"Мир или война - что лучше? Положим, скрепя сердце на эту пору: мир. Но мира честного, даже сносного, нам не дают, не дадут, и не хотят, да и едва ли могут. Мы согласились теперь на четыре гарантии, хотя недавно ещё считали их невозможными и бесчестными - враги начнут, по-прежнему, переговоры, чтоб выиграть время, продержать нас без действия в напрасных ожиданиях, и не допустить до надлежащих приготовлений, а между тем сами будут собираться с новыми силами, чтобы ударить на Россию со всех сторон, как можно решительнее. [...]
Зимою австрийцы будут манить нас льстивыми обещаниями, дружественными уверениями, доверенными посольствами, собственноручными письмами, - а придет весна, так и явятся непременно вместе с прочими врагами, прислав, пожалуй, трогательное объяснение, что они продолжают любить нас по-прежнему, от всей души принимают сердечное участие в нашем тягосном положении, желают нам выйти из него с наименьшими потерями, чему рады в свое время содействовать, а теперь принуждены уступить необходимости, общему мнению, духу времени, требованию обстоятельств, собственной опасности, и тысяче общих мест, кои всегда найдутся, как захочешь оправдаться в злом деле. [...]
Мир, Мир! Все наши уступки не принесли нам ничего больше, кроме ужасного вреда и ужасного стыда. Чем больше будем мы уступать, тем больше будут с нас требовать. Если ныне нужны врагам Севастополь и Черноморский наш флот для обеспечания Турции, то завтра понадобятся Свеаборг и Балтийский флот для обеспечения Швеции, и так далее. Чем больше будем мы унгижаться, тем шибче будут бить нас, а и так уже кровь льется у нас из носу, из ушей и изо рта - платков не наготовимся. [...]
Не видать никакого порядочного выхода. Европа выслала против нас сто тысяч, и мы, имея под ружьем полтора миллиона героев, не можем управиться с ними в продолжении двух лет, и уступаем везде в количестве; не можем выжить их даже из своих пределов. [...] Правда вышла из общего потребления, как ненужная ассигнация, и заменилась везде всепроникнувшею ложью, которая со всякою минутою покрывает тьмою глаза правительства гуще и гуще. [...]
Вспомним, что мы пронадеялись кончить войну Венскою нотою, потом принятием четырех гарантий. Нынешние предложения содержатся втайне.
Многие говорят теперь: лучше б согласиться нам было прежде на ограничения флота четырьмя кораблями, сгорели же они все всё равно. [...] Определенность цели - вот их сила. Неопределенность - вот наша слабость. Соответственно с целью у них есть точная система, а у нас - беспрерывная шаткость, изменчиваость, и потому неуспех.
План их должен быть колоссальный, на нашу пагубу, начертанный вероятно с самого начала войны вполне, во всех подробностях, и только для Европейской толпы, для нашего усыпления, разделенный на приемы, через час по ложке. Наша первая беда, наша злосчастная роковая ошибка, что мы всякую ложку, впродолжении двух лет, считали и теперь ещё считаем за последнюю, а сосуд полон кислым вином!"
(Погодин М.П., Историко-политические письма и записки в продолжение Крымской войны, 1874)
Совпадает многое в той истории потрясающе, конечно.
@intuition2036