В качестве иллюстрации приведу, с одной стороны, один из типичных примеров поиска этничности в рассматриваемой эпохе, с другой — действительные концептуальные границы "этнонимов", которые формулировали внешние наблюдатели.
Читатель пишет, что готы «существовали как этнокультурная группа, (...) и в варварских королевствах этническое наполнение таких идентификаторов было достаточно определённым. Готы и римляне имели разные права и обязанности, судились по разным законам, говорили на разных языках и т.п.» Кому-то это мнение действительно покажется уместным и неоспоримым: с ним могут согласиться даже те, кто специально занимается "варварами" — в литературе готы нередко фигурируют именно так.
В современной историографии и этнологии, однако, уже сформировался заметный консенсус относительно того, что термин "готы" в контексте Античности и раннего Средневековья является скорее внешним обозначением конгломерата различных конфедеративных сообществ, а не строго "этнической категорией". Анализ источников и археологических данных позволяет предположить, что эти сообщества имели весьма ограниченную внутреннюю интеграцию, часто формируясь на основе ситуативных политических и военных союзов, а не какого-то общего "этнического происхождения".
Проблемы с интерпретацией "готов" как этнической категории, в свою очередь, обусловлены несколькими факторами:
• отсутствием лингвистического и культурного континуума. Исследования показывают, что сообщества, обозначаемые как "готы", не обладали единым языком, культурой или набором чётко очерченных этнокультурных маркеров. Напротив, наблюдается значительное разнообразие в языках, материальной культуре и религиозных практиках среди групп, относимых к т.н. "готам". Всё это указывает на то, что "готы" являются скорее зонтичным термином, под которым объединялись разнородные группы, имеющие общее политическое и военное взаимодействие, но не общее происхождение.
• тем обстоятельством, что термин сам по себе не служит описанием этнической природы. Употребление термина "готы" в источниках часто указывает именно на политическую, военную или религиозную принадлежность, а не на этническую идентичность. В частности, использование этой категории ярко проявляется в очень позднем испанском контексте, где всякое мнимое языковое разделение уже не является актуальным. Более того, после перехода в никейское христианство обозначение "готы" не прекращает своего существования, окончательно преобразуясь в маркер политической принадлежности. Это, в свою очередь, демонстрирует, что термин "готы" функционировал как обозначение политической и религиозной общности, а не как указание на общее этническое происхождение.
Различия в правах, обязанностях, судебной практике и языках между "готами" и "римлянами" не являются прямым следствием этнической принадлежности, а отражают социальную стратификацию, политическую организацию и процесс формирования гибридных идентичностей, где религиозная принадлежность и политическая лояльность, как известно, играли ключевую роль. В то же время языковые различия не являются однозначным индикатором этнической принадлежности, так как языки могли использоваться как маркер социального статуса.
К тому же, просто не соответствует действительности расхожее представление о готах как о монолитной неподвижной группе, равно как и вестготской Иберии как регионе жёсткой правовой сегрегации со строго разграниченными для разных групп населения правовыми моделями.
Подробнее см., к примеру:
1. В рамках этой же проблемы — Die Franken und die Alemannen bis zur "Schlacht bei Zülpich" (496/97) / Hg. von D. Geuenich. B.: De Gruyter, 1998.
2. Kulikowski M. Rome's Gothic Wars: From the Third Century to Alaric. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2006.
3. Wolfram H. Das Römerreich und seine Germanen: Eine Erzählung von Herkunft und Ankunft. Köln: Böhlau, 2018.
