Irina Sheludko Psy

В тему стыда, напомню один из текстов о истоках стыда, Итальянского психоаналитика Луку Николи.

У кого есть опыт работы со стыдом поделитесь пожалуйста, если возможно, что помогало, что нет, а я завтра напишу текст на что еще можно обратить внимание. Заранее всем спасибо, что читаете, делитесь опытом, мыслями, чувствами, дискутируете.

А мы пока почитаем вместе отрывок из его книги «Будьте с пациентами там, где они есть»

«…повседневная жизнь детей регулируется постоянным наблюдением за лицами взрослых, которые более или менее осознанно выражают свое одобрение или неодобрение. Презрение проявляется в косых взглядах, безразличии, физическом или эмоциональном дистанцировании. Если эмоциональные турбулентности тех, кто выполняет материнскую функцию, не слишком мешают процессу отзеркаливания, ребенок видит доброжелательность во взгляде матери (Winnicott, 1967) или хотя бы умеренный уровень презрения к различным его частям в соответствии с моральным и культурным контекстом, носителем которого является родитель («Не воруй!», «Не могу поверить, что ты мог солгать!»). Таким образом, в результате идентификации с ними собственные инстанции супер-эго будут аналогичным образом относиться к нему, его инстинктам, и его желаниям. Выражение работы этих инстанций может быть гневной реакцией, которая приведет к самонаказанию в попытке искупить свою вину («Как я могу простить себя за то, что я сделал?») или к презрительному дистанцированию от себя, направленному на отчуждение и стыд («Я знаю, я принял эту взятку, это похоже на кражу, я сам себе противен!», «Я не заслуживаю твоей любви после такой лжи!»).

Английский аналитик Пол Уильямс описывает последствия серьезно нарушенного материнского отзеркаливания в автобиографической книге «Пятый принцип», где с беспощадной точностью рассказывается о первых младенческих реакциях на презрение матери: «Мы с сестрой выдвигали требования, которые она (мать, прим.мое) считала возмутительными, необоснованными, невыполнимыми и потенциально очень пагубными для нее. Вскоре мы поняли, что мы не нужны. Если нам случалось забыть об этом, нам ясно давали понять, что мы вредны, что мы загрязняем и разрушаем ее жизнь. В возрасте четырех лет я осознал, что мне не следует больше ни о чем просить ее и что как можно скорее я должен стать невидимым. Я всегда был убежден, что ответственность за катастрофическую ситуацию с моей матерью лежит на мне. Хотя я был вынужден стать независимым, я испытывал глубокий стыд за то, что не смог стать сыном. Стыд стал источником моего первого жизненного принципа: все, что я говорил и делал, было неправильным» (Williams, 2014).

Мы все слышали истории о том, как отцы (и матери, прим.мое) реагировали на проступки своих детей-подростков с подобным презрением, вплоть до того, что не разговаривали с ними в течение месяца или даже года. «Я от тебя такого не ожидал!» – это лаконичное предложение, которое, кажется, закапывает привязанность в могилу непоправимого разочарования. Выкуренная сигарета или пьяная выходка, эпизод с бойфрендом могут оказаться не просто проступком, который можно искупить, а позором, который распространяется на всю личность молодого человека или девушки, приводя к «потере лица» отныне и навсегда. Последствия таких жестов могут также серьезно затруднить развитие нарциссизма и интеграцию собственных импульсов. Скромность, которая должна регулировать дистанцию между эго и эго-идеалом («береги свой образ, честь, достоинство и красоту»), может быть нарушена и унижена стыдом, психическим состоянием, которое заставляет нас закрывать лицо руками, подвергать цензуре собственные желания и чувства, исчезать из поля зрения мира, лишать себя жизни (Zucchini, 2014)».
#простыд

Стыдно, что я это я.

Проваливались когда- нибудь в стыд? Думаю, что каждый из нас хоть раз в жизни обязательно оказывался в данном болоте.

Про стыд написано много, но пожалуй самое главное о нем это то, что часто со стыдом мы остаемся ОДИН НА ОДИН и это самое страшное, и самое сложное.

Хроническое чувство стыда как правило признак травмы. Значит где-то там в своем детстве, ребенок остался один на один с травмирующим событием и сделал вывод, что причина всего плохого это он.

Если искать стыд, то он ровно посередине между желание БЫТЬ ПРОЯВЛЕННЫМ и СТРАХОМ, что тебя УВИДЯТ.

А я точно хороший человек?
А специалист?
А друг?
А мама?
А?

И пока вы отдаете другим право вместо вас отвечать на эти вопросы, стыд будет вашим естественным и неизбежным спутником.

И здесь я снова напомню, что не все люди плохие, связь с другим может нас как убивать, так и укреплять.

И у нас всегда есть выбор выбирать свое окружение.

Невозможно не поделиться.

Что хотелось бы добавить, про стыд мы говорили здесь #простыд
Стыд – это безусловно одно из наиболее непереносимых эмоциональных переживаний. В связи с тем огромным значением, которое имидж (публичность) приобретает в нашей культуре – стыд становится одной из центральных проблем эмоциональных страданий потеснив чувство вины, и одна из серьезных его причин – это презрение и неодобрение родителей (или того кто их заменял).

– Но любишь ли ты меня?, – спросила Алиса.
– Нет, я не люблю тебя!, – ответил Белый Кролик.
Алиса нахмурилась и стала тереть руки, как всегда, когда она раздражалась…
– Ты видишь, – Сказал Белый Кролик.
Теперь ты удивляешься, что делает тебя такой нелюбимой, что с тобой не так, чтобы хоть немного тебя любить.

Во внешнем мире тебя не всегда будут любить Алиса.

Будут дни, когда устанут те, кто должен был любить тебя. Мир не оправдает их ожидания. Потом они причинят тебе боль…
Потому что люди такие, они всегда топчут чужие чувства, иногда из-за беспечности, непонимания или конфликта с самим собой…

Если не любить себя хоть немного, если не создать вокруг сердца слой любви к себе и счастья, приступы людей станут смертельными и уничтожат тебя…

Когда я впервые увидел тебя, я заключил с собой договор:
– Я не буду любить тебя, пока ты не научишься любить себя!
Льюис Кэрролл
Алиса в стране чудес

Размышления вслух
Что тут добавить?
Без достаточного количества первичного нарциссизма, трудно жить… как любить себя, лучше сказать относиться к себе по-доброму, так и быть в отношениях (любых), где нет гарантий безопасности, это не просто; чувствовать то что чувствуешь, не разрушаясь, например, нелюбовь другого (вот выше Белый Кролик не любит Алису) или отдельность другого со своими мыслями, чувствами, потребностями, это часто очень мучительно… добавьте свой вариант, что вам тяжело выносить… и тогда человек предпочитает отстраняться, избегать всеми способами, чувствования, любой душевной работы, касающейся хоть какого-то осмысления собственного опыта, живя исключительно в регистре поведения, или другой вариант замыкаясь, прячась в «аутистической оболочке» (Тастин, аутистическая часть, как и другие части, например, психотическая, есть у всех нас), избегая риска отношений или зависимости (не путать модные идеи созависимости) от «непостоянного и ненадежного объекта» в страхе пережить еще раз опыт который причинит им боль.

Что делать?
В смысле как пополнять первичный нарциссизм, если его недостаточно?

Аурелия Ивановна, на семинаре предложила нам варианты: музыка гениальных композиторов, выставки, природа, творчество… все то, что не является обыденностью нашего постоянного существования, то что приносит нам удовольствие – прикосновение к гению человечества и гармонии природы, за счет механизмов идентификации, подпитывает наш первичный нарциссизм, тем самым укрепляя Я, что позволяет нам лучше переживать трудности жизни.

Не занимать место Знающего, Господина, - Виктор Мазин, о том зачем психоанализ современному человеку…

«Это инструмент самопознания. Он таким был и остался. Для меня это способ размышлений, который помогает мне лучше понять себя самого. И если я понимаю себя лучше, от этого становится лучше и окружающим людям. И я благодарен психоанализу, что так происходит.

Психоаналитическая позиция восприимчивая, психоаналитик, в отличие от психолога, психотерапевта и психиатра, не выступает в качества знатока, оценивающего те или иные мысли, поступки.

Задача психоаналитика - НЕ занимать место Знающего, Господина, который даёт советы, выписывает рецепты.

Позиция аналитика - пассивная, слушающая, позволяющая анализанту искать себя, искать свои желания, погружаться в себя, а не уповать на другого, знатока человеческих душ, их сегодняшнего инженера. Инженер человеческих душ легко обнаруживается в господствующей на сегодняшний день когнитивно-поведенческой модели человека. Жижек зачастую описывает в своих работах сегодняшнего Господина именно как инженера, то есть того, кто знает, как ремонтировать когнитивно-поведенческую машину».
Источник: Виктор Мазин

Как же комфортно пребывать в состоянии незнания, выдерживать неопределенность момента, что можно что-то, да что-то там очень многого не знать, а уж о другом, тем более?

Нам могут помочь идеи Биона о негативной способности - состояние
открытости разума к незнанию, к пугающей неизвестности, без потери способности мыслить, творить, жить.

От себя добавлю, для меня психоанализ - это еще и строительство новых способов переживания себя… которое начинается с довольно трудной работы по дифференциации внешнее - внутреннее, я не я; чувства не равно действие; опыт восприятия не всегда весь опыт проживания и осмысления; мысли, фантазии не равно поведение; активное поведение не всегда целеустремленность в достижении цели - иногда это побег от себя, побег в страхе перед собственной душевной жизнью, ужасом перед пассивной позицией отдыха, паникой что-то не знать, не знать пока, пока ищешь ответы на свои вопросы, не используя чужие фантазии, это возвращаясь к началу текста.

Как красиво написала, коллега Евгения Зелинская.

«Хочу перемен,
но не хочу ничего менять.
Хочу жить,
но не хочу оживать».

«Приходя в анализ или п/аналитическую терапию, конечно, очень хочется испытать облегчение. Но это сознательное желание. На другом - бессознательном - уровне хочется оставить все как есть, сохранить психическое статус-кво. Даже если за это положение придется заплатить чувством более полной и счастливой жизни.

Внутри каждого человека есть часть, которая когда-то (например, в момент переживания невыносимого отвержения) была вынуждена «умереть», чтобы продолжать жить. И теперь она живет в «защитном аду», сопротивляясь и борясь с другой - более здоровой частью. Более здоровая часть - она несоизмеримо меньше, слабее, а еще она очень уязвима и часто ужасно беспомощна. Как на нее положиться?
На этот маленький, но живой зеленый островок в мире омертвелых, но могучих ледников. Страшно, почти невозможно.

Это вечный конфликт желания прогресса и желания сохранить статус-кво, конфликт жизни и смерти, совместности и одиночества, любви и безопасного равнодушия».

«Хочу перемен,
но не хочу ничего менять.
Хочу жить,
но не хочу оживать».

Что тут добавить… только напомнить, что оживая и начиная чувствовать удовольствие, радость, мы также чувствуем боль, страдание, скопившуюся агрессию и т.д.

Что может помочь?
Понимание и опыт того что чувства могут быть переносимыми…

Надежда, надежде рознь… иногда надежда на то что что-то можно изменить, вернувшись, как в кино, на машине времени в прошлое, если очень хорошо постараться, делает изменения в настоящем, мало возможными. «Зрелая надежда, представляет собой состояние ума, связанное с ожиданием возможности. Антитезой зрелой надежды является уверенность. Чем более безнадежными мы себя чувствуем, тем больше склонны цепляться за определенности, даже если это, например, уверенность в том, что ничего не изменится. В отличие от этого, зрелая надежда укоренена в глубоком, трезвом осознании «возможного», или, если угодно, реальности, что напоминает определение надежды у Кьеркегора (2000), как «страсти к возможному».

Когда мы испытываем какое-либо чувство, это означает определенное состояние ума, которое позиционирует нас в высокоиндивидуализированных, динамичных отношениях с «другим» в нашем сознании, то есть во внутреннем объектном отношении. Итак, что же это за внутреннее объектное отношение, которое поддерживает чувство надежды? Проще говоря, надежду можно рассматривать как активацию внутреннего отношения с хорошим объектом. Однако это описание слишком общее, чтобы захватить природу этого «хорошего» объекта. Я предлагаю, что этот хороший объект обладает двумя характерными чертами: он терпим и рефлексирует. То есть он способен обдумывать более крайние и неприятные аспекты эмоциональной жизни. Присутствие такого объекта во внутреннем мире поддерживает надежду, потому что в моменты эмоциональных трудностей он позиционирует себя в отношении личности как доброжелательное, рефлексивное присутствие, которое делает возможным размышления о превратностях нашей эмоциональной жизни, какими бы пугающими, тревожными или неприемлемыми они ни казались. Я хочу предложить, что именно терпимость к разнообразным тревожным импульсам внутри себя и способность их осмысливать позволяет надежде выживать и расцветать, потому что эта рефлексивная способность укрепляет веру в то, что трудности можно преодолеть. Надежда вырастает из повторяющегося опыта преодоления или управления болезненными состояниями сознания, вызванными либо действиями других людей, либо собственными агрессивными поступками.

Чувство «надежды» таким образом указывает на наличие во внутреннем мире отношения с объектом, который «знает нас», в том смысле, как предполагала Менцис (2001), этот объект принимает нас «несмотря на то, что знает», то есть принимает нас с нашим потенциалом как для любви, так и для ненависти. Это внутреннее отношение с «другим, который нас знает» смягчает ненависть и страх перед такими импульсами в самом себе. Это, в свою очередь, помогает нам вынести знание о себе. Более конкретно, это позволяет нам осмыслить то, на что мы способны по отношению к нашим объектам как в сознании, так и в действительности; если мы не можем терпеть размышления об этом, то нет надежды на изменения, и единственным доступным решением становится побег от себя через защитные психические маневры. Как заметила Кляйн, когда младенец достигает депрессивной позиции и становится более способным столкнуться с собственной психической реальностью, включая реальность своей собственной разрушительности, это осознание приносит большую психическую боль и чувство вины. Но оно также вызывает чувство облегчения и надежды, которые, в свою очередь, делают менее трудным объединение двух аспектов объекта и самого себя и проработку депрессивной позиции (1957: 196).

Вследствие травмы зрелая надежда может быть мобилизована только тогда, когда мы способны встретиться с нашей собственной психической реальностью, то есть с нашим потенциалом не только для любви, но и для ненависти. Надежда способствует психическому росту и изменениям только тогда, когда надежда на изменения может быть осмыслена наряду с другими противоречивыми мотивами, то есть когда мы способны допустить в нашем уме возможность того, что наши надежды, как так точно выразился Сёрлс (1979), иногда «гораздо менее любящи, чем хотела бы наша идеальная личность».
On hope’s tightrope: reflections on the capacity for hope
Alessandra Lemma
Источник: Детский психоанализ

«Не буду скрывать, что зачастую это долгая и тяжелая работа, предмет многочисленных разочарований, возвращений назад, повторений и т. д. Но если только аналитик решил держаться, прилагая все свои усилия на протяжении нескольких лет, он придет к результату, который, даже если и будет далек от совершенства, позволит тем не менее думать, что пациент получил нерушимый опыт и знания относительно того, что можно назвать его болезнью. Даже если сам аналитик, немного обескураженный медленностью процесса, не отдает себе в этом отчета, то пациент хорошо это знает. Несмотря на его непрекращающиеся жалобы и отрицания, в определенный момент маска падает, и то, что он признает проделанное в психотерапевтической работе, – впечатляет. Впрочем, я думаю, что, если бы психотерапия не приносила ему пользы, он давно бы прекратил ходить. Не его преданность, а разрыв стоило бы отнести на счет его мазохизма».

А. Грин «Направляющие идеи современного психоанализа».
Источник прекрасной цитаты коллега Юлия Гордецкая

Андре Грин знает о чем говорит, он прошел два очень длительных анализа. Во втором анализе у Катрин Пара, блестящий психоаналитик и теоретик Андре Грин понял причины своего страдания, – он рос с депрессивной матерью, страдания некоторых своих пациентов и предложил концепцию «Мертвая мать». В начале статьи Андре Грина о мертвой матери можно увидеть «посвящается Катрин Пара».

Иногда именно «…Горе прокладывает ложе к будущему счастью…», пишет психоаналитик Катрин Пара в своём эссе «О счастье». Может звучать удивительно, но это так. Мы много говорили с вами о том, что способность проделывать работу горя является структурирующим психику важным элементом, душевного благополучия.
#работагоря

А что же мазохизм?
Психоаналитик Василис Капсамбелис, и не только он, напоминает, что «мы выдерживаем тяжелые жизненные ситуации, боль, благодаря мазохизму (эрогенный, тот который находится на стороне жизни, прим. мое). Однако незаметно мы можем устремиться к поиску боли и страдания. Такой мазохизм будет направлен против жизни».

Но нам, важно не упустить момент перехода к боли и страданию ради самой боли и страдания. Здесь самым трудным считает Андре Грин будет являться «осознание удовольствия страдать, запущенного благодаря мазохизму», ведь тогда то, что помогает выдерживать и справляться с жизнью легко может превратиться девиацию в поведении, и зависимость получения удовольствия, испытывая мучения, страдания, как психические, так и физические, телесные.
#мазохизм

«Когда мы сталкиваемся с тенью, это всегда вызывает сопротивление, страх и даже боль. Однако, только приняв эту тень, мы сможем открыть путь к настоящему пониманию себя. В каждом из нас есть те части, которые мы стараемся скрыть - наши слабости, страхи, запретные желания. Но эти аспекты не могут быть просто подавлены. Они требуют внимания, осознанности и интеграции. Только через этот процесс мы можем достичь целостности, стать истинно собой, соединяя свет и тьму нашего сознания в единое целое».
Тимоти Родерик

Что тут добавить?
Если мы не принимаем части себя, мы обречены страдать от мучительного чувства пустоты в душе, от непонимания кто Я, ощущения распада на части, от невозможности выйти из отношений где с нами могут плохо обращаться и т.д.

Мы же все помним как работаем проекция?
#проекции

Это не просто интеллектуальное думание «что-то в этом человеке мне не нравится, наверно это что-то про меня», нет… это буквально выбрасывание частей себя в других людей.

Представьте себе незавершенную картину из пазлов, когда большая часть собрана, но есть пустые участки, иногда настолько большие, что трудно понять или даже догадаться, какой сюжет изображен на картине.

Часто трудности принятия каких-то частей себя для некоторых людей означает, что если, например, он принимает, собственную агрессивность, свои агрессивные желания, это делает его злым, плохим, агрессивным, но… это означает что у него есть эти желания или чувства, но у него также есть способность саморегуляции, чуть лучше чем у трехлетки валяющегося на полу в супермаркете. У нас есть мощнейший инструмент - речь. Мы можем сказать, я злюсь, прежде чем бить своего партнера сковородкой по голове.

Кто-то может сказать, и зачем мне это надо - говорить, что я злюсь, что от этого что-то изменится, мне станет легче, мой партнер перестанет делать то что меня бесит?

Нет не перестанет… мы вообще не про другого говорим сейчас, а про то что принимая для себя самого свои собственные чувства, желания, части себя, мы тем самым заполняем те самые пустоты в картине из пазлов, делая ее более целостной… мы делаем это для себя, а не для другого.

В книге-интервью "Когда родители расходятся" Франсуаза Дольто объясняет так случаи, когда дети просят маму или папу после развода опять вступить в брак:

- Эти дети хотят освободиться от давления инцестуозных влечений к родителю, с которым они живут, потому что этому родителю как будто не нужны взрослые и он полностью замкнулся на ребенке. Часто родитель возвращается в дома своих родителей - к бабушке по отцу, если это отец, к бабушке по матери, если это мать. Эта регрессия отца или матери в состояние ребенка блокирует развитие их собственных детей.

Бывает, что у постоянного родителя есть роман на стороне и он не рассказывает о нем ребенку. А зря, потому что для того, чтобы развиваться, ребенку необходимо услышать слова о том, что у родителя есть особые отношения с другим взрослым человеком.

Важный комментарий Франсуазы Дольто, известного детского психоаналитика, о разводе родителей, и том почему не нужно скрывать от ребенка отношения с новым партнером.

Психоанализ - строительство новых способов переживания себя…

«Все современные версии причин изменений, в целом, соглашаются в вопросе важности отношений между пациентом и терапевтом, хотя, как мы видели, теоретическая основа под это подводится разная. Мы пока не знаем, какая из версий наиболее верная. Для того, чтобы мы могли понять, какова именно роль терапевта в психических изменениях. Если мы будем моделировать наше понимание терапевтического взаимодействия в соответствии с функцией, которую исполняет в раннем детстве достаточно хороший родитель, который помогает ребенку развить способность к ментализации, то есть к самостоятельному размышлению о своем собственном поведении и поведении других людей, тогда мы можем предположить, что психические изменения происходят через нахождение в терапевте нового объекта, который расшифровывает коммуникации пациента и придает им значение, приписывая ему намерения и желания. Это приводит пациента к новому опыту бытия с другим, который может думать о его ментальных состояниях, не нарушая их. Способность собрать в единый нарратив иногда рудиментарный и различный опыт приносит сильное облегчение, возможно, потому что создание нарратива есть часть создания смысла и потому что он создается совместно с другим человеком, который проявляет интерес к содержимому сознания пациента, придавая смысл его опыту. Это может быть одной из функций психоаналитической работы.

Как пишет Фонаги:
Психоанализ – это больше, чем создание нарратива, это активное строительство новых способов переживания себя с другим».
(Fonagy, 1999b:218)
Introduction to the Practice of Psychoanalytic Psychotherapy, 2nd Edition Paperback – 30 Oct. 2015 by Alessandra Lemma (Author)
Источник Детский психоанализ

О истоках неспособности выносить эмоциональные переживания, начало выше.

из доклада замечательного лектора Авнера Бергштейна (17.12.2023 года) на тему: «Психоаналитическое исследование затапливающих эмоций», записано коллегой Александром Левчук (с сокрашениями).


Обращаясь к истокам таких состояний, коллеги напомнили нам об ограниченной способности ребёнка обрабатывать эмоциональный опыт…

«…ребёнок сталкивается с таким количеством переживаний, которое превышает его способность их обрабатывать, то он «чувствует себя жестоко атакованным брызгами мелких, бессмысленных, невидимых частиц непостижимой реальности» (Бергштейн). «Ошеломляющая реальность пришла к ребёнку слишком рано». В этих ситуациях ребёнок сталкивается с тем, для чего у него нет психических инструментов» (Экхофф).

Если эти сырые фрагменты не могут найти себе дом в контейнирующем объекте, то возникает порочный круг их интенсификации: страх становится безымянным ужасом, гнев безграничной яростью, удовольствие исступлением. «Неистовство» (violence) этих переживаний является результатом такого количества возбуждения, которое психика не способна вынести или психически обработать.

«…поскольку ранние проекции этих детей не были восприняты и переработаны, эти пациенты не смогли научиться надежно полагаться на этот защитный механизм» (Экхофф). У таких детей «может отсутствовать какое-либо представление о контейнерах, в которые могли бы быть размещены их проекции, и тогда они теряются в необъятности психического пространства. Их эмоциональный опыт остаётся в виде чувственных впечатлений, которые почти сразу же эвакуируются» (Бергштейн), но «…эвакуация происходит не в объект, а в «бесконечную, не содержащую ничего вселенную», в пустоту» (Экхофф).

В детстве в моменты несконтейнированной переполненности может запуститься механизм, который Экхофф называет «приостановкой внимания» (suspension of attention), одно из немногих доступных в тех условиях средств регуляции этого аффективного накала. Под этим выражением она подразумевает «выход из контакта с собой и другими», в результате чего избегается доступ к эмоциональной сфере, а также вырабатывается мощная система контроля внутреннего состояния и отношений с другими людьми, призванная не допускать изменчивости и непредсказуемости, которые могут представлять угрозу. … такие люди «задерживают своё психическое дыхание», «приостанавливая жизнь, а не проживая её».

Описывая эти состояния, Экхофф использовала образы чёрной дыры, пустоты, мёртвенности, а Бергштейн обращался ко второй стороне этой медали, описывая «кипящее» закулисье, прорывающееся наружу в виде неконтролируемых эмоциональных лавин.

Оба отмечали, что такие люди «просыпаются» из детской беззаботности слишком рано и могут быть не по годам осознанными, а в дальнейшей жизни – интеллектуально развитыми и успешными в профессиональной сфере.

но…

это является лишь частью гораздо более сложной картины, в которой, например, такие люди могут испытывать «постоянное чувство опасности, расстройство пищевого поведения (о котором они никому не рассказывают), а также фоновая и практически перманентная ярость, которая могла выплеснуться на случайных прохожих, коллег и друзей (Экхофф) или они испытывать постоянную тревогу, панические реакция, страдать от соматических болей неясного происхождения, по поводу которых врачи разводили руками, не находя для них причин. (Бергштейн).

Продолжение в следующий раз.
#проэмоции

Эффект скороварки Вопрос может быть любой, здесь важен способ реагирования, мы с вами говорили, что Бион описывает людей, «которые настолько нетерпимы к боли или фрустрации (или для которых боль или фрустрация настолько невыносимы), что они чувствуют (feel) боль, но не будут претерпевать (suffer) её, и поэтому нельзя сказать, что они её обнаруживают», они ее не обнаруживают… не обнаруживают и вдруг… могут оказаться затопленными эмоциональными переживаниями, аффектами.
 
Цитата из доклада замечательного лектора Авнера Бергштейна (17.12.2023 года) на тему: «Психоаналитическое исследование затапливающих эмоций», записано коллегой Александром Левчук.
 
Джуди Экхофф и Авнер Бергштейн, говорили о «неистовстве эмоций» (violence of emotions), когда какой-то эмоциональный опыт может ощущаться чрезмерным, причинять боль, но оставаться бессмысленным, психически «непереживабельным» (unexperienced). То, что могло бы быть печалью, одиночеством, отчаянием, не регистрируется как психическая сущность, не оформляется в качестве опыта, а переживается как сырое, потенциально сокрушительное нечто, чего важно избегать любой ценой, иначе оно тебя разрушит.
 
О истоках таких состояний в следующий раз.
#проэмоции

Источник видео

О травматичном опыте и его проработке
Почитаем еще немного Джуди Экхоф, отрывок из статьи «Нет слов, чтобы выразить это: травма и ее последствия»
 
«Доступ к первичным аффектам оставляет пережившего травму беззащитным перед вторжением в сознание его собственных процессов. Такой человек может быть компетентным специалистом с большим количеством достижений и выстраивать впечатляющие компенсации для травматической истории, которую он хочет оставить в прошлом. Однако внутренне он остается уязвимым для повторной активации травмы в ответ на триггер. При повторной активации первичные и примитивные позиции вторгаются в сознание, они создают тревогу, беспомощность и отчаяние. Переживший травму это знает и старается как-то компенсировать.
 
В то время как первичная позиция представляет собой истоки того, кем мы являемся, она также является сырой, дикой, хаотичной и недифференцированной. Она интенсивна. Доступ к ней еще больше травмирует человека, захватывая его психику и внимание, заставляя его зацикливаться на безымянном ужасе и неопосредованной тревоге. Это вносит вклад в последующее повторение травмы. Вторичная травма также мешает отношениям и способности человека использовать аналитическую терапию.
 
Позиция или угол, с которого человек переживает реальность, влияет на его способность придавать ей смысл. Когда травма возвращается в виде повторения, переживший травму оказывается вновь травмирован, так как его способность находить смысл подорвана. Он подвергается бомбардировке сенсорным и аффективным опытом из первичной и примитивной позиции беспомощности. Все сигналы сообщают ему, что сейчас присутствует опасность. Человек неспособен помыслить об этом, но чувствует неотложное побуждение защитить себя. Он пребывает в страхе и спутанности. Он путает настоящее с прошлым, внутреннее с внешним и себя с другим. Никто не выглядит достойным доверия. Без способности доверять себе или другому верная переработка опыта оказывается затруднена, что ведет к дальнейшей тревоге. В последней отчаянной попытке защитить свое Я такой человек атакует свои собственные психические способности, которые заставляют его осознавать невыносимую реальность (Bion, 1957/1984; Bergstein, 2020)».
 
Что тут добавить?
Нечего, поэтому любая проработка травмы занимает много времени.

Психоанализ как лоскут для латания разрывов в психике…

«Жизнь достаточно сложна и без травмы. Тревога и беспомощность мешают нашей способности иметь свободный разум — разум, который может обращать внимание на любовь, игру и работу. Вместо этого пережившие травму чувствуют, что вынуждены фокусироваться на выживании, иногда в самом элементарном смысле. Иногда их психическое выживание приносится в жертву, чтобы защитить их конкретную жизнь. В результате страдают их отношения с любовью и работой. Они становятся труднодоступными.

Как и другие труднодоступные пациенты (Joseph, 1975), пережившие травму, приходят к нам в кабинет с самыми разными симптомами, торможениями и тревогами. Они являются частью последствий травмы. Несмотря на то, что у каждого человека возникает свой собственный уникальный отклик на травматические обстоятельства, также верно и то, что есть некоторые обобщения, которые возникают из нашего аналитического опыта лечения таких пациентов. Для обобщения от нас, клиницистов, требуется использовать свое понимание нерепрезентированных и плохо репрезентированных психических состояний. В то время как у всех нас есть плохо репрезентированные и нерепрезентированные состояния, обычно мы их не осознаем. Пережившие травму осознают некоторые из них и мучаются ими. Это означает, что их отклики на травму захватывают их внимание и отнимают их у обыденной жизни. Их тончайшая чувствительность идет рука об руку с низкой толерантностью к фрустрации. Эта комбинация является психически болезненной. Грин (Green 2007/2009) называет это резонансом страдания.

Резонанс страдания это нечто большее, чем воспоминания о травме. Резонанс включает в себя доступ к первичным аспектам Я, которые тоже травмируют. Пробоины в контактном барьере, которые Грин (Green 2005) называет разрывами психической ткани, что образовались в результате травмы, приводят к вторичной травме. Вторичная травма включает в себя повторяющийся доступ к первичной позиции функционирования. Левин (Levine 2012, p. 614) полагает, что анализ может предоставить лоскут для латания разрывов в психике».
Отрывок из статьи Джуди Экхоф
«Нет слов, чтобы выразить это: травма и ее последствия»

«Лоскут для латания разрывов в психике», идея, напомнила мне текст о людях Я которых выглядит как «дырявое нечто».

Мишель де М'Юзан сравнивает Я таких людей с архипелагом. Там где в архипелаге между островами вода, в Я человека – между частями Я, нет ничего, нет никакой связи, нет психической ткани, вместо нее пустота, и даже не просто пустота, а вакуум. Вакуум ничего не проводит, что делает психическую работу крайне сложной.

Люди, склонные к разрядке через действия, не способны психизировать. Вместо того чтобы говорить со своим партнером, коллегой, мамой, ребенком – они сбрасывают напряжение в ссоре, спортзале, уборке, замыкаются в молчании и т.д. Такие люди не понимают ценности слова, с помощью которого мы вербализируем свой опыт «зачем я буду с вами говорить, мое детство не станет от этого менее травматичным». Для того чтобы психизировать необходимо наличие связей между разными частями Я, вот чтобы построить эти связи нам и нужен «лоскут».

Встреча случайна, выбор никогда.

Мы сколько угодно можем рассуждать о том, что там не так с другим, но мы никогда не должны забывать, что очень часто мы создаем отношения чтобы переписать наши детские сценарии. Сценарии в которых мы что-то не подучили и кого-то не расколдовали.

Вы свой сценарий видите?

Невозможно не поделиться.  
Что нам важно помнить?

Выбор совершается бессознательно… мы не осознаем в моменте повторение сценария (позже при осмыслении да, но не в моменте), часто даже, если речь о навязчивом повторении.
 
Часто выбор совершается с бессознательным партнера (не только своим), т.е. речь не только о поверхностном сходстве или похожести внешне, а о том, что не было интегрировано у самого партнера, или его (ее) родителей и осталось в поле бессознательного.
 
Вспоминается случай пациентка Nancy McWilliams, «отец которой время от времени прибегал к насилию, влюбилась в убежденного пацифиста, в того, кто, как ей казалось, всем сердцем был предан идее ненасилия, и ей никогда больше не придется жить в страхе. Спустя несколько месяцев после свадьбы и немалого числа драк она стала все больше убеждаться в том, что идеологический пацифизм ее мужа являлся выражением не полностью удавшейся попытки противостоять своим собственным насильственным тенденциям.  Она снова переживала из-за того, что мужчина, с которым она жила, был опасен. В терапии она выразила изумление по поводу того, как она устроила все так, чтобы «найти» отца, несмотря на усердные сознательные попытки потерять его».
 
Выбор «я выбрала прямо противоположного партнера своей матери (отцу)» – это другая сторона того же самого повторения, т.е. вы не свободны в своем выборе.
 
И, ключевое, если вы обнаружили что находитесь в каком-то определённом сценарии, повторяющий отношения ваших или с вашими родителями или историю повторения собственной травмы или созависимых, абьюзивных, еще каких-то отношениях… внимание… нет, не нужно бежать искать ближайший ЗАГС или сейчас МФЦ, расставаться, разводиться, что-то типа из серии «беги Лола беги», если речь не идет о безопасности жизни и здоровья. Психика так устроена что наши влечения, на птичьем, в смысле на профессиональном, завязаны на объекте, т.е. важно не только понять собственный сценарий в отношениях, но и что откликнулось в вашей душе, и она потянулась именно к этому партнёру. Даже если, все подруги говорят, что этот мужчина или мужчине эта женщина, тебе не подходит, прежде чем принимать радикальные решения, важно пытаться понять какая потребность удовлетворяется в этих отношениях, вам хорошо или нет, вы подобрались как ключик к замочку, даже если другим так не кажется и т.д., так как нередки случаи когда происходят такие спонтанные или под давлением расставания, после этого человек или заболевал или попадал в крайне деструктивные ситуации, поскольку, например, собственная агрессия, деструкция, была реализована именно в этих отношениях и когда их не стало в жизни человека, то влечения, сорри за птичий, развязываются, и начинают искать реализацию в других местах.
 
В завершении «как переписать сценарий родителей?»
Мы не можем переписать чужой сценарий, он нам не принадлежит, но можем отказаться от реализации чужой жизни в своей жизни, выбрать идти своим путем, пока мы на пути «как мама (папа) или как не мама (папа)» мы идем путем своих родителей, закрывая тем самым возможность реализовать себя самого в личных, профессиональных или других отношениях.

Вопросы про #отношениявпаре

Психолог Илья Шабшин напоминает нам о главном.

Отношения это не только то чего хотите вы, это еще и то, что хочет другой.

Пара это двое - желания двоих, потребности двоих, мечты, идеи двоих отдельных друг от друга людей.

Что тут добавить?!
«Отношения это не только то чего хотите вы, это еще и то, что хочет другой».
Психолог Илья Шабшин из интервью Юлии Меньшовой.
#отношениявпаре