еврейка у микрофона

Раз уж начала про океан, вот вам история.

Пару лет назад мы с мужем собрались понырять в океане. Взяли в отеле ласты, маски, надели привезённые солнцезащитные рашгарды — короче, выглядели как люди, которые знают, что делают. И поплыли на рифы.

Глубина начиналась минут через пятнадцать вплавь, и когда дно резко провалилось вниз, я стала нырять. Не очень глубоко — чтобы, если что, помочь мужу, который плавает хуже меня. В какой-то момент он вынырнул, посмотрел на меня глазами человека, пересмотревшего «Челюсти», и выдал:

— На меня смотрит дно.

Я прикинула, что он, возможно, перегрелся, и уточнила, всё ли с ним в порядке. В ответ он тоном человека, который сейчас сойдёт с ума, повторил:

— Там глаза.

Ладно, думаю, хватит с нас океана на сегодня, поплыли обратно. Нырнула, потому что под водой плавать быстрее, во всяком случае мне, и — вот они. Два глаза.

Дно с интересом смотрит на нас, мы — на дно. Через пару минут игры в гляделки дно начинает двигаться, поднимает облако песка и грациозно уплывает в закат сторону горизонта.

В общем, глаза реально были. И принадлежали они скату, который мирно закопался в песок, явно рассчитывая провести в нём спокойный день, пока двое в масках не решили нарушить его, скатий, дзен.

С тех пор муж ныряет только в бассейне. Говорит, максимум, что там может на него смотреть — это плитка, и то без интереса.

Так выглядит спонтанная гиперфиксация.

Кстати, на что самое странное/необычное вы ловили гиперфикс? Что спонтанно захватывало целиком и не отпускало? Расскажите!

Есть такой поджанр документалистики — «переживания белого мужчины на фоне природы». Обычно это что-то про выживание, экстрим или постижение внутреннего дзена. «Мой учитель — осьминог» как раз из этой категории, но с поправкой на морскую флору и фауну: режиссёр и натуралист Крейг Фостер, уставший от жизни и людей, ныряет в океан, встречает там осьминога и предпринимает нетривиальную попытку с ним подружиться. Зрелище впечатляющее.

Пока смотрела, думала, что примерно так может выглядеть реклама баснословно дорогого ретрита: выгоревший в щепки белый мужчина на пике кризиса среднего возраста едет в пердь на берегу океана, где в течение года ежедневно погружается без акваланга, чтобы сблизиться с головоногим моллюском.

Несмотря на то, что сущностно документалка выглядит ровно так, это почти интимный фильм о мире вокруг. Смотреть стоит, даже если вас никогда осьминоги не интересовали. Меня интересовали, особенно в качестве еды, однако теперь я вряд ли смогу их есть. Но вернёмся.

Фостер — незаурядный натуралист. Нужно обладать нехилыми выдержкой, любопытством и силой воли, чтобы ежедневно часами следить за осьминогом и в подробностях фиксировать его жизнь. Как тот охотится, прячется, меняет цвет, играет с косяком рыб и воюет с китовыми акулами. В какой-то момент осьминог уже сам выходит на контакт: обвивает руку, заползает на грудь, использует Фостера как прикрытие.

Помимо того, что документалка снята нечеловечески красиво, мне близка ее идея — о том, что у существа с восьмью щупальцами и мозгом, распределённым по телу, можно многому научиться. И тот факт, что осьминог показан не как объект изучения, а как полноценный герой, на эту идею отлично работает. Как результат: меня начали не просто интересовать, а восхищать осьминоги.

#кино

В комментариях к предыдущему посту большинство называют одни и те же имена, что логично. Пиарят в русскоязычном пространстве плюс-минус одних и тех же. Но израильских писателей гораздо больше. Я бы даже сказала, что для такой маленькой страны их подозрительно много. Без подготовки смогла вспомнить порядка 35-40 фамилий, — и это с учётом, что книги на иврите я пока не читаю, то есть учитывала только изданное на русском и английском.

Много думала о том, почему так, и вот к чему пришла.

Во-первых, страна слишком маленькая, чтобы в ней можно было раствориться. В условных штатах можно десятилетиями писать в стол. Если ты написал книгу в Израиле — тебя заметят. В стране нет зазора между литературным миром и миром, скажем, овощных лавок. Писательство в Израиле — не башня из слоновой кости, а, скорее, столик в кафе на бульваре Ротшильд: тебя видят, тебе отвечают. И если ты написал книгу, тебя будет читать сосед, бывший одноклассник, семейный врач и парикмахер брата. Я серьёзно.

Во-вторых, язык. Это не до конца обдуманная гипотеза, но поделюсь. Обычно языки рождаются как бы сами собой, обрастают идиомами, плавно меняются со временем, но только не в Израиле. Израиль — единственная страна из известных мне, где язык физически воскресили из мёртвых, а потом заставили на нём шутить, ругаться и подписывать налоговые декларации. У иврита не было плавного естественного развития — его придумали заново, и писать на нём означало не просто писать, а участвовать в строительстве языка с нуля.

В-третьих, национальная неспособность молчать. В Израиле говорят все. Много, громко, эмоционально. После пары лет в стране пришла к выводу, что в местной культуре не существует концепции «лезть не в свое дело». Людям есть что сказать по любому поводу. Ну и если людям есть что сказать, почему бы не написать книгу.

В-четвертых, любой израильтянин — носитель сразу нескольких историй. Пересечения диаспор, войны, эмиграции, Шоа — всё это фон для разговора. Амос Оз как-то говорил, что быть писателем в Израиле легко, потому что достаточно просто внимательно слушать людей. Они всё расскажут сами.

И последнее: здесь невозможно молчать. В стране, где реальность движется с бешеной скоростью, писать — это способ жить, сохранять свою историю и понимание происходящего.

Так что да, кажется, писателей в Израиле реально много. Иногда шучу, что если у вас нет хотя бы одного израильского знакомого, который пишет роман, значит, вы плохо смотрите по сторонам. У меня, кстати, такие знакомые есть.

#шалом

Так-с, утренний эксперимент: каких израильских писателей вы сможете назвать без помощи гугла?

Скрытая часть меня (ну или не очень скрытая) любит мультики вроде БоДжека, олдовый Cartoon Network и Nickelodeon, The Sims, муми-троллей и фигурки Funko POP!. В общем, я человек простой: вижу кусок детства — пищу от радости.

А тут сразу две новости, и обе такие, что дышите глубже:

1. EA к 25-летию The Sims перевыпустила The Sims 1 и The Sims 2 со всеми встроенными дополнениями для современных ПК. Осталось только раздобыть компьютер с Windows, но это уже детали — главное, что Sims 2 больше не нужно искать по пиратским свалкам. Шикардос!

2. Ходят слухи, что Nickelodeon может снять продолжение «Джимми Нейтрона». Да, спустя 24 года. Хоть бы оказалось правдой, а.

Мой ностальгиметр разрывается.

Дико понравилась «Русская служба» Зиника. Ничего точнее об эмиграции не читала.

Главный герой, Наратор, работает корректором в советском министерстве и живёт исключительно орфографией, пока случайно не ловит на «Спидоле» «голоса» иновещания. Он не понимает ни слова, не пытается вдуматься в смысл, — для него важен сам факт: чужая, живая речь, свободная от привычных советских рамок, почти как порыв свежего воздуха в душном помещении. С этого момента Наратор в любую свободную минуту начинает крутить ручку приёмника. Западное радио становится его способом жить и получать от жизни хоть сколько-нибудь ощутимое удовольствие, он мечтает о том, чтобы услышать голоса из приёмника вживую, и в итоге сбегает в Лондон. Там он ожидаемо попадает в общество таких же недалеких и несчастных, как он сам. Надежды Наратора с треском ломаются, но, строго говоря, это абсолютно нормально, если они изначально построены на фантомах.

Мир западных «голосов» оборачивается помещениями очередного эмигрантского радио и эпицентром бессмысленной возни подслеповатых бюрократов, белоэмигрантов в деменции и левых псевдоинтеллектуалов, которые круглосуточно обсуждают судьбы Родины и везде видят руку Москвы. Ужас в том, что все это выглядит чудовищно актуально. Пока читала, было стойкое ощущение, что автор в 1981, — а именно тогда написан роман, — предвосхитил склоки во всех соцсетках 2025 разом.

Зиник пишет о третьей волне эмиграции без ностальгического тумана и трагической важности. Условный Запад в романе оказывается не тем, чем его представляли. Не потерянным раем, не адом, а местом, где акцент всегда будет предшествовать словам, но где можно жить. И даже жить хорошо, ну или во всяком случае нормально — просто надо постараться. Иногда сильно.

В этом смысле «Русская служба» — шикарное, анатомически верное описание эмиграции без абсорбции. Когда человек не становится частью страны, в которую переехал, но и к старой жизни уже не принадлежит. Это состояние Зиник ловит и передаёт идеально.

#чтопочитать

Прочитала на днях очередной срач про писательское вдохновение, муз и прочую ересь. Захотелось вставить пять копеек.

Меня всегда раздражали фразы в духе «Можешь не писать — не пиши». Полная дичь. Конечно, можешь не писать. В мире полно вещей поинтереснее: можно пойти учиться варить пиво, собрать все пазлы в доме, изучить повадки австралийских коал — и в любом из этих занятий будет больше радости, чем в мучительном выдавливании из себя текста.

Но проблема в том, что писать — это работа. Не высшее предназначение, а прозаический способ зарабатывать деньги. Поэтому хочешь не хочешь, а садиться и писать, если ты писатель, приходится. Имхо.

Люблю историю о том, как Гюго дважды срывал дедлайны сдачи «Собора Парижской Богоматери». Сроки поджимали, он к тому моменту уже, видимо, промотал аванс, чем разозлил издателя настолько, что тот подписал с Гюго договор, по которому за каждую неделю опоздания Виктору-прокрастинатору грозил штраф в 1000 франков. Конвертер подсказывает, что это примерно 14-15 тысяч долларов по сегодняшнему курсу.

Но если вы думаете, что потенциальный штраф Гюго вдохновил, то ошибаетесь. Он начал писать только после того, как переоделся в пижаму и запер всю приличную одежду в шкафу, чтобы лишить себя возможости выйти на улицу. Натурально самый радикальный способ борьбы с прокрастинацией, о котором я когда-либо слышала.

Это я к чему: вдохновение, как и муза, — это сказки для тех, кто не понимает, что творчество — ни разу не магия, а увлекательный, но безусловно рутинный процесс. Prove me wrong.

Ну и раз уж начали сегодня, про, кхм, телесность. Только теперь в другом регистре, без дураков.

Прочитала «Руки женщин моей семьи были не для письма» Еганы Джаббаровой. Начинала со скепсисом и скорее ради эксперимента — меня не привлекает свойственный исповедальной прозе надрывный пафос и пережевывание обид, но ничего подобного в книге не оказалось.

Текст красивый, хрупкий и по-восточному колоритный. Героиня Джаббаровой растёт в патриархальной азиатской семье, в которой ей не принадлежит даже собственное тело и воля. Как и другие женские фигуры в тексте, героиня с детства живёт в условиях хронического обесценивания близкими собственной жизни, и ее судьба кажется предрешенной, но от присоединения к ряду несчастных женщин ее спасает болезнь.

Генерализованная мышечная дистония лишает героиню возможности управлять собственным телом. Оно перестает слушаться, конечности неестественно выгибаются, речь не поддается контролю, и в итоге героиня попадает на операционный стол, где ей вживляют специальный аппарат. Теперь она сможет нормально функционировать только с его помощью.

На протяжении одиннадцати глав Джаббарова говорит о теле — и через него раскрывает историю азербайджанской женщины, с детства ощущавшей себя чужой. Волосы, которые нельзя стричь, и брови, которые нельзя выщипывать до брака, руки и ноги в синяках от работы и побоев, карие глаза, которые изо всех сил хочется сделать голубыми, чтобы как у одноклассниц, и все в таком духе.

Моментами казалось, что меня разорвет от гнева — текст хорошо передаёт весь ужас т.н традицонного уклада жизни, и это при том, что все описано довольно лаконично и без невменяемых подробностей.

Очень смелая, даже ювелирная работа. И история, кстати, реальная.

#чтопочитать

Подумала, что обожаю ходить в гости по странной причине — мне нравится наблюдать, как люди реагируют на прерываемую мной тишину. Ну знаете, когда все неловко замолчали, пьют, жуют, глотают, а тут я с баяном.

Не с настоящим, к сожалению, я только на скрипке умела, да и то в прошлой жизни. Но за многие годы у меня скопилось какое-то количество фактов и историй, которыми весело разряжать паузы.

Так вот.

Недавно вспомнила неизвестную никому за столом вещь: первая анатомическая структура, которая появляется и в итоге становится частью тела, — это анус.

Можно, конечно, загнать телегу, что на стадии эмбрионального развития у большинства животных, включая человека, образуется структура, называемая бластопором — это первичное отверстие в зародыше. А у вторичноротых (к которым относятся хордовые, включая нас с вами) бластопор в дальнейшем становится анусом, а рот формируется позже, но это скучно.

Мне больше нравится думать, особенно о тех, кто симпатий не вызвает, что каждый из нас когда-то давно был анусом. И больше ничем.

А теперь представьте, как эффектно этим фактом можно парировать реплики про руки из жопы. Вам говорят: «У тебя руки из жопы», а вы умиротворенно отвечаете: «Ну да. Как и у тебя». Попробуйте.

Вспомнила, что среди купленных в декабре книг были блокадные очерки сотрудницы петербургского, тогда еще ленинградского, Дома Книги.

Не пропускайте, если любите книги о книгах, книжных и книготорговцах. Родштейн пишет, как работала продавщицей отдела иностранной литературы, остро, иногда даже желчно рассказывает о работе книжного, покупателях, военной и блокадной жизни.

Текст, местами чрезмерно едкий и хаотичный, явно не предназначался для публикации. Но тем интереснее.

Люблю адвент-календари и киндер-сюрпризы — за предвкушение и эффект неожиданности. Но ещё больше мне нравится, когда из книг неожиданно вываливаются деньги. Для этого, конечно, их надо сначала туда положить, потом благополучно забыть на пару-тройку лет, но это детали.

Вечером из «Краткой истории пьянства» выпали две тысячи рублей. Я не пью, но догадываюсь, что на бутылку вина хватило бы. Теперь грущу, что «Краткой истории денег» не существует, в ином случае возложила бы на неё надежды посерьезнее. А то все на себя да на себя.

Неспециально, но так вышло, что ко Дню памяти жертв Холокоста, который сегодня, посмотрела два фильма по теме. Номинированную на Оскар «Настоящую боль» и «Чёрную книгу». И если от сна во время просмотра «Настоящей боли» меня удерживал только Киран Калкин, на которого я готова смотреть, даже если он начнет сниматься в рекламе туалетной бумаги (и при этом продолжит играть, как в «Наследниках»), то «Чёрная книга» захватила с первых сцен.

История еврейки, пережившей гибель семьи и примкнувшей к голландскому Сопротивлению, могла бы стать очередным банальным фильмом из ряда подобных, но Пол Верховен пошёл дальше. Режиссёр показал героев: от участников Сопротивления до убежденных гитлеровцев, как людей, чьи действия продиктованы не абстрактной добродетелью или условными корпоративными интересами, а личными амбициями и внутренними противоречиями.

Ставшая шпионкой Рахиль убивает, манипулирует и сближается с нацистами, чтобы выжить, а Мюнце, высокопоставленный офицер СД, руководствуется скорее слабостью к красивым женщинам, чем верностью Гитлеру. Весь фильм состоит из таких перекрещивающихся мотивов, и это дико захватывает.

Кроме прочего, мне нравится смотреть на женщин, чья внешность резко контрастирует с их деятельностью и образом жизни. Поэтому за утонченной еврейкой, которая перекрасилась в блондинку, чтобы мимикрировать под арийку, а теперь сносит головы и выпускает кишки ССовцам, как минимум, хочется наблюдать.

#кино

После декабрьского ковида попытки сконцентрироваться стали настолько же эффективными, как попытки собрать воду в дуршлаг. Только сосредоточилась, и вот уже читаю, как гуси запоминают лица людей и решают, кому из нас доверять. И нет, это не метафора: двухметровый плюшевый гусь, которого для меня притаранила младшая сестра, явно влияет на мои мыслительные траектории.

Если сталкивались с подобным расфокусом, расскажите, как справлялись? Что помогло? Рекомендации потом соберу в отдельный пост.

Принесла прекрасное. В словаре жаргона наполеоновской армии (да, я тоже не знала, что такой существует) есть забавная идиома heureux comme un poisson sur la paille, счастлив как рыба в сене.

При этом ни о каком счастье речи не идет. Фраза буквально означает «быть в депрессии».

Планирую на все какдела в понедельник утром отвечать: «как у рыбы в сене».

Открытие прошлой недели: Pinterest оказался неожиданно полезным для поиска новых книг

Годами воспринимала его как сугубо визуальную платформу, искала там референсы для фотосетов и подсматривала идеи домашнего декора. В какой-то момент в ленте пару раз всплыли обложки неизвестных мне книг, я их посмотрела, после чего алгоритмы сработали как надо мне, а не платформе. Это было неожиданно, давно не видела нормальных рекомендательных систем.

Лента довольно быстро перестроилась и теперь приносит обложки книг, о которых я ни сном, ни духом. С учетом того, что меня сложно удивить, — а я много лет подряд еженедельно отслеживаю новинки, переиздания и читаю издательские рассылки, — это прям круто.

Сделала под это дело отдельную доску, и теперь имею бесконечный неочевидный книгоконтент. Вчера, например, в ленте начали мелькать не только обложки, но и поп-ап книги — те самые, с объемными элементами, которые «оживают», когда переворачиваешь страницу. Дико залипательно, и строго под интересы.

Работает с любой тематикой, не только с книжной. Хорошая игрушка.

Кстати, в этот раз встреча заложников технически должна пройти иначе, чем в прошлый. Изменили протокол. Если во время первого обмена похищенные сразу попадали в объективы камер, то теперь этого по идее не будет. Хотя, конечно, нельзя исключать, что заложников перед освобождением сфотографируют в Газе.

Пишут, что после того как ХАМАС передаст заложников израильской стороне, их привезут на первичный медосмотр в специально построенный для этой цели комплекс на границе с Газой. Затем, когда освобожденные пересекут границу Израиля в сопровождении спецслужб, их заберет вертолет, который доставит в одну из четырех больниц в центре страны. Там уже подготовили изолированные помещения, максимально отличающиеся от обычных больничных палат, и именно там вернувшихся израильтян будут ждать семьи.

Кроме того, в этот раз особое внимание уделят не только медобслуживанию, но и конфиденциальности. Освобожденные смогут выбрать врача (видимо, из предложенных) и решать, кому и когда будет разрешено их посещать. Врачей и соцработников, которые будут работать с бывшими заложниками, обязали сдавать телефоны. Также новый протокол предписывает установить жалюзи и шторы в изолированных помещениях и снять зеркала во всех комнатах, за исключением ванной.

Освобожденных будут круглосуточно сопровождать психологи, врачи разных специальностей и соцработники.

Вернувшиеся останутся в больнице столько, сколько посчитают нужным. После выписки каждому назначат социального работника, который будет сопровождать их в ближайшие годы.

С тревогой жду завтрашнего дня. Если всё сложится, как задумано, завтра в 16:00 по Иерусалиму ХАМАС в рамках новой сделки освободит из плена и передаст Израилю первых троих похищенных 7 октября 2023 года.

С трудом представляю, чего ждать. Неизвестно, в каком состоянии будут освобождённые заложники, что им пришлось пережить в плену, и главное — кто из удерживаемых заложников жив.

После того как правительство Израиля, не без внутренних разногласий, одобрило крайне болезненную сделку о прекращении огня в Газе и возвращении заложников, Министерство юстиции опубликовало список из 735 палестинских террористов, которых выпустят из тюрем в рамках первой фазы соглашения. Эта фаза продлится 42 дня. За это время ХАМАС обязуется, насколько к нему вообще применимо это слово, освободить 33-х невинных израильтян в обмен на, собственно, прекращение огня и 735 заключённых, 284 из которых отбывают пожизненное за терроризм и убийства.

Это высокая цена, чреватая отложенными последствиями не только для Израиля, но и для евреев по всему миру. Впереди тяжёлые недели, но главное — хочется верить, что заложники наконец вернутся домой.

Люблю бесцельно гулять по кладбищам, как заправская готическая принцесса. Иногда думаю, что по некоторым уже могу водить экскурсии: знаю не только кто и почему там похоронен, но и менее популярные вещи вроде того, кто спроектировал конкретный склеп или кому сто лет назад заказали давно разбитый витраж над входом в усыпальницу, поэтому тоненькая «Зоны отдыха» Антона Секисова попала, что называется, в яблочко. Вчера купила, вчера за обедом прочла, и уже сутки не отпускает. Отличная работа.

Если вам нравятся кладбищенские моционы, даже не думайте пропускать. Никакой хтони, тлена и тоски. Кладбища сами по себе невероятно информативны: за двумя датами через тире, надгробиями, кенотафами, фамильными склепами, загадочными эпитафиями скрываются истории жизни, которые меня и привлекают.

Секисов, и это меня подкупило, пишет про жизнь: ходит по петербургским кладбищам — действующим и законсервированным (еврейское, мусульманское и старообрядческое в списке), находит на них значимые могилы, рассказывает о них и о погребенных, размышляет о жизни и смерти петербургских писателей и местных святых, подмечает особенности ритуальных трендов прошедших веков, сравнивает с веком нынешним, а еще пересказывает байки и локальные кладбищенские легенды.

Я, скажем, не знала, что у Блока в Питере есть две могилы, и при этом есть шанс, что в обеих нет, собственно, Блока. О том, что Хармс, многовероятно, похоронен в братской могиле № 9 или № 23 на Пискарёвском кладбище, куда свозили пациентов тюремной больницы «Крестов», тоже понятия не имела. Как и еще про много что, о чем идет речь в «Зонах отдыха».

В целом текст похож на незаурядный легкий травелог. И если я травелоги, как жанр, обычно обхожу стороной, то к этому не просто вернусь и перечитаю, но и повторю авторский маршрут летом. Огнище.

#чтопочитать

К вопросу о том, как я выбираю, что читать

У меня многотысячный список to read, который я собираю годами. Есть и очередь, но она формальная и чаще всего придерживаться её не выходит — какие-то книги спонтанно вползают вперед, как сегодня.

Днём прочитала о тихоокеанском острове Пингелап в Микронезии, жители которого массово страдают от редкой врожденной формы дальтонизма — ахроматопсии, полной цветовой слепоты. Они никогда не ощущали цвет и только в теории знают, что это такое.

Мне стало любопытно как такое возможно, и я пошла гуглить. Выяснилось, что в 1775 на остров обрушился тайфун, унесший жизни большинства местных жителей. В результате на Пингелапе осталось 20 человек, один из которых был носителем мутации, связанной с ахроматопсией. Надо, наверное, еще сказать, что это рецессивное генетическое заболевание, для проявления которого необходимо, чтобы оба родителя передали мутировавший ген ребёнку.

Из-за географической изоляции — Пингелап находится в жопе мира, — и небольшого числа выживших в и без того микроскопической популяции произошёл генетический дрейф — мутация стала широко распространённой.

С тех и до сих пор 10% жителей Пингелапа страдают ахроматопсией и видят мир в оттенках серого. Это что касается теории.

Теперь к книгам.

История с ахроматопсией меня зацепила, и я начала читать всякое вокруг. И вот во всяком вокруг нашлась фраза: That's the moniker Oliver Sacks assigned the island in his 1996 book that explored the human brain.

Я зацепилась за имя Оливера Сакса, но, будучи не вполне уверенной, что это тот Оливер Сакс, который написал «Человека, который принял жену за шляпу» и работал неврологом, пошла на второй круг гуглежа.

Оказалось, тот.

Книга называется «Остров дальтоников» и посвящена исследовательской поездке Сакса и еще пары врачей в Микронезию.

Ну а дальше уже дело техники. Нашла книгу → прочитала аннотацию и пролог → решила читать дальше.

В общем, если вас когда-либо интересовало, как я выбираю книги, то вот.

С утра фоново думаю о тех, кто, находясь за многие мили от эпицентра пожаров в Лос-Анджелесе, находит обгоревшие страницы книг, принесенные ветром. Среди находок — обугленные выдержки из Библии, сценариев, Толкина и менее известных текстов. Есть целый тред с фотопруфами.

Представляю: идешь по улице, и вдруг в лицо из ниоткуда прилетает опаленный библейский текст. Я бы после такого сильно задумалась о том, как живу.

Пересобирать жизнь на новом месте почти всегда изматывающе и утомительно, но любой процесс адаптации можно превратить в исследование. И это, кстати, неплохой способ узнать и попытаться полюбить новое место.

Саша — автор блога про эмиграцию «Саша пишет про Берлин», уехала в Германию всего четыре года назад, но довольно быстро там адаптировалась. Не в последнюю очередь благодаря тому, что превратила переезд в планомерное изучение всего нового: от местной политики до немецкой живописи. И это дико увлекательный процесс, мне он близок. Саша его документирует — приличная часть её контента посвящена общекультурным штукам разной степени очевидности.

Вот, например, занятный пост про шрифты берлинского метро, хороший материал про то, к чему нужно привыкнуть в Германии (думаю теперь написать такое про Израиль) и заметка про немецкие заимствования в русском.

Есть еще бодрое — текст про особенности немецкого дейтинга. Кто платит на свиданиях и другие особенности национальной рыбалки культуры. Люблю такое.

В общем, если вы читаете меня, читайте и Сашу. Должно понравиться: @sasha_pishet_pro_berlin

Нашла идеальный таймкиллер — «Повесть о Ходже Насреддине» Леонида Соловьёва.

Космически увлекательный, весёлый и стилистически шикарный текст, совсем не ожидала. Начала перед сном, очнулась глубокой ночью, когда между главами полезла гуглить прототипы главного героя.

Догуглилась до того, что откопала еврейского Насреддина. Никогда не слышала о Гершеле Острополере, но теперь хочу узнать больше. Этот еврейский Насреддин жил в XVIII веке в Острополе, работал мясником и, как и его восточный аналог, был бедным, шустрым, умным и острым на язык. Его дерзкие шутки, видимо, вышли за рамки допустимого, произошёл конфликт с главой местной общины, после которого Острополер был вынужден покинуть родное местечко.

Если верить преданиям (и еврейской энциклопедии), Гершеле долго странствовал, жил на подачки но, несмотря на бедность, не терял бодрости духа и продолжал упражняться в остроумии. Благодаря сарафанному радио его слава быстро распространилась, и вскоре он оказался при дворе цадика Баруха из Меджибожа. Там Гершеле не только развлекал цадика анекдотами, но стал своего рода духовным советником. Правда, в какой-то момент он перестебал цадика, за что тот сбросил его с лестницы — тут я до конца не поняла, что именно случилось.

Основной массив текстов про Острополера написан на идише. На русском есть сборники анекдотов, главным героем которых выступает не Насреддин, как в центрально-азиатской традиции, а бедняк Гершеле, и вроде как отчасти документальный рассказ Бабеля про Острополера. Называется «Шабос-Нахаму». Добавила себе в список.

Ну а пока возвращаюсь к повести Соловьёва. Это прям мёд.

Первого января дочитала начатую под конец 2024 «Короткую фантастическую жизнь Оскара Вау» Джуно Диаса, и это было ВАУ. Вот прямо так, с большой буквы и капсом. Образцовый трагикомический роман о неудачнике, который с детства хотел стать доминиканским Толкином, а вырос смесью Квазимодо и Дон Кихота. Очень яркая вещь.

Оскар — классический, местами карикатурный антигерой. Толстый, застенчивый гик со склонностью к саморазрушению, раздутой самооценкой и неуемной любовью чтению вообще и чтению супергеройских комиксов в частности. Он поглощён фантазиями, в которых видит себя великим писателем и героем, достойным собственного эпоса. В его воображении он не просто читающий и пишущий парень, но персонаж, как у Толкина или во вселенной «Звёздных войн», с высокими идеалами и эпическими амбициями. При всем этом его фантазии ни на йоту не соответствуют реальности, в которой Оскар не более, чем витающий в облаках и уверенный в собственной исключительности аутсайдер. До определенного момента.

Диас мастерски использует эту пропасть между воображаемым величием и жестокой реальностью, подчеркивая, как мечты Оскара об успешной жизни и признании постепенно рушатся. Его путь — это не путь к славе, а стремительное падение. И на этом пути много болезненного: детство в Нью-Джерси с постоянным троллингом от сверстников и старшей сестры, универ с вечным аутсайдерством, первая (и последняя) любовь, и, наконец, путешествие на родину, в Доминикану. Но не ждите хэппи-энда. Диас создаёт не героя, а жертву собственного характера.

Текст нашпигован бодрыми, отлично прописанными отсылками, пасхалками и комментариями, некоторые из которых занимают страницы дополнительного текста. Все это не просто добавляет глубину сюжету, но становится инструментом для понимания самого Оскара. Через поп-культуру Диас показывает, как его герой пытается найти своё место в мире, который ему чужд. Отношение Оскара к супергеройским мирам и фантастическим рассказам о борьбе добра со злом — это не просто попытка убежать от реальности, а способ справляться с неспособностью управлять собственной жизнью. В этих фантазиях Оскар видит себя главным героем, а не несчастным аутсайдером. И именно в них начинается самое захватывающее — он становится героем собственного мира — и, парадоксально, именно в этом выдуманном мире мощнее всего проявляется его трагедия.

Через этот механизм фантазий Диас создаёт многослойного, трагичного, что аж на разрыв, персонажа. Не простого пародийного неудачника, а безответственную и неуклюжую, но все же жертву эпохи, большой истории и собственных иллюзий. Оскару, несмотря на то, что он довольно часто ведет себя как полный кретин, сочувствуешь.

И это прямо очень-очень-очень круто. Не зря Пулитцера в 2008 дали. Отличный старт читательского года.

#чтопочитать

Салаты больше не лезут, так что к делу. Рассказывайте, с какой книги начали 2025?

Ночью полтора часа вокруг гремело так, что даже дома, несмотря на неплохую звукоизоляцию, невозможно было находиться. Я чувствительна к шуму, но не думала, что способна так яростно ненавидеть звуки.

Огромный родительский пёс дрожал под столом и царапал когтями пол. Меня колбасило вместе с ним — громкие резкие звуки после обстрелов даются непросто. Это одна из причин, по которой в Израиле массово не запускают фейерверки: люди с ПТСР заново переживают травму. По нейроотличным это тоже нехило бьет.

Но это ещё полбеды — страдают и животные. Птицы в панике теряют ориентир, врезаются в стены и погибают (или их ещё в воздухе разрывает петарда). Бездомные собаки и кошки мечутся по улицам и калечатся, пытаясь найти укрытие. В общем, максимум вреда, минимум пользы.

Видела на днях дискуссию: в твиттере обсуждали можно ли приучить животных не бояться громких звуков. У меня есть мысль получше: можно приучить людей пускать салюты в специально отведенных местах, а не рандомно по всему городу.

У меня все, пошла доедать салаты.

Заканчиваю год с чувством, что лучше бы всё равно не смогла. Не потому, что упёрлась в потолок, а потому, что выжала максимум из возможного.

Декабрь выдался тяжёлым и ковидным, предыдущие одиннадцать месяцев были получше.

Я сделала шаги навстречу реальности — такой, какая она есть, без иллюзий. Научилась отпускать то, что не могу изменить. Я стала мягче — не в смысле слабости, а в смысле гибкости. Стала добрее.

Научилась водить и парковаться под ракетными обстрелами. Научилась жить на полную, даже когда сирены и ракеты не дают покоя. Научилась иронизировать над страшным и прокачала способность шутить чёрно, очень чёрно. Научилась радоваться не благодаря, а вопреки — и это оказался ценный навык.

Кстати, про радость.

На днях подвезли итоги телеграмного года: монструозные числа, и первое место в категории «книги». Конечно, приятно и ура, но всё это меркнет по сравнению с тем, что делает этот канал по-настоящему важным для меня. Главная ценность — это вы. Ваши комментарии, шутки, наши диалоги, срачи в чате и общая любовь к чтению.

Спасибо каждому, кто здесь. Кто читает, обсуждает, спорит, делится идеями, рассказывает о прочитанном и поддерживает. Особенно хочу поблагодарить тех, кто весной 2024 года поверил в меня и присоединился к книжному клубу. В марте мы отпразднуем его первый день рождения. Больше сотни участников, десятки обсуждений и, главное, чувство, что мы вместе создали клёвое живое сообщество, в котором хочется быть.

В подростковом возрасте я мечтала вести книжный блог и несколько лет писала в пустоту. Тексты улетали в чёрную дыру интернета, их читали разве что семья и пара друзей. Но я продолжала. И вот теперь — ну, вы сами всё видите.

С вами моя мечта вышла за пределы текста на экране. Спасибо вам за это. И за то, что были со мной в эти непростые 366 дней.

Желаю себе и вам, чтобы следующие 365 были проще, добрее и радостнее. С наступающим!

По случаю наступившей вчера Хануки поделюсь любимым отрывком из «Имени такого-то» Линор Горалик, в котором ханукальное чудо органично вписывается в реалии атеистического СССР. Роман шикарный, но сейчас не о нём.

Если вы не знакомы с историей, напомню: согласно талмудическому преданию, когда Хасмонеи освободили Иерусалим от греков, они решили возобновить службу в Храме и зажечь менору — храмовый светильник. Но в хаосе и разрухе нашелся лишь один кувшин кошерного масла, которого хватило бы максимум на один день. Однако чудо, как это обычно бывает, случается вопреки всем максимумам и именно тогда, когда его никто не ждёт.

Вместо того чтобы выгореть за сутки, масло горело восемь дней — ровно столько, сколько было необходимо, чтобы приготовить новую партию кошерного масла.

Ханука напоминает нам об этом чуде. В эти восемь дней мы зажигаем свечи, едим пончики и латкес с рекордным количеством масла (в память о чуде, конечно, а не из-за любви к жареному) и по возможности радуемся.

Хаг самеах!

P.S. Если у вас есть ханукия и вы зажигаете свечи, присылайте в комменты. Пусть будет больше света 🕯

Подарили елочную игрушку со словами: «Это ты».

Если вы не знали или забыли, как я на самом деле выгляжу — знайте и не забывайте. Даже красная помада на месте.

Поздравляю всех, кто сегодня празднует Рождество. Хотя праздник не мой, я, как сегодня выяснилось, всю сознательную жизнь следую исландской рождественской традиции с чудовищным названием йолебокафльод.

Хотя у меня это просто называется «дарить книги по любому поводу».

Прочитала, что со времён Второй мировой войны исландцы 24 декабря массово дарят друг другу книги. Во времена Великой депрессии, послевоенной инфляции и ограничений на импорт, когда другие подарки были почти недоступны, бумага оставалась относительно дешевой. И книги стали основным рождественским подарком.

С тех пор (или почти с тех) в начале ноября каждой семье бесплатно присылают каталог Исландской ассоциации издателей, в котором перечислены все книги, выпущенные в этом году. Видимо, чтобы исландцы могли составить обстоятельные вишлисты томов на пять. Дело в том, что Исландия читает и публикует больше книг на душу населения, чем любая другая страна.

Каждый десятый исландец написал (и издал) свою книгу.

Нашла даже местную поговорку по этому поводу: «ad ganga med bok I maganum», что означает «каждый рождает книгу». Дословно она переводится «у каждого в животе есть книга», но смысл тот же.

В общем, всем йолебокафльода. Сегодня и всегда.

Мне кошмары снятся редко. Обычно под утро и когда поела на ночь. Видимо, организм такой: да, детка, пришло время расплаты, и подгружает отборную порцию бреда.

Так вот, сегодня мне приснилось, что в мире пропали буквы. Совсем. Письменная речь исчезла как явление. Книги превратились в бессмысленные кирпичи с эмодзи на обложках, вывески — в странные пиктограммы. Люди общаются в основном жестами. И самое жуткое — всем нормально.

Я в это время стою на улице, трясу букварём, и пытаюсь донести, как это важно. Меня никто не понимает. Проходящий мимо парень с авокадо на футболке показывает 👍, а какая-то ошалевшая от зрелища девушка снимает, как я кричу: «Буквы! Нам нужны буквы!». Что было дальше не досмотрела, проснулась от ужаса.

Никогда еще не была так рада видеть свои книжные полки.

Пока часы двенадцать не пробили и есть время задать заветный вопрос: какую книгу или какие книги вы прочитали по моей рекомендации в 2024?

Ставлю на то, что большинство скажут про «Йерве из Асседо», но вдруг ошибаюсь. Расскажите!

Наконец приехала книга, ставшая причиной одного из самых нелепых и позорных инцидентов в истории легендарного израильского подразделения 8200. Купила ее во многом из-за этого случая.

Для контекста: 8200 — это элитное подразделение киберразведки, известное своей технологической мощью и высоким уровнем секретности. И вот, один из действующих руководителей этого подразделения, бригадный генерал, написал книгу. Всё бы ничего, если бы не одно «но» — действующие командиры такого уровня должны оставаться анонимными. Настолько, чтобы ни намёка на реальную личность. И в целом это не проблема.

Для того чтобы книга не нарушала строгие правила секретности, автор решает не идти в издательства (правильно делает) и публикует работу на селф-паблишинг платформе. На обложку он выносит огромную надпись: Brigadier General Y.S. Где-то читала, что существует только один бригадный генерал с такими инициалами, но мало ли какие инициалы? Это еще ничего не доказывает. Едем дальше.

Смотрим выходные данные: автор, год издания, ISBN, контакт для обратной связи — именная почта (внимание на второе фото). Упс.

Дальше выясняется, что этот же Y.S. под настоящим именем зарегистрирован примерно во всех популярных соцсетях. Более того, автор наследил даже на Википедии, где редактировал статьи как про израильскую армию, так и про Людовика XIV.

С другой стороны, чёрный пиар — тоже пиар, но обидно. Глупейший прокол, хотя книга, говорят, отличная.

Лет семь назад бум на просветительские блоги был на пике. Мне кажется, всё началось с психологов, когда из-за лавины низкокачественного психпросвета самокопание превратилось в массовый спорт. В моём случае всё усугублял FOMO: я читала всё, что попадалось на глаза, боясь упустить важное, подписывалась на все мало-мальски интересное. Давило ощущение, что кругозор нужно расширять везде и сразу. Если сегодня не узнаю про что-то очень умное и очень неприменимое в реальности, завтра окажусь вне игры.

Тогда я поглощала невменяемое количество контента, но, очевидно, что это был не в коня корм и больше я так не делаю. В итоге при всей любознательности я сократила количество условно просветительских подписок до пары-тройки, Даша и ее wolker_not_nude уже много лет остается в списке (строго говоря, подписка перекочевала из другой сети). Мы с Дашей знакомы лично, давно друг друга читаем, поэтому рассказывать про неё мне особенно приятно.

Даша пишет умно, небанально, эмоционально, но с чувством меры. В центре её канала — просвет: секспросвет, научпоп, психпросвет. Всё подано взвешенно, без трюизмов и обязательно со ссылками на источники. Вот, например, пост о сексе в космосе, написанный совместно с популяризатором космонавтики, а здесь — текст о том, какую силу имеет страх — рекомендую посмотреть хотя бы ради первой карточки. И вот шикарный, забористый пост про историю гонения на евреев и системный государственный антисемитизм.

Кроме прочего, — и в этом мы похожи, — Даша пишет о том, что читает. Но книжные посты вы и без меня найдете, полистайте канал.

P.S и вот еще вам текст про историю создания шапочки из фольги. Это того стоит.

Ещё кое-что про «Зайца», не могу остановиться.

В поисках фактуры для романа Де Вааль поехал в Вену, где на Рингштрассе располагался дворец, некогда принадлежавший его прадеду Игнацу. Когда Де Вааль прибыл на место, его встретил портье. Узнав о цели визита, тот не просто впустил писателя внутрь, но даже провел небольшую экскурсию, показав несколько комнат. Удивительный жест. Мне сложно представить подобное в условной Москве и чуть менее сложно — в Петербурге, хотя в Иерусалиме, почти уверена, не только пустили бы, но и накормили.

Однако интерес вызывало не гостеприимство, а история с расписным потолком. В конце XIX века, когда Игнац Эфрусси обустраивал будущее семейное поместье, он решил украсить потолок бального зала сценами из ветхозаветной Книги Эсфири: вот на Эсфирь надевают венец царицы Персии, вот перед ней на коленях первосвященник в раввинских одеяниях, получая благословение, а за ней, на коленях же, служанки. А затем показана гибель сынов Амана, врага евреев, от рук вооруженных евреев.

Отличный тонкий и долговечный способ заявить о своей идентичности, понятный тем, кому надо. А кому не надо — непонятный.

В 1938 году Гестапо конфисковало дом Эфрусси и передало его в распоряжение Amt für Wildbach und Lawineverbauung — ведомства по борьбе с наводнениями и лавинами. Звучит как насмешка, но действительно иронично, что кабинет Альфреда Розенберга, одного из идеологов нацизма, разместился именно в том бальном зале. Антисемит, видимо, в прямом смысле не поднимая головы, работал под потолком, который буквально рассказывал о победе евреев над врагом.

Мощно.

Жизнь продолжается. Готовлюсь к книжному клубу, который веду на выходных, перечитываю «Зайца с янтарными глазами» Эдмунда Де Вааля, на многое реагирую иначе, чувствую тоньше. Трагедии, внезапно, обладают странным свойством смягчать восприятие — я начала замечать больше теплого, доброго, живого, чем обычно.

С утра развеселила вычитанная в «Зайце» история «Пучка спаржи» Мане. Полотно заказал Шарль Эфрусси — коллекционер, чье собрание нэцкэ стало поводом для романа. За картину с пучком из двадцати стеблей спаржи Мане попросил восемьсот франков — запредельную по тем временам сумму. Но спаржа получилась настолько выразительной, что Эфрусси выслал художнику тысячу.

Неделю спустя Шарль получил ещё один холст, подписанный буквой «М». На нём Мане изобразил один-единственный стебель — тоже спаржи. А самый цимес — в приложенной к картине записке. Художник писал, этот стебелёк, мол, отвалился от вашего пучка, держите сдачу.

Изящный жест. И маркетинг на уровне: клиент не только доволен, но ещё и очарован. И вовлечение, и удержание на 10 из 10.

Пока в дурацком настроении езжу по делам сквозь первую за два года метель (оказывается, можно соскучиться по снегу!), играю в умозрительную игру с кодовым названием «из жопы». В моей классификации игр эта проходит по классу околокнижных.

Суть проста: берете название книги (но можно чего угодно), мысленно добавляете к нему словосочетание «из жопы», получаете стабильно дегенеративный результат, смеетесь. В особых случаях (вроде моего) записываете порядок действий, чтобы потом позориться на широкую аудиторию в тридцать одну тысячу человек. Но вернёмся.

Сейчас передо мной нет книжной полки, но в сумке лежит айпад с некоторым прочитанным. Итак, в случайном порядке и без отбора:

— «Нефть и кровь из жопы»
— «Роза из жопы»»
— «Мой дед расстрелял бы меня из жопы»

Не помню, кто рассказал об этой игре, но спасибо тому святому человеку. Если начнете играть, делитесь результатами в комментариях.

За последние дни, кстати, в канале прибыло. Привет и добро пожаловать всем новеньким. Вы наверняка ждете от меня серьезности, и правильно делаете. Дождетесь. Но не сейчас. Сейчас играем в «из жопы», присоединяйтесь.

Еще муж вчера у раскладки с классикой прекрасное выдал. Даже записала:

— Ну что за еврейская привычка комментировать всех и вся? Тора с комментариями Раши, Пушкин с комментариями Лотмана... Меня, конечно, все устраивает, но почему мы даже здесь?

Страшно лень фотографировать купленное до non/fiction и на ней, тем более света приличного в пределах досягаемости нет. Поэтому просто кратко расскажу о крупном библиотечном пополнении.

Какие-то книги выпущены специально к ярмарке, какие-то нет, но большую часть я там видела.

Итак, название + почему купила:

• «Стать Теодором» Теодор Шанин — восхищаюсь Шаниным, который, будучи ребенком войны, нашел в себе смелость жить поверх трагедии большой Истории, не считаясь с обстоятельствами. У таких людей хочется учиться.

• «Первая русская юмористка» Александр Хорт — не смогла пройти мимо новой биографии Тэффи. Заявлено, что текст построен на какой-то свежеоткопанной архивной фактуре.

• «Диверсант, аристократ, мститель. История графа Ларошфуко, ставшего кошмаром для нацистов во Франции» Пол Кикс — купила из-за фамилии героя. В роду Ларошфуко есть любопытные персонажи вроде «короля мошенников» Армана де Ларошфуко, но про графа из французского сопротивления я не знала, а он, судя по синопсису, был отвязным антифашистом и изощренно противостоял вишистам.

• «Будущее правды» Вернер Херцог — просто интересно, что думает о поиске истины и об эпохе постправды величайший выдумщик в истории документального кино.

• «В их руках. Девичье еврейское образование в Российской Империи» Элиана Адлер — понятия не имею, почему меня это интересует, но меня это интересует. Автор исследует учебные программы еврейских школ, биографии преподавателей и учениц, особенности финансирования, образовательные инновации и некоторые другие вещи, способные увлечь двух с половиной земплекопов, один из которых я.

• «Игра в городки» Юрий Стоянов — прочитала на стенде пару страниц, смеялась. Стоянов в последние годы стабильно разочаровывает. Надеюсь, что хотя бы книгу о собственном прошлом он не испортил.

• «Развод» Сьюзен Таубес — начала читать в электронной версии, понравилось, продолжу в бумаге. Очень странный и внезапно увлекательный текст о мертвой еврейке, которая после смерти доделывает свои прижизненные дела.

• «Всем Иран» Никита Смагин — небезыинтересная вещь ираниста, которого все почему-то называют независимым, хотя он по уши зависимый: писал в госсми и в медиа, подконтрольные режиму аятолл. Тем не менее, читать там есть что. Я почти закончила, расскажу.

• «Хомские тетради. Записки о сирийской войне» Джонатан Литтелл — хочу иметь в библиотеке. Уже читала. Литтелл великий, и жаль, что его старые книги в текущих обстоятельствах явно не переиздадут.

• «Паспорт» Патрик Биксби — крайне бодрое исследование истории паспорта, как проездного документа. Читаю сейчас, и это прямо хорошо.

• «Русская ёлка» Елена Душечкина — купила, чтобы читать в конце декабря. Слышала о книге много хорошего.

• «Русская служба» Зиновий Зиник — переиздание (?) романа о работе на радио. Вот уж куда меня никогда не тянуло, хотя предложения были. Взяла из любопытства, подгляжу, как оно все там устроено.

Если читали что-то из перечисленного, расскажите. Ну и показывайте, что купили на ярмарке, если купили.

Только когда составила список, поняла, что это только часть купленного. Нормально я оторвалась.

Сходила сегодня на non/fiction, трижды впечатлилась.

Во-первых, ничего не купила — предусмотрительно затарилась до ярмарки, чтобы не ходить по ярмарочным встречам, как груженый ишак.

Во-вторых, и это уже смешнее — выяснилось, что некоторые читатели не знают, как меня зовут, и поэтому начинают диалог с вопроса: «Вы еврейка?» или «Вы та самая еврейка?». Ждала, пока кто-нибудь спросит, где мой микрофон, но не дождалась.

В-третьих, — и тоже про еврейство — слово «еврейка» в названии канала работает исправно. Попросили объяснить, почему платежный терминал на стенде «Книжников» ближе к вечеру пятницы «уходит на шаббат».

P.S зафиналила день двойной презентацией «Вегетации» Иванова и «Корпорацию не нагнешь» Зайцевой. Презентация не понравилась, в отличие от Зайцевой и от Иванова. Ещё книги подписала.

Пока я в не вполне вменяемом из-за недостатка сна состоянии бегаю по книжным мероприятиям, важный (и долгожданный для некоторых) анонс.

Под каждым постом с историями из книжного клуба кто-то спрашивает, как к нам присоединиться — и вот, наконец, мы открываем запись на зимний сезон.

1 сезон = 3 месяца и 3 книги. Вы сможете приобрести абонемент со скидкой сразу на весь сезон или же записаться на конкретную книгу по той же цене, что и ранее.

В программу зимнего сезона клуба вошли:

• «Заяц с янтарными глазами» Эдмунда де Вааля
В центре книги — коллекция из 264 японских фигурок нэцкэ, через историю которых де Вааль документирует судьбу своего рода и их влияние на европейскую культуру. Нэцкэ побывали в салонах Парижа и богатых домах Вены, пережили нацистскую оккупацию и утрату имущества, но сохранились вопреки всем бедам. Каждая фигурка — это носитель истории отдельно взятой европейской династии, о которой мы и будем говорить.

• «Океан вне закона» Иэна Урбины
Журналистское расследование о том, что творится в нейтральных водах. Урбина исследует, как устроена работорговля, пиратство, плавучие тюрьмы, угоны многоэтажных судов и иное беззаконие в большой воде. Увлекательный нон-фикшн, который читается как триллер. Почти гарантированно понравится, даже если вы не увлекаетесь всем морским. Я подробно писала о книге (и осталась в восторге).

• «Псоглавцы» Алексея Иванова
Совсем недавно рассказывала о романе. Но если кратко, «Псоглавцы» — бодрый текст о социокультурных границах, старообрядцах, борьбе города и деревни и беспощадной русской инквизиции. Если любите магреализм и историю, книга увлечет.

📆 Все подробности и запись: здесь

Присоединяйтесь!

С большим удовольствием прочитала «Аббатису» Лорен Грофф — красивый роман, по форме напоминающий сказку, в центре которой — Мари Французская, поэтесса, о которой почти ничего не известно. Есть версия, что реальная Мари — не героиня Грофф, а её прототип, историческая фигура XII века, могла быть бастардкой, внебрачной сестрой короля Генриха II, сосланной в монастырь, чтобы не мешать придворной жизни. Именно это допущение становится отправной точкой романа.

Сюжет закручивается лихо: Алиенора Аквитанская, супруга Генриха II, отправляет Мари в убогий женский монастырь, который по всем параметрам должен стать для неё тюрьмой. Но Мари решает не сдаваться: с первых дней в монастыре она реорганизует его, превращает в своего рода производственную утопию, где женщины свободны от традиционных ограничений и могут беспрепятственно заниматься ремеслом, управлением и хозяйственными делами. Грофф мастерски показывает, как недавний изгой постепенно становится лидером, способным организовать женщин вокруг общей цели.

Несмотря на то, что книга вдохновлена реальной Мари Французской, связь с исторической фигурой остаётся минимальной. В тексте почти нет упоминаний её знаменитых лэ, но в слоге Грофф явно ощущается дух средневековой поэзии. Роман написан густым, насыщенным языком. Текст местами перегружен, но это меня не напрягало — скорее, очаровывало и настраивало на нужный лад.

Роман оказался неожиданно увлекательным, хотя я изначально вообще не думала, что зацепит. Грофф пишет тонко и проницательно, затрагивает вопросы устройства общества, в котором роль женщин ограничена, показывает, как власть в монастыре переплетается с религиозной и социальной иерархией, а также исследует, как лидерство в таком контексте может стать инструментом изменений. В этом смысле «Аббатису» полезно читать не только как историю о монастыре, как о women only пространстве, но и как любопытное размышление о том, как на практике можно бороться с системами, которые ограничивают свободу и возможности.

#чтопочитать

Вчера отправила почти тридцать новых книг в свой следующий пункт назначения, чтобы не тащить их в чемодане. Пока укладывала всё в коробки, обратила внимание: ни одной книги о войне.

В октябре в какой-то момент поймала себя на мысли, что не помню, как жила до войны — без внезапных сирен, без обстрелов, без почти ежедневных сводок о погибших и раненых. Помутнение длилось недолго, но серьезно меня испугало.

Когда приходилось спускаться в бомбоубежище, я брала с собой книги. Каждый раз разные (по мере прочтения), но всегда — о войне, Израиле или спецслужбах. Другие темы пролетали мимо: мирное отошло на второй план, нормально сфокусироваться на нем не получалось, и в какой-то момент я почти перестала пытаться.

Иногда ракеты падали туда, где я ежедневно ездила с автоинструктором. Прямо на те повороты, на которых я училась водить. Но самое страшное — что это все, кроме, пожалуй, объявлений о павших солдатах, за которыми я по-прежнему слежу, перестало казаться по-настоящему страшным.

Вчера я отправила самой себе книги, которые буду читать в ближайшие месяцы. Там разное: от культурной истории женских ягодиц или паспорта (две разные книги), сборника неиздававшихся ранее фельетонов Тэффи до текста об Алеппском кодексе.

Столько восторга по этому поводу испытываю. Ощущение, будто восстанавливаю дыхание после долгого забега.

У меня на очереди лежит книга «Мои разные «я» Ричарда Шварца, основателя любопытного психологического подхода: IFS, или системная семейная терапия субличностей. Звучит, как немного Билли Миллиган, но нет. Вкратце: это история о том, как и почему мы сотканы из противоречий. Почему в один и тот же момент можем желать вещей несовместимых, друг другу противоречащих, и почему очень часто в этой борьбе нет никакого правильно.

Текст многообещающий, хотя название переведено плохо. В оригинале — «No bad parts», а это, согласитесь, уже гораздо любопытнее. Нет плохих частей, от которых нужно избавляться, даже внутренний критик — важный и полезный персонаж, если не пытаться его извести, а уметь с ним договориться.

Мне понравилось, что у Леши Иванова, который пришел ко мне на рекламу, тема executive-коучинга предпринимателей и айти-менеджеров раскрывается через IFS, то есть через современную доказательную психотерапевтическую методику, а не топорного, олдскульного НЛП, коим многие грешат. У Леши степень ICF PCC, он учился в Калифорнии (а сейчас живет в Амстердаме), человек честно в теме и на высоком уровне.

Канал при этом называется Ponchik News, и это так мило и хорошо в мире успешного успеха, что я бы за один ponchik подписалась. И еще за AI, который Леша бесконечно исследует и о котором говорит с большим знанием.

Мне еще приглянулась история про Мэтью Макконахи о том, как храброе решение не всегда приводит к громким победам, но всегда приводит к новому пункту во внутреннем нарративе.

Про то, что «нет» — не просто слово, а законченное предложение.

И про книгу, конечно, про еще одну хорошую книгу.

Рекомендую Лешу с легким сердцем также потому, что лично мне сейчас немного (много) не хватает оптимизма, а что это за оптимизм, с приставкой техно- или без нее, не столь важно.

Раз уж начала недавно про журналистику, вот вам история.

В 2017 году я летала с журналистской делегацией на космодром «Восточный» смотреть на запуск «Союза». Стоял сорокаградусный мороз. Мы пили чай из самовара, пританцовывая на безопасном расстоянии от старта и наблюдали за последними приготовлениями к пуску.

Когда «Союз» взлетел, задубевшие журы почти моментально погрузились в автобус. Затем они достали ноутбуки: одной рукой строчили новости, которые вот-вот появятся в лентах информагентств, а другой — бодро поднимали пластиковые стаканы со свежеоткрытым шампанским. Российская ракета отправилась в космос, и это событие надо было отметить.

Но когда пассажиры автобуса, за исключением меня, нескольких трезвенников и водителя, были в щи, пришла новость: «Союз» рухнул в океан.

В автобусе воцарилась тишина, не в меру часто прерываемая отчаянным «да блядь!». Спустя годы, отработав некоторое количество времени в журналистике, я думаю, что «да блядь» больше касалось попыток не расплескать шампанское, чем падения ракеты, но вернемся к теме.

Писать заметки на месте мне не пришлось — на этот праздник жизни я попала благодаря университету, где в прямом смысле выиграла билет на запуск. Единственное, о чем меня попросили, — по возвращении подготовить репортаж для журфаковской газеты.

Вернувшись в Москву, я села за текст. Он, откровенно говоря, получился отвратительным. Одно удалось — заголовок. До сих пор его вспоминаю.

Я назвала заметку «Не взлетим, так поплаваем».

Friendly reminder: завтра последний день в этом году, когда курсы «Синхро» по моему промокоду BOOKWORM можно урвать со скидкой в 70%. Вся необходимая информация — в посте. Если у вас уже есть подписка, я там рассказываю, что недавно слушала. Хороший подарок на праздники, кстати.

И да, отвечая на частый вопрос в личку: оплата израильскими (и любыми другими) картами возможна и работает.

Нашла идеальный ответ на вопрос, почему я ушла из журналистики.

Реддит подкинул пару веток о том, как далеко можно зайти с такими заголовками. Судя по всему, тренд вышел за пределы Японии, и теперь пользователи со всего мира переименовывают аниме на новый лад и соревнуются, кто придумает наиболее длинный синопсис к собственной жизни.

Пока кажется, что километровые названия работают как мемы. И в этом скрыта хитрость: они вызывают эмоции (неважно, какие), их невозможно игнорировать.

Развлечения ради предлагаю поупражняться и придумать емкое синопсисоподобное название к книге, которая нравится вам настолько, что вы готовы рекомендовать ее вообще всем. Я в комментариях начну.

Листала утром реддит, наткнулась на подборку японских новелл с километровыми названиями в духе «Меня изгнали из команды поэтому я решил жить спокойной жизнью в деревне» или «После того, как меня отвергли, я побрился и приютил беспризорную школьницу». Звучит дико, я привыкла к более адекватному неймингу, но выяснилось, что это все неслучайно и что вообще так теперь выглядит японский маркетинг для ленивых.

Всё началось с фикбукоподобной платформы Shousetsuka ni Narou, на которой начинающие писатели выкладывают свои тексты. Конкуренция там бешеная, а сам сайт похож на книжный маркетплейс на стероидах, поэтому чтобы выделиться, нужно сразу чем-то зацепить: читатели буквально пролистывают сотни заголовков в поисках чего-то цепляющего. До описаний доходят только самые упоротые упорные, поэтому авторы в какой-то момент решили не париться и просто пихать в заголовок куски синопсиса.

В мире, где внимание читателя удерживается лишь на несколько секунд, такой заголовок выполняет роль тизера. Фактически, это краткий анонс содержания в одном предложении — и такая стратегия, внезапно, работает.

Примечательно, что эти сверхдлинные заголовки привлекают и тех, кого изначально отталкивают. Авторы играют на слабостях — желании быстро понять, о чём история, и одновременно провоцируют. Видимо по этой причине чем нелепее название, тем выше шанс, что читатель захочет узнать, о чем идет речь в тексте. В моем топе — книга о мальчике, который переродился в вендинговый автомат в результате ДТП, под названием «Я переродился торговым автоматом и скитаюсь по лабиринту». Удивительно, что по этой книге сняли сериал. Ещё более удивительно, учитывая, что в Японии чаще снимают анимацию по таким текстам, чем сериалы с актерами — такого там навалом.

Но вообще дичь. Это к вопросу о новой культуре потребления контента. Текстовики буквально с порога заявляют читателю, что если он не хочет читать, то сейчас они расскажут суть работы за пару секунд. Брифли.ру отдыхает.

Плохая память — иногда подарок. Перед репатриацией сложила библиотеку в коробки, а вчера, спустя два с половиной года, их вскрыла. Эффект — как будто ограбила книжный: достаю одну книгу за другой, читаю кусками, сортирую.

В предисловии к свеженайденной и давно зачитанной «Новейшей истории России в 14 бутылках водки» автор, Денис Пузырёв, рассказывает о том, как и почему начал писать про алкоголь. История шикарная: редактору РБК Daily показалось забавным сделать Пузырёва «автором на бухло», ну он и сделал. Так началась карьера Пузырёва-алкожурналиста.

И знаете, я уверена: так оно и было. Со мной происходило нечто похожее. Но не с фамилией — с моей только про похоронную индустрию писать.

В 19 лет меня позвали в крупное экономическое медиа. В школе по математике и экономике у меня был твердый тройбан, поэтому идея стать экономической журналисткой страшно привлекала. Я всегда любила абсурд, а экономику в те годы знала так себе — моя реальная экспертиза заканчивалась на пересчете карманных денег. Но кому это мешало? Я была борзая, самоуверенная и одновременно наивная, поэтому не просто согласилась, а предложила изданию создать с нуля новую рубрику, куда бы писала только я.

Дальше было удивительное: на летучке одобрили концепт рубрики и деваться неожиданно стало некуда: пришлось делать.

Рубрика, кстати, взлетела, но мои секреты остались со мной (теперь и с вами). С тех пор знаю: слабоумие, отвага и принцип just for fun — идеальная стратегия для старта. А в экономике потом все же пришлось разобраться.

Начинала «Псоглавцев», надеясь на деревенский хоррор, а это оказался триллер о попытках подчинить прошлое и вычеркнуть то, что не вписывается в современную парадигму.

Сначала текст казался просто нормальным приключенческим романом с элементами магреализма: герои едут в забытую богом деревню, сталкиваются с древними культом где ужасы, оживший святой с собачьей головой и скрытые тёмные силы. Но по мере развития сюжета стало понятно, что мистика выступает по большей части фоном для конфликта между современностью и глубокой архаикой, цивилизацией и дикостью, рациональным и иррациональным.

Три дэнжеролога, работа которых заключается в поиске опасных культурных артефактов, едут в заброшенную деревню Калитино снимать заколдованную фреску, которая, по слухам, связана с древним культом и несёт в себе разрушительную силу. Всё кажется предсказуемым — в миссии по изъятию опасного артефакта на первый взгляд нет ничего необычного. Но как только денджерологи оказываются в Калитино, вокруг сгущается адовая хтонь. Местные жители, которые по ощущениям приросли к земле, встречают прибывших не просто с недоверием, а с агрессией и почти первобытным страхом. Калитино отторгает всё чуждое, цепляется за свои архаичные корни, как за единственную защиту от враждебного мира за его пределами. Но полные гонора москвичи уверены, что вот они-то сейчас научат калитинцев жизни.

По мере того как дэнжерологи приближаются к фреске, та начинает обрастать новыми смыслами, не поддающимися рациональному объяснению. Становится очевидно, что изображение Псоглавца — не просто культовый артефакт, а символ сопротивления, который деревня охраняет от внешнего мира. Калитино втягивает москвичей в свой чёрный водоворот, а местное общество пытается подавить всё, что не укладывается в его привычную картину мира.

Иванов мастерски проводит через этот хтонический лабиринт, где все новое воспринимается как угроза, а борьба с внешним миром превращается в акт отчаяния.

Текст захватывающий и довольно бодрый, хотя поначалу это неочевидно. Иванов, будучи историком, филигранно вписывает вымысел в реальную историю. Гарантированно узнаете много нового о церковном расколе, старообрядцах и их разоренных во время реформ Никона тайных скитах, о русской инквизиции и иконописи. Очень крутая вещь.

Будем, кстати, читать «Псоглавцев» в рамках зимнего сезона клуба, но об этом еще напишу.

#чтопочитать

Провела на выходных два из трёх заседаний по «Свободе» Франзена в книжном клубе, кое-что удивило. Не задумывалась об этом, но выяснилось, что отсутствие экшн-сцен, крутых поворотов сюжета и нетипичных, нестандартных персонажей (не таких обычных, как в реальной жизни) может восприниматься как существенный минус книги. Как в жизни = скучно и предсказуемо (у меня впечателение от романа диаметрально противоположное, но это вопрос ожиданий и личного восприятия).

С учётом того, что большинство современных текстов по темпу сильно превосходят условную классику и даже книги, выпущенные, скажем, 50 лет назад, предположу, что многие классические тексты сегодняшние издатели отправили бы на доработку — тут ускорить, там усилить, здесь накрутить и добавить движа.

Выводов не будет, но любопытно.

Песню про голубой вагон из мультика про Чебурашку и Гену знаю с детства, но только сегодня выяснила, почему вагон голубой и откуда взялся «дальний путь», который стелется скатертью и упирается прямо в небосклон. Удивилась, когда выяснила, что в песне нет ни одного случайного слова. Но реально охренела, когда узнала, что «голубой вагон» — песня про эмиграцию.

В феврале 1971 года в Москве 24 еврея вошли в приёмную председателя президиума Верховного Совета СССР Николая Подгорного и потребовали разрешение на выезд в Израиль. В марте того же года 56 евреев из Риги объявили голодовку в той же приёмной, на этот раз в присутствии западных журналистов. Подобные акции продолжались, и постепенно евреев начали выпускать, хотя каждый случай рассматривался мучительно долго.

Эмигранты сначала ехали в Вену на поезде «Москва-Вена», оттуда — кто в Израиль, кто куда. Вагоны были зелёные, но тот, что шёл в Вену, был голубым. Его прикрепляли к поезду только до границы СССР, и это явным образом выделяло его среди других вагонов. Композитор Владимир Шаинский и поэт Эдуард Успенский, создатель Чебурашки, жили в Союзе и знали о цвете вагона. Примерно так «голубой вагон» и стал символом пути, но лишь для тех, кто знал контекст.

Но еще любопытнее то, почему «дальний путь» упирается в небосклон. Эмигранты ехали в Израиль, который традиционно воспринимается как земной небосклон, святая земля, мечта и цель для многих. А скатертью путь стелется потому, что советские антисемиты, узнав об отъезде эмигрантов, язвительно говорили: «Скатертью дорога».

Внезапно, однако.

Уже больше недели кручу в голове программу зимнего сезона книжного клуба. В каждом сезоне три книги — две выбрала, а третью — ну никак. Дело в том, что просто хорошей книги недостаточно: важно, чтобы она подходила для обсуждения.

Один из ключевых критериев для выбора — многослойность. Сложно поддерживать живую дискуссию о книге, которая фокусируется только на одной теме. Нужен сюжет, историческое полотно, отсылки и что-то новое, что зацепит и удивит читателя.

Также необходимо, чтобы участники могли соотнести текст с собственным опытом и найти в нем что-то личное. А ещё нужно найти баланс между комфортным чтением и тем, что требует усилия.

И это только пара верхнеуровневых критериев. Но пост не об этом.

Я сегодня бесцельно гуляла по Эрмитажу. Когда собиралась уходить, увидела неприметную дверь в зал с нэцкэ. Пошла смотреть. Первая витрина, вторая, третья, и бац — щелчок. Нэцкэ! Если удастся договориться с издательством, будем читать «Зайца с янтарными глазами» Де Вааля.

Если не видели, я подробно писала о непосредственной связи книги с нэцкэ. Роскошная история. Надеюсь, все получится.

P.S. фото тех самых нэцкэ, при виде которых случился «бац».

#клуб

Иногда думаю, что вышла замуж за еврейскую бабушку. Мало того, что муж систематически жалуется мне же на меня, мол, я плохо ем, так еще говорит на идише и вот уже несколько лет пытается меня им заинтересовать. Недавно положил на прикроватную тумбочку «Жизнь как квеч» Майкла Векса. Сказал, что, мол, ты же любишь «лингвистическую ебанцу». Ну, в общем да. Ты прав. Я люблю «лингвистическую ебанцу».

Начала читать и пока довольна. Это бодрый, и острый текст об идише — языке, который часто считают мертвым. Векс, однако, убедительно доказывает, что это не так: идиш жив и активно используется. Это саркастичный, метафоричный, яркий и выразительный язык, на коротором, кроме прочего, удобно стебать, материть, посылать, подкалывать и жаловаться.

Вычитала в книге потрясающую идишскую идиому «Г’ак мир ништ кейн чайник», что в переводе означает «Не стучи мне по чайнику». Смысл прост: перестань повторять одно и то же и вообще смени пластинку.

Но причем тут чайник?

Представьте себе чайник с крышкой. Вы наливаете в него воду, закрываете, зажигаете огонь, выходите позвонить — и напрочь забываете о нем. Чем сильнее кипит вода, тем громче дребезжание. Чем меньше содержимого, тем больше шума. Крышка раз за разом подскакивает и падает, совсем как челюсть излишне настойчивого собеседника, который своими словами будто бы долбит по вашей голове и ездит по мозгам. Г’ак мир ништ кейн чайник, не колоти мне по голове, как крышка — по пустому чайнику.

Теперь знаю, как буду отвечать на очередное «ты ничего не съела». Г’ак мир ништ кейн чайник, дорогой.

В «Аббатстве Даунтон» есть такой колоритный персонаж — старая графиня Грэнтэм, чью речь можно разбирать на цитаты.

«Правда никого не интересует, важно, как всё выглядит со стороны».

«На вашем моральном возвышении никогда холодно не бывает?»

Ну, вы поняли — мадам любопытная, за словом в карман не лезет. Арина, она же «Бабка-дворянка», тоже. Она пишет про жизнь через призму литературы, и много, очень много шутит. Вот, например, посвящение критикам с отсылкой к Белинскому или рассуждение о различиях менталитета. Есть и книжные рекомендации — как, например, вот этот нуарный детектив в декорациях ирландской глубинки. Если вы не закатываете глаза от юмора на грани и умеете смеяться над собой и над жизнью, вам понравится.

Арина пишет иронично, мудро, емко и, что важно, реально нескучно. Почитайте.

И в чем он не прав? Одна хорошо, а две лучше.

Школа, кстати, израильская.

Купила «Воспоминания книготорговца» Оруэлла, чтобы почитать емкое и ироничное о книготорговле и писательстве, а получила тринадцать неплохих эссе о самом разном: от рецензии на радиоспектакль «Война миров» по Уэллсу, после которого тысячи американцев якобы поверили во вторжение инопланетян, до неожиданно важных инструкций по приготовлению крепкого бодрящего чая. Вот вы знали, что чай надо не просто заливать кипятком, а необходимо подносить заварочный чайник к основному, чтобы вода кипела в момент соприкосновения с чайными листьями?

Реальность не совпала с ожиданиями, но книга все равно порадовала. Оруэлл пишет живо, честно, полемично, местами колко, но за этой колкостью просматривается способность и умение чувствовать и, что немаловажно, препарировать действительность и видеть ее относительно без иллюзий. В некоторые моменты ловила себя за желанием записать подкаст, чтобы высказаться на тему. Голосом такие вещи передаются лучше, чем текстом.

Особенно впечатлили пять эссе: «Воспоминания книготорговца», «Откровения рецензента», Обзор «Вторжения с Марса», «Свобода Парка» и «Как я стрелял в слона». В последнем автор описывает, как убил слона, чтобы не опозориться перед многотысячной толпой бирманцев. Люди ждали зрелища, и Оруэлл не мог им его не дать. Он честно объясняет, почему, и эта честность вызывает уважение. Мало кто умеет рефлексировать без жалости к себе и нытья, но Оруэлл с этим справился.

Сборник напомнил популярные нынче антологии фейсбучных постов, но не скороспелых и поверхностных, а тех, над которыми заранее хорошо подумали, и автор в итоге не облажался. И хотя каждый текст можно читать отдельно, вместе они дают любопытное представление о человеке, которому не все равно. Я такое (и таких) люблю.

#чтопочитать

Третий день безуспешно шучу на кассах.

Заказываю, значит, блины. Оплачиваю, мне дают черную, мигающую красным штуку:

— Держите, ваш пейджер. Как будет готово, он оповестит — начнет пищать и вибрировать.

— А не взорвется?

Шутку не поняли, реакции не последовало. Для чистоты эксперимента схожу в «Ливан Хаус». Может там юмор оценят.

И еще. Зайцева открыто проходится по тем, кто пишет рецензии и отзывы по аннотациям, не читая книг. У меня есть история по случаю.

Принципиально не пишу о книгах ни по бартеру (за сами книги), ни за деньги. Сама покупаю, сама решаю, что читать и о чём рассказывать. Если издательства что-то присылают, то всегда по собственному желанию — я заранее предупреждаю, как работаю. Но вот недавно приходит сообщение от крупного холдинга:

«Вика, видели, что вы сейчас в России. Можно мы вам книг отправим? Подобрали, что может заинтересовать». Ссылка, ссылка, ссылка, ссылка.

Отвечаю: отправить-то можете, но если книга не понравится, писать не буду. Понравится — с радостью напишу, всегда рада рассказывать о хорошем. По срокам, правда, тоже ничего обещать не могу: не читаю на заказ и начинать не планирую. Прочту, когда будет желание.

Реакция моментальная: «А, мы вас поняли, нам не подходит». Довольно понятно на самом деле, со мной книжному бизнесу объективно невыгодно. Я не букблогер в прямом понимании этого слова — просто люблю читать и пишу о книгах, во-первых, потому что хочу, а во-вторых, когда хочу.

Но тут начинается самое интересное. Решаю всё-таки уточнить, что они вообще подразумевают под сотрудничеством. И получаю ответ: издательство ожидает публикаций в течение 2-3 недель после получения посылки. Также ждут фотографий книг, упоминаний названий при каждом удобном случае, а также комментариев о том, какие книги чудесные (отзыв писать, кстати, не обязательно, просто нужно почаще упоминать).

Понимаю, что если такой подход устраивает некоторые (далеко! не все, безусловно) издательства, то нет ничего необычного в том, что находятся желающие так работать.

Но возник вопрос: а это нормальная практика? На меня подписаны многие книжники, блогеры и сочувствующие. Расскажите, а то я не в теме.

За вечер прочитала «Корпорацию не нагнешь», нахожусь под впечатлением.

Юлия Зайцева уже двадцать лет продюсирует Алексея Иванова и за это время сделала из просто хорошего писателя звезду в обход междусобойных тусовок, корпораций, олдскульных книжников и холёных телевизионщиков с первой кнопки. Текст, дико драйвовый сам по себе, посвящен тому, как и какой ценой она этого добивалась и добивается.

Книга заявлена как профессиональный триллер, но это не он — скорее производственные мемуары. Дерзкие, энергичные, но внезапно объективные — в некотором смысле это пощечина уютному российскому книжному соообществу, голубому огоньку от мира литературы, где из года в год все те же на манеже.

Первую треть текста Зайцева задорно, конкретно и за дело песочит всех и вся. И если литагентские истории мне малоинтересны, то читать объективно нелестное о критиках, которых я давно подозревала в профессиональной нечистоплотности и инфантильности, было почти забавно, ибо нечего гнать километры рецензий на то, что не читали, и пытаться держать хорошую мину при плохой игре. Все, естественно, с примерами, к которым я при случае могу присовокупить пару своих. В этом смысле никакого сведения счетов. Зайцева ловит волну хейта и круто на ней серфит. Этому стоит поучиться.

В остальной части книги автор детально рассказывает о продюсировании Иванова, как прибыльного и временами даже самоокупаемого проекта. Это прорывная модель для рынка, на котором принято считать, что писатель должен быть голодным. Зайцева за годы работы переломила игру и создала продюсерский центр под одного писателя, в котором под контролем даже то, чему обычно внимания не уделяют, вроде логистики в путешествиях-презентациях и внешнего вида ярмарочных стендов. Вживую видела насколько они отличаются от привычных дсп-шных, и это мощно. Все бы так работали.

Взгляд Зайцевой на Иванова явно романтизирован, но не в романтическом контексте — ее очевидно нечеловечески прёт от работы. Зайцева верит, что Иванов — будущий классик, отсюда и оптика. Но, стоит сказать, она не мешает.

Любопытно будет даже тем, кто в книжном рынке ни в зуб ногой — там много прикладного для всех смелых, неформатных и тех, кто хочет научиться решать тривиальные задачи нетривиальным образом. А еще для пиарщиков, маркетологов, предпринимателей и разного рода инфлюенсеров.

Шикарная, в общем, вещь. #чтопочитать

После вчерашнего поста Реддит с утра пораньше подкинул мне вот это.

Могла бы обойтись без подробностей столь яркого броманса, но удержаться не получилось — пошла фактчекать. И, судя по всему, история реальная.

Теперь живите с этим.

Забудьте всё, что вы знали о вечерних прогулках по Тель-Авиву. Сейчас будет история некнижная, исключительно израильская — с накалом страстей, легкой эротикой и даже полицейской интригой.

Итак, наш герой, назовем его О., возвращался поздним вечером домой. Шел он быстро, потом еще быстрее — словно на кону была его жизнь и мочевой пузырь. Да-да, О. очень сильно хотел в туалет.

Сдерживая порывы, О., подгоняемый беспощадными силами природы, перешел на бег. До дома оставалось не больше десяти минут, и вдали уже мерещился спасительный унитаз, но в какой-то момент О. понял, что не дотянет.

На ближайшие 100 метров — ни кафе, ни туалета, а одна только пальма. Красивая, высокая, отбрасывающая широкую тень. Неужели, спасение?

О. поспешил к дереву, приспустил штаны, почувствовал долгожданное облегчение и от счастья даже прикрыл глаза, как вдруг — сирена. Не та, которая воздушная, а та, которая патрульная.

Один из полицейских вышел из машины и подошел к О.

— Шалом, ахи, ма ата осэ? (Привет, брат, что делаешь?)

Сердце О. ушло в пятки, руки неловко потянулись к карманам, а иврит, и без того находившийся в зачаточном состоянии, вмиг выветрился из головы.

— Слиха, ани ло мэдабер иврит. Рак англит вэ русит. Я учу иврит сейчас... Слиха, слиха...

На это полицейский — будь у него шлем, он бы его поправил, я уверена — прищурился и с показным терпением перешёл на русский:

— Ладно, русский так русский. Ты знаешь, что у нас это уголовное преступление?

Всё, подумал О., он — преступник и имеет право хранить молчание. Сейчас звякнут наручники, он поедет в участок, судья зачитает приговор и голуби полетят над нашей зоной, голубям нигде преграды нет.

— Что? Что у нас уголовное преступление?

Полицейский подошёл поближе, ещё раз окинул его взглядом и спокойно объяснил:

— В Израиле взрослые мужчины не должны трогать детские пенисы. А ты не знал?

На миг повисла тишина. О., обалдев, пытался осмыслить услышанное, а полицейский вдруг рассмеялся — гулко и от души, похлопал его по плечу, махнул рукой в сторону спасительной улицы:

— Давай, иди уже домой.

Все совпадения случайны. Вы ничего не слышали, не читали и не знали. Обещайте мне. #шалом

Я зумер, и интересно, конечно, что думают про нас те, кто не зумеры.

Думают чаще нелестное. Конкретно рынок труда воет от того, как высоко зумеры себя ценят, как дорожат каждой минутой не клиентского, не начальского, не тетьмашиного, а своего времени. И корпоративной пиццей их не задуришь, и дмс и печеньками не заарканишь.

После миллениалов в духе «я люблю свою работу, я приду туда в субботу», зумеры, конечно, кажутся трудными персонажами.

Опустим, хороши зумеры в труде или нет, мы не можем (и никто не может) делать таких обобщений. Но в одном я согласна — если классно знаешь свое дело, то почему не заявить о том, какой ты молодец?

Марат Юсупов, например, зумер который работает в большом айти, а в маркетинге вообще с 17 лет. Рассказывает про рекламу, позиционирование, стратегии, кейсы и вообще искренний и честный автор, каких поискать. Ничего не продает, курсов не запускает, а просто отлично делает свое дело и обозревает его. Разбирает бренды (докопаться своим умом до ДНК бренда — это вообще страшно занимательно). Смешно шутит.

Опять же, большую увлеченность сразу видно. Если идет в стриптиз-клуб, то болтает с девушками не про приват, а про то, как они продвигаются в индустрии, какие есть карьерные треки (а они есть), как выбирают работодателей и прочее, на мой вкус, страшно увлекательное.

Про большие корпорации и мировые имена тоже есть, но я, в лучших своих традициях, интересуюсь всем нетривиальным.

В общем, подписывайтесь на Марата, классных каналов о маркетинге нынче мало — а этот правда отличный.

Прочитала печальное из Британии: по последним данным Национального фонда по борьбе с неграмотностью, только 35% подростков 8-18 лет любят читать в свободное время — это самый низкий показатель за 20 лет. Чтобы понимать прогрессию: за последний год доля читающих юных британцев упала на 8,8%, а еще в 2016 году почти 2 из 3 подростков наслаждались чтением. Еще растет gender gap — читают 28,2% мальчиков и 40,5% девочек, но тут без сюрпризов. Ничего другого не ожидала.

У новых тенденций есть очевидные причины: дети больше времени проводят в интернете и пользуются планшетами и смартфонами, меняются фокус, внимание, мышление, психика и нервная система, и, справедливости ради, не все должны любить читать.

Кстати, среди взрослых британцев для удовольствия регулярно читает порядка 50% — на 8% меньше, чем в 2015 году.

Видя тренды, захотелось посмотреть, как меняется детская и подростковая литература Великобритании по мере того, как подростки теряют к ней интерес.

Еще с 2016 года книжная общественность широко обсуждает переписывание книг Роальда Даля. Тексты Даля правят, чтобы чтобы те стали менее оскорбительными (в 2023 вышли обновленные версии — слово «толстый» там заменено на «огромный», а Умпа-Лумпы стали гендерно-нейтральными существами).

В то же время современные писатели жалуются: YA литературу невозможно опубликовать без проверки sensitivity readers. Так называют профессиональных, внимание (!), чувствительных читателей. Издательства нанимают их, чтобы те проверяли рукописи на все оскорбительное, стереотипное, сексистское и расистское. Отдельно восхищает, что не слишком оскорбительными должны быть и образы злодеев 🤡

Кстати, существуют и агентства, которые оказывают услуги «поддержки издательств в аутентичной репрезентации» меньшинств (так себя описывает довольно известная организация Inclusive Minds, сотрудничающая со многими британскими издательствами). Если поймете, что это все значит, расскажите. Я не въезжаю.

Не хочется ударяться в возможно ложные причинно-следственные связи, но британское книгоиздание очевидно становится все тяжеловеснее. А дети, ровно как и взрослые, достойны большего, чем обеззараженное, и способны воспринимать язык, образы и сюжеты куда более живые, комплексные и неоднозначные, чем кажется. И должны получать это в книгах — если мы, конечно, хотим, чтобы они больше читали.

Из хорошего: зашла сегодня в «Республику», а там на центральной выкладке «Сын Хамаса» с моим отзывом на задней обложке. Вышел!

Я уже коротко рассказывала про мемуары Мосаба Хасана Юсефа, сына одного из основателей Хамаса. МХЮ отрекся от радикальных исламистских идей, начал сотрудничать с Израилем, принял христианство и стал изгоем в собственной семье. Уникальная, мощная история, которую полезно знать.

Спасибо «Строкам», что позвали прокомментировать текст для обложки и вообще переиздали книгу. Сегодня это особенно ценно.

Сегодня ночью, 8 ноября 2024 года, в Амстердаме произошел еврейский погром

После футбольного матча между «Маккаби Тель-Авив» и «Аякс» сотни джихадистов напали на еврейских болельщиков. Их избивали, давили машинами, в окна отелей, где остановились израильтяне, запускали фейерверки. Погромщики жгли израильские флаги, выкрикивали антиизраильские лозунги и призывали желающих присоединиться к линчу евреев.

Полиция Нидерландов вмешалась катастрофически поздно — к тому моменту погромы, вспыхнувшие одновременно в разных частях города, было невозможно быстро локализовать и остановить.

Never again, почти мантра, которую мир повторял в послевоенный двадцатый век, очевидно забыта. Но вот что я еще вспомнила.

Завтра, 9 ноября, — годовщина крупнейшего еврейского погрома в Европе, известного как Хрустальная ночь. В 1938 году в ночь с 9 на 10 ноября погромщики разгромили более двухсот синагог, уничтожили и разграбили десятки тысяч еврейских магазинов, домов и предприятий по всей Германии, Австрии и Судетской области.

Погром накануне годовщины погрома.

Несколько часов назад совет национальной безопасности Израиля призвал израильтян в Амстердаме не выходить на улицу, запереться в гостиничных номерах, снять национальную символику и, если возможно, экстренно покинуть Нидерланды.

Шел 2024 год.

Как вы уже поняли, сейчас я не в Израиле. По семейным обстоятельствам на некоторое время заехала в родные пенаты, буду курсировать между Москвой, Петербургом и Самарой.

Если вы — книжник, книжный проект, издательство и дружественный автор, буду рада обсудить разное совместное или просто увидеться. Звоните, пишите, зовите, пересылайте этот пост тем, кому это может быть актуально.

Ну а пока — я в турне по любимым книжным 👻

По привычке шарахаюсь от громких звуков, хотя за окном временно не Израиль.

Вчера ужинала, и тишину прервал сигнал ракетной тревоги — сработали два приложения на телефоне. В Израиле у всех такие приложения, о тревоге по месту пребывания ты и так узнаешь, а что в других городах, что у родных и у друзей, что вообще в стране делается — для того есть, как у нас ее называют, «аппликация».

В общем, тревога. Я по привычке подскочила, начала искать бомбоубежище и осознала, что его нет. Новый виток паники — в смысле нет бомбоубежища? А, и обстрела тоже нет, это теперь не здесь?

Сегодня на улице, услышав рев мотоцикла, вздрогнула и пригнулась.

Очень странно и непривычно все это. Интересно, сколько нужно времени, чтобы психика пришла в норму?

Артур Кронфельд, немецкий психиатр и основатель первого в мире Института сексуальных исследований, поступил дерзко: он открыто обвинил лидеров нацистской Германии в психических отклонениях и сексуальных извращениях и подробно описал, как они влияют на политику.

«Дегенераты у власти» показались довольно любопытными, хотя на полноценную книгу текст не тянет. Технически это спорное с точки зрения методологии, но понятное исследование природы политического зла.

Опираясь на собственный врачебный опыт, а также на опыт непродолжительной коммуникации с Гитлером, Кронфельд проанализировал психосексуальные отклонения не только фюрера, но также Геринга, Гиммлера, Геббельса и менее известных нацистов.

Гипотезы Кронфельда местами спорны, в них много фрейдизма, но здравое зерно все же есть: история показывает, что деграданты с психопатическими чертами, неудержимой жаждой власти и подавленными комплексами чаще всего пытаются подчинить окружающих. А садистские наклонности из личных отклонений превращаются в рабочий инструмент для удержания контроля.

Вопреки подзаголовку и общему духу текста, Кронфельд пишет не столько и не только про секс, сколько про общую атмосферу морального разложения в нацистской верхушке. По его мнению, личные извращения и психопатические черты нацистов не только объясняли их поведение, но и становились частью государственной идеологии.

Один из самых мрачных моментов «Дегенератов у власти» — рассказ Кронфельда о том, как Гитлер ещё в начале своего политического пути устранял людей, которые хоть что-то знали о его интимной жизни. Окружённый тайнами и слухами, Гитлер репрессировал всех, кто мог подорвать его публичный образ. Ожидаемо, что эта борьба с собственным прошлым только усиливала его паранойю и делала ещё более безжалостным.

В тексте мало сочувствия или попыток оправдания: Кронфельд описывает нацистов как людей, для которых подавление и контроль — это нечто вроде личной терапии.

Вещь смелая, местами спорная, но читать стоит. #чтопочитать

Когда мне нужно сконцентрироваться или успокоиться, я собираю гигантские пазлы. Кажется, что это такое милое, медитативное хобби взрослого человека, но я по всем параметрам пазлы должна ненавидеть, как кинзу или вареную морковь.

Всё началось с детства, с Нового Года в третьем, кажется, классе. Подруги получили на празднике кукол Мокси — тех самых, с единорогом на поводке, розовую мечту всех маленьких девочек того времени. Но что получила я? Пазл. Причем не просто пазл, а пазл на тысячу штук, с пасторальным немецким пейзажем, в центре которого возвышался огромный замок Нойшванштайн.

Типа — смотри, Вика, горы высоки, зима близко, а жизнь — сложная штука.

Ситуация максимально карикатурная: вокруг счастливые одноклассницы с куклами, а я в углу в обнимку с Нойшванштайном. Сейчас уже не вспомню, но не удивлюсь, если на тот праздник жизни я пришла после музыкальной школы, где занималась, как нормальный еврейский ребенок, скрипкой.

Недавно после пяти воздушных тревог за день начала собирать очередной пазл с гигантским книжным. Не Нойшванштайн, конечно, но тоже ничего.

Книжноклубное

В августе читали и обсуждали «Стоунера». С тех пор прошло почти три месяца, но роман не отпускает. «Стоунер» захватил клуб настолько, что на вчерашнем заседании по «Союзу еврейских полисменов» Шейбона было решено ввести внутренний индекс Стоунера — по аналогии с индексом Биг Мака.

И если индекс Биг Мака измеряет покупательную способность валют в разных странах, то индекс Стоунера будет оценивать способность книги вызывать бурю эмоций и менять жизни.

Судите сами, один из членов клуба после «Стоунера» вернулся к медитациям и начал изучать буддизм. Другой — пересмотрел свою библиотеку и взялся за изучение американской классики. И это только то, что я доподлинно знаю.

Посмотрим, сколько стоунеров наберет следующая книга. В ноябре читаем и обсуждаем «Свободу» Франзена (свободных мест нет, запись полная). #клуб

Моя подруга Софа как-то сказала, что каждый новый день Израиль совершает сальто поперек себя, и она вместе с ним. «Я когда переезжала, воображала, что будет немножко Европа, немножко арабская ночь, волшебный восток. Хрен там. Место настолько отбитое, что я иногда сомневаюсь в его существовании. Даром, что здесь живу» — это фраза из нашей с ней переписки.

Нас свел телеграм. Мы как-то встретились в Тель-Авиве, долго говорили, я показала Софе любимые книжные, мы умяли ведро чурросов, а потом она предложила стать ее бета-ридером. Софа пишет роман и еженедельно выкладывает главы в закрытый чат по подписке, а я читаю и докапываюсь до текста до публикации.

Софа классная. Во-первых, она живо и бодро пишет. Во-вторых, в основном про Израиль. При этом ее канал называется Поговорим о вашем отце. При чем здесь Израиль? Ни при чем. Софа психолог, и она хотела писать о психологии, но Израиль превратил безобидный психоблог в дорогой дневник, все пошло через жопу, но с огоньком и фанфарами. От поездки в СПА с крокодилами до знаменитой израильской медицины (с последней очень здорово увязался «Йерве из Асседо», который я рекомендовала).

Еще нравится про про центральную автобусную станцию Тель-Авива и расизм, на который в Израиле (как на все в Израиле) можно посмотреть под парадоксальным углом.

Лучший стендап-канал. С книгами, драйвом и яростной любовью к жизни. Энджой.

Читаю «Нефть и кровь» Брэдли Хоупа и Джастина Шека, и это прям неожиданно захватывающая вещь. Авторы, финалисты Пулитцера, рассказывают о стремительном превращении наследного кронпринца Саудовской Аравии Мохаммеда бин Салмана (МБС) из темной лошадки в деятельного автократа, который подмял под себя некоторое количество известных банкиров, голливудских деятелей и политиков.

МБС известен своими реакционными решениями. Я знала, что его политическая карьера началась с крупной антикоррупционной чистки, но о помпезности мероприятия не подозревала. А зря, там любопытно вышло — МБС на три месяца превратил в тюрьму самый дорогой отель в Эр-Рияде.

Чтобы вернуть в казну порядка $100 млрд, МБС устроил облаву. Утром 3 ноября 2017 года все постояльцы столичного саудовского Ritz, включая держателей платинового статуса, получили приказ покинуть отель, после чего Ritz закрылся на три месяца. Отель за сутки пероборудовали в золотую клетку. В двух сотнях номеров высверлили замки, сняли двери ванные и шторы — сделали все, чтобы лишить задержанных приватности. Люксы переоборудовали в комнаты для допросов.

Среди задержанных, которым по прибытии по индивидуальным меркам портные шили дишдаши — традиционные арабские длинные рубахи, были местные миллиардеры, министры, советники и члены королевской семьи. МБС решил пойти ва-банк: вернуть деньги и заодно убрать тех, кто мешал его восхождению.

Если вам, как и мне, не особо интересна Саудовская Аравия сама по себе, не думайте пропускать. Хоуп и Шек фокусируются не столько на биографии МБС, сколько на его реформах и развороте восточной экономики и культуры СА на запад. Очень бодро и местами забавно. Как дочитаю, расскажу подробнее.

Очень жаль. Спасибо за все, Стивер.

Не про книги и даже не про Израиль, но считаю, что мир должен знать. Вот уже больше двух лет я выпадаю в осадок после каждой доставки из мясной лавки.

Дело в том, что они привозят фарш в пакетах с наклейками. И на этих наклейках — время заказа и адресат.

Я и так каждый раз от этого зрелища воплю чайкой, но сегодня был совсем финиш. Курьер передал прозрачный пакет с прокрученным мясом, и наклейкой «Вика Рипа, 10:34» со словами: «Держите, ваш фарш», а затем пожелал приятного аппетита.

Как из Петербурга привет передали.

Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие, покупка простенького kindl’a на пробу. Радикальное решение, учитывая мою любовь к бумаге, но заказ, ожидание и доставка книг из России изматывает. Мне вечно надо здесь и сейчас.

Правда, пока не хватает стилуса для разметки и подчеркиваний. В этом смысле айпад удобнее, а бумага вне конкуренции, но привыкну.

Ну и, по традиции, нерегулярная рубрика — что я читаю. Это одна из книг. Теперь ваша очередь! Рассказывайте и показывайте, что читаете вы.

Кстати, после «Покорности» стало интересно, сколько раз и кто пытался Уэльбека закэнселить. Избежать общественного порицания с такими книгами нереально, ну и он не избежал.

Два раза Уэльбека отменяли за антиисламские высказывания (в том числе после выхода «Покорности» — роман поступил в продажу за день до терактов в парижской редакции Charlie Hebdo). Один раз, после выхода «Элементарных частиц» в 1998, писателя обвинили в мизогинии из-за детализированных описаний секса и архипатриархальных взглядов на женщин (хочется напомнить, что автор ≠ герой). В 2019 вектор сменился и его стали полоскать за симпатии к Трампу, а французские интеллектуалы призывали к бойкоту Уэльбека и его романов.

В общем, умеет человек красиво провоцировать. Правда, иногда сам себя — вроде того случая, когда Уэльбек снялся в порно. Хотел покуражиться, но дошло до суда. Снялся-то он снялся, и все документы подписал, выставив лишь одно условие: в кадре не должно быть одновременно видно его лицо и гениталии. Якобы чтобы сохранить интригу — дескать, а точно ли на экране культовый писатель.

За три дня до завершения съёмок Уэльбек вышел из проекта и попытался предотвратить выход фильма. Он утверждал, что дал согласие, будучи пьяным и находясь в глубокой депрессии. Чтобы не допустить релиза, Уэльбек подал иски как во Франции, так и в Нидерландах, где проходили съёмки, но в обоих случаях суды их отклонили. Писатель не смог доказать, что был в тяжёлом эмоциональном состоянии и выпивал до, а не после подписания соглашения. В одном из вердиктов даже отмечено, что заявленная двусмысленность утратила свою суть именно из-за попыток Уэльбека запретить выпуск фильма. Так что теперь ясно одно — почти наверняка это был он.

И вот думаю: может Уэльбек так фактуру для нового романа собирал?

Я состою в нескольких сообществах тг-админов, и недавно в одном из обсуждали названия каналов: удачные ли они, стоит ли менять. Я и до этого часто об этом думала. Вроде пишу о книгах, но «Еврейка у микрофона».

Тем не менее, каналу больше двух лет, а название работает. Думаю, дело в том, что оно не ограничивает и дает возможность под одной вывеской писать о чем хочется, хотя изначально я тут рассказывала только о книгах и околокнижном. Были мысли поменять название, и я даже накидала несколько вариантов, но в итоге оставила всё как есть (и очень этому рада).

Наиля Асланова — соосновательница крутейшего бренд-агентства БУНТ, кейсы которого вы точно видели, тоже сначала писала строго про маркетинг и ведение канала со стороны админа, но потом расширила пул тем. Сейчас она, кроме прочего, рассказывает об изнанке предпринимательства и управлении командами, и это любопытно, потому что честно. Из стоящего: гайд по работе с параличом перфекциониста и текст о том, как понять, что вы занимаетесь не настоящей работой, а просто попали в ловушку занятости.

Мне нравятся каналы личные каналы с понятным прикладым контентом, где виден автор. На такое не жалко тратить время. Почитайте, рекомендую: @optimalexperience

Осень проходит продуктивно, несмотря на окружающую жесть. В сентябре вышел подкаст со мной, а в октябре дружественный историко-литературный канал Оли Хейфиц пригласил на короткое интервью. Оля зовет тех, кто ее вдохновляет, поэтому было приятно. Не менее приятно, что спросили не про книги — про книги у меня и без этого рот не закрывается.

Рассказала о любимой еде, об увлечениях, о которых здесь не пишу, а еще ответила на пару вопросов формата «а если бы». Получилось неплохо и без самоповторов. Я довольна!

Настроение на остаток дня примерно такое.

Уэльбек крутейший. За один присест дочитала «Покорность», и теперь буду ее всем рекомендовать — это настоящий концентрированный антидот к выверенным и сглаженным текстам. Скучала по бесстыдству, злой иронии, честности и отчаянной прямолинейности, и получила все, что хотела. Не книга, а праздник 👻 Я прям под впечатлением.

Уэльбек исследует деградацию западного общества, кризис идентичности и готовность отказаться от собственных ценностей ради внешнего комфорта и стабильности. В центре сюжета — Франция недалекого будущего (книга вышла в 2015, действие происходит в 2022), где мусульманская партия приходит к власти и начинает внедрять принципы шариата во все сферы: от экономики до социалки. При этом, — и это отличный на мой взгляд шаг, — Уэльбек предлагает взглянуть на ислам как механизм трансформации. Те, кто принимают его в «Покорности», конвертируются не по глубоким религиозным мотивам, а ради социального комфорта и личной выгоды.

Ислам в интерпретации Уэльбека, становится альтернативой для тех, кто чувствует себя потерянным в условиях постмодернистского общества. А исламская партия взамен неопределенности предлагает уставшему от самого себя электорату понятные популистские даже не решения, а лозунги, обещающие порядок, стабильность, возвращение к традиционным ценностям и чувство принадлежности в мире, полном неопределенности и хаоса.

На примере Франсуа, апатичного, аполитичного и довольно безразличного к самому себе литератора средней руки, Уэльбек демонстрирует, как страх перемен и отсутствие собственных взглядов приводят к добровольному отказу от принципов ради удобств. Франсуа, далекий от любой религии, и полжизни отдавший выпивке и сексу с собственными студентками, в конце концов не сопротивляется исламизации и даже соглашается на конверсию, когда это обещает ему карьерные и иные перспективы. Я такие примеры не только в романе видела, и у меня они всегда вызывали недоумение и много вопросов.

В целом, надо сказать, зрелище это довольно пессимистичное, но любопытное — интересно наблюдать, как и какими методами вполне обычный, неприметный человек превращается в приспособленца. В этом смысле «Покорность» еще и очень точный антропологический текст. #чтопочитать

Если кто читал у Уэльбека что-то кроме «Покорности» и «Серотонина», порекомендуйте, что брать дальше. Мне мало, хочу еще.

За неимением Celine и Hermes в России, попробовала определить, где там светит филологам, и не определила.

P.S. «Покорность» Уэльбека абсолютно шикарна, стебется он знатно. Давно не испытывала столько кайфа от художки.

Израиль, оказывается, мог называться иначе

Концы этой истории я нашла у Ноа Тишби в Israel (книга не переведена на русский), а до сути пришлось, как это обычно бывает, докапываться самой. Результаты поиска впечатлили, хочу поделиться. Но для начала небольшой экскурс в историю вопроса. #шалом

Когда 14 мая 1948 года Бен-Гурион провозглашал независимость государства в Тель-Авиве на бульваре Ротшильда, название будущей страны до последнего момента оставалось загадкой вообще для всех, включая дипломатов. В черновых вариантах Декларации Независимости название будущего государства оставляли пустым.

Ещё в конце XIX века сионисты во главе с Теодором Герцлем задумывались о создании еврейского государства в Палестине. Тогда его прямо называли «Еврейским государством» (the Jewish State), как это делал сам Герцль в своем самом известном немецокязычном манифесте Der Judenstaat. Для контекста еще скажу, что времена британского мандата (то есть с 1920 по 1948) официальным названием Палестины на иврите было «Эрец Исраэль» — земля Израиля.

14 мая 1948 года, в день окончания британского мандата на управление Палестиной, еврейские лидеры встретились, чтобы разобраться с вопросом нейминга.

По данным единственного существующего источника об этом заседании — статьи журналиста Palestine Post Моше Бриллианта, опубликованной год спустя, сначала группа склонялась к названию «Иудея», которое отсылает к древнему Иудейскому царству. Забегая вперед, скажу, что «Иудею» отвергли, так как большая часть исторической Иудеи не входила в границы будущего государства согласно Плану ООН по разделению Палестины, который обсуждался в то время.

Рассматривали и другие варианты: «Сион», «Цабар» (цабры – так, во-первых, называют кактусы, а во-вторых, евреев, родившихся в Израиле) и, собственно, «Иудея».

«Иудею» отклонили с целью дать миру понять: чтобы быть израильтянином, необязательно быть евреем. «Сион» исключили по похожему принципу: человек мог быть сионистом, не живя в Израиле и не будучи евреем. В итоге кто-то предложил назвать страну «Израиль». Слово встречается в Ветхом Завете примерно две тысячи раз, запоминается и не вызывает ненужных ассоциаций. В итоге провели голосование и «Израиль» победил со счётом 7 голосов против 3.

Считается, предложение назвать Израиль Израилем внес Бен-Гурион. Однако, есть вероятность, что его коллега Моше Шарет, будущий второй премьер-министр Израиля, впервые использовал название «Государство Израиль» ещё в 1946 году, а Бен-Гурион предпочитал говорить «Государство евреев». Сам Бен-Гурион в интервью 1965 вроде как уклончиво ответил, что не помнит, кто предложил назвать Израиль Израилем. Ну, тут как обычно: два еврея, три мнения.

Еще любопытно, что первым, кто якобы упомянул «Государство Израиль» в своих текстах, был малоизвестный еврейский писатель Исаак Пернгоф из Галиции. В 1896 году, в ответ на роман Герцля «Обновленная земля», он выпустил статью Shney Dimyonot («Две фантазии» — с иврита), в которой предсказал, что еврейское государство будет называться Medinat Yisrael, то есть государство Израиль. Получается, не прогадал.

Я обо всем этом даже близко понятия не имела. Для вас это тоже открытие или вы знали?

Этот текст написан вечером 7 октября 2024 года, в годовщину кровавой резни, когда ХАМАС напал на Израиль. В тот день террористы убили более 1200 израильтян и гостей страны, а также похитили 251 человека — от младенцев до стариков. Я не планировала писать этот текст, но не написать его не получилось.

Вчера весь день наблюдала, как публичные лица, далекие от Израиля и всего, что происходит на Ближнем Востоке, отчаянно пытались вписаться в повестку, высказываясь о резне 7 октября. И каждый раз это выглядело фальшиво и нелепо.

Жертвы резни у них превращались в агрессоров, а террористы – в страдальцев. Всё преподносилось как «сложное» и «неоднозначное». Вместо того чтобы осудить тех, кто развязал резню, регрессивная либеральная общественность — по-другому её не назовешь — продвигала «объективный независимый взгляд» и предлагала «рассмотреть конфликт со всех сторон». На деле, конечно, это все было обыкновенным нежеланием смотреть, простите за пошлость, правде в глаза. А правда остается неизменной: год назад террористы ворвались в Израиль и жесточайшим образом убили более тысячи двухсот человек: евреев, арабов, тайцев, друзов, бедуинов. Это горе нельзя оправдать, и оно никак не связано с «двусторонностью» конфликта. Рассказывать о «двусторонности» в годовщину трагедии — это абсолютное моральное банкротство.

Прятаться за нейтралитет легко, но это пустая позиция, которая ведет в никуда. Сочувствие ко всем сторонам — не людям, а именно сторонам, — не признак большого сердца и милосердия, а яркое оправдание собственного бездействия и прямой отказ назвать вещи своими именами. Раз они молчат, скажу я: люди не заслуживают смерти от рук террористов, а террористы не заслуживают оправданий за свои зверства.

Сегодня мир стоит перед новой моральной дилеммой: любое сопротивление злу трактуется как его усугубление. Призывать жертву молча принимать свою гибель, стать безоружной и бессловесной наблюдательницей собственной резни — это не правосудие, а отвратительное извращение. Более отвратительными мне кажутся только требования «пропорционального» ответа.

Кто-нибудь может объяснить, что значит «пропорциональный ответ» на теракт, в котором за терорристы ХАМАС изрубили, сожгли, расстреляли, растерзали, линчевали и изнасиловали более 1200 человек? Уже год я наблюдаю эту риторику, и все чаще ловлю себя на мысли, что саму концепцию «пропорционального ответа» придумали те, кто никогда не сталкивался с террором и насилием. Prove me wrong.

Требование «пропорционального» ответа в ответ на террор абсурдно в своей сути. «Пропорциональность» возможна там, где есть равенство. Но не там, где одна сторона убивает, а другая защищает своих. Подобные требования лишают жертв права на оборону. К счастью, евреи научились защищаться, еврейская кровь нынче стоит дорого, а на эту «пропорциональность» Израилю плевать.

Мир ханжески требует от евреев заключить мир с исламскими фундаменталистами, которые убивают, насилуют, похищают и стремятся истребить мой народ. Не только Израиль, но и евреев по всему миру шантажируют, внушая, что самоубийство в борьбе с таким врагом — это моральная добродетель. Но это не добродетель. Это цинизм и подлость, которую вы неуклюже прикрываете псевдонейтралитетом.

Если вы поддерживаете агрессора и требуете смирения от жертвы, вы стоите на стороне зла. И когда это зло придет за вами, не будет ни «соразмерного ответа», ни «объективного взгляда». Только реальность, в которой вы окажетесь жертвами собственной трусости.

Сегодня, спускаясь в бомбоубежище, вдруг подумала: когда из Газы обстреливали, это хотя бы было предсказуемо. Ну, насколько может быть предсказуемо, когда на тебя летят ракеты. Но всё-таки по часам: восемь, восемь тридцать, девять — все уже знали. Народ даже бытовые дела подстраивал: думаешь, в душ сходить или в туалет — и вроде как ясно, можно ли рискнуть. Были, конечно, неожиданные залпы, но имелась и тенденция.

А вот с Ливаном всё совершенно нестабильно и по-дурацки выходит. Вчера, например, в семь с чем-то утра, потом в час дня с копейками, а сегодня, кажется, в половину второго. Люди это тоже замечают и иронизируют, мол, могли бы и по графику стрелять, раз уж все равно решили. И что самое странное — это реально стало казаться мне болезненно-смешным. Ну правда, организовались бы как-то, было бы всем проще. Не знаю обратим этот эффект или нет, но экзистенциальная угроза, а в нашем случае война, нехило меняет отношение к жизни.

Чувствую себя как тот мужик из анекдота про спички. Для тех, кто не в курсе, рассказываю.

Мужик пишет на фабрику: «Покупаю ваши спички 10 лет, всегда считаю. То 59, то 60, а вчера — 56. Вы там совсем ебанулись?». Так вот, ощущение, что мы тут тоже начали спички считать. #шалом

После ликвидации главы Хезболлы не без интереса наблюдала за радостью той части ближневосточного мира, которая открыто благодарила Израиль.

Лондон, Торонто, Гамбург и многие другие города давно не видели нееврейских произраильских демонстраций, но на прошедшей неделе на улицы там вышли бежавшие из Ирана персы. Они размахивали каджарским флагом (флаг эпохи шаха Пехлеви), табличками в духе Thanks to Israel, улюлюкали и танцевали. Похожими вещами у себя дома занимались некоторые сирийцы и ливанские христиане-марониты. Меня это общее воодушевление и единый порыв впечатлили.

Как израильтянка, я каждый день размышляю о том, как исламистские режимы формируют ненависть к Израилю и всему, что стоит в оппозиции их радикальной идеологии. Эта ненависть не возникает сама по себе; она систематически культивируется в атмосфере, где критическое мышление подавляется, а свободомыслие наказывается. В условиях радикального исламизма враг всегда четко обозначен: это не только Израиль, но и все, что представляет свободу, права человека и культурное разнообразие. Поэтому после просмотра десятков видео с арабами, танцующими от радости после новости о ликвидации головореза, я на эмоциях полезла в собственные заметки о мемуарах иранки Азар Нафиси «О чем я молчала», которые читала весной, и в итоге перечитала книгу целиком.

Формально это мемуары, но я бы сказала, что «О чем я молчала» — мощное свидетельство эпохи гнета и идеологического давления. Повествование тут не ограничивается личным опытом Нафиси; частная жизнь служит базой для анализа политических, экономических и социальных изменений в Иране во времена Исламской революции и после. Надо сказать, что опыт Нафиси, как либеральной и нерелигиозной иранки, можно экстраполировать на другие страны региона, где права человека существуют только на бумаге и где светским приходится мимикрировать под религиозных, чтобы выжить. А стран таких немало.

Нафиси делится опытом жизни в Иране на фоне ключевых политических событий — от правления шаха Пехлеви до революции 1979 года и прихода к власти аятоллы Хомейни. Мне нравится, как и о чем она пишет. Все, что я читала у Нафиси, ярко показывает, как каток радикального исламизма не только ломает судьбы, но и стремится искоренить идею свободы не только личности, но и духа. В «О чем я молчала» этого едва ли не больше, чем в «Читая "Лолиту" в Тегеране». Обе книги шикарные.

Нафиси умело сочетает исторический материал с семейной хроникой, демонстрируя, как частная жизнь резонирует с общей, универсальной историей. Она показывает, как жизни иранок и иранцев менялись по мере ужесточения исламистских законов. И если «Читая "Лолиту" в Тегеране» — литературоцентричный текст, то в «О чем я молчала» Нафиси смещает фокус на общественно-политическую жизнь и контекст, в котором разворачиваются события, описанные в «Лолите в Тегеране».

Она подробно говорит о том, что предшествовало религиозному диктату: о политических катаклизмах, репрессиях и сопротивлении. А еще о памяти и литературе как методе борьбы, и последующей эмиграции в США. Книга добротная и впечатляющая, рекомендую. Особенно если вас интересует, как устроена жизнь многих, очень многих на Ближнем Востоке. #чтопочитать

Израиль учит ценить простое: если вечер прошел без светомузыки в небе, это уже победа. Порой даже просто факт, что я дотянула до конца дня, — повод сделать лехаим

29 сентября исполнилось два года с момента моей алии. Поначалу многое казалось чужим и сложным: язык, ритм жизни, даже стоять в очереди за хумусом было испытанием — медленно, громко, резко. Некоторое время я скучала по московской стерильности

Восточная неторопливость сначала выбивала из привычного ритма. Я приехала, повернутая на успехе, с расписанными планами и дедлайнами, а тут — «сегодня-завтра» превратилось в «однажды, иншалла», и с этим пришлось мириться. Хочешь починить кран? Легко! Мастер придёт... когда-нибудь. Но если мастер всё-таки пришёл — можно радоваться. Если удалось попасть в банк без нервного срыва — уже маленькое чудо. Израиль учит быть гибкой. Для жизни, неважно, в Израиле или нет, этот навык весьма полезен

Постепенно я начинала понимать, что тут всё про терпение. Терпение и «леат-леат» — шаг за шагом. Израиль не заставляет бежать, не подгоняет. Отсутствие спешки порождает ощущение, что время растянулось, и в этом замедлении есть свои плюсы. Особенно для невротиков с шилом в жопе вроде меня

В конце концов, Израиль учит отпускать. Не стоит переживать, если что-то идёт не по плану — мир не рухнет, жизнь продолжится. We will dance again — вопреки ракетным и прочим атакам недругов. Главное — быть. И желательно при этом в голове, а не в хвосте

Чего себе и вам: евреям, сочувствующим и просто присутствующим, желаю в наступающем 5785 году. שנה טובה ומתוקה! 🍯

Тем, кто от такой концовки текста прихренел, сообщаю: сегодня еврейский Новый год, 5785 от сотворения мира

P.S автор иллюстрации — израильский комиксист Ури Финк. А в гранате вместо зерен — метки из приложения «Цофар», которое оповещает о ракетных обстрелах. Вчера в таких метках была почти вся страна

Израильские репатрианты любят шутить про «золотую тройку» — три вида работ, которые прокормят без опыта, без иврита, хоть легально, хоть нет. Это: стройка, уборка и бебиситтинг. Начало начал на земле обетованной. Пользуется повышенной популярностью еще и потому, что дожидаться подтверждения диплома в Израиле — как верить в то, что счастье не за горами. Звучит отлично, но на практике бывает по-разному

Однако, если вы дождались, если преодолели, превозмогли и даже совладали с ивритом, можете начинать мечтать о собеседовании по специальности. Нет, ходить на собеседования пока рано — сначала мечтать. Израильские эйчары — отдельная песня. Это Моисеи от мира занятости, они работают сутки через 40 лет и резюме разбирают с похожей скоростью. Сначала ваша трудовая биография пройдет через фильтры такой непостижимой конструкции, что угадать финальный результат почти невозможно. Так, конечно, не только в Израиле, у всякой страны свои требования, и это причина, по которой я, устав долбаться головой о клавиатуру, пошла искать помощи у спецов из AgileFluent. С их помощью я полгода назад переделала резюме и даже нашла работу, а недели две назад они пришли с просьбой об интеграции, которую вы сейчас читаете. Хорошим я делиться всегда рада

AgileFluent — онлайн-сервис по поиску работы за границей. Там крутая команда, без раздутого штата — пара десятков экспертов международного найма. Помогают на всех этапах отбора: подготовить резюме, оформить профиль LinkedIn, найти релевантные вакансии, а еще практиковать бизнес-английский

У них в копилке больше 300 международных офферов для клиентов, там и Германия, и Нидерланды, и Сербия, и США, и Испания, и Израиль, и остальные полмира

Мне нравится их подход: сначала менеджер изучает ваш кейс, а затем говорит, могут ли они с ним помочь, и если да, то порекомендуют, что брать, что не брать, над чем подумать. Возможно, это будет карьерная консультация, а, возможно, вы уже ко всему готовы и тогда ребята возьмут на себя всю рутину, сэкономив вам время

И тут у меня для вас два приятных предложения

Первое — бесплатная консультация по ссылке

Второе — промокод BOOKWORM, который даст скидку 7% на первую покупку до конца октября (кроме услуги полного сопровождения, это высший пилотаж по фулпрайсу)

Реклама. ИП Шульгина Дарья Владимировна. ИНН 221004057209

Пост про смертельную болезнь основателя Флибусты вызвал некоторые закадровые бурления. Особо одаренные умудрились приравнять пожелания онкобольному сил к поддержке пиратства. Я присела от такой ментальной гимнастики настолько, что захотелось прокомментировать

По теме: я не поддерживаю пиратство, но борьбу с ним считаю борьбой с ветряными мельницами. Сама плачу за весь потребляемый контент. Иногда дважды: за бумажную и электронную версии, если речь о книгах. Мне важно поддерживать отрасль

Не по теме: считаю лицемерным, когда в ответ на пост человека про рак книжники — люди из тесного и относительно небогатого сообщества, начинают соревноваться в белопальтовости. Рада за каждого, кто никогда не пиратил. Я раньше пиратила, причем в нехилых масштабах: на желаемое либо не было денег, либо желаемого не было в сетевом региональном книжном. Как я себя относительно этого чувствую? Абсолютно нормально. Если вы — нет, не перекладывайте с больной головы на здоровую

К чему лозунг Make America Great Again не применим, так это к литературе. Прочитала во французской Le Monde неплохой текст о том, насколько изолированы друг от друга американский и европейский книжные рынки. Автор, французская писательница Флоранс Нуавиль, жалуется, что американцы больше не читают европейскую литературу и слышали только о нашумевших Уэльбеке, Эрно и Ферранте

Если верить статье, менее 5% из всех опубликованных в штатах книг переводные, да и эти несчастные 5% якобы сложно отыскать в магазинах (слабо верю, но допустим). Для сравнения, европейцы читают книги со всего света: в зависимости от страны 20-50% литературы в продаже — переводы. В тексте есть очень французский по духу укол в сторону Америки. Мол, если американцы и читают европейскую литературу, то только для того, чтобы потешить собственное стереотипное мышление (не про книги, но сразу вспоминается «Эмили в Париже»)

Нуавиль пишет, что если еще недавно американские авторы стремились к душераздирающей серьезности европейской традиции, то теперь они предпочитают на всякий случай держаться от нее подальше во благо собственной репутации: ведь в Европе Овидия все еще не считают апологетом сексуализированного насилия, а белые авторы там могут писать романы об этнических меньшинствах, и их даже опубликуют — правда, не в США 👻

Американский книжный рынок обрел самостоятельность и самодостаточность, а вместе с ними — замкнутость в своей осторожной обеззараженности. Американцы, несмотря на активно постулируемые открытость и любопытство, предпочитают практиковать их безопаснее, где-то подальше от дома (по данным Le Monde, они скорее предпочтут азиатскую литературу европейской), а европейские авторы с их болезненными и острыми критикой и рефлексией становятся слишком неудобными — и совсем ненужными

Для меня ничего нового, но хорошо, что это кто-то сказал

Сил и мужества создателю Флибусты. Спасибо за все, Stiver

Незаметно для себя стала человеком, который не впадает в истерику от перспективы ракетных обстрелов

Тем, кто живет в Хайфе и севернее, в твиттере сегодня рекомендуют «спать в трусах и быть готовыми ко всему». К совсем всему вряд ли готова, но парадную розовую пижаму на случай ночной встречи с соседями на лестничной клетке я погладила

Рюкзак тоже собрала. Внутри документы, деньги, вода, налобный фонарик и две книги: одна про Моссад, израильскую разведку, вторая — про радикальный исламизм. Это на случай, если обстрелы, во-первых, случатся, а во-вторых, окажутся продолжительными. Постаралась подобрать тематическое развлекалово 👻

Кстати, хозяйка иерусалимского «Бабеля» сегодня рассказала историю по теме. Говорит, столичные служивые посетители магазина еще недавно массово уезжали в отпуск, а сейчас так же массово возвращаются — хотят успеть домой к новой войне (в ее вероятности мало кто сомневается). Некоторые из них уже по пути на базу заходят в магазин, чтобы запастись книгами — культурная программа на фронте сама себя не организует

Если бы не знала, что ровно такие же (а может и эти самые) солдаты ходят в мой книжный клуб, не поверила бы. Народ книги in a nutshell

#шалом

Давно не виделись. Шаббат шалом!

Пришла домой с новой книгой. На обложке — вариация на тему «Мона Лизы», только в черном никабе. Прорезь, которая по идее должна находиться на уровне глаз, недвусмысленно сдвинута на губы, лица не видно. Показываю книгу мужу, мол, смотри, что мне привезли

— Дай угадаю, — говорит, — тут одно из двух: радикальный исламизм или постироничная феминистская критика?

— Скорее, исламизм!

— То есть жизни в Израиле между Хамасом и Хезбаллой тебе недостаточно? Надо, так сказать, художественно усилить?

#шалом

Еще пару слов по следам «Счастья» Курицына. Пока читала о том, как полунищий Набоков планировал бюджет, заметила одну трату — 15 марок «на библиотеку». У меня есть привычка и интерес такие вещи конвертировать. С учетом инфляции и изменений курса вышло, что 15 марок в 1926 году примерно равны 57 долларам на сегодняшний день. Для трат на библиотеку показалось многовато

Покопавшись, выяснила, что в 1930-х некоторые книжные магазины Германии работали по принципу библиотек. Вероятно, это было связано с экономическими трудностями времени, когда не все могли позволить себе покупку книг и в итоге фактически брали их в аренду. Этот подход был важен не только для читателей, но и для самих книжных, которые таким образом обеспечивали себе дополнительный доход. Ну и в условиях роста популярности массовой литературы подобные «библиотеки» позволяли книгам дольше оставаться в обращении

Вся эта катавасия в какой-то момент стала феноменом и получила название Leihbibliothek, что в переводе с немецкого означает «арендная библиотека»