожа, вы не получите собственного ребенка, покуда не возвратите мне моего». Вскоре девочку нашли живой, и Ютта с благодарностью вернула Деве Марии ее младенца

Отчаявшаяся мать отнимает (отламывает?) у статуи Богоматери фигурку Иисуса не потому, что хочет наказать образ или отрицает его силу, а чтобы ее активизировать и заставить Мадонну откликнуться на ее мольбу. Показательно, что прямо перед этой историей Цезарий рассказывает о другой даме из того же замка, которая потешалась над уродством статуи и была за это наказана девой Марией. Сын лишил насмешницу всех владений, выгнал из дому, и, чтобы не умереть с голода, ей пришлось нищенствовать. Благочестивый шантаж дозволен, неблагочестивый смех нет.

В сборниках exempla XIII-XV вв. история о шантаже Девы Марии с помощью фигурки ее ребенка встречается в нескольких вариантах. В них Иисуса конфискует благочестивая, но отчаявшаяся мать, чей сын попал в плен к врагам или даже был повешен за какое-то преступление. По милости Богоматери пленник тотчас же возвращается, а казненный воскресает. Этот сюжет периодически иллюстрировали. Например, его можно увидеть
в роскошной рукописи «Чудес Девы Марии» Жана Миело, которая в 1456 г. была создана для бургундского герцога Филиппа III Доброго.

B XVII в. exemplum об отчаявшейся матери через переводы католических текстов попал и в русскую книжность. Однако там непривычная для православного культа статуя Девы Марии была заменена на икону. В отличие от фигуры, вырезанной из дерева или камня, младенца, написанного красками на доске, просто у матери не отнимешь. Тем не менее русские адаптации сюжета этот момент никак не комментируют и не пытаются объяснить. На миниатюрах мы видим, как отчаявшаяся мать, чей сын по ложному доносу был посажен в темницу, держит в руках младенца Иисуса, который только что сидел на коленях у Богородицы, а потом несет его к себе в дом, чтобы спрятать в сундуке.

Объектом такого шантажа могла быть не только Дева Мария. Например, английский монах Мэтью Пэрис (ок. 1200-1259) в «Большой хронике» без всякого осуждения повествует о том, как одна аббатиса решила принудить к помощи апостола Павла. В 1224 г. нормандский рыцарь Фульк де Броте, стремясь укрепить свой замок в Бедфорде, разрушил церковь, посвященную этому святому. Узнав о том, что преступление рыцаря остается без наказания, аббатиса соседнего монастыря приказала забрать у статуи св. Павла меч (его главный иконографический атрибут) и не возвращать до тех пор, пока деяние Фулька не будет отомщено.

Книга: «Идол, защищайся!», Михаил Майзульс

Проклятие поражения

В то время как французы и германцы боролись за каролингское происхождение имперского dominium и военной мощи, англичане боролись с более ненадежным наследием. Историографические источники описывают англосаксов, имевших дело с прерванной историей после череды завоеваний, как слабых воинов, которым впоследствии была привита сильная норманнская воинская культура. После нормандского завоевания, когда герцог Нормандии Вильгельм отстранил англосаксонскую элиту от власти и разорил страну, англосаксы страдали от плохой репутации по нескольким причинам

Во-первых, в сочинениях, написанных после завоевания, слово «англосакс» могло относиться конкретно к состоянию рабства, по мнению некоторых священнослужителей и монахов, к Божьему наказанию за коллективные грехи и слабости народа. В исторических трудах постоянно встречались оправдания волны завоеваний в Х и XI веках как божественного гнева, вызванного пьянством и обжорством островитян. Монахи и священнослужители в самоуничижительных выражениях вспоминали о похоти и продажности светского духовенства и жаловались, что английские бойцы погрязли в пьянстве, проявляя слабость и изнеженность.

Во-вторых, общий упадок религии и образования, а также притеснение бедных, как утверждается, свидетельствуют о моральном упадке общества. Хитрые и коварные англосаксы обвинялись в вероломстве и предательстве как в более старых нормандских источниках до завоевания, так и позже в контексте англо-французских войн.

В-третьих, повторяющимся образом была неумелость английских рыцарей, которые не достигли большого военного мастерства или, как выразился Гиллингем, сражались как неотесанные деревенщины. Источники после завоевания представляли английских бойцов как длинноволосых и женоподобных, например в стихах аббата Бальдерика Бургулийского, написанных для графини Аделы Нормандской. Женственность представлялась как искажение аристократической культуры и ассоциировалась с упадком. В некоторых случаях придворные писатели изображали англичан упивающимися крайней роскошью и, следовательно, склонными к слабости, что является побочным следствием общеизвестного богатства природными ресурсами, изобилия и щедрости Англии.

В целом эти образы резко контрастировали с храбрыми норманнами и рыцарственными французами и отчетливо отличали англосаксов от их германских соседей. Репутация была достаточно устойчивой, чтобы английские историки, такие как Генрих Хантингдонский и Элред Ривоский (1110-1167), усвоили ее, изображая англичан плохими рыцарями.

Книга: «Свои и чужие», Клэр Вида

Любите ли вы живописную прохладу Северной Европы? А что насчёт скандинавского уюта среди сосен и скал?

— Как выглядел предводитель шведов, которому чуть не выколол глаз Александр Невский?

— Как могучий воин-викинг из Бирки оказался женщиной-воительницей?

— И правда ли викинги носили шлемы с рогами? (спойлер – нет)


🇸🇪 Добро пожаловать на авторский краеведческий канал о Швеции, викингах и истории.
Автор живёт в Стокгольме, и рассказывает про места, куда не ступала нога туриста. Древние петроглифы, рунические камни, кладбища викингов, пещеры злых духов ну и конечно много интересного про Швецию современную.

Чертог Медведя – уникальный авторский контент для любителей живой истории и северной культуры.

Лучшие исторические, краеведческие и культурологические каналы на просторах Telegram! — Древность и современность, война и мир, буквально всё от Адама до Саддама. И на каждый из них решительно рекомендуем подписаться!

Для вашего удобства всех их мы собрали в одну папку, которую достаточно добавить к себе, чтобы всегда оставаться с историей на «ты».

Как это работает:
— Кликаете на гиперссылку
— Нажимаете "Добавить папку"
— Выбираете интересующие каналы
— Делитесь с друзьями
— Наслаждаетесь подборкой!

Пилюли короля

Считалось, что драгоценные камни оказывают благотворное влияние не только когда их носят в кольцах или держат во рту, но и когда принимают внутрь. Среди длинного списка лекарств, составленного для Эдуарда I во время его последней болезни в 1307 году, фигурирует «успокоительный электуарий, сделанный из серой амбры, мускуса, жемчуга и гиацинтов, а также чистого золота и серебра»

В конце списка находится «драгоценный электуарий под названием «Декамерон», и книга рецептов ХV века гласит, что он состоял из имбиря, корицы, гвоздики и других специй, черного, белого и длинного перца, мускуса, амбры, «кости оленьего сердца», коралла, чистого золота и стружки слоновой кости. В этой же книге описан еще более сложный препарат, называемый «Электуарий герцога», состоящий из пятидесяти ингредиентов, но в основном травяных и не столь драгоценных или трудноперевариваемых, как вышеперечисленные.

Эти электуарии, представлявшие собой разно- видность лечебных конфет, по-видимому, употреблялись в больших количествах, поскольку
аптекарь короля Эдуарда Ричард де Монпелье приготовил более 280 фунтов электуариев на основе сахара. Они стоили 1 шиллинг за фунт, в то время как «Декамерон» стоил 13 шиллингов 4 пенса за фунт, а четыре унции розовых конфет (sucurosset) с жемчугом и кораллами стоили 3 фунта 13 шиллингов и 4 пенса. Еще одним драгоценным веществом была восточная амбра, которую добавляли в еду и вино короля.

Однако все эти лекарства и забота его врача, мастера Николаса де Тингевика, мастерство которого король оценивал очень высоко, оказались бесполезными.

Книга: «Закоулки средневековья», Льюис Зальцман

Трагичное упорство

Цепочки трагических событий можно рассматривать в контексте человеческой потребности в восстановлении справедливости. Желание наказать агрессора, отомстив за несправедливые действия, может оказаться сильнее страха перед потерями и любыми рисками

Но ответные удары способны раскрутить целую спираль насилия. Понимая, что обе стороны будут продолжать воевать из одного лишь стремления покарать друг друга, вы, вероятно, хорошо подумаете, прежде чем ступить на этот путь. Удивительно, что в мире, который понимает, какими бессмысленными бывают циклы насилия и мести, до сих пор возникают войны.

Одна из причин этого - неопределенность. Никогда нельзя сказать наверняка, что противник посчитает пропорциональным или справедливым ответом, испугают ли его действия другой стороны или озлобят. Многие циклы насилия начинаются с того, что разумный, но плохо информированный лидер запускает маховик репрессий, рискуя получить ответную волну насилия и надеясь, что этого не произойдет.

Еще одна причина - систематическое, упорное нежелание встать на точку зрения оппонента, неспособность предсказать его реакцию и оценить мотивы. «Нет ничего проще, чем осудить злодея, - писал Федор Достоевский, - и нет ничего сложнее, чем понять его».

Неспособность оценить ситуацию с точки зрения противника, нежелание пересматривать свои представления, предвзятость, эгоизм, склонность к подтверждению собственной точки зрения сливаются воедино, лишая стороны конфликта возможности адекватно оценить ситуацию и найти компромисс.

Мы часто забываем, что у других людей могут быть иные убеждения или альтернативные версии событий. Вместо этого мы проецируем на них наши собственные убеждения и представления. Мы исходим из того, что они обладают такой же информацией, как и мы, и недооцениваем события прошлого, которые имеют для них гораздо большее значение, чем для нас самих. Эту особенность восприятия специалисты называют неверным проецированием.

В качестве разновидностей этой проблемы психологи выделяют проклятие знания (склонность человека забывать, что другие могут не знать того, что знает он), знание задним числом (склонность забывать, что другие не могут предсказать результат, который вам уже известен), ложный консенсус (предположение, что другие легко могут принимать такие же трудные решения, что и вы), психологическую линзу (склонность считать, что другие люди похожи на вас) и многие другие.

К сожалению, мы упорствуем в своих проекциях и толкованиях, потому что обновляем свои представления мотивированным, предвзятым образом. Мы склонны верить новостям, которые близки нашим группам и взглядам, отметая факты, которые им противоречат. Забавный пример: известно, что люди, которые получают высокие баллы в тестах IQ, запоминают свои результаты, а те, кто получает низкие, стараются о них забыть. Но нет ничего забавного в том, чтобы цепляться за враждебные взгляды, игнорируя сигналы о том,
что наши враги ищут примирения с нами.

Книга: «Зачем мир воюет», Кристофер Блаттман

О том, почему королевская семья отказывается от любых исследований, связанных с останками Елизаветы I

К сожалению, посмертное вскрытие Елизаветы не проводилось: она была весьма щепетильна, когда дело касалось тела. Она не только заставила своих дворцовых врачей дать торжественную клятву об отказе от вскрытия, но и строго запретила бальзамировать ее. Елизавета пожелала, чтоб ее тело омыли, одели, помазали сладко пахнущими специями и осторожно опустили в гроб, наполненный ароматными травами.

У нее были веские причины опасаться бальзамирования. До того как в обиход вошли капельницы, облегчавшие удаление крови и введение консервирующей жидкости, бальзамирование представляло собой кровавое месиво. Любого, кто исполнил бы его сегодня подобным образом, ждала бы тюрьма за надругательство над трупом. После того как хирург разрезал туловище от верха до низа, он удалял кишечник и сердце, а затем делал глубокие надрезы по всему телу сзади и спереди и руками выдавливал кровь. Затем высушенное абдоминальное пространство наполняли ромашкой, миррой, лавандой, розмарином, тимьяном, корицей, шалфеем и другими травами – словно начиняя цыпленка, – а после зашивали. Некоторые хирурги, например Амбруаз де Паре, практиковали удаление мозга (о чем он писал в главе про бальзамирование в своей медицинской книге).

«Из тела, которое должно быть забальзамировано благовониями на очень долгий срок, – писал он, – прежде всего следует извлечь сердце, чтобы оно могло быть забальзамировано отдельно и сохранено в таком виде, как сочтут нужным родственники. Также необходимо извлечь мозг, распилив череп пилой. Затем надлежит сделать глубокие надрезы на руках, бедрах, ногах, спине, пояснице и ягодицах, особенно там, где проходят большие вены и артерии, прежде всего для того, чтобы таким образом вытеснить из тела кровь, которая в противном случае будет подвергнута разложению; кроме того, таким образом освободится пространство, чтобы заложить ароматический порошок… затем все тело должно быть омыто тампонами, смоченными в aqua vita и сильном уксусе… затем эти разрезы, и все проходы, и открытые места тела следует наполнить специями… после чего тело должно помазать маслом живицы… Наконец, пусть его положат в свинцовый гроб, крепко спаянный, и наполнят свободное пространство сухими сладкими травами».

Источник: Элеанор Херман, «Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней. Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы»

Перинная ценность

Перина в Средние века и Новое время была ценным имуществом, и это не удивительно: ведь на ее изготовление требовалось около 25 килограммов перьев, для чего приходилось ощипывать целую стаю гусей

Иногда женщинам, служившим на кухне, позволяли оставлять себе для будущего приданого перо птицы, которую они ощипывали. Собрав нужное количество перьев, они делали из них перину для будущего супружеского ложа.

Перину приходилось постоянно взбивать, переворачивать и встряхивать, чтобы она оставалась мягкой и перья не сбивались в комки. Но новая перина совсем не обязательно была лучше старой, потому что от нее исходил запах птичника и скотного двора.

Книга: «Английский дом», Люси Уорсли

Деревянный век

Чем дальше распространялось по Центральной Европе земледелие как форма жизни и экономики, тем сильнее проявлялась зависимость людей от леса – того самого леса, который они вырубали, чтобы выращивать на его месте хлебные злаки.

Обогрев и строительство всегда оставались главными «пожирателями» дерева. В первую фазу распространения земледелия в Европе, то есть в начале неолита, возводились внушительных размеров постройки, которые археологи называют «длинные дома», потому что их длина достигает 30 метров. Можно предположить, что этот размер определялся высотой деревьев, стволы которых использовались в качестве стропил и конька крыши.

И приготовление еды, и хлебопечение, и обогрев – все требовало дров. В каждом длинном доме было несколько очагов. Валежника для обеспечения нужд поселения никогда не хватало, для заготовки дров лес рубили специально. Для изготовления инструментов и других предметов повседневной необходимости также использовалось дерево. Выбирались строго определенные породы: древесина одних была особо эластична, других – пригодна к длительному хранению, третьих – легче подвергалась обработке. Кора липы, например, содержит очень длинные лубяные волокна. В стволе дерева они выполняют проводящую функцию, а люди с успехом использовали их в качестве сырья для текстильных изделий. Гибкие ветви ивы служили замечательным материалом для плетения корзин, из них же можно было делать плетеные стены домов. Из древесины ясеня делали различные сосуды и инструменты, среди прочего – топорища, сосуды также изготовляли из клена, а ножи – из коры тополя.

Зимние корма для скота также заготавливали в лесу, ведь еще не было лугов, на которых можно было бы косить траву и сушить сено. Вместо этого заготавливали веточный корм. Ранним летом, сразу после полного распускания листвы срезали ветви деревьев с наиболее питательной листвой, в первую очередь вязов, лип, ясеней и лещины. Летом их высушивали, а зимой кормили ими коров, овец и коз.

Со временем поселение старело. Деревянные дома подгнивали, требовали починки. Они были недолговечны; считается, что средний срок жизни длинного дома составлял около 30 лет. В конце этого времени любой ремонт терял смысл, нужно было строить новые жилища. Ничего другого не оставалось и в случае пожара. Где брали в таких случаях лес для нового строительства? Рядом с поселением пригодных деревьев больше не было.

Было куда легче заложить поселение на новом месте, где можно было найти высокие деревья с прямыми стволами, и расчистить поля. Жители поселений раннего исторического времени не были полностью оседлыми. Постоянно повторяется версия, согласно которой за пару десятилетий почвы столь сильно истощались, что земледелие на когда-то расчищенных землях теряло смысл. Однако именно на плодородных лессовых почвах Центральной Европы хлебные злаки могут давать хорошие урожаи гораздо дольше, чем пара десятилетий. Куда более убедительной кажется другая версия: было проще самим пойти туда, где имелся строевой лес, чем издалека перетаскивать бревна к уже существующим поселениям.

Книга: «История леса», Хансйорг Кюстер

Заложенная империя

Когда король Испании и половины мира Филипп II прикидывал бюджет на 1560 и 1561 годы, самую большую статью расходов занимали долги Фуггерам (этим Ротшильдам ХѴІ века). Затем шли долги перед фландрскими, севильскими и прочими купцами, долги за галеры принца Дориа, невыплаченное за три года жалованье гвардии, расходы двора, расходы на воспитание детей, расходы на содержание посланников и министров и так далее. Общая сумма расходов достигала 10,99 миллионов дукатов (дукат - золотая монета весом 3,5 грамма 986-й пробы)

С поступлением средств все было гораздо сложнее. В подавляющем большинстве случаев источники доходов, включая налоги, были уже ранее заложены в качестве обеспечения тем же купцам. Максимум, на что можно было рассчитывать, это 200 тысяч дукатов. Индийский доход был почти истощен, но еще мог, по мнению короля, принести 420 тысяч. Доходы от разрешений на продажу рабов в колонии составляли 50 тысяч дукатов, а от разработки ртутных руд были ничтожно малы. Единственная заметная сумма на этом фоне в размере 500 тысяч дукатов складывалась из мелких сумм, уплачиваемых королю частными лицами за папские разрешения по несоблюдению постов. В результате, по подсчетам короля, совокупные доходы от силы могли достичь 1,33 миллиона дукатов.

Стоит отметить, что при этом король ошибался в свою пользу примерно наполовину или на 663 тысячи дукатов. Человек, над чьей державой не заходило солнце и господствовавший над Америкой, половиной Европы и имевший владения в Азии, мог собрать в год всего лишь порядка 670 тысяч дукатов. При этом их основную массу давали не рудники Мексики или Перу, не экономика Нидерландов или итальянских владений, а жалкие суммы с разрешений папского престола своим подданным есть мясо по пятницам.

Книга: «Деньги смутных времен», Александр Лежава

Взгляд на мир из-за вала военного лагеря

В период подлинного расцвета древнеримской державы (III-II в. до н. э.), участие всех полноправных граждан в делах политики и войны имело четкий и безусловный приоритет над всеми сферами частной жизни. Если греки еще умели как-то отвлечься и позволяли себе досуг, заполняемый философией и искусством, то у лишенных подобной легкости римских граждан идея о повседневном тяжком труде была, пожалуй, доведена до предела

Карьера римских граждан начиналась в войсках. Так, человек обязан был отслужить двадцать кампаний в пехоте или десять в кавалерии. Многолетняя, тяжелая служба в рядах римской армии являлась практически необходимой для его допуска к должностям. Сменить же форум и политическую карьеру на философию и искусство - а для природных римских граждан это являлось бы немыслимым - мог разве что грек или какой-нибудь «сумасшедший».

Редчайшее или, скорее, уникальное исключение из этих, уже веками сложившихся правил представляет собой лишь Цицерон, который почти мальчишкой (на тот момент ему было всего шестнадцать) сумел отделаться годом военной службы в так называемой Союзнической войне (91-88 гг. до н. э.). Пример Цицерона никак не мог быть в Риме распространенным или тем более показательным. Полувеком ранее он был бы вовсе невероятен, а человек, поступивший так, по сути дела перекрывал себе путь к карьере и к государственным должностям.

Бродя по улицам Рима, Цицкрон зачастую натыкался на возгласы вроде «грек!» или «ученый!», имевшие у римлян пренебрежительно-бранный смысл. Последнее особенно интересно ввиду того, что два указанных слова употреблялись всегда в неразделимом контексте.

На протяжении почти четырех столетий у римлян вошло в привычку смотреть на окружающие народы лишь через вал военного лагеря, либо вообще не смотреть. Ибо хороший, «истинный» римлянин по натуре не путешественник, а земледелец и домосед. Опыт «диалога» с окружающим миром при помощи меча убеждал римлян в том, что большинство их соседей, не исключая и греков, весьма изнеженны и бессильны. Победы армии укрепляли постоянное ощущение превосходства, ибо критерий эффективности на войне и был для римлян определяющим.

Книга: «Цивилизация Древнего Рима», Андрей Громов

Мастер и ученик

Каждая из средневековых ремесленных общин была подчинена статутам. Вначале весьма кратким, но становившимся с каждым днем все более обстоятельными. При своем вступлении в цех ремесленник обязан был пройти курс обучения. Этот закон имел важные последствия: каждый средневековый мастер был работником и учеником

Введение нового ученика в мастерскую не было частным актом; оно служило предметом торжественного контракта, текст которого был определен статутами и который устанавливал взаимную связь между двумя сторонами и налагал на них обязанности. Во Франции вступление в выучку нисколько не зависело от происхождения кандидата, но в Германии он должен был быть законного происхождения, что доказывалось свидетельством о крещении.

Число учеников, которое мог принимать в выучку мастер, было ограничено. Исключение делалось для сыновей мастеров, которые всегда имели право учиться ремеслу своего отца. По основному социальному принципу нашего времени всякий имеет право выбирать тот род труда, который ему нравится, рискуя нанести ущерб тем, кто раньше его занимался этим делом; наоборот, принцип, лежавший в основе экономического строя Средних веков, гласил, что всякое ремесло принадлежит тем, кто занимается им.

Срок выучки почти всегда определялся статутами и был продолжителен. Обыкновенно он колебался между тремя и двенадцатью годами: в Париже, чтобы сделаться резчиком хрустальных печатей, нужно было учиться 10 лет, а чтобы приобрести право выделывать четки из коралла и раковин, - 12. Необычайная строгость этих правил объясняется многими причинами.

В Средние века разделение труда находилось в зачаточном состоянии; ювелиры изготовляли разнообразные вещи из золота, но при этом они сами обрабатывали сырой материал. Они сами плавили металл, плющили его, делали сплавы, чеканили, гравировали, покрывали эмалью; наконец, как все средневековые ремесленники, они сами изготовляли свои инструменты. Кроме того, мастерам было выгодно удлинять срок обучения, потому что оно обеспечивало им даровые услуги рабочих, которые после нескольких лет выучки становились опытными.

Ученик еще должен был уплатить своему патрону известную сумму, которая в Париже колебалась между 20 и 30 су, ввиду того, что в первое время хозяин только тратился на ученика и не получал от него никакой пользы. Он был обязан оставаться на своем месте условленное количество лет, и если нарушал контракт, хотя бы по самым уважительным причинам, например по слабости здоровья, то должен был вознаграждать патрона за убыток. Если мастера пользовались почти неограниченной властью над учениками, то со своей стороны они должны были вести безупречную жизнь и быть опытными в ремесле.

«Никто, - гласит статут ковалей проволоки, - не должен брать учеников, если он не настолько мудр и богат, чтобы мог учить и воспитывать их».

Книга: «Франция в XI - начале XIII века», Лависс и Рамбо.

«Почетна и завидна наша роль»

Купеческий старшина и эшевены Парижа 17 века брали на себя чрезвычайно деликатную и сложную миссию: им предстояло в дни мира гарантировать безопасность и охрану столицы, а в военное время - ее оборону. Но солдат-то было в их распоряжении всего три сотни. Так что задачи защиты и обороны ложились на городское ополчение

В каждом квартале имелся свой полк, численность которого зависела от плотности населения этого квартала. Каждый полк делился на шефские роты - пешие или конные, в каждой такой роте насчитывалось по две сотни солдат. Все они были выходцами из буржуазной среды и не получали никакой заработной платы.

Служба была обязательной, причем не существовало ограничений ни в возрасте призывников, ни в продолжительности самой службы. От нее не освобождались представители ни одной профессии - вплоть до служителей Церкви. В зависимости от пригодности и профессиональной подготовки они зачислялись либо в отряды пехоты, либо в копейщики, либо в алебардисты, а иногда - в конные мушкетеры.

Ополченцам полагалось приобретать за собственный счет оружие, они обязаны были всегда поддерживать его в хорошем состоянии и боевой готовности. Мундир не считался обязательным: оставаясь в своих привычных камзолах и штанах из черного, серого или коричневого сукна, они преображались из штатских в военных, всего лишь подвесив к портупее, надетой на повседневную одежду, мушкет или копье.

Независимо от того, выходили ополченцы нынче в дозор или не выходили, они оставались в распоряжении своих начальников круглые сутки - как днем, так и ночью. Им далеко не всегда удавалось, вернувшись домой, насладиться вполне заслуженным отдыхом, - чаще всего им снова приходилось выходить на улицу с оружием в руках.

Поскольку именно городское ополчение отвечало за порядок в городе, его участникам то и дело приходилось либо разгонять чересчур дерзко ведущих себя земляков, собиравшихся в более
или менее многочисленные стаи; либо — с опасностью для собственной жизни - подавлять мятежи, прекращать драки и свары, останавливать дуэлянтов. Кроме того, в их задачи входила проверка состояния цепей, перегораживавших улицы на случай, если начнутся народные волнения, и больших деревянных кругов-колес, или, точнее, «катушек», на которые эти цепи наматывались. Они приходили с инспекцией в трактиры, кабаки, доходные дома, исследовали там регистрационные книги, выявляли подозрительных постояльцев, находивших там кров, брали их за шиворот и передавали в руки квартальных комиссаров.

Книга: «Повседневная жизнь в эпоху Людовика XIII», Эмиль Мань

Смерть одного — хлеб другого

Жизнь братьев Элиаса (1570-1636) и Якоба (1576-1661) Трипов могла бы служить иллюстрацией воплощенной «голландской мечты», если бы такое понятие существовало в Республике Соединенных провинций. Сыновья простого шкипера, они и сами начали жизненный путь перевозчиками
товаров по Маасу и Ваалу. За несколько десятилетий им удалось основать торговую империю, простиравшуюся от России до Бразилии и от Швеции до Западной Африки

Балтийское или российское зерно, африканские шкуры, слоновая кость и золото, ост-индские специи, американское серебро и французская или польская селитра оставались для Трипов лишь побочным бизнесом. Главным предметом негоции были пушки. Голландская пословица гласит, что «смерть одного — хлеб другого». Война, бывшая в XVII веке обычным состоянием Европы — без войны прошло всего два года, — принесла семейству Трип больше, чем только хлеб.

Так как своего оружия в Республике практически не производили, его приходилось импортировать из ганзейских городов, Англии и Льежа. Занимались этим частные торговцы, поставлявшие оружие и армии, — государственный аппарат работал слишком медленно. Генеральные штаты даже не облагали ввозимые пики, аркебузы, мушкеты, пистоли, протазаны и пушки пошлиной.

Самые лучшие пушки отливали тогда в Англии, и Элиас заказывал их там до тех пор, пока в 1614 году палата общин не внесла проект закона, запрещавшего продажу пушек Соединенным провинциям. Тогда Трип наладил производство чугунных пушек в Республике.

В 1626 году шурин Элиаса Трипа Луи де Геер получил монопольную позицию на шведском медном и оружейном рынке. Луи отливал в Швеции пушки, Элиас перевозил их в Голландию, где их продавали... Швеции. Компании это предприятие приносило прибыль в 25-80 %

Элиас Трип не только ввозил, но и вывозил оружие. Казалось бы, при дефиците товара его вывоз должен быть запрещен. Официально так и было. Запрещался вывоз селитры, пороха, алебард, фитилей, мечей, палашей, пик, мушкетов, кольчуг, копий, меди, парусов, кабелей, веревок, якорей, мачт. На практике на вывоз всего можно было получить разрешение.

Оружие и боеприпасы продавали как друзьям, так и врагам. Главным было получить прибыль, или, как говорили тогда, «пользу». Так, в 1624 году, то есть уже после возобновлении войны с Испанией, Элиас продавал врагу порох! Потребовалось вмешательство адмиралтейства Зеландии , обратившегося в Генеральные штаты с запросом о том, действительно ли в планы амстердамского адмиралтейства входила помощь врагу.

Не случайно, наверное, в голландском языке существует специальное выражение для торговли с врагом — handel op de vijand. Торговля стояла в Республике во главе угла. Принц Мауриц как-то сказал, что за деньги голландский купец готов служить самому дьяволу. И действительно, еще в 1590 году, в разгар войны с Испанией, амстердамские купцы отправляли врагу суда с зерном. В 1596 году они опротестовали запрет на торговлю зерном с Испанией и Италией. Дошло до обсуждения в Генеральных штатах … Купцы выиграли дело!

Книга: «История страны Рембрандта», Ольга Тилкес

Полуроскошь или люкс по сдельной цене

В начале XVII в. члены любого общественного слоя жили в том материальном мире, который они наследовали, в окружении потребительских товаров, срок службы которых значительно превышал продолжительность их собственных жизней. Но в «долгом» ХVІІІ в. обесценивание вещей сильно ускоряется: они теперь быстрее изнашиваются и выходят из моды

Фактором, влиявшим на стоимостную оценку имущества, стало снижение первоначальной цены на товары. Сопутствовало ли этому процессу и масштабное падение качества?

Это точно следует признать в отношении «поп-люксовых» товаров — дешевых копий изделий роскоши, таких как веера, зонты, табакерки для нюхательного табака и чулки. Приобретение товаров превратилось в большей степени в акт потребления и в меньшей - в акт «инвестирования».

Товары длительного пользования, которые можно было с определенной выгодой перепродать или сдать в утиль, раньше хранились в качестве семейного резерва ценных вещей. Роль, которую играли на ранних этапах нового времени ломбарды и торговцы подержанными товарами, указывает на зачастую стратегический характер потребительских товаров.

За сто лет после 1650 г. центр потребительских приоритетов сместился от материалов, из которых были изготовлены изделия, к их отделке. То есть привлекательность предмета была заключена уже не в его фактической ценности, сколько в его внешнем виде.

Сегодня после жизни, полной безудержного потребления и безумных трат, многие люди умирают, оставляя после себя имущество, имеющее крайне низкую перепродажную ценность. Настоящую ценность имеют их финансовые активы и недвижимое имущество, но не личные вещи.

Книга: «Революция трудолюбия», Ян де Фрис

Ама — японские ныряльщицы за жемчугом, практикующие свое ремесло на протяжении почти двух тысяч лет, продолжают впечатлять своим мастерством и стойкостью.

В 1950 году эти женщины, известные как "морские женщины" (ама), ныряли на глубину до 25 метров без использования дыхательных аппаратов, полагаясь лишь на свои способности задерживать дыхание на несколько минут.

Эти женщины добывали морских брюхоногих, производящих жемчуг, а также водоросли и моллюсков, что позволяло им сохранять независимость и обеспечивать свои семьи. Важно отметить, что большинство ама — пожилые женщины, некоторые из которых продолжают нырять даже в возрасте 90 лет.

История ама уходит корнями в древние времена, находя отражение в литературных произведениях и искусстве, таких как поэтические сборники Манъёсю и гравюры периода Эдо. Считается, что женщины лучше переносят холод благодаря природным жировым прослойкам, что позволяет им дольше оставаться в воде и собирать более богатый улов.

Эти ныряльщицы не только сохранили свое уникальное мастерство, но и создали сплоченные общины, где передают свои знания следующим поколениям.

Ave Historia!🔥

Последний герой?

В 1874-1875 гг. отмечалось 20-летие обороны Севастополя. 13 декабря 1874 г. состоялся торжественный обед, который спровоцировал виток дискуссии: «вопрос о том, кто последний оставил Севастополь слышится отовсюду, он сделался вопросом столько же интересным, сколько и щекотливым». Инициатором выступил бывший адъютант главнокомандующего Южной армии Горчакова Красовский. Вопрос мог показаться необычным, учитывая хаос при отступлении и переправе на Северную сторону города. Как и зачем устанавливать личность последнего человека, переправившегося на Северную сторону?

Тем более что вполне возможно, последней могла оказаться, как писал Берг, «какая-то баба, жена матроса, долго и хлопотливо собиравшая на одном из бастионов бедные свои пожитки, составлявшие для нее некоторым образом тоже "Севастополь"», которого она не хотела сдать неприятелю».

Подоплекой этой странной, на первый взгляд, постановки вопроса являлась борьба за репутацию и место в пантеоне героев. Разумеется, речь шла не о нижних чинах или жителях Севастополя, а о высшем командовании, ответственном за переправу остатков войск и эвакуацию жителей.

В борьбе за первенство на роль «последних», кто покинул «окровавленные развалины», участвовали три фамилии из высшего руководства армией Васильчиков, Горчаков и Остен-Сакен. Адъютант Горчакова Красовский был убежден, что «последним» из начальствующих лиц были барон Остен-Сакен и начальник его штаба князь Васильчиков. Генерал-адъютант граф Коцебу, бывший начальник главного штаба Южной армии и сухопутных и морских сил, возлагал почетную роль «последнего» на Горчакова. Начальник севастопольского гарнизона Остен-Сакен выдвигал версию, что последними развалины покинул он сам вместе со штабом и генералом Бухмейером.

Последними город покинули на гребных судах охотники, которые оставались в городе для прикрытия, уничтожения остатков инфраструктуры, укреплений и складов с боеприпасами. Но поскольку требовался героический символ, то на роль «последнего защитника» претендовали люди, занимавшие гораздо более высокое место в военной иерархии.

Развернувшаяся дискуссия, между тем, бросала тень на ответственных за переправу остатков гарнизона, перевозку раненых и оставление форта после последнего штурма. Ведь в день отступления гарнизона судьба тяжелораненых и умирающих оставалась под вопросом. Диспозиции для очищения города главнокомандующим подписано не было.

Книга: «Миф о Севастопольской обороне», Марина Федотова.

Неприглядная эпоха Возрождения: Лечение сифилиса ртутью.

Агрессивное лечение сифилиса в Новое время предполагало помещение пациента в парильню, где его окуривали парами ртути, мышьяка, сурьмы и свинца – тех самых четырех тяжелых металлов, которые лежат в основе большинства ядов, – смешанных со скипидаром и алоэ. Пары ртути попадали прямиком в мозг, вызывая необратимые повреждения. Фон Гуттен писал: «У людей выпадали зубы, а горло, легкие, полость рта покрывались язвами. Челюсти раздавались в ширину, зубы раздвигались, и из этих мест постоянно текла зловонная жижа. Не только губы, но и внутренняя поверхность щек оказались сильно изранены, и эти нарывы нестерпимо воняли, так что лекарство было столь ужасным, что многие предпочитали избавительную смерть такому лечению».

Лечение ртутью – химиотерапия XVI века. Если оно тебя не убивало, то могло, пожалуй, и помочь.

Фон Гуттен проходил такое лечение одиннадцать раз «с большой опасностью и риском для жизни, в течение девяти лет сражаясь с болезнью и принимая все необходимые препараты, кои могли ей противостоять: травяные ванны, различные зелья, а также разъедающие эликсиры». Ему даже выписывали препараты мышьяка, который, хоть и уничтожал бактерии сифилиса, но «причинял столь горькие боли, что требовалось иметь очень большое желание к жизни, чтобы продлевать ее таким образом вместо того, чтоб умереть».

Фон Гуттен несколько раз видел, как люди умирали во время «целебных процедур» от того, что их горло распухало, и они задыхались. Однажды он стал свидетелем того, как троих пациентов выволокли мертвыми из ртутной парильни. Лечение ртутью было своего рода химиотерапией XVI века: если оно тебя не убивало, то могло, пожалуй, и помочь.

Паре, к примеру, осознал, что вдыхание ртути – это лекарство хуже самой болезни. «Я не очень одобряю подобный метод, – писал он, – по причине ужасных симптомов, которые, возникнув, отравляют мозг и легкие больного, и те, кто переживет такое лечение, до конца жизни отличаются зловонным дыханием. Кроме того, и в самом процессе лечения у них часто начинались судороги, тряслись голова и конечности, и все это сопровождалось глухотой, апоплексией и наконец – мучительной смертью».

Также он добавляет, что вследствие подобного лечения многие пациенты «…доводились до чахотки. В других случаях во рту возникали грязные, гнилостные язвы, которые, разъедая нёбо и язык, перерождались в смертельную опухоль». Паре отмечал и чрезмерное слюноотделение как результат ртутных процедур: «В течение целого месяца после такого лечения из уст больного непрерывно текла вязкая, грязная слюна. У одних пациентов челюстные мышцы расслабляются, а у других – навечно остаются конвульсивно сжатыми до такой степени, что они едва могут открыть рот. У иных выпадали зубы и целые части челюстей».

Даже если пациент полностью восстанавливался после подобной пытки, не было никакой гарантии, что симптомы не вернутся. Сифилис мог перейти в ремиссию, однако вплоть до изобретения антибиотиков в 1940-х годах бактерии не покидали организм больных полностью. Паре добавляет: «Часто после десятилетий здоровой жизни болезнь вновь проявляется, словно все это время лишь скрывалась, – и все становится намного хуже, чем раньше».

Источник: Элеанор Херман, «Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней»

🏛 Друзья, хочу посоветовать вам уникальную образовательную платформу, где латынь не только становится доступной, но и увлекательной!

Здесь вам предложат изучать латынь не как мёртвый язык, а как живой и актуальный инструмент общения. На канале Salve, Latina! вы найдете:

🟡интересные факты о древнеримской культуре
🟡много полезных фраз и современной лексики на латыни
🟡разнообразные обучающие видео
🟡обзоры латинских авторов и их сочинений
🟡обзоры словарей и справочников
🟡латинские тексты в озвучке
🟡анализ латинской этимологии
🟡филологический юмор

Всё это поможет вам изучать латынь с удовольствием! ❤️

Salve, Latina! – это не просто канал о латинском языке. Местное комьюнити единомышленников охотно поделится с вами знаниями и опытом, поможет ответить на вопросы и поддержит вас на пути изучения латинского языка.

Присоединяйтесь к Salve, Latina! и учите латынь легко! 👌🏛📚

Acqua, ora vita, ora morte

Для процветания необходимы долговременные усилия, решение нескольких проблем, прежде всего проблемы наводнений. В горах вода течет быстро - на равнинах она обычно застаивается. В Средиземноморье, от Португалии до Ливана, на сегодняшний день нет ни одной равнины, которой не угрожала бы опасность наводнения. Даже Мекка в иные зимы бывает затоплена ручьями дождевой воды

Достигнув ровной плоскости, вода не всегда свободно стекает к морю. Причина заключается в небольшом уклоне отдельных участков равнины, в медленном течении воды и в мощной линии дюн. Последствия почти всегда одни и те же. Acqua, ora vita, ora morte (вода несет жизнь и несет смерть).

В неподвижной воде образуются огромные заросли камыша и тростника. Самое безобидное последствие этого — опасная влажность в низинах и на берегах рек, сохраняющаяся летом. Отсюда грозная болотная лихорадка, бич равнин в теплое время года.

До начала применения хинина малярия часто бывала смертельна. Даже при благоприятном исходе она вела к катастрофическому ухудшению физического состояния. При всей опасности чума в Средиземноморье оставалась забредшей иностранкой. Но «малярия обитает здесь постоянно и являет собой общий фон картины средиземноморских патологических проявлений».

Освоение равнин означало прежде всего победу над болезнетворной водой. Затем нужно было снова подвести воду, но на этот раз проточную, для нужд орошения. Действующим лицом этой без конца тянущейся эпопеи является человек. Если он осушает почву, подготавливает равнинные земли для вспашки, получает с них достаточное количество продуктов для пропитания, болотная лихорадка отступает: лучшее лекарство от малярии, говорит тосканская пословица, —это полный котелок.

Если же, напротив, он не заботится о прорытии дренажных каналов, если чрезмерная вырубка горных лесов приводит к нарушению нормального оттока вод или если население равнины уменьшается и происходит отказ от дальнейшего освоения местности, тогда малярия распространяется сама собой и парализует любую жизнедеятельность. Она очень скоро возвращает равнину к первоначальному состоянию: это самопроизвольная антимелиорация.

Так произошло в Древней Греции. Полагали также, что малярия была одной из причин упадка Римской империи. Конечно, это слишком категоричное суждение. Но наступление малярии всегда усиливается, когда человеческая активность ослабевает.

Книга: «Средиземное море и Средиземноморский мир», Фернан Бродель

Пятница, вечер, книжный, мы, вы и тру-крайм

11 октября собераемся в Республике* на Тверской (ул. 1-я Тверская-Ямская, 10)! Целый вечер будем обсуждать криминальные загадки, исторические преступления и всё самое тёмное.

Расписание (на каждое мероприятие отдельная регистрация, нам важно число гостей):

➡️ Встреча с Евой Меркачёвой / 19:00

Фактуру для своих книг правозащитница, журналистка, писательница ищет в архивах судов, беседует с пойманными преступниками и теми, кто их находит.

Как на Руси судили колдунов? Кто такая на самом деле Сонька Золотая ручка? За что судили Льва Толстого? Раскаиваются ли пожизненно осужденные преступники? Где сидят бывшие сотрудники правоохранительных органов и политические заключенные? Обсудим с Евой на встрече.

Регистрация

➡️ Тру-крайм квиз / 20:30

Всем любителям поломать голову, почувствовать себя сыщиком в компании единомышленников адресовано. Количество мест ограничено.

Регистрация

➡️ Уникальная игра «Мафия» / 22:00

Уникальная, потому что вдохновлена тру-крайм книгами Евы Меркачёвой! Погрузитесь в мир детективных загадок и криминальных историй, почувствуйте себя героем расследований. Сможете ли вы вычислить коварного «злодея» и раскрыть преступные интриги? Скорее всего, мы отыграем несколько туров, так что всем хватит криминального фана.

Регистрация

Для тех, кто не поместится за столом, устроим отдельный квест 🤍 На него регистрироваться не нужно.

Заканчиваем в полночь, чтобы все успели безопасно разъехаться на метро.

До встречи 11 октября!

18+

#мероприятия_альпина_паблишер

Дуэль, вежливость и побитый глашатай

Первые опыты формулировки кодексов чести, написанные, естественно, в эпоху Ренессанса в Италии, предполагали довольно церемонные действия по передаче дуэльного вызова

Существовало три варианта: причем первые два — «роджито» и «манифесто» — применялись редко. «Роджито» — заверенный нотариусом и скрепленный подписями свидетелей — адресовался вниманию широкой общественности. «Манифесто» тоже представлял собой общедоступное заявление о намерениях и использовался, когда одна из сторон имела не особенно высокий статус. А вот если говорить о широко распространенном способе приглашения к поединку, то тут следует упомянуть «картелло», или «картель» (буквально объявление. — Пер.).

«Картель» требует самого прямого изложения фактов, причем в умеренных и не несущих оскорблений словах: такой вызов должен содержать имена, фамилии и титулы сторон и быть непременно датированным и подписанным тремя свидетелями. Поначалу для вручения «картели» использовался герольд, хотя такой обычай довольно быстро отмер, не в последнюю очередь потому, что герольдам нередко доставалось, что называется, на орехи от тех, кому они доставляли вызов.

К середине шестнадцатого века самым естественным способом направить обидчику вызов на поединок служило письмо, или опять-таки «картель». Подобная записка являлась формой «картелло», однако без прежней помпы и антуража. Текст вызова — вручался ли он лично, передавался ли секундантом или приходил письмом — полагалось составлять в учтивых выражениях. Но в горячке момента о подобных условиях нередко забывали.

Книга: «Дуэль», Ричард Хоптон

«Кого сегодня судят?»

Одной из главных отличительных черт римского судопроизводства была его открытость. Каждое судебное заседание представляло собой public event. Важнейшим атрибутом любого процесса - как уголовного, так и гражданского - было присутствие толпы зрителей, которая в латинских источниках обычно обозначается как соrona

Основное и наиболее часто встречающееся значение corona в источниках «венок» или «круг». По-видимому, толпа зрителей, которая окружала трибунал претора, напоминала римлянам венок. Насколько можно судить, обычно стояли по бокам и позади низких деревянных скамей (subsellia), на которых сидели судьи и другие лица, принимавшие участие в судебном заседании Если число присутствующих было достаточно большим, они естественным образом образовывали кольцо, разомкнутое в том месте, где находился преторский трибунал.

Характерной чертой публики на римских судебных заседаниях, которая бросается в глаза даже при самом поверхностном взгляде, была её разнородность относительно возраста, социального статуса и образовательного уровня. Мотивы для посещения судебных заседаний были, естественно, также различны.

Цицерон прежде всего рассматривает corona как своеобразный барометр, демонстрирующий, насколько успешно оратору удаётся воздействовать на публику. Любопытные, для которых присутствие на судебном заседании было в первую очередь способом приятно провести время, составляли значительную часть публики.

Некоторые зрители могли оказаться на процессе совершенно случайно, так как в то время, когда проходили судебные заседания, повседневная жизнь на форуме продолжалась. Ничто не мешало зрителям покинуть заседание, если произносимая речь им не нравилась; это был один из худших кошмаров, который только мог себе представить римский судебный оратор. Иногда среди зрителей помимо римских граждан присутствовали и перегрины.

Обычные размеры corona установить практически невозможно. Под corona следует понимать «количественно ограниченный круг людей, которые действительно могли слышать, что говорилось оратором», и в мире без микрофонов этот круг не мог быть слишком большим.

Книга: «Судебный процесс в античности», Кудрявцева и Хрусталев

Римский фастфуд

Сегодня мы привыкли, что готовить дома дешевле, чем питаться даже самым скромным фастфудом. Но в античное время все было иначе. Во-первых, далеко не к каждому римскому дому подходил водопровод. И уж, во всяком случае, водопровода не было в многоквартирных домах-инсулах, в которых обитала римская беднота. Для того чтобы приготовить еду, бедняк должен был натаскать воду, закупать дрова, приносить с рынка продукты и где-то их хранить, в после трапезы - чистить очаг, выносить золу, помои... Роскошь домашней кухни была доступна в основном зажиточным людям

Бедняку было дешевле и проще питаться в так называемых термополиях - забегаловках, где подавалась горячая пища. Из многочисленных глиняных сосудов, вделанных в массивные кирпичные стойки термополиев, обслуживающий персонал раздавал еду посетителям. В этих сосудах еда долго оставалась горячей.

В Помпеях сегодня можно видеть, например, дом и термополий некоего Ветуция Плацида на улице Изобилия (via dell'Abbondanza) в «районе 1». Дела у Витуция шли очень неплохо: жилая часть дома была украшена фресками, здесь имелся триклиний для трапез на открытом воздухе. Росписи покрывали и помещение самого термополия. А в одном из встроенных в прилавок кувшинов археологи обнаружили около трех килограммов монет - вероятно, последняя выручка заведения, которой хозяин не успел воспользоваться из-за
начавшегося извержения.

Еще один прекрасно сохранившийся термополий был раскопан в помпейском «районе V» в 2019 году. Стойка его украшена многочисленными фресками. Посетители могли (и по сей день могут) любоваться нереидой с лирой в руках, плывущей на морском коне-гиппокампе, сценкой из кухонной жизни самого термополия, битыми гусями, курицей - и, неожидано, - цепной собакой, изображенной здесь же. Современному посетителю такое соседство может показаться странным, но римлянам случалось украшать мозаичными собаками полы в прихожих своих домов.

Книга: «Что и как ели люди в Древнем мире», Олег Ивик