Будь сложнее

Человек не является как бы отдельной бусинкой, нанизанной в ожерелье. Мы все являемся продолжением предыдущих родов и наследуем и добро, и зло; каждое поколение передает следующему то, чего оно достигало, и то, чего оно не смогло достигнуть. И мне кажется: бывает, что целый ряд поколений готовит веру, которая расцветет в одном человеке.

<…>

Это очень страшно: мы как бы связаны настолько с нашими предками, что не можем из этого выйти…

Нет, можем выйти: вы сделайтесь настоящим человеком — и ваши предки в вас оправданы. Мы можем их потопить, но мы можем их и вознести; и в этом громадная надежда. Потому что если бы речь шла только о том, чтобы спасать свою шкуру для вечности, оно, может быть, и стоило бы, но стоило бы не много; а если думать, что от того, что я делаюсь настоящим человеком, все поколения до меня находят какое-то восполнение, что я одним шагом их ввожу глубже, глубже в вечную жизнь, то это совершенно другое дело, для этого стоит жить.

Антоний, Митрополит Сурожский
Вера

Жесток человек, и одни долгие испытания укрощают его; жесток в своём неведении ребенок, жесток юноша, гордый своей чистотой, жесток поп, гордый своей святостью, и доктринёр, гордый своей наукой, — все мы беспощадны и всего беспощаднее, когда мы правы. Сердце обыкновенно растворяется и становится мягким вслед за глубокими рубцами, за обожжёнными крыльями, за сознанными падениями; вслед за испугом, который обдаёт человека холодом, когда он один, без свидетелей начинает догадываться — какой он слабый и дрянной человек.
Сердце становится кротче; обтирая пот ужаса, стыда, боясь свидетеля, он ищет себе оправданий — и находит их другому. Роль судьи, палача с той минуты поселяет в нём отвращение.

Александр Герцен
Былое и думы

Долженствование — одна из самых заряженных фигур в отношениях. Сколько энергии в «ты мне должен!» и «я тебе не должен!».

Вообще, если по-честному и без эмоций, то никто никому ничего не должен, но, по Пятигорскому, «может, если захочет». А любое долженствование, взятое на себя, истоком имеет выбор и решение.

Но жить в мире без долженствования сложно — надо постоянно договариваться, сверяться, с собой и другими, делать выбор, то есть принимать необусловленность и изменчивость мира, иметь с ним отношения. А это, в свою очередь, значит впустить в мир субъектность, свою и чужую. Вслед за этим появляются свобода, непредсказуемость, конфликты, вопросы о смысле и выборе (которые всегда личные).

«Должен» создаёт иллюзию контроля и безопасности. «Хочу» создаёт личность и возможность опыта жизни в мире.

«Будь добр к птицам. Oни единственные, ктo будет петь у твоей мoгилы, когда о тебе все забудут».

Надпись на кормушке в Чехии.

Мне жалко что я не зверь,
бегающий по синей дорожке,
говорящий себе поверь,
а другому себе подожди немножко,
мы выйдем с собой погулять в лес
для рассмотрения ничтожных листьев.
Мне жалко что я не звезда,
бегающая по небосводу,
в поисках точного гнезда
она находит себя и пустую земную воду,
никто не слыхал чтобы звезда издавала скрип,
ее назначение ободрять собственным молчанием рыб.
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мне жалко что я не крыша,
распадающаяся постепенно,
которую дождь размачивает,
у которой смерть не мгновенна.
Мне не нравится что я смертен,
мне жалко что я неточен.
Многим многим лучше, поверьте,
частица дня единица ночи.
Мне жалко что я не орел,
перелетающий вершины и вершины,
которому на ум взбрел
человек, наблюдающий аршины.
Мы сядем с тобою ветер
на этот камушек смерти.
Мне жалко что я не чаша,
мне не нравится что я не жалость.
Мне жалко что я не роща,
которая листьями вооружалась.
Мне трудно что я с минутами,
меня они страшно запутали.
Мне невероятно обидно
что меня по-настоящему видно.
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мне страшно что я двигаюсь
не так как жуки жуки,
как бабочки и коляски
и как жуки пауки.
Мне страшно что я двигаюсь
непохоже на червяка,
червяк прорывает в земле норы,
заводя с землей разговоры.
Земля где твои дела,
говорит ей холодный червяк,
а земля распоряжаясь покойниками,
может быть в ответ молчит,
она знает что все не так
Мне трудно что я с минутами,
они меня страшно запутали.
Мне страшно что я не трава трава,
мне страшно что я не свеча.
Мне страшно что я не свеча трава,
на это я отвечал,
и мигом качаются дерева.
Мне страшно что я при взгляде
на две одинаковые вещи
не замечаю что они различны,
что каждая живет однажды.
Мне страшно что я при взгляде
на две одинаковые вещи
не вижу что они усердно
стараются быть похожими.
Я вижу искаженный мир,
я слышу шепот заглушенных лир,
и тут за кончик буквы взяв,
я поднимаю слово шкаф,
теперь я ставлю шкаф на место,
он вещества крутое тесто
Мне не нравится что я смертен,
мне жалко что я не точен,
многим многим лучше, поверьте,
частица дня единица ночи
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мы выйдем с собой погулять в лес
для рассмотрения ничтожных листьев,
мне жалко что на этих листьях
я не увижу незаметных слов,
называющихся случай, называющихся
бессмертие, называющихся вид основ
Мне жалко что я не орел,
перелетающий вершины и вершины,
которому на ум взбрел
человек, наблюдающий аршины.
Мне страшно что всё приходит в ветхость,
и я по сравнению с этим не редкость.
Мы сядем с тобою ветер
на этот камушек смерти.
Кругом как свеча возрастает трава,
и мигом качаются дерева.
Мне жалко что я семя,
мне страшно что я не тучность.
Червяк ползет за всеми,
он несет однозвучность.
Мне страшно что я неизвестность,
мне жалко что я не огонь.

Александр Введенский
1934 г.

Прочитал в октябре:

72. «Путеводитель растерянных. Беседы с Полом Кронином», Вернер Херцог, 639 страниц +++
Рассказ живого человека о том, как быть живым и еще снимать об этом фильмы. Опыт дерзости и верности себе.

73. «Красная книга», Полина Барскова, 70 страниц +++
Новый сборник стихов Барсковой, люблю её поэзию.

74. «Круть», Виктор Пелевин, 493 страницы +
В этой книге ВОП ругается на таких, как я, которые говорят, что книга «о том же самом, что и предыдущая». Штош.

75. «Хроники исцеления», Ирвин Ялом, Джинни Элкин, 316 страниц +
Первая и самая слабая книга Ялома. Если вы подстраиваетесь под партнёра и вас разрывает от подавленного гнева, может быть целебно.

76. «Целесообразность человека», Вячеслав Иванов, 104 страницы ++
Краткий обзор современной антропологии (2012 год прочтения лекций, вошедших в книгу) от мастера. Если кратко, то, конечно, целесообразно.

77. «Сначала Россия, потом Тибет», Роберт Байрон, 351 страница +
Довольно скучная книжка о путешествиях в 30х. Очень выпукло проявлена рафинированная британскость — смотреть на это век спустя без удивления сложно. А ещё шикарное описание путешествия самолетом из Лондона до Индии за неделю.

78. «Старик путешествует», Эдуард Лимонов, 261 страница ++
Есть у мастеров слова такая особенность — о чем бы не писали, выходит литература. Когда б мы знали, из какого сора. Так и здесь — вроде сор повседневности, а не оторваться. Последняя книжка Лимонова — путевые заметки и размышления. Великий писатель, что тут говорить.

79. «Канатоходец», Василий Налимов, 484 страницы ++
Автобиография математика и мистического анархиста, прошедшего все адские аттракционы Советов и сохранившего себя.

80. «Сочинения в четырёх томах. Том 1, Александр Герцен, 415 страниц +++
«Былое и думы», ребята, надо читать обязательно. Ясность, юмор, ум, точность, глубина. Я в восторге.

81. «Я должен миру мертвеца», Александр Клюге, Хайнер Мюллер, 94 страницы +++
Умно, необычно, странно. Обожаю разговоры умных людей обо всём, сплетающие внутреннее с внешним и сиюминутность с древностью.

82. «Мастер-класс 01. Кинодраматургия», Юрий Арабов, 88 страниц +++
Когда у мастера есть отношения со своей душой, о чем бы он ни говорил, он говорит от источника. Поэтому и разговор о кино, и прекрасный разбор Гоголя будут о нас и обо мне. То же можно сказать и про Герцена, и про Херцога, и про Мюллера.

83. «Кинематограф и теория восприятия», Юрий Арабов, 106 страниц ++
Не такая сфокусированная, как предыдущая книжка, но про то же — как видеть, как думать, как жить и любить.

84. «Нужные вещи», Стивен Кинг, 861 страница ++
Развернутая панорама битвы за души человеческие. О червоточинах, через которые в нас попадает ад.

85. «Дорожи тем, что ценишь. Депеши о выживании и стойкости», Джон Бёрджер, 111 страниц +++
Мудрец пишет эссе, превращающиеся в поэзию. О войнах, растерянности, ценностях.

86. «Гарбзадеги», Джалал Але-Ахмад, 206 страниц +
Попытка осмыслить модерн изнутри потерпевшего от него крушение Ирана. Растерянное эссе из 60х.

87. «Будущее правды», Вернер Херцог, 119 страниц ++
Кому нужна правда, если не нам? Эссе-размышление.

88. «Зачем смотреть на животных?», Джон Бёрджер, 111 страниц +++
Почему мы не можем быть людьми без животных, и как города вытеснили их в наше бессознательное.

Нуэры — обитатели юга Судана — полагали, что все существа, включая человека, изначально жили вместе, по-товарищески, одним лагерем. Расхождения начались после того, как Лис уговорил Мангуста бросить палку в лицо Слону. Последовала ссора, и животные разошлись; каждый отправился своей дорогой, все начали жить так, как сейчас, и убивать друг друга. Живот, поначалу живший отдельно в кустах, вошёл в человека, и теперь тот всегда голоден. Половые органы, тоже существовавшие отдельно, прикрепились к мужчинам и женщинам, заставив их постоянно желать друг друга. Слон научил человека толочь крупу, и теперь тот удаляет голод лишь непрестанным трудом. Мышь научила мужчину зачинать, а женщину — вынашивать потомство. А Собака принесла человеку огонь.

Джон Бёрджер
Зачем смотреть на животных?

Если принять, что всё всеми делается добровольно, становится гораздо проще и интереснее жить.

Например, с точки зрения малайской культуры (как ее описывает в ряде работ мой коллега Клиф Годард), основное правило в повседневной жизни с другими людьми такое: «до того, как что-нибудь скажешь, - подумай» (то есть «не говори ничего спонтанно»). Годард спрашивает: «Подумай о чем?» - и отвечает: Во-первых (...), нужно подумать, не покажешь ли ты сам себя в плохом свете, а во-вторых, что может почувствовать из-за твоих слов собеседник. Культурное правило «jaga hati orang», то есть «беречь чувства других людей», запрещает, в частности, критиковать других людей. Годард также замечает, что когда люди говорят то, что они думают, не задумываясь о том, как это может повлиять на других, их называют по-малайски «сумасшедшими в речи» («gila bahasa»).

Анна Вежбицкая
Русские культурные скрипты и их отражение в языке

1. Первый трюк и желание дьявола — доказать, что он не существует.
2. Дьявол — это Никто и Ничто, но это Ничто ничтожит.
3. У дьявола масса алиби и инкогнито.
4. Дьявол — это князь мира сего, бог века сего и князь тьмы.
5. Дьявол всегда стремится к власти.
6. Дьявол любит маскироваться под ангелов света.
7. Дьявол склонен к экстремам.
8. Дьявол говорит: «Легион — имя мне, потому что нас много».
9. Дьявол — лжец и отец лжи.
10. Дьявол все делает в темноте, сзади и наоборот.
11. Дьявол не может любить и не любит тех, кто любит.
12. Дьявол любит прятаться за самые лучшие человеческие чувства.
13. Дьявол по своей природе не может быть показан ясно и четко.
14. Дьявол опасен только тогда, когда его не видят; а когда его увидят, он становится мерзким, смешным и жалким.
15. Дьявол ироничен, но сам терпеть не может иронии и насмешек.
16. Дьявол склонен к разрушению и саморазрушению.
17. Дьявол обещает золотые горы, а платит разбитыми черепками.
18. Дьявол лучше всех знает, как влиять на людей и завоевывать друзей.
19. Дьявол — это пятая колонна всех времен и народов.
20. Дьявол — это партия партий и союз союзов.
21. Когда вы думаете, что поймали его, он сидит в вашем собственном кресле.

Дени де Ружмон
Доля дьявола

Друзья, в конце ноября приглашаю вас на экспериментальный ретрит в Дубай. Самое то в это время года: лето уже забыто, до нового года надо как-то добраться, а дедлайны и тревога по поводу не-сделанного ещё не проявились.

12 участников, 4 практика. Будем заниматься умом, телом, чувствами, отношениями и тонким уровнем. Отдыхать и набираться сил. С меня — гештальт терапия, обсуждение кино и книг, внимательное и глубокое. А, может, ещё что придумаем и сделаем.

Почему ретрит экспериментальный? Потому что имеет не один вектор, но четыре: телесные практики, психология, расстановки по Хеллингеру и эзотерика. За каждый вектор отвечает свой человечек. И эксперимент в том, как мы будем взаимодействовать и учиться друг у друга. Или не будем, и каждый останется при своём.

А можно вообще ни в чём не участвовать, а просто загорать-купаться и вкусно есть. Такие участники тоже важны: снижают пафос и заземляют всех остальных.

Вилла в центре города на первой линии, экскурсии, разговоры, практики, встречи и внимание к себе.

Тут должен быть призыв к действию. Но я не могу его придумать. Но если вы мужчина, то подумайте: обычно в этой теме сильно больше женщин. Вилла, океан, шейхи, думайте.

На прошедшей неделе мы с Владом завершили цикл эфиров по «Переписке из двух углов» Вячеслава Иванова и Михаила Гершензона – одного из ключевых текстов XX века. Это значимая веха в истории ПСЕС наравне с Метаэфиром и эфирами по наставлениям Георгия Ивановича Гурджиева.

6 эфиров – 12 писем:

Письмо 1-3
Письмо 4
Письма 5-6
Письма 7-8
Письма 9-10
Письма 11-12

А когда чёрные онагры везут быка с арены, он уже проталкивается на тот свет рогами вперёд и стоит там ребёнком, ни в чём не виноватый и задумчивый.

Мы живём среди трагедий, не правда ли? Ежедневные трагедии множественны.

В то время как один вступил в другой мир (бык), а матадора кололи обезболивающими иглами, мы пошли все в бар «Арена» и стали там пить пиво из небольших бутылочек.

Эдуард Лимонов
Старик путешествует

В 1945 году японский генерал Хитоси Имамура подписал капитуляцию на Новой Гвинее и южно-тихоокеанских островах и сдался австралийцам. После чего генерал предстал перед австралийским военным судом по обвинению в военных преступлениях и зверствах. Суд приговорил его к заключению на 10 лет. Тюремное заключение Имамура отбывал в тюрьме Сугамо в Токио и был освобожден в 1954 году.

Генерал посчитал свою вину слишком тяжкой, а наказание - слишком легким, поэтому он построил копию тюремной камеры в своем саду, где оставался вплоть до своей смерти в 1968 году.

Сегодня на маяке не работает интернет, ваши комментарии и вопросы можете писать сюда

Отзыв на Куликово поле.

Прочитал в сентябре:

64. «Ангелы страшатся», Грегори Бейтсон, 352 страницы +++
Переворачивает и ставит на место голову. Сводит воедино форму и содержание, науку и метафизику, человека и окружающий мир. Серьёзная побочка — множество проклятых вопросов теряют смысл.

65. «Дьюма-Ки», Стивен Кинг, 672 страницы ++
Крепкий Стивен Кинг. О мужском, творчестве, ответственности и любви.

66. «Фокус», Мария Степанова, 121 страница +
Если не читали Степанову, прочтите «Памяти памяти». Ощущение от романа, что где-то в середине язык начал уводить автора от намеченной цели, и книгу быстро свернули.

67. «Психотерапия — это не то, что вы думаете. Психотерапевтическое взаимодействие в живом мгновении», Джеймс Бьюдженталь, 304 страницы +
Название отражает содержание. Если вы знакомы с гештальт- и, шире, с гуманистическим подходом в психотерапии, то вряд ли узнаете что-то новое. Если же думаете, что терапия — про исцеление, решение проблем и прочие таблетки, то книга может удивить.

68. «Риф», Алексей Поляринов, 317 страниц ++
Хороший роман. Живой, динамичный, интересный. Секты, проблемы прошлого, отношения между поколениями. Мне не хватает глубины, которая у Кинга, например, пропитывает тексты как ром бабу. Здесь же как будто автор сдерживает себя или является большим редактором, чем редактор. Впрочем, ожидаю, что Алексей напишет что-то очень значительное.

69. «Магия тишины. Путешествие Каспара Давида Фридриха сквозь время», Флориан Иллиес, 191 страница ++
Новый Иллиес. Если не знаете о нём и его методе, то читайте «1913. Лето целого века». Мастер очеловечивания истории и сведения контекстов воедино. Эта книга — не исключение.

70. «Переписка из двух углов», Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, 68 страниц +++
Возможно, один из важнейших текстов XX века, переведенный сразу после появления на основные европейские языки и, скорее всего, повлиявший прямо или косвенно на всю европейскую философию. О человеке и искусстве, шире — смысле и небытии. «Ангелы страшатся» Бейтсона — достойный ответ на вопросы, что здесь поднимаются.
А ещё мы с Артёмом сделали отличный цикл передач об этой переписке.

71. «Наш бизнес — смерть», Илья Барабанов, Денис Коротков, 350 страниц
Скучная и поверхностная работа о ЧВК, разборках и преступлениях в духе Новой школы журналистики. Скандалы, интриги, расследования, закатывание рук и заламывание глаз.

Два века назад в Австралии было около шестисот языков. Сегодня от них осталось меньше одной десятой. Снимая «Где грезят зелёные муравьи», я повстречал старого аборигена, последнего живого носителя своего родного языка. Он жил в доме престарелых в Порт-Огасте на юге Австралии. Все называли его «Немым», хотя молчал он по одной причине: во всём мире не осталось никого, с кем он мог бы поговорить. Он бродил по коридорам, страшно одинокий, бросал мелочь в пустой автомат для напитков и прикладывал к нему ухо, чтобы послушать, как гремит монетка. Так он проводил весь день. Ночью, пока он спал, сотрудники вынимали деньги из автомата и клали обратно ему в карман. С его смертью человечество утратило часть своего коллективного знания.

Вернер Херцог
Путеводитель растерянных

Читаю книгу бесед Вернера Херцога с Полом Крониным уже почти две недели и только сейчас обратил внимание на название. Нет, я знал, как она озаглавлена, но не впускал это в себя. Последние месяцы всё чаще думал про себя и свою жизнь, используя слово «растерянность», а тут — «Путеводитель растерянных». Не для, а от. Или не от, а всех нас, ощущающих себя таковыми.

Не книга становится путеводителем, с главным героем, завывающим с вершины холма, бессознательным Моисеем, трясущим скрижалями банальностей. Нет, путеводителем является то, из чего рождаются книги, герои, авторы и порывы. Туризм — это грех, пеший поход — добродетель, — слова Брюса Чатвина, ещё одного апостола реальности, недолгого до-смертного друга Херцога.

Это партизанская книга, проносящая жизнь под самым носом нашего внутреннего бюрократа, занятого бумажками, подписями и статусами. Книга-инъекция кислорода тяги к себе, которого всегда ещё предстоит выдумать.

И вторая половина всего этого — отношения между людьми, из которых вырастают все истории, которые следует рассказывать. Расскажите, что вы хотите сделать? С кем встретиться? Сознательно не использую форму «что бы вы хотели сделать». «Бы» хорошо только в разговорах о прошлых сложностях и путях их обхода. Что является вашим путеводителем?