У меня был план на Рождество — красивая, нарядная, нафаршированная ароматными яблоками рождественская уточка. Конечно же, я не подумала купить её заранее, видимо, надеясь, что подстрелю её в районе Николаузее.
Вчера я работала весь день и добралась до ближайшего супермаркета только в десятом часу. Lidl встретил меня обманчиво полным полками. Я набрала апельсинов, яблок, картошки для запекания. Взяла пачку сахара, клюкву, баночку мёда, лавровый лист, пару палочек корицы. Полки с глинтвейном были уже не так полны, но пару бутылок я успела схватить.
И вот, я подхожу к холодильнику с птицей. За мной туда же семенит бабушка — божий Löwenzahn. Но её взгляд был устремлён к распродаже ребрышек, поэтому не обращаю на нее внимания.
В холодильнике — утка. Одна. Одна единственная утка. Куры есть. Индюшачьи голени. Даже перепёлки. А утка одна.
Но утка очень большая, почти пять килограммов. И я начинаю размышлять: а зачем на двоих пять килограмм утки? С другой стороны — а если у этой конкретной утки очень тяжёлая кость? И вообще тяжёлая жизнь? А теперь она вот лежит одинокой в холодильнике и пролежит всё Рождество?
И это становится фатальной ошибкой — бабушка-Löwenzahn очевидно разочаровывается в ребрышках и хватает утку. Мою утку, понимаете? Утку, чью жизнь я уже прокрутила в голове и посочувствовала её борьбе с широкой костью и непростой судьбой.
Я решаю всё-таки уточнить у бабули прозрачность её намерений:
— Вы берете эту утку? Она довольно большая, oder?
Бабуля охотно вступает в диалог, подтверждает, что утку она именно берет, что да, тушка большая, но что поделать, если она последняя, а завтра Рождество, и к ней в гости придут внуки.
Прикидываю, настигнет ли меня кара небесная, если я просто вырву утку моего сердца и убегу с ней в закат. Потом думаю, насколько будет странно предложить утку поделить. Потом печально смотрю на корзину, с внезапно осиротевшими апельсинами, яблоками и картошкой. Потом вздыхаю и желаю бабушке счастливого Рождества.
Бабуля семенит в закат, а я выхожу из супермаркета, вдыхаю холодный дождливый берлинский воздух, в меня сразу же выдыхает облако травы проходящая компания подростков, почти сбивает с ног велосипедист, но я всё равно спокойна. Я представляю себе бабушку в окружении кучи внуков, бережно расставляющую морщинистой рукой на столе фамильный хрусталь. В духовке шкворчит ароматная утка, в квартире пахнет ёлкой и благородной старостью, взрослые дети обсуждают работу и налоги (что им еще обсуждать, они же немцы), внуки болтают ногами и пытаются стащить конфеты вперед утки.
Всем тепло и хорошо. И моей утке тоже. В конце концов, у неё была непростая жизнь.