Каждый понедельник мы с сыном Итаем (11 лет) отправляемся в путешествие. Сначала мы едем на метро. Нам оно нравится. Но совсем недавно там произошел теракт: зашедшие в поезд террористы расстреляли пассажиров. Примерно в том месте, где мы выходим. В Яффо.
Мы не думаем о теракте. Не то, чтобы заставляем себя не думать, просто есть какие-то ещё мысли, которые нас увлекают, и мы не думаем о теракте. Я рассматриваю людей, совсем как это делал в московском метро, пытаюсь представить, чем они занимаются, и когда приехали и откуда, каждый раз удивляюсь какие красивые девушки в Израиле.
Потом мы гуляем по Яффо, находим вкусные места и все время пробуем с сыном что-то новое. Нашли самое, кажется, вкусное кнаффе, а Итай сабих, едим иногда мороженое, ходим по растелянным прямо на асфальте коврам на блошином рынке, рассматриваем дома.
Недавно там нас застала сирена. Мы с Итаем пытались выбрать самый оптимальный маршрут до укрытия. Нас быстро заметили и зазвали к себе сотрудники близлежащей гостиницы. Мы там посидели в подвале, там было много народу, никто не паниковал, две девушки, не переставая, делали селфи. Выходя из отеля, мы подумали, что нужно будет как-нибудь у них попробовать десерты.
А потом мы идем в один дом. Там живут 2 человека. Они приехали после 24 февраля. У них дома, учитывая, вероятно, что хозяева - питерцы, я иногда представляю себя закутанным в тулуп блокадником, который пришел слушать в промозглый театр симфонию Бетховена.
Мы не слушаем Бетховена, хотя не исключаю, что дойдет и до этого, и какие могут быть тулупы в Израиле, где среднегодовая температура плюс 15-20.
Но в остальном похоже. На фоне войны, бесконечного внутриполитического противостояния, перманентного ожидания иранского ответа хозяйка дома, в недавнем прошлом преподавательница Санкт-Петербургского университета и классической Гимназии Лена Юзбашян, учит моего сына латыни, а хозяин квартиры, питерский профессор, гебраист, один из ведущих специалистов в мире по древним еврейским рукописям Семён Якерсон рассказывает мне в это время на балкончике всякие удивительные истории о своих учителях, о главной своей работе, связанной с описанием древних еврейских текстов, хранящихся в библиотеках и архивах Нью-Йорка, где он провёл много лет. Последний раз он рассказывал о похоронах Довлатова, на которых он был, и вообще о русской эмиграции в конце 80-х в Америку.
И так каждый понедельник.
Потом мы вместе пьем чай с бутербродами и Итай пересказывает нам слова и фразы, которые он выучил на уроке. Итай совершенно израильский ребенок. Лену он называет на «ты», у него все время на футболку падает авокадо, оставляя пятна, что его никак не смущает. Перед тем, как ехать в гости к ним, я долго убеждаю Итая поменять шорты с вечными дырками хоть на что-то приличное. От Лены он слышит совершенно другой русский язык, а Лена, кажется, не старается специально для Итая его облегчить. Она ненавязчиво объясняет, что корешки от книги не обязательно отрывать, и игрушкам, которые сидят на диване, не обязательно откручивать головы. К моему удивлению, это не вызывает никакого сопротивления, что на Итая не очень похоже.
Эти понедельники с латынью, который непонятно зачем нужен моему сыну и учить который он сам непонятно зачем захотел, эти беседы с профессором-интеллектуалом высшей пробы о вещах, которые ещё дальше от моей жизни, чем латынь от Итая, эти понедельники и разговоры - это теперь один из немногих островков нормальности в моей жизни.
Пишу это, когда весь мир в ожидании результатов выборов в Америке, Нетаньяху снял Министра обороны, Путин продолжает дьявольское уничтожение чужой страны, и вообще кажется, что все вокруг спятили, даже я.
Но есть понедельники...