В детстве, естественно, терять и чувствовать что-то в связи с этим, меня никто не учил. У послевоенного поколения моих родителей этой опции в прошивке не было. Они отлично умели жить, сжав зубы, не распускаться, не ныть и брать себя в руки что бы ни происходило. Детей они воспитывали так же.
Помню, как мама плакала над нашим умершим котом Кузей, как мама завязала ему на шею красную ленточку, как мы молча несли его хоронить, и как мне от всего этого было неловко. А было мне всего то пять лет.
«Подумаешь кот…», - так ведь говорили все вокруг. И мама уже тогда казалась мне странной со своими слезами над котом.
В свои пятьдесят один я с сожалением могу признать, что в потерях я поднаторела. Потери были и есть разного масштаба и разной необходимой длительности горевания над ними.
Никому не желаю такого опыта, но он существует, и когда им просят делиться те, кто приходят ко мне-психологу, щедро делюсь, чтобы помочь человеку прожить свой и найти его собственные способы сделать это.
Про себя я точно знаю, что мне необходимо много говорить о том, что произошло в абсолютно безопасном пространстве, где есть только те, кто с уважением отнесется к моим чувствам. Я вдоволь наелась комментариев вроде «пока вы тут убиваетесь, вашей маме там неспокойно» и «заведите другого кота, это же просто животное», и потому тщательно фильтрую то, что выдаю в публичное пространство в состоянии проживания потери.
У меня есть семья и близкая подруга, с которыми мы сейчас говорим-говорим-говорим. У меня есть вы - люди, которые очень тактично умеете поддерживать.
А еще я всегда нахожу людей, с которыми меня связывает тот или то, что я потеряла. Когда не стало мамы, я разыскала её одноклассниц, которых не видела никогда в жизни. А сейчас я разыскала женщину, которая была владельцем питомника, где родился Мотя, и она рассказала мне, что в Уфе живут наши «родственники». Естественно, я с ними, точнее с их людьми, уже на связи.
Вчера вернулась в Москву и произошедшее с новой силой накрыло меня. В квартире, где Мотя жил с нами с 2008 года, всё напоминает о нём. Убирала его миски -туалет, пыталась занять пустые места цветами - табуретками, а в голове нет-нет да и появляется мысль: «Надо в шкафу в коридоре посмотреть, может, он там…» (Мотя любил спать в обуви).
Да, нужно время.
Да, появится новый кот (я не помню ни одного длительного периода в своей жизни, когда бы в доме, где я живу не было кота, а за четверть века нашей семьи этот период длился максимум три недели (вчера с мужем считали)).
Да, переживала и не такое и со всем справлюсь.
Но здесь и сейчас мне больно и очень-очень не хватает присутствия Моти, а сегодня ночью я секунд десять надеялась, что вот сейчас он запоет -заорет (Мотя любил ночью сесть посередине большой комнаты и громко-громко орать. Мяукать он просто не умел. А вот издавать какой-то жуткий звук любил. И делал это не для того, чтобы его накормили или куда-то запустили. Это просто такая песня была. Песня одинокой пантеры. Естественно, весь дом просыпался в такие моменты. Но нашего величественного Мотю это мало беспокоило. Он слишком чтил традиции, а его родословная заставляла нас уважать их).
Я знаю, что многим из нас бывает неловко поделиться своей потерей, своим горем, своими чувствами, от которых люди прячутся или машут на них руками. Но терять - это ведь тоже про жить. И плакать могут только те, кто живы.