Поговорим о вашем отце

Из всех видов волшебства, я бы выбрала один.

Обошла бы стороной Косой переулок. Отпустила бы дракона на вольные хлеба. Не прельстилась бы ни Аркенстоном, ни кольцом.

Я хочу — былинный камень.

Типа — направо пойдешь, ипотеку возьмешь. Налево пойдешь — все деньги просрешь. Прямо пойдешь — мужа найдешь.

Или лучше! Пусть бы камень глаголил сразу и директивно: голову не еби, направо поворачивай. Или: некогда объяснять, прямо шагай. Или: хорош лихачить, сдавай полверсты назад.

Это же величайший облом взрослой жизни. Работаешь, рискуешь, железные башмаки до дыр, хрустальные туфельки вдребезги, лишь бы научиться, наконец, выбирать новое, лучшее.

Вот, мол, дорога, а вот еще одна. Можно по зыбучим пескам, по ножам, по тлеющим уголькам, по желтым кирпичам — тебе решать, тебе воля. И так это хорошо поначалу, пока не выяснишь, что правильной дороги нет. Что за гаражами может ждать единорог, а на радуге — упырь, и ты не угадаешь, никогда не угадаешь.

Люди, которые руководствуются здравым смыслом, вы точно окей?

Люди, у которых Луна в Овне и Десятка Мечей на декабрь, к вам вопросов нет.

Окей, Тотошка, кажется, мы больше не в Канзасе.

Московская осень изумляет, особенно по утрам. В Израиле засыпаешь местами под хрюканье кабанов, местами под вой шакалов, а просыпаешься круглый год под попугаев. Зелененькие такие, жизнерадостные, но если надумали поселиться под твоими окнами — все, хана. Осел орал нечеловеческим голосом — это про них.

Будят тебя, значит, попугаи, а кругом — ледниковый период. Дома холодно, работаешь в двух свитерах, в них же спишь. А отправишься пить кофе на балкон или крышу — там умопомрачительное солнце, совершенно летнее, и не веришь, что бывает на свете такая несправедливость. Случается, впрочем, что на балконе ураган, и тогда везде одинаково погано, тогда справедливость. Но пока не пришли дожди, радуешься небу, синему и прозрачному, ждешь, когда согреется вода в бойлере. Весны ждешь.

Теперь меня никто не будит — фоново, уютно гудит третье транспортное за окном, ни попугаев тебе, ни неба, ни персикового цвета. Зато — батарея. Батарею трогаю, как иные трогают березу — с большой нежностью. Вот только тьма беспросветная, потому свет включаю везде и с самого утра. Потом в панике выключаю, потому что СЧЕТА. Потом вспоминаю, что никаких СЧЕТОВ больше нет, и возвращаю, как было. Жду курьера из Лавки, а больше ничего не жду, надоело.

Так глупо все повернулось — зачем приезжала летом, если снова здесь, разбираю и собираю чемоданы? Москва превратилась в транзитный лимб между тем, что было, и тем, что будет. Аркан Повешенный — такое чувство.

Я хотела иначе. Хотела квартиру на засранном, прокуренном, счастливом Флорентине. Ходить в Ульпан — школу иврита — четыре дня в неделю. Гулять с тележкой на Кармель и ждать ханукальных пончиков. Не вышло. Что ж, никто и не обещал хэппи энда с первой попытки.

Это вообще помогает — помнить, что мир нам не мама, что воздушные замки парят отдельно, а панельки стоят отдельно, иногда они пересекаются, иногда нет. Это то, что делает жизнь горькой и страшной. А еще — невероятной и увлекательной.

Израильский сезон нашего сериала (временно) завершен, наступает белорусский. Кто бы мог подумать, а.

Об одном жалею — что столько лет не знала магию Шаббата.

Много-много бесполезного времени провела я в рекламных агентствах, где работать по ночам и выходным считалось базой и хорошим тоном.

Не рвешься на субботнюю съемочную смену в чисто поле под Сызрань? Не встречаешь рассвет в стеклянной переговорке? Или — вообще позорище — в семь вечера домой собралась? Может, у тебя что-то поважнее в жизни есть?! Поважнее запуска нового вкуса печенья «Юбилейного» с черникой?!

Увы, российская креативная индустрия десятых была такова, что ни лайфа тебе, ни бэланса. Никакая причина, кроме насильственной смерти, не считалась достаточно веской, чтобы освободиться от ежечасного трудового подвига.

Я и мои коллеги пробовали многое: соревнования по ирландским танцам, курсы кройки и шитья, свидания, свадьбы и разводы, вторая вышка долгими зимними вечерами — все это в глазах руководства и близко не стояло с очередным ебучим тендером на очередное ебучее печенье. Какие танцы, на улице минус двадцать, а у нас бриф. Бриф обещал рейтинги и награды, а мужики, попрыгульки и гуманитарное образование никого еще до добра не довели, это всем известно.

Со временем сдавались даже самые стойкие. Глушили амфетамины и энергетики, заказывали пиццу в пять утра и постили фотохроники с хэштегами командамечты и работамечты.

Я давно вне игры и на фрилансе, но фундаментально нравы едва ли изменились. Полно агентств и не агентств, где покажи извилину, а тебе мозг сожрут.

Однако, с переездом в Израиль что заметила — никто, ни одна живая душа, ни полразочка не заикнулась о том, чтобы я поработала в Шаббат. Меня невозможно заставить, но мои доводы можно обесценить, по крайней мере, попытаться. И я, признаюсь, ждала. Ждала, когда кто-то скажет, подумаешь, мол, Шаббат, у нас дедлайны и клиент в истерике. А я бы такая — вы с кем, смертные, сейчас поспорить хотите, С ВЕТХОЗАВЕТНЫМ БОГОМ МОЖЕТ БЫТЬ?!

Но нет. Никто, повторюсь, никогда за два года. Берите на вооружение. А, главное, для этого даже не обязательно переезжать в Израиль.

А с другой стороны, чего меня так бесит инстаграм?

Природа помаленьку очищается, тренды вымарали из ленты фейстюн, дизайнерские сторис и рилсы, для которых нужно нанимать отдельный продакшн. Не совсем, к сожалению, обратились в прах, но сбавили ход марафоны марафонов. Осыпается штукатурка, трескается глянец, растут все цветы. Люди искренне рассказывают про разное, не только лишь про идеальное. Но бесит — все равно.

Что же, думаю, за дурацкое такое «но»? И поняла — монтаж. Чертов монтаж.

В инсте рулят рилсы. Рилсы беспощадно краткие, а истории блогеров — беспощадно успешные. Ужом на сковородке вывернись — а впихни.

Что же получается. Из точки А, где автор беден, безвестен и печален, в точку Б, где автор богат, весел и знаменит, мы приходим примерно за полминуты. Месяцы и годы упорного труда сокращаются до вжуха, до взмаха крыла бабочки.

Финал (слава / деньги / любовь / ваша мечта) настолько реактивной истории мозг воспринимает, как легкое чудо. Как что-то прекрасное кому-то прекрасному упало с неба. Значит, и я смогу, значит, и мне повезет, правда?

А потом говорят, что в инстаграме врут. Врут, конечно, но проблема глубже сидит. Бывает, что никто никого не обманул, но путешествие вокруг света за 80 секунд (за каким-то хером) просто не способно породить правдоподобные выводы о природе путешествий.

Поэтому я люблю текстовые блоги. Буковками такой морок не навести, они в разы честнее, просто несравнимо.

В телеграме, я знаю, не очень уважают фотографии, от них сплошные отписки. Это с одной стороны. А с другой — если есть у меня фотографии, куда их? На руины инстаграма?

Посему пусть будет рубрика #шаббатниеоткрытки или типа того

Еще немного израильских бабуль

Возвращаюсь с пляжа через магазин, куда часто захожу за дешевыми овощами. Мало радости тащить их из самого Бат-Яма, но — экономия.

── .✦ Географическая справка. Бат-Ям — город гопник-ренессанса на границе с южным Тель-Авивом, местный Брайтон-Бич. Там веками живет множество людей, которые однажды выбрали не говорить ни на каком языке, кроме русского, и ни о чем не жалеют.

Так вот, подхожу к магазину, а там мужики заваривают ставни, жутко и намертво. Внутри — полиция, сигнальные ленты.

WTF?! Ливанские шпионы? Кабачки с наркотиками? Старые добрые трупы в стене?

// А что, когда мы жили в Хайфе, на Адаре, там по соседству нашли замурованных в стену мертвых людей. Мне еще показалось, что никого это особо не удивило и не напугало. Не волнуйтесь, как говорится, это криминал.

Но цимес в другом. Полчаса я смотрела и не могла насмотреться, как полицейским не давали делать их работу — бабули. Пятница, Шиши Шаббат, самые счастливые часы овощных и фруктовых распродаж. Бабули прикатили свои тележки на колесиках, а маркет — закрыт.

— Как закрыт?! — возмущались они. — А где синенькие брать??

Полицейские отмахивались, но тут вам не там.

— Нет, ты скажи, мне на шук с больной ногой ковылять? Мне голодной до новой недели сидеть?! Продай синенькие и на этом все!

Нашелся русскоязычный полицейский, объяснял про место преступления и что синеньких не будет ни сегодня, ни завтра, никогда.

— Что завтра не будет, без тебя знаю, Шаббат завтра! — не сдавались бабули. — Но что насчет сегодня? Если бы их украли, то бога ради, но вот же они, почему не продать?

Чистый восторг! До ночи бы с ними сидела, если бы и мне не надо было успевать за синенькими со скидкой.

За неимением возможности собрать промокод из названия канала, он у меня всегда по личному нику:: oneginplease.

Очевидно, что произошел он из чада кутежа — one gin please. Но однажды друг (привет, Эльдар) меня на этот счет здорово удивил.

Софа, говорит, так банально?? Я-то думал, какой крутой богемный ник:: ONEGIN PLEASE! Мол, Онегин, молвила Татьяна, пожалуйста, оставьте меня наконец, вы же видите, я другому отдана, этот другой втрое богаче вас, к тому же генерал, а при нем красавцы адъютанты. Понимаете, Онегин, к чему клоню? К тому, что я роскошная княгиня, а вы, Онегин, как были абьюзер и бездельник, так и остались, подите прочь!

Звучит, скажите? Я, к стыду своему, о таком даже не помышляла.

Нет никого на свете несноснее книжных блогеров.

Пока ты спишь, у них марафон пододеяльного чтения с фонариком. Пока ты работаешь, у них марафон дневного чтения в парке с лебедями. Пока ты пьешь свой вечерний совиньон, у них что? Правильно, книжный запой. Прочитанное они записывают в столбик и бесконечно ноют, как мало книг в этом месяце, всего-то сто сорок две.

Потом — тренды. Тренды хуже всего. Однажды ты просыпаешься и выясняешь, что все читают автофикшн. И вот перед тобой список из ста сорока двух наилучших автофикшнов, которые обязан прочитать каждый, кто не хочет прослыть скуфом с допостмодерновым сознанием.

Следом — новинки. За ними предлагается гоняться так, будто назавтра их сожрет дракон.

Одним словом — страдания. Одним словом — невроз.

Так вот, канал Вики, еврейки у микрофона — самый успокаивающий из всех книжных блогов и взаимнейший из пиаров. Вика — моя драгоценная подруга, телеграм сис, с которой мы обошли все тель-авивские книжные (магазины, лавки, развалы) и съели ведро кошерных чурросов.

С чем бы сравнить ее блог. Бывает безумное чаепитие, где надо греметь, кричать и топать ногами и бежать со всех ног, чтобы просто оставаться на месте. А бывает — разумное чаепитие, и это прям оно.

Не в смысле сложных тернистых текстов, филологических бездн, а как будто вас усадили в вольтеровское кресло, налили чашку эрл грея — не чифирного, не водянистого, а в самый раз — и повели блестящую беседу. Изящную, кружевную, остроумную и не только лишь о книгах. Синематограф, подкасты, публицистика, МЕМЫ КОНЕЧНО, все на своих местах.

У Вики большой и редкий талант вдумчивого читателя, «углубителя историй». Она из тех, кто подмечает самые дивные детали и умело их высвечивает, гуглит, роет, как крот, ныряет в чертовы бездны — от ЖЖ 2003 до Иерусалимской городской библиотеки — и извлекает для читателей факты чистый изумруд.

Но мое любимое даже не это! Мое любимое — это израильский мультик про морскую свинку в экзистенциальном кризисе и тюремный жаргон, который таки тоже придумали евреи (вы же не сомневались, правда?)

Ну и в целом мы тут с Викой проживаем идентичные пиздецы и про обстрелы думаем одно и то же.

А вот, вот еще суперполезное — где найти редкие книги, прям переходите и сохраняйте.

Короче, Вика — космос. Интеллектуалка, журналистка в завязке, лекторка, ведущая охуенного книжного клуба и к тому же роковая красавица. Люблю ее, обнимаю и вам советую!

Тот самый один на миллион случай, когда «подписчики часто спрашивают меня», и они таки правда спрашивают.

По мотивам чата — лучший в мире рецепт форшмака.

Делаю, конечно, скидку на эпоху. Потому что исконный рецепт моей бабушки начинался так::

«Отправьте мужа на рынок за бочковой селедкой. Когда муж селедку принесет и разберет, замочите ее в молоке для смягчения вкуса…..»

Если желаете заняться реконструкцией, никто вам не запретит. Если возьмете Матиас, бог вам судья, но так тоже можно.

Итак, представим, что у нас плюс-минус 400 грамм филе сельди без никаких пряностей, винных соусов и прочего мракобесия. Отмыли от масла, если таковое все же было, отложили.

Варим яйца вкрутую штук 5-6, у меня, признаюсь, нет точного рецепта, все на глаз. Чистим и — важно! — оставляем только желтки. Что делать с белками, не знаю, выбрасывайте, если рука поднимется, у меня поднимается.

Замачиваем в нежирных сливках кусок несладкой (или совсем чуть-чуть сладкой) булки. Не нарезного батона, а именно булки, здесь мелочей не бывает. Размер булки — ну, с кулак.

Берем неядреный салатный лук, ялтинский или типа того. Один маленький или половинку большого или вообще большой, тоже в зависимости от того, насколько лук любите.

Закидываем в мясорубку все, кроме желтков, их разминаем вилкой и добавляем в готовую массу. Туда же — сливочное масло, которое вмешиваем в количествах, для вас интересных. Любой шеф скажет, что много-много сливочного масла — секрет каждого второго блюда, так что ориентируйтесь на себя и свой холестерин. Можете добавить черный перец, а можете не добавлять.

Но это все, согласитесь, было бы слишком просто. Для еврейского блюда — как для еврейского всего — нужен спорный момент. В данном случае это — плавленный сырок. Моя бабушка между селедкой и луком закидывала сырок Дружба, утверждая, что он придает пикантность. Моя мама говорит, что сырок Дружба уже не тот и выбирать надо другой, но сама она форшмак не готовит, а какой сырок «тот», я не знаю тем более. Ограничиваюсь маслом, но вы можете провести дерзкий эксперимент.

Финально прячем в холодильник на пару часов, а лучше на ночь, масло должно застыть.

И важнейшее! Если жизнь и рассудок дороги вам, держитесь подальше от яблок. Для яблок изобретены шарлотка и кальвадос, но не форшмак.

Подведем итоги: селедка, булка, сливки, лук, желтки без белков, сливочное масло и неоднозначный плавленный сырок.

Готовое блюдо посыпаем мелко нарезанным зеленым луком, подаем с ржаными гренками, ледяной водкой или несладкими настойками.

Энджой!

В тему споров о еде еще вспомнила.

Был когда-то в Москве ресторан Дюк-Дюк шефа Лары Кацовой — евреи, Одесса, ковры по стенам, лучшие традиции. Славился тем, что там бесплатно подавали порцию форшмака. И предчувствуя контингент гостей, на первой странице меню указали::

ФОРШМАК::
~ первая порция — бесплатно
~ вторая порция — 500 рублей
~ поговорить за форшмак вашей мамы — 1500 рублей

Как же они были правы! Потому что первое, что я захотела сделать, когда попробовала тот форшмак — весьма посредственный — это зарубиться по поводу рецепта и черного или белого хлеба в нем.

Вот мы ломаем голову, как искать друзей после тридцати, а я скажу::

Надо прекращать выебываться и быть как бабки. Лучше всего — как израильские бабки, этим равным нет.

Заходит, значит, прошлый Шаббат. Я, как всякий приличный человек в это время дня и недели, стою в пекарне в очереди за халой. Передо мной — две бабки. Я, сразу оговорюсь, иврит едва понимаю, но девушка за прилавком и бабки говорили на русском — на том неподражаемом израильском русском, пересыпанным ивритскими словечками и с возмущенным ударением на конец фразы.

Так вот, бабки. Первая объясняла девушке за прилавком, что с тех пор, как Авраам родил Исаака, а Исаак родил Иакова, она брала халу в этой пекарне. И никогда — никогда! — на ней не было ни крупинки соли. И до чего мы дошли? Буквально прямо сейчас соль взяла и зачем-то появилась. Сменился рецепт? Сменился пекарь? И куда катится этот мир?

Девушка за прилавком тоже, знаете ли, не из Дании понаехала. Она сказала, что ничего не знает за пекаря, ее дело продавать, а соль на хале на своем месте, ее мама сама печет халу, ее бабушка сама печет халу, и так до той поры, когда Иаков родил Иуду, и без соли хала никогда не бывала.

Первая бабка слушала в ужасе, но ее тронула за плечо вторая, до той минуты с ней не знакомая. Это, говорит, что, я в другом месте покупала маковые булки, такие, знаешь, в которых много мака. Теперь и булки подорожали, и мака не докладывают.

— Это где же такое?! — возмутилась первая бабка.

— На Арлазоров! Пойдем вместе?

— Пойдем!

И они отправились на Арлазоров ругать маковые булки.

Держу пари, через час они показывали друг другу фотографии внуков, через два — устроили скандал в мясной лавке, а через три — сделались лучшими подругами. Берут теперь соседние очереди в больничной кассе, делятся рецептами и флиртуют с дедами на пляже.

Мой вывод таков. Кончаем носиться с тем, что мы читаем, слушаем и смотрим, как тренируемся или топим за экологию, из этого социального клея не сваришь. Ищем халу с солью и того, кого она бесит так же сильно, как вас. Вуаля, у вас новый взрослый друг.


// Если спросите меня, то морская крупная соль поверх халы быть должна, тут и обсуждать нечего.

Вчера к нам пришел Хамсин — пустынный, пронизанный песком ветер, что дважды в год окрашивает небо Израиля в цвет дрожжевого теста.

Как ни запирайся, как ни прячься за ставнями, эта тварь иссушит тебя дотла. Дышишь и кажется, что к вечеру покроешься корками и примешь вид больного серой хворью. Раскаленные трубы, разгар милого, позабытого отопительного сезона — вот на что это похоже.

Думаю, Хамсин затем и послан нам, чтобы новые репатрианты не очень-то грустили об оставленной ими, бесконечно далекой батарее центрального отопления. Напоминать, так сказать, о минусах.