нецентральная азия

хрупкий странный артефакт – стихотворный сборник «Листопад», изданный в 1919 году в Ташкенте. крошечная книжица в пару спичечных коробков из тонкой бумаги с крошками-виньетками. мастер-копия явно рукописная, выполненная пером и чернилами, и с неё были сделаны копии.

в сборнике опубликованы стихи круга русскоязычных поэтов Туркестана: Джуры, Валентина Вольпина, Д. Кирьянова, Н. Кулинского, Сибиряка, А. Ширяевца и Д. Юрского. самым заметным из них был Джура – за псевдонимом (не путать с поэтом Султаном Джурой / Джураевым) скрывается Юрий Ильич Пославский, сын известного Ильи Пославского, генерал-лейтенанта инженерных войск, туркестанского археолога-любителя и большего коллекционера. Юрий Ильич родился в Ташкенте в 1890, закончил кадетский корпус, учился в Петербурге и Казани экономгеографии. революцию встретил в Ташкенте, помогал устраивать университет, а потом сам в САГУ преподавал экономику. участвовал в экспедициях и издал исследование «Среднеазиатский экономический район». Печальная судьба Пославского, генеральского сына, а также, как пишут, противника монокультуры хлопка, закончилась на полигоне Коммунарка: арест 1931 года он пережил и уехал в Москву, а 1937 год не пережил.

стихи его простоватые, печальные, ориентальные, в них много клише, форм, которые заглушают его самого, много отблесков поэзии серебряного века, но есть и поиск – голоса/места/времени. "и тёплая земля меня не спросит: 'кто же ты? отколь ты?'" – строчка о принятии себя местом для меня звучит сильно. по свидетельствам, многие его ученики-экономисты тоже увлеклись поэзией, вслед за своим учителем, а для этого надо иметь внутри нечто заразительное.

Особенно подивили вот эти два пособия, тоже изданные в рамках кампании коренизации: Русско-узбекский словарь для европейцев, служащих госаппарата УзССР и Учебник таджикского языка для европейцев, служащих госаппарата ТАСС и УзССР. Культура это, конечно, хорошо, но приоритеты коренизации всегда касались именно состава руководящих должностей и госаппарата и перевода делопроизводства на местные языки. Сложно сказать, насколько это всё имело эффект, кажется, не очень большой. Вторая книжка приводит в помощь готовые переводы всевозможных видов справок и формуляров на таджикский – очень удобно. А в первой для запоминания приводятся среди прочих такие полезные общеупотребительные фразы:

наша агентура работает плохо — əgentlərimiz jaman işləjdilər
абсолютная истина — şyвhəsiz haqьqat
в делах анархия — işlər tərtiвsiz halda
он донёс на меня — ul meniŋ ystimdən caqьmcьlьq qьldь
не приставай с деньгами — pylni qьstama
щекотливый вопрос — nazik məsələ
он эксплуатирует свою семью — ul ɵz ajьlanьŋ kycidən fajdalanadьr

Часть моей диссертации будет касаться вопроса коренизации — политики конца 1920-начала 1930-х годов, направленной, в основном, на создание национальных кадров во всех областях и обязательное изучение национальных языков. Классика библиографии по теме: Terry Martin, Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939 (2001) и про кейс Туркменистана: Adrienne Lynn Edgar, Tribal Nation: The Making of Soviet Turkmenistan (2004).

сейчас смотрю, как эта политика осуществлялась на деле, в том числе в преподавании и издательском деле. Вот несколько учебников, изданных в 1929-1933 годах. Один из первых учебников написал знаменитый археолог Вяткин. А пособие по таджикскому — прекрасный этнограф Сухарева. Понравилась еще идея радиоучебника — надо было в установленное время слушать передачу и делать домашку. Надо сказать, объяснения грамматики очень хороши! таблицы сложных глаголов - ах! Не в каждом современном учебнике они есть) надо только к яналифу привыкнуть.

Пока не присмотришься внимательно и не увидишь клеймо, и не заподозришь, что это блюдо выполнено в конце XIX века Товариществом Кузнецовых, о которых я уже не раз писала.

Фаянсовое блюдо с роскошными с хризантемами и благими пожеланиями предназначалось для рынков Туркестана и Персии. Всякие благопожелательные изречения на керамике – дело привычное, на белофонной керамике X века из Афросиаба они уже встречаются. А хризантемы, на мой взгляд, опираются на образцы из китайской и кашгарской керамики и клуазоне, которые были популярны здесь в это время. Только в отличие от керамики местного производста, в этом блюде использована деколь – технология переноса изображения на поверхность с бумажной «переводной картинки», которое потом фиксировалось обжигом и покрывалось глазурью. Если смотреть близко, видны «пиксели» картинки. Такой способ сильно удешевил производство, так как заменял мастеров росписи.

внимание, интеграция в канале!

всего несколько лет жизни в ташкенте – и я приобрела на днях галоши. скажу, незаменимая вещь для прогулки с псом по бездорожью утром после ночного дождя. выглядят стильно. галоши здесь вещь ходовая с конца XIX века, когда много торговых фирм открыли здесь рынки сбыта.

самый известный плакат на эту тему был создан Маяковским и Родченко в 1920-х: продавали изделия Резинотреста. Рифмованный вариант на русском заманивал: «Галоши Резинотреста просто восторг, носят север, юг, запад и восток». В варианте на фарси уже отсутствовал «восторг» и почему-то «юг», перевести можно следующим образом: «Галоши Резинотреста. Наивысший сорт. Используются во всех местах севера, востока и запада» (спасибо товарищу Шахзоду за проверку!).

странно, но помню, как увидела эту картинку первый раз в 2013 году и сохранила, тогда Центральная Азия никак не присутствовала в моей жизни. Таким образом, выражаясь языком иных дисциплин, время конверсии в покупку cоставило примерно 11 лет, неплохой показатель.

Росписи Чингиза Ахмарова в вестибюле бывшего здания Института Востоковедения им. Беруни (сейчас тут Центр археологии).
Классика его изобразительного стиля: ковровая композиция, расстилающая во все стороны с россыпью сюжетов, холодная зелено-синяя гамма, сцены великих деяний прошлого – подобны росписям литературного музея Навои. Понравилось, как обыгран мягкий угол стены: туда вписана архитектурная форма с порталом, которая становится от этого объемной.