Татьяна Мэй

Вот я человек до чужого добра жадный. Хочу деревянную палочку икуниси. Ею айны поддерживают свои пышные усы, когда пьют. Вроде того, что справа. Поддерживали, точнее, сейчас-то вряд ли, сейчас и айнов почти не осталось. Другое дело, что бойтесь своих желаний, иногда они сбываются. Тем более что добрые гуляки любят мне что-нибудь дарить, особенно подслушав, как я мечтаю вслух. И подарят икуниси. Придется же усы отращивать. Пышные.
Вообще удивительно, жизнь то и дело выводит на айнов. Занималась для одной экскурсии революционером Пилсудским - а он чуть ли не первый айнов начал изучать. Для другой майянистом Кнорозовым - и он туда же.
Кстати, обе - по Васильевскому, это что-то да значит.

Братцы гуляки, кто со мной от Стрелки ходил, вопрос есть. Какая часть была интереснее - первая, про восемнадцатый век, вторая про академиков или третья про торговые династии? Надо мне для дела.

Год надо начинать правильно. Например, лекторием Адвиты. Завтра (а кому-то уже и сегодня), 13 января, Кира Долинина будет рассказывать о Ленинграде глазами советских художников.
https://event.advita.ru/lect-43

Странная все же очень вещь "Улитка на склоне", кафкианская, но неуловимое обаяние текста, эта вот особенная, везде узнаваемая стругацковость никуда не девается, сколько ни перечитывай. Отмечаешь только механически детали, на которые раньше не обращал внимание. Вдруг, среди вязких волн разговоров, - блесткой "ни съесть, ни выпить, ни поцеловать". Впроброс, от проходного петрушечного персонажа. Конечно, книгу они писали в шестидесятые, все же оттепель, но в любом случае нахальная фронда - расстрелянного-то участника антисоветского заговора процитировать, хотя бы и так завуалированно, его же только в 86-м напечатали впервые. (Кстати, школьники на экскурсии мне пару раз не поверили, что Гумилев был под запретом. Пошли консультироваться с искусственным интелектом, не знаю уж, что он им рассказал.)
И сообразила, кого напоминают жители деревень: да это ж мы, обитатели соцсетей. В одной из поздних лекций Борис определил: "Речь этих крестьян... жутко неопределенна, и все они должны врать. Они врут не потому, что они какие-то нехорошие люди, просто мир так устроен, что никто ничего толком не знает, все передают слухи и все поэтому врут".
Но вообще прогнозируемое будущее как прогрессивная цивилизация, руководимая хладнокровными женщинами, меня что-то не шибко устраивает. Я вроде той бабульки из польских "Амазонок", которая с умилением разглядывает моющегося в душе Штура, случайно уцелевшего после геноцида мужиков. Ладно еще, если предложенный к рассмотрению партеногенез начнет отсчет от умных, добрых и красивых. А ну как от Валентины Иванны Матвиенко? Или вообще Мизулиной.

Рикман читает сто тридцатый сонет Шекспира. Таким голосом, наверное, говорил змей-искуситель в Эдеме, а иначе нафига Еве сдалось то яблоко. Девственность можно потерять через уши.
Собственно, даже знание английского не обязательно, чтобы слушать.

https://vk.com/audio96580456_456239052_08d3f91bea063dcb28

https://www.youtube.com/watch?v=p2Ja0Paz04s&ab_channel=J%C3%B3zsefCs%C3%A1th


My mistress' eyes are nothing like the sun;
Coral is far more red, than her lips red:
If snow be white, why then her breasts are dun;
If hairs be wires, black wires grow on her head.
I have seen roses damask'd, red and white,
But no such roses see I in her cheeks;
And in some perfumes is there more delight
Than in the breath that from my mistress reeks.
I love to hear her speak, yet well I know
That music hath a far more pleasing sound:
I grant I never saw a goddess go,--
My mistress, when she walks, treads on the ground:
And yet by heaven, I think my love as rare,
As any she belied with false compare.

Ее глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьется прядь.
С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.
Ты не найдешь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле.
И все ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.

(Перевод Маршака)

Вот умер человек, писавший такие стихи, а я впервые о нем слышу. Станислав Красовицкий, священник, поэт. В 60-е отказался от поэзии, уничтожил все написанное. Часть сберегли, сохранили друзья. Эмигрировал, вернулся.

А летят по небу гуси да кричат,
в красном небе гуси дикие кричат,
сами розовые, красные до пят.
А одна не гусыня —
белоснежный сад.

А внизу, сшибая гоп на галоп,
бьется Игорева рать прямо в лоб.
Сами розовые, красные до пят,
бьются Игоревы войски
да кричат:

«У татраков оторвать да поймать.
Тртацких девок целоком полонять.
Тртачки розовые, красные до пят,
а тртацкая царица —
белоснежный сад».

Дорогой ты мой Ивашка-дурачок,
я еще с ума не спятил, но молчок.
Я пишу тебе сдалека, дорогой,
и скажу тебе, что мир сейчас другой.
Я сижу порой на выставке один,
с древнерусския пишу стихи картин.

А в окошке от Москвы до Костромы
все меняется, меняемся и мы.
Все краснеет, кровавеет все подряд.
Но еще в душе белеет
белоснежный сад.

"Непобежденный еретик" Эриха Соловьева - о Мартине Лютере и истории Реформации. (Я когда-нибудь перестану пытаться добавить после "Лютер" - "Кинг"?!)
Каким образом появляются такие люди? Трава, пробивающая асфальт, натурально. Покорное подвижничество, которому он отдался в свой первый монашеский год: "Я был свят - я не убивал никого, кроме самого себя".
Жуткое время. Даже в лучших тогда - проглядывают жестокие дикари, для нас сегодняшних конечно.
И Виттенберг. "Убогий, бедный, грязный городишко... Все дороги, улицы и постоялые дворы полны нечистот; варварский люд, не понимающий толка ни в чем, кроме пива, да купечество с доходом на три геллера. Рынок без народа, город без горожан", - пишет проповедник Лютера Кохлей. Сам же Мартин говорит, что жители Виттенберга "находятся на грани цивилизации".

При этом городок знаменит достопримечательностью столичного ранга. Собранием святых реликвий, собранных усилиями курфюрста Фридриха. Развлечение популярное. Идущие с Востока корабли везли горы камней, собранных "на самой вершине Голгофы", стога сена "из ясель, где родился Иисус", и - гениальная идея, я считаю, - "яма, в которой крепился крест Господень". Яма!
Собрание набожного курфюрста насчитывало 5005 священных предметов. Среди них числились: обугленная ветвь от горящего куста, в виде которого бог явился Моисею; 35 обломков креста Христова (как тут не вспомнить шутку Вильгельма Баскервильского о целом заборе, на котором был распят Иисус), по меньшей мере 200 вещей, некогда принадлежавших богоматери (молчу... я молчу...), а также мумифицированный труп одного из невинных вифлеемских младенцев, зарезанных по приказу царя Ирода.
Но непредусмотрительный курфюрст своими руками создал еще и вторую достопримечательность. Университет. И никак, бедняга, не предполагал, что через двадцать лет вторая погубит первую. Это проклятое образование... В городок перестанут ездить паломники, а хлынут студенты. Включая, между прочим, принца Гамлета. И понеслось...

Лютер действительно удивительный человек. Меня поразил тем, что умел останавливаться вовремя. В разгар Реформации отвечал воинствующим иконоборцам: "Есть немало людей, которые молятся Солнцу, луне и звездам; станем ли мы беситься из-за этого и сбрасывать с неба звезды, Солнце и Луну? Вино и женщины многих доводили до беды и терзаний сердца, многих делали дураками и безумцами; будем ли мы по этой причине выливать вино на землю и убивать женщин?" Идолы надо разбить в сердце, а кто крушит камни - тот все еще идолопоклонник, но только бунтарского, бесовского склада.
Там еще дивная история, как его спасали от костра, и феерическая женитьба на монашке, но это на потом.

В голове, между прочим, крутила известные заимствования. К той ветке обсуждений, где "зачем вводить чужое в свой текст". (Остальное понятно, не возбуждайтесь.) Вроде не так много, а начинаешь вспоминать - таки набирается. Вот Толстой, к примеру. Знаменитая сцена выведения на виселицу двух мальчишек, первокурсника физмата Розовского и Лозинского, казненных за перепост вконтактике (зчркт) прокламации, самое мучительное и мощное место в "Воскресении". Все, кто читал, помнит: "Я выпью еще грудного чаю". Это же Лев Николаич утянул из письма народовольца Кандыбы, бывшего свидетелем событий во время отсидки, и вставил почти не меняя в роман. Сунула нос в переписку с Ге, а там: “Письмо вашего приятеля Кандыбы, или, скорее, рассказ, удивительное. Оно на меня произвело страшное впечатление, и я, если он позволит, почти целиком помещу этот рассказ от лица одного из моих персонажей. Как же после этого не быть 1-му марта?”
Искала, каким образом у них переговоры с Кандыбой дальше шли, но увы, следы теряются. И действительно, текст Толстымм не слишком изменен. Как там, интересно, в дореволюционных изданиях, была ссылка на Кандыбу? Если есть у кого раритет, гляньте любопытства ради (а не сравнения с нынешним кейсом - времена другие, законодательства другие).

Мысли побежали в другую сторону, но правда, поражает каждый раз, насколько все рядом. Вот интервью с Марком Розовским, дай ему бог здоровья, а там:

- Если вы возьмете с полки великий роман Льва Николаевича Толстого «Воскресение», на последних страницах Нехлюдов, который разыскивает Катюшу Маслову по царским тюрьмам, встречается с одним заключенным, и он рассказывает ему историю мальчика по имени Иосиф Розовский. Мальчику было 18 лет, он попал в тюрьму за распространение листовок. Когда его попросили назвать имена тех людей, которые дали ему эти листовки, он категорически отказался это сделать. Ему сказали, что повесят, если не скажет, кто это сделал, и освободят, если скажет. Он не сказал. Об этом написано у Толстого. Это мой далекий предок. После того, что случилось в семье, все сестры (а их было огромное количество) пошли в революцию.

Ну, раз випиэны уже не нужны, можно спокойно давать ссылку на Ольгу Васильеву, которая без всякой славы средь фейсбучныя дубравы.
Волшебные работы, ребята.

https://www.facebook.com/mumzic

Чтобы из меня слезу вышибить, это прямо надо сильно постараться. Но такое и работает обычно - когда видишь внезапную человечность. Короче, съемочная группа BBC, натуралисты, наблюдали за группой пингвинов, оказавшихся в ледяной ловушке. Те не могли выбраться по крутым стенкам, тем более что были с птенцами. Натуралисты профессионалы, они должны были хладнокровно наблюдать за явлением природы. К счастью, оказались не только профессионалами, но и людьми.

https://youtu.be/2Co_hmLenD8?si=yMnVp6e-GulU5Ml-

А, черт, тут же ютуб не виден небось. Тогда вконтактик, они тоже оценили.

https://vk.com/video-19256573_456244620

Кто по набережной Макарова со мной ходил, смотрите какой подарок. Это же зеленый деревянный домик во дворах. Художник Сергей Горлов, похоже никому не известный, во всяком случае краеведы пожимают плечами. А сколько он старого для нас сохранил. В комменты накидаю.

Я когда друзей вожу, иногда затаскиваю их в такие места, куда с толпой гуляк пройти нереально. А поскольку сейчас везде перекрыто и стоит охрана, без зазрения совести мимикрирую под самых разных персонажей. И тут уже все зависит от степени бдительности охранника и убедительности моей нахальной физиономии. Однажды, чтобы просочиться в дом Пиковой дамы, прикинулась больным полиционером, поскольку там с незапамятных времен функционирует поликлиника МВД. На успех не рассчитывала, но, к моему изумлению, афера удалась. Я даже немного встревожилась - что-то, значит, есть такое в лице... что-то правоохранительное. А недавно прошли в Академию наук, мне очень хотелось показать москвичам ломоносовскую мозаику с Петром I. К ней еще надо подняться по лестнице. "Коллеги из Москвы", - важно обронила на входе, и заморгавший цербер посторонился. Поэтому еще я так сейчас зависла над этим эпизодом в воспоминаниях Леонида Кербера, авиаконструктора и правой руки Туполева, об академике Круткове.

...Всесторонне образованный эрудит и энциклопедист, он очаровывал всех тонкостью своих суждений. В ЦКБ-29 академик Крутков был доставлен из Канских лагерей, где работал уборщиком в бараке уголовников. "Неплохая работа, знаете ли, главное, поражала тонкость оценки твоего труда – иногда побьют, иногда оставят покурить. Должен заметить, студенты моего университета были менее притязательны и ни разу меня не били, курить давали безропотно и даже не окурки". Он же рассказывал, как получил вместе с уборщиком соседнего барака задание напилить дров. Два пожилых человека, закутанные в лохмотья, грязные, обросшие седой щетиной, медленно тянут пилу. Между ними состоялся такой диалог: "Ты откуда?" – "Из Ленинграда. А ты?" – "Оттуда же". – "Где работал?" – "В Академии наук. А ты где?" – "Там же". – "Ну уж брось, я там почти всех знал. Как твоя фамилия?" – "Крутков. – "Юрий Александрович? Бог мой, я Румер, помните лестницу, ломоносовскую мозаику, ради Бога, не обессудьте, не узнал". – "Полно, полно, Юрий Борисович, кто здесь узнает. Но не обессудьте, пошел барак топить, а то, сами знаете, побьют, да и только".

Ну и чтобы два раза не вставать, он же про Румера, русского Оппенгеймера.

...Юлий Борисович Румер, математик, физик и полиглот, кандидат в русские Оппенгеймеры. Его привезли к нам из Мариинских лагерей: стоял май, было тепло, приехал он в опорках от валенок, задрапированный в чехол от матраца. Высокий, с иссиня-черными волосами, с разбитыми очками на большом носу, он походил в этом наряде на иудейского пророка. Работал он в Абаканской долине, недалеко от Шушенского, «однако не с целью создать что-либо достойное памяти великого ссыльного, а чтобы доказать местным жителям достоинство системы наказаний, обоснованной гг. Крыленко и Вышинским, встречавшими, лично знавшими Ленина и его жену. Не думаю, чтобы Владимир Ильич когда-нибудь разделял их толкование презумпции невиновности», — с усмешкой говорил он. Работал он в расчетной бри гаде и покорил нашу библиотекаршу Фатьму Расстанаеву, прочтя за месяц всю техническую литературу на английском, французском и немецком языках, «ни разу не взяв ни одного словаря!» — восхищалась Фатьма. Позднее с Румером произошел анекдотический случай. Его арестовали по второму разу, экстренно пропихнули через ОСО (Особое совещание НКВД) и дали десять лет. Пока он трясся в теплушке, где «уголовники проигрывали в карты последовательно все, что было на мне, вплоть до оправы очков, и мне грозило появиться в месте назначения в первородном виде, недоразумение обнаружилось». Оказалось, что его перепутали с кем-то другим. «Назад я ехал в классном вагоне скорого поезда, однако все ж таки с сопровождающим, — говорил Румер. — Видимо, они боялись, не проиграют ли меня респектабельные вольнонаемные». В Москве перед ним извинились и восстановили на работе в атомной шараге, но вольнонаемным.

Кто тут у меня по "Монологу" фанатеет. Смотрите, братцы, какое чудо.

Алиса Порет. Семейный портрет. 1937. Семья Авербахов. Ребенок - Илья, будущий кинорежиссёр.
Холст, масло.

Это ей Хармс делал предложение: "Мы идем из "Чижа" и "Ежа" в Михайловский сад. Хармс волнуется и трет себе нос. Наконец выпаливает: Мисс Порет, что бы вы сказали - дело в том, что я скоро буду очень богат - у меня идут сразу две книжки - я хотел бы знать - я уже давно... вы знаете... я буду вполне обеспечен - у меня в будущем квартале переиздание - и кроме того, - правда, это еще не совсем точно, но мне обещали подписать договор - вы молчите, но мне казалось, что я... мне нужно вам сообщить, что я в ближайшее время буду вполне благоустроен - и, если все это суммировать, - то получится - одним словом, я давно хотел вам объяснить, но не считал... (Зажигает трубку). Я говорю: Даниил Иванович, мне первый раз с вами скучно, точно в бухгалтерии Детгиза. Не провожайте меня. - И ухожу, задрав нос. Хармс бросается бегом в боковую аллею".

Насчет потухшего Вечного огня в Кингисеппе и изобличенных малолетних преступников все уже написано, конечно.

...Великий визирь посылал к палачам все новых и новых грешников, и они уже образовали длинную очередь - старики, женщины и даже десятилетний мальчик, изобличенный и дерзком и вольнодумном увлажнении земли перед эмирским дворцом. Он дрожал и плакал, размазывая слезы по лицу. <...>

- Поистине, он опасный преступник, этот мальчик! - громко рассуждал Ходжа Насреддин. - И нельзя достаточно восхвалить предусмотрительность эмира, оберегающего свой трон от подобных врагов, которые чем более опасны, что прикрывают молодостью лет подозрительное направление своих мыслей. Не далее как сегодня я видел еще одного преступника, худшего и ужаснейшего в сравнении с этим. Тот преступник - ну, что бы вы могли подумать? - он совершил еще большее под самой стеной дворца! Любое наказание было бы слишком легким за подобную дерзость, разве вот посадить его на кол. Я только боюсь, что кол прошел бы через этого преступника насквозь, как вертел через цыпленка, ибо ему, преступнику, исполнилось всего-навсего четыре года. Но это, конечно, как я уже говорил, не может служить оправданием.

Елки. Все разбежались праздновать, не у кого спросить. Народ, кто еще/уже тут, вопрос - куда ткнуться сейчас в Питере человеку с сильной сердечной болью, с недавним инфарктом в анамнезе. Не гражданин. Даже сложнее - не дружественный гражданин. Где его возьмут?

Жё сюи Равшан. Всех бы накормить. Кроме людоедов.

Надо бы написать, как я вас тут всех люблю, и напишу (звучит угрожающая музыка, да), только вот в кучку соберусь. А пока для отдельной категории - посетителей виртуального лектория Адвиты, состоявшихся и будущих. Чтобы вы понимали, на что идут наши тугрики.

В 2024 году вы наслушали и насмотрели ₽814 656, $907,87 и €695,77 (нероссийские деньги пожертвованы в сестринские организации Адвиты).

Что можно сделать на миллион рублей? Например, год оплачивать четырехкомнатную квартиру, в каждой комнате которой живет человек, приехавший на трансплантацию костного мозга, с родственником, который ему помогает. Или организовать поездки в центр трансплантации примерно десяти донорам костного мозга, чтобы они смогли сдать клетки для наших подопечных (нет, государство не оплачивает). Или оплатить 50 пациентам генетические исследования, без которых врачи не могут подобрать лечение (и опять не оплачивает, не спрашивайте). Или 43 человекам оплатить помпы для введения препаратов (и опять не спрашивайте). Или купить 34 флакона иммуноглобулина (разным людям нужно по-разному, кому-то хватает 4 флаконов, а кому-то нужно капать его постоянно) (и опять).
Ино еще побредем, Марковны.

Кстати, по ссылке - записи лекций за два года, можно выбрать что хочешь.
А в комментах первые анонсы 2025 года: 13 января вместе с Кирой Долининой смотрим картины русских художников, посвященных Петербургу, от мирискусников до «новых художников», а 23 января вместе с Dilshat Harman учимся читать костюм на картинах великих мастеров.

https://event.advita.ru/lect

Мы тут про итоги года, и я ужасно рада читать тех, у кого все хорошо или хотя бы неплохо. Делитесь радостью, не сомневайтесь. Правда, ребята, чужая удача - немножко и твоя. Однако и чужая беда тоже. И Адвита дело говорит - самые мерзкие месяцы для благотворительности - январь и август, "время отпусков и анабиоза". В декабре лекарства, закупленные по предыдущим тендерам, имеют свойство заканчиваться и в больницах, и в аптеках, а финансирование и тендеры в новом году начинаются не 1 января, поверьте. Но проблема в том, что в первые дни января пожертвований практически нет.

И вот Лена Грачева сотоварищи что удумали.
"Проект "Первое дело Нового года" (все шутки на эту тему уже пошутили в прошлом году, но названия получше пока не придумалось). Благотворительный фонд AdVita предлагает вам в любое время до Нового года пройти по ссылке и сделать на этом лендинге пожертвование на любую сумму, но спишется оно не сейчас, а в первую минуту нового, 2025 года. Вот прямо часы начнут бить, и вам дзиньк смска, что вы помогли людям купить лекарство. Это очень приятно, я по своему опыту говорю! Понятное дело, мы все взрослые люди и без конца и так жертвуем на разные штуки, которые считаем важными, и вроде как нам особо и благодарности не нужны. Но прямо под бой часов - добавляет настроения, вот честно, хорошая вещь.
Мы опробовали эту штуку в прошлом году и собрали 638 201 рубль. Вдруг и в этом тоже, а вдруг и больше! Они сразу превратятся в лекарства, поверьте.
(Сразу спишется рубль - не пугайтесь, это банк тестирует)".

https://1delo.advita.ru/

Дата. Закон подлецов подписан в 2012-м.

Читала двадцатилетней давности разговор с семьей Шкловских о Надежде Яковлевне Мандельштам. Он вообще хороший, имеет смысл найти, - "Умных жен переносят не многие".
Но поразила одна мысль.
Еще до рокового тридцать восьмого года Надежда Яковлевна часто думала о том, чтобы уйти из жизни - настолько та была невыносима. Мандельштам эту ее позицию не разделял. Когда она предлагала ему этот выход, каждый раз отговаривался, что не готов. А потом он умер в лагере. Она же двадцать лет хранила в памяти его стихи. Потому что записывать их, хранить на бумаге было опасно. То есть он ее буквально держал на этом свете. Она не могла позволить себе умереть.
И дожила все-таки до тех времен, когда можно было его читать вслух, печатать, и вообще жить стало полегче.

Про "дар снижения", как выразилась Ахматова, там еще прекрасно:
...Потом она сказала: "Колька, прочитайте свои стишки". А я был молодой и ответил: "Я пишу не стишки, а стихи". - "А Оська писал стишки", - ответила она, невинно глядя на меня.

Чем выше класс, тем меньше пафоса.
Сергей Максимишин, великий фотограф, вот тоже так свои работы называет - картинки.
Дар снижения - он только у больших людей.

Между прочим, пересказала, смеясь, мужу про то, что тогда женщинам умничать не полагалось. И однажды Надежда Яковлевна что-то решительно очень заявила, а Мандельштам ответил: "Дай телеграмму в Китай китайцам: "Очень умная тчк Даю советы тчк Согласна приехать тчк". И потом часто говорил: "В Китай китайцам".
Муж как-то подозрительно просветлел. А потом ходил за мной как тот варан из анекдота и мечтательно улыбался.
Короче, ребзя. Если что, я в Китае.

А вообще деды все уже написали, причем по любому поводу, поскольку история наша ходит по кругу. У Данилевского есть отличная эпиграмма на одного тогдашнего доносчика, так вот буквально только фамилию заменить.

Лишь с Абатуровым встречаюсь я порой,
При людях как-то мне неловко и конфузно, —
Как будто кто передо мной
Показывает гузно.

Все же слышали про серийную доносчицу Анну Васильевну Коробкову, идейную сексотку? Под занавес этого жуткого года мощное расследование - кто это на самом деле. Гуглите "Анна Васильевна Коробкова Иван Абатуров".
Впечатляющая история про жалкое ничтожество, которое хочет всемогущества.

Фейсбук напомнил, что одиннадцать лет назад законодатели запретили жопу. Мы тогда ужасно изумились, не подозревая, что довольно быстро они запретят вообще все. Хорошо бы, чтобы они запретили себя наконец, но пока этого дивного события не случилось, расскажу, как мы грузили корабль. Наверняка оскорблю чьи-нибудь чувства, но без этого теперь никак.
Дело было давно, мы еще тогда жили в Штатах. Ехали однажды в машине. Погрузка производилась на букву «ж». К тому времени мы уже погрузили жуков, жевачку, жир и жиртрестов, жлобов и жужелиц, корабль слегка осел, а интеллектуальные пакгаузы опустели, они и так-то небогаты. И немного поразмыслив, я предложила к погрузке жопы. Здесь нужно сделать небольшое отступление: дело в том, что мы с Митей – безответственные разгильдяи и сквернословы, а муж с Татьяной – невыносимо культурны и основательны. Поэтому муж нахмурился и сказал, что жопами погрузить корабль невозможно, поскольку это невозможно никогда. Я спросила – а для трансплантации? Мы заспорили. Митя был на моей стороне, Танька поддерживала папу. Ну хорошо, сказала я рассудительно. Тогда давай погрузим женскими жопами. Муж надулся и заметил, что со мной невозможно играть. Но Митя вытянулся, насколько позволял ремень безопасности, и внес свой вклад в создание цепочки определений, спросив: "А жирные?" – "Что - жирные?" - "Ну, жопы", – деликатно пояснил ребенок. Муж метнул в меня свирепый взгляд, Татьяна закричала, что мы играем, как варвары, не-ци-ви-ли-зованными методами, и команда разделилась.
Остальное время мы с Митей, энергией и скоростью подобные двум теннисистам, перекидывались жареными жрунами, жеваными женихами, живородящими жадинами и прочими интересными объектами (или это субъекты?), принять которые сочла бы за честь любая кунсткамера, а когда кончилась буква «ж», преспокойно завалили корабль чародейскими чебурашками и червивыми чурчхелами. Наши противники уныло и гордо тащили по сходням свое достоинство и приличный цивилизованный груз. Да, но проиграли все-таки мы с Митей, потому что когда наконец приехали и вылезли из машины, оказалось, что он забыл надеть шорты и приехал в магазин в трусах. Правда, было жарко, а трусы были боксерские, так что все равно никто ничего не заметил.

Не задеты чувства? Тогда я расскажу про секретную рекламу на Московском вокзале.
Я поехала провожать маму в Ярославль, и там, огибая какого-то медлительного от философских дум бомжа, мы чуть не врезались в большой рекламный щит. Целью рекламы я озадачилась позднее, уже дома, потому что на месте была способна только созерцать, но никак не думать. Крупным корректным таймсом на щите было отпечатано «ЖОПА». Вот честное благородное слово (как-то двусмысленно получилось, что значит подсознание). Кажется, там было что-то еще, кажется, какая-то блондинка, и, возможно, еще какие-нибудь слова и буквы, но на фоне такого откровения все это совершенно терялось. А мама, кстати, села в поезд явно придавленная культурным шоком.
Очень я люблю фразу знаменитого лингвиста о жопе и генерале, хоть она навязла у всех на зубах, и кажется мне теперь иногда, что цитировать ее можно начинать, поменяв генерала с жопой местами. Кстати, я долго мучилась тогда, гадая, что же рекламировалось таким изысканным путем, и даже, не вытерпев, потащилась через пару недель на вокзал удовлетворить любопытство, но щит уже куда-то исчез. Как пить дать, его похитили члены общества ценителей прекрасного.
И между прочим, правильно сделали, поскольку скоро это будет раритет.

Раскольников отправлялся шляться по Сенной, когда было тошно, "чтоб еще тошнее стало". Не всегда, правда, Сенная рядом, но есть же варианты. Скажем, как только когда-то в Сент-Луисе я начинала кукситься и ностальгически поминать, вздыхая, Елизаровскую, муж бодро говорил: "Ну, в даунтаун" - и вез в кущи черного района, поглядеть на энергичных местных гопников и ихних теток в люрексе. Да, черные - так не странен кто ж, в остальном совсем родные. Обратно привозил как новенькую.
Если ни Сенной, ни даунтауна под рукой нет, опытный психотерапевт порекомендует пиксельное отечество. Короче, копаюсь в папках с питерскими фотографиями. Отмечаю замечательную пластичность сознания соотечественника. Вот, скажем, власти запретили материться. После некоторой заминки на стене соседского дома появилась деликатная надпись: "Егор - пися". Восхищенная, я тогда ее даже в ФБ выложила. А когда повсеместно забурлила духовность, обнаружился, тоже неподалеку, лаконичный памфлет. Причем я не сразу сообразила, что именно хотел сказать автор. Решила, этот Лебедев - еврей. Но оказалось, что все еще хуже. Лебедев - еретик.
Сейчас тоже много пишут, но по городу мечутся дивизии дворников с ведерками краски и кистью в руках. Кстати, дворников же разогнали. Кто же теперь будет закрашивать глас народа. Неужели товарищ майор самолично.

Но с благодарностию - были. Памяти ушедшей в лучший мир Тани Мнёвы ее давние и практически неизвестные стихи.

Издалёка, оставив другие труды,
Шли волхвы по наводке лукавой звезды.
Постучали в окошко,
И вошли, и в молчании сели к столу,
Тихо мыши скреблись и шуршали в углу,
И мяукала кошка.
И Мария сказала: "Мы ждём вас давно",
И Иосиф налил и пригубил вино,
Изнывая от жажды,
И младенец промолвил: "Увы, господа,
Мир спасти не удастся, но впрочем, всегда
Я к услугам сограждан."
Так младенец сказал и устало зевнул,
Снова соской зачмокал и вскоре заснул,
И Мария качала
Головою, и с плотником пили волхвы,
И история неба, людей и травы
Начиналась сначала.

Век осьмнадцатый - не самый мной любимый, слишком в нем еще много средневековой дичи и лютости, однако купленную летом "Держава и топор" (слава маленькому, но энергичному книжному в Будве) выборочно перечитываю. В немалой степени благодаря ощущаемому отношению Евгения Анисимова к этой самой дичи. Так, прорывается. Даром что высшей пробы профессионал, собаку на восемнадцатом съел. И когда в главе про доносчиков видишь его сдержанное скупое признание, что от долгого чтения в архивах доносов легко потерять веру в народ, слегка как-то даже приободряешься: и большим ученым свойственна эта человеческая слабость, что уж мы, грешные. "Единственным утешением служит только та мысль, что без копания в этом окаменелом дерьме невозможно написать книгу на данную тему" - и что невозможно без него ее прочитать, добавлю со своей стороны.

И отдельно перечитываю, даже закладки сделала, те эпизоды, где видны живые люди. Пусть слабые, струсившие, но люди. А не ярко раскрашенные фигурки в алонжевых париках и камзолах.
Внук одного из судей по знаменитому делу кабинет-министра и реформатора Волынского в 1740 году, Александра Львовича Нарышкина, рассказывал, что дед, в составе суда поставивший свою подпись под приговором, дошел на негнущихся ногах до экипажа и уже в нем сполз в обморок. А ночью "бредил и кричал, что он изверг, что он приговорил невиновных, приговорил своего брата". Волынский был мужем его сестры.
И даже тот факт, что все они люди своего времени, и собственно казненный так страшно Волынский в бытность свою губернатором Астрахани отдал приказ пытать князя Мещерского на деревянной "кобыле", привязав к его ногам живых собак, никакого злорадства не вызывает, а только страх до желания перекреститься - не дай бог оказаться на месте такого Нарышкина.

Пытки, кстати, как "стыд человечеству", отменил окончательно, по крайней мере формально, Александр I. "Нигде, ни под каким видом, ни в высших, ни в низших правительствах никто не дерзал ни делать, ни допущать, ни исполнять никаких истязаний". Так что мерзкую змею, которую ангел с его лицом давит крестом на верхушке Александровской колонны, можно по-разному интерпретировать. Только живучая очень оказалась.

Я вот одного не понимаю. Все эти прекрасные люди, из прекрасного же далека причитающие о том, что в отечестве осталось одно говно, и они должны теперь нести тяжкий крест моральной безупречности. Что же у них так плохо было с друзьями. Плохо и мизерно. Не могли же всех их приятели, единомышленники, родные люди уехать. Получается, оставшиеся - тоже говно. Недоумевающе озираюсь по сторонам, по-тарантиновски разводя руками: а почему у меня тогда вокруг люди один другого круче? Нет, с канистрами бензина не бегают и даже прокуратура ими не интересуется особо, пока по крайней мере. Но умные, честные, порядочные и смелые. Хотя горестно машут рукой, если им на это намекнуть. Буквально - ни одного мудака не оказалось. И слава богу, что пересобрались после первых месяцев катастрофы, нашли силы жить сами и помогать в этом другим. Часть это читает сейчас. А часть - самые обычные сограждане, с которыми пересекаюсь на несколько часов, пока трусим по городу, или где-нибудь вообще торопливо за кофе, решая какой-нибудь вопрос по делу. Даже больше скажу - за последние два года их таких появилось больше вокруг. К умным себя не причисляю, кишка тонка, но поговорку эту люблю: дурак ищет врага, а умный союзников.

Местные хвостуны прекрасные люди и яркие индивидуальности, но все же с Шизиком никто не сравнится. Мурмуар.

...Плохо кота воспитали, либералы мягкотелые.
Главное, Тигру со Стрейнджером я лично очень умильно зазывала, суля на дому всевозможную холю и негу. Они поверили и пришли, принеся с собой, как в мечтах Некрасова, три тома Белинского 48-го года издания.
Надо же было нам с мужем одновременно покинуть кухню, оставив там доверчивых гостей. Муж по делу, а я, наверное, тоже, но по пути увидела оставленный у компа первый том неистового критика, не удержавшись жадно схватила, открыла на середине и радостно прочитала: "Не правда ли, что этот дивный хор - совершенно новое явление все той же неистощимой жизни, совершенно новый аккорд все той же неисчерпаемой любви?" Правда, правда, - с кухни уже неслись невнятные восклицания и кошмарное шипение, почему-то на разные голоса.
Мы переглянулись и ринулись обратно, на ходу вопя: "Шиз!!! Немедленно прекрати, скотина!"

Шизик, раздувшись в несколько раз, словно рыба фугу, безобразно орал и плевался, заняв удобную оборонительную позицию в углу между этажеркой и табуреткой. Нос у него ярко алел, как у некрупного разъяренного деда мороза. Тигра трясла рукой и негодовала: "Я не позволю ему на меня шипеть!" Муж сунулся поучить кота манерам и немедленно отскочил, разжившись люлями. Занесенный над полосатым задом карающий веник и вовсе привел террориста в состояние "сам погибну, но и от вас ничего не останется!"
Все галдели и махали руками. В коридоре мелькнуло заинтересованное лицо свекрови. Я подставляться не стала, тем более что у меня еще больничный синяк на ноге не сошел. Налила в стакан воды, примерилась и выплеснула в мохнатую физиономию. Шиз, которого никогда в жизни не мыли, забыв про амбиции, убежал, потрясенный до глубины души (что это было?!), в спальню, под знаменитую кровать. Я кричала вслед: "И сиди там весь вечер! Ты наказан!"
Мы извинялись. Переконфуженный муж бегал по квартире, разыскивая пузырьки с йодом, зеленкой и клеем БФ, и норовил превратить Тигру в шедевр контемпорари арта.

Позже выяснились обстоятельства инцидента. Я забыла предупредить гостей, что идефикс нашего кота в отношении незнакомцев: "Попрошу без рукосуйства!" Точнее, предупредила, но не очень убедительно. Потроганный за толстый соблазнительный бок, он зашипел. И оскорбленная Тигра звучно зашипела в ответ. Это и был тот самый дуэт, новый аккорд неисчерпаемой любви, услышанный нами в комнате. Видимо, Женька отменно владеет кошачьим матом. Будь Шиз нормальным домашним котом, на этом бы и кончился конфликт цивилизаций. Но он, как бывший беспризорник, хлебнувший горького уличного детства, заорал: "А за базар ответишь!" - и кинулся отстаивать свою честь. Ну, дальше уже прибежала я с водяными пушками и разогнала демонстрацию.

...Мы ели пирожные, пили сладкую чешскую медовину и беседовали о судьбах отечества. Дожевав эклер, я встала и как бы случайно отлучилась в комнату. Насупленный , все еще немного влажный Шиз сидел на кровати, свернувшись в шар и подобрав под себя все преступные лапы.
- Ну как тебе не стыдно, паразит, - сказала я.
Паразит вопросительно муркнул. Внезапно обнаружив, что уже любовно чешу его за ухом, я поскорей смущенно вернулась на кухню. Минут через пять встал и якобы по делу ушел в комнату муж. Вернулся, вздыхая. Кончилось все, разумеется, тем, что коту прикатили на кухню его любимое кресло на колесиках.

Я, конечно, чуток прихрамываю, но все ж не в больнице, и вообще ношусь как электровеник (экскурсанты сейчас горестно закивали). А есть кому не повезло и они таки в больнице. Для помощи этим бедолагам неутомимая Адвита спроворила лекцию про сакральность чисел. Я насчет сакральных чисел понимаю только про трех мушкетеров и сорок четыре веселых чижа (и то неприличную версию), а вот Леонид Жмудь, кандидат исторических наук, специалист по досократикам, раннегреческой науке и медицине расскажет послезавтра, 23 декабря, в понедельник, в 19. 00, про магию чисел. Почему три, почему семь (и пятьдесят восемь с половиной (зчркт).

https://event.advita.ru/lect-42

Для тех, у кого нет рублевых карт, а если только заграничные, которые российские банки больше не принимают, можно сделать пожертвование в сестринские фонды питерской Адвиты: американский – http://advitausa.org/au или немецкий: https://www.advitaeu.com/ Но важно после этого написать на [email protected], чтобы вам прислали ссылку на лекцию. Это не очень удобно, но у нас нет другого выхода: все фонды юридически независимые, у нас разные счета, и российский фонд пожертвования в заграничные фонды не видит, а заграничные наши коллеги не понимают, что это пожертвование именно за лекцию. Поэтому напишите питерской Адвите, пожалуйста, и вам пришлют ссылку.

Как я любила в детстве "Гонение на рыжих". Какую-то не советскую, тонкую и нежную вещь. И так странно видеть имя автора во главе гонителей "рыжей" - Лидии Чуковской. Сложно отделаться от смеси удивления и отвращения. Еще более странно осознать, что в год, когда совписы требовали отнять у 67-летней, уже тогда почти слепой Лидии Корнеевны наследство отца за то, что она писала, то есть за великий "Прочерк" например, я пошла в первый класс. Естественно, ни о чем таком не знала, как и не знала про существование самой Чуковской, читала повести Яковлева - красный томик, хорошо его помню. И с детской уверенностью думала, что живу в счастливой стране, где надежен каждый день.

...13 декабря Бюро Секции детской литературы московской писательской организации под председательством Юрия Яковлева рассмотрела вопрос о судьбе члена СП Лидии Корнеевны Чуковской. И вот к каким выводам детские писатели пришли:

Л. Чуковская позорит имя своего отца, выдающегося детского писателя Корнея Чуковского.

Л. Чуковская позорит звание писателя вообще, выступая с антисоветскими заявлениями, которые перепечатывает западная пресса.

Л. Чуковская — ноль в литературе.

Л. Чуковскую из Союза писателей следует исключить, а наследство, полученное ею от отца, — отнять.

Детские писатели, обсуждающие, как бы лишить наследства одного из членов своей корпорации, — это ситуация почти из сказок Гофмана. Впрочем, когда люди, не размышляя, начинают выполнять хитроумные приказы тайной полиции, их действия всегда приближаются к сказочным.

А на другом конце страны, в Магадане, незадолго до Нового года разыгралась другая, столь же сказочная история. Андрей Амальрик, протестуя против второго срока (ареста, который ему дали в лагере сразу же после первого срока), объявил голодовку. Он голодал более 140 дней. Два месяца его кормили через ректальный зонд (желудочный зонд он перекусывал). В результате этой героической борьбы власти все-таки выпустили его из тюрьмы, даже дали какую-то работу, которую на Западе называют «работой по специальности»

Мы как-то пригляделись, привыкли к ужасам своей жизни. Судьба Амальрика никого даже не привлекла. Только Бёлль заявил протест. А в России некому стало даже слово молвить в защиту узника, подвергаемого унижениям. За сто лет, со времен выстрела Веры Засулич, нас обратали и обломали так, что мы и пикнуть не смеем против своих жандармов. У большинства вчерашних и несостоявшихся завтрашних протестантов только и разговоров, что об отъезде заграницу. Лишь очень немногие еще способны если не к спору, то хотя бы к юмору. Слава Богу, не утерял этой способности Володя Войнович. Я прочитал его письмо к председателю Всесоюзного агентства по защите авторских прав (ВААП) Панкину (2 октября 1973 года), в котором он, издеваясь над этим чисто политическим «агентством», рекомендует присоединить к ВААПу также Лефортовскую тюрьму со штатом охранников и овчарок на предмет охраны не только авторского права, но и самих авторов — и от души посмеялся. Велик русский народ! Так велик (по количеству своему), что всегда находятся в нем если не борцы, то, по крайней мере, скоморохи и плакальщики.

Из дневника Марка Поповского, 8 января 1974 года.
_________

Кстати, вдруг подумалось - какой же раздался всеобщий гогот, когда на том памятном собрании, где происходил "процесс исключения", Чуковская сказала: "С легкостью могу предсказать вам, что в столице нашей общей родины, Москве, неизбежны: площадь имени Солженицына и проспект имени академика Сахарова".
Не так уж долго пришлось и ждать.

Не может такого быть, чтобы здесь не нашлось обожателей фильма "Странные взрослые". Иначе я не играю. Должен же кто-то вместе со мной всплеснуть руками. Короче, стала пересматривать (раз в дцатый). Уже с первых кадров скручивает от ностальгии - гулкий ленинградский пошкрябанный двор, продернутый запинающейся гаммой откуда-то с верхних этажей, кривенькие классики у черного хода, желтые утесы стен, "золото Маккены". Вообще, фильм полон гением места. Дуров, вечный маленький человек, бежит торопится по городу, огибает Преображенский собор, встречает шушукающихся школьниц, кидается наперерез поливальной машине, спасая белобрысую Тоню-Джульетту.
- Вот отведу тебя к родителям!
- А вот не отведете!
И опа - детский дом, куда она его приводит, где с мраморной лестницы смотрят на постороннего взрослого, чьего-то потенциального папу, серьезные дети. Тут в голове у меня щелкнуло. Так ведь это особняк Трубецких-Нарышкиных на Чайковского, где лет десять назад во время реставрации "Интарсией" нашли под полом клад - сорок мешков серебра, припрятанного сматывающими из обезумевшей России удочки Нарышкиными. Знала бы Тоня, какое сокровище таится в их скромном советском обиталище. Впрочем, с нее бы сталось сдать мешки на металлолом, как антикварную кровать Августы Яковлевны. Кстати, только сейчас до меня дошло, что деликатная Августа, с ее осанкой, шляпкой, кружевным воротничком и вроде бы даже лорнетом, - скорей всего бывшая владелица этой квартиры, а ныне советской коммуналки. Не зря она вздыхала, что "это страшилище" стоит здесь "целую вечность".
Вообще, конечно, фильм удивительным образом не устаревает. Как проходил по разряду "негромких шедевров", так шедевром и остался. Только проявляются новые достоинства, о которых я раньше не думала. Ощущение нормы в первую очередь. Потрепанный лысоватый мужчина, который ведет по улице маленькую девочку и предлагает ей мороженое, не вызывает чувства настороженности и опасения, что сейчас начнется триллер. Оскорбление в детской компании оплачивается смачными плюхами - о, как я ликовала, когда набычившаяся Тоня врезала противной Лерке, а разборки между родителями не кончаются судебными исками. "Деточка, разве можно детям гулять по городу под дождем!" - но гулять по городу вообще детям не возбраняется. В общем, узнаваемое, как в зеркале, детство.
И великолепный ансамбль соседей по коммуналке, куда Рябиковы привели Тоню - "слишком живую девочку".
Ну и последняя сцена на перроне - навсегда.
Может, кстати, и хорошо, что фильм подзабыт широкой общественностью. Страшно даже думать, как бы полыхнуло, начни она сейчас копаться в биографиях его создателей. Дурова, Каморного, Сергеечевой. Им бы все припомнили. Да и персонажей разобрали бы по косточкам, вместе с их слабостями, причудами и недостатками. Пусть уж он таким и останется - негромким.

Человек я, как известно, до чужого добра жадный. Адски завидую сейчас казанским коллегам, у которых такой роскошный козырь в рукаве, как история с княжной Мещерской. И сколько я где-нибудь на Литейном или Поварском глаза ни пучь и руками ни маши, перенести подробности из Казани в наши аскетичные петербургские декорации не осилю. Но каков контент! Хотя толком даже непонятно, какая из дочерей казанского генерал-губернатора, наводившего там порядок после пугачевского разгуляева, так прославилась. Судя по тому, что сплетничает об этом с таким удовольствием в своем дневнике Александр Тургенев в 1782 году, - старшая, Прасковья, выпускница, между прочим, института благородных девиц. Но это не точно. В общем, Пугачеву бы она понравилась, девица была с огоньком. В буквальном причем смысле. Заведя адюльтер с батюшкиным лакеем, по-княжески небрежно не соблюла правил конспирации. В результате ее свидание обнаружил, как литературно пишет Тургенев, несчастный случай. Подробностей нет, но судя по некоторым обмолвкам, приятели счастливчика устроились под замочной скважиной. Видимо, болельщики эти от сопереживания и волнения громко сопели. Княжна сообразила, что завтра о ее моральном падении будет судачить вся Казань, и, недолго думая, велела своему любезному хорошенько всех несчастных случаев подкупить - напоить в кабаке, чтобы молчали. Потом подумала еще недолго, прибежала к кабаку, заперла снаружи дверь и подпалила питейное заведение с четырех сторон, вместе с невезучим любовником, его приятелями и посторонними пьяницами. И наутро город Казань представлял собой "пространное пепелище".

Ну нету, нету исторических свидетельств. Но не мог же Тургенев, тем более в дневнике, наврать вообще все.

Я тут смотрю, в результате моей неосторожной шутки, мол, срочно вылетаю в Черные Гории, поскольку семейная ячейка под угрозой, народ уже увлеченно обсуждает волнующие подробности развода. Хорошо, комментаторы не видели лиловый бланш под правой скулой, который я так ловко прикрыла на фотке ладошкой. Синяк - последствие моего визита к косметологу и подвернувшегося под иглу с гиалуронкой мелкого сосуда, но общественность в такую прозу не поверит.
Граждане, не волнуйтесь! Мною приложены все усилия, от героически обколотой физии до состриженных вихров, брачные узы устояли!
Расскажу потом, как летела. Гашека на меня нет.

И только одна мысль, одна мысль терзает меня - как же мы не догадались фотографироваться после каждого похода.
Я бы все распечатала, развесила на стенках и балдела.

Так. Мне лететь, а я не успеваю дочитать "Большое шоу в стране большевиков" Бертрана Патенода. И это убийственно, поэтому что весит он сто кило. Ну, почти. По крайней мере, в нем тысяча страниц. И я лихорадочно глотала текст в надежде успеть и оставить книгу в Питере. Но вотще. Оставить, не дочитав, - невозможно. Книга отвал башки. Живописует приключения американцев, понаехавших в 1921 году спасать русских от голода. Все на документальном материале, при этом живой легкий слог без всякой наукообразности, и с переводом повезло, Ольга Чумичева на высоте.
В общем, надо везти. Тут я как турист, который в жуткую холодрыгу кидается в Балтийское море с воплем: "Уплоооочено!" Кровными рублями в "Подписных изданиях", так что надо как-то исхитриться запихнуть фолиант в багаж. Главное, чтобы пупок не развязался, пока я буду тягать чемодан.
И по прилету быстро разобраться с котами, чтобы потом они меня не отвлекали от чтива хотя бы пару дней. Опять там без меня рассопливились.
А вообще никуда не хочу, хочу сидеть на кухне, смотреть на оснеженную рябину за окном и ворону на ветке, которая прямо сейчас ковыряет лапой в носу. И читать Патенода.

...Ступеньки, ведущие в нашу кондитерскую на углу дома, уже присыпаны щедро раздаваемым с небес снегом. Представляют собой тем самым коварство и любовь. По ним, оскальзываясь на мгновенно возникающей слякоти, пыхтя взбираются робкие мягкие сладкоежки, влекомые сквозь царапучий мороз страстью к сахарным кренделькам и зефиру. Возле двери на сломанной картонной коробке спит толстопятый рыжий пес. Козырек над дверью доблестные ликвидаторы сосуль сбили еще прошлой зимой, поэтому снег падает псу прямо на черный мокрый нос.
У прилавка терпеливо потеет небольшая очередь. Бубнит радио. Хозяйка сластей с протестным бейджиком "продавец Мясоедова", свесив щеки, угрюмо роется в коробке с жевательными конфетами.
- Челюстей нет! - сердито говорит она лысоватому покупателю.
Не успеваю я подивиться ее неделикатности, как покупатель, семейного вида мужчина, покладисто отзывается:
- Тогда двести грамм костей и червяков.
Прячет в портфель пакетик разноцветных мармеладных пакостей, забирает от батареи санки, с которых уже натекла лужа, и ныряет в метель. Через стеклянную дверь видно, как он пробирается по тропинке к детскому садику.
Продавец Мясоедова не торопится. Куда ей спешить. У нее впереди вечность. Уходит в подсобку. Нехотя возвращается. Сладкоежки томятся. Всем хочется горячего чаю с пирожными, а ругаться не хочется.
- Мятных пряников полкило, будьте любезны, - просит дама в шляпке. - А они свежие? А когда привезли?
Продавщица молча водружает на весы постылые пряники. Дама воровато тычет в них твердым пальцем.
Две девочки лет по пятнадцать впереди меня вполголоса обмениваются жизненным опытом. Та, что в короткой сиреневой шубке и сапогах-борфортах, над которыми повязаны обрезки черных кружев, объясняет подружке в черной спортивной шапочке: "Мужчины бывают двух типов - андрогинные и маскулинные".
На этих ее словах дверь открывается, и в клубах пара появляется новый покупатель: накачанный, холеный, коротко стриженный пижон лет сорока в спортивной красной куртке нараспашку - видно, только что выскочил из машины. Совершенно андрогинный и маскулинный. Что он делает в нашем пролетарском районе, где самые популярные заведения - рюмочная и магазин "Халява", понять затруднительно.
Подружки с открытыми ртами взирают на него снизу вверх и принюхиваются к дорогому парфюму. Продавщица ныряет под прилавок и выныривает, торопливо пришлепывая накрашенными губами. Красавец в красной куртке, не обращая внимания на произведенный им фурор, скучающе изучает витрину с тортами.
Минут через пять я начинаю забирать свои долгожданные кульки, и тут в магазин входит пальто, давно забывшее свой цвет, и пухлая мохеровая шапка. То, что во всем этом находится, такое маленькое и сморщенное, что даже не сразу видно. Старушонка целеустремленно семенит к прилавку. Продавщица вытаращивает глаза и всплескивает руками, явив поразительный для нее взрыв эмоций:
- Рыба моя золотая!!! Да куда же ты... Да я ж тебе сказала, что не надо!
Старуха, моргая серенькими, похожими на мышат глазками, непреклонно протягивает артритную лиловую лапку и высыпает на блюдечко мелочь.
- Да мороз же! Куда ты в снег-то!..
- Никогда у меня долгов не было. И не будет! - надтреснутым голоском отрезает визитерша.
Холеный пижон, внимательно, слегка подняв брови разглядывающий облезлую лису - по виду ровесницу освоения Сибири - на воротнике бабкиного пальто, со странным выражением - не то жалость, не то зависть - замечает:
- Разве ж это, бабка, долги...
Старуха поджимает губы. Серые мышата превращаются в геральдических львов. Она с трудом поднимает подбородок и, усмешливо глядя на собеседника, роняет:
- Да какие бы ни были, деточка. Какие бы ни были.

Недавно на Карповке стояли, и я махала руками, рассказывая про таинственную и зловещую, но увы, уже не существующую гостиницу "Северная корона", в которой никто никогда не жил. Вместо нее сейчас забацали внушительную домину, и даже ничего такую, но на месте жильцов я бы была поаккуратнее, место так себе. В общем, и снаружи теперь на "Северную корону" не глянешь, не то что внутри. Так вот для нас, любопытных варвар, киношники запечатлели внутренность. Смотреть с 17.40. Там деятельно бегают мужики, но мы таблицы и графики пропускаем, в краеведческую суть вникаем.
https://vkvideo.ru/video-128338223_456242740

"Чему бездарное в вас сердце радо? Славянщине убогой? Иль тому, что к "Петрограду" рифм гулящих стадо крикливо льнет, как будто к своему?"
Разделяю возмущение Гиппиус по поводу переименования Петербурга в Петроград. Это, наверное, как если бы сейчас у нас появилось Невское гульбище вместо проспекта (что, прямо скажем, не исключено). Но теряюсь - какие рифмы она имела в виду? Да еще гулящие. Дворовый ленинградский мальчик Бродский (в салазки жучку посадив) утверждал, что она, изогнувшись гусеницей, выкрикивала с балкона ругательства в адрес революционных матросов, но я с трудом представляю Зинаиду Николаевну за таким странным занятием. Хотя, с другой стороны, я и не поэт. Им, поэтам, виднее.

Был совершенно волшебный текст Кати Федоровой про читающих детей. Я перечитала, и флэшбэк ударил как шаровая молния.
Ключ! Ключ на шее! На длинном-предлинном шнурке. Красном бархатном, роскошном как у камергера. Не знаю, где только мама такой откопала. Причем периодически при попытке вытащить его из-под формы у входной двери выяснялось, что, одеваясь после школьной физкультуры, я по рассеянности просовывала одну руку поверх шнурка и теперь чертов ключ болтался где-то на боку под мышкой, как товарищ маузер. И я торчала перед дверью в мучительной задумчивости, пытаясь сообразить, как достать ключ, не сняв платье.
Одиночества, правда, не помню совсем. Видимо, благодаря чтению было чувство, что я постоянно в центре оживленной тусни.

https://www.facebook.com/ekaterina.phyodorova/posts/pfbid02hgjk3bZFWkpWV6fyXuLcMKTJcegUpwoP2ooai348bAwG4VWm6XUSmw4EaoTq55bKl

Всего-то минус два, а народ уже опасливо интересуется, будет ли экскурсия. Ребята, вот это я гордо запостила ровно три года назад в минус двадцать. То есть гулять можно даже в Антарктиде, но термобелье, пуховики (лучше длинные), зимняя обувь капслоком и горячая картоха за пазухой - обязательны. Ладно, можно без картохи, вы ж все на диете небось.
Мужики, к вам особенно грозно обращаюсь. Вы склонны являться без подштанников, а я потом явственно слышу звон бубенцов.

Просто для себя закладка. Не очень понравился перевод "Нелегалки", но содержание бесценно.

...При нас в Тырново, древней болгарской столице, живописно карабкающейся по склону высокой горы, болгары под нажимом Германии ввели еврейскую звезду. Точнее, мы видели попытку ввести ее. Уникальный, единственный в своем роде спектакль, показавший целый народ в сопротивлении. На улицах я стала свидетельницей множества сцен, которые произвели на меня глубокое впечатление.
Однажды я видела, как по улице шли три-четыре еврейские девочки с желтой звездой на школьной форме. Подружки-нееврейки окружили их защитным кордоном. С гордо поднятой головой эти школьницы вызывающе смотрели в лицо каждому прохожему, и мне тоже, словно говорили: “Только попробуй обидеть наших подружек, мы тебя убьем”.
В другой раз я увидела еврейскую девочку лет десяти-одиннадцати, она шла совершенно одна, и вдруг ее подозвал к себе полицейский. Схватил побледневшего как полотно ребенка за воротник, сорвал звезду, швырнул ее на мостовую и растоптал. При этом он приговаривал, даже я поняла:
– У нас такое не пройдет, болгары не преступники!
Эту фразу за считаные дни стали повторять все и каждый: “Мы, болгары, не преступники!” Старик с пастушьим посохом и в лохматой овчинной куртке спросил у нас:
– Где тут можно устроить демонстрацию, чтобы наших сограждан не депортировали?
Протестовали все давние политические партии, протестовали Союз адвокатов, и Союз стоматологов, и церковь – грандиозно.

Я в фб обнаружила сообщество, где народ выкладывает книжные иллюстрации. Буржуинское. Там масса картинок, в основном все такое сладенькое. И, конечно, вскоре захотелось добавить кого-то из наших. Достала издание "Золотой горшок и другие истории" Гоффмана 76-го года с иллюстрациями Ники Гольц, божественной. Черно-белые, но все равно же круто. Пересняла. А модер мне - ноу, грит. Нельзя черно-белые. Ну, я рассвирепела. Хотела уже написать, мол, от вашей милоты с птичками-собачками жопа слипнется, ничего в искусстве не понимаете. Хорошо, удержалась. Добыла в сети оригинальную, с цветной Мари. И теперь удовлетворенно пожинаю лайки.
Вот как полезно иногда сдержаться. Но иногда.
Кстати, у меня ощущение, что эта картинка - про все, что сейчас вокруг происходит. Самое смешное, что левая сторона наверняка считает, что она справа.

А когда в мои загребущие руки попали воспоминания Леонида Соловьева, я, к ним присмотревшись, немного разочаровалась. Не "Ходжа Насреддин" даже близко. Стилизатор он был изумительный, а вот когда от себя - голос не то что совсем пропадал, но заметно тускнел. Хотя есть дивные куски. Желаю поделиться. Тем более что эпизод выбран из более общего рассказа о том, как он приятелю узбеку помогал умыкать невесту, чужую причем. Если бы их всех троих поймали, не читать нам "Ходжу". Так что барышню они решили переодеть в мужской костюм.

...Вблизи базара обитал русский портной: «Прием заказов, а также перелицовка и ремонт». Его вывеска была как и все другие, украшена золотой медалью и надписью «Фирма существует с 1862 года». Мы с Юсупом постучали в калитку. Никто не ответил. Мы вошли во дворик и увидели портного. Лохматый, в одних кальсонах, босой, он крался вдоль освещенной солнцем стены и ловил на ней кого-то невидимого. Прихлопнет ладонью, потом, сжав пальцами пустоту, долго и внимательно разглядывает ее.
В дверях показалась жена портного, подошла к нам.
— Какая там переделка! — неприветливо сказала она, выслушав нас. — Разве сами не видите — он в полосу зашел.
Тут я сообразил, что портной запил и сейчас ловит чертей на стене.
— Через неделю заходите, он к тому времени очухается! — сказала женщина.
Через неделю! Нам и одного часа нельзя было терять. Я стал уговаривать женщину самолично взяться за переделку.
— За качество не спросим, — говорил я. — Как выйдет, так и ладно, лишь бы в срок. Пять рублей… Шесть… Ну, семь хотите!
Она заколебалась.
— Да вот он, идол-то! Унесет он ваш костюм и пропьет!
Портной действительно уже заметил в моих руках сверток и хищным горящим взглядом примеривался к нему, позабыв о ловле чертей.
— Разве допоить? — нерешительно сказала женщина. — Купить ему, окаянному, еще бутылку, он до завтрева зенки зальет.
Была куплена бутылка самогона, портного допоили, заперли в курятнике, женщина взялась за работу, и на следующее утро мы получили перешитый костюм. Когда я отсчитывал женщине семь рублей, дверь курятника вдруг с треском открылась, и во двор выскочил портной, еще более всклокоченный, чем вчера, с куриными перьями и пухом в волосах.
— Стой! — заорал он, кидаясь к нам. — Стой! Кто такие?
И вдруг оцепенел, увидев деньги в руках у жены. Мы вышли на улицу. Вслед нам неслись со двора крики женщины:
— Не твои, не подходи, нечистый дух, не отдам!..
— Он изобьет ее, — сказал Юсуп.
Мы вернулись, приоткрыли калитку и ушли, успокоенные. Во дворе действительно шло избиение, только не портной бил жену, а она его. Она била его сырой коровьей печенкой, очень ловко и смачно, угадывая по щекам то справа, то слева и в то же время громко взывая о помощи — обычная женская тактика.

Так. Мне нужна эта книга. Не могу без нее. "Нелегалка". Издательство Corpus. История 19-летней еврейской девочки, никуда не уехавшей из нацистской Германии. Уцелела. Отказалась уезжать после войны.

"...В опровержение обычного довода, что гордость не позволяет жить в стране газовых камер, скажу вот что. Думаешь, чернь в других местах на свете, если бы там искусственно поощряли ее самые низменные инстинкты, вела бы себя иначе, нежели немецкая чернь? Немцы убили миллионы евреев. Но немцы же, рискуя жизнью, шли на большие жертвы, чтобы помочь мне уцелеть..."

("...были принудительные работы на заводе Siemens, неудачная попытка бегства, фиктивный брак с фанатичным нацистом, все ужасы нелегального положения во враждебной объятой войной стране. Ей помогали и ее предавали, ее укрывали и ее сдавали, за ней охотились и за нее заступались, и все это время ее единственной целью было просто выжить. Но даже в это страшное время в жизни находится место и для дружбы, и для преданности, и для смеха, и для любви.")

Разморозилась, отлежалась и нарыла картинку к сегодняшнему дому Колобова. Вот она, аналогия: идея Эжена Энара, фаната озеленения Парижа, "ступенчатый бульвар", когда между домами на стадии планировки создаются участки для деревьев, - переработанная нашим Сергеем Гингером при постройке колобовского дома. Вообще, очень напоминает, даже башня-ротонда схожа, и корпусы зубцами.

Мало ли, кто не видел, а любовь мою к 20-м годам разделяет. На ютубе "Карьера Спирьки Шпандыря" (1926) лежит. Утесов до чего хорош там в главной роли. Не сразу опознаваем, уж больно физиономия худая. Но ухмылка фирменная, не промахнетесь. Так он и выглядел, когда с не менее зажигательной Риной Зеленой отплясывал на сцене "Балаганчика", пока в зале Есенин дрался с нэпманами.

(Кто на скриншоте рядом в клетчатой кепке, не знаю)

Года три назад записывалась в одной передачке. Вскоре соратники выложили предварительно смонтированную, ну так, только участникам глянуть. А я трушу всегда ужасно на такое смотреть, сразу начинаю страдать, что тут вот мычу, там экаю, а здесь перепутала "классический" с "классицистическим". Но в этот раз до лингвистических тонкостей не дошло, потому что на первых же кадрах выяснилось, что трикотажная футболка изобретена дьяволом, а пирожными, которыми я все лето беспечно украшала свои будни, вымощена дорога в ад. В общем, надкушенный скромный бутерброд с сыром выпал изо рта. Все, впредь только отварной хек, кефир и добродетельные палочки сельдерея.
Утром, пока я собиралась с духом, чтобы вылезти из-под одеяла (однако оставлять на ночь окно приоткрытым уже не стоило), в дверь засунул голову муж и глумливо хихикнул:
- Телезвезда, телезвезда! Бебебе!
Я швырнула в него подушку и буркнула:
- Передача еще не вышла, поэтому никакая не телезвезда.
Думал он недолго.
- Втелезвезда! Втелезвезда!
Вылетела из-под одеяла пулей. Догнать, правда, не смогла.

Мы однажды в фб вспомнили Паустовского по какому-то небольшому поводу. Ну и, понятно, как началось! Он же вроде О.Генри или "Трех мушкетеров", цитировать можно бесконечно. Кто-то упомянул драматическую любовь Чакрабона и Катюши Десницкой, потому что снег, летящий над киевским катком, Катюшины косы, переброшенные на грудь, и ее взгляд из-под век на зачарованного тайского принца у всех, кто читал, остаются в сердце навсегда.
Я, однако, не удержавшись, влезла со своими оптимистическими поправками.
Паустовский выдумал трагическое окончание. Тогда гугла не было, и он пользовался слухами. Все у Катюши было хорошо. Она со своим принцем через какое-то время развелась, потому что он намылился брать вторую жену. Уехала и вышла замуж где-то в Штатах за прозаического инженера (вроде бы, лень проверять). А сын остался, там сейчас его потомок живет и играет рок на электрогитаре. Ну и познакомились они не в Киеве, а в Петербурге. Правда-правда. Я, конечно, всегда страшно сокрушаюсь, когда что-то интересное и красивое происходит не у нас, и норовлю притянуть это к нам хоть ниточкой, но в данном случае действительно встретились они у нас на Моховой.
В комменты суну фотографию их сына, тоже в романтического папеньку пошел и женился на англичанке или американке, не помню. А в ролике правнук их, Хьюго Чакрабон, рок-музыкант. Неплохо играет, кстати.

https://www.youtube.com/watch?v=Nd4S5r03QTs&ab_channel=Jaspal

Да было, было. Но я сама эту историю очень люблю. Желаю, чтобы все.

Если оборотиться назад и поглядеть с вниманьем вокруг, то как-то даже легче становится. Стабильность - наша основная добродетель. Вот был такой Степан Петрович. Любомудр. Нет, это не фамилия, по фамилии он Шевырев. Член московского Общества любомудрия. Специально так называлось, чтобы отличать истинных любителей мудрости от легкомысленных французских философов-говорунов. Позже, кстати, незлобивые парижане удостоили его степенью доктора философии, но не суть. Приятель Гоголя, профессор Московского университета. В общем, образованный человек высоких устремлений. Именно он пустил в ход понятие "загнивающий Запад". В 1841 году опубликовал в журнале "Москвитянин" (ну еще бы) статью, в которой сокрушался: "В наших искренних дружеских тесных отношениях с Западом мы не примечаем, что имеем дело как будто с человеком, носящим в себе злой, заразительный недуг, окружённым атмосферою опасного дыхания. Мы целуемся с ним, обнимаемся, делим трапезу мысли, пьём чашу чувства… и не замечаем скрытого яда в беспечном общении нашем, не чуем в потехе пира будущего трупа, которым он уже пахнет".
Нащупав будущую российскую скрепу, видимо, так увлекся, что через несколько лет один из литераторов взмолился, обращаясь к редактору "Москвитянина": "Сделай милость, уйми ты Шевырева. Он помешан на гниющем Западе".

Насчет редактора не скажу, редактору надо поддерживать хорошие отношения со всеми авторами, но профессору неожиданно прилетело от внука Екатерины II, графа Бобринского. Не как внука, а как гнилого западника. На одном из вечеров 1857 года собравшаяся интеллигенция вяло обсуждала насущное. Славянофильство, статью Аксакова о богатырях, всякое такое благообразное. И внезапно речь английского политика Роберта Пиля (это благодаря ему, кстати, лондонских полисменов называют "бобби"). Кто-то из патриотов сэра Роберта охаял. Англоман Бобринский расстроился, и в ответ сообщил, что на будущую парижскую выставку зато из России нечего послать замечательного, разве сеченую крестьянскую жопу.
Присутствующий Шевырев кошмарно этим очернительством уязвился. И, надувшись от обиды, ответил Бобринскому, что после такого он не патриот. А дальше ситуацию чудесно живописует Тургенев: "На эти слова граф с изумительной находчивостью и совершенным à propos возразил: "А ты, сукин сын, женат на выблядке!" - "А ты сам происходишь от выблядка", - в свою очередь заметил профессор и бац графа в рожу..."

В общем, все как в фейсбуке. Но забанить дискутанты друг друга не могли, поэтому разодрались от души. Как в восторге писали свидетели битвы, "подрались они по-русски, то есть оплеухами, кулаками, пинками и прочими способами патриархального допетровского быта". Самое парадоксальное, что победил при этом западник Бобринский, сломав Шевыреву во славу Роберта Пиля ребро. Видимо, находился в лучшей физической форме. Обоим, между прочим, было за полтинник.
Эпическую битву москвичи и петербуржцы вспоминали потом долго и с увлечением. Оппоненты, надо думать, с меньшим удовольствием, тем более что обоих власти выслали из Москвы, запретив на всякий случай вообще проживание в обеих столицах.

Редактировала когда-то сборник рассказов. Ну и выходит книжка, и обнаруживаю я ужаснувшимися глазами, что рассказ "Дверь" магическим образом после моих забот называется "Деверь". Как автор меня не убил, не знаю. Но теперь я на сайте, посвященном Грину, обнаружила воспоминания Веры Павловны Абрамовой, и груз того давнего греха пал с моих плеч. Есть люди и поталантливее. Не знаю уж, о чем думал этот корректор или редактор. Хочется радостно заорать: "О доме надо думать, о доме!" Ну или хотя бы о церковном пении.

"А вы вот что сделайте. Пойдите к полковнику X.; он служит в градоначальстве и состоит клитором церкви градоначальства. Любитель церковного пения, а певчие все больше барышни из адресного стола".

Братцы, кто завтра от Сенной гуляет, напоминаю - в 12 собираемся. Не в одиннадцать. Не перепутайте, Кутузовы.

А также, чтобы два раза не вставать, хочу нажаловаться на тугоухих журналистов "Канонера". На Лермонтовском проспекте скверик есть, скромный зеленый клочок. Топонимическая комиссия внезапно озаботилась названием. И "Канонер" предложил окрестить Приютским. Де в примыкающем здании когда-то приют для девочек размещался. "Приютский, "приютские" - всегда у этого слова привкус имелся специфический, так детей дразнили.
Ну назовите вы Александринским, раз уж приют в память умершей от родов юной Александры Николаевны был основан. Хотя мне волю дай, я бы Философским назвала, мотивировав тем, что законоучительствовал там перед революцией Философ Орнатский, нехай народ просвещается.
Уж всяко Философский сквер приятнее звучит, чем Приютский. (О! Там же рядом Морской переулок. Жалко, конечно, что не Пароходский, но так тоже интересные ассоциации возникают.)

Эээ, совсем замумукалась и не одарила любителей послушать умное ссылкой на рассказ Александра Долинина про "Гибель Помпеи" в русской поэзии. Для Адвиты, да. Вот сейчас небось заканчивает уже. Но у нас с собой было! Хотя и не Долинин, а Максимишин 10 декабря. И рассказывать он будет про народную фотографию. В некотором смысле тоже свидетельство гибели нашей персональной Помпеи, поскольку никакая цензура не догадалась наложить лапу на домашние фоточки дяди Пети или деды Васи.
"Фотолюбители снимали маму, папу, бабушку, свадьбы, похороны, посиделки, пляж. Ни у кого из великих вы не найдете фотографии рабочего барака или коммунальной кухни. А это ровно то, на фоне чего сфотографированы мама, папа и бабушка. Фотолюбитель не очень думал о том, на каком фоне сфотографировать брата Колю. И это здорово, потому что именно фон, или, по-умному, контекст, самочинно, по недосмотру неискушенного фотографа пробравшийся в снимок, по прошествии лет превращает карточку из семейного альбома в свидетельство".
Рассказчик Сергей изумительный, не сомневайтесь.
Деньги, как всегда, идут на лечение больных раком.
https://event.advita.ru/lect-41

Зашли после похода с самыми стойкими выпить кофе. Изысканное место, итальянский ресторан. Кресла такие, что обуревает желание поискать под обивкой сокровища мадам Петуховой. Официант небрежный красавец, косит глазом как мустанг. Заказала капучино и на кой-то черт ризотто с кальмарами. На этом месте мои попытки соответствовать шику заведения окончились, потому что четыре часа экскурсии потребовали визита в сортир. Заведение, впрочем, не сдавалось. В сортире все оказалось под стать ризотто и креслам - зеркала, красное дерево и позолоченные краны. А мне не до роскоши, поскольку четыре часа. И только я с комфортом расположилась, как над ухом интимно раздалось приятным мужским баритоном: "Что будете пить?" Чуть с унитаза не свалилась, ей-богу. Я, затаившись, молчала, и голос переспросил то же самое, но по-итальянски. Словом, выдающееся, высококультурное место. Уже выходила, а в спину мне с горечью все тот же баритон сообщал: "Ле коцце нон ле манджио волентиери!" Мидии, то есть, оказались не на высоте.
Чуть позже выяснилось, что ризотто, на которое я возлагала такие надежды, представляет собой горку риса с затаившимися глубоко внутри крошечными кусочками кальмара. Кусочки я выела, а рис разметала по тарелке, живо вспомнив детский садик.

Пока в метро ждала поезда, подошел смурной небритый гражданин. Долго мрачно сверлил взглядом черные двери, за которыми вздыхало подпетербуржье, наконец повернулся ко мне и горестно известил: "Здесь никогда не бывает солнца". Я сочувственно покивала, чем вызвала у пессимиста приступ доверия. Доехав со мной до "Маяковской", у эскалатора потрогал за рукав и пожаловался: "И здесь тоже".
Напоследок видела, как он с отвращением рассматривал Невский, который к пяти часам и впрямь от подземелья не слишком отличался.

Давно не видела, соскучилась. Фифочка небось тоже по нашим книжным завалам грустит. Правда, в Англии у нее теперь есть мыши и газоны, что хоть как-то компенсирует, надеюсь, утрату библиотеки.

Звонил какой-то спамер. Я привычно молча положила трубку. Ах черт, опять забыла поразвлечься. Вычитала у Шапориной, что Раневская, когда ей знакомая дама однажды утомительно долго объясняла по телефону, почему она вышла за N. замуж, сказала: "Простите, я не могу больше говорить, я говорю с автомата". Притом что дама позвонила ей домой.
На бумажке, что ли, написать и положить рядом с телефоном.

В мемуарах Коржавина дохожу до эпизода, где Федор Гладков, став начальником Литинститута, первым делом приказывает снять со стен портреты Горького и Маяковского. Это все равно что вновь назначенный секретарь парткома велел бы снять Маркса и Ленина, комментирует Коржавин. Федор Васильевич не был флюгером, - читаю дальше и почтительно киваю. Надо же, Гладков-то ух! Даже мужу вслух процитировала. А дальше дочитываю: "Маяковского он хотел подвергнуть остракизму потому, что не терпел его творчества, а Горького потому, что основателем соцреализма считал не его, а себя, как автора "Цемента".

К сегодняшнему разговору про Мейерхольда. Вернувшись из похода, пробежала глазами воспоминания Шостаковича. Обнаружила, что, конечно, процитировала не целиком. И без того сильные, со вторым абзацем бьют под дых.

"Мейерхольд безумно ее любил. Я никогда не видел ничего подобного. Трудно было даже предположить, что такая страсть может существовать в наши дни. Было в ней что-то зловещее — и все, действительно, закончилось ужасно.
Это наводит на мысль, что лучший способ сохранить что-либо — не обращать на него внимания. То, что ты любишь слишком сильно, обречено. Надо на все смотреть с иронией, и особенно — на то, чем дорожишь. Так у него больше шансов спастись".

Кайф - это когда импозантный седой москвич посреди ноябрьской гадости, бьющей нам снегом и дождем в приунывший бубен, встрепенувшись, спрашивает: "Карповка? Это ведь где-то на Карповке жила Тамара Петкевич в "Жизнь - сапожок непарный"? И мне немедленно хочется его расцеловать. Тем более что мы идем туда практически прямой наводкой.
А вот так выглядел когда-то дом с вогнутым... эээ... углом.
Сегодняшние гуляки - вы не гуляки, вы маньяки. Чисто пилигримы Бродского - глаза полны заката, сердца полны рассвета, капюшоны снеговой каши.

В фейсбуке я это только френдам показывала, "потому что хочу вращаться в свете и не желаю вести замкнутый образ жизни". Иди потом доказывай благонравному Цукербергу, что Лебедев - это классик советской детской иллюстрации. А в тележке - танцуют все!
Причем работу эту - "Девушка и турецкий борец" - знала с незапамятных времен. И только сильно позже, приглядевшись, обнаружила, что девушка не вздымает наставительно пальчик, а демонстрирует сразу двумя пальчиками, очевидно, размер.
А ведь я всего-то хотела сравнить работы Конашевича и Лебедева 20-х годов.

Мне ужасно хочется впихнуть эту неполиткорректность из очерка Евгения Гребёнки завтра в наш анабасис, но трагически некуда. Пусть хоть тут будет.

...Один знакомый мне старик рассказывал, что когда-то давно, во время его молодости, лет пятьдесят назад, он искал на Петербургской стороне квартиру, прочел на воротах довольно опрятного домика надпись: дом отставного арапа NN -- и постучал в ворота.
(NB. Тогда колокольчиков у ворот домов Петербургской стороны не было, да и теперь не везде есть эта роскошь.)
На стук моего знакомого вышел из калитки седой старичок в белом халате и таком же колпаке, что, при необычайной белизне лица, делало его очень похожим на альбиноса.
-- Что вам угодно?-- спросил белый старичок.
-- Мне нужно видеть хозяина дома,-- отвечал мой знакомый.
-- Я сам хозяин, к вашим услугам,-- и альбинос приподнял колпак...
-- Вы... хозяин?!.
-- Точно так.
-- Так вы... вы господин арап?
-- Точно так.
-- Извините меня, я думал... я привык...
-- Ничего. Что вам угодно?..
-- Я ищу квартиры; у вас, кажется, есть.
-- Прошу покорно.
Белый арап повел моего знакомого смотреть квартиру, но квартира менее занимала моего знакомого, нежели мысль: отчего арап так побелел? Положим, от старости голова побелела, так рожа должна бы остаться черна, как сапог, а то и рожа белая?! Думал, думал мой знакомый, ходя из комнаты в другую, и, наконец, кое-как обиняками, тонко и вежливо дал заметить альбиносу свое удивление, отчего, дескать, у него такая белая рожа.
-- Это не вас первых удивляет,-- спокойно заметил старичок,-- я стал арапом собственно по благоволению начальства.
-- Начальства?
-- Точно так. Вот изволите видеть: я служил просто истопником, а как пришло время выходить в отставку, жена и говорит мне: "Григорий Иванович, просись, чтоб тебя отставили арапом: ведь арапам пенсиону вдвое больше". "Штука!" -- подумал я и пошел к начальнику, попросил как следует, представил резоны, жена, дескать, дети... Вот он, спасибо, был добрый человек, представил меня арапом, и отставили меня с арапским пенсионом, а лицо-то у меня -- какое бог создал, милостивый государь!.. После меня еще человека три вышло в отставку тоже арапами.
-- И все белые?
-- Точно так.
-- Где же они?
-- Живут здесь, неподалеку.

Какой все-таки Тома де Томон невезучий человек. Как будто мало того, что он, осматривая свое погорелое детище, Большой театр, рухнул вниз, покалечился и умер. Буквально все, что связано с его памятью, постоянно норовит порасти мхом. То на станции метро "Спасская", где перечисляются творцы нашего богоспасаемого, фамилию с ошибкой выдадут. То в посвященном ему разделе, сопровождаемом возвышенным "образ его не потонул в потоке всемогущего времени, но видится на редкость четко", - портрет Ивана Панаева повесят. Про скульптурную группу на "Горьковской" вообще молчу. Но сайт "Гиды Петербурга", бога хоть побойтесь! Этот привлекательный джентльмен никакого отношения к Тома де Томону не имеет. Он не только не архитектор, он даже не француз! Это шотландский химик Томас Томсон.
Не иначе ревнивец Кваренги проклял несчастного Томона, иначе откуда бы вся эта несправедливость.

Не знаю как толком тут выложить, но если випиэны работают, имеет смысл посмотреть. Должно же у нас быть светлое пятно, а не только вот это все.

https://www.facebook.com/100006864223454/videos/2301770763508589/

А румяное патриотическое юношество, которые сейчас истово верит, что у нас все зашибись, что ненавистный Запад строит козни, что органы зря не сажают, еще поумнеет. Ну, не все, понятно, но часть наверняка. Это как поумневший Валерий Фрид рассказывал:

...Как-то раз к Дунским в квартиру постучалась плохо одетая женщина с ребенком, попросили хлеба себе и девочке.
- У нас на Украине, - сказала она, - люди с голоду помирают.
Юлик затопал ногами, закричал:
- Это неправда! Вас надо в милицию отвести!
Женщина испугалась и ушла - о чем Юлий в зрелом возрасте очень часто вспоминал со стыдом. А я в том же 32-м году топал ногами на свою няньку, умнейшую старуху, которая уверяла меня, будто Сталин убил свою жену.
Мы взрослели, не ведая сомнений, веря самым диким слухам о вредителях и шпионах. Вместе со всеми поворачивали боком зажим для красного галстука, на котором изображен был пионерский костер. В острых языках эмалевого пламени мы пытались разглядеть профиль Троцкого: вся Москва знала, что это чье-то вредительство.

Вдруг кто забыл: Дунский и Фрид - сценаристы фильмов "Шерлок Холмс", "Служили два товарища", "Сказка странствий" и еще много чего. А кроме того, Валерий Фрид - автор поразительной лагерной прозы. Уникальной. Одновременно смешной и страшной, но смешной все-таки больше. Уже с самой первой страницы, с истории о том, как поумнел Юлик Дунский.

...Юлик Дунский вел себя еще глупей. Когда его привезли на Лубянку и ввели в кабинет, где сидели два подполковника и майор, один из офицеров сказал:
- Ну, товарищ Дунский, догадываетесь, почему вы здесь?
И он решил, что его как добровольца, да еще знающего немного немецкий язык, хотят послать в школу, где готовят разведчиков. Он тонко улыбнулся и ответил:
- Догадываюсь.
- Тогда садитесь и пишите показания о своей антисоветской деятельности.
- Пардон, - сказал Юлик. - Тогда не догадываюсь.

Замечательна книга Фрида еще и поэтому:
...Я всю жизнь не любил и не люблю громких звуков и патетических оборотов речи. Ужасы, лагерный ад, палачи -- это слова не из моего лексикона. Было, было плохое -- очень плохое! И вены я себе пытался резать, и -- взрослый мужик! -- заплакал однажды в кабинете следователя от бессилия доказать хоть что-нибудь, и на штрафняк попадал, и с блатными дрался: могу предъявить три шрама от ножа.
Но не хочется мне писать обо всем этом, гордясь страданиями. Мне куда приятней вспоминать те победы -- пусть маленькие, незначительные -- над собой и над обстоятельствами, которые в конце концов помогли вернуть самоуважение, начисто растоптанное в следовательских
кабинетах.

Когда по Петроградской бродим, всегда кто-нибудь обязательно спросит, входит ли в рассказ Колобовский дом. А он и правда до невозможности хорош, этот "пятифасадный", как его назвала Мария Шкапская, изящный, пышный необарочный дворец для обычных петербуржцев, с атлантами, кариатидами, курдонером, башней-ротондой и редкой для Петербурга французской новинкой - "ступенчатым бульваром". Все-таки это неправильно, что дома называются по имени владельца. Должны бы по имени архитектора, и тогда мы смотрели бы на дом Гингера - архитектора, в 1934 году сосланного в Томск, откуда он писал полные любви письма детям.
"Дорогой мой, милый, славный Гришута… не могу тебе передать той радости, которую я испытал, когда узнал, что наконец-то и у меня появился внук, да ещё, как пишешь, чудесный. Теперь у меня прибавляется мечта жизни: повидать его в натуре!!! Любящий тебя всей душой папа!"
Мечта не исполнилась, внука дед-архитектор не повидал.
Через три дня, 9 ноября, исполняется 87 лет, как Сергея Гингера расстреляли.

Вдруг не видел кто. Этот перевод, правда, лучше, только не знаю чей:

В Петербурге ночь спускается на крыши,
Смертная тоска.
Пес бродячий оклика не слышит,
Не берет куска.
Князь сосватал мою красу-девицу,
Сижу с бутылкой. А может застрелиться?
На меня посмотрит черный ворон с крыши,
Как на дурака.
Черный ворон улетит куда-то,
Птицам дела нет.
А на сердце, как в степи закатной,
Угасает свет.
В моем горе одна лишь вы виновна.
Не надо спорить, Надежда Ивановна.
Что, если завтра меня отыщут утром
С дыркой в голове?

https://vk.com/video46813059_456239666

Не знаю пока, что с этим делать и куда пристроить, но и сокрыть нет никаких божеских сил.
Предысторию все знают. Брат елизаветинского милого друга, юный Кирилл Разумовский, был ею назначен президентом Академии наук в 18 лет. Ну не конь в Сенате, конечно, но все же научный мир был фраппирован. Впрочем, президент он оказался получше многих, поскольку руководить не лез, ученым мужам своими соображениями не досаждал, а наслаждался спокойно пирами и прелестницами. По принципу "лучшее - враг хорошего" его никто не трогал, на этом посту он пробыл полвека. Но теперь у меня есть подозрение, что какой-то сухарь-академик восковую куколку Разумовского все же сделал. Поскольку на старости лет глава российской науки со страшной силой уверовал в альтернативную медицину. И сын его Андрей Кириллович, человек как раз высокообразованный, вне себя пишет сестре о какой-то бабке-ведунье: "Что только эта старая ведьма не сочиняет! Она заразила весь дом. Она натирает батюшкины ноги мазью из чеснока и коровьего кала! По утрам она зубами хватает его колени, бормочет что-то и если всё это не поможет, отгадай, из чего она намерена составить пластырь! Она будет сопранизировать котов! да, котов!"
И я даже боюсь спрашивать, что народная целительница собирается делать с котами.

Так жалко засыпанных рек, даже не по причине эстетики, у нас и без того воды навалом. Как бы сейчас освежали топонимику их названия. Ну, речка Поросятинка - мой фаворит, конечно. Но второе место прочно занимает Батарейка. Вот ведь мешала кому-то Батарейка.
(Мысли вслух, читаю там всякое.)

И тут фейсбук подкинул мемуар из 2013-го, и я поняла, что вчерашний день еще можно считать разлюли-малиной.

...Первый раз в жизни _выжимала_ берет. Толстый чешский шерстяной берет! И ведь видела, что дождь обложной, но московские гости захотели странного. А Питер, когда он не в настроении, хлебом не корми, дай посморкаться в жилетку заезжему москвичу. Ну он и отвел душу.
Катя, добросовестный организатор похода, предупреждала, что будут родители с детьми. Но что это многодетные родители с детьми, я поняла только на месте встречи, когда меня обступила толпа, как мне от ужаса показалось, мокрых хмурых малюток, их по-боевому настроенные мамы и один-единственный папа с остановившимся взглядом, в некоторой прострации от нашей погоды, похоже. В том месте, где у пап и прочих мужчин обычно находится вторая пуговица пальто, у этого торчала голова совсем крошечного младенца (которому я очень скоро позавидовала).
Попытка поменять дворы с дождем на музей с картинами не удалась, и мы с мрачными детьми помчались сквозь поток воды по Литейному. Сзади упрямо трусили родители. В арьергарде разбрызгивала лужи одна из мам с детской коляской.
Я небольшой любитель водить в дождь. Единственный раз, который мне понравился, - когда возле дома Косиковского внезапный ливень обрушился на парижан, и бедовое русско-французское дитя буквально искупалось в луже, обширной, как Маркизова. Было лето и тепло, но я испугалась вредоносного влияния российских микробов на нежный полугалльский организм. На мои неуверенные причитания родители хладнокровно сказали, что у них в Париже таких луж не бывает, и пусть ребенок получит удовольствие.
На этот раз в луже никто не купался. Но разницы не было никакой. Сломалась я во дворе института благородных девиц, когда рассказывала про аскетичные бытовые условия юных дворянок. Дойдя до температуры в классах - 16 градусов, посмотрела на ближайшего ребенка. На кончике носа ребенка висела капля. Он, ребенок, дрожал. Во взгляде его читалось желание, чтобы Петербург вместе с достопримечательностями и экскурсоводом провалился в тартарары. "А ну все в задницу", - подумала я и сказала:
- Экскурсия закончена. Пойдемте пить чай.
В столовой неподалеку сняла берет и выкрутила. На пол полилась вода. Рядом выжимала пончо одна из мам.

К теме дня. Меня, как патриота, волнует, что вокабулярий наших казенных властителей дум беднеет и в какой-то момент может совсем захиреть. Настоящий властитель обойдется, конечно, и двумя словами. И даже уже обошелся. Но вдруг потеряются. Или скрадут. Так вот я предлагаю про запас еще парочку. Безвозмездно, то есть дадом. Желаю поделиться опытом Кисы Воробьянинова. Особы, как известно, приближенной к императору.
В бытность свою предводителем старгородского дворянства Киса увлекся филателией. Обнаружив вскоре, что имеет заокеанского соперника, коллекционера марок из Глазго мистера Энфильда, уязвленный Воробьянинов не стал суетиться, как это было свойственно впоследствии простодушной Эллочке-людоедке. Он просто узаконил в земстве выпуск марки Старгородской земской почты в количестве всего лишь двух экземпляров. После чего разбил клише. А на мольбы англичанина продать ему вторую марку за любые деньги послал ответ латинскими буквами: "НАКОСЯ ВЫКУСИ!"
Не исключено, что станет девизом, и даже на гербе. С легкой руки прекрасной поедательницы бобров.

Погода была настолько омерзительная, что я не могла не продекламировать великое "Погода стоит петроградская". Опасливо, впрочем, спросив гуляк, не против ли они внесения в культурный контент немного морских, как сказала бы матушка императрица, терминов. Мокрые, скукоженные от холода, несколько уже сизоватые гуляки радостно загалдели, что не против. Гаврильчик действует как стопка горячительного, от смеха все даже слегка согрелись.
Я ужасно рада на вас глядеть, ребята. Хотя если бы вы все же поверх пуховиков намотали на себя еще и матрас, выглядели бы еще привлекательнее.
Теперь в планах обойти коллег, хотя это и архисложная задача - мы галопируем по городу обычно одновременно, но в разных точках на местности. Приятно вспомнить, что бывают исключения. Поймать в одном кадре Мэй и Север непросто, но Наташе Замахиной удалось.

Кто сегодня героически выстоял под мокрой метелью, тем медаль за взятие ноября и поощрительный приз.
Как на самом деле выглядит дом архитектора Корзухина на углу улицы Репина - в нормальной реальности, в которой не было революции и блокады. С алыми маками на щипце под тонкой кружевной оградой.

Все, у меня появилось любимое ругательство. Поганка по-сербски - смрдлива пупавка.

Одно из грустных последствий всего вот этого вот - онемевшие стены. Исчезло все, от осмысленных граффити до бестолковых загогулин. Вздыхая, покаянно вспоминаю, как изводила однажды молодой талант своими бестактными вопросами.

...Молодые граффитисты в дождевиках упоенно размалевывали забор психоделической фигней.
Один из пейзажистов важно вещал в микрофон почтительно слушающей журналистке:
- Наличие граффити - показатель благополучия и развитости государства! Вот в Париже - и он сделал многозначительную паузу, - весь центр разрисован! Это потому что у них процветающее государство!
Я бы не стала их трогать, но они сами виноваты. Зачем они сказали прессе, что если бы им не дали такой забор, то они пошли бы "вандалить". Моментально повторился известный сюжет, когда творец бряцает вдохновенной рукой по лире, а тупая чернь дерзко ропщет. Procul este, profani.
- Скажите, пожалуйста, - любознательно прервала я юношу. - А нет ли у вас еще какой-нибудь опции? Ну, чтобы забор, вандализм - и еще что-нибудь?
Журналистка оживилась. Представитель творческой интеллигенции надулся и надменно сказал:
- Вы, обыватели, неправильно понимаете термин "вандалить"!
- Ну как же, - не отставали настырные обыватели. - Вандалить - от слова "вандал". Вы знаете, кто такие вандалы?
Судя по всему, он не знал. Поскольку нервно воскликнул:
- Мы ничего не должны обществу!
- Ну как же, - мучила я уязвленного Тюбика, - вы ведь ходили в школу? Как же насчет "жить в обществе и быть свободным от него нельзя"?
- Почему вы меня перебиваете! - наконец гневно заорал несчастный.
Тут, к сожалению, меня уволок муж и не дал, резко облысев и покрывшись бородавками, закричать "пидарасы!".
Impression, итить его. Впрочем, надо признать, некоторые полотна были очень милы своей яркой незатейливостью.

Так. Вышла на рекогносцировку. Ежели кто завтра придет без теплых подштанников, с головой ню и кедиках, - расстреляю из синего стульчика. И это не гуманизм во мне скандалит, а шкурные интересы - я не могу рассказывать, если вижу, как из сизого носа экскурсанта стекает невнятная сопля.

Из маминых рассказов про советские провинциальные детдома, в которых она работала логопедом.

...Воспитатели были со стажем, работая в одном месте много лет подряд. А вот с нянями всегда проблемы: не держались, увольнялись. Был такой случай. Устроилась нянечкой женщина, которая раньше работала в доме для престарелых. Разговорились, и она рассказала, что с детьми ей не нравится, хлопотно, дохода никакого. Вот в доме престарелых часто, особенно по весне, старички умирают. Нянечке доход: дают денежку на погребальный обряд, то есть обмыть, одеть. А здесь дети даже не болеют и с хорошим аппетитом, украсть нечего. Мы были потрясены, обсуждали между собой, ведь в газетах о таком не прочтешь. Долго эта нянечка не задержалась, сама ушла.
У детдома были спонсоры, тогда это называлось шефская помощь. Помогали с ремонтом, игрушками. Приходили гостями на утренники. Так как шефы были из ТЭЦ-3, то преимущественно мужчины. На утренниках дети с интересом радостно разглядывали гостей. Ведь мужчин они вблизи не видели, только на прогулках по улице. Изо дня в день вокруг только женщины. И однажды в детдом пришла медкомиссия. Все женщины-врачи плюс молодой психиатр - мужчина. Так как в группе было человек пять с задержкой умственного развития, то без психиатра никак. Он осмотрел этих детей, а потом его из медкабинета позвали в зал для работы в комиссии. Мужчина вышел, за его руку держался шустрый Гриша. Врач торопливо высвободил свою руку из ручки мальчика, но тот вцепился в полу его халата, засеменил рядом. Доктор ускорил шаг, вытащил халат из маленьких пальцев и ушел. Когда он уходил, Гриша отчаянно прокричал:
- Вот он я! Посмотрите на меня!
Крик этот до сих пор стоит у меня в ушах.

Все, я щас только картинку от Страдающего Средневековья, и побегу пахать. Эти великие люди понаделали шторок. Там разные, но эта у меня фаворит, конечно. Я бы даже заказала, но каждый раз смеяться, едва зайдя в ванную, - много времени на помыв будет уходить.

Между тем Адвита правит паруса своего кораблика к жизни и надежде. 5 ноября, в 19.00 по Москве, очередная лекция, собранные средства от которой идут на лечение больных раком. Саша Григорьева, историк кухни и филолог-классик, рассказывает в зуме про римскую кухню. Как ошеломленно восклицает Лена Грачева: "Паштет из соловьиных язычков! Сони в меду! Мурены, кормленные рабами! Полно, было ли это? и если не это, то что же все-таки было?" То есть 5-го у нас путевка от профкома на экскурсию во внутренний Древний Рим. Из нашей внутренней Монголии, да.
В первом комменте инструкция для тех, у кого нет рублевых карт. Всем сделавшим пожертвование придет ссылка не только на саму лекцию, но и на запись.
https://event.advita.ru/lect-38

Помню, Иван Давыдов показал, я прочитала - и вздохнуть не могу.

"Звезды". Иван Елагин.

Моему отцу

Колыхались звёздные кочевья,
Мы не засыпали у костра.
Шумные, тяжёлые деревья
Говорили с нами до утра.
Мне в ту ночь поэт седой и нищий
Небо распахнул над головой,
Точно сразу кто-то выбил днище
Топором из бочки вековой!

И в дыру обваливался космос,
Грузно опускался млечный мост,
Насмерть перепуганные сосны
Заблудились в сутолоке звёзд.

– Вот они! Запомни их навеки!
То Господь бросает якоря!
Слушай, как рыдающие реки
Падают в зелёные моря!
Чтоб земные горести, как выпи,
Не кричали над твоей душой,
Эту вечность льющуюся выпей
Из ковша Медведицы Большой!
Как бы ты ни маялся и где бы
Ни был – ты у Бога на пиру...
Ангелы завидовали с неба
Нашему косматому костру.

За окном – круги фонарной ряби.
Браунинг направленный – у лба.
На каком-то чёртовом ухабе
Своротила в сторону судьба.
Рукописи, брошенные на пол.
Каждый листик – сердца черепок.
Письмена тибетские заляпал
Часового каменный сапог.
Как попало, комнату забили,
Вышли. Ночь уже была седа.
В старом грузовом автомобиле
Увезли куда-то навсегда.

Ждём ещё, но всё нервнее курим,
Реже спим и радуемся злей.
Это город тополей и тюрем,
Это город слёз и тополей.
Ночь. За папиросой папироса,
Пепельница дыбится, как ёж.
Может быть, с последнего допроса
Под стеной последнею встаёшь?
Или спишь, а поезд топчет вёрсты
И тебя уносит в темноту...
Помнишь звёзды? Мне уже и к звёздам
Голову поднять невмоготу.

Хлынь, война! Швырни под зубья танку,
Жерла орудийные таращь!
Истаскало время наизнанку
Вечности принадлежащий плащ!
Этот поезд, крадущийся вором,
Эти подползающие пни...
Он скулил, как пёс под семафором,
Он боялся зажигать огни.
Чащами и насыпями заперт,
Выбелен панической луной,
Он тянулся медленно на запад,
Как к постели тянется больной.

В небе смерть. И след её запутан,
И хлеща по небу на ура,
Взвили за шпицрутеном шпицрутен
С четырёх сторон прожектора!
Но укрывшись тучею косматой,
Смерть уже свистит над головой!
Смерть уже от лопасти крылатой
Падает на землю по кривой.
...Полночь, навалившаяся с тыла,
Не застала в небе и следа.
Впереди величественно стыла
К рельсам примерзавшая звезда.

Мы живём, зажатые стенами
В чёрные берлинские дворы.
Вечерами дьяволы над нами
Выбивают пыльные ковры.
Чей-то вздох из глубины подвала:
Господи, услышим ли отбой?
Как мне их тогда недоставало,
Этих звёзд, завещанных тобой!
Сколько раз я звал тебя на помощь, –
Подойди, согрей своим плечом.
Может быть, меня уже не помнишь?
Мёртвые не помнят ни о чём.

Ну а звёзды. Наши звёзды помнишь?
Нас от звёзд загнали в погреба,
Нас судьба ударила наотмашь,
Нас с тобою сбила с ног судьба!
Наше небо стало небом чёрным,
Наше небо разорвал снаряд.
Наши звёзды выдернуты с корнем,
Наши звёзды больше не горят.

В наше небо били из орудий,
Наше небо гаснет, покорясь.
В наше небо выплеснули люди
Мира металлическую грязь!

Нас со всех сторон обдало дымом,
Дымом погибающих планет.
И глаза мы к небу не подымем,
Потому что знаем: неба нет.

Чувствую себя критским Эпименидом, когда он вылез из своих пещер через 57 лет, все еще немного в экстатическом состоянии, а вокруг новая реальность и даже этика. Только он, балда, ударился в пророчества и санитарную деятельность, а я уже обратно хочу в пещеры. Короче, наткнулась на фильм "Саша" 1930 года. Поначалу бегло просматривала для профессиональной надобности из-за множества исторических кунштюков того периода - шляпки, косметика, манеры, тротуары, мощение, посуда, - и мимолетных, однако ярких уличных ленинградских сценок, но была быстро очарована главной героиней. Кино немое, ничего не отвлекает, даже диву даешься, что звук, в общем-то, и не нужен.

Сюжет простецкий: беременная деревенская деваха попадает в большой город, чуть не гибнет под трамваем, и в конце концов становится чем-то вроде сына полка при отделении милиции. Написала бы "дочери", да коннотации не те. (Милиционера, который ее выдернул из-под трамвая, играет, кстати, Файт - злобный Нушрок в "Королевстве кривых зеркал".) Так вот, во-первых, на удивление хорошая актриса, с милым, нормальным, естественным лицом. Куда, думаю, пропала потом эта Мария Сапожникова. Небось туда же, куда все остальные? Оказывается, нет, она снималась в массе фильмов, хотя и в эпизодах, при этом интернет глухо молчит о биографии, за исключением скупого бубнежа трудовой книжки. И что-то за этим чугунным молчанием явно кроется. Единственный любопытный факт - в 1923 году работала делопроизводителем Кировской милиции. Совсем зеленой, девятнадцать лет. Такое ощущение, что сюжет взят вовсе не с потолка, а сыграла она себя.

А во-вторых, я наконец сообразила посмотреть, кто же фильм снимал, и предсказуемо обнаружила Александру Хохлову. Ну еще бы. Кто в 30-е мог работать с такой нормальной человеческой интонацией, как не внучка Павла Третьякова и Сергея Боткина и племянница врача, отказавшегося покинуть уже гибнущее семейство Николая II. Неудивительно, что ее фактически выдавили из кинематографа. Слишком легкое дыхание.
Даже, кстати, хорошо, что фильм сохранился не целиком. Оптимистическая концовка все бы испортила.

(А Егорыча, между прочим, Саша пришла искать в ДЛТ. Бесценные кадры, конечно.)

Я уж думала, не осталось ничего, но вдруг всплыла эта фотография. Прадед с прабабушкой и их старшие дети. Первый ряд, родители и Миша, умерли от сыпняка, который прошелся в 18-м по Вятской губернии не хуже Красной армии, да и Белой тоже. "Товарищи! Ваше выздоровление зависит от революционной дисциплины!" - гласила одна из листовок. У прадеда, видимо, с революционной дисциплиной было не очень. Мальчик Коля, за мамой, - покончит с собой позже, чуть ли не на глазах у Лёли, моей будущей бабушки, в Казани, где они сиротствовали в начале двадцатых. На фотографии ее нет, еще не родилась. А стриженная девочка с таким удивительным, таким красивым лицом, - Маня, чудом выжившая после сыпняка. Сжав зубы, вылезет из жуткой нищеты, закончит казанский мединститут, станет доцентом и завкафедрой. Там ей, кажется, доска мемориальная висит.

...Чтобы отвлечься, взялась за Бальзака. Сто лет не перечитывала. Во-первых, конечно, он неимоверно крут и великолепен. Во-вторых, Достоевский явно позаимствовал у него некоторые сюжетные линии, только загрузил их мрачной русской неистовостью. Я бы сказала, что мсье Оноре с блестящим изяществом создал энциклопедию французской жизни, а Федор Михалыч чуть позже рыл вглубь, словно шахтер в тяжелом помешательстве, отразив жизнь русскую.
В-третьих, дочитав почти до конца “Блеск и нищету куртизанок” (в четвертый раз перечитываю!), тупо остановилась на этом абзаце:
“Еще день, и Люсьен был бы богат! Он женился бы на своей Клотильде де Гранлье. И Эстер не связывала бы мне руки. Люсьен чересчур любил ее, а Клотильду, эту спасательную доску, он никогда не полюбил бы… Ах! Малыш был бы моим безраздельно!”
Отвлеклась, называется. Люсьен де Рюбампре был любовником Вотрена. Каторжник Вотрен, Обмани-Смерть, герой моего детства. А я-то думала, что он любил аристократишку отцовской любовью. Какое потрясение. Это все равно что узнать о любовной связи… м-м… ну, Раскольникова и Порфирия Петровича.

Вообще, конечно, Бальзак самый французистый француз. Он все сводит к плотской любви. Довольно своеобразно объясняет неприязнь уголовников к труду:
“Страсть у этих людей почти всегда является основной причиной их дерзких покушений и убийств. Повышенная чувственность, органически, как говорят врачи, влекущая их к женщине, поглощает все нравственные и физические силы этих деятельных людей. Отсюда праздная жизнь, потому что излишества в любви для восстановления сил требуют питания и покоя. Отсюда отвращение к любой работе”. <...>
Плотская, разнузданная любовь этих людей, если верить медицинскому факультету, первопричина семи десятых преступлений. Впрочем, поразительное и наглядное доказательство тому находят при вскрытии казненного человека”.
О чем это он? Что это там такое находят при вскрытии преступных французов?

Удивительно, что мэтра подзабыли. Он же современен, как никто, с этой суматошной жизнью большого города, продажными журналистами, развратными политиками, понаехавшими провинциалами, шлюхами, амбициозными юнцами, педофилами etc.

Спокойствие, только спокойствие. Кому не ответила - убегаю на поезд, завтра дома уже всем отпишусь.

Завтра в Питере. Мимоходом пожалев, что я не вожу в Ярославле - все-таки очень колоритный город с харизмой, - выкладываю наконец расписание на ноябрь. Ребята, в пятницу не могу, нужен день перед выходными отдышаться. Если у кого есть возможность в будни - лучше в будни, народу меньше собирается, вам комфортней гулять будет. Начало в 11.00, за исключением 30-го, тогда в 12.00. Продолжительность 3-4 часа плюс возможный перерыв. Стоимость 1300 рублей. Кто 9-го соберется, имеет смысл посмотреть-пересмотреть "Монолог" Ильи Авербаха, пригодится нам.
А, да - писать сюда: @realtanyamay

2 ноября - Васильевский остров, от 7-й линии к Кадетской.
3-е - Петроградская, от "Горьковской" к Лахтинской улице
9-е - Васильевский, изнанка Университетской, Биржевая, кусочек наб. Макарова
10-е - тематическая, Серебряный Век
13-е - ул. Рубинштейна
17-е - Площадь Искусств, Итальянская
20-е - Петроградская, от пл. Толстого, Карповка, Каменноостр. пр.
23-е - от Казанского собора к Спасу на Крови
24-е - Васильевский о-в, от 7-й линии к Кадетской
28-е - улица Рубинштейна (четверг)
30-е - от Сенной в Коломну
1 декабря - Серебряный Век

Пока не забыла, я все на Итальянской пыталась живописать, как роскошно выглядел когда-то дворец Шувалова. Когда там не модели кариозных зубов и пыльную собаку Павлова демонстрировали, а вельможи в париках и камзолах с брильянтовыми пуговицами о высоком беседовали.
Тут вот качество изображения не очень, но всяко нагляднее, чем ваша покорная слуга. Это со стороны Фонтанки, дворец справа, от него к Невскому на первом плане идет сквозная колоннада.
И в комментах для сравнения - этот же вид плюс Аничков дворец слева.

UPDATE: ЗАПИСЬ ЗАКРЫТА.
Так, кто хотел пристегнуться 29 октября, вторник, в первой половине дня, к анабасису по центру, от Казанского собора к Спасу на Крови кривулями, - пишите письма сюда: @realtanyamay
Почта пересылает письма по одному ей известному принципу.
Гуляем часа четыре плюс перерыв, стоимость 1300.
Ноябрьские скоро выложу.

За анекдоты еще не сажают? Тогда расскажу. (Навеяно чтением z-пабликов. Карбонарии они там, кстати, почище чем мы, очкастые нытики.)

Встречаются два генерала, российский и американский.
Наш гордо сообщает американскому:
- Российский солдат принимает пищу три раза в день и получает 2000 килокалорий!
Американец в ответ:
- А американский солдат получает 4000 килокалорий!
Наш багровеет и орет:
- Врешь, натовская морда, не может солдат съесть два мешка брюквы!!!

Про дедушку Афанасия, или Бабуа. Лена никогда не бьет аудиторию под дых, за что я ей очень благодарна. Вокруг столько мучительного и страшного, особенно последние два года, что тут зачастую балансируешь на грани, и случайно просмотренное видео искалеченной собаки или кошки может и вовсе добить. Своих "животненьких" она любит показывать уже приведенными в божий вид, толстых, веселых и нахальных. Своих пятьсот с чем-то животненьких. В основном собак, но и кошек, а также решившего, что он собака, свина и двух попугаев. Я бы каждый день слушала ее истории про их спасение. Это очень помогает держаться на плаву. И помнить, что помощь может прийти, когда уже ее совсем не ждешь.
Вряд ли кто-то не знает про приют Березиной, но в таких случаях моя дочь обычно говорит: "Мама, перестань думать, что все все знают". В общем, Dogs Ambulance "Ar Idardo" в телеге - это про них. Ежедневная жизнь приюта.

Уважаемый Дмитрий, который насчет 27-го. Глючит почта, не могу к вам пробиться. Напишите, пожалуйста, в телегу сюда: @realtanyamay

Несмотря на мои неодобрительные взгляды, гуляки все равно не могут удержаться от искушения и снимают из-под полы. Хоть я и цитирую с намеком любимый стишок:
вчера за ролик с балалайкой
где голым прыгал мой дружбан
я получил сто тысяч лайков
и в жбан

Чаще всего на фотографиях предсказуемо обнаруживаю обезьяну Чичичи, продающую кирпичи.
Но тут Людмила Волкова сделала, как она выразилась, мультик, и теперь от искушения его выложить не могу удержаться я. Какой же город красивый! И очень, очень красивые гуляки. А то я, когда рассказываю, поворачиваю глаза внутрь и ни пса не вижу, чисто глухарь на току. Теперь хоть на них, то есть на вас, полюбуюсь. (Не пугайтесь, тут не три часа, а несколько минут.)

https://youtu.be/2vZQtI1R4po?si=JZfgZclZhikLWvqM

Словно мало Макаренко Викниксора, Виктора Николаевича Сороку-Росинского из "Республики ШКИД", при жизни пинал. Ко всему прочему, трамвай задавил старенького, уже глухого Викниксора, - на углу Садовой и переулка МАКАРЕНКО.
(Не накидывайтесь, я энивей хорошо к Макаренко отношусь, просто совпадение впечатляющее.)

Стоит оставить мужа одного, как он опять начинает рисовать. Терзают черные подозрения, что я каким-то образом душу свободу творчества.
Это... кто перепостить захочет - автор мастерписа Игорь Алешин.

Какого славного чувака нашла. Этакий Роквелл на минималках.

https://www.art.com/gallery/id--a273242/richard-sargent-posters.htm

Марик вдруг проснулся и обнаружил в мезозойской эре фейсбука мой старый пост. Узрел там неполиткорректные слова, снес пост и пригрозил вечным отлучением. Пост все наверняка видели, но я, тоже слегка озверев от внезапности, теперь желаю его вернуть хотя бы в телегу.

Утром вернулась из Польши дочь, известная лягушка-путешественница. На вопрос "как доехала" задрала бровь и рассказала про крокодилиц, в смысле попутчиц. Насчет крокодилиц - это Танькины слова, но я ей обычно склонна доверять в оценках. Всю дорогу попутчицы с упоением поносили вначале хамских поляков. Потом переключились на вороватых хохлов. Когда поезд стал приближаться к белорусской границе, вспомнили про бесстыжих белорусов. Дочь - мой мудрый птенец! - хладнокровно молчала. Когда косточки злокозненных народов были обглоданы добела, патриотки принялись горестно обсуждать, ну почему никто не любит русских?! Наконец обратили внимание, что в купе едет соотечественница, которая не принимает участие в их симпозиуме. И решили исправить недочет. Тему выбрали беспроигрышную:
- Девушка, как вы относитесь к Обаме?
Для меня в таких ситуациях есть два варианта развития событий. Либо я абстрагируюсь от реальности, утыкаюсь в книгу и воспринимаю происходящее как природный катаклизм, либо злобно раздуваюсь на манер рыбы фугу. Дочь же приветливо улыбнулась и сказала:
- Ну зачем нам Обама? Мы же русские люди. Давайте поговорим о Пушкине.
И тут наконец в купе настала тишина.

Думала, что лучше истории с цитатой из Довлатова в питерском метро ничего уже быть не может, но я ошибалась.
Напомню - лет десять назад вдоль эскалаторов повесили портреты Довлатова, подписанные словами: "Сочетание воды и камня порождает здесь особую, величественную атмосферу. В подобной обстановке трудно быть лентяем". Я, узрев это дело, с одной стороны, обрадовалась, а с другой, растерялась. Ну не мог Довлатов такую назидательную патетику завернуть. Дома первым делом кинулась к книжной полке. Оказалось, чиновники конфузливо отрезали продолжение фразы: "...но мне это удавалось".

А теперь в Москве появилась самопальная доска: "В этом микрорайоне в отдельной трехкомнатной квартире проживал с семьей Пелевин Виктор Олегович: всемирно известный русский и советский писатель, лауреат 23 литературных премий, противник культуры потребления и автор цитаты: "Антирусский заговор, безусловно, существует".
Интересно, знают ли поклонники творчества Виктора Олеговича, что дальше следует: "...проблема только в том, что в нем участвует все взрослое население России".

Так, порадоваться на дорогое лицо.
"Лезет своими одесскими глупыми лапами в нашу умную петербургскую боль. Ничто ему не дорого, он только криво констатирует", - это Блок в дневнике сердито записал. Ох, молодые дураки, еще не научившиеся ценить друг друга.

Онлайн-прогулки обладают единственным преимуществом - на них можно сразу показывать описываемые персоналии. В оффлайне их приходится изображать самой. Так что, живописуя изо всех сил перед Манежем любопытствующим экскурсантам первый российский конкурс красоты, "Вечер в Спа", боковой извилиной подумала, что на красавиц 1901 года никак не тяну, ни по статям, ни по туалету. Даже вытянувшись на цыпочках во все свои богатые 158 сантиметров. А уж когда пыталась изобразить, округло простирая перед собой руки, фигуристость единственной участницы, согласившейся предстать перед публикой под своим реальным именем, и вовсе потерпела явное фиаско. Поэтому вдогонку всем, заполучившим от этого диссонанса моральный ущерб, - изображение красавицы. Лидия Яворская, актриса Суворинского театр, недолгая пассия Чехова, дама веселая и, судя по отзывам современников, без комплексов. Особенно восхищался Суворин, как раз за год до конкурса красоты в Манеже:
"Яворская в "Маскараде" умирала изумительно: она стала на четвереньки, лицом к публике, и поползла, в это время груди вырвались у нее из-за корсета. Реально!"
Кстати, может она и не дотягивала до требуемой тогда морально-нравственной планки, зато более скромные участницы канули в Лету, а веселая Лидия Борисовна так и вошла в историю как первая официальная королева красоты России.
(Увы, косный телеграм не дает показать ее в посте, приходится спрятать в комменты.)

Смущенно признаюсь, что одну экскурсию уже провела. Сказительницу взяли за бока и отвели на Итальянскую. В последний момент высадился десант москвичей. В общем, нас получилось несколько больше, чем я ожидала. Поэтому, когда в точке сбора меня со всех сторон стали окружать улыбающиеся гуляки, я почувствовала себя как Бендер у входа в Провал, когда подъехали две линейки с милиционерами. Он, напоминаю, испугался и хотел притвориться обычным туристом, но милиционеры так робко столпились вокруг, что Остап Ибрагимович осмелел.
В общем, осмелев, зову:
а) в четверг, гуляем от памятника Екатерине II в сторону Апраксина Двора;
б) в субботу, по Серебряному веку; update: ЗАПИСЬ ЗАКРЫТА.
в) в воскресенье, опять по Итальянской (мне понравилось). UPDATE: ЗАПИСЬ ЗАКРЫТА.
Начало в 11.00, гуляем долго, часа три-четыре, с перерывом на кофе-отдышаться. Тепло одеться. Нет, оскоромлюсь капслоком. ТЕПЛО, говорю, одеться. Образец прилагается. Перерыва только в четверг не будет, там просто негде, ну и эта покороче. Записываться тут: @realtanyamay или тут: [email protected].
Вечером всем отвечу.
(Бывалые, не грустите и не идите на старое. Дождитесь нового, к концу месяцу будет.)

Я не Бродский и хожу на Васильевский остров просто гулять, без всяких суицидальных намерений. Тем более что компанию составила друг Наташка. Гулять с редактором детских книг всегда приятно. К тому же Наташка привела с собой друга Машу. Реставратора. С Машей она подружилась через другую Машу, которая библиотекарь (этой Маши с нами не было, она уехала в Израиль). Мы тут же пошли смотреть на памятник Уварову и загадочного голыша, с которого снята даже кожа, притулившегося среди культурных бебехов, окружающих добродетельного министра. Как строго сказала Маша-реставратор, это экорше, нужная для художников вещь. Полюбовались экорше и подошвами ботинок Уварова, двинулись дальше, и тут Наташа столкнулась с издателем. Нам незнакомым, поэтому книжные люди отошли на пару шагов и завели смолток. Уши я навострила, когда издатель рассказала, что бежит с отличной экскурсии, что-то там про Пушкинский Дом. Во мне тут же проснулся аверченковский мальчик Додя и стал требовать блины, камни в печени и Пушкинский Дом. И в этот момент из того же источника донеслось: "Ты знаешь, говорят, что приехала Татьяна Мэй. Вот к кому хочу сходить".
Я потом Наташке говорила, что надо было вырвать волосок из бороды, торжественно воскликнув: "Трахтибидох!" Но она в принципе стрижена под ноль, не то что бороду искать, поэтому просто растерянно сказала: "А вот она, Татьяна".
Запечатлен момент через пять минут.
Меня не устраивает только одно - почему нельзя такие встречи сложить в коробочку и носить у сердца.

Хотела пересмотреть отрывок из "Амаркорда", где сумасшедший дядюшка, забравшись на дерево, вопит: "Я хочу женщину!" А поскольку я олух царя небесного, то рассеянно вбила в поисковик дядюшкин запрос. И с некоторым недоумением в результате читаю вслух предложенное утомленным тысячами олухов гуглом: "Я хочу женщину белую-белую... Я хочу женщину в возрасте... Я хочу женщину старше себя... старше меня..." И наконец - "Я хочу женщину злую-презлую".
- Совершенно не надо специально искать злую-презлую, - тихонько бормочет недавно изобиженный мною за курение муж. - Надо только подождать, и любая женщина подойдет под запрос.

Портрет Петра I кисти голландца Anthoni Schoonjans.
Художник так видит.
Не смогла удержаться, извините.

История известная, цитирую чтобы логику сюжета не терять.

"Как-то осенью, очень поздно и, знаете, слякоть, туман, уже на думских часах около полуночи, я страшно устала и собиралась идти домой,— вдруг, на углу Итальянской, меня пригласил прилично одетый, красивый такой, очень гордое лицо, я даже подумала: иностранец. Пошли пешком,— тут, недалеко, по Караванной, десять, комнаты для свиданий... Пришли, я попросила чаю; позвонил он, а слуга — не идет, тогда он сам пошел в коридор, а я так, знаете, устала, озябла и заснула, сидя на диване. Потом вдруг проснулась, вижу: он сидит напротив, держит голову в руках, облокотясь на стол, и смотрит на меня так строго-строго — ужасные глаза!.. "Ах, извините, говорю, я сейчас разденусь". А он улыбнулся вежливо и отвечает: "Не надо, не беспокойтесь". Пересел на диван ко мне, посадил меня на колени и говорит, гладя волосы: "Ну, подремлите еще!" И — представьте же себе! — я опять заснула, — скандал!.. Он так нежно покачивает меня, и так уютно с ним, открою глаза, улыбнусь, и он улыбнется. Кажется, я даже и совсем спала, когда он встряхнул меня осторожно и сказал: "Ну, прощайте, мне надо идти". И кладет на стол двадцать пять рублей. "Послушайте, говорю, как же это?" Конечно, очень сконфузилась, извиняюсь,— так смешно все это вышло, необыкновенно как-то. А он засмеялся тихонько, пожал мне руку и — даже поцеловал. Ушел, а когда я уходила, слуга говорит: "Знаешь, кто с тобой был? Блок, поэт — смотри!" И показал мне портрет в журнале,— вижу: верно, это он самый. "Боже мой, думаю, как глупо вышло!"

Там сейчас современное здание, бок о бок с Домом Кино.
А приводил Блок эту усталую барышню в дом Татищева, коллекционера, построившего его когда-то специально для своих картин. На старых фотографиях видно, какие огромные были окна. Татищев ослеп потом, бедняга, и все рано не видел уже своих сокровищ. Постепенно дом превратился в третьеразрядную гостиницу, ветшал, дурнел... а потом - потом лакуна. Куда делось, когда снесли... И вот нашлось ему надгробное слово в "Красной газете" за сентябрь 1925 года, спасибо ситиволсу. В комменты кладу.

Воспоминания жены Менделеева, Анны Ивановны, если кто ищет мемуаров почитать. Очень славные. Чудесные встречаются подробности.

...Александр Александрович (Блок) стал руководить Бобловскими спектаклями. У нас всегда время от времени бывали они, но отношение к ним и постановка носили детский характер. Возможны были такие курьезы. Исполняли детскую пьесу -- сказку, сочиненную племянницей Дмитрия Ивановича, Надеждой Яковлевной Капустиной. На сцене должен был появиться волк, в дупле пряталась заблудившаяся Маша, которую играла 10-летняя Люба. Роль волка была поручена скотнице Федосье; худенькая, поворотливая, она на репетициях отлично исполняла на четвереньках роль волка. Костюм был великолепен -- настоящая волчья шкура прикрывала всю небольшую фигурку Федосьи. Спектакль к общему восторгу удостоил своим присутствием Дмитрий Иванович, которого усадили на самом почетном месте 1-го ряда посредине. Все шло хорошо. Дошли до самого эффектного места -- появления волка. Волк-Федосья вышел из лесу, как ему полагается на четвереньках, озираясь и обнюхивая кровожадно воздух. Уже волк дополз до средины сцены; тут из-под волчьей кожи Федосья увидала одним глазом Дмитрия Ивановича. "Здравствуйте, барин", быстро встав на задние лапы, сказал волк; -- "не барин, матушка, а Дмитрий Иванович", -- поправил волка не любивший слова "барин" Дмитрий Иванович. "Здравствуйте, Дмитрий Иванович", покорно поправился волк, стал на четвереньки и, продолжая свою роль, пополз к дуплу, где задыхалась от смеха Маша. Автор был ошеломлен. "Ведь ты волк -- волк, несс-чассс-тная", шипел автор за кулисами. Публика неистово хохотала, хлопала и стучала.

http://az.lib.ru/m/mendeleewa_a_i/text_1928_mendeleev_v_zhizni.shtml?fbclid=IwY2xjawF3MmBleHRuA2FlbQIxMAABHeVbeTbqmSZ5mGJBzdojHQmaVidDYCT8iMFW8DZ-pBsZIccvZymkW-J6_Q_aem_xthsK79ie8CGAE2OTg7yjw

Напоминаю, что 16 октября встречаемся в 19.00 в zoom с поэтом Вадимом Жуком. Странно представлять Жука, но как говорит дочь, "мама, перестань думать, что все все знают". Короче, на всякий случай: когда меня просят назвать любимых современных поэтов, то он входит в первую пятерку.

Любят себя, любят кого-то,
Ты мне пришлешь грустное фото
Спящих детей, спящих небес, спящих котов.
Выйду на дождь, выйду из дома,
Буду идти среди знакомых -
Быстрой Невы, темной воды, легких мостов.
Так же текут Лена и Кама,
Так же спешат за облаками
Воды Днепра, воды Свири, воды Оби.
Не обещай. Не обещаю.
Выписал круг циркуль прощаний.
Только живи. Только прощай. Только люби.

Или вот. Для москвичей.

И переубеждать меня не надо.
Я здесь уж четверть века оттрубил.
Я полюбил Москву - исчадье ада.
Вот так вот - вместе с адом полюбил.
Здесь Гуголев, фривольны, скажем, дани
Своих безумных слогосочетаний
С младыми недоумками делил.
Хранят бульвары страшный дух портвейна,
И хрупкие таблички Рубинштейна
Бьёт о бордюры грозный альгвасил.
Здесь ходит по Пречистенке Есенин,
Которому минувшим воскресеньем
Я подарил сто семьдесят рублей.
Он похмелился жигулёвским пивом
И улыбнулся ласково, но криво,
Поскольку угадал, что я еврей.
Здесь, как взойдёшь на Огарёвы горы,
Припомнишь постулаты Кьеркегора,
И прописи Егора Кузьмича.
Узришь слоновьи очертанья Храма,
Всю вышитую новью пилораму
Под зубьями закатного луча.
Здесь не видны ни Долли, и ни Кити,
Зато играет с Долиной Никитин
На ясеневых крылышках гитар.
Торгуют в супермаркетах шанхайским
И стайки депутаток шамаханских
В ряду Охотном ловит Дуремар,
Здесь добрый людоед поел - и точка
Здесь улица проколота, как мочка
Под жёлтую цыганскую серьгу;
Досюда Бык не довозил Европу,
Здесь барыньки мечтают эфиопа
Купить, как сексуального слугу.
Здесь барин книги жжёт, а не покрышки,
На площадях стоят незримо вышки
На коих пулемёт и часовой.
И с них Никита старшему Андрону
По братски шлёт наследственные дроны,
Их раскрутив над буйной головой.
Отсюда под мелодии Булата
Рвануло население Арбата,
Чтоб всю планету населить собой.
Поэт стоит потерян и возвышен,
И пролетают призраки над крышей
С кларнетом, барабаном и трубой.
Чак-чак везёт Аксёнов из Казани,
Данелия с бутылкой «Мукузани».
И к каждому фонарному столбу
Привязаны Святые Себастьяны;
Здесь Верлиока рвёт меха баяна,
И Гоголь пишет третью часть в гробу.
Здесь гениями девочки брюхаты,
Но отличать Таганьково от МХАТа
Теперь и не берусь и не возьмусь.
И вообще пойду своей дорогой
С заветом - только Чехова не трогай.
- Мисюсь, ты где?
Немотствует Мисюсь.

Встреча благотворительная, за пожертвование, весь сбор пойдет в пользу онкологических больных - подопечных Благотворительный фонд AdVita. Если что идет не так, пожалуйста, пишите на [email protected], разберемся.
https://event.advita.ru/lect-36

Памятник, значит. Хорошее дело. Большую память по себе на Вологодчине вождь оставил. Не понимаю, почему молчит губернатор Красноярского края, у него козырей еще больше. Может сослаться на докладную записку первого председателя Комитета государственной безопасности И. А. Серова от 1956 года:
"...По рассказам гр-ки Перелыгиной, было установлено, что И. В. Сталин, находясь в Курейке, совратил ее в возрасте 14 лет и стал сожительствовать. В связи с этим И. В. Сталин вызывался к жандарму Лалетину для привлечения к уголовной ответственности за сожительство с несовершеннолетней. И. В. Сталин дал слово жандарму жениться на Перелыгиной, когда она станет совершеннолетней".
Но обещания своего гражданин Папишви... эээ... Джугашвили не сдержал.
На Вологодчине тоже было много интересного. Ну, в местном музее в курсе, они подскажут. Как же без памятника.

Даже не знаю, на что приятнее смотреть - на Куриллу или на комменты. На Ивана, конечно, еще и потому, что, как в одном старом фильме тетки понимающе говорили: "Это у нее личное". Поскольку распивали мы с профессором чаи у него на Ваське, и не только чаи, Людмила его волшебно готовит, а я все ждала, когда же закончится мой титанический ремонт и можно будет зазвать их к нам на Елизаровскую. Потому что Иван очень хороший человек, не говоря уже о том, что блестящий профессионал. Слушать его всегда было невероятно интересно. И вот пожалуйста.
А комменты да, сразу видно, как люди стосковались по действительно знающим специалистам, хорошему русскому языку, спокойной доброжелательной интонации. Один из самых трогательных комментов: "После ответа на вопрос в чем сила, у меня мурашки!!! Обнял тебя дядька".
И да, ответ на этот заключительный вопрос лучший, что я слышала от гостей Дудя.

https://www.youtube.com/watch?v=SYYBKMyIjNw&t=6002s&ab_channel=%D0%B2%D0%94%D1%83%D0%B4%D1%8C