К нам в редакцию приходят письма. Как принято сейчас, у нас есть телеграмм-канал, в его описании есть адрес “Черного ящика” для обратной связи, В этот чат приходят сообщения от читателей: описание каких-то событий, которые мы не заметили или пропустили, иногда очень ценные для отдела расследований сведения и документы, часто замечания и риторические вопросы, напоминающие разговор с экраном телефона вслух. Любой, кто работает в медиа хоть раз разбирал эту почту, Она и источник вдохновения и предмет шуток, в том числе над коллегами, которым эти сообщения адресуются. “Дорогая редакция” в эпоху чат-ботов,
Некоторое время назад в этот ящик стали приходить картинки-карикатуры сделанные в безусловно авторской, неподражаемой манере, - но, как бы это сказать... По первому впечатлению они были настолько прямолинейные, с такими прямыми панчами, доступными смыслами и непричесанной манерой рисования. С таким простым шрифтом, секретарским “ариалом”, что первое время их принимали за спам. Что-то было в них, что мешало просто забанить адресата, но и без некоторой степени “испанского стыда” за автора смотреть на них тоже было невозможно. Постепенно я стал привыкать к ним, и даже скучать, если они не появлялись в скроллинге этой редакционной почты, Они становились все лучше, и даже, порой, я, никому не признаваясь, хлопнув себя по лбу, спешил написать новость о чем-то, что я не заметил, а автор заметил, Тихо, никому не говоря, конечно, несколько раз я показывал их коллегам, и обычно, услышав: “ой, это так плохо, думал, это так плохо, что даже хорошо”. Сейчас я думаю, что такие же картинки получали и в других редакциях, и кто-то даже узнает их по описанию.
Однажды я написал автору, скрывающемуся под ником “Гуманист”. У нас завязался разговор, Он оказался офисным сотрудником, который втайне написал книгу о поэте, который во время голода в Поволжье привозил еду и спасал людей в своем городе. Написал буквально после посещения музея ГУЛАГа. Любит карикатуры с “крепким словцом”. Считает своими учителями Шарли Эбдо и “Куклы” Шендеровича. Далее - прямая речь: “хотя он ни сном ни духом, что я вообще существую, но это и не главное, а главное - это острота юмора, рассказ о политике в наскальной живописи, чтобы даже неандерталец в своей засиженной мухами хрущевкеулыбнулся и сказал - “..я понял о чем они и это смешно,,”
У него было очень много антивоенных рисунков. Мы обсуждали разные темы для его работ. Он писал: “Добрый вечер, посмотрел расследование Христо Грозева, и вот какая картинка пришла в голову”. Так продолжалось какое-то время, Однажды он добавил в них куар-код, в котором была прямая ссылка на новость, ставшую для нее поводом, и добавил, что верит в бумагу, и хотел бы, чтобы его карикатуры были напечатаны, “И раздавались в электричках”, - добавил я,
Порой я очень скучаю по миру бумажных газет и радиоволн. Последнее время я внутренне соглашаюсь сестрами Вачовски, вложившими в уста агента Смита из первой части “Матрицы” мысль о том, что середина нулевых была пиком развития человеческой цивилизации. По крайне мере, пиком развития медиа уж точно. Сейчас, оглядываясь назад, кажется, что именно тогда маятник качнулся в обратную сторону, - и вот как далеко он улетел, Будут и другие пики, наверное. Но сейчас мы там, где мы есть, и кнопочные телефоны кажутся не такими уж плохими по сравнению с миром нашей пост-мета-иронии, вдруг ставшим таким же прямым и безобразно простым, как карикатуры моего собеседника, “Может быть, будут новые пики, а может быть, и не будут, - в том, что уже было есть какое-то чудо” - так думал я, а потом, субботним утром Гуманист мне прислал свой новый рисунок, из тех, по которые я думал, что не я новость не заметил, а он заметил:
“Памяти человека, который решил идти до конца”, - было написано сверху мелким офисным шрифтом, и потом ниже крупнее:
МОЛОДЕЖЬ СЧИТАЕТ ЧТО БУДЕТ ВТОРОЙ ШАНС.В ЭТОМ ИДЕАЛИЗМ, ЧТО БУДЕТ ЕЩЕ ОДНО ЧУДО, ЕЩЕ ОДНО ЧУДО, НО КАКОЕ-ТО ИЗ ЧУДЕС СТАНОВИТСЯ ПОСЛЕДНИМ.
ПАВЕЛ КУШНИР
Ниже рука в колючей проволоке на фортепианной клавиатуре, испачканной кровавой подписью - ГОЛОДОВКАААА