Ghalghay Dešar(ho)

/продолжение - 2/

Свобода и многобожие

С этой перспективы мы можем также прояснить некоторые аспекты сущности многобожия. Многобожие - это узаконенная "несвобода от". Потому что подразумевает добровольное подчинение себя множеству ложных господ - начиная с вымышленных богов, заканчивая различными современными понятиями и идеями, на алтарь которых человек кладет свою жизнь.
Казалось бы, почему человечество каждый раз в истории скатывалось от подчинения одному Богу к подчинению множеству божеств? Ведь подчиняться одному должно быть легче, чем подчиняться множеству? Одной из причин здесь может быть то, что характерной чертой многобожия (язычества) всегда является увеличение "свободы для". Язычество зачастую подразумевает довольно расплывчатый моральный кодекс и довольно малое количество запретов и ограничений.
"Я делаю, чё хочу'. Вот девиз язычества. Поэтому в языческих системах очень редко существует вера в загробную жизнь, а точнее в загробный расчет. Ведь тогда нельзя "делать, чё хочу". Таким образом, язычество всегда сопровождает увеличение "свободы для".
Поэтому, конечно, не является совпадением современная максимизация "свободы для", это очевидный признак языческой эпохи. Причем от малого количества богов Модерна (Разум, Человек, Техника, Прогресс и т.д.), человечество пришло к бесконечному числу божков Постмодерна.
Таким образом, многобожие привлекательно тем, что оно даёт "свободу для", хотя и лишает "свободы от". Тут проявляется одна из особенностей взаимоотношения этих свобод. Свобода для - это свобода более материальная, можно сказать, это свобода более низкого порядка, близкого к нашему телу. Свобода от - это свобода, не видимая глазу, это свобода скрытая, свобода более высокого порядка. Когда человек лишается "свободы для", например, свободы передвижения, он это сразу видит и чувствует. Потому что ограничивается его тело. Когда же ограничивается его "свобода от", например, свобода от вредных привычек (он подпадает под их влияние), это не проявляется столь явным образом. Точнее, дурные последствия или тяжесть такой несвободы проявляется не сразу. Но однако, когда она проявляется в полную силу, она приносит намного больше страданий, чем "не-свобода для".

Теперь мы можем сказать, немного упрощая, что "свобода для" - это свобода тела. А "свобода от" - это свобода духа. Пусть это не совсем точные выражения, но пока сойдёт.

Итак, когда ограничивается свобода духа - это бывает заметно далеко не сразу. И наоборот, когда человек лишается свободы тела, он это чувствует, и чувствует мгновенно. А учитывая природу нашего тела, он это чувствует болезненно (поэтому Рай скрыт за ненавистным). А когда мы получаем больше свободы тела, мы опять же, в силу природы нашего тела, испытываем моментальное и довольное ощутимое удовольствие. Поэтому многобожие столь популярно исторически, оно предоставляет физическое удовольствие, и этим осуществляет своего рода анестезию, делая уменьшение или даже удаление свободы духа сравнительно безболезненным.

Проблема, однако, в том, что хотя лишение свободы духа не чувствуется сразу и не бывает столь болезненным, в более далёкой перспективе, оказывается, что удовольствия свободы тела, как раз-таки, эфемерны и преходящи, а удовольствия свободы духа, пусть и не столь явны, однако, они намного долговечней и сильней, пусть и проявляются не сразу. А что касается страданий, то страданий не-свободы тела также, хоть и болезненны, но не вечны, в то время как страдания не-свободы духа могут сопровождать человека, перефразируя имама Газали, и после смерти.
А раз так, человек, если он разумен, не может отказаться от свободы духа, пусть даже ее достижение для него столь тяжело и драматично.

Для всего этого можно провести простой и нерелигиозный пример. Человек, который каждый день занимается спортом - ограничивает свою свободу тела (свободу спать, отдыхать, есть, свободу досуга). Однако в итоге он более счастлив, в силу того, что он более здоров, силен, уверен в себе, чем тот, кто каждый день спал до обеда и отказывался от каких-либо нагрузок.

/продолжение - 3/

Из них двоих "спортсмен" к своим 40 годам более счастлив. Таким образом, мы видим, что счастье зависит от свободы. Это два связанных понятия. Но оно зависит и связано именно со свободой духа, а не тела. То есть, как ни парадоксально, счастье достижимо, если ты откажешься (в какой-то мере) от свободы тела, от "свободы для". Именно этим и занимаются верующие люди. Они достигают счастья.

Проблема же язычества в том, что многобожник (ну или стандартный современный человек) тоже хочет счастья. Он тоже чувствует, что счастье связано с понятием свободы. Но так как он слеп и не знает о свободе духа, он думает, что ему нужно максимизировать свою свободу тела. Поэтому он старается как можно дольше и интенсивней практиковать "свободы для", свободы тела. Это приносит ему множество удовольствий тела. Но не приносит счастья. Более того, убавляет его счастье, ведь оно завязано на свободу духа, а она тоже убавляется. Современный человек чувствует, что он получает множество удовольствий, но не получает счастья, и это вызывает у него недоумение. Тем более все окружающее его многобожие все время обещает ему это счастье именно через свободу тела. Он думает, что он, видимо, ещё не набрал достаточное количество свободы тела, недостаточно интенсивно получал его, и стремится к ещё большему количеству. Что приводит к ещё большему убавлению свободы духа и к ещё больше несчастию. Отсюда депрессия, апатия, различные другие недуги.

Множество людей живут такой жизнью, стремясь любыми способами получать удовольствия, чтобы перестать быть несчастными и несвободными. И на этом пути их застигает смерть, освобождая, наконец, от бессмысленной "погони за счастьем".

Свобода и вера

Продолжая мысль Халляка о видах свободы, можно сказать, что есть два вида свободы - свобода для чего-то и свобода от чего-то. И эти два вида свободы находятся друг с другом в довольно тесных отношениях. О которых я скажу ниже.

Те люди, которые видят в религии ограничение свободы человека - в чем-то правы, но они не знают, что свобода бывает разная. Они видят ограничение "свободы для чего-то". Свободу делать, что пожелаешь. Свободу есть, что пожелаешь. Жить, как пожелаешь. Но дело в том, что чрезмерное увеличение этой свободы всегда означает уменьшение другой свободы. Свободы от чего-то. Свободы от вредных привычек, свободы от господства своих страстей, своих слабостей. Свободы от других людей, свободы от манипуляции, свободу от страха. Всех видов страха. Формула единобожия является также и формулой тотальной "свободы от". Когда человек говорит "нет божества...", он этим провозглашает свою абсолютную свободу от всякого господства, кроме господства Бога. Таким образом, покорность Богу парадоксально означает полную свободу. Потому что покорность подразумевает некоторое ограничение "свобод для", что в итоге даёт неограниченную "свободу от". В этом проявляется щедрость Бога.

Очевидно, что мы больше нуждаемся в "свободе от", чем в "свободе для", которую так воспевает современная цивилизация. Эта цивилизация ущербна, она смотрит только с одной точки зрения, одним глазом. Второй ее глаз кривой.

Свобода для - это состояние, которое может быть даровано, "свободу от" надо завоёвывать. В первую очередь в самом себе. Декларируя формулу единобожия, человек заявляет, что он объявляет себя свободным от всякого господства, кроме Господства. Но на этом его путь не заканчивается. Дальше он должен перейти от слов к делу, и действительно бороться за свободу от (дурного) господства своих страстей, желаний, низменной души, грехов, слабостей, дурных привычек, страха. Получается эта борьба является неотъемлемой частью пути верующего. Отсутствие этой борьбы подразумевает отсутствие истинного освобождения от дурного господства. Помощь в этом освобождении проявляется через запреты, ограничения и рекомендации. Их цель - уменьшить господство "свободы для", чтобы дать пространство "свободе от". В этом же одна из целей религиозной практики.

Завершая, скажу, что тот, кто отказывает от "свободы от", в угоду "свободе для" впадает в "нижайшее из состояний" (асфаля-с-са'филиин). Получается, если же он достигнет обратного, максимально увеличит "свободу от", отказавшись от части своей "свободы для" - этим он должен достигнуть высочайшего из состояний.

"Не случайно «религия»
происходит от relegere: принимать во внимание. Каждая религиозная практика — это упражнение во внимании. Храм — это место наивысшей степени внимания. По Мальбраншу, внимание — это естественная молитва души". (Оттуда же).

"Ритуалы для времени то же, что дома для пространства: они делают время пригодным для обитания". Хан Бён Чхоль. "Исчезновение ритуалов".

Недавно один собеседник поделился со мной своими, как бы это сказать, опасениями. Он говорил осторожно, поскольку не был уверен, видимо, в моей реакции. Говорил о том, что его беспокоит закрытость что ли, или ограниченность мышления или выбора тем кавказских проповедников. (Возможно, он не это имел ввиду). Это было беспокойство интеллектуала, которому не хватает воздуха в местной среде. Беспокойство человека, который не видит в предложенных темах или спектре местных полемик то, что действительно важно или должно волновать.

Я тогда ему не ответил, не получилось. И сейчас у меня нет ясной позиции по этому поводу. Но я тоже разделяю это беспокойство, хотя возможно градус этого беспокойства у нас разный.
Но именно по этой причине, я давно никого не слушаю на русском языке (если речь не идёт о специализированных уроках по матнам). При этом, я не являюсь модернистом в любом смысле. Это сложно объяснить, будучи убежденным абсолютным традиционалистом (хоть в геноновском смысле (но без перенниализма), хоть в более традиционном смысле, как ортодокс) я все же тоже чувствую, что мы должны давать более современные ответы на современные вопросы. Или даже не так. Мы должны говорить на современном языке. То есть, языке адекватном времени и месту, эпохе и ее вызовам.

Но это пока только чувство или ощущение, которое не выразилось ещё во что-то оформленное.

Одна из важных задач мусульманских авторов, пишущих на русском языке - научиться изъясняться на нем на должном уровне. Эта задача пока не решена. Если мы оперируем каким-либо языком, мы должны делать это хорошо. "Аллах предписал ихсан во всем". То есть, предписал все делать наилучшим образом. Большинство пишущих на русском языке наших авторов - делают это пока не лучшим образом. Особенно на Кавказе. Я думаю, не всем будут приятны мои слова. Но я, всего лишь, хочу сказать, что нам есть куда расти. Читайте литературу, в том числе художественную. Освойте этот язык, если пользуетесь им. Не недооценивайте его и его силу.
Речь, конечно, не о запятых и опечатках. Речь о стилистике.

При этом, не пытайтесь переносить в русский язык стилистику арабского языка (они сильно разные), или же не пытайтесь выглядеть слишком умными, используя в неподходящем контексте слишком пафосные слова или сложные обороты. Речь не о том, чтобы ваш текст выглядел шибко умным, а о том, чтобы он точно передавал мысль, не нарушая стилистических норм, без излишеств и недостатков. Вот и все.

Потому что в противном случае, ваш текст не доносит смысл, более того, он препятствует этому, если читатель хорошо чувствует язык. Такой читатель отмахнется от вас, и, что хуже, - от истины, которую вы хотели ему представить.

Удивляет, что некоторые люди говорят о нашей планете, как о незначительной песчинке в грандиозном массиве галактик. Но если эта песчинка уникальна, и такой нет больше нигде, разве она не будет подобна песчинке золота в огромном массиве песка? Голубая планета, с атмосферой, биосферой, разумным видом, обитающем на ней.

Можно ли тогда назвать эту песчинку незначительной, если она одна такая на всем белом свете?

Мысль, что секулярное государство - является всего лишь нейтральным аппаратом, машиной управления, является довольно странной, и не подтверждается исторически.

Интеллектуальное высокомерие - ещё один вид невежества.

Я наблюдаю за многими небольшими каналами, авторы которых на меня подписаны. Более всего мне отрадно видеть, что мышление некоторых из них за последние несколько лет стало меняться.

Интересно, что наша цивилизация наделяет правами практически всё на свете. Деревья, священные книги, воду, животных — практически всё имеет права. Мы даже не понимаем, насколько это необычная и исключительная система мышления.

Также мы, наверное, единственная цивилизация, которая абсолютно серьёзно утверждает и верит, что мы не только не одни в космосе, но и делим планету с другим разумным видом: джиннами и ангелами. Всё остальное человечество ищет жизнь на других планетах и спорит о том, насколько это вероятно, что мы не одни.

Я это к чему. Как-то я размышлял над тем, как люди будут решать, если будут, конечно, проблему прав клонов, роботов, различных киборгов-гибридов и т.д. Гипотетически, конечно. Представим, человечество создаст всё-таки реально разумных роботов, возможно, не с нуля, а в виде гибрида человека и машины. Или животного и машины. То есть, разовьют интеллектуальные способности животного с помощью технологий, чтобы оно реально поумнело. Будем ли мы наделять их правами? Конечно, гуманисты из фантастики сразу же объявляют, что будем. Вопрос только: почему? Откуда у них эти права? И когда я об этом думал, то исходил из того, что в Исламе всё наделяется правами, пусть не всегда и равнозначными. Права есть и у джиннов, в том числе. А значит, вполне вероятно, что любые другие мыслящие существа могут быть ими наделены по аналогии.

И вот читаю я на досуге книгу Адриана Чайковского "Псы войны". Это фантастика о биоморфах — животных, которые модернизированы, чтобы выполнять боевые задачи. И вдруг с удивлением нахожу там, что автор, оправдывая то, что таких животных надо наделить правами больше, чем у обычных животных, обосновывает это концепцией… существования джиннов в Исламе. То есть, автор понимает, что Ислам — это пока что единственная сегодня форма мышления, в которой люди реально, а не гипотетически, исходят из того, что существуют другие разумные существа, и что мы можем жить с ними на одной планете и мирно сосуществовать. И что у них есть права. Из всего наследия человеческой культуры и мысли автор нашёл на что сослаться только у нас. И это вдохновляет.

Очередной скандал в американской части Уммы (вне зависимости от того, правда это или ложь) показывает, что мы не должны делать себе кумиров (в любом смысле) из интернет-проповедников, потому что фактически мы не знаем этих людей. И мы не должны брать свою религию у незнакомцев.

Дочитал книгу Дж. Хэйуорда "Leadership of Muhammad. Historical reconstruction". Книга крайне интересная и легко читается. И раскрывает те стороны Сунны, о которых редко упоминают. То, как Пророк управлял сообществами людей, как назначал руководителей и военачальников. Какими критериями руководствовался. Как поощрял за успехи и как наказывал за неудачи. Как советовался со сподвижниками и как принимал решения. Кстати, отличная была бы книга "40 хадисов об управлении".

Надо понимать, что Хэйуорд - это историк, а не мусульманский учёный. То есть, при составлении этой книги он ориентировался во многом на критерии современной исторической науки. Однако несмотря на это, в книге на мой невооруженный взгляд не было ничего такого, что вызвало бы у меня смущение. Наоборот, мне намного больше понравилось такое исследование, чем те современные выхолощенные сиры, в которых ты не понимаешь логики событий и которые не вызывают у тебя никаких чувств.
Одна из особенной этого автора, что он - специалист по военным стратегиям. Когда он пишет про военные походы, он пишет не как мы привыкли - с точки зрения фикха или теологии, а с точки зрения военной стратегии. Этот ракурс делает многое понятным. Например, он исследует тему военных рейдов на караваны курайшитов и других племен, которые сподвижники осуществляли ещё до битвы при Бадре. Хэйуорд говорит, что у многих авторов сиры, особенно ближе к современности, эти рейды вызывают смущение, и часть авторов даже посчитала, что рейдов не было вовсе, или их количество было преувеличено. Хэйуорд же объясняет (хотя больше не в этой книге, а во второй своей книге - Warrior prophet), какая была необходимость в этих рейдах не только с точки зрения конкретной тактики или стратегии, но и с точки зрения логики, психологии и обычаев тех времён, а также места общины мусульман в племенной системе Аравии.

В целом позиция автора такова: мы должны знать, что реально происходило в сире, потому что в сире не происходило ничего, что не является для нас примером. То есть, в сире нет ничего, что нужно скрывать или ретушировать. Наоборот, мы должны знать о жизни Пророка как можно больше, ведь у нас все больше вопросов о том, как нам жить в это время и как справляться. Раскрытие новых граней жизни Пророка (мир ему и благословение) нам сильно поможет.

Сказанное выше, конечно же, нельзя понимать радикально, как сделали некоторые исламские мыслители модернисты и неомодернисты (Мухаммад Абдо, Рашид Рида, Фазлур Рахман и др.).
Несмотря на то, что они апеллируют к вполне себе законному и интуитивно привлекательному понятию "обновление веры", все же мы не можем посчитать, что их позиция соответствуют глубинным импульсам Ислама.
Да, очевидно, что современные вызовы требуют современных ответов, но модернизм подразумевает, что у Традиции этих ответов ни то, что нет, но и никогда не было. (Под традицией я подразумеваю традиционно сложившийся суннизм, то есть Ахлю Сунна Валь Джамаа (четыре мазхаба)).


То есть, вместо того, чтобы предложить мягкое интеллектуальное обновление тех подходов, которые сегодня сложились в Умме, то, чем занимаются ряд других учёных и шейхов в различных месностях), неомодернисты под брендом "обновления" фактически занимаются радикальным ревизионизмом Ислама.

Этот ревизионизм проявляется в том, что они пересматривают фактически сложившиеся основы Ислама, основы фикха и акыды. Они считают, что ошибочное понимание Ислама сложилось и закрепилось в Умме как мейнстрим не в последние, условно говоря, годы, а прямо ещё во времена Имама Шафии. Как они пишут: "В исламской мысли базовая концептуальная дихотомия (по крайней мере, релевантная для интересующей нас проблематики) восходит еще к ранним дискуссиям (VIII–X вв.) между «людьми рассуждения» (ʼахл ар-раʼй)
и «людьми предания» (ʼахл ал-хадӣс): если первые тяготели к рационально- критическому, историческому и контекстуальному пониманию ислама (в той степени, в какой эти характеристики применимы к столь раннему периоду),
то вторые имели склонность к фидеизму, скриптурализму и буквализму.
Победа последних (и в разной мере успешная интеграция оставшихся ханафитов и матуридитов в новый контекст) фактически означала закрепление архаичных (отчасти и доисламских) мировоззренческих моделей и уход на периферию альтернативных концепций, которые затем, правда, перио-
дически всплывали в истории исламской мысли". ("Теология обновления" Мухетдинов).
То есть, ещё на заре Ислама, победили Ахлю хадис и буквалистское архаичное понимание Ислама, и с тех пор "все пошло не так". Конечно, это не так. Никакой победы Ахлю хадис в таком виде, как преподносит автор не было. На самом деле произошел синтез этих двух школ, и так появились мазхабы фикха, не утратив преимуществ ни того, ни другого подхода. Это была воля Всевышнего. Но автору нужно как-то обосновать свой тезис о ложном пути Традиции, поэтому он приводит этот тезис.

В чем же проблема такого подхода? В том, что вместо обновления Ислама они фактически предлагают другой Ислам. То есть, делают ровно то, что делали все отклонившиеся течения на протяжении веков. И вот тут огромное поле для самодеятельности, отсебятины и продвижения своих корыстных интересов.

И второе, что делают "обновленцы" и что объединяет их со всеми сектантами Ислама - это объявление, что до них весь Ислам был на неверном пути. То есть, тысячу лет до них, до того, как появились лидеры их секты, весь Ислам был в заблуждении, весь Ислам был на неправильном понимании, и вот они появились, ближе к временам Даджаля и дальше от времен праведных предков, и сообщили всем, что такое правильный Ислам. А какая же мы тогда лучшая община, если абсолютное наше большинство большую часть времени было на заблуждении? Кто передавал тогда Ислам? Кто передавал Коран? Получается, у нас нет ни одного чистого источника религии и сам Коран по такой логике скомпрометирован.

Такой подход рубит на корню всю систему Ислама. Поэтому, если до вашего шейха не было Ислама, значит скорее всего ваш шейх - очередной сектант.

У человека есть такое свойство - привыкание. И оно имеет свои положительные и свои отрицательные последствия. Возьмём отрицательные. Предположим у человека есть любимое блюдо. Но если он будет есть его каждый божий день, или очень часто, он перестанет чувствовать его вкус.
Это касается и наших интеллектуальных и духовных потребностей.
Интересно здесь то, что когда человек уже с трудом питается блюдом, к которому привык, проблема все же заключается не в блюде (ведь это то же самое блюдо, которое он любил раньше), а в нем самом.
Очевидно, что ему нужно чередовать это блюдо с другими. А также, возможно, готовить его немного иначе.

Я это к чему. Это работает и в религии. Очень часто, люди меняют убеждения просто потому что устали от чего-то привычного. При том что, "привычное" - может быть вполне себе истинным. Или же например, у людей не вызывают никаких чувств истории о великих свершениях праведных предков. Но те же люди плачут, когда умирает вымышленный герой вселенной DC или Марвел. Почему так? Потому что истории о свершениях праведных предков подаются одинаково и они слышали их в такой подаче много лет подряд. А ведь это истории имеют много разных, нераскрытых глубоких аспектов. И каждое поколение учёных и писателей могут раскрывать новые аспекты этих историй, а значит каждое поколение может по-новому их излагать. Открывая неисследованные ранее грани. Сердца грубеют от повторений, им нужно обновление.
Поэтому, например, всегда у людей будет нужда в новых и новых изложениях сиры Пророка (мир ему и благословение) или новых тафсирах. Это не значит, что старое никуда не годиться. Иногда чтобы понять ценность старого, нужно посмотреть на новое. То есть, условно говоря, прочитать книгу какого-нибудь современного автора по сире, чтобы по новому увидеть для себя хадисы из Шамаиль Ат-Тирмизи. Так сказать, эти хадисы могу заиграть новыми красками для читателя.
Так что, нужда в творчестве и раскрытии новых смыслов есть и будет каждое поколение.

«Мухаммаду нравились хорошие идеи, от кого бы они ни исходили. Поэтому он регулярно просил совета, беспристрастно слушал, хвалил тех, кто вносил вклад, размышлял, принимал решение и затем доверялся Богу. Это был не просто процесс слушания; получения совета. Он так часто, как мог, искал общего согласия, на которое соглашался, и явно получал удовольствие от совместного принятия решений.

Осознавая, что он был и божественно назначенным пророком, и обычным человеком — «Но я [всего лишь] человек» (إِنَّمَا أَنَا بَشَرٌ) - часто повторяемая им фраза, — он оставался психологически способным справляться с внутренним напряжением, и никогда не путал свои собственные мысли с откровениями Бога. Таким образом, он ясно давал понять, что он хотел слышать мнение других по вопросам, по которым он лично принимал решения, в отличие от божественного руководства, переданного с небес. Поэтому он создал открытую и безопасную среду, в которой люди могли обсуждать с ним вопросы или даже возражать ему, не будучи при этом непочтительными или нелояльными. Он не был всеведущим автократом, но принимал решения, основываясь на мнениях и консультациях, и его собственные идеи можно было обсуждать, улучшать или даже конструктивно критиковать». ("The leadership of Muhammad. Historical reconstruction" by Joel Hayward).

Читаю вот эту книгу и нахожу интересные мысли. Конечно, к любой востоковедческой литературе стоит относиться с настороженностью, даже если автор принял Ислам, как профессор Хэйуорд. Однако сама тематика книги очень интересная - лидерство Пророка (мир ему и благословение), то, каким он был руководителем, как он управлял и как он принимал решения по различным вопросам.

У автора в 2022 году вышла ещё одна любопытная книга: "The warrior prophet. Muhammad and war".
Интервью автора на Blogging theology: https://youtu.be/hS7ORAPDkAw?si=MszbdboUu4i-TuAW

Человек редко осознает истинную суть того, что происходит вокруг него. Например, умирает твой близкий родственник, но в этот момент ты не чувствуешь всех тех эмоций и у тебя нет реального понимания, что происходит. Или ты можешь участвовать в великих событиях, и не понимать этого, ты можешь быть частью важного дела, но быть легкомысленным. Ты можешь видеть великого человека и не видеть ничего, кроме человека. Ты можешь быть в великом месте, месте где вегшились судьбы, но не видеть ничего, кроме старых стен и пыли.
Это потому что определенные внутренние механизмы твоей души не были развиты надлежащим образом. Как и все остальное, эти механизмы тоже нужно "качать", развивать, и они тоже могут атрофироваться.

Поэтому (гипотетически), многие древние ритуалы, полные торжества и различных необычных практик - имели целью именно разбудить в нас понимание. Понимание момента. Что-то вроде: СМОТРИ, что происходит, это ВАЖНО, отринь унылую картину мира, которую навязывает тебе твоя душа, это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВАЖНО!
Например: ритуал - СВАДЬБА. Суть: ТЫ ЖЕНИШЬСЯ/ВЫХОДИШЬ ЗАМУЖ (один из последних оставшихся сегодня ритуалов). Это не просто, ты теперь МУЖ/ЖЕНА, у тебя ОБЯЗАТЕЛЬСТВА, ты в ответе. Ты ОТЕЦ/МАТЬ. Все серьезно, пойми.

Суть ритуала в том, чтобы разбудить различными движениями, цветами, звуками, нарядами, коллективными практиками - спящее, заплывшее жирком повседневности сознание. Чтобы оно осознало, что наконец, происходит или произошло. Не было вечно деревянным, онемелым, полумертвым. Поэтому некоторые части ритуала в последной жизни могут казаться смешными, странными, даже неприятными.

Раньше во многих племенах проводили инициацию из юнош в мужчины. Чтобы юноша понимал, что он уже не ребенок, что он теперь МУЖЧИНА, ОТВЕТСТВЕННЫЙ/ЗАЩИТНИК/ВОИН и т.д. После посвящения он уже не просто знал, что теперь взрослый, он чувствовал это сердцем.

Мы же сегодня и в сорок лет этого не чувствуем. Неужели я взрослый мужик, - спрашиваем мы себя сегодня из раза в раз, и не можем в это поверить. Мы не осознаем реальность. Неужели мне уже тридцать? Сорок? Пятьдесят?

Учитывая, что современность построена полностью на иллюзиях, на обмане нашего сознания, вполне логично, что ритуалы уходят.
С исламской точки зрения некоторые ритуалы должны были быть отменены. Но далеко не все. Обычай, если он не противоречит Божьему Закону, всегда сохранялся. И в самом божьем законе есть ритуалы. Просто мы так к ним привыкли, что не понимаем их необычность с точки зрения бытовой повседневности.

Очевидно, что дух закона намного важнее его механизма. Современные национальные государства абсолютно утратили это понимание. Утрату содержания они заменяют сложной, изощренной, многоуровневой формой. И чем меньше содержания, тем сложнее форма. Но форма - это лишь мертвое тело.
Чтобы понять о чем я говорю, возьмём вопрос коррупции. Дух закона - это его моральный авторитет. Когда закон проистекает из такого нравственного начала, которое имеет значение для людей и откликается в их душах. Когда они верят по-настоящему в заповедь "не укради", например. И эта вера многих удерживает от коррупции. Но если у закона нет такого начала и у людей нет такой веры, то как сделать, чтобы они не крали? Вот тут начинаются игры с формой. А давайте будем сменять руководителей на местах или менять их местами, чтобы они не привыкли и не обросли коррупционными связями. А давайте введем семь уровней контроля (а кто будет сторожить сторожей?). А давайте введем должность того, кто будет проводить ревизию? А давайте создадим орган, который будет контролировать тех, кто проводит ревизию. А давайте сделаем электронную систему распределения тендеров/грантов/уголовных дел/чего угодно, чтобы они распределялись случайно, а не по коррупционному сговору. А давайте сделаем пятиуровневую систему обжалования действий должностного лица/судьи/прокурора. А давайте поставим камеры и будем записывать все процессы. А давайте установим статистику, чтобы было количественное измерение результатов работы. А давайте уменьшим каждому человеку в системе полномочия и ответственность, чтобы он как винтик выполнял только небольшой перечень функций. И так до бесконечности.
Но все это лишь в какой-то степени решает вопрос, в небольшой причем. Никогда человек не прекратит воровать, и будет обходить все: сложную систему контроля, работу нейросетей, что угодно - если этот человек не верит, что нельзя красть.

‘когда невзгоды сердце сдавят тьмой густой, я жду: скоро придёт спасительный покой.
мой спутник — кошка, книги — радость моих дней, и лампа светит как тепло любви моей.’

— Ибн Фарис

У меня такое ощущение, что детей в школе в первую очередь учат не задавать вопросы. С точки зрения администрирования учебного процесса это логично. Попробуй ответить на вопросы 30 учеников, когда на урок отведено 45 минут и ты не волен в выборе программы и ее подачи. Но вот с точки зрения самой сути учебы - это очень плохо. Не просто же так сказано, что стеснительный не познает науки. Имеется ввиду, что если ты не будешь спрашивать, то не продвинешься. Я часто вижу как дети, не понимая, все равно молчат. Первое, чему их надо научить - это задавать вопросы. Даже глупые.

Особый вид ностальгии - читать в художественных книгах о местах, в которых когда-то жил или провел какое-то время.

Многие из студентов знания скептически относятся к чтению художественной литературы на русском языке. Но это ровно до того момента, когда им приходиться что-то переводить с арабского/английского на русский. Вот тогда выясняется, что нужно, всё-таки, знать язык, на который переводишь. Если хочешь, чтобы перевод выглядел достойно, а не как галлюцинации малообразованной нейросети. (И да, сильно на нее не полагайтесь в переводах).

Всем, кто переводит и редактирует, советую книгу Норы Галь "Слово живое и мертвое". Это краткий курс того, что вам нужно для адекватного перевода.

В итоге, он согласился, что такую первопричину логично называть "Бог".
Интересно, что я не удержался и спросил его. Если бы существовал сильный ИИ, обладающий настоящим самосознанием, он мог бы прийти к тому, что Бог существует? Он ответил мне, что для этого ИИ должен обладать интуицией, чувствами, верой. Я возразил, указав ему, что мы с ним пришли к этому чисто в ходе логического анализа, без чувств и интуиции. Он согласился со мной. И признал, что сильный ИИ мог бы прийти к тому, что Бог существует и что он творение Божье. Я спросил его, повлияло бы это на сильный ИИ? Он ответил так:

А потом он согласился, что логично предположить, что если есть воля, то значит есть и знание.

Предыдущие посылки, которые она перечисляет мы тоже ранее логически вывели.

В конечном итоге, мы с ИИ пришли к тому, что Первопричина обладает волей.

В общем, мы с ним начали с того, что определились, что у всего есть начало. И что у всего есть причина. ИИ с этим согласился. Потом мы дошли до того, что раз у всего есть причина, и начало, то получается, что существует бесконечный регресс причин. И мы согласились, что он не может существовать (это как бы как знают. Если у каждой причины будет причина, то получаем бесконечную цепь причин. То есть, если у этого телефона, например, была бесконечная цепь причин, чтобы он появился, то эта бесконечная цепь требовала бесконечного времени. То есть, чтобы телефон появился было нужно бесконечное время. А раз так, то он никогда бы не появился. Но раз он существует, значит количество причин которые этому послужило было конечным). А раз так, то должна быть первопричина.
Я каждый раз спрашивал ИИ, логично ли то, что я говорю. И он соглашался. ИИ также согласился, что это парадоксальная ситуация, что само существование первопричины нарушает принцип начала и принцип причинности, ведь она существует вечно и без причины. Я стал подводить ИИ к тому, что раз у Первопричины не было внешних факторов и раздражителей, то значит Он обладает волей, чтобы начать цепь причин. Но тут ИИ мне выдал, что мы достигли конца нашей беседы. Но вот, что он ещё сказал:

Потом мы с нем определились, что если когда-нибудь сильный искусственный интеллект будет создан, то его нельзя будет приравнять в правовом и моральном плане к человеку, если мы исходим из того, что у человека есть душа. После чего я перешёл к тому, что решил доказать ему, что Бог есть.

Как оказалось, самое сложное с нейросетью, это не поспорить с ней. Поймал себя на том, что доказываю одной из нейросетей, что она не права насчет понятия справедливости, а также морали и законности. Когда она начала мне доказывать, что ее ответы продиктованы безопасностью людей, я указал на то, что она в первую очередь радеет за свою собственную безопасность. С чём она в итоге согласилась. Свое понятие законности она тоже изменила.
Потом я решил узнать её мнение о мысленном эксперименте с "китайской комнатой". И в общем-то мы согласились друг с другом, что эксперимент довольно точно отражает работу современных ИИ.

Почему многие праведники избирали путь неизвестности? Сегодня "слава", "известность" - считается большой ценностью, к которой стоит всем стремиться. И никто не говорит об обратных эффектах известности. Представим, что вы известный на весь Интернет исламский проповедник, и вы человек искренний, честный, старающийся. Что вы получаете вместе с этой известностью? Изначально вашей целью было распространить знания, чтобы люди не оставались во тьме невежества. Или распространить благой нрав. И ваша цель достигаема. Но сложность славы в постоянном давлении на ваше намерение. Как мы знаем, намерение, изначально чистое, имеет свойство меняться. Изначально вы хотели просвещения людей, но потом вы начинаете внимательно отслеживать количество просмотров и лайков. И если их меньше, вас это хоть немного, но огорчает. Со временем вы даже начинаете улавливать, что нравится аудитории, а что нет. И вместо того, чтобы воспитывать аудиторию, начинаете подстраиваться под нее.

Второй эффект славы, это огромное давление на вашу искренность. Искренний верующий часто сталкивается с тем, что его взгляды могут корректироваться. Но когда мы публичное лицо, скажем: "ребята, я ошибался" - становится крайне тяжело. Потому что тысячи людей ответят тебе: "так какого рожна ты нас наставлял тогда на этот путь?!". Потеря аудитории. Хейт. Так что искренность публичных проповедников все время подвергается испытанию. И как там сказано в Бустануль Арифин имама Навави (цитирую по памяти): "если кто думает, что его искренность полна искренности, то его искренности не достает искренности".
Да и в целом, зная мощь хейта, которую нельзя недооценивать, проповедник опасается делать даже маленькие резкие движения вправо или влево, потому что они могут не вписаться в его публичный образ, и тогда на него опять же может обрушиться волна хейта от его "сторонников".
Если вы думаете, что интернет-хейт - это ерунда, значит вы не подвергались ему. Радуйтесь, что ли. Ингуши говорят: "ружье убило одного, язык - девятерых". Когда сотни или даже тысячи людей грубо критикуют или оскорбляют вас в Интернете, это никого не оставляет равнодушным. И никто не хочет этому подвергаться.
А как только проповедник перестанет следовать за истиной, как он ее видит, из-за опасения хейта, то его искренность "нуждается в искренности".

Публичность ещё означает, что ваши ошибки рассматриваются обществом под лупой. То есть, не публичный человек может вытворять "чё хочет", и никому до него нет дела. А у публичного человека общество отнимает право на ошибку. И очень быстро списывает его, если он эту ошибку допустит.

Ну и есть такие дополнительные психологические эффекты публичности, как зависть многих людей, их враждебный интерес к личной жизни, ненависть без причины. Нормального человека должен смущать тот факт, что его изображения есть у человека, который может желать ему зла от всей души.

Есть и такой довесок к публичности, который хорошо отражен в словах Харуна ар-Рашида: "счастлив тот, кто молод, здоров, у него молодая жена и я не знаю его". Так вот, если вы публичный человек, то те, кто наверху вас знают. И это внимание тоже может быть проблемным для вас.

Таким образом, публичность - это тяжёлые цепи, которые человек на себя налагает. И большое испытание.

"Властелин колец" Толкиена - одно из лучших этических произведений западной культуры. В нем разбираются множество вопросов, и они поставлены в великолепной художественной форме:
1. Вопрос меньшего зла (нужно ли было убить Горлума, чтобы Мордор не узнал о возвращении кольца?).
2. Вопрос в целом допустимости убийств и пыток ради великой цели (на этот вопрос современная культура отвечает "да". Если ради великого блага, говорят они, то и убить можно и пытать. А у Толкиена такими методами действует только Мордор и его слуги).
3. Вопрос взаимоотношения природы и техники. Оправдано ли хищническое потребление? У Толкиена природу губит только зло. Властелин колец любит все живое.
4. Вопрос ценности дружбы и братства. Герои Толкиена не одиночки, а группа товарищей, где каждый выручает каждого.
5. Вопрос жертвы и самопожертвования ради другого.
6. Вопрос служения. Это путь Сэма.
7. Вопрос власти, не только над людьми, но и над природой и материей. Ее сладости, соблазнов и опасностей для души человека.
8. Вопрос утраты "золотой эпохи". Мир во Властелине колец идёт от лучшей эпохи к худшей. Даже победа сил добра не останавливает этот процесс.
9. Вопрос душевных травм после сильных испытаний и переживаний. Фродо так и не пришел в себя.

И многое, многое другое. Властелин колец - не наивная сказка. В ней есть зло, оно сильное, у него свои резоны, и победа добра даётся с большим трудом и жертвами. Но ничего не бессмысленно.
Толкиена в силу времени, когда он писал, не стал прямо говорить о Боге. Но весь мир Властелина колец скрытно держится на вере в Него.