Мы звали ее Маруся, Маня, Манечка (уменьшительные имена, употреблявшиеся ее сестрами и моим отцом) и Мася или Киса — мои изобретения. С годами последние два получили большее хождение, и даже отец стал обращаться к ней таким образом. За исключением Кисы все они были ласкательными производными от ее имени Мария. Киса, эта нежная кличка кошки, вызывала довольно долго ее сопротивление.
«Не смейте называть меня так! — восклицала она сердито. — И вообще перестаньте пользоваться вашими кошачьими словами. Иначе останетесь с кошачьими мозгами!»
Подразумевалась моя детская склонность растягивать на кошачий манер определенные слова, чьи гласные располагали к такому с ними обращению.
«Мясо» было одним из таких слов, и к моим пятнадцати годам в нашей семье стояло сплошное мяуканье. Отец оказался этому весьма подвержен, и мы стали
величать и обходиться друг с другом как «большой кот» и «маленький кот».
«Мяу», «мур-мяу» или «мур-мур-мяу» покрывали существенную часть нашего эмоционального спектра: одобрение, сомнение, безразличие, резиньяцию,
доверие. Постепенно мать стала пользоваться ими тоже, но главным образом дабы обозначить свою к этому непричастность.
30 января в FATA LETTERS читаем «Полторы комнаты» Бродского и смотрим киноверсию этого эссе от Андрея Хржановского. Будем мурчать, молчать, хихикать, сдерживать слезы и говорить о самом драгоценном.
Приходите. За билетом — ко мне в личку @mnogookoe
#надо_идти #царапины_бытия
«Не смейте называть меня так! — восклицала она сердито. — И вообще перестаньте пользоваться вашими кошачьими словами. Иначе останетесь с кошачьими мозгами!»
Подразумевалась моя детская склонность растягивать на кошачий манер определенные слова, чьи гласные располагали к такому с ними обращению.
«Мясо» было одним из таких слов, и к моим пятнадцати годам в нашей семье стояло сплошное мяуканье. Отец оказался этому весьма подвержен, и мы стали
величать и обходиться друг с другом как «большой кот» и «маленький кот».
«Мяу», «мур-мяу» или «мур-мур-мяу» покрывали существенную часть нашего эмоционального спектра: одобрение, сомнение, безразличие, резиньяцию,
доверие. Постепенно мать стала пользоваться ими тоже, но главным образом дабы обозначить свою к этому непричастность.
30 января в FATA LETTERS читаем «Полторы комнаты» Бродского и смотрим киноверсию этого эссе от Андрея Хржановского. Будем мурчать, молчать, хихикать, сдерживать слезы и говорить о самом драгоценном.
Приходите. За билетом — ко мне в личку @mnogookoe
#надо_идти #царапины_бытия
