Projects & Principles

Я давно не рассказывала об интересных каналах, которые читаю — вот одна из моих любимых находок прошлого года: петров восток.

Как гласит описание, это «кулуарный канал партнёра архитектурного бюро 5:00 am». Как рассказала мне Света Савинова (тот самый партнёр), текст помогает «схватить» убегающие мысли.

«В канале я обрабатываю гуманитарный материал, который поступает ко мне из окружающей среды и в том числе влияет на нашу работу в бюро. Один из сформулированных принципов работы 5:00 am — расширение оптики за узкопрофессиональные рамки. Для нас архитектурный язык — не самоцель, но инструмент для высказывания. Поэтому канал не собственно про архитектуру или дизайн, а про широкое гуманитарное поле, в котором мы все живём».

Моя любимая (и очень литературная) история — загадочное название канала. Идея в том, что читая на русском, мы находимся внутри своеобразного смешения востока и запада. Света из Петербурга — города Петра I, который был сторонником всего прозападного. А дальше такой поворот: «Это западничество неизбежно преломилось, испытав локальные, восточные влияния и выкристаллизовалось в удивительный сплав разнообразных культурных кодов и знаковых образов — которые мы изучаем».

В общем, бюро 5:00 am и канал крутые — почитайте! Фото: книга Дмитрия Маркова.

Нашла отличную эпитафию ↓

Смеюсь над метеорологическими сводками (это ужасно остроумно). И кручу в голове фразу из поста Bon Mot о том, что Линч, возможно, в лучшем из вигвамов.

А ещё есть хорошие посты о странном за подкладкой реальности и милосердии, которое за этим стоит — и о фотовыставке Линча The Factory Photographs.

Вчера умер Дэвид Линч. Великому американскому режиссеру и мастеру современного сюрреализма было 78 лет.

Сложно отследить, как его творчество могло повлиять на нас: даже тот, кто никогда не смотрел его на экране, осмотически поглощает все связанное с Линчем через огромный корпус популярной культуры, вдохновленной им. «Твин Пикс» перевернул каноны телевизионной драматургии, «Синий бархат» вдохновил поколение «новой искренности» в литературе — такие связи можно перечислять бесконечно, и многое, что мы принимаем за данность, не было бы таким без фигуры автора.

Линч был человеком культуры во всех смыслах: он снимал, писал картины, создавал музыку, был самым неординарным метеорологом и нумерологом. Он имел отличный вкус к архитектуре. Большую часть своей жизни Линч провел в доме, построенном сыном Фрэнка Ллойда Райта рядом с Малхолланд-драйв. Вот как он описывал влияние архитектуры дома на свои работы:

«Райт — великий архитектор. В доме чувствуется не только чистая японская архитектура, но и американская современность, сочетающая в себе и то, и другое. Все пространство просто радует, вызывает у меня хорошее ощущение. Так что жизнь внутри него влияет на всю мою жизнь. А потом иногда я вижу предметы, формы или что-то, что может попасть внутрь него, и это становится декорациями или частью фильма»

Сегодня мы хотим почтить память художника и оставить в нашем канале замечательную статью по мотивам книги The Architecture of David Lynch — о том, как режиссер создал особое ощущение пространства в своих фильмах при помощи работы камеры и окружения.

Сегодня я проснулась и увидела, что маленькое здание у входа в Парк Горького сносят — я всегда махала ему, когда бежала по Крымскому мосту.

В 2016 году я пришла работать в бюро FORM, и одной из главных задач была книга об этом здании — в 2018 она появилась: белая в мягкой обложке с тяжеловесным названием «Крымский Вал 9/45. Неизвестный памятник Парка Горького», фотографиями Юрия Пальмина и аксонометриями, которые мои коллеги-архитекторы отстраивали по планам и разрезам разных эпох.

Этот маленький домик успел побыть судоремонтным заводом, павильоном для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (самой первой), клубом работников ГОЗНАКа, одним из первых звуковых кинотеатров, баней, складом, магазином сантехники, парковой администрацией и штаб-квартирой Музея «Гараж» (совершенно дивной, спроектированной FORM — там переделывали деревянные фермы и укрепляли кирпичные колонны).

Здание теряло и приобретало арки, шпили, окна-иллюминаторы: несколько раз деградировало и оживало заново. Половина здания (как раз та, в которой сидел «Гараж») была вторым реализованным проектом Лисицкого (первое — типография «Огонька»), а посреди здания с 1942 года была руина — след бомбардировки. Когда мы исследовали городские фотографии, невысокий длинный домик на них всё время оказывался почти невидимкой — фоном для чего-нибудь или опорой для рекламной вывески.

Мы написали когда-то в книге, что это маленькое здание было витриной общества и отражало резкие трансформации эпох и ценностей — кажется, и сейчас отразило.

О зданиях можно и нужно горевать, но как будто конструктивистским это противопоказано — авангардисты не боялись перекраивать существующую городскую ткань, а часто и очень хотели это делать. Это здание и вовсе перестраивалось много раз. И всё же очень грустно.

Фото сноса — канал 1931.center, фото здания — Юрий Пальмин, архивные фото здания — PastVu.

Под Новый год в «Локусе» вышла статья Марии Важенич «Видеоигровая архитектура», посвящённая тому, как игры создали новый тип пространства и почему это важно.

Года полтора назад я рассказывала о книге Марии, Артемия Козлова и Иеронима К — и тогда, и сейчас я думаю о том, как здорово, что такое обширное поле, расположенное на стыке нескольких реальностей, профессий и художественных систем, исследуется.

Прочитав статью, я подумала, что кое-что добавила бы к части о проектировании городов в игровой реальности: круто, что любой играющий может увидеть и помыслить город сверху (как это делают архитекторы и другие демиурги), но оборотная сторона этой возможности — очень глупые заблуждения, будто город можно просто разбить на смысловые кластеры, разделить на чёткие зоны по функциям, и всё будет работать. Понятно, что модернисты жили в этой иллюзии полвека, но как будто было бы здорово ещё и наблюдать в игровой реальности крушение таких идеалов.

Другая часть текста, которая меня очень впечатлила, — размышление о воссоздании памятников архитектуры в играх. И очень точная формулировка, почему это по-разному работает в аналоговом и цифровом мирах — и почему в реальности здания нельзя просто воссоздавать.

В общем, текст очень любопытный.

Последние дни в Москве своей хлябью напоминают о весне (что довольно парадоксально для начала января), и я вспомнила план наводнения Санкт-Петербурга двухсотлетней давности, который в ноябре встречала в классном канале GIS AND PEACE.

Источник этого плана — проект ЭтоМесто. И, как пишет автор канала, на крупном изображении можно увидеть отметки с глубинами затопления. Наводнение колоссальное (например, затоплены Сенная площадь и половина Невского) — а план очень красивый.

Вспомнила сегодня дизайнера Вернера Пантона — не знаю, почему. Точнее, вспомнила не его самого, а категоричный и одновременно весёлый тезис, который откопала когда-то в арховской библиотеке: «Нет такого закона, по которому в гостиной должны стоять диван, два кресла и журнальный столик».

Собственно, Пантон никогда не доказывал это с пеной у рта, а просто работал с опорой на этот тезис и делал какие-то потрясающе отбитые штуки. Хотела написать, что скандинавский дизайн не всегда был сдержанным, но поняла, что датчанин Пантон (я ставлю ударение на А) активно работал в Германии.

Кроме разнообразных цветных светильников (особенно Panthella Lamp для Louis Poulsen) и пластикового стула для Vitra, хорошо известны его мебельные ландшафты Visiona (особенно с индексом II) — это штука, сделанная в 1970 году по заказу Bayer для мебельной выставки в Кёльне. Так эффектно химическая компания показывала возможности полимеров — ведь именно с ними Пантон смело работал. Visiona II — это затейливые синие штуки, зелёные пупырки и сумасшедший коридор со стеклянными светильниками. И всё это на яхте!

Или легендарный бассейн — никогда не знала, где он. А он в Гамбурге, и это часть издательского дома Spiegel — неплохое общественное пространство для сотрудников, по-моему. Светильники оттуда до сих пор производятся — эта конструкция называется Spiegel Lamp.

Моей отдельной любовью всегда были пантоновские паттерны для ткани, но когда я смотрю на пространства целиком, думаю, что в них с ума можно сойти. Возможно, это такие каталоги новых технологий, и в них и не нужно жить (и сходить с ума).

Вот тут неплохая статья о работе Пантона, а вот вроде бы официальный сайт дизайнера — устаревший и неудобный, но зато с архивом за разные годы. Дизайн-иконы Пантона до сих пор активно переиздаются.

Пересматривала сегодня «Сиротский Бруклин» — он долгий и неспешный, с несколько растянутой коллизией. Там красивый студёный Нью-Йорк, немного погонь и перестрелок, красивые автомобили, лиричный Эдвард Нортон и остроумные языковые фокусы его героя (то, что он говорит непроизвольно из-за синдрома Туретта), эффектные шляпы.

А ещё там есть главный злодей по имени Мозес (с переиначенной фамилией Рэндольф, но все зовут его просто Мо) и противостоящая ему пожилая дама с буклями — в фильме её зовут Гэбби Горовиц, но в ней легко угадывается Джейн Джейкобс.

Сегодня я обратила внимание, что когда главный герой приходит в кабинет к главному злодею, на столах стоят макеты с планами перестройки Нью-Йорка. И в этих макетах высятся два огромных здания-креста, очень напоминающие башни Ле Корбюзье для плана «Вуазен» — только на них нет рифлений.

Любопытно даже не то, какой чудовищной многим кажется сама эта идея, а как узнаваемый абрис стал символом чудовищной перестройки (которая, к счастью, не случилась — и за мечту о реализации которой Колхас насмешливо прозвал Ле Корбюзье «коммивояжёром»).

часто думаю про логотипы метал групп корни растений. обожаю эти сканы корневых систем Австрийской флоры

фанфакт: многие неправильно представляют себе корневую систему деревьев (видимо по ошибочным картинкам из детских учебников). Корни большинства деревьев располагаются на верхних слоях почвы и идут радиально на расстояние равное высоте дерева. Это связано с тем, что корням тоже нужен кислород, который можно получить только в topsoil.

Последние пару недель были насыщенными, поэтому теперь хочется лечь звёздочкой. Но тишина затянулась, постов с рождественскими вайбами у меня не нашлось, и я решила показать материал, который заприметила ещё в 2023 году как что-то околопраздничное, а на самом деле просто очень красивое ↓

В грядущем году у Александра Острогорского в Facultative стартует целых два курса. Оба, как и всегда, очень остроумные.

· «Профессия архитектора: путь героя» — погружение в историю и социологию профессии: как появились архитекторы, чем занимались с древности до наших дней, о чём думали, из-за чего страдали, с какими вызовами справились, а с какими нет.

Такой взгляд на архитектуру — довольно редкое явление, особенно на русском, и если вас интересуют всякие фундаментальные штуки, должно быть очень интересно. Старт 6 февраля.

· «Pro письмо: архитектор, текст, AI» — новая версия продвинутого курса о письме, посвящённая тому, как интегрировать текстовые нейросети в свою работу. Не дёргать на спорадические задачки, а обучать, чтобы методично двигаться от идеи к анализу информации, структуре и самому тексту.

Это курс для тех, кто уже пишет об архитектуре и хочет поработать и с новыми инструментами, и с навыком. Старт 5 февраля.

До 25 декабря на оба курса действует скидка 20% по промокоду EARLYBIRD — знаю, что мы все горим в делах, но мне кажется, это отличные планы на февраль.

Иллюстрация из канала Facultative, ведь нейросети бывают не только текстовыми.

Моя подруга съездила в музей Vitra на границе Швейцарии и Германии и привезла мне оттуда открытку с выставки Ивана Баана — а на ней мой родной Екатринбург, снятый в 2015 году (не Швейцарию же на фотокарточках мне привозить!).

Я изумилась, что Баан там был, и подумала, что когда буду писать этот пост, найду какую-нибудь серию фотографий о российских городах. И не нашла. Поняла только, что Баан выставлялся на Московской биеннале современного искусства в 2015 году и кажется, именно для неё снял город конструктивизма.

На сайте Баана под грифом Ekaterinburg вместо зданий совершенно прелестное фото с сердечной женщиной из киоска — и больше ничего. Вот такой конструктивизм. Все другие российские здания — в Москве, из авангарда только Дом Мельникова, остальные — современные.

На сайте Vitra есть любопытная аннотация к выставке Iwan Baan: Moments in Architecture, которая сфокусирована на том, как много Баан путешествует и как снимает повторяющиеся сюжеты в разных концах мира — бум или крах недвижимости, рост плотности и эволюцию городов. А на сайте «Подписных изданий» я нашла книгу об этой выставке (с очередной запредельной ценой, но вдруг вам захочется в коллекцию).

Мой друг Женя Макаренко всю осень рассказывал мне о подготовке курса по современной деревянной архитектуре для Архитекторов.рф: вот он записывает что-то в Москве, вот летит в Вологду, вот снова летит в Сочи.

И вот курс доступен на сайте — бесплатный, и судя по всему, что я о нём знаю, невероятно интересный: посмотрите, например, на людей, который делятся на нём своим опытом. Думаю, тут важно сказать, что дерево — строительный материал, вокруг которого много предрассудков: вроде как он горит, гниёт, интенсивно стареет. Это не совсем так: это очень прогрессивный и живой материал — он и правда способен интенсивно меняться, но в то же время, с деревом можно и много всего сделать, в том числе поработать с его жаропрочностью.

Так что я бы сказала, что дерево — это экологичный, утилизируемый, но прочный, часто податливый, но очень стойкий материал. С ним интересно работать, и если вы как раз хотите узнать, как — регистрируйтесь и присоединяйтесь к курсу: там есть видеолекции, текстовые уроки и разборы реальных кейсов из разных городов.

А у Жени есть классный канал Love / wood / architecture о работе с деревом — пригодится для разминки перед курсом или для расширения кругозора после.

Смотрите, какая любопытная книга от Центра «Зотов» — стоит, правда, запредельно, но я всё равно решила её показать.

Порассматривать её внутри можно в рецензии Аарона Бецки для The Architect's Newspaper. Я вот рассматриваю и думаю, какими пластмассовыми выглядят рендеры на фоне акварельных визуализаций

#книганедели Atlas of Never Built Architecture

До Нового года остался всего лишь месяц, — а это значит, мы начинаем рассказывать про подарочные издания! В этот раз — о новинке издательства Phaidon Press, посвященной невероятным архитектурным проектам, оставшимся на бумаге.

Atlas of Never Built Architecture — уникальное в своем роде издание, которое позволяет читателю вообразить себе несбывшиеся городские ландшафты Северной и Южной Америк XX-XXI веков. В книгу вошли тексты о более 300 планах небоскребов, искусственных островов, музеев, правительственных зданиях и других сооружениях самых известных визионеров своего времени: Фрэнка Ллойда Райта, Ле Корбюзье, Захи Хадид и десятков других современных талантов. Каждый проект представлен максимально подробно — в альбоме представлены чертежи, наброски, архитектурная графика и цифровые макеты, рисующие удивительные пейзажи, которым не удалось стать реальными по разным причинам.

Atlas of Never Built Architecture станет отличным подарком не только для архитектора, но и любого человека, чья жизнь невозможна без работы воображения.

Узнать о книге больше можно онлайн и офлайн в магазине «Зотов.Вещь!» 🌷

Вчера я рассказывала о книге, которую читаю, а сегодня хочу отдельно рассказать о проекте, о котором узнала из неё.

Одна из героинь написала, как в 2022 году придумала сделать Гид по независимым издательствам. После почти года подготовки проект стартовал в начале 2023 — живой, ясный и красивый. И он постоянно обновляется.

У текстового проекта сегодня как будто не может не быть Telegram-канала (и это хорошо) — и у этого тоже есть.

Прямо сейчас я дочитываю книгу «Выходные данные», опубликованную в начале 2024 года. Строго говоря, это зин — у него нет ISBN-номера и издательского бренда, — но по-моему, это полноценная книга. Мне нравится идея поговорить о целой профессиональной группе и рассказать о сложностях отдельных людей — повторяющихся и очень похожих: безденежье, разочарование, выгорание, пренебрежение по гендерному признаку и сохраняющиеся надежда и любовь к книгам и текстам.

Это книга об издательском деле и в общем, о невзаимной любви к нему — о горьких ощущениях молодых специалисток, которые оказались в пространстве мечты и очень быстро (обычно в течение года) поняли, что это не то, чего они хотят. Все тексты анонимны, и в этом тоже есть особый дух: героини нашли в себе силы говорить, но всё ещё не могут делать это полностью открыто. И я бы не могла.

В тридцати молодых текстах много нежного, хрупкого и горького — и даже в горечи за историями об эксплуатации (а в основном это именно они) много какой-то надежды на возможность взаимной любви с текстами и книжным делом.

Месяца три назад я подступалась к Лидии Чуковской и её «В лаборатории редактора», но пока так и не продралась дальше вступительной главы о Горьком и Короленко. И контраст двух этих книг, конечно, разительный: Чуковская писала из совсем другого времени и другой экономики, и даже там пафос о роли редактора и его путеводности для молодых авторов выглядит преувеличенным («пафос» в смысле эмоционального заряда, а не напускной важности), но рядом с этим сборником он становится просто абсурдным.

Мне очень понравилось, что в небольших эссе, собранных в «Выходных данных», много экспериментов с форматами повествования: иногда небольших и деликатных, даже как будто и не сразу заметных, иногда довольно решительных — но всегда очень классных. А ещё книга хорошо свёрстана.

Большинство историй пропитаны грустью и даже тоской, но далеко не все — например, часть II показалась мне вполне оптимистичной. И всё же читать сборник как будто лучше небольшими порциями (мне потребовалось полгода). Я не нашла ссылок на бумажное издание (возможно, его можно купить через Дзинь, где я о нём и узнала), но точно можно купить онлайн-PDF — команда просит за него донат от 50 ₽. А ещё прямо сейчас готовит выход второй книги, который можно поддержать — и пишет об этом в канале с прекрасным именем girlsinbooks, запрятанном в url.

Креативный директор Катя Сикачева написала вчера хороший текст о том, как поддерживать коллег и стоит ли радоваться тому, что хоть что-то делается, даже если при этом делается что-то вторичное.

Как человек, который обычно радуется, я вчера подзависла. И подумала, что и правда стоит как-то иначе смотреть на профессиональную среду и профессиональную активность. Но если вы думаете об этом как-то иначе, можно сходить в комментарии к Кате))

А канал, кстати, вообще классный ↓

Может ли поддержка быть токсичной?

На фоне множества ситуаций в последнее время я размышляю о том, как текущая атмосфера в креативных и смежных индустриях формально становится более «экологичной», но на самом деле становится ещё более деструктивной. Здесь и скопированные съёмки у нишевых западных коллег, и вторичный дизайн, и излишнее «вдохновение» брендом с известным всем грузинским креативным директором, а также предприниматели-инфлюенсеры, вещающие про отлаживание процессов и этику вовне, в то время как внутри команды и процессов всё сломано. И речь не только про такие кейсы, но и в целом о поддержке любых, даже слабых поводов как чего-то грандиозного. Кумовство и дружба разрушают индустрию через поддержку посредственного. А вся эта поддержка строится просто на факте рукопожатности и страхе потерять последних крупных рекламодателей своего медиа или телеграм-канала.

Поддержка кого-то только за то, что они просто что-то делают — для меня странная и сомнительная логика. «Ну да, кто-то немного скопировал идеи других, ну да, это не ново, ну да, это кринж — но они же делают что-то и это уже хорошо!!!»

Индустрия — это не большая семья, где каждый обязан поддерживать другого без повода и логики. Это профессиональная среда, где мы должны стимулировать друг друга развиваться и быть лучше. Конкуренция — отличный драйвер для рынка, и все это вроде признают, но почему тогда так избегают конструктивного диалога?

Общий фон этого понятен — гиперкомпенсация на фоне новой этики (при этом часто она проявляется только публично, а внутри команды атмосфера не меняется) и все события последних лет. Логично, что нужно поддерживать тех, кто старается и показывает пример. Но вопрос: какой это пример?

Дисклеймер на всякий случай: поддержка — это важно и нужно, я очень верю в силу человеческих отношений и дружбы внутри индустрии. Мой пост не отрицает поддержку, а говорит про кейсы, когда она может быть деструктивной.

P.S: Очень интересно услышать ваши мысли, вопросы, токсичную поддержку и неподдержку в комментариях

Делюсь довольно любопытным кейсом приручения AI на русском: проект Read it All, существующий в виде Telegram-канала и сайта, работает как новостной агрегатор в области интерьеров и архитектуры — и делает это полностью автономно, без участия человека.

Искусственный интеллект собирает новости с главных мировых сайтов (они предзаданы), делает перевод и краткий пересказ для канала, постит новость в Telegram, а затем на сайт — там находятся более полные версии текстов со ссылками на первоисточники.

Понаблюдайте, что из этого выходит: мне кажется, это интересный срез того, что оказывается интересным, когда с информацией работает автоматическая сущность.

Это снова я со своим включением с курса Кати Крыловой «Возможность постгуманистической архитектуры» для Facultative. К этому потоку курса уже не присоединиться, но читать Катю можно в её канале My Cat Has a Crush.

На втором занятии Катя рассказывала о термитниках — и я так удивилась, что хочу рассказать вам тоже: термиты строят здания, которые значительно преосходят их по размерам. Это такие огромные небоскрёбы по несколько метров — и некоторым из них по многу тысяч лет (термиты обитают в том числе в Африке, и именно там благодаря климату сохраняются их постройки из глины или песка). То есть относительно масштаба термита это буквально целый город в небоскрёбе — такая реализованная архитектурная утопия из XX века, только идея тысячелетий на тридцать-сорок старше.

Выглядит это очень эффектно, и как и положено небоскрёбам, у термитников есть подземная часть — она существенно ниже наземной, зато шире (я нашла смешную лапидарную схему с принципом действия).

Иногда термитники заливают бетоном, чтобы получить слепок их сложной структуры (надеюсь, это происходит с уже недействующими сооружениями) — но я не нашла крупных фото таких историй, нашла только 3D-модели. Внутри сложная конструкция, которая, вероятно, откликается на сложную социальную структуру термитов.

Уверена, что эти насекомые не понравились бы мне при встрече, но строят на века. Это возможно благодаря Стигмергии (Stigmergy) — это важная часть роевого интеллекта, когда одни агенты оставляют метки в пространстве, а другие их считывают: такая децентрализованная координация действий, благодаря которой возможны масштабные штуки.

Городским историкам – 1 год

Сегодня исполняется ровно 1 год как существует тг-канал Городские историки. Когда мы его создавали, то ставили амбициозную цель продвижения исторической урбанистики в России. Планы были большие – что-то получилось, а что-то нет. В последнее время не успеваем публиковать весь материал, который планируем, что нас сильно печалит 😭 Но несмотря на все трудности, кажется, мы смогли сделать информационно-аналитический портал о городской истории в России 😊

Сейчас на канале чуть более 1460 подписчиков. И, откровенно говоря, мы не ожидали, что вас будет так много, учитывая, что пишем мы в большинстве случаев только для академической аудитории. Спасибо, что продолжаете нас читать! 😘

В этот праздничный для нас день хочется рассказать вам о других тг-каналах, за которыми мы регулярно следим и которые прямо или косвенно пишут об исторической урбанистике:

В лесах – наверное главный канал на просторах телеграма о культурном и историческом наследии городов, новости, аналитика, всякие низовые городские истории 

Уральский индустриозавр – канал городского историка Константина Бугрова об индустриальных городах горнозаводской цивилизации (и не только), обзоры объектов промышленной и гражданской архитектуры, и их личные фотоподборки

домики – масштабный, но уютный канал Аси Зольниковой о самых разных мелких и больших деталях в истории архитектуры

Культура неудавшегося транзита – канал о городской жизни, сообществах, субкультурах и культурах эпохи Перестройки

Канал Дениса Ромодина – тг-каналов об историческом наследии Москвы очень много, но мы решили выбрать проект Дениса Ромодина, научного сотрудника Музея Москвы, который рассказывает не только об истории архитекторы столицы, но ее городской истории в целом

Шпилька архитекторки – без сомнения, наш фаворит! Подробные и яркие, занимательные и провокационные аналитические разборы исторических архитектурных проектов

Projects & Principles – канал архитектурного редактора Полины Патимовой, которая погрузит вас в чарующий архитектурный вайб, но при этом где есть место городской истории

кто твой город – любимый новостной канал об урбанистике, который с особым трепетом относится к историческому наследию и локальной идентичности городов и часто об этом пишет

Город Проектировщиков – пока еще небольшой канал об исторической урбанистике Ленинграда глазами историков архитектуры

URBAN PLANNING TIMES – самый образовательный и просветительский канал об истории градостроительства и городской истории, анализ архитектурных проектов прошлого, подборки книг, статей и диссертаций, а также острые и полемические обзоры

Через забор – канал городского историка Ильи Пронченко об архитектурном и историческом наследии городов-заводов Урала, старые фотографии городской жизни и дискуссии о советской архитектуре 

Ну и подписывайтесь на канал Городские историки! Обещаем, что второй год будет не менее увлекательным, чем первый ❤️

Каналу «Городские историки» — год, а в моей голове он существует как будто гораздо дольше. Мне кажется, тема исторической урбанистики — важная и нужная, а разрабатывать её с помощью Telegram-канала — классная идея, потому что рассказывать интересно и доступно обо всяких сложных процессах — трудная работа.

Редакция собрала подборку каналов, которые читает сама, и включила туда и мой, что очень приятно. В общем, делюсь списком и очень советую подписаться на ребят, если города интересуют вас не только с пространственной, но и с социальной точки зрения ↓

Катя Улитина делится отличной статьёй о Маргарете Шютте-Лихоцки — и хотя, как пишут авторы, за этой дамой тянется длинная тень франкфуртской кухни, в тексте много и других очень интересных фактов: например, что Шютте-Лихоцки была арестована Гестапо в 1941 году за свои социалистические убеждения и участие в коммунистической партии — и пробыла в заключении до 1945. Или что она ездила вместе с Эрнстом Маем работать в СССР.

Ну а про кухню мой любимый кусочек вот: «Я никогда не вела домашнее хозяйство, никогда не готовила и не имела никакого кулинарного опыта до создания франкфуртской кухни».

Зато архитектор опрашивала домохозяек и изучала, как расходуется их время, а ещё смотрела на кухни в поездах: так получилось узкое пространство, в котором женщина могла повернуться от раковины к плите, а разным предметам было отведено своё место. Ну а остальное в тексте — и в «Зодчей» ↓

Вчера в газете The Guardian вышла статья под заголовком «Эта чертова кухня!» Как изобретательница встроенной кухни пришла к выводу, что это проклятье.

О чем речь: в Вене закончили реставрировать кухню в квартире Маргарете Шютте-Лихоцки (о которой я вам немного рассказывала), знаменитой изобретательницы Франкфуртской кухни в 1926 году. Журналистка Кайя Шеруга кратко обозревает эту реновацию, напоминает нам историю Франкфуртской кухни и рассказывает о менее известных аспектах этого модернистского проекта, призванного оптимизировать пространство и облегчить женскую работу по дому. Например, решение вынести кухню в отдельную комнату, оказывается, подверглось критике со стороны феминисток второй волны: они считали, что это изолирует женщину и делает ее труд еще более невидимым. А сама Шютте-Лихоцки пожалела о том, что придумала Франкфуртскую кухню — в том числе по политическим причинам. Интересное чтение на вечер, рекомендую.

Фотография: Беттина Френцель

Молодая архитектурная команда figura A — Арина Червякова и Николай Югай — запустила собственные вазы, сделанные из полилактида. Это пластик из природного сырья: он состоит из кукурузного крахмала и тростникового сахара. Материал производится в России. Ребята говорят, что он полностью биоразлагаемый.

У ваз целых две коллекции — Tears («Слёзы») и Stones («Камни»). Они появляются с помощью 3D-печати, и форма с технологией тут неразрывно связаны: толщина стенок у ваз меньшее 1 мм, и произвести такие предметы вручную просто невозможно. А главное, вазы очень по-разному выглядят с водой и без — любопытное преображение матового материала.

Tears имеют формы бутонов и существуют в трёх размерах — для одного цветка, нескольких бутонов или целого букета. Полукруглые грани эффектно преломляют свет, а сами формы — вытянутые и каплевидные — имеют какие-то очень изящные пропорции. В Stones, покоривших моё сердце, есть остроумная игра смыслов: природная фактура и монументальность камня контрастируют с тонким биоразлагаемым пластиком, из которого вазы сделаны.

В общем, если вы любите такие экспериментальные штуки или знаете кого-то, кому они понравятся, ребята продают свои лаконичные вазы — их можно купить онлайн. Розовые пока изготавливают только на заказ.

Прямо сейчас я прохожу курс «Возможность постгуманистической архитектуры» у Кати Крыловой, и это очень интересно. Я уже переношу жуков из каршеринга на оледеневшие лужайки, свыклась с семейством мокриц, поселившихся в моей ванной, и кажется, скоро даже мягче буду относиться к голубям — чёртово просвещение.

Другое моё наблюдение за собой в этом курсе — свою симпатию к другим видам я почему-то вечно формулирую через красоту: вот на прошлой лекции про птиц говорила о том, что голуби бывают не только сизыми, но и лиловыми, и это очень красиво. Наверное, такой лукизм — это не очень правильно, и я немного растеряна, откуда он вообще берётся.

А ещё после каждой лекции я думаю, что обязательно нужно написать о проекте или проектах, которые показывает Катя — и поделиться своими размышлениями о них. На прошлой неделе мы смотрели на инсталляцию Murmuration от SO-IL. Термин «мурмурация» означает скоординированный полёт больших стай от 500 особей: посмотрите — это величественно, красиво и очень шумно.

По мысли архитекторов, взаимодействуя с инсталляцией, которая до какой-то степени напоминает траектории движения птиц, люди должны размышлять о биоразнообразии, вымирании животных, необходимости их сохранения и совместного проживания. Штука просто ужасно красивая.

И глядя на неё я вдруг подумала, что Фрай Отто, проектируя вольер для птиц в мюнхенском зоопарке, тоже наверняка думал о траекториях их движения — он же вообще был гением аналоговых экспериментов по выявлению закономерностей природы (немного об этом в другом моём посте). А я-то всё голову ломала — почему там такая форма и только ли тентах дело. Сейчас мне кажется, что не только. И теперь я ломаю голову, почему на фото из зоопарка по тенту ходит человек.

Но вернёмся к другим видам: у Кати Крыловой есть Telegram-канал с классным названием My Cat Has a Crush — это наблюдения о том, как животные представлены в современной культуре. А ещё есть целая книга «Рынок удобных животных».

Привет! Я — Полина Патимова.

Я окончила магистратуру МАРШ в 2016 году, и меня сложно назвать архитектором в традиционном значении этого слова. И до МАРШ, и во время него мне очень нравилось писать — и уже восемь лет я пишу и редактирую тексты об архитектуре: книги, статьи, Telegram-каналы. У меня даже есть собственный по имени Projects & Principles

МАРШ — школа, ориентированная на практику, и это классно: тут действительно много прикладных знаний, за которыми стоит теоретическая глубина. Тут важно понимать что ты делаешь и зачем, а не просто делать для неведомой галочки. В общем, не проектировать после МАРШа довольно сложно, но мне это удалось. Какое-то время после окончания я беспокоилась, что занимаюсь письмом, а это, скорее, какая-то теоретическая история. Но несколько лет назад я поняла: это тоже практика, просто совсем другая.

Мне очень нравится, что я могу разговаривать с архитекторами на их языке, задавать адекватные вопросы, а затем проектировать текст или систему текстов. Письмо и редактура требуют системного мышления — и я думаю, оно сформировалось у меня именно во время магистратуры. А ещё учёба в МАРШе — один из самых счастливых периодов в моей жизни: кроме того, что это было очень интересно, у меня появилось много друзей — и среди моих одногруппников (думаю, лучших в мире), и среди моих преподавателей.

МАРШ подарил мне идею о том, что архитектор может спроектировать в том числе свою профессию: я поняла это после знакомства с очень разными профессионалами — теоретиками и практиками, экспертами в области законотворчества и исследователями цифровой среды, художниками и другими людьми, которые вдумчиво относятся к своей работе.

Я называю себя архитектурным редактором и теперь сама преподаю в МАРШе, а если вы читали ежегодники или сайты МАРШоу, то наверняка получали от меня привет — мы пишем и редактируем тексты для книг и сайта вместе с моей коллегой Екатериной Ровновой, тоже выпускницей МАРШ.

С апреля я занимаюсь йогой, чтобы моя кукушка никуда не улетала, а спина не взвывала. Это даётся мне непросто, я пока только учусь дышать и контролировать стопой пол, а во время занятий я часто думаю о собственном теле как о конструкции — в основном, когда оно неустойчиво или плохо гнётся.

Мой тренер Филипп ведёт свой канал о йоге, очень любопытно рассказывает о ней и решил написать пост о сходствах между йогой и архитектурой. По-моему, вышло отлично:

«Васту — ведическое учение о правильной организации пространства, ведущее начало от древней храмовой архитектуры, — можно рассматривать как пересечение учений о правильной геометрии дома и тела. Эти дисциплины объединяет принцип всеобщей гармонии.

По васту вертикальная линия характеризуется такими качествами, как сила, огонь, жизнеспособность. Горизонтальной свойственны глубина, спокойствие, заземление. В йоге этим линиям соответствуют стоячие позы (например, Самастхити) и лежачие (известная Шавасана). Сидячие асаны обладают комбинациями этих свойств, поскольку ноги находятся в горизонтальной позиции, тогда как торс расположен вертикально.

Список аналогий не исчерпывается концепцией Васту. Так, в йоге, как и в архитектуре, в основе всего лежит малый конструктивный элемент, „кирпичик“. В данном случае это базовое малое движение — умение правильно воспользоваться тем или иным сочленением. Любая сложная поза — суть комбинация простых движений. Связующий раствор при этом — дыхание.

Существуют даже названия положений, непосредственно опирающиеся на архитектурные формы: например, Сетубандхасана — мост. Кроме того, йогическая наука активно использует концепцию опоры (адхары), без которой невозможно правильно отстроить позу. В дальнейшем понятие адхара используется для описания восхождения по духовной лестнице».

Если вы тоже любите йогу или как раз хотите начать свои отношения с ней (а они весьма увлекательные), присоединяйтесь к каналу. На фото Филипп стоит вниз головой — но это что-то очень продвинутое, для меня пока слишком огненное))

Продолжаю предыдущий пост: в статье о классификации Заера-Поло и Фернандеза-Абаскаля есть упоминание «печально известной» классификации Дженкса.

Фонда Дженкса (я даже не знала, что такой есть), рассказывает, что диаграмма была создана в 1969 году. Про печаль я так ничего и не поняла — она как будто бы просто знаменита. Эта схема называется «Эволюционное древо» (The Evolutionary Tree), хотя никакого древа на ней нет, а есть пульсирующее пространство XX века, расчерченное на десятилетия. И несмотря на год создания, на диаграмме есть 2000-е (то есть они нарисованы с опережением на 30 лет).

«Этот идиосинкразический портрет двадцатого века кажется единым непрерывным густонаселённым ландшафтом, пронизанным змеевидными озёрами бездействия» — думаю, это прямо дженксовский слог, но не уверена до конца. Имена архитекторов сгруппированы вокруг значимых архитектурных тенденций. Выраженные кластеры — это крупные течения, которые граничат друг с другом через тонкие перешейки. А вот откуда при этом берутся белые пятна-пустоты мне пока не очень понятно — возможно, это просто метафора.

Есть ещё вот такое пояснение: «Наименее волнистый неперфорированный поток в нижней части рисунка симптоматичен тем, что на него меньше всего повлияли архитекторы. Только дизайнеры, такие как Бакминстер Фуллер и Имз, бросившие вызов традиционной фигуре архитектора, входят в эту самодостаточную зону активности…». Дальше там огромный и любопытный текст и разные итерации диаграммы.

А вот видео на сайте CCA — Канадского центра архитектуры (проект, кстати, классный — там много интересного). На видео Заера-Поло и Дженкс в 2017 году обсуждают системы, которые каждый из них придумал.

За ссылку на Фонд Дженкса огромное спасибо Юрию — в его канале Mid-Century, More Than много таких сокровищ.

В 2016 году архитекторы Алехандро Заера-Поло (Alejandro Zaera-Polo) и Гильермо Фернандез-Абаскаль (Guillermo Fernández-Abascal) создали архитектурный «политический компас», который обозначили как «таксономию развивающейся архитектуры в одной диаграмме». 

Идея этой истории такая: после финансового кризиса 2008 года профессиональный ландшафт сильно изменился — и диаграмма пытается классифицировать новые формы и идеалы, которые возникли в профессии в том числе как политический ответ на кризис. 

Думаю, тут важно помнить, что в английском у слова «политика» есть два разных обозначения — Politics (деятельность по управлению территорией) и Policy (идейный курс или принцип действия вообще, подход к чему-либо). Мне кажется, авторы опираются на оба значения. 

С 2016 мир сильно изменился — и новых архитектурных команд, и новых кризисов прибавилось, но мне кажется, сама эта попытка довольно любопытна. Интересно, что диаграмма построена в виде круга, но внутри неё образуются сложные пятна-кляксы: лаконичная и выверенная система не строится. Любопытно, и что имена звёздных бюро на ней встречаются, но далеко не всех: например, есть BIG, но нет OMA. 

Исследователи отобрали 181 мировое бюро, но в методологии не очень подробно объясняется, как именно происходил отбор. Только довольно кротко сказано, что это версия 0,1 (то есть она полна недостатков). Но кажется, следующих версий пока не появилось.

Классификация тоже довольно категоричная: технократы, космополиты, «скопидомы» (это мой вольный перевод — в оригинале категория звучит как Austerity Chic, то есть шик жёсткой экономии), популисты, активисты, материальные фундаменталисты, конституционалисты / новые истористы / ревизионисты в одном цветовом сегменте, скептицисты, критики технологий. Мне кажется, тут всем сестрам по серьгам досталось — вряд ли кто-то из команд обрадовался, оказавшись в любой из этих категорий.

И между тем, это довольно интересный кейс: практикующий архитектор (вот его сайт с милыми гифками) осмысляет профессиональное поле. Чуть подробнее о диаграмме и исследовании — на ArchDaily.

До 5 ноября в Новом Манеже идёт выставка Григория Масленникова «Баланс стихий внутри тебя».

Пять композиций рассказывают об огне, земле, воде, воздухе и эфире — довольно любопытно, что он включён в стихии. Идея в том, что мир уже гармоничен, и через его чувственное восприятие можно найти гармонию и внутри себя. Скульптуры, выполненные в разных техниках, придуманы как паблик-арт и будут располагаться в открытом пространстве.

Cвет для экспозиции настраивала светодизайнерская команда THE ViEW. Работа со скульптурами — всегда интересная и сложная история, и по-моему, тут вышло очень красиво.

Если вы, как и я, понятия не имеете, где находится Новый Манеж: Москва, Георгиевский переулок, дом 3, стр. 3. Сегодня и завтра выставка работает до 21:00, а во вторник — до 15:00.

Мои друзья из Екатеринбурга — Ирина Потапова и Валерий Немиров — делают классные интерьеры и мебель, фотографируют их и участвуют со своими проектами в конкурсах.

А ещё ведут отличный Telegram-канал з а в о д 11, в котором совсем мало рассказывают об этом, но делятся фотографиями мозаик из разных городов (и любовью к модернизму вообще), показывают интересные мебельные находки на Авито, размышляют о предметном дизайне и архитектуре и пишут и показывают ещё много всего интересного. Ребята чудесные — и канал тоже.

На фото кофейня Yankee Sierra в Екатеринбурге, сделанная по проекту Zavod11.

В прошлые выходные молодая питерская дизайн-команда Eburet открыла небольшое поп-ап пространство в Peak Souvenir в Столешниковом переулке (это соседняя дверь с «Энтузиастом»).

Мебель стоит внутри ярко-розового ландшафта, напечатанного на 3D-принтере — такая скала с поперечным рельефом, сделанная с помощью роборуки. Я очень посмеялась над стульями «Валера плюс» и «Валера минус» — подумала, все мы бываем в этих категориях. И ещё мне очень понравилась лампа — не знаю, как её зовут.

Было интересно пораспрашивать ребят о переработанном пластике, из которого они делают мебель: он значительно мягче нового, теряет жёсткость и способность к адгезии (слиянию слоёв), и поэтому с ним тяжело работать и производителю, и пользователю — например, пластиковая бутылка после колы сильно размягчается. Eburet добавляет в свои изделия только от 20% до 50% переработанного пластика, чтобы мебель сохраняла прочность. А вот классные яркие столешницы (которые можно потрогать в Столешниковом) сделаны уже полностью из отходов производства Eburet.

Поп-ап будет работать до 17 ноября — загляните.

Грандиозные новости: мой любимый Telegram-канал о фотографии Silmänruoka вернулся в эфир!

Я читала его несколько лет назад и помню, что он нравился мне просто невероятно. А потом я познакомилась с фотографом Ольгой Алексеенко, которая его ведёт — и узнала, что этот проект появился как канал для студентов, но доступен всем, кто интересуется фотографией.

Замысловатое название Silmänruoka с диакритическими знаками (надстрочными символами) — это финское слово, которое обозначает очень красивую идею: оно переводится как «пища для глаз».

И пищи там очень много. Например, вот работы Кристофа Жакро, который снимает непогоду в городах — и тема, и фотографии волшебные, по-моему. Больше деталей — в посте: там есть расказ о том, как Жакро нашёл такую тему и ссылка на сайт художника.

Событие через две недели, но планировать своё время стоит уже сейчас: 6 ноября в Пушкинском музее будет Александр Бродский и Юрий Пальмин обсудят архитектуру как практику и фотографию как средство для критического осмысления архитектуры.

На этом месте уже можно идти регистрироваться, но немного деталей: паблик-ток называется «Поэтика спроектированного неудобства», и модерировать её будет Алина Паршикова — архитектор, художник и редактор фестиваля «Открытый город». Собственно, встреча проходит именно в рамках фестиваля, а следить за остальными событиями можно в Telegram-канале проекта.

Начало в 18:00 в Итальянском дворике (это главное здание музея): чтобы попасть туда, нужно купить входной билет, но для студентов вход бесплатный.

На фото: павильон для водочных церемоний Александра Бродского. А в качестве сказки на ночь — текст о выставке «Планетариум», которая проходила в 2019 году в Цюрихе.

Сегодня вышла статья на сайте «Кто твой город». В ней я попробовала зафиксировать штампы, закрепившиеся в текстах о городе.

Никаких решений по борьбе с ними я не предлагаю, потому что менять и редактировать их можно очень по-разному — скорее, я предлагаю подумать о том, что стоит за каждой формулировкой и как мы иногда размываем суть.

В общем, надеюсь, что вышло не очень назидательно — я старалась не брюзжать. И конечно, штуки, на которые я обратила внимание, это только некоторые формулировки, которые пришли мне в голову: это не обобщение и не Opus Magnum, а скорее разбор нескольких кейсов, над которыми я думаю прямо сейчас в ходе своей работы.

У команды «Кто твой город» есть Telegram-канал — собственно, так я и узнала об этом проекте (я почти всё читаю в Telegram).

На прошлой неделе я рассказывала о канале «Архитектурные конкурсы» и вспомнила статью для Софт Культуры, в которой мы попробовали собрать и обобщить знания о том, как архитекторам продвигать и публиковать нереализованные проекты.

Статье уже три года, и я с тех пор перестала быть редактором СК, но мне по-прежнему кажется, что в тексте есть хорошие идеи, которыми можно воспользоваться. В общем, делюсь.

А ещё мне ужасно нравится обложка этого текста, подобранная когда-то Катей Субботиной.

В середине ноября образовательный проект STEMPS запускает онлайн-курс «Благоустройство 2.0», на котором несколько приглашённых экспертов будут рассказывать, как думать о благоустройстве и его результатах в перспективе нескольких лет или десятилетий.

Мне кажется, само слово «благоустройство» превратилось в синоним безусловного добра, причём это случилось в самых разных словарях: у активных горожан, архитекторов и урбанистов, чиновников. Это зашито даже в конструкции слова: оно уверенно обещает некое «Благо». Но пространство может работать с минимальными уличной мебелью и освещением или даже без них — а может деградировать даже после благоустройства, если оно не реагирует на реальные потребности людей.

Курс STEMPS предлагает посмотреть на благоустройство с точки зрения его экономической и стратегической рациональности и одновременно рассказывает о важных измерениях пространства: ландшафте, игровых и спортивных площадках, дог-френдли среде, свете.

В программе четырнадцать вебинаров и практические задания. Курс стартует 12 ноября — ищите подробности о нём на сайте или в Telegram-канале.

Делюсь классным: нижегородский проект «Под другим углом» объявил опен-колл для архитекторов, дизайнеров, художников и всех, кто лююбит работать руками или хочет начать.

«Под другим углом» — это лаборатория и экспериментальный цех по изготовлению предметов дизайна и искусства на базе Rumyantsev Bureau на территории Нижполиграфа (очень красивой).

Подать заявку на участие можно до 15 октября включительно, а сама лаборатория будет проходить с 21 октября по 20 ноября: первая половина предполагает лекции и мастер-классы, а вторая — практические занятия и реализацию личных проектов. А дальше — выставка этих проектов: экспозицию разработает команда [MISH] studio.

Теперь подробнее об опен-коле: организаторы отберут 10 участников, в том числе одного человека из другого города, расходы на проезд и проживание которого команда возьмёт на себя — так что подаваться стоит, даже если вы не из Нижнего. Обещают работу со сваркой, деревом и 3D-печатью. В общем, отличный повод посмотреть на Волгу и Оку осенью.

Конкурсная практика — важная часть архитектурной жизни. Следить за конкурсами можно разными способами — читать специальные разделы на мировых и российских сайтах или следить за конкурсными платформами. Идеи, куда смотреть, есть в статье Софт Культуры, которую мы когда-то собирали.

Но регулярно проверять все эти штуки довольно не просто, так что вот альтернативный вариант: можно подписываться на Telegram-каналы, которые отслеживают интересные конкурсы и публикуют вести о них — например, так делает канал «Архитектурные конкурсы».

Ребята говорят об интересных российских и зарубежных историях, в которые можно включиться, а иногда ещё и рассказывают истории о реализациях тех проектов, которые победили в конкурсах.

На фото: один из победителей премии Velux — её раз в два года вручают студенческим проектам, которые работают с естественным светом. Проект Solar Sinter («Солнечный агломерат») предлагает использовать солнечный свет, чтобы спекать глиняные слои традиционных индийских жилищ и делать их более устойчивыми в сезоны муссонов.

Смотрите, как красиво. А на сайте художника — ещё лучше ↓

Очень осенний контент от хорватского фотографа и диджитал-художника Томислава Марциюша. Все-таки ковры – это скрепы для пост-советского пространства.

Я читаю книгу Кати Колпинец «Формула грёз. Как соцсети создают наши мечты», и там есть целая глава «Квартира мечты».

Колпинец рассказывает о белых инстаграмабельных пространствах, одинаковых в разных точках Земного шара, и устанавливает связи между постоянными переездами с квартиры на квартиру и склонности к минимализму — вещи просто очень утомительно таскать с собой. А ещё говорит о самоэкзотизации, в рамках которой появились идеалы скандинавского дома и идеи Марии Кондо о магической уборке по заветам японцев. И хотя с таким обобщением насчёт скандинавского дизайна я не очень согласна (а там разговор именно о популяризации северных дизайнеров с середины XX века), ракурс в целом довольно интересный.

В книге есть и другие главы — «Лицо и тело мечты» (очень страшная, по-моему), «Путешествие мечты», «Отношения мечты», «Работа мечты». Каждая из них по-своему впечатлила меня, а в целом это культурологическое исследование показалось мне скорее фиксацией окружающей реальности, констатацией фактов без предположений о том, что с этим вообще можно делать — но наверное, это нормально для социальных исследований.

Мне понравились идеи об аффективном труде и трансформации реальной жизни в цифровой перформанс. А ещё меня впечатлило совсем простое наблюдение о том, что люди часто хотят производить красивые картинки (не только фото, а цифровой образ вообще), получающие много лайков, когда в реальности чувствуют себя уязвимыми.

В увлекательном тексте (а этот — именно такой) обычно слышен автор, и поскольку тут автор — живая и молодая женщина, которая пишет о современности, её совсем легко представить. Например, именно в главе о жилье есть остроумная метафора «Макбук и плесень» (речь о плесени на стенах квартир в центре) — символ «всепоглощающей неопределённости и временности» и, кажется, растерянности. Символ грустный, и я подумала, что автор, должно быть, тоже грустит. А в главе о работе мечты архитектор открывает хит-парад профессий (иронический), а дизайнер не упоминается — это показалось мне забавным.

В качестве иллюстрации к тексту я решила показать фотопроект Дмитрия Лукьянова Instant Tomorrow, который упоминается в книге (там вообще много рассказов о любопытных проектах). Серия фотографий Лукьянова посвящена типовым, утилитарным, нейтральным пространствам — и тревожности, которые они могут вызывать.

Кстати, у Колпинец есть свой Telegram-канал — там тоже много любопытного.