МОИ БОЛЬШИЕ УЧИТЕЛЯ АКТЁРСКОГО МАСТЕРСТВА
Их три. Два их них об этом не знают.
Я сейчас идентифицируюсь как режиссёр, но я и наигрался там-сям. Уроки режиссуры я сейчас упоминать не буду, расскажу только про актёрское ремесло. Итак, мои учителя.
Это, конечно же, Константин Богомолов. Через спектакли и очень развёрнутые лекции он научил меня многому: безынтонационному чтению, хорошему спокойствию на сцене, лёгкому актёрскому существованию и актёрской дисциплине.
Единственный, кто знает о том, что он меня учил — это Юрий Муравицкий. На его курсе в МШНК я научился более фундаментальным навыкам: использовать актёрские задачи, «действенно» подавать реплики, избегать ошибки игры «в результат».
Но самый первый мой учитель — это, конечно же, DVD с концертами Максима Галкина.
Особенно меня потрясал концерт «А мне — 26!». Всё моё умение пародировать, показывать или, как говорят актёры, наблюдать — уходит в мою многолетнюю практику повтора пародий Максима Галкина.
Весь второй, третий и четвёртый класс я каждый день пересматривал его выступления и потом на каждой переменке рассказывал одноклассницам монологи, с каждым днём всё лучше соответствуя оригинальному тексту. Слава богу, дети обладают свойством получать удовольствие, слыша одно и то же каждый день.
Самыми успешными были монологи Ренаты Литвиновой, там вообще детям ничего было непонятно из взрослых приколов («у меня есть подруга — неброская женщина, ну то есть не бросается на неё никто»), но потом Рената Литвинова исполняла какой-то эротический пересказ Красной Шапочки, это было невероятно смешно. А шутка про то, что если в рекламе женских станков для бритья вместо побритой ноги бросить платок на непобритую ногу, то платок «можно подумать прям застрянет и порвётся?!» доводила всех до истерики ГОДАМИ.
Итого, уже в восемь лет я блестяще пародировал Никиту Михалкова, Эдварда Радзинского, Виталия Вульфа, Новодворскую и Черномырдина — людей, которых я в глаза не видел ещё потом много лет (а Черномырдин я до сих пор не знаю кто такой). Надо было заставлять смеяться и учителей! Это требовало невероятной точности изображения голоса, показа жестов, откровенной «выпуклости» героев, потому что я мог только перепоказывать Галкина, не зная оригиналов — если сбиться с точности, люди не узнают персонажа.
До сих пор мне это помогает во всём.
Их три. Два их них об этом не знают.
Я сейчас идентифицируюсь как режиссёр, но я и наигрался там-сям. Уроки режиссуры я сейчас упоминать не буду, расскажу только про актёрское ремесло. Итак, мои учителя.
Это, конечно же, Константин Богомолов. Через спектакли и очень развёрнутые лекции он научил меня многому: безынтонационному чтению, хорошему спокойствию на сцене, лёгкому актёрскому существованию и актёрской дисциплине.
Единственный, кто знает о том, что он меня учил — это Юрий Муравицкий. На его курсе в МШНК я научился более фундаментальным навыкам: использовать актёрские задачи, «действенно» подавать реплики, избегать ошибки игры «в результат».
Но самый первый мой учитель — это, конечно же, DVD с концертами Максима Галкина.
Особенно меня потрясал концерт «А мне — 26!». Всё моё умение пародировать, показывать или, как говорят актёры, наблюдать — уходит в мою многолетнюю практику повтора пародий Максима Галкина.
Весь второй, третий и четвёртый класс я каждый день пересматривал его выступления и потом на каждой переменке рассказывал одноклассницам монологи, с каждым днём всё лучше соответствуя оригинальному тексту. Слава богу, дети обладают свойством получать удовольствие, слыша одно и то же каждый день.
Самыми успешными были монологи Ренаты Литвиновой, там вообще детям ничего было непонятно из взрослых приколов («у меня есть подруга — неброская женщина, ну то есть не бросается на неё никто»), но потом Рената Литвинова исполняла какой-то эротический пересказ Красной Шапочки, это было невероятно смешно. А шутка про то, что если в рекламе женских станков для бритья вместо побритой ноги бросить платок на непобритую ногу, то платок «можно подумать прям застрянет и порвётся?!» доводила всех до истерики ГОДАМИ.
Итого, уже в восемь лет я блестяще пародировал Никиту Михалкова, Эдварда Радзинского, Виталия Вульфа, Новодворскую и Черномырдина — людей, которых я в глаза не видел ещё потом много лет (а Черномырдин я до сих пор не знаю кто такой). Надо было заставлять смеяться и учителей! Это требовало невероятной точности изображения голоса, показа жестов, откровенной «выпуклости» героев, потому что я мог только перепоказывать Галкина, не зная оригиналов — если сбиться с точности, люди не узнают персонажа.
До сих пор мне это помогает во всём.
