Секир завидует

в это воскресенье будет встреча в родных «Все свободны», можно будет обсудить повесть «Курорт» (которую все упорно называют романом, ну и ладно).

И вообще о «Курорте». Очень тронул отзыв Марии Орловой, такая у него личная интонация, захотелось поделиться. И вообще подумал, что можно в виде разовой акции подсобрать первые рецензии на «Курорт», что и делаю. Выбрал те, которые, как мне показалось, сообщают нечто сущностное о тексте, ну и созвучны собственному восприятию.

Вот, например, проницательная рецензия о двойниках и зеркальности
Про героя-рохлю
Про трип как ключевую сцену
Про метамодернизм
Про мифологизм
Ну и рецензия Андрея Мягкова, с которым мы однажды играли в футбол по колено в грязи. За текстами Андрея уже давно слежу, очень нравятся.

Решил портрет Чуковской у себя все-таки завести, но чтоб не орать на него, а чтобы Лидия Корнеевна меня в словесном плане дисциплинировала. В итоге под ее грозным взглядом так ни одного слова и не написал, пришлось убрать подальше.

📢📢 Салют, комьюнити! Это наш опен-колл для писателей!

Нам нужен единственный рассказ о Петербурге. Но — лучший. Есть только одно место в готовящемся сборнике издательства «Все свободны».

Ваше имя может встать на обложку вместе с Лёхой Никоновым, Алексеем Поляриновым, Аллой Горбуновой, Антоном Секисовым и другими признанными мастерами.

Если вы считаете, что достаточно круто владеете словом, чтобы претендовать на это, — присылайте свой текст нам. Не важно, маститый вы прозаик или начинающий, мы прочтём все рассказы и выберем одного победителя.

Тема: мрачная, мифическая, гротескная изнанка Петербурга, психогеография конкретных мест в городе, которые читатель сможет посетить, воспользовавшись книгой как метакартой.

Присылайте свои тексты на адрес [email protected]

Срок подачи текстов – одна неделя, начиная с сегодняшнего дня. Будут рассмотрены тексты, присланные до 23:59 24 октября сего года.

Дерзайте!

литераторам! если у кого-то есть наготове художественный текст с «петербургской атмосферой», зашлите его Артему и Любе. хороший сборник намечается

Был недавно на паблик-токе «что читают писатели» в книжном магазине «Пархоменко» и неожиданно для себя выдал длинный монолог о писательнице Рэйчел Каск, о том, как ее книги стали почти настольными. Пишет Каск, конечно, мастерски, одновременно поэтично и афористично, хотя и, пожалуй, слишком уж сильно верит в свой стиль, иногда слишком упивается им. И тогда это начинает выглядеть как самопародия: какая-нибудь банальная сентенция, выраженная глубокомысленно и высокопарно на десятке страниц.

Но все-таки восхищает ее умение превращать повседневность в большую литературу. Причем Каск делает это с раздражающей наглядностью, работая с материалом, который мне хорошо знаком: поездки на книжные фестивали, разговоры с писателями, со случайными попутчиками в самолетах и поездах. Но вот если я могу извлечь из такого опыта максимум пост в телеграм на пару абзацев, то Каск пишет романы-трилогии. И еще она учит «писательскому взгляду» на жизнь, одновременно дистанцированному и очень внимательному. Стиль Каск заразителен. Этим летом вел заметки в стиле ее трилогии, в предыдущем посте привожу пример. До сих пор читаю ее малыми порциями по несколько страниц раз в несколько дней. Советую так называемым литературным работникам. Классическая, как мне кажется, писательница для писателей.

Ездил в гости к писателю Сенчину. Он поселился за Александро-Невской лаврой, давно мечтал переехать в Петербург, и вот переехал. Не уверен, что галлюцинаторный призрачный Петербург так уж подходит суровому мастеру реалистического рассказа, но, вероятно, как раз на контрасте это может дать определенный эффект. Роман Валерьевич накрыл щедрый стол, «поляну», и мы пили водку и разговаривали сермяжные вот все эти разговоры о судьбах родины на фоне стеллажа, целиком заставленного книгами Сенчина: романы, сборники рассказов, в том числе коллективные, переиздания, переводы и так далее. Кроме того — огромная масса тетрадей, блокнотов с черновиками, всё это внушает определенный трепет, ощущение собственной маленковости, как говорится. Я вспомнил фестиваль «Белый июнь» в Архангельске, где мы компанией молодых или в моем случае сравнительно молодых писателей выступали в шатре, как цирковые артисты, а на главной сцене параллельно выступал Сенчин, у которого колонки были раз в 10 громче, и он полностью заглушал наши реплики своим монологом о честности в литературе или чем-то таком.

Затем он спросил, почему в «Комнате Вагинова» скомканная концовка. Вообще-то мне нравится, какой получилась «Комната», но я призадумался, чтобы ответить на этот вопрос. Возможно, сказал я, потому что я сам как читатель никогда не придавал концовке большого значения. Мне почему-то не очень важны начало или конец, а важен поток, так называемая авторская оптика, умение смотреть на предметы по-своему. Я привел в пример «Лост». Все ненавидят концовку этого сериала, ну и какая разница? Задача сериала — просто как можно дольше плести эту сеть, расширять по возможности бесконечно свою художественную реальность, и шоураннеры со сценаристами зашли в этом стремлении так далеко, что просто не могли найти нормального выхода. Но вполне возможно, что это ложное противопоставление, и если уж ты играешь по правилам художественной прозы, пишешь конвенциональное, в общем, жанровое произведение, как в случае «Комнаты», то нужно играть по правилам до конца.

Наше прощание тоже вышло скомканным: Сенчин подписал мне свою новую книгу, а я забыл ее на подзеркальнике вместе с зонтиком, потому что торопился домой. Сенчин живет у парка возле воды, и там я решил немного перевести дух, протрезветь. В парке я встретил белую лошадь, которая просто слонялась во тьме, точнее сказать, не во тьме, а в бело-серой мути так называемых белых ночей. А рядом делал гимнастические упражнения некий мужчина в клетчатом, похожем на карнавальный, костюме, ну просто «красное домино» из романа Андрея Белого: видимо, реальность устала от наших сурово-реалистических разговоров и решила выкинуть пару фортелей, впрочем, для Петербурга это и не фортели даже, а так, обычная повседневность.

давно не ездил на Литераторские мостки, а тут возник повод. Оказалось, там похоронен Иван Ювачев, отец Хармса. На его могиле Хармс молился и медитировал несколько дней (известная история про «красный платок», можно, например, тут почитать).

Могилу Ювачева чудесным образом не удалось найти (хотя есть точные координаты), зато был встречен Дмитрий Валерьевич. Дмитрий Валерьевич делает ангелов из монтажной пены у входа на Волковское кладбище. Он говорит, что в жанре «скульптурные изображения ангелов с помощью монтажной пены» он петербургский скульптор номер один. Он работает интуитивно, без плана: не понимает, каким получится очередной ангел, просто стоит ему оказаться тут, в непогоду, возле могил, как его охватывает неудержимое вдохновение, и все происходит само собой. Одну из работ он собирается подарить  Си Цзиньпину  на день рождения. «У китайцев есть всё, кроме ангела из монтажной пены». 

(ездил в компании Миши Левантовского, он и сфоткал)

К слову о Вагинове. Участвовал недавно в колоквиуме на тему сновидений в литературе (даже не знаю, что такое колоквиум, но захотелось так написать), то есть в некоем собрании, где один за другим выходили писатели и произносили некие реплики, которые хоть как-то можно привязать к теме снов. Одна писательница, расплескивая фужер с водкою, просто выкрикивала слова: Иисус! Библия! Грехопадение!

Общий посыл у собрания был примерно такой: описывать сны это зашквар. Когда кто-нибудь начинает: «Вчера мне приснилось…», мы автоматически перестаем слушать. И так же в случае прозы: только не описания снов. Но представьте, что к вам подойдет человек с блокнотом и попросит пересказать свой вчерашний сон. И вы начнете рассказывать, а он будет слушать очень внимательно и просить все больше и больше подробностей, а потом попросит пересказать сон позавчерашний и позапозавчерашний, и тоже будет записывать и задавать уточняющие вопросы, и глаза его будут при этом азартно блестеть. И окажется, что человек этот собирает сны с меркантильной целью: он их потом продает, по отдельности и пакетами, у него даже имеется каталог сновидений и клиентская база людей, покупающих сны. Что происходит с вашими снами дальше, и зачем им ваши сны, неизвестно. Таковы жутковатые линчевские персонажи вагиновского романа «Собиратель снов» (или «Гарпогониана»). Предложенные обстоятельства побуждают вчитываться в сны персонажей с нервным вниманием, мы надеемся отыскать в них какой-нибудь знак. Но в случае Вагинова, надежды эти напрасны. А бронь на лекцию про него, повторюсь, тут.

За последний месяц меня почему-то уже второй раз спрашивают, как дела у Лехи Никонова. Отчитываюсь: выступает сегодня в рюмочной Зюзино. А вот одна из любимых фотографий этого лета: называется «Смотр войск».

В эту субботу (28 сентября) в Петербурге все-таки прочитаю лекцию про писателя Константина Вагинова. Путь к ней тернист: в прошлый раз пришлось всё отменить в последний момент, но со второй попытки должно получиться. Кабаре «Шум», 19:00, запись тут. Занимайте столы, надевайте вечерние туалеты, принимайте вальяжные позы с коктэйлями и готовьтесь узнать, чем так хорош этот странный, «неконвенциональный» писатель Вагинов.

вот и вышел «Курорт». В течение недели, вероятно, он наводнит книжные магазины. Можно еще прочитать интервью по случаю выхода, где я, под стать главному герою «Курорта» Мите, занимаю торжественно-комичные позы, да еще и на фоне собственных цитат (спасибо Денису Лукьянову за хорошие вопросы)

В городе Саратов больше всего удивила афиша концерта «новые русские бабки». В Саратове вообще чрезвычайно много примет из середины нулевых, но конкретно в этой афише есть что-то зловещее: я пребывал в полной уверенности, что они обе, или по крайней мере одна из этих двух «бабок», умерла еще лет 20 назад. Притом что уже тогда они казались странным реликтом из прошлого: даже в 2004 году мало кто понимал, что значит «новые русские». И вот эта пара мужчин в женских одеждах выбрали такое странное время и место для воскрешения, 2024 год, Россия, Саратов. 

Тем не менее, говоря о мужчинах в женских одеждах: посмотрите нетфликсовский сериал «Каос» хотя бы ради Эдди Иззарда в роли Лахесис, одной из трех мойр, богинь судьбы. Ну и две другие вполне хороши, примерно такими я их себе и представлял, настоящих повелительниц мира. 

Ездил на могилу к деду и бабушке на маленькое подмосковное кладбище. Оттуда достаточно трудно вызвать такси, да и вообще места довольно глухие: пустынный участок трассы, ведущей в сторону Истры. Обычно недалеко от кладбищ находятся гранитные мастерские, ну а здесь установили некий «Музей мироздания», с гигантским динозавром на входе. Музей предлагает редким (почти отсутствующим) прохожим предпринять путешествие во времени. Глядя на этого придорожного монстра, я всякий раз вспоминаю давний тред в твиттере про фотографии с динозаврами. Благодаря этому треду удалось выяснить, что буквально у всех москвичей моего поколения есть фотография из середины 90-х, где они стоят в джинсовой куртке на фоне тиранозавра. Вот моя (прилагаю).

В общем, немного прибрался возле могилы, а потом вызвал такси. Такси долго не было, но потом все же приехал молодой человек на китайской машине. Он сообщил, что на пассажирском и водительском креслах есть массажер, но он временно не работает. А потом стал рассказывать, что он чемпион европы и мира по велогонкам. Должен был участвовать на летней олимпиаде в этом году, но из-за «всей этой ситуации» сорвалось. И что вообще он много лет прожил в Италии, где его все знали, любили и превозносили различными способами. Хотелось спросить, а что помешало стать чемпионом галактики, но потом загуглил таксиста, и оказалось, что он ни в чем не соврал, и я прочитал его интервью с заголовком «Хлеб велогона горек, зато жизнь сладка!»

Таксист-чемпион довез до квартиры деда. Там я как всегда стал копаться в ящиках его письменного стола, который обладает удивительным свойством: сколько в нем ни копайся, всегда извлечешь что-нибудь новенькое. Например, недавно извлек фотографию от 24 февраля 1917 года, на которой позируют неизвестные мне мужчины с саблями.

Вспоминаю, как дед каждое утро сидел за этим столом в белой рубашке и что-то писал, очередную статью или монографию. Когда он вставал, я садился вместо него, тоже в рубашке, и тоже писал, со значительным видом, рисовал всякую хрень, типа я крупный ученый. А потом однажды увидел, как дед что-то переписывает на лист А4 из справочника. Я спросил у бабушки шепотом: а чего это дед списывает? Бабушка мне ответила, что такова работа ученого: брать материал из разных источников, обрабатывать, компилировать. И я решил: ну уж нет! Не хочу ничье переписывать, а хочу сочинять свое. В тот момент сделал выбор в пользу писательства, а не науки. Тупейшая логика, тупейшая мотивация, но, судя по всему, до сих пор нахожусь под ее влиянием. Ну и за этим столом закончил новую книжку «Курорт», которую со дня на день должны напечатать. А пока прошу почитать замечательный текст про «Курорт» от ув.партнерки.

спасибо дорогой «Собаке.ру»🖤