Будь сложнее

Кто дальше от совершенства: тот, кто любит Бога, или тот, кто Бога ненавидит?

Тому, кто любит Бога, нужны семь перерождений, чтобы достигнуть совершенства, а тому, кто ненавидит Бога, нужны только три, ибо тот, кто ненавидит Его, будет думать о нём больше, чем тот, кто любит.

Индийский афоризм

Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он — до времени не превратился в ад.

Владимир Соловьев

Так вот, то, что бытие говорит через человека, есть выражение в конечной философской форме, или в завершенной философской форме, вернее, в итоговой философской форме, другого пафоса, который возник в культуре XX века. Я бы назвал его пафосом скромности интеллектуала, то есть что, в общем‑то будучи интеллектуалами, мы такие же кретины, как и все остальные, и что если мы что‑нибудь знаем, то только максимально себя устраняя и просто до конца доводя свое дело, которое тогда скажется через нас. Что там учить других, когда я сам мало что понимаю. Давай по‑мастеровому, на полную катушку, до конца сделаем то, к чему есть призвание, и если что‑нибудь скажется, то оно скажется через меня, и я по отношению к сказанному буду в таком же положении, как и читатель, то есть мы оба одинаково будем понимать и не понимать сказанное. Отсюда отказ от авторства, то есть отказ от собственности на произведение как на что‑то, являющееся моим продуктом, которым я полностью владею и который я полностью понимаю. За словами расшифровываются крупные культурные пласты и их сцепления: одно сцепление — предположение, что я владею знанием (учительство), другое — дать через себя сказаться чему‑то. Хайдеггер скажет: дать через себя сказаться бытию, и то, что выскажется, для меня, в общем, тоже будет не очень понятно. Я не помню, цитировал ли прекрасные слова Борхеса; он сказал очень интересную вещь (которую можно сказать только в контексте культуры XX века, уже умудренной своей собственной историей, в том числе и умудренной экзистенциализмом, феноменологией и так далее): в каком‑то смысле всякая поэзия таинственна. Всякая поэзия таинственна, никому не дано знать то, что повезло написать поэту, — это то же самое, что сказать, что я что‑то сделал, полностью следуя законам своего мастерства или ремесла; дай бог, если что‑то высказалось само: ведь не я сказал, и это высказанное таинственно и для меня тоже. Я еще должен понять. Аналогичную вещь говорили, кстати, и символисты. Я говорил, по‑моему, ссылаясь на Малларме, что стихи не пишутся идеями, они пишутся словами. Это означает простую вещь: я пишу не понятое мною, то есть не выражаю идею, которой я владею и которую знаю, а я пишу, чтобы понять. Словесная конструкция потом для меня есть предмет возможного понимания, а не наоборот, что у меня в голове есть готовые мысли и я их сейчас выражу в стихах, найду для данных мыслей подобающую форму. Да нет. Малларме полушутя говорил: стихи не пишутся идеями, они пишутся словами. Но это не просто бутада, острота Малларме, имеющая какое‑то чисто обыденное значение, а выражение нерва современного поэтического творчества, в котором очень живо сознание того, что произведение не есть что‑то, что есть собственность автора, и, соответственно, не есть орудие учительства.

Мераб Мамардашвили
Очерк современной европейской философии
Лекция 14

Вот до таких шести критериев плохой поэзии мы сегодня договорились:

• Тавтологичность
• Вторичность
• Банальность
• Избыточность
• Ясность или оглядка (автор боится быть не понятым)
• Безопасность

Прочитал в январе:

1. Мятежный ангел», Эмир Кустурица, 187 страниц +++
На удивление хорошая проза от великого режиссера. Думал, будет автобиография, а это скорее художественное размышление о любви автора к Петеру Хандке и его прозе.

2. «Наивный и сентиментальный писатель», Орхан Памук, 222 страницы +
Турецкий живой классик читает курс по чтению великих романов XIX века. Слабовато.

3. «Как мы жили в СССР», Дмитрий Травин, 511 страниц
Книга, в предисловии которой автор заявляет, что не хочет чернить память о стране своей молодости, но по итогу получается довольно беспросветная картина экономики и политики, приведшая к распаду страны.

4. «Тихий Дон. Том 1», Михаил Шолохов, 414 страниц +++
Невероятный по живости и языку роман. Рад, что читаю его только сейчас, а не в школе.

5. «Ночная смена», Алексей Поляринов, 284 страницы ++
Поляринов умеет соблазнять на чтение. После этого сборника скачал себе десяток романов. Не факт, что прочитаю, но талант к эссеистике замечательный.

Какое имя у панды, которая убивает людей?

Вчера после эфира по Дэвиду Линча к нам на улице подошел бариста из кофейни возле Маяка и дал стакан с горячим глинтвейном. А по дороге к метро всадник на белом коне попросил зажигалку.

— Илья Митрич, а из каких народов Ленин будет? Словом, где он родился и произрастал?
— Ленин-то? Русский.
— Хо?!
— Верно, русский.
— Нет, браток! Ты, видать, плохо об нем знаешь, — с оттенком собственного превосходства проба-
сил Чикамасов. — Знаешь, каких он кровей? Наших. Сам он из донских казаков, родом из Сальского округа, станицы Великокняжеской, — понял? Служил батарейцем, гутарют. И личность у него подходящая, — как у низовских казаков: скулья здоровые и опять же глаза.
— Откуда ты слышал?
— Гутарили промеж собой казаки, довелось слыхать.
— Нет, Чикамасов! Он — русский, Симбирской губернии рожак.
— Нет, не поверю. А очень даже просто не поверю! Пугач из казаков? А Степан Разин? А Ермак Тимофеевич? То-то и оно! Все, какие беднеюшчий народ на царей подымали, — все из казаков. А ты вот говоришь — Сибирской губернии. Даже обидно, Митрич, слухать такое...
Улыбаясь, Бунчук спросил:
— Так говорят, что — казак?
— Он и есть казак, тольки зараз не объявляется.
Я, как на личность глазами кину, — доразу опознаю.—
Чикамасов закурил и, дыша в лицо Бунчуку густым махорочным запахом, задумчиво кашлянул.— Диву я даюсь, и мы тут до драки спорили: ежели он, Владимир Ильгич — нашинский казак, батареец, то откель он мог такую огромную науку почерпнуть? Гутарют, будто спервоначалу войны попал он к немцам в плен, обучался там, а потом все науки прошел, да как начал ихних рабочих бунтовать да ученым очки вставлять, — они и перепужались до смерти. «Иди, говорят, лобастый, восвоясы, Христос с тобою, а то ты нам таких делов напутляешь, что и в жисть не расхлебать!» — и проводили его в Россию, забоялись, как бы он рабочих не настропалил. Ого! Он, брат, зубец! - не без хвастливости произнес Чикамасов последнюю фразу и радостно засмеялся в темноту.— Ты, Митрич, не видал его? Нет? Жалко. Гутарют, у него башка агромадная. — Покашлял, выпустил через ноздрину рыжий сноп дыма и, докуривая цигарку, продолжал: — Во каких бабы побольше бы родили. Зубец, пра! Он ишо не одному царю перекрут сделает...— И вздохнул: — Нет, Митрич, ты не спорий со мной: Ильгич-то — казак...
Чего уж там тень наводить! В Сибирской губернии таких и на кореню не бывает.

Михаил Шолохов
Тихий Дон

Беда русской философии не только в том, что она всегда культуризировалась, еще не став сама собой, но и в том, что она всегда безумно историзировалась. При этом немедленно русская история проецируется на мировую, что абсурдно. Утрачивается ощущение нормальности твоей собственной жизни. Если твоя история такая исключительная, если ты уж совсем несчастен и осознаешь это, то теряет смысл вообще любая нормальная история. Отсюда безумное историческое высокомерие. Скажем, беседуя с историком из Уругвая, советский историк не может все-таки сдержать улыбку: да что там у вас могло быть в Уругвае. Между тем реальная человеческая история Уругвая была такой же, как и во всякой другой стране.

А русский историк не хочет понять, что история России прошла мимо Уругвая, как история Уругвая прошла Мимо России. Потому что историческое мышление это одно из самых субъективных и нефилософских форм мышления. И хороший историк этот тот, который осознает субъективность своей ситуации в отношении к истории. Осознает свою концептуальность, свою методологичность, место своего исторического наблюдения. В каком-то смысле каждая история уникальна. Но русский историзм ориентирован на русскую историю как на абсолютно уникальную, по сравнению с которой все остальные истории как бы нормальны. Нормальны в уничижительном смысле.

То, что происходит сейчас, ставит человека перед выбором исторической точки зрения: а что ты вообще хочешь? Быть участником великой, уникальной истории или нормальной, «банальной» истории, где, скажем, тебя не будут бить лопатой по голове. А если будут, то только в порядке исключения. Русский исторически мыслящий человек обычно хочет одновременно того и другого, хочет быть и уникальным, и жить нормально. А вот этого, по-моему, в мировой истории ни у кого еще не получалось.

Александр Пятигорский

Сегодня завершился долгий и сложный путь исследования тёмных, странных и пугающих пространств человеческой души.

Синяя роза от ведущих как привет от Дэвида Линча, занимавшегося тем же

P.S. Или только начался

Дорогие мои!

Встречу 2 февраля, посвященную нашим отношениям с Тенью, мы будем вести вдвоем с Владиславом Тимкиным!

Вот примерный круг вопросов, который мы будем обсуждать:

❔Как выгуливать свою темную сторону, не разрушая то, что дорого?

❔Как принять в себе то, что раздражает других?

❔Что делать, если я хочу запретного (того, что не примут мои близкие)?

Пишите мне по вопросам свободных мест и оплате @mandelshtan

Подробная информация о встрече в закрепленном сообщении.

Прочитал в декабре:

94. «Скажи мне нет, скажи мне да…», Григорий Дашевский, сборник стихотворений, 157 страниц +
Сборник стихов Григория Дашевского. Есть очень хорошие.

95. «Вера. Сомнения, пути веры, диалоги с неверующими, итоги жизни», Митрополит Антоний Сурожский, 345 страниц ++
Сборник бесед, проповедей, выступлений на радио. Люблю читать Сурожского за ум, ясность и ярость сердца.

96. «Детство: биография места», Харри Крюз, 228 страниц +++
Главная книга этого года для меня. Пока не понимаю, почему. Ощущения — как от «Снов поездов» Джонсона и лучшей прозы Буковски.

97. «Полное и окончательное безобразие. Мемуары. Эссе», Алексей Смирнов фон Раух, 584 страницы +
Мемуары-воображения самопровозглашенного наследника ушедшей под воду белой России. Сначала — интерес, ужас и омерзение, ближе к концу — усталость и скука.

98. «Как жить вместе: Романические симуляции некоторых пространств повседневности», Ролан Барт, 199 страниц +
Жить вместе сложно. Но если пытаетесь, то берите пример с монахов с Афона.

99. «Книга жизни», Питер Кингсли, 162 страницы
Здесь уже сто раз всё сказано. Если не слушали, послушайте передачу об этой книге.

Вот развалины виллы на Принцевых островах в Стамбуле, которую четыре года занимал Троцкий. Хочешь музей и культурный центр делай, а хочешь резиденцию для левых мыслителей.

Герцен и Диккенс — абсолютно синхронны (1812 — 1870)

В Шереметьево бизнес-зал «Шагал» доступен для клиентов банка премиум уровня. А «Малевич» только для уровня «Приват». Говорит ли это что-то об иерархии художников?

Доведи игру до конца. Пусть твоя работа пострадает еще больше. Не претендуй на роль главного действующего лица. Попытайся встать на другую сторону. Но не замышляй ничего. Избегай задних мыслей. Ничего не умалчивай. Будь мягким и сильным. Будь хитрым, отдайся течению и презри победу. Не наблюдай, не проверяй, храни бодрость духа, дабы не пропустить знаки. Будь готов к потрясениям. Покажи твои глаза, влеки других в глубину, не потеряй пространства и рассматривай каждого в его образе. Решения принимай только восторженно, поражения — спокойно. Главное — давай себе время и не бойся обходных путей. Позволяй себе отвлекаться. Предоставляй себе, так сказать, отпуск. Не пропускай шума дерева и воды. Поворачивай туда, куда тебя тянет, и не жалей для себя солнца. Забудь своих ближних, поддерживай незнакомых, уделяй внимание мелочам, уклоняйся в безлюдье, наплюй на драму судьбы, презирай несчастье, смейся над конфликтом. Двигайся в своих собственных красках, пока ты не почувствуешь свое право и шелест листьев не станет сладок. Иди по деревням.

Петер Хандке
Уроки горы Сен-Виктуар

В XVI и XVII веке у народов, говоривших на ирокезских языках, считалось очень важным в буквальном смысле слова «осуществлять свои сны». Многие европейские наблюдатели изумлялись готовности индейцев отправиться в многодневное путешествие за каким-нибудь предметом — трофеем, кристаллом — или даже животным (например, собакой), который они перед этим заполучили во сне. Если человеку приснилась вещь, принадлежащая соседу или родственнику (котел, украшение, маска и так далее), он мог спокойно попросить ее; как следствие, такие предметы постепенно перемещались из города в город. У народов Великих равнин путешествия на большие расстояния в поисках редких или экзотических предметов могли быть частью поиска предметов из видений.

Дэвид Гребер
Дэвид Уэнгроу
Заря всего. Новая история человечества

Это что такое? Как это выглядит? Как город во сне у Нолана в «Начале»?

Сегодня сотый выпуск «Пойми себя, если сможешь» за год. Будем говорить о нашей передаче. О чем говорили, кого приглашали, что удалось, а что нет.
Спойлер: всё удалось, кроме Алмазной сутры

20:10
Радио Маяк
103.4 FM

Я зашел купить себе чего-нибудь поесть. «Торговое дело» и «Торгово-комиссионный склад» – так называется эта скромная лавочка в сохранившихся у меня печатном и рукописном прейскурантах – принадлежит ссыльнопоселенцу Л., бывшему гвардейскому офицеру, осужденному лет 12 тому назад Петербургским окружным судом за убийство. Он уже отбыл каторгу и занимается теперь торговлей, исполняет также разные поручения по дорожной и иным частям, получая за это жалованье старшего надзирателя. Жена его свободная, из дворянок, служит фельдшерицей в тюремной больнице. В лавочке продаются и звездочки к погонам, и рахат-лукум, и пилы поперечные, и серпы, и «шляпы дамские, летние, самые модные, лучших фасонов от 4 р. 50 к. до 12 р. за штуку». Пока я разговаривал с приказчиком, в лавочку вошел сам хозяин в шелковой жакетке и в цветном галстуке. Мы познакомились.– Не будете ли добры отобедать у меня? – предложил он.Я согласился, и мы пошли в дом. Обстановка у него комфортабельная. Венская мебель, цветы, американский аристон и гнутое кресло, на котором Л. качается после обеда. Кроме хозяйки, я застал в столовой еще четырех гостей, чиновников. Один из них, старик без усов и с седыми бакенами, похожий лицом на драматурга Ибсена, оказался младшим врачом местного лазарета, другой, тоже старик, отрекомендовался штаб-офицером оренбургского казачьего войска. С первых же слов этот офицер произвел на меня впечатление очень доброго человека и большого патриота. Он кроток и добродушно рассудителен, но когда говорят о политике, то выходит из себя и с неподдельным пафосом начинает говорить о могуществе России и с презрением о немцах и англичанах, которых отродясь не видел. Про него рассказывают, что когда он, идучи морем на Сахалин, захотел в Сингапуре купить своей жене шелковый платок и ему предложили разменять русские деньги на доллары, то он будто бы обиделся и сказал: «Вот еще, стану я менять наши православные деньги на какие-то эфиопские!» И платок не был куплен.»

Антон Чехов
Остров Сахалин

Я попал на этот путь благодаря своему другу-индейцу. Меня неоднократно приглашали в парильню, где я мог молиться и слушать песни, но мой друг никогда мне ничего не объяснял. Он не обучал меня, как называются направления на его языке, я не знаю, какие духовные силы, согласно его знаниям, олицетворяют направления, или даже какой цвет используют для них его люди. И я никогда его об этом не спрашивал. Не потому, что мне не было интересно, но потому, что, если уж ты чему-то быстро и учишься, находясь рядом с духовными учителями индейцев, так это прекращать задавать вопросы. Учитель сказал мне, что лучше всего для меня будет просто обращать свое внимание на природу и наблюдать, чему я могу поучиться таким способом. Он не собирался рассказывать мне о своей культуре. Вместо этого он поприветствовал меня в одной из своих церемоний, чтобы нечто могло проснуться в моей собственной душе. Вот таким образом я сам мог начать учиться у своих предков, камней и деревьев моей земли. Если я хотел узнать о направлениях, зачем спрашивать учителя? Лучше молиться и спрашивать направления напрямую. И это именно то, что я и сделал.

Даан ван Кампенхаут
Четыре направления

Сижу в баре, пришел поэт Кирилл из Ясенево, 58 лет

Записываю:

Мистер Уиллис сидел на скамье с перекладиной в глубине повозки и смотрел прямо перед собой, пока я рассказывал о произошедшем. Когда я наконец закончил, солнце показалось над стеной черных сосен.

Он вздохнул и сказал как ни в чем не бывало:
—Бог и девушки — они как фермер. Никогда не угомонятся. Вытащишь ченить из земли, и пора засаживать снова. Потом поймешь, шо еще не закончил работу, и не нужно спешить или беспокоиться.

Он пустил длинную струю табачного сока на тропинку.

— Растет трава или не растет, разумному человеку нечего переживать. Трава будет расти.

Я не знал, что ему ответить и поэтому сказал:
— Так много времени прошло, а мы еще не приехали.

Он посмотрел на дряхлую костлявую холку Пита
и сказал:
— О, всегда нужно много времени, шоб приехать туда, куда стремишься.

Харри Крюз
Детство: биография места

Сначала каталог «Сирс» заинтересовал меня тем, что все люди на его страницах выглядели идеальными. Почти у всех, кого я знал, чего-то не хватало: отрезанный палец на руке, раздробленный на ноге, полуотгрызенное ухо, ослепший глаз из-за отлетевшей скобы забора. А если у кого-то все и оказывалось на месте, они носили на себе шрамы от колючей проволоки, ножей, рыболовных крючков и всего прочего. Однако у людей в каталоге не имелось увечий вовсе. Они не только выглядели целыми — на лишенных шрамов телах были на месте все руки, ноги, пальцы и глаза, — но еще и красивыми. Прямые ноги, ни одной лысой головы, а на лицах выражение счастья, даже радости - выражение, которого я никогда не видел у окружающих меня людей.

Юный возраст не мешал мне понимать, что все это ложь. Я знал, что под модной одеждой должны быть шрамы, всякие опухоли и фурункулы, потому что другого способа жить на свете не существует. Более того, в какой-то незапамятный момент я решил, что все люди в каталоге приходились друг другу родственниками — не обязательно кровными, но такими, что знали друг друга, а поскольку они знали друг друга, между ними должны были быть непростые отношения, раздоры, насилие и ненависть, равно как и любовь. Исходя именно из этих установок я начал придумывать истории о людях, которых находил в каталоге.

Харри Крюз
Детство: биография места

«Ставить не для того, чтобы заработать, а для того, чтобы почувствовать жизнь и забрать то, что твоё по праву».

Реклама ставок в перерыве ЛЧ. Тот момент, когда твоя кандидатская по немецкому прото-экзистенциализму не пригодилась и ты пошел в копирайтеры.

Рассказывали ли Адам с Евой своим детям, откуда их изгнали?

Великодушие — это допущение того, что может быть что‑то другое, чем мы сами, и что нельзя требовать, чтобы мир соответствовал нашему или вашему уровню развития, нашим представлениям, нашим желаниям и нашим мыслям. Мир существует независимо от нас, и он гораздо больше нас и от нас требует приятия или, как говорил Декарт, великодушия. Что такое великодушие? Великодушие — это великая душа. А великая душа — это душа, способная вместить иное, не дрогнув. События в мире, в том числе и события в мысли, не обязаны быть нам приятными, не обязаны нас ублажать. Они происходят.

Мераб Мамардашвили
Очерк современной европейской философии
Лекция 1

Прочитал в ноябре:

89. «Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости», Максим Калинин, Филипп Дзядко, 230 страниц.++
Книга-продолжение популярного подкаста, в которой тревожащие современную волнушку темы объясняются через жития и практики представителей восточного христианства. Мило, но уймёт ли тревогу человека, не идущего на глубину — вопрос.

90. «Взрослые дети эмоционально незрелых родителей. Как научиться ценить себя и наладить отношения с родителями», Линдси К. Гибсон, 273 страницы ++
Очень ясная и тем ценная книга. Эмоциональной незрелости уделяют не столько внимания, сколько зависимостям или насилию, но большая часть проблем в отношениях с собой и другими лежит как раз в этой области.

91. «Кладбище с вай-фаем», Лев Рубинштейн, 379 страниц
Совершенно не мой жанр — посты из соцсетей. Или не мои темы. Я бы не вставлял это в полное собрание сочинений Льва Семёновича.

92. «Плоть и кости дзен. 101 дзенская история», 101 страница
Классический сборник дзенских притч. Колодцы реальности.

93. «Доска Дионисия», Алексей Смирнов фон Раух, 269 страниц +++
Отличный и очень неожиданный роман. Потерянный роман из 70х, глубокий, красивый, захватывающий и очень современный. Редко читаю такого качества прозу.

Принцип мужской энергии — это структурировать пространство, создавать из него кластеры и объёмы. Принцип женской энергии — это наполнять эти кластеры своим содержанием. На физическом плане это выглядит как, скажем, постройка дома или идеи (если по другому настоящий кластер реальности создать у мужчины не получается), а потом в этот дом приходит женщина и наполняет его до краёв своими кремами, спонжиками, волосами, всякой пространственной хуетой, лишь бы занять место. В плане идеи — заполняет своими интерпретациями и комментариями "что он хотел сказать на самом деле". Это нормальный процесс инь/ян, так ещё и до Рая было, и до Древа познания, до всего. Главный секрет в том, что когда кластер заполнен до предела — мужчина обязательно уходит создавать новый. Нужно всегда держать немного пустого пространства в доме и в отношениях, потому что от Пустоты мужчина приходит всегда в метафизическое неистовство, запредельное мистическое восхищение. В этот момент он за межбровьем на мгновение улавливает отблеск своего истинного предназначения в жизни. Хорошо бы если отражением этого отблеска в материальность стали для него вы.

Ну вот, главный мужской секрет я вам выдал, теперь жду расплаты за нарушение омерты. Поддержите морально, девушки, для вас же стараюсь.

- Кто ваш любимый философ?
- Пятибибишвили

Человек не является как бы отдельной бусинкой, нанизанной в ожерелье. Мы все являемся продолжением предыдущих родов и наследуем и добро, и зло; каждое поколение передает следующему то, чего оно достигало, и то, чего оно не смогло достигнуть. И мне кажется: бывает, что целый ряд поколений готовит веру, которая расцветет в одном человеке.

<…>

Это очень страшно: мы как бы связаны настолько с нашими предками, что не можем из этого выйти…

Нет, можем выйти: вы сделайтесь настоящим человеком — и ваши предки в вас оправданы. Мы можем их потопить, но мы можем их и вознести; и в этом громадная надежда. Потому что если бы речь шла только о том, чтобы спасать свою шкуру для вечности, оно, может быть, и стоило бы, но стоило бы не много; а если думать, что от того, что я делаюсь настоящим человеком, все поколения до меня находят какое-то восполнение, что я одним шагом их ввожу глубже, глубже в вечную жизнь, то это совершенно другое дело, для этого стоит жить.

Антоний, Митрополит Сурожский
Вера

Жесток человек, и одни долгие испытания укрощают его; жесток в своём неведении ребенок, жесток юноша, гордый своей чистотой, жесток поп, гордый своей святостью, и доктринёр, гордый своей наукой, — все мы беспощадны и всего беспощаднее, когда мы правы. Сердце обыкновенно растворяется и становится мягким вслед за глубокими рубцами, за обожжёнными крыльями, за сознанными падениями; вслед за испугом, который обдаёт человека холодом, когда он один, без свидетелей начинает догадываться — какой он слабый и дрянной человек.
Сердце становится кротче; обтирая пот ужаса, стыда, боясь свидетеля, он ищет себе оправданий — и находит их другому. Роль судьи, палача с той минуты поселяет в нём отвращение.

Александр Герцен
Былое и думы

Долженствование — одна из самых заряженных фигур в отношениях. Сколько энергии в «ты мне должен!» и «я тебе не должен!».

Вообще, если по-честному и без эмоций, то никто никому ничего не должен, но, по Пятигорскому, «может, если захочет». А любое долженствование, взятое на себя, истоком имеет выбор и решение.

Но жить в мире без долженствования сложно — надо постоянно договариваться, сверяться, с собой и другими, делать выбор, то есть принимать необусловленность и изменчивость мира, иметь с ним отношения. А это, в свою очередь, значит впустить в мир субъектность, свою и чужую. Вслед за этим появляются свобода, непредсказуемость, конфликты, вопросы о смысле и выборе (которые всегда личные).

«Должен» создаёт иллюзию контроля и безопасности. «Хочу» создаёт личность и возможность опыта жизни в мире.

«Будь добр к птицам. Oни единственные, ктo будет петь у твоей мoгилы, когда о тебе все забудут».

Надпись на кормушке в Чехии.

Мне жалко что я не зверь,
бегающий по синей дорожке,
говорящий себе поверь,
а другому себе подожди немножко,
мы выйдем с собой погулять в лес
для рассмотрения ничтожных листьев.
Мне жалко что я не звезда,
бегающая по небосводу,
в поисках точного гнезда
она находит себя и пустую земную воду,
никто не слыхал чтобы звезда издавала скрип,
ее назначение ободрять собственным молчанием рыб.
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мне жалко что я не крыша,
распадающаяся постепенно,
которую дождь размачивает,
у которой смерть не мгновенна.
Мне не нравится что я смертен,
мне жалко что я неточен.
Многим многим лучше, поверьте,
частица дня единица ночи.
Мне жалко что я не орел,
перелетающий вершины и вершины,
которому на ум взбрел
человек, наблюдающий аршины.
Мы сядем с тобою ветер
на этот камушек смерти.
Мне жалко что я не чаша,
мне не нравится что я не жалость.
Мне жалко что я не роща,
которая листьями вооружалась.
Мне трудно что я с минутами,
меня они страшно запутали.
Мне невероятно обидно
что меня по-настоящему видно.
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мне страшно что я двигаюсь
не так как жуки жуки,
как бабочки и коляски
и как жуки пауки.
Мне страшно что я двигаюсь
непохоже на червяка,
червяк прорывает в земле норы,
заводя с землей разговоры.
Земля где твои дела,
говорит ей холодный червяк,
а земля распоряжаясь покойниками,
может быть в ответ молчит,
она знает что все не так
Мне трудно что я с минутами,
они меня страшно запутали.
Мне страшно что я не трава трава,
мне страшно что я не свеча.
Мне страшно что я не свеча трава,
на это я отвечал,
и мигом качаются дерева.
Мне страшно что я при взгляде
на две одинаковые вещи
не замечаю что они различны,
что каждая живет однажды.
Мне страшно что я при взгляде
на две одинаковые вещи
не вижу что они усердно
стараются быть похожими.
Я вижу искаженный мир,
я слышу шепот заглушенных лир,
и тут за кончик буквы взяв,
я поднимаю слово шкаф,
теперь я ставлю шкаф на место,
он вещества крутое тесто
Мне не нравится что я смертен,
мне жалко что я не точен,
многим многим лучше, поверьте,
частица дня единица ночи
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мы выйдем с собой погулять в лес
для рассмотрения ничтожных листьев,
мне жалко что на этих листьях
я не увижу незаметных слов,
называющихся случай, называющихся
бессмертие, называющихся вид основ
Мне жалко что я не орел,
перелетающий вершины и вершины,
которому на ум взбрел
человек, наблюдающий аршины.
Мне страшно что всё приходит в ветхость,
и я по сравнению с этим не редкость.
Мы сядем с тобою ветер
на этот камушек смерти.
Кругом как свеча возрастает трава,
и мигом качаются дерева.
Мне жалко что я семя,
мне страшно что я не тучность.
Червяк ползет за всеми,
он несет однозвучность.
Мне страшно что я неизвестность,
мне жалко что я не огонь.

Александр Введенский
1934 г.

Прочитал в октябре:

72. «Путеводитель растерянных. Беседы с Полом Кронином», Вернер Херцог, 639 страниц +++
Рассказ живого человека о том, как быть живым и еще снимать об этом фильмы. Опыт дерзости и верности себе.

73. «Красная книга», Полина Барскова, 70 страниц +++
Новый сборник стихов Барсковой, люблю её поэзию.

74. «Круть», Виктор Пелевин, 493 страницы +
В этой книге ВОП ругается на таких, как я, которые говорят, что книга «о том же самом, что и предыдущая». Штош.

75. «Хроники исцеления», Ирвин Ялом, Джинни Элкин, 316 страниц +
Первая и самая слабая книга Ялома. Если вы подстраиваетесь под партнёра и вас разрывает от подавленного гнева, может быть целебно.

76. «Целесообразность человека», Вячеслав Иванов, 104 страницы ++
Краткий обзор современной антропологии (2012 год прочтения лекций, вошедших в книгу) от мастера. Если кратко, то, конечно, целесообразно.

77. «Сначала Россия, потом Тибет», Роберт Байрон, 351 страница +
Довольно скучная книжка о путешествиях в 30х. Очень выпукло проявлена рафинированная британскость — смотреть на это век спустя без удивления сложно. А ещё шикарное описание путешествия самолетом из Лондона до Индии за неделю.

78. «Старик путешествует», Эдуард Лимонов, 261 страница ++
Есть у мастеров слова такая особенность — о чем бы не писали, выходит литература. Когда б мы знали, из какого сора. Так и здесь — вроде сор повседневности, а не оторваться. Последняя книжка Лимонова — путевые заметки и размышления. Великий писатель, что тут говорить.

79. «Канатоходец», Василий Налимов, 484 страницы ++
Автобиография математика и мистического анархиста, прошедшего все адские аттракционы Советов и сохранившего себя.

80. «Сочинения в четырёх томах. Том 1, Александр Герцен, 415 страниц +++
«Былое и думы», ребята, надо читать обязательно. Ясность, юмор, ум, точность, глубина. Я в восторге.

81. «Я должен миру мертвеца», Александр Клюге, Хайнер Мюллер, 94 страницы +++
Умно, необычно, странно. Обожаю разговоры умных людей обо всём, сплетающие внутреннее с внешним и сиюминутность с древностью.

82. «Мастер-класс 01. Кинодраматургия», Юрий Арабов, 88 страниц +++
Когда у мастера есть отношения со своей душой, о чем бы он ни говорил, он говорит от источника. Поэтому и разговор о кино, и прекрасный разбор Гоголя будут о нас и обо мне. То же можно сказать и про Герцена, и про Херцога, и про Мюллера.

83. «Кинематограф и теория восприятия», Юрий Арабов, 106 страниц ++
Не такая сфокусированная, как предыдущая книжка, но про то же — как видеть, как думать, как жить и любить.

84. «Нужные вещи», Стивен Кинг, 861 страница ++
Развернутая панорама битвы за души человеческие. О червоточинах, через которые в нас попадает ад.

85. «Дорожи тем, что ценишь. Депеши о выживании и стойкости», Джон Бёрджер, 111 страниц +++
Мудрец пишет эссе, превращающиеся в поэзию. О войнах, растерянности, ценностях.

86. «Гарбзадеги», Джалал Але-Ахмад, 206 страниц +
Попытка осмыслить модерн изнутри потерпевшего от него крушение Ирана. Растерянное эссе из 60х.

87. «Будущее правды», Вернер Херцог, 119 страниц ++
Кому нужна правда, если не нам? Эссе-размышление.

88. «Зачем смотреть на животных?», Джон Бёрджер, 111 страниц +++
Почему мы не можем быть людьми без животных, и как города вытеснили их в наше бессознательное.

Нуэры — обитатели юга Судана — полагали, что все существа, включая человека, изначально жили вместе, по-товарищески, одним лагерем. Расхождения начались после того, как Лис уговорил Мангуста бросить палку в лицо Слону. Последовала ссора, и животные разошлись; каждый отправился своей дорогой, все начали жить так, как сейчас, и убивать друг друга. Живот, поначалу живший отдельно в кустах, вошёл в человека, и теперь тот всегда голоден. Половые органы, тоже существовавшие отдельно, прикрепились к мужчинам и женщинам, заставив их постоянно желать друг друга. Слон научил человека толочь крупу, и теперь тот удаляет голод лишь непрестанным трудом. Мышь научила мужчину зачинать, а женщину — вынашивать потомство. А Собака принесла человеку огонь.

Джон Бёрджер
Зачем смотреть на животных?

Если принять, что всё всеми делается добровольно, становится гораздо проще и интереснее жить.

Например, с точки зрения малайской культуры (как ее описывает в ряде работ мой коллега Клиф Годард), основное правило в повседневной жизни с другими людьми такое: «до того, как что-нибудь скажешь, - подумай» (то есть «не говори ничего спонтанно»). Годард спрашивает: «Подумай о чем?» - и отвечает: Во-первых (...), нужно подумать, не покажешь ли ты сам себя в плохом свете, а во-вторых, что может почувствовать из-за твоих слов собеседник. Культурное правило «jaga hati orang», то есть «беречь чувства других людей», запрещает, в частности, критиковать других людей. Годард также замечает, что когда люди говорят то, что они думают, не задумываясь о том, как это может повлиять на других, их называют по-малайски «сумасшедшими в речи» («gila bahasa»).

Анна Вежбицкая
Русские культурные скрипты и их отражение в языке

1. Первый трюк и желание дьявола — доказать, что он не существует.
2. Дьявол — это Никто и Ничто, но это Ничто ничтожит.
3. У дьявола масса алиби и инкогнито.
4. Дьявол — это князь мира сего, бог века сего и князь тьмы.
5. Дьявол всегда стремится к власти.
6. Дьявол любит маскироваться под ангелов света.
7. Дьявол склонен к экстремам.
8. Дьявол говорит: «Легион — имя мне, потому что нас много».
9. Дьявол — лжец и отец лжи.
10. Дьявол все делает в темноте, сзади и наоборот.
11. Дьявол не может любить и не любит тех, кто любит.
12. Дьявол любит прятаться за самые лучшие человеческие чувства.
13. Дьявол по своей природе не может быть показан ясно и четко.
14. Дьявол опасен только тогда, когда его не видят; а когда его увидят, он становится мерзким, смешным и жалким.
15. Дьявол ироничен, но сам терпеть не может иронии и насмешек.
16. Дьявол склонен к разрушению и саморазрушению.
17. Дьявол обещает золотые горы, а платит разбитыми черепками.
18. Дьявол лучше всех знает, как влиять на людей и завоевывать друзей.
19. Дьявол — это пятая колонна всех времен и народов.
20. Дьявол — это партия партий и союз союзов.
21. Когда вы думаете, что поймали его, он сидит в вашем собственном кресле.

Дени де Ружмон
Доля дьявола

Друзья, в конце ноября приглашаю вас на экспериментальный ретрит в Дубай. Самое то в это время года: лето уже забыто, до нового года надо как-то добраться, а дедлайны и тревога по поводу не-сделанного ещё не проявились.

12 участников, 4 практика. Будем заниматься умом, телом, чувствами, отношениями и тонким уровнем. Отдыхать и набираться сил. С меня — гештальт терапия, обсуждение кино и книг, внимательное и глубокое. А, может, ещё что придумаем и сделаем.

Почему ретрит экспериментальный? Потому что имеет не один вектор, но четыре: телесные практики, психология, расстановки по Хеллингеру и эзотерика. За каждый вектор отвечает свой человечек. И эксперимент в том, как мы будем взаимодействовать и учиться друг у друга. Или не будем, и каждый останется при своём.

А можно вообще ни в чём не участвовать, а просто загорать-купаться и вкусно есть. Такие участники тоже важны: снижают пафос и заземляют всех остальных.

Вилла в центре города на первой линии, экскурсии, разговоры, практики, встречи и внимание к себе.

Тут должен быть призыв к действию. Но я не могу его придумать. Но если вы мужчина, то подумайте: обычно в этой теме сильно больше женщин. Вилла, океан, шейхи, думайте.

На прошедшей неделе мы с Владом завершили цикл эфиров по «Переписке из двух углов» Вячеслава Иванова и Михаила Гершензона – одного из ключевых текстов XX века. Это значимая веха в истории ПСЕС наравне с Метаэфиром и эфирами по наставлениям Георгия Ивановича Гурджиева.

6 эфиров – 12 писем:

Письмо 1-3
Письмо 4
Письма 5-6
Письма 7-8
Письма 9-10
Письма 11-12

А когда чёрные онагры везут быка с арены, он уже проталкивается на тот свет рогами вперёд и стоит там ребёнком, ни в чём не виноватый и задумчивый.

Мы живём среди трагедий, не правда ли? Ежедневные трагедии множественны.

В то время как один вступил в другой мир (бык), а матадора кололи обезболивающими иглами, мы пошли все в бар «Арена» и стали там пить пиво из небольших бутылочек.

Эдуард Лимонов
Старик путешествует

В 1945 году японский генерал Хитоси Имамура подписал капитуляцию на Новой Гвинее и южно-тихоокеанских островах и сдался австралийцам. После чего генерал предстал перед австралийским военным судом по обвинению в военных преступлениях и зверствах. Суд приговорил его к заключению на 10 лет. Тюремное заключение Имамура отбывал в тюрьме Сугамо в Токио и был освобожден в 1954 году.

Генерал посчитал свою вину слишком тяжкой, а наказание - слишком легким, поэтому он построил копию тюремной камеры в своем саду, где оставался вплоть до своей смерти в 1968 году.

Сегодня на маяке не работает интернет, ваши комментарии и вопросы можете писать сюда

Отзыв на Куликово поле.

Прочитал в сентябре:

64. «Ангелы страшатся», Грегори Бейтсон, 352 страницы +++
Переворачивает и ставит на место голову. Сводит воедино форму и содержание, науку и метафизику, человека и окружающий мир. Серьёзная побочка — множество проклятых вопросов теряют смысл.

65. «Дьюма-Ки», Стивен Кинг, 672 страницы ++
Крепкий Стивен Кинг. О мужском, творчестве, ответственности и любви.

66. «Фокус», Мария Степанова, 121 страница +
Если не читали Степанову, прочтите «Памяти памяти». Ощущение от романа, что где-то в середине язык начал уводить автора от намеченной цели, и книгу быстро свернули.

67. «Психотерапия — это не то, что вы думаете. Психотерапевтическое взаимодействие в живом мгновении», Джеймс Бьюдженталь, 304 страницы +
Название отражает содержание. Если вы знакомы с гештальт- и, шире, с гуманистическим подходом в психотерапии, то вряд ли узнаете что-то новое. Если же думаете, что терапия — про исцеление, решение проблем и прочие таблетки, то книга может удивить.

68. «Риф», Алексей Поляринов, 317 страниц ++
Хороший роман. Живой, динамичный, интересный. Секты, проблемы прошлого, отношения между поколениями. Мне не хватает глубины, которая у Кинга, например, пропитывает тексты как ром бабу. Здесь же как будто автор сдерживает себя или является большим редактором, чем редактор. Впрочем, ожидаю, что Алексей напишет что-то очень значительное.

69. «Магия тишины. Путешествие Каспара Давида Фридриха сквозь время», Флориан Иллиес, 191 страница ++
Новый Иллиес. Если не знаете о нём и его методе, то читайте «1913. Лето целого века». Мастер очеловечивания истории и сведения контекстов воедино. Эта книга — не исключение.

70. «Переписка из двух углов», Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, 68 страниц +++
Возможно, один из важнейших текстов XX века, переведенный сразу после появления на основные европейские языки и, скорее всего, повлиявший прямо или косвенно на всю европейскую философию. О человеке и искусстве, шире — смысле и небытии. «Ангелы страшатся» Бейтсона — достойный ответ на вопросы, что здесь поднимаются.
А ещё мы с Артёмом сделали отличный цикл передач об этой переписке.

71. «Наш бизнес — смерть», Илья Барабанов, Денис Коротков, 350 страниц
Скучная и поверхностная работа о ЧВК, разборках и преступлениях в духе Новой школы журналистики. Скандалы, интриги, расследования, закатывание рук и заламывание глаз.

Два века назад в Австралии было около шестисот языков. Сегодня от них осталось меньше одной десятой. Снимая «Где грезят зелёные муравьи», я повстречал старого аборигена, последнего живого носителя своего родного языка. Он жил в доме престарелых в Порт-Огасте на юге Австралии. Все называли его «Немым», хотя молчал он по одной причине: во всём мире не осталось никого, с кем он мог бы поговорить. Он бродил по коридорам, страшно одинокий, бросал мелочь в пустой автомат для напитков и прикладывал к нему ухо, чтобы послушать, как гремит монетка. Так он проводил весь день. Ночью, пока он спал, сотрудники вынимали деньги из автомата и клали обратно ему в карман. С его смертью человечество утратило часть своего коллективного знания.

Вернер Херцог
Путеводитель растерянных

Читаю книгу бесед Вернера Херцога с Полом Крониным уже почти две недели и только сейчас обратил внимание на название. Нет, я знал, как она озаглавлена, но не впускал это в себя. Последние месяцы всё чаще думал про себя и свою жизнь, используя слово «растерянность», а тут — «Путеводитель растерянных». Не для, а от. Или не от, а всех нас, ощущающих себя таковыми.

Не книга становится путеводителем, с главным героем, завывающим с вершины холма, бессознательным Моисеем, трясущим скрижалями банальностей. Нет, путеводителем является то, из чего рождаются книги, герои, авторы и порывы. Туризм — это грех, пеший поход — добродетель, — слова Брюса Чатвина, ещё одного апостола реальности, недолгого до-смертного друга Херцога.

Это партизанская книга, проносящая жизнь под самым носом нашего внутреннего бюрократа, занятого бумажками, подписями и статусами. Книга-инъекция кислорода тяги к себе, которого всегда ещё предстоит выдумать.

И вторая половина всего этого — отношения между людьми, из которых вырастают все истории, которые следует рассказывать. Расскажите, что вы хотите сделать? С кем встретиться? Сознательно не использую форму «что бы вы хотели сделать». «Бы» хорошо только в разговорах о прошлых сложностях и путях их обхода. Что является вашим путеводителем?

Когда Сталин посещал свою старенькую мать незадолго до ее смерти в октябре 1935 года, по воспоминаниям ее врача, они коротко поговорили и Сталин попробовал рассказать о том, чем занимается.

- Мама, помнишь нашего царя? Я кто-то вроде царя сейчас, - сказал Сталин
- Лучше бы ты стал священником, - ответила его мать.

Это был не единственный случай, когда Екатерина Георгиевна Геладзе говорила, что хотела бы видеть сына священником. Она вспоминала: «Моей мечтой было, чтобы сын пошел в духовное училище, так как мы были очень верующей семьей. И мне нравилось, когда из Тбилиси приезжал какой-нибудь епископ в своем одеянии… А как учителя хвалили его голос? Симон Гогличидзе говорил, что у моего сына такой голос, который удивит весь мир. Я не раз ходила в церковь и слушала, как он поет»

Когда речь заходит о личном, о чувствах, нам не нужны авторитеты.

И наоборот. Когда в дело вступают авторитеты, значит, мы сами от себя скрыты.

Провел последний эфир из старой студии «Маяка». Далее — ремонт и смена декораций.

У многих нет денег потому что деньги бешеные, а тридцать уколов в живот никто не хочет.

Опасно слишком часто показывать [людям], что [они] равны животным, не показывая [их] величия. Также опасно слишком часто показывать [им их] величие, не показывая [их] низости. Ещё более опасно оставить [их] без знания и того и другого. Однако очень желательно показывать [им] и то и другое вместе.

Блез Паскаль

Самокат никакой не самокат. Не может он сам катиться, как бы ни старался. Ему нужен мой вес, моя координация, моё намерение. Руки мои ему нужны — чтоб направлять и тормозить. Самокат без меня — как я без смысла, Логоса, Бога. Слепой к самому себе и пустой, словно кимвал звучащий.

Отныне не самокат ты, но сомнойкат.

Прочитал в августе:

54. «Пламя свободы. Свет философии в темные времена. 1933-1943», Вольфрам Айленбергер, 319 страниц, 01.08.2024 ++
55. «Делать фильм», Федерико Феллини, 239 страниц, 02.08.2024 +++
56. «Семья и как в ней уцелеть», Роберт Скиннер, Джон Клииз, 328 страниц, 06.08.2024 ++
56. «Долина Иссы», Чеслав Милош, 423 страницы, 07.08.2024 +++
57. «Избранные псалмы. Перевод и комментарии С.С. Аверинцева, 175 страниц, 11.08.2024
58. «MANIAC», Бенхамин Лабатут, 351 страница, 19.08.2024 +++
59. «Духовные слова», Сергей Аверинцев, 231 страница, 23.08.2024 +++
60. «Мертвая зона», Стивен Кинг, 542 страницы, 25.08.2024 ++
61. «Ловец снов», Стивен Кинг, 767 страниц, 30.08.2024 ++
62. «Наука о человеке. Введение в современную антропологию», Вячеслав Иванов, 194 страницы, 31.08.2024 ++

На смену капитализму должен прийти каритализм (от лат. caritas - милосердие, жертвенная любовь)