Ольга Брюс

Васька - 5 Мария топила печь и косилась на невестку, которая вязала кофту для своего брата, сидя у окна. На улице пурга, ветер завывает, а свекровь щурится и злится, нагоняя тоску:
—Лучше бы для мужа своего вязала, а не для этого безмозгового. Ты теперь о нас думать должна, а не о своей пьющей семейке.
—Неправда, —Лиля оторвалась от вязания и не заметила, как упустила одну петельку, —у нас нет пьяниц, а то, что мама иногда выпивает, так все пьют. И по праздникам, и по выходным.
—Ты еще спорить со мной будешь? —взбеленилась женщина, вскочив со стула. —Лёшка, ты слыхал? Она еще и голос подает, бессовестная. Натворила дел и огрызается.
Лёшка не слушал ее. Лежал в комнате на кровати и пялился в телевизор. Плохо ему, живот крутит, сердце наружу просится, то ли давление, то ли еще что.
—Нет, ну вы слыхали, а! —начала кипятиться Мария, не услышав ответа мужа. —В моем же доме мне рот затыкают! Ты что, девка, с утра уже на грудь приняла, как твоя мамаша?!
Дверь входная хлопнула, и женщина заговорила тише:
—Кого еще черт принес, без стука, —она поспешила встретить незваного гостя. Распахнула дверь в горницу и ахнула: —Сынок...
Иван стоял перед ней небритый, осунувшийся, помятый и злой, будто его обидел кто-то.
—Привет, —ответил он и быстро вошел, чуть не сбив с ног опешившую женщину.
Та ухватилась руками за дверной косяк и удержала равновесие. Лиля тоже застыла, когда с первого взгляда не узнала мужа. Да что там взгляд, даже по голосу не признала. Она сидела сгорбившись и смотрела на парня исподлобья. Это был не ее Иван, не тот удалой молодец с сияющими глазами. У этого взгляд потухший, глаза стеклянные, сам заросший и пахнет от него перегаром аж за версту.
—Жрать давай, —муж зыркнул на Лилю и бросил на пол чемодан.
—Сынок, —Мария закрыла дверь, приблизилась к Ивану и заглянула в его уставшее лицо, —а ты чего приехал? А как там Илья? Ты ж, как уехал, так никто ничего не прислал: ни телеграммки, ни письмеца. Как вы там живете, что у Ильи нового?
—Ничего нового, мам, —Иван снял пальто, шапку и присел на стул, положив локоть на стол, —все также. Живет, работает.
—А жениться не надумал еще? Ему б городскую, чтоб с жильем, а то как-то нехорошо получается, сюда ехать не хочет и там к одному концу не прильнет. А? Ванечка, может, у него женщина есть?
—Нету. И не будет. На разок есть, а так, чтоб жениться, не, не хочет он.
—Ой батюшки, —разочаровалась в старшем сыне Мария, —когда ж он за ум возьмется? Ванюш, а ты сам-то как? Учишься? Трудно учеба дается?
—Всё, отучился. Надоело.
—Как это? —растерялась мать, уставившись на сына. —А зачем же мы тогда столько денег на твою учебу потратили: проживание, одёжа, книжки. Вань, мы ж целого боровка отдали, чтоб ты весь год горя не знал.
—Да ты дашь мне пожрать или нет? —Иван так разнервничался, что со всей дури треснул кулаком по столу.
Мать ахнула и подпрыгнула от испуга, жена вжалась в спинку стула и взвизгнула, и только отец не подал звука, потому что лежал на постели без сознания. Мария подала глазами знак невестке, та отбросила вязание и побежала в сени за холодцом и салом. Не расспрашивая более сына ни о чем, Мария достала из печи готовую картошечку, поставила чугунок на стол, подала Ивану тарелку, вилку…
—Стопку давай, —басом потребовал сын.
—Как? Сынок, ты что это к бутылке приладился?
—Давай, сказал! —рявкнул на нее Иван, взяв ломоть хлеба.
Пожав плечами, Мария сходила в комнату, мельком глянула на «спящего» мужа, достала из комода бутылку беленькой, припасенной для отдельного случая, и принесла ее сыну. Он распечатал бутыль, налил в стопку, выпил, опять налил – выпил и выдохнул.
—Закусывай, закусывай, сынок.
—Отойди, мать, не до тебя мне сейчас. —морщась, ответил он и сунул в рот кусок горячей картофелины.
—Ну скажи, —взмолилась Мария, —признайся мне, что там у вас произошло? Вижу ведь, как ты маешься. И выглядишь, будто из тюрьмы только вышел.
—Так и есть, —поднял опьяневшие глаза Иван и его голос пронзила печаль, —выпустили, вчера.

На почту под новый год приходит письмо. На конверте написано: "Деду Морозу" и указан обратный адрес. Работники открыли письмо, читают:

"Дорогой Дед Мороз! Пришли мне, пожалуйста, подарок на новый год - валенки, штанишки, рукавицы и шубу. Зимой холодно очень..." На почте думают: бедный ребенок без зимней одежды останется. Давайте-ка скинемся, купим и пошлем ему. Купили все, кроме рукавиц (денег не хватило), и отослали... Через некоторое время приходит письмо. Распечатали, читают:

"Дорогой Дед Мороз, большое тебе спасибо! Подарок твой получил валенки, штанишки и шубу. Одел - очень тепло! А вот рукавичек не было. Их, наверное, эти сволочи что на почте работают украли!" 😄

***
Радислав решил сообщить матери о своем отъезде в Канаду в последний момент, когда уже будет в аэропорту. Он внимательно изучил все, что ему передал Валерий Панкратович, и беспокоился о том, как его примет Ада. Вдруг она скажет, что он за столько времени не удосужился спросить, как у нее дела, и пошлет по известному адресу? Она вполне могла, если даже не давала о себе знать человеку, которого считала своим отцом. Или у нее разочарование в Валерии Панкратовиче оказалось настолько сильным, что она решила вычеркнуть его из своей жизни, словно его никогда не было? Чем больше Радислав думал над ситуацией, тем больше вопросов у него появлялось. И ответы на них лежали уже в плоскости догадок, чем уверенности.
Через два дня, когда все формальности перед вылетом были улажены, Радислав, уже находясь в полете, получил сообщение от Дарьи Антоновны.
—Сынок, мне нездоровится. Я в больнице под присмотром Натальи Тимофеевны. Ты должен срочно ко мне приехать.
—Свежо предание, —усмехнулся Радислав. Мать и не догадывалась, что он уже раскусил ее игру. Она притворилась смертельно больной, чтобы помешать ему увидеться с Адой. А девушка тогда улетела… и с того дня прошло уже три года.
Он звонил и писал ей, но она упорно избегала его. В итоге мужчина даже получил уведомление, что данный номер не существует.
—Номер сменила…— прошептал Радислав, увидев в одной из бумаг, переданных ему в офисе Валерия Панкратовича незнакомые ему цифры. Значит, Ада действительно решила разорвать все связи с прошлым…
Почему-то его угнетало ощущение, что с ней что-то не так. Словно случилось что-то очень плохое, что заставляет сейчас девушку страдать… но о своей правоте он узнал только тогда, когда приземлился и поехал по указанному адресу в пригородную зону Монреаля…
Дарья Антоновна, создав необходимый антураж, лежала в палате и с нетерпением поглядывала на часы на экране мобильного телефона -подарке сына.
—Ну сколько можно ждать? Что за несносный ребенок, а? —возмущенно говорила женщина, набирая снова и снова номер сына. Он все время был недоступен.
—Я ведь ему русским языком сказала, что плохо себя чувствую, — капризным тоном заговорила она с подругой. – Как ты думаешь, если позвонишь ты, он ответит?
Ее собеседница, высокая полная женщина в медицинском халате, пожала плечами.
—Может, он сейчас занят. Тогда не сможет ответить при всем желании, Даша. Кстати, что за игры с больницей? Не пойми меня неправильно, но так и беду накликать недолго.
—Ну а как мне еще до него достучаться? – насупилась Дарья Антоновна. – Он же всегда в делах. Ко мне заскочит с утра пораньше и поминай потом, как звали. Зову к себе, не хочет оставаться на ночевку. Говорит, что я разрушила приятную ауру в квартире, представляешь?
—Зачем ты с ним так? – ее подруге не нравилось, что приходится обманывать Радислава. – Если он поймет, что ты его за нос водила, может не захотеть больше общаться с тобой.
—Не посмеет, —уверенно ответила Дарья Антоновна. —Уж он знает, чем я пожертвовала ради него. Ночами не спала, терпела измены мужа. И все ради того, чтобы сохранить семью. Чтобы он чувствовал и знал, что растет в полной семье, и его отец - уважаемый человек.
—Разве Гена изменял тебе? – удивилась Наталья Тимофеевна. —Ты всегда получала, что хотела. Достаточно было только ткнуть пальчиком и похлопать глазками. Не то, что наши мужья. Моего Юру вообще нельзя было с места сдвинуть. Тебе, говорит, надо, ты и делай. Эх… и что я в нем нашла в свое время?
—Старая стала, вот и пошла за первого встречного, —рубанула Дарья Антоновна, не глядя на подругу. Она была слишком увлечена тем, что видела в телефоне. И не заметила, как выражение лица Натальи Тимофеевны резко изменилось. —На тебя кто бы посмотрел, кроме Юрки?
Наталья холодно посмотрела на часы и молча вышла. Она только что поняла, с кем дружила все эти годы. Дарья бессовестно пользовалась ее возможностями, а за спиной высмеивала и говорила невесть что. И даже сейчас ляпнула то, что язык не поворачивается повторить.

Женщина, не дозвонившись до сына, начала серьезно нервничать. Она то и дело набирала номер, но каждый раз механический голос равнодушно сообщал, что абонент недоступен и находится вне зоны действия сети.
—Странно, —подумала вслух Дарья Антоновна. – Не мог же он уехать, не предупредив меня? Все-таки я его мать, он всегда должен помнить об этом.
Так и не дождавшись звонка от Радислава, Дарья Антоновна решила обратиться к подруге. Однако медсестра сообщила, что Наталья Тимофеевна выполняет обход больных и не может подойти. Лишь ближе к обеду врач появилась в палате.
—Наташа, в чем дело? Я тебя полдня дожидаюсь, а ты что творишь? —обрушилась на нее Дарья Антоновна. – А если бы сюда заявился Радик, что бы я ему сказала?
—Что ты так стараешься держать его за дурачка, что готова симулировать любую болезнь, — тихо ответила подруга. Дарья Антоновна растерянно уставилась на нее.
—Наташенька, я тебя не понимаю. Объяснись, пожалуйста.
—Ставлю вас в известность, Дарья Антоновна, что ваша палата нужна для настоящего больного. Сейчас сюда привезут пациента после полостной операции, —холодно ответила Наталья. —Так что вам с вашим симулированным недугом лучше покинуть пределы этого учреждения.
—Дорогая моя, в чем дело? – Дарья Антоновна включила обиженную добродетель. —Что не так?
—Все, — она не узнавала спокойную, тихую подругу. – Мне очень жаль, но тебе пора уходить. Сейчас здесь будет человек, которому симулировать ничего не надо.
Дарья Антоновна поняла, что спорить бесполезно. Одеваясь, не преминула воткнуть шпильку в адрес Натальи Тимофеевны:
—Ты так отвадила собственного мужа, раз он сбежал от тебя? Всегда знала, что ты, тряпка, способна и не такое выкинуть.
Наталья покачала головой и вышла из палаты. Вот и вылезло наружу гнилое нутро Дашеньки, с которой она дружила почти двадцать лет…
Наталья Тимофеевна, чуть не плача, решила отправить Радиславу сообщение о «подвигах» его матери. Она не стала расписывать подробности, но отметила, что к словам Дарьи Антоновны следует относиться с большой осторожностью, потому что та имеет привычку искажать реальное положение дел. Как, например, последняя госпитализация, причин для которой не было совершенно. Просто это была попытка надавить на сына и вынудить его приехать к ней, хотя она себя прекрасно чувствует.
Дарья Антоновна ехала домой, кипя от злости. Вот что могло найти на эту амебу, которая раньше всегда ходила, будто воды в рот набрала? Тоже вздумала права качать? Да кто ей поверит?
Дарья Антоновна распалила себя настолько, что переступила порог квартиры с сильными головными болями. Голова болела так, что хотелось просто прилечь и поспать… и уже ближе к часу ночи ей позвонил Радислав.
—Радик, солнце мое, где тебя носит? —заголосила женщина, следя за тем, чтобы голос звучал как можно жалобнее, с надрывом и слезами. —Я ведь тебе писала, что мне было плохо и я попала в больницу. Ты даже не ответил и не перезвонил.
—Мама, я в курсе твоих игр с больницей и прочими делами, причем уже давно, —насмешливо ответил сын. – Тебе обязательно надо столкнуться в лоб с реальностью?
—Как ты смеешь сомневаться в моих словах?! —голос женщины зазвенел от возмущения.
—Вот так и смею, мама, -ответил Радислав. – Я знаю, что ты притворялась больной, когда хотела заставить меня отказаться от чего-то. Как, например, от Ады. В день, когда она улетела, ты вызвала меня к себе в больницу. Я испугался за тебя и приехал по твоему первому зову… а ты была в полном порядке.
—Но мне было очень плохо, — горячо заговорила Дарья Антоновна. – Как ты можешь так говорить о родной матери? Почему бы меня госпитализировали?
—Наверное, потому, что заведующая отделением реанимации - твоя подруга? —уточнил Радислав.
—Вот бессовестная, — вырвалось у Дарьи Антоновны. —Сынок, не слушай ее. Она мне всегда завидовала, потому что мне в жизни удалось лучше устроиться, чем ей.
—Я не в курсе ваших отношений, но у меня есть свои источники информации, —ответил сын. – Я хотел тебе сказать, что меня в городе нет. И вообще в России нет. Я поехал искать Аду.

—Зачем?! —сорвалась на крик женщина. – Зачем тебе ее искать? Если бы она любила тебя по-настоящему, то не стала бы никуда уезжать. Не стала бы отказываться от любимого человека, а ты повел себя, как порядочная скотина! Бросил меня одну на произвол судьбы, негодный мальчишка!
—Мама, успокойся, пожалуйста, —проговорил Радислав. – Я взрослый человек, могу сам решить, что к чему.
—В таком случае, дорогой мой сын, ставлю тебя в известность, — зашипела Дарья Антоновна. —Как только ты мне сообщишь, что нашел свою Аду и собираешься на ней жениться, я изменю свою последнюю волю и вычеркну твое имя из наследников. Ты не имеешь права на то, что оставил тебе Гена. Зато будешь счастлив со своей зазнобой, которую бы никто не принял в нормальную семью. Тебе в голову не приходило, чем она могла зарабатывать за пределами России? Таких элитных дорогих девочек пруд пруди, а ты сам, как настоящий лопух, подставил свою голову под удар.
—Я тебя услышал, —устало ответил Радислав. —Хочешь – лишай меня наследства, хочешь -оставляй. Мне все равно. Мне всего лишь нужно, чтобы рядом со мной была Ада. А все остальное неважно. Всего тебе хорошего, мама. Береги себя.
Дарья Антоновна не успела ничего ответить, как сын повесил трубку.
—Все мои труды пошли насмарку, —рыдала женщина. – Мой единственный ребенок бросил меня в последний момент, когда я так нуждалась в нем. Как он мог так поступить со мной?
Она рыдала не переставая. В итоге, порядком обессилев после истерики, приняла неожиданное решение.
—Валера, привет, — заговорила женщина. -Удивлен? А что тут удивительного? Хотела с тобой посидеть, старое вспомнить. Все-таки мы несколько лет были вместе… что? Хорошо, приеду. Жди, мой хороший.
—Интересно… очень даже интересно, — пробормотал Валерий Панкратович после разговора с бывшей женой. —На Дашку вообще не похоже так вести себя… не иначе, собирается о чем-то просить.
Анатолий, как обычно, за пару часов разузнал детали сегодняшнего звонка Дарьи Антоновны.
—Она умудрилась разрушить отношения сразу с двумя ближайшими людьми из своего окружения, — сообщил Анатолий. – Подруга-врач больше слышать про нее не желает. А что касается сына, то он понял, что мать им ловко манипулировала, как только ей становилось выгодно так поступать.

***
Радислав нашел дом, в котором Ада снимала квартиру. Но там никого не оказалось. Соседи, встревоженные шумом от стука и звонков, вышли посмотреть, кто пожаловал к самой нелюдимой жиличке подъезда. Выслушав вопросы Радислава, все удивились.
—Эта леди никогда никого не принимала и не приглашала. Обычно выходила выносить мусор или сходить за продуктами. Но в последние три дня ее никто не видел.
—То есть как это? —удивился Радислав.
—Мистер, у нас не принято задавать лишние вопросы, — ответила немолодая уже женщина в неопрятном платье. – Я видела ее в последний раз, когда она уходила погулять. Иногда она так делает. Просто уходит и возвращается, когда наступает глубокая ночь.
—То есть она ушла и не вернулась? —заволновался Радислав. —Почему тогда не сообщили в полицию?
—Мы подумали, что она нашла себе новых друзей, —пожала плечами соседка. —Все-таки целыми днями сидеть дома - так и покрыться плесенью можно. А еще мы думали, что она себе бойфренда завела, поэтому пропала. Но здесь ее никто не видел с мужчиной. Да и с женщиной тоже.
Радислав поблагодарил их за помощь и вышел. Значит, Ада точно в беде. Куда она могла выйти, чтобы не вернуться домой? Что с ней случилось?
Ответ на свой вопрос он получил немногим позже и не в таком виде, в каком ожидал…

Игра теней - 12 —И что ты собираешься делать? – Валерий Панкратович не сводил внимательного взгляда с Радислава. Тот ответил не менее пристальным взором.
—Брошу все и поеду искать Аду. Не могу уже делать вид, что все забыто и мне хорошо.
—Твоя мать будет против, —напомнил мужчина. Радислав пожал плечами:
—Она всегда была против наших отношений. До недавнего времени повторяла, как заведенная, что Ада моя сестра и я не могу на ней жениться.
—Но ты знаешь, что это не так? – вздохнул Валерий Панкратович. Радислав кивнул:
—Разумеется. Мне нет дела до прошлого. Но я рад, что так вышло. Потому что не представляю рядом с собой другую женщину. Сообщу маме, когда выеду из страны. Но до этого нужно навести справки.
—Кстати…— у Валерия Панкратовича всегда имелся припрятанный туз в рукаве. —Ада ничего и никому не говорила, но я выяснил, где ее можно найти. Только подумал, что мне ни к чему ей навязываться, раз она сама не хочет выходить на связь со мной. Пусть думает, что я забил на нее.
—Почему? —поразился Радислав – Вы же столько лет воспитывали ее, до сих пор называете дочкой.
—Она решила, что после всего, что она узнала о моем прошлом, я ей больше не отец, — Валерий Панкратович врать не врал, но тактично обходил многие подробности. – Хотя сама прекрасно знает, что есть биологические родители, которым нет дела до собственных детей, и есть приемные дети, которые становятся ближе родных. Но у нас получилось именно так.
—Не мне вас судить, я не знаю слишком многих деталей, — ответил Радислав после короткой паузы. – Но, если у вас действительно есть информация про Аду, я бы хотел ознакомиться с ней. Чтобы сберечь время на поиски.
—Ну, заходи тогда ко мне завтра после обеда, я буду занят первую половину дня, —ответил Валерий Панкратович после некоторого раздумья. – Попрошу все подготовить в наилучшем виде. В последний раз, а это было месяц назад, Аде было не на что жаловаться. Жилье снимает, работа есть, все тихо-спокойно. Кроме одного – она ни с кем не общается. Как будто прячется от собственной жизни.
—Значит, пора ее вытаскивать из этого состояния, —подвел итоги Радислав и поднялся с кресла. Подойдя к отцу, мужчина пожал ему руку.
—Спасибо вам. Завтра увидимся.
Дарья Антоновна звонила своей давней подруге, которая так успешно помогла ей симулировать сердечный приступ и оставить рядом с собой сына.
—Наташенька, как дела? Кажется, мне пора снова на госпитализацию. Что-то мой Радик смурной ходит, явно задумал нечто малоприятное для меня. Держи палату наготове, как и весь твой рабочий арсенал. Целую, ты просто прелесть.
Радислав на следующий день пришел, как было оговорено, в офис Валерия Панкратовича и уселся ждать его в приемной, так как секретарша попросила:
—Валерий Панкратович просил вам передать, что закончит с минуты на минуту. Присаживайтесь, пожалуйста.
Заглянул Анатолий, при виде которого девушка испуганно вздрогнула. Радислав заметил это и, когда посетитель ушел, с любопытством посмотрел на секретаршу отца:
—Чего вы испугались? Он приходит устраивать скандал? Может, мне на охрану позвонить?
—Что вы, — замотала головой подчиненная. – Анатолий Николаевич – правая рука нашего шефа. Просто у него такой взгляд, что у меня каждый раз все внутри от страха переворачивается.
—И сколько они работают вместе? —поинтересовался Радислав.
—Ой, еще до меня. Говорят, они вместе и начинали работу компании. Самый старый работник, специалист по особым проблемам, как его называют. У него собственный график, и никто не знает, когда он придет или уйдет. Об этом знает только Валерий Панкратович.
—Стало быть, наш грозный Анатолий Николаевич знает все и про всех, —усмехнулся про себя Радислав. Вспомнив, о чем они вчера говорили с Валерием Панкратовичем, понял – вот кто источник информации. Ничем не примечательный с виду, низкорослый и худощавый. То есть с такой внешностью, которую мало кто запомнит. Или обратит внимание. Идеальный шпик, можно сказать.
Войдя в кабинет Валерия Панкратовича, Радислав увидел на столе большой пластиковый конверт.

—Вот то, что я обещал, —сообщил хозяин кабинета. – Можешь начать изучение хоть сейчас.
—Благодаря вам, у меня действительно есть прекрасная возможность скорее увидеть Аду, — с воодушевлением ответил Радислав. – Не буду мешать. Огромное вам спасибо.
—Удачи, сынок, —ответил мужчина, чем привел посетителя в легкое замешательство. Валерий Панкратович опустился в кресло и застыл с гримасой боли на лице.
—Черт, опять? Неужели я вступаю в возраст, когда липнет всякая зараза, о которой в молодости даже не подозревал?
Он не мог понять, где именно находится боль. То ли в сердце, то ли в стороне от него. Казалось, что левая часть груди и ниже прямо жжет, и это ощущение сводило с ума… Не выдержав, мужчина нажал на кнопку интеркома:
—Милана, немедленно пригласи ко мне нашего врача. Пусть все отменяет и идет ко мне, это очень срочно.
Вышколенная секретарь в ту же минуту позвонила врачу Валерия Панкратовича:
—Сергей Никонович, вас вызывает к себе шеф. Это очень срочно.
—Иду, — тотчас ответил врач и через три минуты был в кабинете Валерия Панкратовича.
Осмотрев мужчину и выслушав его жалобы, сообщил:
—Без анализов ничего сказать не могу. Похоже на проблемы и с сердцем, и с поджелудочной железой. Не рекомендую затягивать с анализами.
—И что я должен сдать? – хмуро спросил Валерий Панкратович, недовольный тем, что поддался слабости и вызвал служителя Эскулапа.
—Сейчас напишу. Чем скорее вы это сделаете, тем лучше, — врач уселся за стол и начал что-то быстро писать в блокноте. Через минуту протянул больному исписанный листок, при виде которого Валерий Панкратович закатил глаза:
—Единственный врач, почерк которого я понимаю не хуже собственного. Ты издеваешься, Серега? Это сколько времени мне придется потратить на беготню по кабинетам?
—Столько, сколько нужно. Это вопрос вашего здоровья, а не моего. Мне-то вместо вас не придется болеть, —невозмутимо ответил Сергей Никонович. Пациент фыркнул:
—Еще бы ты вместо меня болел. Здоров, как бык, и бессовестно радуешься этому.
—Я здоров не потому, что убегаю от болезней. Просто надо следить за тем, что ешь и пьешь, — последовал ответ.
—И почему меня окружают сплошь зануды? — проворчал Валерий Панкратович. – Ладно, уговорил. Завтра еду сдавать анализы.
—Вот так и надо было сделать. Я вам уже сколько раз напоминал про диагностику и профилактику, а вы твердили только о работе, — ответил врач и вышел. Подумав, он сказал:
—Мне нужны результаты в течение ближайших трех дней. Так что еще раз советую не затягивать.

Купила я самый маленький размер, чтобы хоть представление иметь.
Ну люди, меньше просто некуда 🤣
Такая милипуська будет, правда, подрастет, но не намного 😀
Жду-жду, и вольер уже привезли. Надо было другой брать, но уже поздно. Шапочки заказала, сумку купила, игрушки, лежанку…
Господи, а ощущение такое, будто к новорожденному готовлюсь 😂😂

Посмотрел в твою сторону - радуйся! Пригласила подругу с утра-пораньше в кафе, чтобы позавтракать вместе. Давно не виделись, проблем куча, вот и захотелось как-то развеяться перед работой.

Встретились в ТЦ демократично на фудкорте, утром там тихо и мило. Алина рассказывает что на сайте знакомств познакомилась с мужчиной, вроде ничего, живёт рядом... Она меня моложе на 13 лет, ей очень хочется доказать свою востребованность бывшему и почувствовать себя желанной. Говорит, что общается, чтобы не потерять форму... А мне что? Ну хочется и общается. Она себе самооценку таким образом повышает, а я и не против. Ее дело.

Заговорили про детей и тра-та-та... появляется ее знакомый с каким-то своим знакомым. Алинкин мужик высокий, подтянутый, даже ухоженный, с манерами. Друг его - изрядно потасканный. Круглый мужичок, чуть выше меня. Зовут Саша. Алинкин Леша - риелтор, он этому Саше нашел квартиру у нас в Ясеневе, Сашок этот какой-то его знакомый давний, и он таксист. Они зашли в ТЦ быстро подписать документы, кофе выпить... Ну и обрадовались, что можно с нами посидеть.

Об утренних планах нам Лёша рассказал, друг Алины. Ну а Саша оттопырил губехи, напряг третий самый волевой подбородок и прикинулся если не Ален Делоном, то Павликом Прилучным - точно. И начал с подробного разговора о себе:

—Живу в Москве давно, 20 -й год, приехал со Ставропольского края… ( я это ГЭ сразу узрела, там у него дочь от первого брака и родители, он им до сих пор деньги шлёт, жена умерла. А здесь он женился сразу, дочери уже 17, но развёлся, потому что бывшей одни деньги нужны, но ничего, всего год до совершеннолетия дочери и все, фиг бывшая алименты получит.)

—Все бабы такие, меркантильные. Продолжал Саша. —Ну кроме вас, девочки, да?

Ну Алина кокетничает:

—Да, да, мы не такие, мы пчёлки и нектаром питаемся.

Леша ей подхихикивает. Я думаю, сдалась мне информация от этого Саши, у которого щёки со спины видны, а ноги короче моих рук? На черта они к нам сели, ведь хорошо до них общались... Сами сказали, что заняты, что сейчас только кофе попьют, документы подобьют и у них дела...

Ну Алина с Лешей ручками подбородки подперли и о своём... А Саша решил, что произвел на меня неизгладимое впечатление и собрался его усилить - типа зарабатывает хорошо и живёт хорошо - работает часов с 17 и до 2-3 ночи, а больше и не надо, типа хватает на алименты (суд определил твердую сумму), помощь первой дочери и родителям на исторической родине. После работы заезжает в самый дешевый магазин, покупает готовую еду, наедается, смотрит ТВ и ложится спать. Встаёт в обед, мелкие дела и опять на работу... Охр""еть жизнь! Гусеница живёт веселее, чем этот шарик с третьим размером сисек! Я молчу и даже из вежливости не показываю, что мне неинтересно.

И тут он заявляет:

— Леш, а мне, наверное, и квартира не понадобится... —И с триумфом смотрит на меня. Вот этот свой «глубокий» рассказ о себе он расценил как удавшийся подкат ко мне. Тут мне даже стало интересно, а с чего такие выводы, достойные Карла Маркса?

И тут меня озарило - я живу в Ясенево, а ему нравится этот район и вообще такое просто так не говорят, а если видят родственную душу - а он во мне сразу ее почувствовал. Поэтому он готов строить со мной отношения, причем переехать ко мне может вот прямо через дня три. А сейчас я могу уже идти и готовиться к приему дорогого гостя. Он идёт собирать вещи со старой квартиры, а в новую уже и не собирается...

Леша начинает понимать, что ему обломилась сдача квартиры (он же риелтор, напоминаю), Алина видит как я голову наклоняю набок и вверх, брови тоже вверх... Намекаю, мол, валим.

А потом думаю, держись, мачо нашего проекта, сейчас я буду тебя раскладывать на аминокислоты. И Саша решил мне прямо помочь, заговорив о меркантильности женщин:

—Но ведь ты, Оля, не такая!

—Я? Абсолютно такая и даже хуже. Хочешь поговорить на эту тему? Саша, отношения должны приносить пользу и радость, согласен?

Оплывшая голова кивнула.

—Причем каждой стороне должно быть интересно и хорошо. Ну давай твои плюсы разберём! Ты переезжаешь ко мне, экономишь на съёме квартиры, ты ждёшь, что я буду готовить тебе еду, значит ты и на этом экономишь и это плюс для тебя.

Он подтверждает с какой-то детской радостью. На самом деле тупой радостью. Блин, он натурально верил в то, что так и будет!

—Ты собираешься по своему графику работать?

Кивает. Расселся почти на двух стульях, руки раскинул, типа он хозяин положения.

—Вот ты приезжаешь с работы, начинаешь шуметь в квартире, начинаешь есть, смотреть телевизор, громко дышать, вот как сейчас. А у меня работа тяжёлая, я сплю плохо, я люблю спать под тишину и снежинкой на кровати своей большой. А ведь ты считаешь, что я тебя ещё и встретить с работы должна?

Он:

— Ну-у-у, как любящая женщина...

Я:

— Ну я-то не любящая, я меркантильная... Ну давай дальше. И деньги ты мне давать не будешь, которые зарабатываешь?

Он блеет, что у него алименты, родители, дочь от первого брака, которой уже почти 30... Но он может покупать продукты... вот он любит сало соленое, печеньки бублики и творог.

Вот я люблю сало и творог с бубликами. Очень! Но тут другой расклад. То есть он будет покупать то, что сам и сожрёт, да ещё и мое прихватит...

—Ну давай, Саша, поговорим о секОсе!

Лёша всем своим видом показывает, что он на моей стороне, Алина и так на ней. А Лёше и квартиру сдать надо, которое уже и не нужна его дружку.

—Саша, вот лицо у тебя красное, дышишь тяжело. Я тебя понимаю, сама корпулентная дама... Но ведь секАссом ты да-а-авно не занимаешься... Давление? Устаешь? Ну так где мои плюсы от близкого, почти семейного союза с тобой? Я что иметь буду, где мои плюсы, Александр? Ни денег, ни удовольствия…

И этот выпуклый пингвин выдал:

— Ну я же тебе нравлюсь?

Я:

— Даже не жаль тебе это говорить, нет, ни черта не нравишься. Я даже не могу понять, с какого бобра ты решил ко мне переселиться после того, как 10 минут посидел рядом?

Он:

— Я спросил, где ты живёшь, ты ответила, и я сразу понял, что ты приглашаешь. И вообще вот странные вы такие! Вот чего вам нужны одни деньги? Вы только их и хотите, да?

Я:

—Не тот вывод. Я лично хочу вкусно кушать и не толстеть...

Лёша похлопал Сашу по плечу и говорит, ну наша сделка в силе.

Толстяк:

— Ну конечно, это я шутил, разведка боем. Я что, себе бабу не найду?

Алина ему:

— Конечно найдешь, она к тебе в съёмную придет жить.

Мужики ушли. Мы с Алиной переглянулись. Они ж даже кофе не предложили. Гондурасы! Я бы отказалась, не хотела уже, но блин... вот что там в бошках? Каждый, каждый из них видит себя писаным красавцем. Этот кадр печатает детей, живёт трутнем у женщин, не способен даже удовольствие доставить, но уверен, что женщина должна быть просто счастлива, что он обратил на нее внимание, почти так и сказал.

И блин, это уже второй случай, когда ко мне клеится таксист, и три года назад я одного приезжего уже примерно так ставила на место. Да что с вами не так, мужики??

Хочу 🤣

Васька - 4
__
Лилю будто помоями окатили. Она попыталась оправдаться, но ее никто не стал слушать. Девушки переговаривались между собой и не обращали внимания на подругу детства, стоявшую позади…
***
День прошел в тяжелом состоянии, будто гора навалилась. Лиле казалось, что на нее все смотрят и осуждают за то, чего она не делала. И кто эти слухи распустил? Кому делать нечего? Нужно как-то доказать, что эти сплетни к ней никаким боком не относятся. Но как? К концу рабочего дня Лиля ощущала себя разбитой. Из головы не выходили мысли о том, что ей сказали подруги. Кажется, уже бывшие…
—Надо с Ваней поговорить, —до Лили вдруг дошло, кто виновник всей этой катавасии. —Нельзя всё так оставлять.
Но Ваня, услышав доводы супруги, не поверил ей. Укладываясь спать, он начинал злиться на жену, и она это чувствовала по его «плавающему» тону:
—Моя мать не могла такого сказать, —переворачиваясь набок, с нажимом говорил Ваня. —Она не сплетница. Что жесткая, да, согласен, но такая дурь ей бы и в голову не пришла.
—Вань, я же тебе всё рассказала, что было сегодня утром, —расстроенная Лиля сидела на краю кровати и смотрела в спину мужа. —Накинулась на меня, кричит. Я даже испугалась.
—Не придумывай, ложись спать. Устал я, как собака.
Лиля легла, накрылась одеялом до подбородка и задумалась. Если он ей не верит, тогда кто поверит? Родители? Им пожаловаться? А толк будет? Нет конечно. Мать с отцом даже на свадьбу не пришли, какой может быть разговор. Отец давно живет с другой женщиной, а мама… выпивает она. Не пьяница, но с рюмкой в обнимку почти каждый день. Горе свое заливает вот уже пять лет. Не может смириться с тем, что мужик бросил ее с сыном-инвалидом. Саше уже тринадцать лет, а мозгов на все пять. Не понимает, что можно, а что нельзя. В детстве головой повредился, с сеновала упал и потерял рассудок. Говорят, от страха. Когда Лиля шла под венец, мать ей сразу сказала, что на свадьбу не придет, потому что Сашку оставить не на кого. Никто не хочет помочь приглядеть за ним. Соседи его боятся, друзей у парня нет. Сидит сам по себе на крыльце, в дудку детскую дует и улыбается.
Отвернувшись от мужа, Лиля закрыла глаза. Странная семейная жизнь начинается, свекровь присосалась, как огромный комар и выжимает все соки с первого дня совместного проживания. Муж теряет к Лиле доверие, подруги отстранились…
—Завидуют, что ли, —подумала Лиля, прислушиваясь к храпу Ивана. —Точно, завидуют.
А завидовать и было чему: Ваня получил направление на учебу. Выучится на агронома, чтобы подменить отца, который и прочит его на эту должность. Вместо себя. Устал Алексей от работы, пора бы и на покой. Годков ему немало, возраст берет свое. Председатель предлагал перейти на более спокойную должность, но Алексей отказался. Лучше уж дома пересидеть, чем последнее здоровье в колхозе оставлять.
На следующий день Ваня взял свой чемодан и отправился в путь. После его отъезда в деревне сразу начались разговоры о том, что Алексей Алексеевич поступает подло, не дав молодежи шанс занять престижное место.
—Во как, —судачили жители, —своих, значит, начальствовать берем, а другим и не предложили.
—А как ты хотел, —усмехнулась женщина средних лет над худощавым стариком, —теплое местечко кому-то отдать? Вот ты б отдал, старый?
—Я б? —задумался старик, выкуривая «козью ножку». —Отдал. А что! Я справедливый.
—Ну да, конечно, отдал бы он. Все хотят задницу погреть там, где побольше унести можно. Так что не ври ни себе, ни нам.
Иван мог поступить и в Брянске на курсы, этого бы хватило, но мать… Она заставила его отправиться в Москву, к старшему брату.
—Под приглядом будешь и за ним приглядишь, —говорила она, надеясь, что братья будут помогать друг дружке.
Но Мария Петровна не была в курсе, что ее старший сын давно покатился по наклонной. Работать не любит, жениться не торопится. Одни гулянки на уме, да краткосрочные развлечения. Мать считала, если сын носа в родном дом не кажет, значит, очень занят, и мешать ему не стоит. Поэтому не ездила в гости, только деньги и посылки отправляла. Теперь пришел черед Вани отправиться за умом, дабы стать большим начальником.

Но не прошло и года, как Иван вернулся в Починок, бросив учебу.
(продолжение чуть позже)

https://dzen.ru/a/Z1VL9r01niLQybf5?share_to=telegram
Маленькая тайна

—Твоя версия не выдерживает никакой критики, —холодно ответил Радислав. – Ладно, мне пора. Настя звонила, мы собирались на выставку.
Когда он распрощался и ушел, женщина долго не могла успокоиться.
—Вот где он находит этих девок? – женщина сцепила пальцы рук и начала покачиваться взад-вперед. – Что одна, что другая. Обе малахольные. Вторая даром что почти малолетка, но она может и руку откусить не по локоть, а по самое плечо…
В этом Дарья Антоновна была права. Ни она сама, ни Настя и словом не обмолвились Радиславу, что успели поцапаться сразу же в день знакомства. Тогда Дарья Антоновна пригласила девушку в пафосный ресторан, чтобы на месте оценить, как обстоит дело с манерами у возможной будущей невестки. Она порадовалась, что кандидатка молода, образована и хороша собой. Но во взгляде девушки что-то не понравилось, и Дарья Антоновна поспешила атаковать. Она воспользовалась тем, что сын отошел ответить на звонок, и повернулась к девушке.
—Скажите мне, милочка, вы давно занимаетесь профессиональной охотой на состоятельных мужчин? – ласково спросила Дарья Антоновна. Ее поразило, что Настя даже бровью не повела и легко ответила:
—Хотите поделиться опытом? Я вся внимание.
Дарья Антоновна даже не нашлась, что ответить, и просто кивнула в сторону Радислава.
—Моему мальчику удивительно не везет в общении с девушками. Попадаются одна краше другой. И я не имею в виду внешность.
—Значит, вам нужно было дать ему такое воспитание, чтобы ваш мальчик был разборчивее, — с нежной улыбкой ответила Настя. – Но насчет меня не переживайте. Если он покажет, что не в состоянии оторваться от мамкиной юбки, мы расстанемся очень скоро. Не выношу детишек, которые до тридцати лет не решились выплюнуть мамину титьку.
—Ох стервоза, — подумала Дарья Антоновна. Только сейчас она поняла, что такая ушлая девица уведет у нее сына легко и непринужденно, в ритме вальса. Еще и наговорит гадостей в ее адрес так, что Радик поверит. Он ведь очень честный и благородный, не любит сомневаться в словах тех, кто ему нравится.
—В работе он может вывернуть любого наизнанку, перепроверяя каждое слово, — с горечью подумала женщина. —Зато в личных отношениях этого даже близко нет. Подпускает к себе тех, у кого на лбу написано, что пробу негде ставить.
Радислав, вернувшись за столик, ничего не заметил. Молодая и зрелая женщины, мило улыбаясь друг другу, вели ничего не значащую светскую беседу…
Настя полагала, что умело будет вить из нового мужчины веревки, как ей вздумается. Только не учла, что сердцем Радислав был не с ней. Он неплохо проводил время в ее обществе, будь то общая постель или просто развлекательное мероприятие. Однако внутри он оставался холодным и недосягаемым для нее. Причина была проста: Радислав не мог забыть Аду, отношения с которой до уровня физиологии так и не дошли. Между ними были страстные поцелуи, но в последний момент мужчина сдерживался, боясь все испортить.
Зато с Настей плотское общение получалось само собой. Собственно говоря, их знакомство с этого и началось, когда оба перебрали на новогодней вечеринке и уединились в отдельной комнате. Пьяные и довольные, оба выбрались из ресторана, где полным ходом шло веселье, и поехали в гостиницу. Только утром до Радислава дошло, что он оказался в компании малознакомой девушки, рельеф тела которой помнил лучше, чем ее имя.
—Красавица, доброе утро, —он осторожно потормошил Настю, но она отвернулась, укрылась одеялом с головой и не отвечала.
—Доброе утро. Кажется, нам пора вставать и расходиться каждый к себе, — проговорил мужчина. Он никак не мог вспомнить, как ее зовут.
—Скажи просто «Настя, отвали, ты меня уже достала», —пробурчала девушка, — и я уйду.
Растерянный Радислав не знал, что и сказать в ответ.
—Прости, я не хотел тебя обидеть, — проговорил он, легонько касаясь руки девушки. —Настя, давай все-таки приведем себя в порядок и хотя бы кофе попьем. Я с похмелья не очень приятный собеседник.

—О боже, что за утро хреновое, — прохрипела Настя и выбралась все-таки на белый свет. Несмотря на прошедшую бурную ночь, она выглядела просто потрясающе. Наметанным взглядом оценила мускулистый торс Радислава и потянулась к нему.
—У меня голова пройдет быстрее, если мы займемся приятным делом прямо сейчас, —игриво промурлыкала она, усаживаясь сверху на мужчину. —Мммм… Ты ведь тоже хочешь меня? Тогда за чем дело стало?
Когда они оторвались друг от друга, было уже почти одиннадцать утра. Настя подмигнула Радиславу и убежала в душ. Через десять минут девушка вышла в банном белом халате и томно потянулась:
—Я бы еще поспала, но надо успеть и на работу заскочить. Можешь меня подбросить?
Радислав был не против, и отвез Настю, куда она просила. На прощание девушка протянула ему визитку и улыбнулась:
—Я не из тех, кто навязывается. Позвони мне, если сам этого захочешь. Пока.
Она убежала в офис, а Радислав не мог прийти в себя. Судя по внешности, она на порядок моложе его, но при этом ее отличает куда более спокойное и взвешенное отношение к жизни.
—Слава богу, маме необязательно знать такие подробности нашего знакомства с Настей, —подумал мужчина, подъезжая к дому, где купил новую квартиру. Дарья Антоновна продолжала жить в той, что осталась от отца, переделав всю обстановку по своему вкусу. Но атмосфера в этой квартире мужчине не нравилась. Из нее напрочь ушло ощущение уюта, но зато преследовало чувство, что с минуты на минуту появится гид в деловом костюме и начнет экскурсию, рассказывая историю новых обоев или помпезных фресок на стенах.
—Это уже не жилье, а самый настоящий музей. Можно только на цыпочках ходить, —объяснил Радислав свой отказ приезжать хотя бы на пару дней к матери после ремонта.
Дарья Антоновна не слишком расстроилась. Ей и так было неплохо, но порой она тяготилась одиночеством и все чаще думала о том, что сыну давно пора жениться.
—И что этим современным девицам не хватает? – думала она в раздражении. —Жилье есть, видный, умный, порядочный. С его мнением самые большие шишки считаются, ездит на крутой машине. В мое время такого жениха, как Радик, с руками-ногами оторвали бы, а сейчас что-то выбирают да выбирают… а потом побегут, как на пожар, только Радик-то уже тю-тю, занят будет…
Ей в голову не приходило, что проблема была не в женском окружении, а в самом отношении Радислава к своей будущей второй половине. В ее роли он видел только Аду, которая загадочным образом испарилась, и уже больше года не давала о себе знать. Вспомнив несчастливую судьбу ее матери, женщина перекрестилась:
—Не дай боже попасть в такое… А Валера молодец, смог из девчонки человека сделать. По рукам не пошла, и то слава богу.
Радислав тем временем раздумывал, как бы сообщить Насте, что не может больше с ней встречаться. В постели она была ураган, но с ней совершенно не о чем было поговорить. Все время куда-то бежит, что-то доказывает. Человек, который точно не скажет: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»
—Куда только Ада подевалась? Почему уехала и даже не сказала, где можем встретиться? – Радислав иногда не спал ночами, вспоминая, как они с Адой гуляли по вечерам, обсуждали фильмы и политику, спорили о понятии судьбы и прочего.
—Знаешь, я вообще-то считаю, что нет такого явления, как судьба, — говорила Ада. —Есть только какой-то сценарий, для запуска которого человек и его окружение используют собственную энергию. Например, программируют его быть неудачником или, напротив, очень удачливым, одиноким или окруженным толпой любящих его людей. Кажется, что все уже запущено, но в последний момент человек может внести одно-единственное изменение и на этом цепь событий прервется. И все пойдет по-другому, не так, как считали люди.
Радислав даже не задумывался о таких вещах и ему было интересно слушать рассуждения Ады. Но зато с Настей и говорить не приходилось. Она сразу начинала избавлять себя и его от одежды, устраивая бурный марафон страсти, после которого сонным голосом просила:
—Зай, сделай мне массаж. Обожаю твои сильные мужественные руки… и не только их…

До встречи с Настей оставался еще час. Неожиданно девушка позвонила ему и начала:
—Радик, солнышко, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили в самом начале нашего знакомства?
Радислав был не на шутку озадачен. Напряг память, но ничего полезного не вспомнил.
—Я так и думала, что ты не вспомнишь, — Настя не обиделась. —Но я тебе говорила, что сообщу, если решу, что нам больше не по пути.
—И что ты хочешь этим сказать? – Радислав даже остановил машину на обочине дороги, включив аварийный сигнал.
—Только то, что нам больше не по пути, —промурлыкала Настя. – Я девушка честная, водить тебя за нос не собираюсь. Просто я подумала, что мне уже скучно с тобой. И недавно я встретила одного человека, которому очень нравится такой тип девушек, как я. Он хочет быть со мной без всяких условий и проверок, особенно со стороны любящих мам. Так что сегодня и вообще больше никогда можешь ко мне не приезжать, найди себе другую подружку для интимных встреч. Только я сомневаюсь, что она будет способна повторить то, что вытворяла я в постели.
—Прощай, — без всяких эмоций проговорил Радислав и выключил телефон. С одной стороны, Настя сама отказалась встречаться с ним ради другого. С другой, это оказалось не так уж и приятно – понимать, что тебе дали отставку по телефону за час до встречи.
Настя повернулась к невысокому лысому мужчине, который смотрел на нее холодными глазами.
—Ну что, довольны? —в ее голосе слышались слезы. —Я сделала, что вы просили, теперь отвалите. И не забудьте про деньги, я хочу получить их прямо сейчас!
Толя, которого специально отправил Валерий Панкратович, кивнул и вытащил из кожаной сумки большой желтый конверт, в котором лежали пачки крупных купюр. Девушка торопливо пересчитала их и улыбнулась:
—Спасибочки, с вами приятно иметь дело.
—Хочу напомнить, дорогуша, —скрипучим голосом проговорил Анатолий, — вы должны покинуть город в течение ближайших 48 часов. Если я увижу вас здесь или в любом другом месте… думаю, вам не стоит объяснять, чем это для вас кончится.
—Не будь занудой, мужик, —усмехнулась Настя. – А это правда, что у лысых мужчин самые большие достоинства?
Толя слегка опешил от ее вопроса, но остался невозмутимым. Когда Настя подошла к нему поближе, мужчина влепил ей затрещину, от которой любительница легких денег отлетела к стене и потеряла сознание.
—Мразь, — прошипел Толя и вышел, аккуратно затворив за собой дверь. Деньги остались лежать на столе, куда их сложила Настя после пересчета…
Валерий Панкратович с беспристрастным лицом выслушал доклад верного подчиненного:
—Ты ее хоть не пришиб? Не подведет?
—Очухается, -уверенно ответил Толя. – Такой все равно, с кем и как, лишь бы выгода была. Дерьмо, а не баба. Вы верно сделали, что отвадили от нее парня.
На следующий день Настя в темных очках и капюшоне, натянутом на голову так, что лица почти не было видно, садилась в поезд до Краснодара. Там у нее были родственники, а денег, которые ей дал неведомый грубиян, должно было хватить надолго.
—Хоть поживу по-человечески, — думала Настя, прижимая к себе сумку с деньгами. Но ее планам не суждено было сбыться.
Когда девушка вышла в тамбур проветриться, ее зажал в углу крепкого телосложения высокий незнакомец с темной неопрятной бородой. Он ловко и уверенно закрыл рот Насти широкой ладонью, от которой пахло бензином.
—А чего это ты с сумочкой не расстаешься, а? —спросил мужчина, не сводя любопытного взгляда с лица Насти. — Дай посмотреть.
—Нет, —закричала девушка и в тревоге огляделась по сторонам. Как назло, никого не было. Мужчина вынул большой нож и показал его Насте, которую словно парализовало при виде оружия.
—Не шуми, красавица, —ласково проговорил незнакомец, — а то придется прорезать лишнюю дырку в горле. Ты через нее точно не сможешь ни есть, ни говорить. Дай сумочку, не будь жадиной.
Настя не смогла удержаться от крика, и бородач выполнил свою угрозу… Когда на следующей станции кто-то из пассажиров заглянул в тамбур, Настя лежала на полу, глядя неподвижным взором на дверь…

Радислав поразился, прочитав в криминальной хронике о гибели Насти. Ему стало ее безумно жаль.
—А говорила, что нашла себе того идеального мужчину, с которым ей будет хорошо, —с грустью проговорил Радик. – Жаль, была такая молодая…
После Насти у него были еще девушки. Причем, как говорила Дарья Антоновна, одна лучше другой в плане внешности.
— У тебя что, кастинг среди моделей на звание твоей любовницы? —посмеивались над Радиславом знакомые.
Инесса была с ногами от ушей, шикарная блондинка с умопомрачительной грудью. Татьяна оказалась профессиональным фотографом, которая тоже имела яркую модельную внешность. Скромная на вид Ангелина была та еще бестия и разговаривала в поддатом состоянии не хуже эмоционального сапожника или грузчика. Была даже студентка медицинского университета, планировавшая в будущем стать нейрохирургом. Но всем им мужчина быстро находил замену, чем вызывал сильное недовольство матери.
—Тебе уже тридцать лет, мальчик мой, —возмущенно гремела Дарья Антоновна, — а ты все в женихах ходишь. Столько девок, что я даже не могу ни имени запомнить, ни лица. Зачем тебе столько? Или планируешь перейти в касту племенных жеребцов-доноров, чтобы оставить после себя как можно больше потомства?
—Это я сам решу, как распоряжаться своим генетическим материалом, —усмехнулся Радислав. За последнее время в нем заметно прибавилось цинизма. Он словно искал что-то в девушках, с которыми встречался, и не находил. С каждой следующей девушкой время общения сокращалось. Если с Настей он встречался почти год, то с последней, Василиной, его видели пару раз. На большее мужчины не хватило.
—Она только рот открыла, как я уже пожалел, что связался с ней, —откровенничал Радислав с Валерием Панкратовичем. —И как только люди находят родственную душу? Подскажите…
Его родной отец смотрел на него со снисхождением и сочувствием. Понимал: тому надо выговориться, выплеснуть свою боль, про которую его мать предпочитает не знать ровным счетом ничего.
—Три года…—прошептал Радислав, глядя в потолок. Валерий Панкратович с удивлением увидел в глазах сына слезы.
—Что «три года»? —не понял он. Радислав посмотрел на него с мукой на лице.
—Три года, как я потерял Аду. Все пытаюсь выбросить ее из головы, но не могу. Ни с одной из этих дур отношения не складываются. Нет в них ничего от Ады, понимаете?

Понеслась пизда по кочкам. Найти бы ту тварь, которая никак успокоиться не может, завидуя всему, к чему прикасается Ольга Брюс

Игра теней - 6 —Нет, я все-таки морально не готова продолжать дальше отношения с Лешей, —подвела итоги Ада. Она не понимала молодого человека. То он хотел стать демократичным, то демонстрировал выраженную склонность к домостроевским порядкам. – Да и Радика не понимаю, он тоже какой-то странный. Короче, пора пересмотреть свои взгляды на семейно-брачные отношения.
Лена сочувствующе посмотрела на подругу:
—Куда тебе замуж бежать? Лет всего ничего, впереди целая жизнь. Еще успеешь, подруга. Но, если сравнить обоих, кого бы ты предпочла?
Ада пожала плечами.
—Даже не знаю. Оба со странностями, но так… чисто по-человечески, Радик мне нравится больше. Он постарше, рассуждает не такими категориями, как Леша. Тот еще слишком молод, но почему-то внушил себе, что обязан жениться в этом году. Мол, следующий високосный, а это вроде как плохая примета.
—Он еще и в приметы верит? Тоже мне, наследник Ильи Муромца по мультяшкам, —рассмеялась Лена. – Тогда тебе имеет смысл получше узнать Радика или как ты его называешь?
—Так и называю, —улыбнулась Ада. — Он хороший и в целом мне нравится, но все равно…пока присматриваюсь. Не могу сказать, что настолько потеряла от любви голову, чтобы бежать галопом под венец. Да и папа не одобрит. Скажет, что слишком рано, и будет прав. Я тоже так считаю.

***
Радислав, поняв, что прямолинейным наскоком только оттолкнет от себя девушку, решил взять небольшую паузу -присмотреться к Аде и понять, что ей нравится. Раньше он следовал указкам матери, довольно властной особы, но затем пришел к выводу, что пора принимать самостоятельные решения. Мать была не восторге.
—Ну как можно мечтать о девушке, которая даже неровня тебе? Я не про деньги, уверена, что у нее все это есть. Но как человек, что она из себя представляет? Если голова забита километровыми ресницами и губами, как у утки, бросай такую сразу же. Мне не нужна невестка, у которой сначала из-за поворота показываются губы, потом все остальное.
Валерий Панкратович, узнав, что Ада разорвала помолвку с Алексеем, только порадовался.
—Если честно, он мне никогда не нравился. Мутный какой-то, доверия не вызывает. А вот другой твой поклонник, с которым тебя часто видят во время обеденного перерыва, он кто такой? Работает ведь в другом офисе, нет? Просто я не помню, чтобы видел его лицо среди своих подчиненных.
—Пап, Радик работает налоговым консультантом, —объяснила Ада. – Иногда наводит тоску, потому что бывает невыносимо серьезным. Но как работник очень даже хорош, свое дело знает. И порядочный, несколько раз с этим сталкивалась. По крайней мере, про него никто не может сказать что-то дурное.
—Ну что ж, — задумчиво заметил Валерий Панкратович, — это уже хорошо. Важно, когда у мужчины репутация надежного человека, еще и профессионала. В отличие от того же Лешки. Мне кажется, он слишком много врет. Скажет что-то, потом его переспросишь, а он говорит уже совершенно другое. Заврался, однако.
—Ты уже успел устроить ему проверку? —засмеялась Ада, на что отец кивнул.
—Угу, несколько раз. И он постоянно ее проваливает. Такой зять мне точно не нужен. И тебе не стоит связывать свою жизнь с человеком, который только и занят тем, что придумывает новые небылицы. Разве не помнишь, как он в универе тебя подводил?
Ада вздохнула:
—Не стану отрицать, такое было. Только зачем зацикливаться на прошлом?
—Помнишь поговорку? Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет, тому – оба? Мотай на ус, девочка моя. Некоторые вещи только кажутся мелочами, но объясняют очень многое.
Ада вздохнула, понимая правоту отца. Все-таки, не зря столько лет живет, он ей и вместо мамы, и вместо папы. Отношения между ними очень близкие и доверительные. Ада иногда даже думала, что после замужества ее отцу придется очень тяжело. Он любил поговорить с ней, посоветоваться, зная, что дочь умеет сохранять ясный рассудок в любой ситуации.

Обычно, если она была на взводе, Валерий Панкратович оставлял дочь в покое: пусть остынет и будет готова говорить. Минут через сорок, в крайнем случае, через час, Ада выходила с совершенно спокойным невозмутимым лицом и предлагала:
—Пап, давай поговорим.
Ада мечтала, чтобы человек, с которым она будет строить семью, тоже мог так посидеть рядом с ней и помолчать. Когда говоришь с кем-то – это одно, а когда молчишь и тебе уютно просто от того, что он рядом, это уже другое…

***
Радислав изучал Аду чуть ли не под микроскопом. Однажды он предложил девушке поехать с ним в горы - покататься на лыжах. Хитрость была в том, что мужчина и сам неплохо катался, имел разряд мастера спорта по горным лыжам. Ему хотелось посмотреть, как поведет себя Ада на дорожке, как отнесется к вызову.
Когда Ада появилась перед ним в лыжном костюме, Радислав уронил нижнюю челюсть от восхищения. Девушка выглядела просто сногсшибательно в ярко-голубом наряде, подчеркивающем изгибы ее стройного, тренированного тела. А уж когда Ада, небрежно кивнув, спрыгнула с подъемника на лыжню, мужчина понял, что с этого момента другие особы женского пола перестали для него существовать.
—Ну что, амазонка, давай посмотрим, кто кого? – пробормотал Радислав, приготовившись к гонке.
Ада мчалась вперед, не замечая ничего на свете. Перед ее глазами вилась траса, на которой то тут, то там мелькали фигуры, одетые в яркие лыжные комбинезоны и солнцезащитные очки. Увлеченная скатыванием с горы, девушка не заметила, что сбоку от нее мелькнуло что-то темное…послышался треск, и Ада, проехав несколько метров на животе, остановилась на склоне. Рядом с ней с виноватым видом стоял мальчик-подросток, который, к счастью для всех, отделался легким испугом.
Радислав подбежал к Аде, проверил ее состояние и помог подняться. Виновник столкновения, угрюмый подросток, старался быть полезным. Взял лыжные палки Ады и Радислава, отвез к подножию и вызвал врача. Вердикт медика всех успокоил:
—Серьезных травм нет, но потребуется несколько дней отдыха. Есть намек на сотрясение, но лучше перепроверить.
—Ада, простите меня, — заговорил Радислав. – Не думал, что так выйдет.
—Ничего, это спорт, а в спорте всякое бывает, —ответила девушка. Она хотела резко встать, но тут же села:
—Что-то у меня в глазах потемнело…
—Может, тогда есть смысл поехать домой? —предложил мужчина, но Ада отрицательно замотала головой:
—Нет-нет, я сказала дома, что не появлюсь еще пару дней. У папы, насколько я понимаю, тоже должна быть личная жизнь. А я хочу остаться и погулять, здесь такая красивая природа…
Радислав был рад, что она не изменила своего мнения. Молодые люди гуляли по склонам, подолгу сидели на террасе с окнами от пола до потолка, наслаждаясь видом. Ада впервые попробовала пунш, который лично приготовил Радислав.
—Я много чего умею, —подмигнул мужчина. – Порой думаю, что не ту профессию себе выбрал. Надо было в повара идти, на кухне чувствую настоящее вдохновение.
Аде даже неловко стало:
—А я вообще никакой повар, я даже обычную яичницу приготовить не могу.
—Тебе со мной не пришлось бы ничего готовить. Для такой девушки я был бы рад превратиться в волшебника кухни и радовать своими кулинарными шедеврами, — Радислав смотрел на Аду в упор. Девушка покраснела: ей было и неловко, и приятно. Теперь Радик начал более открыто и явно показывать свое отношение к ней, но уже без того приевшегося от Леши отношения, что участь женщины – во всем угождать своему мужчине.
Радислав дал понять, что он готов поступиться привычными ценностями ради нее, и Аду тронуло такое отношение.
Но она также знала, что на этого обаятельного молодого человека имеют виды и другие представительницы прекрасного пола. Однажды, когда Ада шла на парковку, на нее в трех метрах от машины налетела незнакомая девица, с ярким боевым раскрасом на лице, и закричала:
—Слышь, стерва, оставила моего Радика в покое! Еще раз увижу, что рядом с ним ошиваешься, закопаю, поняла?

Не дав Аде времени опомниться, буйная незнакомка для пущей убедительности толкнула Аду так, что та кубарем покатилась по холодному грязному бетону, и ударила ее по лицу с размаху. Радислав, который пришел на звонок Ады, был поражен ее внешним видом:
—Что случилось? Тебя пытались ограбить? Я сейчас же вызываю полицию.
—Не стоит, —устало ответила девушка. – Тут была одна из твоих поклонниц, она слегка не в себе.
—Это она тебя толкнула? —Радик осматривал Аду со всех сторон. Девушка кивнула.
—И пообещала закопать, если увидит еще раз рядом с тобой. Ты ее знаешь?
—А как она выглядит? — мрачно спросил Радислав.
—Я даже не успела ее разглядеть, —ответила Ада. —Помню только очень броский макияж… особенно, розово-фиолетовые губы и зеленые глаза. Цвет очень неестественно-яркий, похоже на цветные линзы.
—Линзы, говоришь? – задумался Радислав. Ему хватило нескольких секунд, чтобы понять, о ком шла речь. Скорее всего, это была Света – особа, с которой все его общение сводилось к «привет-пока». Но та решила, что этого достаточно для того, чтобы объявить парня своей собственностью и кидаться на потенциальных конкуренток.
—Вот ненормальная, —подумал вслух Радислав. Подобная выходка была вполне в духе Светы. Она не боялась нападать на тех, кто, по ее мнению, держался слишком уж близко к ее любимому Радику. Они были знакомы еще со школьных времен, но даже в те годы парень не давал ей повода думать, что между ними может быть что-то большее. Главное, что Света в это поверила и пресекала попытки со стороны других девушек привлечь внимание объекта ее обожания.
Если раньше парень не обращал внимания на выходки неуравновешенной девицы, то в случае с Адой не собирался спускать ничего подобного. Приехав пораньше, он зашел в подъезд, где жила Света, и поднялся на третий этаж. Девушка, увидев в глазок, кто пришел, с удивлением захлопала глазками:
—Вот это сюрприз, Радик! Какими судьбами?
—Мой ответ тебе не понравится, Света, — жестко ответил мужчина. – Я требую, чтобы ты никогда больше не подходила к моей девушке, Аде. Еще раз появишься и сделаешь ей гадость, я тебя предупредил. Не надо воспринимать меня за хлюпика, который только на угрозы горазд. Я понятно выразился?
—Радик, ты чего? Какая еще Ада? —Света продолжала строить из себя дурочку. – Если на твою Аду напали на парковке, я тут при чем?
—Я не говорил, что на нее напали на парковке, — Радик презрительно посмотрел на девушку. – Но раз ты сама об этом заявила, значит, ты прекрасно понимаешь, о чем я.
—Ну, а что тут такого? – нахально спросила девица. —В любви и на войне правил нет, здесь у каждого своя правда. Лучше ответь -чем она лучше меня? Тем, что ездит на крутой новой тачке? Все знают, откуда у девушек берутся такие машины. Либо папочка, либо любовник. Она же плоская, как доска, что ты в ней нашел? В гробу успеешь полежать на досках, а я перед тобой – смотри, какая красотка о тебе мечтает…
Света крутилась перед мужчиной, кокетливо покачивая бедрами и постепенно оголяя пышную грудь. Растерянный Радислав стоял и смотрел на ее импровизированный танец, не соображая, что ему прямо в спину, через глазок, смотрят любопытные соседи. Которые потом растрезвонят, что он сам приходит к Свете, потому что без ума от нее.
—Долго ты будешь просто так стоять? – Света повернулась к нему спиной, выгнулась дугой и послала призывный воздушный поцелуй. Схватив Радислава за руку, попробовала втащить его в прихожую. Мужчина вырвался и чуть не ударил ее.
—Крути задом перед кем-нибудь другим, а меня оставь в покое, курица! Когда ты от меня отстанешь, а? —Радислав был не на шутку разозлен ее поведением.
Света посмотрела ему вслед и томно прошептала:
—Дурачок, все равно ты будешь мой, понял? Я твоей Аде шею сверну, если она сама с дороги не уйдет…

—Ты же знаешь, что мамка оформила квартиру на тебя, так что бери и пользуйся, —сказал он дочери. – Но не забывай, что пока ты не вышла замуж, ответственность за тебя несу я. Пока не передам с рук на руки твоему мужу.
—Пап, я уже взрослая, — смеялась Ада, на что мужчина делал серьезное лицо и повторял:
—С рук на руки. Чтобы он тебя носил на руках и пылинки с тебя сдувал. Другому не отдам и упаси его бог когда-нибудь тебя обидеть… порву, как Тузик грелку. Так и передай кавалерам.
—Кстати, о будущем муже, — заговорила Ада, застенчиво посматривая на отца. – Ты же знаешь, мы с Радиком встречаемся. И недавно он сделал мне предложение, но я пока не ответила ни «да», ни «нет». Что ты про него скажешь?
—Я уже говорил, что уважаю людей, у которых есть репутация. Быть мужчиной это в первую очередь значит быть хозяином своему слову. А про него я не слышал, что он пустозвон. Если у тебя с ним все серьезно, могу только порадоваться.
Когда он видел свою дочь с Радиславом, у мужчины возникало странное ощущение дежавю. Словно эта картина уже несколько раз была у него перед глазами. В лице молодого мужчины было что-то неуловимо знакомое, словно привет из прошлого, о котором он напрочь забыл…
—Мама, я сделал Аде предложение, — сообщил однажды Радислав своей матери. Ее звали Дарья Антоновна, и она была богатой вдовой -наследницей крупного состояния. Женщина боялась, что сын свяжется с неподходящей особой, и всегда настороженно относилась к его пассиям. Хотя Ада была первой, кого он назвал при ней своей невестой.
—Надо бы узнать получше, что из себя представляет эта девушка, —думала Дарья Антоновна, глядя на закрытую дверь комнаты сына. Ради того, чтобы мать меньше беспокоилась о нем, мужчина половину недели проводил с матерью в ее квартире, а вторую половину – у себя. Сегодня была его последняя по графику ночь рядом с матерью.
—Ты бы хоть показал свою девушку, чтобы я понимала, чего от нее ожидать, —попросила она однажды Радислава. Мужчина удивленно вскинул брови:
—Ада – воплощение порядочности и женственности, от нее не жди ничего плохого, —простодушно сказал Радислав. Дарья Антоновна улыбнулась про себя:
—Какой ты все-таки молодой и зеленый, хоть тебе почти тридцать…
Она решила пригласить девушку к себе, чтобы на своей территории посмотреть, что Ада из себя представляет. Может, она действительно достойна ее сына. А может, она из тех, на ком пробу ставить негде?
—Ничего, сама все проверю и сделаю выводы. Если что, Радик против моей воли не попрет, —подумала Дарья Антоновна.

Радислав старался не оставлять Аду одну на случай, вдруг сумасбродной Свете взбредет что-нибудь с голову. Но в один день его не оказалось рядом, а Света напомнила о себе. Только на этот раз она отправила двух малолеток, которые сбили девушку с ног и хотели избить под видом ограбления. Нападающих спугнул водитель компании, который привез в своей машине коробки с офисной бумагой. При виде Ады, которая отряхивала запачканную куртку, мужчина начал звонить начальству:
—Валерий Панкратович, на Аделаиду Валерьевну только что напали. Обошлось без жертв, но кажется, пора вводить особый охранный режим на парковке внизу. Что? Да, она сейчас поднимется к вам.
—Кто это был? Что он тебя хотел? — сердито спрашивал Валерий Панкратович Аду, которая пыталась уверить отца, что ничего серьезного не произошло. – А что должно было произойти? А если бы те отморозки тебя покалечили? Ничего не знаю, с завтрашнего дня за тобой будет присматривать Толик.
—Дядя Толя? — удивилась Ада. — Он же мне в детстве шагу ступит не давал. Дядя Толя до сих пор у тебя работает?
—Да, работает, —коротко ответил мужчина. — Уж он-то любого отморозка упакует за пару секунд, тот даже глазом моргнуть не успеет.
Анатолий, каким его помнила Ада, сильно изменился за столько лет. Он по-прежнему оставался худощавым и невысоким, но волосы все растерял. Перед Адой стоял совершенно лысый мужчина, внешне походивший на киношных киллеров – такой же холодный отстраненный взгляд и полное отсутствие улыбки и прочих эмоций на лице. Тем не менее, девушка была рада его видеть и искренне обняла:
—Здравствуйте, дядя Толя. Рада, что вы с нами.
—Я тоже вам рад, Аделаида Валерьевна, — официально ответил тот и пожал ей руку. Ада навсегда запомнила его рукопожатие – сильные холодные пальцы и еле ощутимое прикосновение. Правда, для большинства его противников это было последним, что они помнили перед тем, как потерять сознание или жизнь…
Толик лично собрал информацию про происшествие на парковке и выследил всех, кто имел к этому отношение. Даже Радислав попал под его пристальное внимание, но, к счастью, опасная нянька Ады пришла к выводу, что парень не связан с тем случаем. Зато Свете и ее нанятым малолеткам досталось… Из страха перед этим злобным карликом, как его окрестила Света, девица предпочла съехать из того района и перебраться туда, где ее вряд ли станут искать. Несколько дней она боялась, что Толик найдет ее и будет уже не такой миролюбивый разговор, как при первой встрече…
Радислав постепенно приходил к мысли, что ему пора переводить отношения с Адой на другой уровень. Он втайне мечтал, что девушка согласится остаться у него на ночь, но… боялся, что может все испортить. Поэтому вздыхал, скрывая, как он думал, свои чувства от окружающих. Иллюзии Радислава о собственной скрытности разрушила его коллега по работе:
—Из тебя, конечно, конспиратор так себе. Ты в этом деле такой же уклюжий, как слон в посудной лавке.
—Извини, что ты имела в виду? —холодно спросил Радислав.
—Ты скоро при виде Ады начнешь превращаться в солевой столб, — насмешливо заметила та.
Радислав понял, что больше нет смысла скрывать от окружающих очевидное. Поэтому предложил Аде:
—Может, будем уже открыто выходить на обед вместе? И не только на обед. Я готов привозить и увозить тебя с работы на моей машине. Чтобы все видели, что мы -пара.
—Что? —растерялась девушка. —Радик, мы с тобой знакомы без году неделя. Давай не будем торопить события.
Но она ловила себя на мысли, что он с каждым днем нравится ей все больше и больше. Аде нравилось, что он ведет себя очень деликатно и уважительно по отношению к ней, прямо как настоящий книжный рыцарь, готовый бросить вызов всем и каждому, кто усомнится в его чувствах к прекрасной даме.
Первый поцелуй влюбленной пары состоялся, когда Ада и Радислав вместе сходили в кино. Мужчина вызвался проводить ее до квартиры, в которой девушка иногда оставалась, чтобы успеть пораньше на работу. Валерий Панкратович больше предпочитал свой просторный дом, в котором ему было знакомо и дорого абсолютно все.

О чем я и писала вчера. Тупейшая активизация ублюдков на новейшую историю про гречку 🤣🤣

Бывают моменты, когда хочется, чтобы совкач просто исчез с этой планеты

https://dzen.ru/a/Z1HTAhg4ZnP6NQ0P?share_to=telegram
Узнал о жене

Всё, она моя 💕
Только встретимся мы чуть позже 🥰

Ишь ты, гречка ему не угодила. Наверное, каждый день икру лопает 😂

Млять, люди, гляньте, что мне привезли 😄
Я точно езданутая, решила сотворить настоящую сказку под НГ 🎅
Муж от меня в шоке 😮, хотя одобрил мою затею 😊

Ну ебанашка, не?

— Опять гречка? А мясо где? – Иван плюхнулся на стул и брезгливо поднял ложку с отварной крупой. — Достала, — пробурчал он, – как же ты меня достала.

Катя ставила чайник на плиту, затем собиралась заняться ребенком, который вот уже пять минут плакал в кроватке. Полугодовалый Егорка мучился от боли, которую причиняли растущие молочные зубы. Мальчик плохо спал, нервничал, хныкал, не давал отдыхать ночами и часто капризничал.

— Да заткни ты его! — не выдержал Иван, запустив ложку с гречкой в жену.

Женщина, не успев увернуться, получила столовым прибором прямо в лоб. Горячая крупа просочилась в декольте халата и застряла в лифчике. Катя подняла ложку с пола, положила ее в раковину и, опустив голову, поплелась успокаивать сына.

— Мясо где, спрашиваю?! – кинул ей вслед мужчина, и тарелка с ненавистной гречкой ударилась в стену.

Осколки разлетелись по всей кухне, крупа – тоже. Услышав звон бьющейся посуды, Катя прижала сына к груди и решила – пора уходить… Пора, но куда?

Вы прочитали начало первой главы книги "Опять гречка", которая с сегодняшнего дня начинает публиковаться, в основном, по Премиум подписке. Эта история пронизана безумными, беспринципными семейными отношениями, начиная с родственных связей (родители) и заканчивая тираном мужем.

"Такого не бывает" - скажете, вы но я еще раз повторю: просто вы не видели реальной жизни со всеми ее подводными камнями. Итак, встречайте новую деревенскую, семейную повесть о жизни "до" и "после".

В течение пары часов полная глава будет опубликована ❤️ (чаек с тортиком отменяется)

—А почему так? —не понял супруг. —Разве русских имен не нашлось?
—Русских хватает, но мне нравится это, —отрезала Лиля. – Будем называть Ада, если хочешь.
—Ага. И для разнообразия - Рая, —усмехнулся муж. Жена сдвинула брови:
—Ты пришел мне нервы мотать или поддержать? Что ты себе позволяешь?
—Прости, милая, —Валерию Панкратовичу не хотелось ссориться из-за пустяков. Хочет назвать, пусть называет, ее дело. Главное, что теперь у них настоящая, полная семья, в которой есть чудесная девочка, его маленькая принцесса.
В день выписки Лиля, приехав домой на роскошном лимузине, получила в дар от мужа королевский подарок – новую квартиру в престижном районе и комплект украшений из платины. Лиля осталась довольна подарком, которым могла распоряжаться по своему усмотрению. У нее сразу же появились свои планы на квартиру, но мужу она не стала ничего говорить. Мол, не его это дело. Да и этим вопросом можно будет заняться чуть позже, когда она сможет прийти в себя после родов…
Лиля кормила дочь грудью первые полгода. Потом выяснилось, что Ада толком не наедается, так как молока не хватало, и было принято решение перевести девочку на искусственное вскармливание. Валерий Панкратович смеялся, вспоминая те дни:
—Ада уже с пеленок была сообразительной. Как увидит бутылку, так прыгать и скакать начинала. Понимала, что ее кормит.
На время, пока росла малышка, отношения между супругами были относительно хорошими, не выходящими за рамки. Проблемы начались, когда Аду определили в детский сад, и Лиля могла быть предоставлена самой себе. Прислуга часто докладывала Валерию Панкратовичу, что его жена уезжала на целый день в неизвестном направлении и возвращалась ближе к вечеру, забрав Аду из садика домой. Мать и дочь всегда выглядели очень довольными, и Ада показывала, какие игрушки или лакомства ей купила мама.
Валерий Панкратович, который до этого считал, что отец из него получится никакой, и очень переживал по этому поводу, отлично справился со своей новой ролью. Он укачивал дочь перед сном, читал ей сказки, возил покататься на машине. Однако в отношении учебы он был требователен и говорил, чтобы Ада не отлынивала от школы:
—Пусть ты всего лишь в началке учишься, надо уметь учиться. Тогда и подгонять никто не будет, и не посмеет говорить, что ты чего-то добилась за счет родительского богатства. Вот у меня, кстати, в твоем возрасте был старый рюкзак, доставшийся от соседского сына. И одежду приходилось носить по несколько лет, пока она окончательно не изнашивалась. А почему, знаешь? Потому что у меня родители мало зарабатывали, у обоих не было знаний, которые позволяли рассчитывать на что-то большее.
Ада в начальной школе поняла, что есть понятие зависти и ревности к чужим успехам. Нет, она никому не завидовала, но столкнулась с завистью в свой адрес. Иногда она находила свои школьные принадлежности испорченными, словно кто-то со злостью их рвал или изрисовывал. Иногда появлялись ругательные надписи на форзацах книг, но Аде ни разу не удалось поймать того, кто делал такое с ее личными вещами.
Девочка решила никому не жаловаться и не говорила, что иногда ей от души портят жизнь. Иначе отец бы пошел в школу и навел там шороху, в этом Ада была уверена. Она видела, что ради того, чтобы выполнить ее капризы, пусть и редкие, отец бросал все дела и ехал к ней. Даже находясь за тысячи километров от нее, Валерий Панкратович находил время позвонить ей и поговорить хотя бы четверть часа. Рассказывал обо всем, что могло показаться интересным для девочки, и внимательно слушал, что говорит она. Слушать он умел, у Ады никогда не было чувства, что отец отделывается дежурными фразами и она говорит в пустоту.

Когда прозвучали роковые слова, что Ада – не дочь Валерия Панкратовича, мужчина не сразу решил, как поступит с дочерью. Он понимал, что слова жены могут оказаться правдой, но признать это не спешил. Слишком дорожил временем и усилиями, которые вложил в воспитание малышки. Его первой реакцией было убрать от себя человека, который бы одним своим видом напоминал об измене жены, что он и сделал. Ада была отправлена в интернат…
После похорон, когда девочка подошла к нему и подняла на отца заплаканные глаза, в которых были только боль потери и полное отчаяние, Валерий Панкратович понял, что не сможет отказаться от Ады. Жены больше нет, ее любовника и предателя-друга тоже нет. В чем тогда вина этой крохи? И решил, что просто не будет вспоминать тот факт, что он сам приложил руку к тому, чтобы их больше не было среди живых. Пусть это будет на его совести до конца дней, но терять близкого человека он был не намерен. Тем более, что из его родительской семьи он ни с кем не поддерживал отношений.
Валерий Панкратович старался сделать все, чтобы Ада получила хорошее образование. Нанял для нее лучших репетиторов, которым дал негласный указ выжимать из девочки все соки, чтобы у нее не было пробелов в знаниях. Ада оказалась очень способной и жадной до знаний. Понимала, что, если у нее не будет отца, для обычного мира с его проблемами она будет никто, которую и звать никак. В итоге получила высшее образование и приглашение на работу от компании, с которой вела дела отцовская строительная фирма.
Именно на работе девушка и познакомилась с интересным молодым человеком по имени Радислав, который был очень скуп на рассказы о себе. На него смотрели все особы женского пола, а он видел перед собой лишь Аду. Знал, что она из обеспеченной семьи, что выросла без матери, что ставит перед собой высокие карьерные цели. Но мать вбила ему в голову, что жену надо воспитывать еще на стадии знакомства. Мол, если говорить ей то одно, то другое, она постепенно привыкнет к этому и уже не будет права качать, когда окажется замужем. Потому что замуж выйти — это не за хлебом сходить, это серьезный труд.
Радислав начал ухаживать за Адой, следуя инструкции, полученной от мамы. Но девушка его не поняла и заявила, что не хочет брать на себя такие обязательства, выполнения которых, судя по всему, парень ожидает в ближайшее время.
Ада не догадывалась, что Валерий Панкратович приложил руку к тому, чтобы ее взяли на работу. Офисы компаний были рядом, только на разных этажах. И построила общее здание для них компания Валерия Панкратовича, которого вполне устраивало наличие вывески с названием его детища на фасаде. Да и дочка, которую он потом попросил перевестись к нему под его начало, чтобы она начала осваиваться в его организации, всегда была под рукой, отвечая за широкий спектр задач. С ее способностями к языкам Ада оказалась очень кстати, но никогда не афишировала родства с владельцем компании. Так и ходила, на людях выполняя одну работу, а по факту – отслеживала все, что могло затронуть интересы Валерия Панкратовича.
Ей не раз приходилось слушать крайне противоречивые сведения о методах, допускаемых отцом в работе с партнерами или конкурентами. Но дочерняя преданность и благодарность за то, что он сделал для нее, были намного важнее разного рода слухов. Даже когда она вскользь услышала, как Валерий Панкратович собственными руками «порвал» кого-то из своих же, девушка не стала обращать на это внимания. Потому что это был ее отец, какой бы он ни был. И он никогда не делал в отношении нее, своей единственной дочери, чего-либо предосудительного…

Девять месяцев беременности молодой женщины прошли под знаком переменчивого настроения и капризов. Будущая мать постоянно что-то меняла в своих желаниях касаемо оформления детской комнаты. Она то хотела мебель и всю обстановку в розовом цвете, чтобы было понятно, что здесь будет хозяйничать девочка. То резко меняла свое мнение и твердила, что хочет видеть оформление в стиле унисекс, без выраженных намеков на пол хозяина комнаты. Лиле то хотелось новые шторы, то она начинала возмущаться тем, что хотят их повесить и требовала убрать.
—Да вы хоть подумали, чем мой ребенок будет здесь дышать? Это же полный застой воздуха, никакого намека на то, что комнате будет свежий воздух. Немедленно уберите шторы и установите ролл-шторы, незачем вешать сюда километровые тряпки.
Однажды Валерий Панкратович проводил совещание с новыми партнерами, когда ему позвонила Лиля и не терпящим возражений тоном потребовала:
—Срочно приезжай домой, ты мне здесь нужен.
—Прости, сейчас не могу. Я на совещании, приеду, когда освобожусь, —ответил было мужчина и тут же услышал:
—Мне плохо, живот сильно разболелся. Немедленно все бросай и ко мне, пожалуйста!
Испугавшись, что с ребенком могут быть серьезные проблемы, Валерий Панкратович попросил Леонида довести совещание до конца вместо него и помчался домой. Приехав весь в мыле, он обнаружил жену сидящей тихо-мирно в ванне, наполненной ароматной пеной.
—Я заказала новую пену для ванны, —похвасталась женщина, — тебе нравится запах?
—Пену для ванны? —не поверил своим ушам Валерий Панкратович. – Ты из-за этого заставила меня все бросить и приехать домой?
—Не только, — Лиля вылезла из ванны и кокетливо посмотрела на мужа. – Давай сходим куда-нибудь. Ты меня сто лет никуда не выводил. Или ты стесняешься пузатой жены?
Пришлось срочно разубеждать ее в такой нелепости и помочь Лиле выбрать наряд для светского выхода. По дороге она попросила отвезти ее за город, чтобы она смогла подышать свежим воздухом без выхлопных газов и прочих городских ароматов.
—Моей малышке нужно много свежего воздуха, чтобы она росла крепенькой и здоровенькой, —женщина осторожно погладила себя по заметно округлившемуся животу. Поддавшись минутному настроению, Валерий Панкратович опустился на колени и приложил ухо к месту временного пребывания дочери. До него донеслись глухие стуки и что-то похожее на бульканье воды.
—Привет, малышка, это твой папа, —заговорил мужчина. Словно отвечая на его слова, изнутри что-то заворочалось, и будущий отец почувствовал, как что-то маленькое, но крепкое, коснулось его виска.
—Она меня толкнула! —в глазах Валерия Панкратовича горел искренний восторг. —Она такая умничка, сразу узнала родного папочку. Доча, я с тобой!
Лиле внезапно все надоело. Отступив от мужа на шаг назад, она капризным голосом потребовала:
—Я скоро с голоду помру, пока ты наговоришься со своей наследницей. Поехали в ресторан. Только давай не будем заходить внутрь, чтобы меня от запахов с кухни не стошнило.

***
Проведя в ресторане полтора часа и перепробовав все виды мясной и сырной нарезки, Лиля заявила, что потеряла всякий аппетит и хочет домой. Чтобы ее там нормально накормили. Валерию Панкратовичу пришлось пойти на хитрость – он позвонил домашнему повару и попросил его приготовить блюдо, у которого в процессе его приготовления не будет сильных запахов на весь дом. Повар оскорбился:
—Запахов не будет, если вообще ничего не готовить. Мы итак в последнее время живем чуть ли впроголодь, сами знаете, почему.
—Тогда закажи доставку из «Консула», —предложил Валерий Панкратович. – Надеюсь, успеете до нашего возвращения.
Капризы и порой совершенно необъяснимое поведение Лили прекратились сразу после рождения дочери. В тот осенний день она чувствовала себя особенно отяжелевшей, живот опустился и все указывало на то, что женщине скоро предстоят роды. Но Лиля была другого мнения.
—Мне неудобно сейчас рожать, придется немного подождать.
—Смешная она, —хихикала помощница старшей горничной. – Как будто ребенок у нее будет разрешения спрашивать, когда ему появиться на свет.
Валерий Панкратович потерял дар речи, когда увидел, как жена, схватившись за живот, медленно оседает на пол.
—Скорую! Немедленно! – не своим голосом закричал мужчина и подбежал к Лиле. Он поднял ее и осторожно довел до широкого кресла.
—Давай, родная, присаживайся. Скорая уже едет, только подожди.
—Мне страшно, — тихо заскулила Лиля и вцепилась обеими руками в большую ладонь супруга.
—Ничего, зато через несколько часов прижмешь к себе нашу малышку, — подбадривал ее мужчина и нервно следил за часами – когда же приедут медики? Те не заставили себя ждать и объявились меньше, чем через четверть часа.
—Подождите, —уверенным голосом заговорила неожиданно беременная. – Не торопите меня, договорились? Мне нужно собрать все необходимое для роддома.
У Лили уже все было заранее собрано, просто надо было принести это из дальней комнаты, куда женщина все спрятала подальше от посторонних глаз. Выходя, женщина крепко сжимала в руке маленький серебряный крест, который ей когда-то подарила мама незадолго до своей смерти.
—Пусть это будет твоим личным талисманом, девочка моя. Почувствуешь, что в твоей жизни наступает черная полоса, помолись и все пройдет. Только про крест во время молитвы не забывай, он счастливый.
Во время родов Лиля на все лады материла мужа и все мужское население за похоть и безразличие к последствиям таковой. Тужась, женщина не забывала громко негодовать, чем смешила акушерок, для которых подобные картины были привычным делом.
—И не забудь сказать, что он козел, которому только одно надо, — наставительно сказала помощница акушерки, которая стояла рядом с роженицей и держала ее за руку.
—Козел! Скотина! Чтобы я еще раз его к себе подпустила, ни за что на свете! Пусть сам рожает, если так хочет наследников! —вопила Лиля, сжимая руку акушерки с такой силой, что явственно проступили следы ее тонких пальцев на загорелой коже медика. И тут произошло главное- на свет показалась крохотная головка с вьющимися темными волосами. Акушерка скомандовала:
—Так, мамочка, быстро собралась! Лялька уже на выходе, еще немного! Вдох-выдох, тужься! Только не выплевывай, травмы нам ни к чему. Вот и молодец, — заговорила она ласковым голосом, когда младенец полностью вышел из материнского чрева. Лиля, совершенно обессилев, старалась хоть одним глазком посмотреть на ребенка.
—Держи свою красавицу, — новоиспеченной матери положили малышку на живот, а Лиле хотелось плакать от счастья. И от осознания того, что кошмар, называемый роды, закончился. Женщина тут же дала себе слово, что больше не даст ему повториться больше никогда в жизни.
Дежуривший в коридоре Валерий Панкратович чувствовал себя так, словно он только что родил. Когда ему сообщили, что он стал, наконец, отцом, мужчина без сил рухнул на стул и прошептал:
—Спасибо тебе, Господи. Лилька… доченька…
—Назову дочь Аделаидой, — заявила Лиля, когда муж пришел к ней в палату. — Мне всегда нравилось это имя.

Игра теней - 5 —А что это? —Валерий Панкратович тоже не сразу понял, в чем подвох. Пока не увидел знакомый конверт, который, как он думал, был надежно спрятан в недрах его рабочего стола. И этот конверт, на который он со страхом и сомнением смотрел пятнадцать лет, был вскрыт.
Ада продолжала смотреть на мужчину полными обиды и слез глазами:
—Как это понять? Почему здесь написано, что я - не твоя дочь? Откуда эта хрень вообще здесь взялась?!
Казалось, сейчас у девушки начнется истерика…
Перед глазами мужчины пронеслась вся жизнь с того дня, когда он впервые узнал, что Лиля ждет ребенка.
Это произошло в ту пору, когда жена, взбешенная той ссорой на корпоративе в офисе Валерия Панкратовича, изменила ему с Леонидом. Тем самым, которого законный супруг Лили считал своим лучшим другом и соратником. Лиля замкнулась в себе на несколько дней, игнорировала мужа и старалась как можно реже пересекаться с ним. Однако одно было неизбежно: спали супруги в одной постели.
Лиля начала засыпать буквально на ходу, стала больше и чаще есть, чего раньше за ней совершенно не наблюдалось. Глазастая прислуга доложила Валерию Панкратовичу:
—Лилия Борисовна сегодня полдня проспала. Говорит, что плохо себя чувствует, и попросила позвать доктора.
—И что он сказал? – поинтересовался мужчина.
—Что ей нужно избегать стрессов, побольше времени проводить на открытом воздухе и пройти обследование. Но, если хотите знать, — тут горничная сделала таинственное лицо, — она похожа на беременную. Простите за дерзость, хозяин, но по своему опыту знаю, что в начале срока чувствуешь себя вечно сонным сурком. А ешь, как хомяк - только увидела что-то съестное, тут же руки тянутся засунуть это в рот.
Горничная хихикнула, извинилась и вышла. Ее слова заставили Валерия Панкратовича призадуматься. Если Лиля беременна, это многое объясняет. Например, ее психозы на ровном месте. Почти все знакомые Валерия Панкратовича рассказывали, что их вторые половины устраивали им райскую жизнь на ранних сроках беременности.
—Я со своей, пока не узнал, что она в положении, чуть не развелся. Чуть что, ор на весь дом. Не успеешь не то, что сказать, а просто подумать, как у нее глаза на мокром месте. Столько мне нервов вымотала, думал, помру или сойду с ума к чертовой бабушке, — эмоционально делился один из подчиненных.
—А сейчас как? — полюбопытствовал Валерий Панкратович.
—Нормально, —широко улыбнулся собеседник. – Цветет и пахнет, стала такая ласковая и охочая до… — он смутился и закончил:
—Сейчас выхаживает двоих мелких, некогда на моих нервах играть.
—Значит, надо готовиться к гормональной буре, -подумал Валерий Панкратович. – Начало, конечно, многообещающее…
Лиля с лихвой оправдала его худшие опасения. Могла с утра до вечера находиться то в плаксивом настроении, то цеплялась к каждому слову, то начала ластиться и сюсюкать, как маленькая девочка. Ей привозили готовую еду из ресторана, потому что любые запахи приготовляемой пищи вызывали у женщины сильнейший рвотный рефлекс. Даже любимые до этого времени фрукты и овощи провоцировали истерическую реакцию Лили, у которой обнаружилась непереносимость отдельных вкусов и запахов.
—Уберите от меня вашу антоновку, как можно ее есть? —брезгливо кричала Лиля, закрыв руками нос. — Меня тошнит от этого отвратного запаха, а вы нарочно все здесь поставили? Сейчас же уберите!
И это говорилось на фоне того, что она сама приходила то на кухню, то в складское помещение, не поставив никого в известность заранее.
—Лилия Борисовна, сейчас же уберем, — вышколенные горничные не спорили с хозяйкой, предпочитая загасить любые конфликты на корню. Они знали по собственному опыту, что с ней лучше не пререкаться. Потому что, если Лиля включала режим истерички, крики были слышны на весь дом. Однажды соседи даже полицию вызвали, посчитав, что в доме Валерия Панкратовича кого-то пытают.

Вот эту прихожую я ждалЬ, психавалЬ, нервничалЬ 🤣
Итог: фурнитуры нет, инструкции тоже, вешать дверцы не на что. Позвонили, нам сказали, что в понедельник отправят. Муж купил болты-гайки, собрал.
Все, в этот магазин я больше ни ногой 😠

Между нами река - 16 – Убили Ваньку. Кажись, вечером. Он уже несколько часов мертвый.
– Как это? – ахнули женщины.
– А вот так. Умер давно, а его женка только час-два назад Фроське доложилась.
– Ну, может, напугалась…
– Ага, так напугалась, что на помощь позвать не могла?
– Несколько часов с мертвяком в хате пробыла… Во дела-а.
– Угу. Приехали врачи с городу, поглядели, а потом сказали, что его придушили.
– Ой, батюшки! – всплеснула руками старушонка, гнавшая свою коровенку мимо и услыхавшая новость. – И кто ж его родимого?
– Не Танька ли?
Бабы переглянулись.
– А за что?
– За натуру свою беспутную. Помните, как она с Колькой Фроськиным по лесам гарцевала? Вот только не припоминаю, чтоб Ванька этому Коле рожу начистил.
– И не чистил. Таньку погонял и будет.
– Бабоньки, это что ж получается, Танька его пришибла, что ли?
– А может и Танька.
– Да не-ет, она б не смогла. Это ей помог кто-то.
– Колька! – взвизгнула Марина, подпрыгнув на месте.
И женщины притихли. Неужели Николай? А за что? Танька ведь ему не жена. В этот же день подруги пустили слух, что в Сорокино появился убийца, которого нужно непременно поймать и осудить по закону. Переговариваясь между собой, жители подозревали каждого, кто мог навредить семье Тани. Но все концы сходились только на одном человеке – Николае. Узнав, что о нем говорят соседи, Коля чуть не тронулся умом. Он возвращался домой на обед, переживал, безумно нервничал. Проехав на тракторе перекресток, заметил милицейскую машину у своего дома. Притормозил. Коля просидел в тракторе две минуты, потом развернул его и рванул в обратную сторону. Сам не зная, куда.
Выехал из деревни и остановился. Положив голову на руль, застонал, как раненый зверь. Что ж теперь будет-то, а? Посадят? В темноте не узнал Ваньку. Так зол был на Витьку, что не рассмотрел, кого душил. О-ох, беда… Беда-а-а. Коля сжимал пальцы на руле и выл, выл не своим голосом. Все, жизнь кончена. Нет, не Ванькина, а Колькина. Сидеть теперь за душегубство до конца дней своих. Не видеть ясного солнышка, не пить молочка парного, не вдыхать мятного запаха жены. Все ревность проклятая к чужой бабе. Довела мужика до белого каления. Глаза любовью застлала. Две соленых капли упали на колени. Коля поднял голову и втянул легкий запах солярки ноздрями.
– Нет, не посадят. Я так просто не дамся, – и опять развернул трактор в деревню.
***
Опросив родственников, следователь попросил, что бы к нему привели Николая. Люди добрые уже успели доложить, что муж Веры имел виды на Татьяну. Таня ничего не отрицала, рассказала все, как было. Да, спуталась в свое время с Николаем, а потом разошлись их дорожки по разные стороны. Но это давно было, и вряд ли сейчас имеет значение. Следователь дал понять, что любая информация, даже самая мелочь, имеет огромное значение для поиска виновного. Фрося сидела на лавке и тихонько плакала. Она оплакивала единственного племянника, который напоминал ей о любимой троюродной сестре. Нет больше у Фроси родственников, кроме ее дочери и внучки. И Колька куда-то запропастился. Никто найти его не может. Даже Витю допросили, который заходил вчера к Татьяне, тот тоже подтвердил, что его друг заглядывал в дом Ивана, а потом ушел. Следователь задумался. Какими бы сплетницами не были местные бабы, а исчезновение Николая настораживает. Нужно срочно найти его и допросить.
Таня провела весь день у тетки Фроси. Та охала и вздыхала, какое горе настигло, что слов не хватает, передать, как больно пережить утрату. Ей-то что, она тетка, а каково молодой жене?
– Танюша, ты поплачь, поплачь, все ж полегче станет, – Фрося держала на коленях Анечку и с прискорбным видом смотрела на невестку. – Чего ты, как манекен сидишь? Будто сама неживая… Поплачь, а, Тань?
– Не могу я, – Таня уже все слезы выплакала. Она теперь думала о другом – кому понадобилось убивать ее мужа? Только жить по-человечески начали, а теперь она – молодая вдова.
– Тань, а сама-то, как думаешь?
– О чем?
– Кто на Ваньку-то напал?
– Не знаю. Не было никого. Никого я не видела.

Через минуту в доме Ефросиньи раздался истошный крик, который услышали даже соседи. Вера, разбудив душераздирающем воплем Машу, Таню, Анечку и всех, кто живет рядом, рвала на голове волосы и заливалась горькими слезами. Фрося не могла ее успокоить. Она просила, умоляла, чтобы ее дочь взяла себя в руки, но та не слышала маму. Она голосила так, как голосит любящая женщина, потерявшая свою любовь.
Степан привел фельдшера в свой дом. Тот спустился в погреб. Коля лежал на боку. Из его носа и ушей вытекла кровь. С первого взгляда можно было подумать, что его ударили чем-то тяжелым по голове. Но вскрытие показало, что у Николая произошло внутренне кровотечение. Он выпил слишком много спиртного, которое нашел в погребе Степана.

– А как так получилось, что ты спала и ничего не слышала? – пытливая тетка спрашивала все тоже самое, что и следователь.
– Не знаю.
– И даже шагов не слыхала? А дверь запирала?
– Я же уже все говорила, теть Фрось. Дверь была закрыта.
– М-да-а, – Фрося подергивала ногами, как бы укачивая Анечку. – И где этого Кольку носит? Давно бы уже показания дал, а то его по вызову пригласят. Вер!
Она отвлеклась на дочь, вносящую в дом ведра с водой.
– Не видать его?
– Нет, – Вера поставила ведра на лавку и с усталым видом сняла косынку. – Не понимаю, куда он мог запропаститься. Витька тоже его не видел. Мужики говорят, что трактор его днем видали, да только Коля по дороге двигался в сторону трассы.
– Какой трассы? Не мог он туда поехать. Его работа – поле. А на трассе делать ему нечего, – вполголоса проговорила Фрося, наклонив голову на девочку. Она улыбалась ее макушке и цокала языком. – Может, повез кого?
Вера пожала плечами и села рядом с ведром.
– Мам, по селу слухи ходят, мол, Коля… – и она показала глазами на Таню.
– Еще разобраться надо, – тихо ответила мать.
День сменялся вечером. На дворе уже темнеет, пора бы и ко сну готовиться. Скотина накормлена, огород полит. Фрося и Вера также управились с хозяйством и у Татьяны, которая без сил уснула в их доме. Взяв с собой ребенка, женщины сходили, всех накормили, сварили корма на следующий день и вернулись. Трактора до сих пор у забора нет. Вера забеспокоилась.
– Не ел с самого утра. Вот где он?
– А может, в город съездил, к следователю.
– На тракторе, – скривила рот Вера.
– Не знаю, – Фрося задумалась.
Ночью, когда уже все легли спать, вдруг кто-то неистово начал стучать в окно. Подскочив с постели, Фрося накинула халат и побежала открывать, уверенная, что это вернулся ее зять. Распахнув дверь, она спросонья чуть не накинулась на мужика, но тут же остановилась. На крыльце стоял Степан. У него были такие огромные глаза, что женщина увидела в них черта.
– Тебе чего?
– Ефросинья, – губы Степана дрожали. – Фросюшка…
– Чудной ты какой, – растерялась женщина, услышав свое имя в ласковой форме. – Чего надо-то? Ходишь тут ночами. Я уж думала Коля приехал. – Она вытянула шею и, сощурившись, начала всматриваться в темноту. – И где его черти носят?
– Там он, Фросюшка, – слезливо заговорил гость.
– Где? Едет или приехал? Не вижу.
– Фрося, – Степан снял с головы кепку и сжал ее, прослезившись от горя. – Ваш Коля в погребе лежит. У меня в дому.
– А что он там делает? – захлопала глазами Фрося.
– Фросенька… – Степан мял кепку и переминался с ноги на ногу. – Фрося…
Всматриваясь в его потерянный взгляд, Фрося вдруг поняла, почему мужик выглядит, как загнанный зверек.
– Мертвый?
– Да, – и Степан опустил голову.
– О Господи! – прикрыв рот ладонью, женщина подняла брови. Ей хотелось закричать, но она подавила в себе этот порыв.
Прислонив голову к дверному косяку, всхлипнула.
– Как он у тебя оказался? Почему? Вы что, подрались?
– Фрося, меня в селе не было четыре дня. Я ездил на свою родину, повидаться с приятелями, навестить могилы родственников.
– Ах да. Точно. Я совсем забыла, что ты в отъезде был.
Губы Фроси дрожали, кисти рук пробила мелкая дрожь. Как сказать Вере, что ее муж ушел вслед за Иваном? Вера же с ума сойдет от горя. Она любит Колю, любит так, что готова за ним прыгнуть в огонь и воду.
– Степан, ты иди за врачом. Пусть осмотрит. А я дочку подготовлю. Ох, даже представить страшно, что сейчас будет.
Степан развернулся и медленно двинулся прочь. Фрося, войдя в хату, встала у печи и приложила к ней руку. Что-то сердце зашлось (вторая рука легла на грудь). Лишь бы не окочуриться. Веру нельзя оставлять одну. Она без матери точно пропадет. Неуверенно двигаясь в комнату, где спит Вера, Фрося тяжело дышала и вспоминала себя, когда получила похоронку на мужа. Вся черная ходила, будто больная. Лицо было осунувшееся, глаза провалились, только один нос торчал. Открыв дверь, Фрося встала на пороге.
– Мам, ты чего не спишь?

https://dzen.ru/a/Z0rjYAr2el0bYDEq?share_to=telegram
Чужие деньги считает

https://dzen.ru/a/Z0rPfYiQ0AT5z_Yw?share_to=telegram
Путя не будет - 93. Прости

Грешила на Никифора. Рассказывала всем, что эта чепушила мохнатая выросла и начала мстить Итану за то, что тот первые почти два месяца не признавал его, шипел, рычал, норовил ударить. Последние два дня пристально следила за этой мохнатой шайкой и сделала выводы: а задира-то не молодой, ласковый красавец, а старый, ворчливый, рыжий чмошник, который постоянно вопил, когда они начинали носиться по квартире. Эта старая брюзга сам пристает, а потом помощи просит: ПАМАГИТИ. Кстати, он тоже 5 кг 😂😂

Логично-логично 😄

– Я тебя… – но Коля не мог ворваться в дом. Он помнил, что там ребенок. Несмышленый, но все же ребенок. Зачем пугать невинное дитя? – Надо дождаться, когда они лягут.
Он уже понял, что Витька остается на ночевку.
– Ну Танька, подстилка малолетняя, – рычал себе под нос Николай, засев под окном. – Бог с тобой, тебе еще дитя растить, а Витьку я не прощу.
В груди клокотало. Ребра будто расходились в разные стороны и с силой смыкались, сжимая легкие. Как он мог позариться на девку? Знал же, что это Колькин выбор! А если что-то принадлежит Коле, то это трогать нельзя. Иначе Николай руку оторвет, по самое плечо. Наконец, в доме потух свет. Коля видел, что окно кухни приоткрыто, поэтому решил залезть в него и застать парочку во всей красе. Витька бы тогда получил кулаком по морде, а Таньку припугнул бы, мол, чтоб ночами к нему ходила. Не может Коля без нее. Чудна́ мужская природа. Запомнились Танькины стоны, и хочется услышать их вновь.
– Ну, погоди, выродок, ты у меня надолго запомнишь, – злился на друга Коля.
Через несколько минут Таня вышла на крыльцо. Она была в халате и держала в руках ведро. Пригладив волосы, девушка отправилась в сарай. Коля услышал, как она приговаривала что-то насчет свиньи. Скрывшись в сарае, Таня дала зеленый свет ревнивцу. Коля прошмыгнул в приоткрытую дверь. Половицы скрипели, как испорченная скрипка. Прокравшись к комнате, Коля настроил зрение в кромешной темноте и увидел койку. Ага, это спальня. Коля присмотрелся. На кровати лежала фигура, довольно крупная. Значит, это мужик. Витька! Уснул уже? Быстро справился, сволочь предательская?! Коля огляделся и прислушался. На улице тихо, значит, Танька еще в сарае. Нет бы одуматься и взвесить, зачем ему эта Таня, когда есть жена и дочка, но Коля был в таком тяжелом состоянии: и ревность захлестнула, и гордость его растоптана, что хотелось рвать и метать. Он осторожно взял свободную подушку и положил на лицо друга.
Таня решила заходить к свинке Машке каждый час. У нее сегодня опорос, первый, надо бы постеречь. Она обтерла Машку смоченной в воде тряпкой, поговорила с ней немного и отправилась в дом. Спит ли там дочка или нет? У Анечки лезут зубки, беспокойная она. Зайдя в сени, Таня поставила ведро на пол. Аккуратно открыла вторую дверь. Кажется, зазвенело стекло в кухне. Или показалось… Таня прошла в кухню, увидела открытое настежь окно. Закрыла рамы, взглянула на спящую дочь и прилегла на кровать.
А рано утром она обнаружила, что ее муж мертв.
Таня смотрела на бездыханное тело и молчала. Оцепенев от страха, поверить не могла, что Ваня не дышит. Его посиневшее лицо и приоткрытый рот выглядели так, словно он хочет что-то сказать, но уже не сможет этого сделать. Когда он умер? Час назад? А что случилось? Сердце прихватило? За всю ночь Татьяна не чувствовала, чтобы он переворачивался на бок, не слышала его храпа, ее интуиция молчала, как будто уснула вечным сном. Вытаращив глаза на труп, девушка забыла, что в кроватке спит ее дочь. Она попятилась назад, ее руки висели вдоль туловища, кисти похолодели от ужаса, а сердце стучало в груди все сильнее и громче. Этот бешенный стук Таня ощущала в затылке и висках. Кажется, сейчас ее сердце разорвется, и она сама умрет. Представив, как она будет лежать здесь, на полу, Таня обмерла. Анечка останется сиротой. Кому она нужна, если нет ни родственников, ни друзей. К Тане относятся, как к пустому месту. Никто ее здесь не любит.
– Тетя Фрося, – тихо пронеслось в голове.

Таня повернула голову на кроватку, в которой проснулась Аня и встала на ноги. Девочка держалась за перекладину и подгибала ножки, кряхтела, пытаясь привлечь к себе внимание мамы. Таня взяла ее на руки и вышла из дома. Ее ноги заплетались, но руки крепко держали ребенка. Ноги сами повели ее к тете Фросе. Лишь бы она была дома. Пожалуйста, будь дома. Девушка была полностью отрешенной от окружающего мира. Она не помнила дороги, не понимала, куда идет, но все-таки она шла в правильном направлении. Остановившись у забора, Таня уставилась на дверь. Сейчас пять утра. Тетя Фрося обычно в это время уже доит корову, впрочем, как и все хозяйки. Протянув руку до щеколды, Таня не могла нащупать ее. Аня была голодной. Издав пару протяжных звуков, она положила голову на плечо мамы и закрыла глаза. Наконец, калитка открылась. Таня сделала три несмелых шага, глубоко вздохнула и вновь шагнула.
– А ты чего пришла в такую рань? – Фрося выглянула из сеней. – Случилось чего?
Таня не могла говорить. Ее горло сжалось до минимальных размеров. Дышать было тяжело, не то, чтобы объяснять.
– Таня, что с лицом? – Фрося заметила бледную кожу, когда та подошла к крыльцу. – Да ты белая, как смерть.
Услышав страшное слово «смерть», девушка села на ступеньку, уткнулась в пухлое тельце дочери и зарыдала. Аня испугалась маминого воя. Она открыла глазки и постаралась перекричать мать звонким криком. Выдернув ребенка из рук рыдающей матери, Фрося прижала его к груди.
– Ванька обидел? Ты чего с дитем пришла? Обидел, да? Ну я ему сейчас покажу, как руки распускать! – запричитала тетка. – Я ему всю рожу расковыряю! Жили спокойно, чего ему в башку взбрело? Танька, ты не хнычь. Иди в хату, а я Ваньку пойду мутузить.
Она трепала девушку за плечо, чтобы та услышала ее.
– Тань, хватит ныть, говорю. Бери Анечку и в хату. Переждете маленько, я этому обормоту мозги вправлю, а потом и домой пойдете. Слышь, не?
Вера и Коля, переглянулись, когда услышали несколько голосов за окном. Двое голосили, а мать что-то им доказывает. Не разобравшись, что к чему, оба выскочили на улицу. Коля, узрев Татьяну, попятился назад. Пусть бабы сами разбираются, а он тут, в сенях постоит. Вера же встала на крыльце и с недоумением посмотрела на Таню, затем – на маму.
– Чего это она? – Вера еще толком и не проснулась. Ее голос был охрипшим, похожим на мужской.
– Ванька, ирод, опять житья не дает! – распалилась Фрося. – Во, пришла с дитем на руках. Сейчас пойду и хворостиной всю спину изуродую, – злилась на племянника тетка.
– Он же на смене, – послышался взволнованный голос Николая.
– Ну, наверное, напился и пришел свои правила устанавливать, – предположила теща.
– Нету его! – переполненная горем Татьяна наконец смогла что-то сказать. – Нету!
– Нету? – у Фроси округлились глаза. – А кто ж тебя тогда разобидел? Тань, обворовал кто? Угрожали? А может… – Фрося вылупилась на Веру, приложив пальцы к губам, – изнасиловали? – спросила шепотом.
– Ой, – Вера была ошарашена последними словами мамы. – Ужас-то какой. – Ей внезапно стало жаль девушку. – Таня, вставай, – она взялась за ее плечо, – вставай. Пошли к нам. Сейчас попьешь горяченького чайку и успокоишься. Расскажешь все, как было. Ой, что я такое говорю-то, как такое можно рассказать. Таня, мы милицию вызовем, вот им все и… изложишь. Пойдем в дом.
– Нету Вани, Ванечки моего, – тряслась и захлебывалась Татьяна. – Нету. Лежит там, на кровати…
– Кто лежит? Насильник? – Фрося уже чуть ли не плакала, проникшись к горю девушки.
– Ваня-а-а.
– Так его ж нету.
– Он там, – Таня показал рукой в сторону дома. – лежит.
– Господи, Вер, возьми Аню, пойду гляну, кто там в их хате разлегся. Какой-то черт пьяный пришел, напугал нашу Таньку. Ну я ему покажу, как молодых девок до посинения доводить. – Только Фрося успела дойти до калитки, и тут Таня закричала:
– Нету Вани! Умер он!
Коля почувствовал, как на голове зашевелились волосы.
– Как умер? Когда? А почему никто до сих пор не знает? Он, наверное, рядом с фермой лежит… А откуда Танька узнала? К нему ходила?

Коля высунул голову из-за плеча Веры и крикнул:
– Ты милицию вызвала?
Таня отрицательно мотнула головой.
– А Ванька где? На ферме? Как ты узнала, что он умер? Сказал кто? – он так спешил задать много вопросов, что заговаривался, спотыкался на словах.
– Дома, – захлебываясь, выговорила Таня.
– Как дома? – Колькины глаза выкатились из орбит. – Как дома, если он сторожить должен был?
– Он ночью прише-о-ол, – пропищала девушка и залилась горькими слезами.
– Ночью? – ощутив, как невидимые тиски сдавливают голову, Николай покачнулся.
Пришел? Ночью? Зачем? Что ему понадобилось ночью дома? Он на работе должен был быть. Нет, это неправда. Это не Ванька… Ваня-а-а… Не Витька лежал на постели, а Ваня. Ваня. Ваня. Имя родственника закружилось над Николаем, и вдруг в ушах заиграла незнакомая музыка. Коля видел, как буквы пляшут, раскатываясь в разные стороны, и вновь склеиваются, изображая имя ВАНЯ.
– Не может быть, – глотнул Николай, шагнув назад. – Не может быть…
Прижав ладонями уши, мужчина ринулся в хату. Он встал посреди кухни, согнулся, потом выпрямился. В его груди образовался ком, который расширялся и раздирал тело изнутри, заставляя Колю впасть в безумства от совершенного греха. Он и подумать не мог, что ночью задушит Ивана. Эта смерть предназначалась Витьке. Витьке – горе другу, который посмел встать на его пути. Фрося сбегала в дом Татьяны, убедилась, что Ваня лежит там, где его оставила жена, поплакала над телом племянника, сходила к фельдшеру, тот осмотрел труп и вызвал милицию и скорую помощь. Все село встало на уши, узнав про смерть Ивана.
– Такой молодой, жаль парня. – Рассуждали женщины, провожая коров в поле. – И что ж у него случилось-то?
– Небось, болезнь какая скрытая. А может, выпил, да и помер.
– Не-е, Ваня непьющий. Добросовестный.
– А может, съел чего?
– Чего?
– Ну, не знаю, может что и протухло.
– Ага, дурак Ваня есть тухлятину. Не городи, если не знаешь.
Вдруг женщины услышали крик. К ним бежала Марина и размахивала руками. Она первая отвела свою кормилицу к пастуху и, узнав страшную весть, помчалась рассказывать подругам.
– Бабы-ы! – ломясь сквозь рогатое стадо, идущее по дороге, Марина мчалась с выпученными глазами. – Бабы-ы! Я такое сейчас расскажу-у!
– О, Маринка, – усмехнулась одна из подруг. – Вечно все знает наперед.
Марина подбежала, задыхаясь, стянула косынку с головы и захлебывающимся голосом затараторила:
– Убили Ваньку. Кажись, вечером. Он уже несколько часов мертвый.
– Как это? – ахнули женщины.
– А вот так. Умер давно, а его женка только час-два назад Фроське доложилась.

**Между нами река - 15**– Дочка чья? Моя? – не отставал парень. – Ванькина?
Коля медленно надвигался на напуганную Татьяну. Она отступала также медленно, боясь упасть. Почему-то не хватило ума обернуться и убежать в комнату. Тело Тани было вытянуто в струну, а ноги налились свинцом.
– Таня… – увидев краем глаза кого-то, Коля перевел ошарашенный взгляд на силуэт.
Опаньки! Здрасти, давно не виделись! За столом сидит Витя и держит на коленях Анечку.
Коля рванул было к другу, но вдруг остановился. На него смотрела Анечка, улыбчивая девочка. Ее огромные глаза и миловидное личико заставили Николая усмирить мальчишеские привычки кидаться в драку по первому зову ревности или доказать свою правоту в споре.
– Коль, а ты чего пришел? – Витя, кажется даже не испугался.
– А ты? – Коля стоял в метре от друга и старался не дышать так громко.
– Да я к Нинке думал зайти, а тут у Тани коляска сломалась, – глазки у Вити забегали, он часто опускал голову, якобы, посмотреть на ребенка. – Помог затащить.
– И когда успел? Мы ж только расстались.
– Ну Коль, долго ли, умеючи, – усмехнулся друг.
Таня обошла незваного гостя и встала перед ним.
– Иди домой. Тебя сюда не звали, – она была настроена воинственно.
Нечего ходить, хватит приставать, сколько можно говорить, чтобы он отстал?
– Гонишь? – сощурился Николай. – Вить, пошли.
– Я чуть позже. Иди, а я задержусь.
Николаю не понравилось, что Витька здесь и не уходит. Он попросил у Тани воды, чтобы протянуть время, та набрала в кружку из ведра и передала, ожидая, когда же он оставит их. Коля выпил за два глотка, вытер рот рукой и поставил кружку на крышку ведра. Еще раз попросил Витьку пойти с ним, но тот отказался. Тогда Коля предложил ему выйти покурить и перекинуться парой слов. Отдав ребенка Татьяне, Витя пошел с другом на перекур.
– Вить, я что-то не пойму, у тебя с ней что? – сунув папиросу в уголок губ, Коля достал коробок спичек из штанов.
– Ничего, – Витя сделал тоже самое.
– А ты… – Коля не знал, как выудить из него правду. Сердцем чует, что Витька пришел неспроста. – Когда собираешься домой?
– Ну-у, минут десять посижу и пойду, – выдохнув дым, Витя уперся спиной в стену.
– Или пять?
– Или пять.
– Может, я подожду?
– Не, Коль, иди. А то жена тебя искать начнет. Или того хуже – теща.
Убедил. Скандалов дома неохота. Вера пристально следит за ним, наверное, ищет повод развестись. После последнего случая, когда он ударил ее, Коля получил прощение и дал клятву, что никогда и ни с кем не будет заводить шашни. А Вера пообещала не вспоминать, как он приложился, да так, что нос остался перекошен. К врачу Вера не поехала, стыдно. Что она ему скажет, мол, упала? Каким макаром? Свалилась с трактора и тормозила лицом? Нет такого способа, чтобы можно было собственноручно сломать себе нос.
Коля докурил и потопал к дому. Пока он переставлял ноги и смотрел вдаль, в его тяжелой голове роились всякие мысли. Он то останавливался, то двигался дальше, не находя оправданий для визита друга. Притормозив на том же участке дороги, что и сорок минут назад, Николай бросил короткий взор на выглядывающий забор своего дома и подумал:
– Не сходится. Насколько мне известно, Витька с Танькой не общался. Никогда. И очень странно, что она не хочет поговорить. Гонит, даже взгляд изменился. Неужели с Витькой закрутила?
Коля засопел. Если Витька обманывает его, и Танька переметнулась к Витьке… О-ох, как стало жарко в груди. Перед глазами возникла картинка, та самая, когда два разнополых человека… Вот только лица, лица знакомы. Таня, а над ней… Витька! Взбаламутив себя представлениями о том, чем сейчас будут заниматься эти два голубка, Коля побежал обратно. Уже наступила ночь, но его это не волновало. Срочно! Срочно вытащить оттуда Витьку и наказать! А еще другом прикидывался!
– Ну я тебя сейчас, падла…
Коля перемахнул через забор и затих. В доме еще горел свет, в окне маячили тени. Ага, вот женский силуэт – Танька. А это – мужской. Таких друзей ломать надо, чтобы знали, как переходить дорогу.

😂😂

https://dzen.ru/a/Z0nWvezi9jPBWXn9?share_to=telegram
Голытьба деревенская

✨✨✨

😅😅

Несколько минут представляла, как это выглядит 🤣🤣

https://dzen.ru/a/Z0l4dIk53jcik0jS?share_to=telegram
Путя не будет - 92

– Тань… я про дочку спросить хочу, – гость начал заикаться. Его лоб покрылся испариной, от Николая разило спиртным. – Таня, скажи мне, что с дочкой?
– Какой дочкой? Моей? С Анечкой? Все в порядке. Коля, иди домой. – Она нащупала ручку второй двери и потянула на себя.
– Она моя, да? Или Ванькина? Или чья, Тань?
– Да что с тобой? – Таня смотрела прямо в глаза Коли и увидела в них нездоровый блеск.
Потянув ручку на себя, Таня шагнула через порог.
– Дочка чья? Моя? – не отставал парень. – Ванькина?

Доброй ночи 💤😁

Не знаю, что за ездец происходит, но как переехали, как-то все через жопу пошло. Второй месяц настроение на нуле. Это что, очередное испытание?
Как это назвать?
С переездом начали заказывать мебель. Моментально, чего раньше не происходило, доставка начала откладываться.
Двигали ее двигали, все-таки доставили. Но до сих пор некоторая мебель, заказанная потом, в подвешенном состоянии. Доставка переносится.
Потом мы долго думали, как обставить кухню-гостиную. Придумали, но, то гарнитуры сильно подорожали, то их просто раскупили.
Крутили-вертели, диван искали. Нашли. Но по отзывам выясняется, что диваны привозят собранными. И тут по одному отзыву нахожу охеренный нюанс: диван может не пройти в дверной проем. Измеряю и понимаю - не пройдёт. Стала искать те, что разобранными продаются. Хрен там! Такие модели собираются намертво!
Плюнула, отложила диван, нашли камин и елку. Их привезли, и тут я понимаю, что витрины вместе с камином просто не поместятся вдоль стены. Там у нас дверь! 🤣
Искала размеры поменьше. Обломись, Олечка, не будет у тебя витрины.
Черт с ним, пусть елка в углу стоит, до конца зимы время есть. Смирилась. Потом нас черт дернул, заказали два кресла, чтоб перед камином стояли. И только после совершенного заказа я вдруг сообразила и посмотрела описание - они не разбираются. Хрен с ним! Одно дочке в комнату отдам, второе будет стоять в прихожей! Лоханулась, в общем.
Ну а вишенка на торте - у нас пропала прихожая.
Правда ее потом нашли в Москве на складе, но разбирательства вместе с ожидаем доставки длятся больше месяца.
Вот такие дела. Сегодня просто не выдержала нервного напряжения и наелась торта на ночь. Теперь фильм смотрю и вроде успокоилась.
Новая жизнь, оказывается, сплошная нервотрепка.
У меня всё🙃

https://dzen.ru/a/ZzII-fxr1z2uUFwB?share_to=telegram
Чёрствая дочь

Шкура - 8 – Ой, и что теперь будет? – запричитала Глафира, уставившись в окно. – Он же ему глаза откроет – и пиши пропало… Это ж надо, а, какой совестливый оказался, поехал навестить. Чтоб у этой Дуньки язык отсох, помело трескучее.
Добравшись до районной клиники, которая находится недалеко от его родной деревни, Панкрат поговорил с врачом, узнал, в какой палате находится отец и поспешил навестить его. Сердце трепыхалось, как у ребенка, нашкодившего и ожидающего нагоняй от строгого родителя. Панкрат открыл дверь палаты и заглянул внутрь. Она была просторной, человек на десять. Каждая койка занята мужиками разного возраста. По левую сторону лежачие, по правую – более живые.
– Кого ищете? – худощавый мужичок с седой бородкой оторвался от чтения книги в потрепанной обложке.
– Стрелецкого… – растерялся немного Панкрат. – Федоса.
– А вот он, – показал глазами незнакомец на соседнюю койку у окна. – Вы только погромче говорите, глуховат он. Если моргнет, значит – «да», если мычит, значит – протестует.
– Мычит? – сделав три робких шага к койке, Панкрат вытаращился на тощее серое лицо, которое ну никак не напоминало отца.
– Бать, – прошептал он, подойдя еще ближе. – Бать, это я…
Глаза прикрыты, нос крючком… Не лицо, а одни скулы и две ямки вместо глаз. Даже чем-то мать напомнил, она практически также выглядела, когда Панкрат к ней приехал.
– Бать, – гость встал у кровати, – ты меня слышишь?
Федос приоткрыл отяжелевшие веки. Увидев старшего сына, тяжело задышал.
– Здравствуй, батя, – присел на стул Панкрат. – Узнал?
– Ыы-ы-, – издал странный звук старик и заплакал.

Глава 28
Федос так широко раскрыл рот, что сын заметил обрубок языка.
– Что это? – спохватился он, вытаращившись на отца. – Где язык?
– А бог его знает, – ответил второй мужчина, лежа на боку и наблюдая за посетителем. – Я сюда второй раз попал. Сердцем маюсь, а он все лежит, никто к нему не ездит. Слышал, как доктор говорил, что язык он не сам откусил, а ему его пытались вырвать.
– Что? – лоб Панкрата покрылся испариной, руки задрожали, спину скрутило от внезапно нахлынувшего переживания.
Он взял отца за руку, вытер ему слезы на висках и сам чуть не разрыдался. Кто посмел? Кому руки оторвать? Это ж какую силу и бесстрашие надо иметь, чтобы так поступить с живым человеком?
– Я тебе к себе забираю, – твердо сказал мужик и замахнулся, чтобы ударить со злости по кровати, но вовремя опомнился.
Здесь лежат больные, нечего показывать свою злобу. Надо собраться с мыслями и увозить отца. Дома и стены помогают! К вечеру Панкрат и Федос уже были в селе Яшкино. Поблагодарив водителя грузовика, Панкрат понес немого старика в дом. Когда он вошел в сени, все расступились. Никто не ожидал, что Панкрат приедет не один. Глафира надеялась, что ее муж уже похоронен, Дуня переживала меньше всех. Она была полностью уверена, что парализованный свекор никому не нужен. Но, когда в окно увидела Панкрата, несущего высохшего старичка, задрожала, как осиновый лист. Хана Егору! Сейчас вся правда откроется, и Панкрат разнесет дом в щепки… Спрятавшись в комнате с детьми, она дождалась, когда Панкрат уйдет в свою спальню, и выскочила на улицу. Добежав до бани, отдышалась, влетела в предбанник и затараторила, как сорока с перебитым крылом:
– Егор! Быстро прячься!
Тот чуть с полка не упал, услышав нервный крик. Встав на колени, уперся взъерошенной макушкой в потолок.
– Что такое? Милиция?
– Панкрат батьку привез. Не жить тебе, Егор, беги отседова!
– Как? Зачем? Для чего он его… – свесив ноги, Егор почесал затылок и вдруг заулыбался. – А мне-то что? Он теперь немой, никому ничего не расскажет.
– А мамка? Это ж она про отца ночью правду открыла, – ехидно произнесла Дуня.
– Да-а? – удивился заспанный мужик.
– А то! Взяла и выложила, что он живой. Я ж твоему брату о могилке рассказывала, а мамаша, стервозина такая, ляпнула, что ты спину ему поломал. Берегись, Егор, Панкрат на кулак резвый. Тем более, ты это уже и сам знаешь. Прячься, иначе он тебе хребтину голыми руками вынет и высушит.
– Зачем?

Глава 29
– Ой, на кого ж ты нас покину-ул! – рыдала на похоронах Дунька, кидаясь к усопшему мужу. – Как жить-то теперь? Ой, люди добрые-е! Что ж мне делать-то-о? Детишки без отца остали-ись! Я – без кормильца-а! Ой, как мне теперь их подыма-ать? – показала она рукой на детей, стоящих в рядок и опустивших головы. – Кто ж их теперь приласкае-ет! А как же с неродившимся бы-ыть? Он даже не узнает, кто ж его батька-а-а…
Соседей на прощании не было, их не позвали. А зачем, если Егор ни с кем не общался? Ну был там один алкаш, да и тот не знает Егора. Выпили пару раз и разошлись. Да и народ собирать на такие мероприятия – негоже. Это семейный траур, а не общественный. Панкрат пристально смотрел на покрытый простыней силуэт и в душе жалел брата. Ничего-то он в жизни хорошего не сделал, не работал, не радовал семью, только пил да по бабам шлялся. А, нет, шестерых на свет божий произвел. А что толку? Он с ними жил, как сосед, не играл, не учил пацанят строгать доски, молотком работать, дочек ни разу по голове не погладил. Пил, кутил, прозябал. Марфа стояла рядом с мужем и закусывала губу до боли. Такого молодца потеряли! Душевный был, слова плохого от него не слышала… Господи, ну почему Панкрат не такой? Хотя нельзя сравнивать Панкрата и Егора, хоть и братьями были. Разные они, с лица одинаковые, а внутри разные. Рядом с Егором душа пела, сердце трепетало, жить хотелось, а с Панкратом… ох тяжко с ним. Так тяжко, что выть, бывает, хочется. Давно бы сбежала, да некуда. Покрутив головой, Марфа заметила, что нет Глафиры. Ах да-а, она же в доме убивается. Как узнала, что любимый сынок с жизнью распрощался, сразу в слезы ударилась. Покричала-покричала, а потом и замкнулась. Сидим на постели, в окошко глядит, думы какие-то в пустой голове гонят.
– Степ, надо бы увозить, – обратилась Марфа к сыну.
Степа стоял позади нее и смотрел вдаль. Жалко дядьку, жалко его жену и детей. Как же так получилось, что ты, дядька, в чужом доме помер? Как ты туда попал?
– А? – почувствовав, как мать тормошит за рукав, Степан перевел опечаленный взгляд с серого горизонта на нее.
– Неси крышку, сынок.
– Нет, – Галя вцепилась в мужа. Ее лицо было напугано. – Примета плохая. Нельзя ему прикасаться к гробу, иначе…
– Да иди ты со своими приметами, – огрызнулась Марфа. – Тут горе такое, а она циркачку из себя строит. Сама принесу.
Как бы громко Дунька не голосила, но короткий разговор между Марфой и ее снохой услышала. Перестав лить пустые горькие слезы, она выпрямилась, громко шмыгнула и поправила на плечах пуховый платок, затоптанный временем. Марфа притащила крышку, накрыла Егора. Панкрат вбил гвозди. За воротами стояли два мужика, которых попросили отвезти гроб на кладбище. Погрузив его на телегу, один мужик взялся за вожжи, а второй сел рядом с ним. Семья вереницей потянулась за гробом. Глафира так и не смогла проводить сына в последний путь. Увидев в окно, как Егора грузят на телегу, завыла, словно волчица, потерявшая своего волчонка.
– Вот тебе и подарочек к Новому году! – Глафира рвала на голове волосы. – Хороший подарочек ты мне преподнес, сынок! Ой батюшки мои, не могу, душа горит! Любимого сыночка порешили! Ему еще жить да жить, а он замерз! Бросили его! Бросили в холодной хате, пьяного и слабого. Всю жизнь был слабенький, всю жизнь хиленький, богом обиженный… Егор, Егорушка, не уберегла. Прости меня, сынок, не уберегла…
На поминках было сказано всего пару слов о Егоре, так как никто не знал, что хорошего можно о нем сказать. Панкрат просто поднял стопку и с грустью вымолвил:
– Помянем раба божьего Егора.
Марфа не стала расхваливать достоинства Егора прилюдно, потому как из всех, что она знала, было только одно – постель. В ней Егор был настоящим виртуозом, знал столько о любви, что у Марфы голова кружилась. Она подняла свою стопку, повторила слова мужа и выпила. Пришла очередь Степана. Он так растерялся из-за последнего события, что не мог выговорить ни слова, когда встал и посмотрел на отца, мать, тетку Дуньку и ее ребятишек.

Степан принес елку и положил в сенях, чтобы она немного оттаяла ото льда. Галя и Марфа готовили праздничные блюда, а Глафира давала указания.
– Куда столько соли? Хочешь, чтобы у меня суставы не гнулись? – стояла она рядом с Марфой и зудела, как надоедливая муха. – У меня желудок в последнее время сдает, а ты как будто издеваешься.
– Отстань, – шипела в ответ Марфа, закрывая собой стол, чтобы свекровь не видела, как она готовит. – Отойди.
Галя искоса поглядывала на женщин и усмехалась про себя. Так тебе и надо, пусть твоя свекровь над душой стоит. В свое время меня носом тыкала, а теперь сама хлебни сполна. Панкрат сидел у кровати отца и разговаривал с ним. Тот уже не реагировал на слова сына. Он лежал с закрытыми глазами и не понимал, кто с ним говорит, где он находится, какой сейчас год, лето или зима… Недолго осталось Федосу занимать старую койку.
– Сильно мясом не разбрасывайтесь, завтра девять дней Егорке, – Глафира начала вести подсчет, кто сколько съел мяса, яиц, картошки. – У нас поминки на носу, а вы тут целую свадьбу устраиваете.
– Народу много, всех накормить надо, – влезла Галя, очищая вареный картофель от кожуры. – Какой будет стол, таким будет и год.
Напомнила она старую примету.
– Верно, но сейчас это неуместно, – Глафира, не отрываясь, наблюдала за Марфой. – Сыночка моего помянуть надо, как следует.
Вдруг она всплакнула и мгновенно потащилась в комнату, проливать горькие слезы.
– Мам, ну что опять? – Панкрат не любил женского плача. Уж слишком он нудный был, надоедливый.
– Не хватает мне сыночки, – Глафира села на стул и обняла спинку. – Ой, Егорушка, как же так? Какой изверг с тобой сотворил такое?
– Мам, сказано было – перепил, уснул и замерз. Хватит выдумать, будто его кто-то зашиб.
– Зашибли, ей-богу, зашибли моего мальчика. Он добрый был, никого никогда и пальцем не тронул.
– Угу, – Панкрат вспомнил, как в детстве Егор задирал каждого, кто не желал исполнять его прихоти.
– Найти бы того изверга да поломать, как палку гнилую, чтоб знал, каково матери терять родного сына. – Продолжала завывать Глафира.
Всегда так было, когда что-то случалось с Егором. Чуть что, Глафира винила всех вокруг, мол, Егор не мог закидать птичку камнями – это его кто-то или оговорил, или научил, Егор не курил – ему в карман папиросы подкинули, Егор не ломал чужого забора, потому что силенок у него не хватит. Егор ни при чем, его оговорили, оболгали, подставили. Прокручивая в памяти давно ушедшие детские годы, Панкрат держал отца за руку. Вдруг он ощутил, как Федос резко пошевелил пальцами и застыл.
– Бать, – наклонился Панкрат, решив, что тот сейчас откроет глаза, – вставать надумал? Ну что ж, пора. Хватит лежать, все бока уже отлежал. Кожа синяком покрывается, тебе шевелиться надо.
Он это сказал не подумав, что отец не может ходить. Само как-то вырвалось.
– Бать, – Панкрат вдруг почувствовал неладное.
Глафира, повернув голову, перестала рыдать. Уставившись на мужа, она прищурилась.
– Помер?
Панкрат наклонился еще ниже, поднес к носу Федоса палец, потом приблизился ухом.
– Помер, – прошептал он, сжав челюсти.
– Туда ему и дорога. – Глафира облегченно вздохнула, поднялась со стула, вытерла глаза и, как ни в чем не бывало, потопала в кухню, управлять малочисленным женским коллективом.

– Удочку смастерит, – хихикнула Дуня.
– Беда-а, – испугался Егор, сползая на пол.
– Давай быстрей, а то сейчас сюда нагрянет – костей не соберешь.
Егор накинул фуфайку, натянул сапоги и забегал по предбаннику.
– Чего ищешь? Хватай ноги в руки и деру! – торопила его жена. – Ой, не дай бог, правда наружу выползет. Ой, Егорушка, – обняв его на прощание, поцеловала в щеки несколько раз. – Ну давай, с богом.
Приоткрыв дверь, Егор выглянул на улицу. Никого. Почувствовав толчок в спину, обернулся.
– Ну? Чего тянешь? Прибьет он тебя, так и знай, – подначивала Дуня. – Сделает калеку, как ты из батьки.
Егор задрожал, представив себя навечно прикованным к постели. Ни выпить, ни покурить – все! Жизнь кончена! Сердце застучало, стало тревожно и безумно страшно.
– А жрать я, чо буду?
– Не трусь, придумаем чего-нибудь. Ты давай-ка, схоронись где-нибудь подальше, а через дня три знак подай, чтобы я тебе сала принесла.
– А где прятаться-то? Я ж тут дружков не имею.
Дуня подумала с минуту и дала подсказку:
– За магазином, через улицу, Гречкины! Уехали к родне, дом пустой. Можешь пока там схорониться. – зашептала она, распахнув глаза до предела.
– А ты откуда знаешь?
– Оттуда. Да, там еды тоже навалом, это мне Люська рассказывала. Припасов – тьма. Так что, беги в их хату и прячься.
Прикинув, где находится тот дом, Егор с размаху пнул ногой дверь и рванул огородами к хате Гречкиных. Дуня прикрыла баню, пригладила волосы на висках и бравым шагом двинулась к дому. Идет, улыбается, планы в хитрой голове выстраивает. Так, от мужа, считай, избавилась. Да и не муж он вовсе, а так, сожитель. Со свекровью чуть посложнее будет, та быстро на лету переобувается. Да и мать она Панкрату, тут ничего не поделаешь. Хотя… мать – не мать, а Панкрат ее из дома не выселит. Да, еще и женка Панкратова – Марфа. Что там у них за ссора случилась? Как бы подробности узнать? Ай, черт с ней, Марфа ушла на второй план. Как мышь стала, бесхвостая. Невестка и сын… ну тут тоже ничего страшного. Как Панкрат скажет, так и будет. А теперь надо придумать, как его к себе привадить. Расположить, так сказать. Ох и видный мужи-ик! Богатый, добрый, но чересчур строгий. Батьку привез, жалостливый. Ну ничего, этот тоже на ладан дышит. На днях скопытится. Настроив себя на счастливые дни, Дуня вошла в хату, молча прошла мимо Гали и Марфы, которые готовили ужин, и закрылась в комнате. Сегодня лучше никуда не ходить. Надо переждать маленько, чтобы в доме наступили тишь да покой.
Панкрат, положив отца на постель в своей спальне, приказал сварить ему бульон, нагреть воды, а сам вытащил из шкафа рубаху и штаны. Пока отца мыли, он сунулся в баню, чтобы поговорить с братом и выяснить, правду ли его жена сказала, что Егор покалечил отца? Не найдя в бане брата, Панкрат решил подождать его в доме. Через пару часов вновь зашел с разговором, но Егора до сих пор не было.
– Ладно. Гуляешь? Гуляй, но я все равно с тобой побеседую.
Панкрат был настроен решительно. Если брат признается и попросит прощения у отца, то так и быть, останется здесь. А если будет врать, то Панкрат выкинет его на улицу, как плешивого кота. В семье нет места лжи.
Егора хватились на второй день. Степан отправился топить баню и заметил, что дядьки след простыл. Обошел владения, покликал, но дядька так и не ответил. Протопив баню, он посидел на крыльце, покурил, еще раз позвал. Потом спросил у домочадцев, видел ли кто Егора, но те только головами помотали, мол, не знают о нем ничего. Через неделю заволновались, с мужиком явно что-то случилось. Нет его в округе, никто не видел и не слышал. С третьей неделей – смирились. Сбежал Егор, пьет где-то. Живя с матерью, он именно так и уходил в загулы. Надолго.
Спустя месяц нашли Егора в пустом доме, далеко от хаты Гречкиных, обнимающего огромный бутыль с самогоном, и почти безликого.
– Крысы поели, – обсуждали мужики тяжелый случай.

– Хороший был человек дядя Егор, – слезы блеснули в глазах парня. Одним махом выпив наливку, он сел, подпер рукой голову и тихонько заплакал.
Галя погладила его по голове, а потом увела в комнату. Дуня сидела смирно. Она ела, кормила младшего, грозила пальцем старшим, чтобы не баловались, и не сводила влюбленных глаз с Панкрата.
– Ну вот, детишки, пришла пора возвращаться, – всхлипнув, произнесла она. – Отец нас покинул, кому мы теперь тут нужны?
Подняв глаза на невестку, Панкрат нахмурился.
– Чужие мы здесь, – продолжила жаловаться на черную судьбу Дуня. – Будем как-нибудь сами выживать. Ну а что ж… значит, судьба у нас такая.
Она вытерла слезы, поцеловала Кузьку, сидящего на ее коленях, в голову и еще раз всхлипнула.
– Так. – Панкрат встал. – Никуда ты не пойдешь. Вы не чужие, а, что ни на есть, самые родные. Ты, Дуня, невестка мне, дети, – обвел серьезным взглядом малышню, – племянники. Здесь ваш дом.
– Панкратушка, – вдруг заикнулась Марфа, пытаясь вставить свои пять копеек насчет родни. – Их бы обратно…
– Здесь, я сказал! Я уже бросил родителей однажды. И видишь, что получилось? – он с укором взглянул на жену, кивнув в сторону комнаты, где сейчас находятся мама и папа. – Не позволю, чтобы моя кровь блуждала по белу свету! – во все горло выкрикнул мужик. – Здесь их дом и баста!

Глава 30
Дунька стыдливо опустила глаза. Она еле сдерживала довольную улыбку. Свершилось! Жить ей в этом доме и питаться от пуза! За детьми Галька будет присматривать, Марфа – готовить, а свекровь летом грядки полоть, а зимой печку топить. Вот это жи-изнь! И кто бы мог подумать, что через каких-то восемь лет Дунька Кулакова станет владелицей богатого дома и несметного хозяйства. Ой, кому расскажи – не поверят!
– Ой, что-то в боку закололо, – пожаловалась Дуня на внезапную боль справа. – Пойду, полежу.
– Иди, – кивнул Панкрат, садясь за стол. – Отдыхай.
Проводив коротким взглядом невестку, Панкрат заговорил с женой:
– Вдовая. Столько ребятишек и вдовая. Она одна их не вытянет. Помочь надо.
– Конечно, не вытянет, – разозлилась Марфа. – Работать не хочет, за детьми пригляду нет. Бегает к своей подружке языком чесать, а ты тут как хочешь, так и крутись. Зря хомут на себя повесил, Панкратушка. Это ж надо, а? Сам себя в тяжелые оковы заковал.
– Заковал, когда на тебе, охочей до мужиков, женился, – растопырил усы Панкрат.
Марфа покраснела.
– Что, не отшибло память-то? Обманула, а правда долго ждать не заставила.
У Марфы сбилось дыхание.
– Степан-то тоже на меня не похож. Правду скажешь или из тебя ее выбивать?
– При ребятах-то не дюже силушку показывай, – Марфа намекнула на малышню, сидящую за столом.
– Хм, – выдохнул Панкрат, посмотрев на притихших детей.
Он встал, накинул старую телогрейку, проверил карманы и вышел на перекур. Марфа покачала головой и подумала:
«Если бы ты не поехал в свою деревню, то до сегодняшнего дня жили бы, как раньше. Жили – не тужили».
– Все наелись? – строго спросила детей и тут же добавила. – А теперь шагом марш в свою комнату. И чтоб тихо было.
Убрав со стола, женщина села у окна, подперла кулаком нижнюю челюсть, посмотрела на белоснежное покрывало, обложившее весь двор, и медленно выдохнула. Эх, Егорка, ума бы тебе да рук работящих – цены б тебе не было. И что любовь с людьми делает? Почему баб тянет к громким, хвастливым, ленивым, к жизни неприученным? Что за женская природа такая? Почему бы не влюбиться в заботливого и бескорыстного? Вон Панкрат все в дом тащит, такой дворец отгрохал своими руками, скотину завели, усадьбу разбили. И что ж тебе нужно, сердечко неприкаянное? Зачем плачешь о пьянице беспросветном? Куда тебя тянет? Что ты ноешь, как дитя капризное?
Непрошенная слезинка покатилась по щеке. Закусив сгиб указательного пальца, Марфа закрыла глаза.
«Прости меня, Егорушка» – раздалось в ее голове, и она, положив голову на руки, мелко затряслась, безмолвно заливаясь слезами.
Новый год.

Глава 31
Панкрат будто не услышал последние слова матери, которые она бросила перед уходом. Погладив медленно остывающую кожу лица бати, он скрестил его руки на груди и встал.
– Что ни день – то «праздник», – опустив голову отправился в кухню. – Стол отменяется. – сказал он, переступив порог. – В доме покойник.
На что Глафира ответила:
– Вынеси его в сарай и пусть три дня там вымерзает. Чтоб духу его тут не было.
Марфа и Галя переглянулись. Они поняли, что Федос испустил дух, но почему его жена говорит такие страшные слова?
– Мать, ты бы язык попридержала, – Панкрату ой как не понравилось материнское высказывание. – Думай, о чем просишь.
– А что тут думать? – Глафира поставила руки на бока и громко цокнула языком. – Если бы ты наведывался к матери почаще, то видел своими бесстыжими глазами, как он надо мной измывался. Ты что, батьку пожалел? А мать? Мать тебе не жалко? Ишь ты-ы, привез его сюда, чтобы в тепле помирал, а как мать твоя по морозу да босиком от него улепетывала – не знал? Да если бы не Егорушка, сидела бы я сейчас на белом облачке, свесив ножки, и наблюдала, как вы жируете, а мой сыночек, – всплакнула женщина, – последнюю краюху доедал. С работы за правду гнали, а калым перепадал нечасто.
– Мам, – громоздкая волна вины обрушилась на Панкрата.
– Что «мам»? – она вытерла слезы под глазами краешком потрепанного платочка. – Он из меня всю душу вытряс, пока ты тут жизни радовался. Все здоровье из меня высосал, столько кровушки попил. У-у-у-у – завыла белугой старушка и уткнулась носом в широкую грудь сына.
Глядя на плачущую женщину, Галя вспомнила о своем отце, как он устраивал разборки дома с мамой. Злость подкатила к горлу, вот так взяла бы дровину и опустила на его бестолковую голову, со всей силы. Пожалела Галя старушку, представив на ее месте свою маму. Сходить бы к ней в гости, да отца видеть нет желания, слышать его голос, пакостные издевки, унизительные оскорбления. Виделась Галя недавно с мамой да только та поздоровалась и прошла мимо, даже «как дела» не спросила. Понятно, почему она так себя ведет. Отец обиделся на Панкрата Федосеевича, шибко обиделся, что тот его при всех за ворота выкинул. За дело же выкинул! Незачем было на чужое добро свой пьяный глаз класть. Теперь это добро Гальке принадлежит. Улыбнувшись последним мыслям, Галина выпятила грудь вперед.
– Чего лыбишься? – прошипела Марфа. – Отпраздновали. К похоронам готовиться надо.

😊

😆

https://dzen.ru/a/ZzHGJh3bDyUSmV6o?share_to=telegram
Путя не будет - 81. Вот так встреча!

– Не слушай ее, сынок! – Глафира начала отталкивать сноху, чтобы пробиться к Панкрату, но та не двигалась с места. – Не слушай! Дурная она!
– Всем молчать! – не выдержал бабских склок Панкрат. – В этом доме я – хозяин! Так, Дуня, говори.
– Давай, давай, лупи правду-матку! – Глафира стукнула Дуню в плечо. – Закатывай нас всех в одну бочку.
Дуня помялась немного, секунду подумала, стоит ли выдавать тайну о Федосе, а потом громко шмыгнула и сказала то, о чем и представить страшно:
– Федос живой. В больнице лежит. Покалеченный он. Это Егор ему хребет переломал. По пьянке.

Глава 27
Глаза Панкрата становились все шире и шире. Покалеченный? Егор избил отца? Окинув родственников осуждающим взглядом, он пошатнулся.
– Панкрат! – всполошилась Марфа и бросилась к нему.
Прислонившись головой к холодной стене, мужик простонал:
– М-м-м, – и его левая рука легла на грудь в районе сердца.
– Разойдитесь! – подхватив мужа под руку, Марфа повела его в дом. – Только не переживай, – подбадривая Панкрата, женщина отмахнулась от Глафиры, которая хотела помочь. – Не переживай. Все будет хорошо.
Марфа увела Панкрата, а Дунька, Галя и Глафира остались стоять в сенях. Они переглянулись, покачали головами, и Галя вдруг выдала:
– Можете смело собираться. Свекор с норовом, терпеть вас здесь не станет. Показали свой характер, теперь пеняйте на себя.
– Ишь ты! – разошлась Глафира. – Ты тут кто? Хозяйка? Яйца учат курицу? Рот прикрой и иди спать! Тебя забыли спросить, кому собираться, а кому оставаться! Я – мать! Меня он не посмеет выгнать. А вот Дуньку с ее хвостом надо бы выпроваживать. Что смотришь? Развела тут выводок, а сама по подружкам… – и тут она вспомнила, что несколько минут назад в дом прокралась Люська. – Ах да-а. Ты ж воровку привадила, вот Панкрат тебя и выпнет. Сейчас оклемается, и я ему напомню.
Дуня поняла, теперь и дети не удержат Панкрата, погонит к чертовой матери на улицу. Где жить, чем питаться? Опустив голову, она поплелась ложиться спать. Открывая дверь, увидела, что дочки сидят на кровати в обнимку и всхлипывают.
– Быстро под одеяло, – прошипела женщина, – нечего уши греть.
Лида подтолкнула Свету в плечо, та легла, и Лида обняла ее.
– Спи, – прошептала старшая сестра, погладив младшую по голове. – Спи, а то дядька Панкрат всех накажет.
Хотя она и видела, что дядька-то неплохой, а добрый, но помнила, как мать каждый день предупреждает, чтобы Лида присматривала за младшими. Нельзя шуметь, иначе дядька разозлится, и все семейство потеряет теплый угол. Но, пока Дунька ошивалась у подруги, дети забывались и начинали носиться по всей хате, догоняя друг друга и крича во все горло. Дядька ни разу не отругал, даже подзатыльником не одарил. Вот и пойми, хороший он или злой. Мать-то другому учит.
Позже по комнатам разбрелись Галя и Глафира. Старушка молча легла, не спросив, как себя чувствует Панкрат. Марфа лежала рядом с ним и гладила по руке, успокаивая его. Галя, закрыв за собой дверь, сощурилась. Степан лежал в постели, накручивая волос на палец.
– А ты чего лежишь? – присев на край кровати, спросила девушка. – Не слышал, что случилось?
– Слышал, – шепотом ответил Степан и тяжело вздохнул.
– И? Забоялся? – Галя легла рядом.
– Нет. Лежу и думаю, как мне все это надоело.
– Что именно?
– Все. Склоки эти, ругань. Почти каждый день какая-то несуразица происходит. Жили раньше спокойно, а теперь, как на бочке с порохом. Даже домой идти не хочется. То дети визжат, то мамка с батькой скубутся, дядька Егор – пропойца какой-то. Ни работать не желает, ни помогать. Живет у нас почти два месяца, два раза с батькой подрались. Что за братья такие? Поубивать друг друга готовы. На Дуньку смотрю и не понимаю, как можно жить, не думая о завтрашнем дне? Детей шестеро, седьмой на подходе, сидят на нашей шее. И зачем отец их притащил?
– А ты не заметил?
– Чего?
– Как он к детям относится?
– Не знаю, некогда замечать. Работы по хозяйству выше крыши.

– Жалеет он их. Как своих, как родных… – Галя положила голову на грудь мужа и улыбнулась потолку. – И у меня каждый день спрашивает, как мое здоровье. За дите переживает. Не то, что ты.
– Я тоже переживаю, – строгим тоном заговорил Степан. – Или ты думаешь, что я бесчувственный? А? Думаешь?
– Ничего я не думаю. Степ, а раз тебе тоже тут тяжко, может переберемся в другую хату?
– Тоже? Ты сказала «тоже»? – приподнял голову Степан.
– Да, – разочарованно вздохнула Галя. – Устала я что-то. Столько народу, что не продохнуть.
– Батьку жалко, да и мамку… Поживем – увидим, как там дальше сложится. Авось, построим им отдельный дом…
– Угу, в нашем дворе, чтобы продолжали глаза мозолить.
– Спи, там видно будет. Может, батька уже передумал, только нам ничего не говорит. А что там про деда было?
– Ты о чем?
– Ну я слышал, как деда вспоминали. Дунька сказала, мол, в больнице помер?
– Живой он. Живой.
– Как?
– А вот так. Неходячий. Ох… боюсь, Панкрат Федосеевич и его сюда притащит.
Панкрат не спал всю ночь. Душа болела, в сердце ныло, голова гудела. Отец… как же так, отец? А куда мать смотрела? Как позволила тебя покалечить и в белых палатах оставить? Сказала, что умер батька, на местном кладбище похоронен… То-то Иваныч, пьянчужка местный, про батьку ничего путного сказать не смог. Мол, был и нету. По глазам видно, все вокруг лгут. Да так лгут, что волосы дыбом встают. Эх, что за напасть такая? Что за родня? Жестокие, хуже зверей.
Все обиды, как горным ручьем, смыло. Панкрат потирал грудь слева и думал об отце. Неужели пил? Правду говорят, что он мать по двору гонял? Раньше он таким грубым по отношению к матери не был. Или Панкрат запамятовал?
Рано утром он встал, выпил молока с хлебом и собрался в дорогу.
– Куда в такую рань? – Глафира как чувствовала, проснулась и прибежала к Панкрату, когда тот уже выходил.
– К батьке поеду. Проведаю, – ответил он, открывая дверь.
– Зачем тебе? Панкрат, не нужен он тут, – поняла Глафира, если Панкрат узнает правду, то притащит Федоса сюда. – Послухай, оставь его там. Пусть последние дни доживает. Хватит небо коптить, пора и честь знать.
– Чего? – сдвинув брови, мужик выпрямился в струну. – Небо коптить?
Появилось огромное желание про брата тоже самое сказать, но он не стал, потому что знал – мать за брата горой стоит.
– Сынок, зачем нам лишний рот, а? Оставим все, как есть, – засуетилась старушка, дергая мужика за рукав фуфайки. – Он же столько крови у меня выпил, что я чуть душу богу не отдала. Вспомни, как ты приехал, а я вся побитая лежу, минуты считаю.
Ничего не ответил Панкрат. Толкнул дверь и вышел.
– Сынок! Ты о матери думать должен! Слышь, не? О матери! Я вас выносила и родила-а!
Панкрат выдвинулся на дорогу и поспешил в больницу, сделав вид, будто не слышит мать.
– Ой, и что теперь будет? – запричитала Глафира, уставившись в окно. – Он же ему глаза откроет – и пиши пропало… Это ж надо, а, какой совестливый оказался, поехал навестить. Чтоб у этой Дуньки язык отсох, помело трескучее.

Шкура - 7 – А ты, откуда знаешь? – уставился на раздевающуюся жену Степан.
– Оттуда. Ложись, ночь на дворе.
– Не, я батьку подожду. Хочу с ним об этом поговорить.
– Лучше не стоит, иначе и тебе достанется. Спи, – Галя занырнула под одеяло и прикрыла глаза.
Со свекровью все понятно. От нее избавиться не составит труда, осталось выждать время, но в доме столько родственников собралось, что ступить негде. Как этих выселять? Галя незаметно погладила живот, представив, как будет выглядеть ее ребенок. Пусть будет девочка. Так хочется иметь маленькую куколку, чтобы утереть нос сестрам. Те, припадочные, ни дружить не умеют, ни помогать. А доченьку Галя научит всему, что сама умеет. Будут вместе пирожки лепить, носочки вязать, морковку полоть. Представив маленькую девчушку с хвостиками на голове, сидящую на корточках и дергающую пухлыми пальчиками травинки, Галя невольно улыбнулась.
– Вы все ей в подметки не сгодитесь, – случайно сказала вслух, вспомнив о сестрах.
– Что? – Степа лежал на боку, уставившись в темноту и думал о матери.
– Ничего. Спи.
Галя проснулась в три часа ночи из-за грохота в сенях, потому что их комната расположена ближе, чем все остальные. Она подумала, что опять кто-то из детей ходит по ночам и балуется, ковыряясь в чулане. Такое уже было пару раз, но кто именно занимается ночным баловством – неизвестно. Никто ни разу не пойман. Почему решила, что это дети? Потому что взрослые спят, как убитые. Да и не будут, например, бабка или сама Марфа чудить. Глупо. Галя нехотя вылезла из-под одеяла и двинулась к двери. Приоткрыв ее, оставила узенькую щелочку, чтобы с поличным поймать непоседу, мешающую отдыхать. В кухне темно, но в окно пробивается лунный свет, который даст понять, кому не спится, когда он будет возвращаться обратно. Подождав несколько секунд, девушка поняла, что интерес пропадает, потому что безумно хочется спать. Но ложиться не стала. В сенях вновь зашумели. Раздался отвратительный скрежещущий звук, будто чем-то острым царапают стекло.
– Бр-р, – передернуло Галю. – Что он там делает?
Она почему-то думала на Ваньку. Тот слишком надоедливый, всюду лезет, задает нудные вопросы, пытается помогать, хотя у самого руки не из того места растут. Поначалу Галя показывала, как чистить картошку, подметать пол, пришивать пуговицу, но потом так надоело, что Ванька ей опротивел. То иглу оставит на ее кровати, то палец порежет, а потом хнычет, как девчонка, а недавно полез в печку дровишек подкинуть, так чуть не спалил всю хату. Правда досталось Алешке, потому что свекор застал его с коробком спичек в руке. Благодаря Галине трехлетний мальчонка был спасен от попытки отлупить его.
– Ну иди же быстрей, – пробормотала Галя, вновь заглянув в щелку. – Долго ты там возиться будешь? Сейчас я тебя за уши потаскаю.
В сенях наступило затишье. Галя уже успела расстроиться, а вдруг этот шалопай проскочил, и она его не заметила?
– Нет уж, я сейчас всем докажу, что это ты банку со сливками разбил, а не Федька.
Осторожно прокравшись через кухню к двери, девушка приложилась к ней ухом и замерла. Там кто-то шебуршит, двигает предметы. Неужели ворует еду и ночью ест втихомолку? Кормят детей от пуза, почему бы и не попросить, если ты не наелся? Вдруг из-под двери потянуло жженой травой. Это еще что, курить вздумал?
– Ну я тебе сейчас покурю. Не хватало, чтобы дом сжег, паршивец малолетний, – Галя резко распахнула дверь и одной ногой переступила порог. – Ты что здесь вытворяешь, ночной курильщик? А ну, быстро спать!
Рявкнула она, прищуриваясь, чтобы разглядеть, куда спрятался мальчишка.
– Я сейчас веник возьму и как дам, – помахала кулаком в воздухе.
– Молчи, чего разоралась? – из чулана кто-то подал голос. – Иди сюда, а то разбудишь всех.
Галя встала на пороге чулана, и вдруг темная фигура выпрямилась во весь рост. Это явно был не ребенок.
– Теть Люсь, а Вы что здесь забыли? – опешила девушка, увидев подругу Дуни.

Глава 26
– А Дунька где? – воровка прятала за пазуху сало, завернутое в газету. – Чего не вышла? Дрыхнет? Вот подстава-то, а? Обещала прикрыть, а сама бока отлеживает.
Галя стояла в дверном проеме, как столб, и не верила своим глазам. Тетка Люся залезла в чужой дом, без зазрения совести набирает чужое добро и не пытается сбежать. Вот это сила духа! Вот это наглость! Галя, глотнув, протянула руку к дверной ручке.
– Дуня Вас прислала?
– А что? – Люська сунула руку в бочку, вынула и лизнула пальцы. – Рассол? Огурцы? Не, мне это не надо. Мясо. Мясо где?
– В тюрьме! – выкрикнула Галя и захлопнула дверь.
– Ты что надумала? – зашипела ночная воровка. – А ну, открой!
– Помогите! – заорала Галя во все горло. – Спасите! Карау-ул!
Прижав спиной дверь, она ждала, когда выбежит муж, чтобы сдать Дуньку с поличным. Свекра в доме нет, одна надежда на Степана.
– Чего вопишь, суматошная? – Марфа выскочила из хаты первой. – Весь дом перебудила.
– Воры! Воры! – Галя чувствовала тычки в дверь. – А-а-а!
– Галька! Кончай народ пугать! Пьяная, что ли? – Дуня выглянула в сени. – Чего ночами шастаешь?
– А того и шастаю, чтобы воришек уличить!
– Каких воришек? Очнись, малахольная! – рассмеялась Дуня, широко открыв рот.
– Подруг твоих, которых ты сюда сама и впустила, – распахнув дверь, Галя вытянула руку и показала пальцем на Люську.
Та, увидев Марфу, отпустила подол, в который наложила спичек, папирос и сахара. Все рухнуло на пол, и Люська ринулась на улицу, сбив беременную Галю с ног.
– Куда? – неожиданно в сени вошел Панкрат и перегородил дорогу Люське.
Она встала как вкопанная. Бежать некуда. Нахмурившись, Панкрат дернул на груди воровки пуговки, и все услышали характерный звук падающих предметов.
– Воруешь? – усы мужика зашевелились, как живые. – Воруешь там, где тебя кормят?
Муж Люськи иногда подрабатывает у Панкрата. За бутылку наливки. Но Панкрат платит не только выпивкой, но и салом, мясом, картошкой, чтобы Андрей мог покормить своих детей. Жалел Панкрат ребятишек, всех без исключения. Жалел, потому что с детства видел голодающих, тощих, недокормленных.
В сени выползла Глафира. Обведя полуслепым взглядом Люську, потом – Дуню, поставила руки на бока и громко объявила:
– Вот ведь как, сынок, ты им хлеба, а они тебе пинок поддых! Я давно заметила, как Дунька из чулана продукты своей подружайке таскает, да только говорить стеснялась. Она ж и у нас в дому подворовывала, относила прихлебателям мясо, а мы потом с голым задом остались. Сынок, не могу боле молчать, сил моих нет смотреть, как вторую хату лодыри обносят.
– Ты что несешь? – возмутилась Дуня и встала вплотную к свекрови. – Ты чего мелешь?
– Правду. Правду хочу говорить, пока ты и второго моего сына по миру не пустила.
– Не городи! Сейчас ему лапши навешаешь, а он нас за порог выставит! А ты о детях моих подумала?
– О своих детях сама думай, – зафыркала свекровь. – Нарожала нам обузу, а сама о них не заботишься. Панкрат, у нее ж на уме одни гулянки! Сейчас и этого, – показала глазами на живот, – нам подкинет и усвистает на неделю-другую. Первый раз, что ли? Попомни мое слово, сынок, нахлебаешься еще с этой прорвой. Гони их за ворота, а Егорушку в дом верни. Он ни в чем не виноват. Раньше я как думала, мол, пусть живут. Какая-никакая жена ему нужна, чтобы Егорка наш один на белом свете не остался. А теперь гляжу на эту борзую бабу и вижу, что пропадет он с ней. А раз ты, Панкрат, доброе сердце имеешь, брату помогаешь, значит, можно и помереть спокойно.
– Ишь ты-ы, как заговорила! – Дуня замахала руками перед свекровью. – А про мужика своего ты не забыла?
– Замолчь! Не твоего ума дело! Не лезь туда, где тебе не постелено!
– А я скажу! Я все скажу! Панкрат Федосеевич, – подскочила Дуня к опешившему от услышанного хозяину дома. – Я сейчас всю правду доложу…
Все уже и забыли, по какому случаю собрались. Люська, прошмыгнула в открытую дверь, пока Панкрат мать слушал, и убежала домой.

Посмотрите, растет! Скоро листочек вылупится 😌
Вот на 80 % была уверена, что не приживется, так как у меня очень плохие отношения с растениями. Поливать забываю 😅
Дочка говорит, что ему место понравилось.
Кстати, драцена тоже поперла. Листочков - куча свеженьких. Я-то не суеверная, но уже начинаю верить в то, что растения «говорят» - все будет хорошо. Мне уже несколько человек сказали, что по растениям многое можно понять, если сохнут, вянут или цветут.
Я даже начинаю в это верить 🙃
Еще запомнился один момент - птицы на карнизе - к переезду. Сбылось много лет назад у моих родителей, а теперь и у нас. Хотя почему-то некоторые верят в то, что птицы к покойнику.
У меня еще и сны вещие. Абсолютно все. Вот в них я верю безоговорочно.
А у вас какие есть приметы, значения которых стопроцентные?

– Не виноватая я! Бес попутал! Он меня силой взял! Взял, а я промолчала. Как я могла о таком признаться? С него и спрашивай, с него – паршивца!
– Кто? – нахмурился мужик, глядя на платок, покрывающий голову жены. – Кто? Признавайся!
– Братец твой, кто ж еще?! – Марфа подняла голову. Ее глаза были наполнены такой жгучей болью, что Панкрат потерял самообладание.
Выскочив на улицу, он бросился к Егору. Тот висел на заборе, лениво потягивая папироску, которой угостил племянник. Степан был в бане, мыл руки и уже собирался идти в дом ужинать, как вдруг услышал душераздирающий крик отца:
– Убью, паскуда!
Быстро вытерев руки от мыльной пены, Степа выглянул из бани. Отец со всей силы размахивал ногами, а дядька лежал на земле, свернувшись калачиком. Видимо, батя вырубил его с одного удара, потому что дядя Егор даже не стонал. Подбежав к отцу, Степа обхватил его за пояс и оттащил.
– Опять?! Да что все не поделите? – последняя бойня между братьями была еще свежа в памяти парня. – Гляди, у него лицо в крови!
– Мало ему, – тяжело дыша, проговорил Панкрат. – Живьем закопать, чтобы знал, как в чужом дому кучу накладывать!
Домой возвращалась Дуня. Она была у подруги, которая недавно родила. Много общего у Люси и Дуни – куча ребятишек, муж пьяница. Разговоры ведут, правда, не о детях, а о любви. И Люся, и Дуня мечтают стать зажиточными бабами, чтобы все в сельчане завидовали и пальцем на них показывали. Удивительное дело, подруги похожи друг на друга, как сестры, только Люся покрупнее будет. Природа у нее такая.
Подходя к забору, Дуня услышала вопль Степана и поняла – Панкрат и Егор подрались. Но, когда она увидела мужа на земле без признаков жизни, тут же рванула калитку на себя и ринулась к еще теплому телу.
– А-а-ай, убили-и! Уби-или-и! – заорала во все горло Дуня, завалившись на еле дышащего мужика.
Егор хрипел, изо рта и разбитого носа текли красные ручейки, глаза его были закрыты.
– Помогите! На кого ж ты нас покин-ул! – Дуня так кричала, что дети, узнав ее голос, высыпали на улицу.
Лида придерживала Кузьку, а остальные стояли на крыльце и смотрели на убивающуюся горем мать.
– Он здесь жить не будет, – Панкрат метался по двору, пытаясь прикурить. – Этот шакал сам себе вырыл яму. Я его приютил, а он мне плюнул в душу.
Неожиданно девочка Света и два ее брата начали реветь, подходя к горластой матери. Узнав в побитом мужике отца, они стали так отчаянно горлопанить и звать его, что Панкрат обомлел. Остановившись, он уставился на детей. В памяти возродились картинки из прошлого, когда его отец Федос подрался с местным мужиком, который украл у них курицу. Правда, вор нехило отметелил батю, и тот чуть не умер. Маленькие Панкрат и Егор точно также стояли рядом с валяющимся во дворе отцом и рыдали в три ручья. Было очень страшно.
Протерев ладонью лицо, Панкрат поднял девчонку на руки и понес домой. На полу все также сидела Марфа, всхлипывая после истерики. Сунув девчушку матери, Панкрат поднял на ноги жену и посадил на лавку, рядом с мамой.
– Всю душу вынули, – стукнул себя кулаком в грудь. – Только из-за детей я его в живых оставлю. Из-за детей…
Глаза Панкрата блестели от слез. С каждым словом, он бил себя в грудь, чтобы боль не давала заплакать. Панкрат кусал губы и смотрел на маленькую Светочку, которая обняла бабушку и рыдала.
– Ведите его в баню. Пусть там отмокает. Пусть там живет. Чтоб глаза мои его не видели…

Глава 25
Сорвав с гвоздя фуфайку, он пулей выскочил из хаты. Направляясь к калитке, заметил краем глаза сидящего на земле Егора, который держался за голову, а рядом – его жена. Мальчишки обступили отца с матерью и громко всхлипывают. Сердце сжалось от жалкого вида этой никчемной семейки. Толкнув ногой калитку, Панкрат выскочил на дорогу. Остановился. Вынул из кармана пачку, понял, что она пуста. Смял и выбросил на обочину. До поздней ночи никто не знал, куда ушел Панкрат. Все сидели в своих комнатах, тихо, не общаясь между собой, и только Степан с Галиной закрывали на ночь сараи, накормив скотину. Входя в дом, они переговаривались шепотом, чтобы никто не услышал.
– Я так и не понял, почему отец вспылил. Из-за ребенка? – Степан снял калоши и поставил их под лавку в сенях. – Сначала с матерью поругался, потом на брата кинулся. Белены, что ли, объелся?
– Ту белену изменой называют, – ответила Галя, снимая платок.
– Какой еще изменой? Дядька нашел кого-то? Когда успел, он же дальше двора никуда не ходит?
– Нашел, прямо тут, в нашей хате. – Галя открыла вторую дверь. – Только тс-с. – Поманив мужа пальцем, повела его в комнату.
Степан поспешил за ней. Галя закрыла за ним дверь, села на кровати и еле слышно рассказала, какая у него «благородная» мамаша. Вытаращившись на нескромную на некоторые словечки жену, Степа медленно опустился на кровать.
– Брехня. Быть такого не может, – выдавил из себя, небрежно расстегивая пуговицы на рубахе.
– Не веришь? Сходи, у батьки своего спроси, – Галя развязала поясок, и длинная юбка упала на пол. – Гульнула, чуть в подоле не принесла… Она ж в бане почти два часа просидела. Забыл? Напилась, как алкоголичка. Фу. Таким способом от нежелательного дитя и избавляются.
– А ты, откуда знаешь? – уставился на раздевающуюся жену Степан.
– Оттуда. Ложись, ночь на дворе.
– Не, я батьку подожду. Хочу с ним об этом поговорить.
– Лучше не стоит, иначе и тебе достанется. Спи, – Галя занырнула под одеяло и прикрыла глаза.

Теперь точно - спать 😇

Доброй ночи, друзья мои ✨

Понеслась езда по кочкам. Я же говорю, некоторые из постояшек с катушек слетели. Такое ощущение, что либо из комы, либо из запоя вышли

И еще разок улыбнитесь 😁

Посмеемся, что ли 🙃

Потерянные судьбы - 41 — Ню-усь, — Глашка всё-таки пришла в гости, как и обещала. — Куды запропастилась?!

Прошкина подошла к хате — закрыто.

— Ню-усь! — крикнула в сторону сарая. — Ну дурында…

Глаша прошлась по двору и, не найдя подруги, решила было уходить.

— Ты ужо тута… — Нюся зашла в калитку, держа сына за руку.

— Ты чаво так долго?

— С матерью заболталася, — вставила ключ в навесной замок.

— Ты когда с Сашке покатишь? Ему б привезти чё надо…

— Не, не надо. Был тута посланец от него. Я усё передала, — сняла замок и открыла дверь. — Прохо́дь.

— Енто кто ж такой? — Глаша переступила порог хаты.

— Я так по́няла, шо они вместе работают… — Нюся отправила сына в комнату и взяла чайник, чтобы разогреть.

— Так по́няла… — повторила подруга и задумалась. Тут же спохватилась и затараторила. — Нюська, так ты вещи отдала?

— Ну да… — испугалась громкого голоса Нюська.

— А как ты по́няла, шо он от Саньки?

— Ну, как, пришёл и гово́рить: я от Александра Иванова. Раз фамилию знаеть, значится, они знакомы.

— Тоже верно, — Глашка расстроилась, что ей не удалось показать, насколько она проницательна в таких вопросах. — А как он выглядел?

— Да шо ты прицепилась? Сказать боле неча? — Нюську начал раздражать этот разговор, и она позвала сына ужинать. — Ванюша! Иди вечорить!

— Не, — отозвался мальчик из комнаты. — Сяй!

— Ну, чай, так чай, — Нюся начала разливать заварку в чашки.

Ванюшка с радостью прибежал в кухню и встал у стола.

— А записку он тебе передавал? — не унималась Глашка, проводя собственное расследование.

— Какую исчо записку? — удивилась Нюся, усаживая сына за стол.

— Записку, шо Сашка начирикал…

— Не, не было ничё такого, — Нюська сняла сына с табурета и заняла его место, посадив мальчика себе на колени.

— Ну вот, впустила в хату неизвестно кого, — обрадовалась Глашка, что смогла ж всё-таки вывести на чистую воду неизвестного человека.

— Слухай, Глаш, ну, он так выглядел дюже прилично, да и о Сашке усё знаеть… — Нюсе стало не по себе.

— Шо он тама могёт знать? — Глашка придвинулась поближе. — Рассказывал шо?

— Ну, шо обшиблись… И он не виноватый…

— Нюська, сдаётся мне, шо ты аферисту вещи сдала, — хлопнула по своему колену Глашка. — Как звать его?

— Не знаю, мы не знакомилися… — глаза Нюська начали увеличиваться.

— Опаньки, — ещё раз хлопнула по колену. — Даже имечко не прознала? Ну ты и в самом деле дурында! Вот и жди теперича воров в хату!

Дверь открылась. В дом вошёл Сашка. Глашка замолчала и уставилась на Иванова.

— Усё сидите, — Саня скинул ботинки и присел за стол.

Нюся смотрела на мужа с открытым ртом.

— А чё в сухомятку? — Сашка глянул на Глашу.

— Ну, дык… повода нету, — Прошкина закашлялась.

— Нюська, неси, тама в сенях… ну, ты знаешь, — отдал команду Саша.

Нюся медленно встала и вышла в сени. Через минуту вернулась, держа в руках бутылку беленькой. Пока Сашка открывал тару, Нюся оглядела его с ног до головы. Да, на нём надета та же рубаха, которую она передала чужаку, штаны…

Нюська незаметно ткнула пальцем в плечо Глашку и глазами показала на одёжу. Глашка пожала плечами.

— А чаво енто тебя отпустили? — Прошкину пробрало любопытство.

— А ты шо, хотела, шоб меня посадили? — Саша потянулся за стопками.

— Када на работу? — тихонько спросила Нюся.

— Через неделю… Отстранили… временно, — Саша поставил стопки на стол и сгорбился.

В кухне повисла тишина. Только сопение Сашки было слышно. Женщины переглянулись.

— Отпустили с условием, шо я извинюся перед ентим сосунком, — неожиданно Иванов ударил кулаком по столу.

Женщины подпрыгнули, испугавшись.

— Не, вы видали, шо деньги делають? Ну, ничо́го, Нюська, мы исчо с тобой заживём… — Александр погрозил кулаком в воздухе и выпил залпом спиртное. — Я им усем докажу, кто такой Сашка Иванов! Они исчо в ногах у меня валяться будут!

***

— Ох, девонька, — Пелагея переодевала Анфису. — Чу́еть моё сердце — зазря ты ворота́есси. Непутёвый он…

— Тёть Плаша, он другой стал. Мы усё обсудили… — Устинья собирала вещи. — Поня́л он, как жить надобно…

— Ну, гляди, девка, намаесси ты с им.

Володька ждал жену на улице, чтобы лишний раз не слушать тёткины причитания.

— Грищенко! — мимо проходил Стёпка. — Чаво енто тебя не видать в последние дни?

— Жиссь налаживал, — Вова подошёл к другу.

— Енто правильно, — улыбнулся Стёпка и достал папиросу. — Дай прикурить.

На улицу вышли Пелагея и Устинья. Тётка держала на руках девочку. Подойдя к Вове, протянула ребёнка.

— Анфиса, — Вовка взял дочь. — Соскучился…

Пелагея, при виде этой картины, вздохнула с лёгкостью.

— А можа, и верно — поменялся твой мужик, — прошептала Устинье на ухо.

***

Прошло три дня. Сашка ждал окончания своей отсрочки с нетерпением. Ему не хотелось сидеть дома. За эти три дня он даже не встретился со своими закадычными друзьями. В голове Сашки зрел план — как бы разбогатеть и утереть всем в округе нос.

— Как только выйду на работу — буду пахать, как лошадь ломовая, — Иванов сидел на завалинке и наблюдал, как Нюська развешивает бельё на верёвки. — Надеюся, шо года мне хватить, шоб на ноги встать, а тама…

— Ты бы починил дверь в хлеву, перекосилась совсем.

— Будем жить в золоте, и никаких хлевов, — Саша вынул пачку из кармана. В пачке оказалась последняя папироса. — А тама и второго народим. Нашего, слышь?

— Нашего… — пробурчала Нюська, накидывая простыню на пожелтевшую верёвку.

— У тебя деньги есть?

— Шо-то есть, погляди тама, в коше́ле.

Сашка вошёл в хату. Через несколько секунд вышел, держа в руке кошелёк и какие-то монеты.

— Енто — и усё? — потряс в ладони копеечки.

— А шо ты хотел? Ты ж давненько ничо́го не привозишь.

— Ну, ничё, в скором времени ентого добра будеть не сосчитать.

***

Пятница.

Глашка сбежала с работы раньше всех. У неё была только одна мысль — как-то нужно привлечь к себе внимание нового ветеринара. Охмурить его и прибрать к рукам. Слышала Глаша разговор между птичницами, как они обсуждали приезжего москвича.

— Сурьёзный, спасу нету, — женщина насыпала корм курам. — Важнай, прям увесь из себя…

— Молодой исчо, як пообвыкнетси, станеть сво́йским, — отвечала ей другая.

— Ежели б на годик-другой прикатил, а то на три месяца всего…

Глашка поняла — кровь из носу, а за три месяца как-то надо расположить ветеринара к себе.

Василий Митрофанович — молодой ветеринар, который приехал проходить практику по наставлению бабушки.

— А что ж ему катить куда-то? — бабушка Надя волновалась за внука. — Пущай сюда направленья берёт и приезжает. Будет у меня под присмотром и накормлен.

Так и порешили. Благодаря отцу, Василий получил направление в хутор Бураковский. Поначалу парню уж очень не понравилась эта идея, но и под пристальным наблюдением отца быть не хотелось. Отец Васи заслуженный ветеринар Москвы. Он хотел взять сына к себе в клинику на практику. Вася же желал уехать подальше от родных.

В планы семьи Нестеровых вмешалась Надежда — бабушка Василия, которая приехала в хутор на похороны только год назад из Подмосковья. Похоронив мать, Надежда решила остаться в родительском доме доживать свой век.

Глашка разузнала, где проживает ветеринар, и направилась к нему в гости, чтобы поближе познакомиться. Дойдя до бревенчатой избы, Глашка огляделась. Подумав немного, легонько постучала в дверь. Никто не открыл. Девушка обошла вокруг дома и остановилась у открытого окошка.

— Бабуль, а какие у вас тут развлечения имеются? — Васька сидел за столом и жевал только что испечённые пирожки.

Глашка, учуяв запах свежей сдобы, проглотила слюну. В животе послышалось урчание.

— Ну, какие… какие… — Надежда наливала свежего парного молочка, которое покупала у соседки. — Ну, вот, тут и клуб имеется, вроде как и кино крутят… А вот песни как поют, слыхала… Девка тут одна живёт, так она так голосисто запевает. Я как-то шла в магазин вечерком, так на самом перекрёстке собирается народ. Они, как бы, зрители. Сидят на стульях. Ай, красота, да и только…

— Любопытно… — откусил кусок пирожка парень. — Когда, говоришь, сие действо происходит?

— Ну, когда… — бабушка задумалась, присев на стул. — Ну, вот сегодня пятница?

— Пятница.

— Ну вот, значит, сегодня и будут песни.

Услыхав, что ветеринар заинтересовался Заречной, Глашка со спокойной душой пошла домой.

— Ну, значит, сёдня и встретимся, — размышляла девушка, топая по дороге.

***

— Ну, рассказывай, — доярка подошла к Нюсе. — Говорють, твоего отпустили.

— И? — Нюся расстёгивала халат.

— Шо и? Чаво накуролесил? — женщина составила вёдра и сняла калоши.

— Вам-то какое дело? — Иванова повесила халат на гвоздик.

— Ты погляди, якие мы гордые, — покрутила плечами доярка. — Натво́рють делов, слухать противно!

— А вы и не слухайте! — как отрезала, сказала Нюся и направилась к выходу.

— Тьфу, малахольная, — плюнула женщина вслед уходящей Нюське.

Нюся шла домой, вспоминая слова доярки. Ей всегда было интересно, почему жители хутора суют свой нос в чужие дела? Почему они не следят за своими поступками, а только пытаются заглянуть в чужую избу да сор оттуда вынести, который им не принадлежит? Вот даже эта доярка Нюра, у неё сын — взрослый детина — пьющий, жену выгнал, а сам уехал куда-то с месяц назад. Так Нюра всем говорит, что он устроился на какую-то хорошую работу, с женщиной живёт, сам не пьёт. Да коли и так, зачем всем об этом знать?

— Нюська! — Глашка наворачивала круги у дома Ивановых. — Где ты ходишь? Заждалася я ужо совсем?

— С работы иду.

— Собирайся по-скоренькому и айда на Заречную, — прыгала вокруг подруги.

— Не до песен мне. — Нюся остановилась у калитки. — Ой, а Сашка сына забрал?

— Забрал, сама видала, как он от тёти Маши вёл Ваньку.

— Не пойду я никуды, устала, — стянула косынку с головы Нюська.

— Ну, здрасте! — психанула Глашка. — Ты мне подруга, аль не? Подсобить мне до́лжная? Сама-то в семействе, а я бобылём топаю.

— Глаш, ну, не придумывай, бобыль она… — Нюся слегка улыбнулась. — Воротайся в семью, у тебя ведь сынок подрастает.

— Тю, учить она меня вздумала! — Глашка разошлась не на шутку. — А скока я вытерпела с ними, а? А скока свёкор кровушки из меня попил? Витька не ценить! Сын, и тот их за людёв считает, сопливый, а вона как! Не хочу, говорит, с тобой, хочу с батькой! Тьфу! Народила на свою голову!

— Ну, енто ты зря так говоришь, — Нюся подошла к своей калитке и взялась одной рукой за прутья. — Молодость-то, Глаш, сёдня здесь, а завтра?

— Шо завтра? Завтра я на поезд — и в Москву!

— Глупая ты, Глашенька, — открыла калитку и вошла во двор. — И ничегошеньки не по́няла…

— Ну-ну! Умную она из себя выстроила! Я тока одно по́няла, шо ты дружбу нашу ломаешь. Ток пото́ма, Нюсенька, када петух жареный клевать начнёт, не приходи жа́литься! — Глашка развернулась и потопала на Заречную, гордо задрав нос кверху.

— Как бы ты не прибёгла, Глаша, — проговорила про себя Нюся, закрывая калитку на щеколду.

Глашка широким шагом торопилась к главному перекрёстку, где летом собирались хуторяне, чтобы послушать народные песни. Подходя к Заречной, поискала глазами Василия среди пришедших на концерт. Не найдя потенциального жениха, стала выискивать два свободных стула, стоящих рядом. На Глашкину удачу как раз два крайних стула были свободны в самом конце последнего ряда. Глаша мигом заняла одно место, а на второе положила ладонь.

— Свободно? — именно к этому стулу, которое сторожила Прошкина, подошла грузная женщина средних лет.

— Не видишь? Занято! — грозно выкрикнула Глашка, уперев руку в сидение стула.

— Психическая, — женщина пошла по рядам в поисках свободного места.

Вот уж весь перекрёсток заполнен приходящими зрителями, а Василия всё нет и нет. Местные подруги, которые также любили выступить перед жителями с песней, уже затянули первый куплет. Вася ещё не явился. Глашка начала нервничать.

— Передумал, шо ли? Аль исчо с кем кру́тить? — плохие мысли взбредали в голову.

Издалека Глаша заметила, как к перекрёстку подходит парень.

— Он? Не? — Прошкина натянула край глаза.

Парень подошёл ближе. Глашка почувствовала, как кожа головы похолодела.

— Он! — громким голосом сказала девушка и огляделась.

С последних рядов мужчины и женщины повернулись назад от крика и уставились на Глашку.

— Ничё, ничё, — махнула рукой Прошкина, шепча. — Енто я от песни задумалася. Очень красиво поють…

Зрители вернулись в исходное положение и устремили свой взор на певиц.

Вася остановился поодаль, послушал пару строк и встал в конце «зрительного зала». Глашка поняла — ищет, куда бы присесть. Прошкина энергично замахала рукой, подзывая к себе ветеринара. Васька приподнял правый уголок рта и подошёл к Глашке.

— Добрейший вечерок, Василий… Как Вас по батюшке? — ласково заговорила Глашка.

— Добрый вечер. Митрофанович я, — Вася присел на свободный стул.

— Вы как, до конца остаётеся, али так — послухать местный фо́льклер остановилися на минутку? — Глашке ужас, как захотелось показать, что она истинный знаток всяких заумных слов и может поддержать беседу даже со столичным гостем.

— Фольклор, — поправил Вася собеседницу, не отводя глаз с гармониста и артисток.

Глашка раскраснелась

— Посмотреть и послушать пришёл.

— А у нас исчо и у клубе сёдня мероприятья… — Прошкина на ходу обдумывала план действий на ближайшее время.

— Танцы? — Вася бросил взгляд на Глашку и продолжил наслаждаться пением.

— Вы пойдёте?

— А почему бы и нет? Можно…

Глашка широко улыбнулась и замолчала.

Оно присоединилось к стайке головастиков. А раньше писалО норм. комментарии. ЕЖЕДНЕВНО 🤣

Путя набирает обороты 😆

🔞Прокуратура проверяет Ozon, Wildberries и Aliexpress на порнографию в отзывах. Возбудились общественники из движения «Сорок сороков», усмотрев на сайтах маркетплейсов пикантные фотки.

По словам активистов, голая грудь, мужчины в женском белье и снимки гениталий нарушают статью Федерального закона о защите детей.

Интересно, а что дети забыли на страницах товаров для взрослых? 😆

https://dzen.ru/a/ZynzramrOzTTo7yJ?share_to=telegram
Путя не будет - 75. Вот так встреча!

— А Вовка где? Почему не помогает? — Нюське пришла мысль, что брат опять отлынивает от домашней работы.

— К жене пошёл, не выдержал… — радостная Мария поставила вёдра у сарая и потёрла поясницу.

***

— Чувствую себя дураком, — спокойно говорил Володя, сидя за столом в кухне. — Вот, клянуся, чем хошь — сам не вразумею, шо на меня нашло…

Устинья сидела рядом и слушала раскаяния мужа. Она то смотрела на его лицо, то отворачивала взгляд, прислушиваясь, не проснулась ли дочь Анфиса.

— Ты мне веришь? — Вова взял жену за руку и посмотрел в её красивые глаза.

Смешанные чувства терзали Устинью. Ещё свежи воспоминания о словах, которые произносил муж, ругая своих родных. Слова, которые он сказал вслух в пьяном угаре по поводу крика собственной маленькой доченьки.

Устинья убрала свою руку и положила на колено. Что-то волновало женщину, но она не могла понять, что. Устинья сомневалась и в раскаянии, и в том, что она сможет жить без своего Володи, которого так безумно любит. Она встала и отошла к печке. Развернулась. Внимательно посмотрела на мужа.

— Устиньюшка, — Володя поднялся с табурета.

Высокий, плечистый, хотя и худощавый. Вытянутое лицо придавало какую-то изюминку его физиономии. Тонкие длинные пальцы на руках восхищали Устинью. Была у неё вот такая страсть по отношению к мужчинам — тонкие длинные пальцы. Но полюбила лишь одного — Владимира. До мужа у неё не было никого, но Устя всегда рассматривала парней с интересом. Какие же они все разные. А душа потянулась лишь к нему — Вовке Грищенко. Что-то в нём есть. Он такой один на белом свете.

— Как жить будем? — неожиданно заговорила женщина.

— По-людски, — Володька обнял свою жену и крепко-крепко прижал к себе.

— Я шо хочу спросить, — Нюся смотрела на невестку и не знала, как начать разговор о брате. — Ты по Вовке скучаешь?

Устинья опустила глаза и перестала махать ладошкой.

— Вижу, скучаешь… — Нюся стала говорить тише. — Усть, он тоже местов себе не находить… Мается, как опосля алкоголю…

— Грубый он стал да злой…

— Моя мать правду гово́рит: притереться надобно… Вовка ведь сам меня к тебе послал, шоб договориться…

Устинья подняла глаза и слегка улыбнулась.

— Любит он тебя, понимаешь?

Сердце заколотилось от таких слов. Голову обдало жаром, и щёки Устиньи налились румянцем.

— Отчего сам не пришёл?

— Тётку твою побаивается. Она ж гром-баба, — с усмешкой в голосе сказала Нюська.

— Енто правда, — Устинья улыбнулась ещё шире. — Мужиков гоняеть, як коров в поле…

— Ну? Шо Вовке-то передать? — Нюся изменилась в лице, ожидая хорошего итога от разговора.

— Пущай сам усё енто мне и скажет, — Устинья развернулась и вошла в открытую дверь небольшого здания.

Нюся немного помешкала и вошла следом.

Устя сделала покупки и пошла домой в хорошем настроении.

Выходя из магазина, Нюся повстречала Глашу. Та шла вся такая развесёлая, довольная чем-то.

— О, подруга, Сашка не возвернулся исчо? — не поздоровавшись, спросила Прошкина.

— А чаво енто у тебя? — Нюська наклонилась и стала всматриваться в лицо соседки.

Глашка поправила локон у левой стороны лица и подмигнула правым глазом.

— До свадьбы заживёт? А шо, заметно?

— На, — Нюся протянула маленькое круглое зеркальце.

— Фу, зараза, — расстроилась Глашка, рассматривая своё отражение. — Белила подтёрлися…

— А шо енто такое? — удивилась белым разводам Нюська.

— Шут его знает. Ну, шо-то на муку похожее, — Глашка торопливо тёрла пальцами под глазом, предварительно смочив слюной.

— Ого, вот енто синяк! — воскликнула Иванова, увидев под растёртыми «белилами» синее пятно.

— Ай, где наша не пропадала, — махнула рукой Глаша и взяла подругу под руку. — Айда до хаты.

— Ты с сыном видишься? — Нюся медленно топала по запылившейся земле.

— Об ентом попозжей… У меня тута вариантик наклёвывается, — Глашка улыбнулась от удовольствия, оголив дёсны. — Ой, видала б ты его, Нюська…

Нюся остановилась и с хмурым видом посмотрела на подругу.

— Глаш, а как же сын? Ты, окромя мужиков, думать об другом деле можешь?

— А ты шо ж, желаешь, шоб твоя подружанька до старости в бобылях значилася, а? Пошли, шо встала? — Глашка подтолкнула плечом недоумевающую Иванову. — Ну шо, зайду к тебе сёдня?

— Заходи, вот тока…

— Шо такое?

— Давай ток без ентого, — Нюська щёлкнула себя по шее двумя пальцами.

— Уговорила. Мне шо-то сёдня тож неохота.

Издалека Глашка увидела, что у её дома стоят две женщины: мать и ещё кто-то.

— С кем она тама? — вслух произнесла Глаша.

— С тёть Верой, — Нюсе стало не по себе.

Она редко сталкивалась с Архиповой на улицах хутора, а если такое и случалось, то тётка Вера всем своим видом показывала, как сильно она презирает Нюську.

— Здрасте, — первая поздоровалась Глашка.

— Ой, Глашенька, — Степанида услышала голос дочери и повернулась. — Ой, радость-то какую принесла Верочка.

Стешка расплылась в такой противной улыбке, что Нюська поняла — новость относится и к ней тоже.

— Верочка бабушкой сделалася, внучок народился. По ентому случа́ю она приглашаить мене завтра в гости.

— И ты, Глашенька, заходи, не стесняйси, — подхватила разговор Вера, поглядывая краем глаза на Нюсю.

— Глаш, пойду я к матери за Ваней, — попрощалась с подругой Иванова, переходя дорогу.

— Вона ведь, бесстыдница, — Архипова смотрела вслед уходящей женщине. — Ни стыда, ни совести… Даже поздороваться — язык отломится…

— Ой, не гово́рь, Вер, вот ведь с кем приходиться соседствовать, — Степанида поддержала Веру.

— Мам, можа, хватит? — Глашка вступилась за подругу.

— А шо я такого сказала? — Степанида выпучила глаза. — Я ж за правду всегда согласная!

Глашка махнула рукой и направилась к хате.

Нюся увидела на улице мать, таскающую тяжёлые вёдра с водой. Рядом бегал Ванечка и пытался на бегу выплеснуть воду из ведра.

— Вот ба́ловник! — смеялась Маша, стараясь идти быстрее.

— Так, усё я по́няла, — загадочно улыбнулась Стеша и поставила греть воду для чая. — А теперича слухай сюды, донюшка, с мужиком так нельзя ни в коем случа́е. Покудова ты будешь бегать от мужа к матке — за ним другая увяжитси, и будь здоров. Парень он виднай, хата добрая, достаток усе любють…

— Да не пойду я туды! Не хочу! Не могу я тама… — психанула Глашка и отвернулась, сложив руки на груди.

— Так, ты слухай мене и запоминай. Надобно быть похитрее, иначе потеряешь мужика. Ко́му ты будешь ну́жная с дитём на руках, а? Найдёшь исчо такого аль не?

— Мам, я домой хочу, а тама мне усё не мило…

— Ни-ни, даже шоб не думала об ентом. Я так вразумею, шо тебе надобно ро́дить исчо одного…

— Шо? — Глаша вскочила с табурета. — Ополоумела? Куды мне их? Солить, шо ли?

— Солить не солить, а мужика надобно держать у юбки. Иначе — пиши пропало… — женщина налила закипевшую воду в кружки и насыпала засушенный зверобой. — Значится так, мила моя, если беда только в ентом, шо он тебе не помогаи́ть, так мы его ме́нтом работать в дому научим…

Степанида развернула дочь к себе и, сузив глаза, присмотрелась к ней.

— Али ты шо-то мене не досказываешь? Чуеть моё сердце, шо ты умалчиваешь…

Глашка смотрела на мать со скорбным лицом. Не выдержав пристального взгляда Стешки, опустила глаза.

— Ванька мне дюже люб… —

— Как енто? Шо ты мене тута гово́ришь, девка? Ванька — птица высокого полёту, туды лучше не лезь, ня вздумай! Кузьма хоть и хороший мужик, но жизни вам не даст. Надобно за Витьку браться, покуда он не прочухалси. Ты вона шо делай — иди и сготовь ему шо-нить вкусного, а к ночи будь поласковей, мужики любять ласку. Ну, шо мне, тебе учить, шо ли?

— К ночи… К ночи он на гулянку собрался…

— Куды? У клуб?

— К Архипову.

— А-а, Лёшка возвернулси? Ну, тады, девка, оставляй мальца и иди с ним.

— Где оставляй? Тута?

— Ну да. Я с им посижу, а ты иди за мужиком сляди. Тама ж усе соберутся? Ну вот, а то, того и гляди, напье́тси да к девке какой…

— Ну, будя, будя, — Кузьма бросил окурок на землю и затоптал. — Садись, поехали в родной хутор, Алёшка!

Председатель хлопнул парня по плечу и обошёл ГАЗик. Открыл дверь со стороны водителя и плюхнулся на сидение. Мотор затарахтел приятным глухим звуком, и машина тронулась с места. У Алёшки замерло сердце. Вот оно, совсем чуть-чуть, и он будет дома.

Проехав полпути, Алексей тронул за руку водителя.

— Остановитесь, Кузьма Прохорович, я выйду.

— Шо такое? — не понял председатель. — Укачало? Ну, дороги у нас, сам знаешь, одни ухабы…

— Я пешком, — улыбнулся солдат и поправил кепку.

— Понимаю, — Кузьма нажал на тормоза. — Ну, бывай, солдатик!

Алёшка вышел из ГАЗика и глубоко вздохнул. Лёгкий ветерок обдувал его лицо. Солнце стояло высоко над горизонтом. Жарко. Председатель нажал ногой на педаль газа, машина тронулась с места, подняв пыль на дороге. Архипов постоял с минуту и зашагал в сторону родного дома.

— Как же тут хорошо, — говорил сам себе солдат, улыбаясь деревьям, приветствовавшим парня шумной листвой.

Сердце колотилось от волнения перед предстоящей встречей с родными. В горле стоял ком. Алексей дошёл до поворота на родную улицу, где стояла его маленькая хатка, побеленная извёсткой. Хатка, где он родился и вырос.

— Мама! — крикнул парень через забор. — Ма-ам!

На улицу выбежал Васька.

— Мамка, иди сюды! — радостно закричал Вася, увидев брата. — Мамка, скорее!

Напуганная Вера выскочила из сарая. Она, удивившись, встала как вкопанная, наблюдая, как Васька обнимает знакомого парнишку. Женщина приложила ладонь ко рту, не поверив своим глазам.

— Сынок! — опомнившись, подбежала к солдату и, заливаясь слезами, начала расцеловывать сына, прижимаясь к его груди.

***

— Нюська! — к молодой доярке подошла тётя Нюра. — Прибыл твой…

— А? — Нюся не расслышала, укладывая солому в кормушку для своих подопечных.

— Я гово́рю, шо Алёшка прии́хал, — улыбнулась женщина. — Председательский сын доло́жил моему оболтусу…

— Тёть Нюр… — всполошилась девушка, передавая вилы доярке. — Я побегу, а?

— Ну бяги, бяги, сердешная, — Нюра ухватилась за черенок. — Обе́дня ужо…

Ноги понесли сами. На ходу, срывая платок, Нюська вспоминала строчки из писем и проговаривала их про себя. Обогнув улицу чужими дворами, девушка остановилась у калитки семьи Архиповых. Дух перехватило. Ноги задрожали. Нюся положила руку на прутья калитки и пыталась отдышаться.

— Привет… — за спиной прозвучал до боли знакомый голос.

Нюська обернулась. Перед ней стоял её Алёшка. Он широко улыбался, оголив белоснежные зубы. В глазах Нюська рассмотрела яркий огонёк. Сердце забилось ещё сильнее.

— Алёша, — выдавила из себя девушка и обняла парня. — Алёша…

Нюська, прижавшись к любимому, почувствовала стук сердца под гимнастёркой. Крепкая широкая грудь солдата была, как каменная. Изменился, её Алёшка стал другим: возмужал. Его сильные руки, казалось, остались такими же нежными, хотя и обнимал Алёша очень сильно.

— Соскучилась? — Алексей смотрел на любимую сверху вниз, приподнимая её голову за подбородок.

— Очень, — Нюся ощущала некую стеснительность после долгой разлуки.

— У нас с тобой будет много времени, я на десять дней приехал…

— А я все твои письма храню, — прошептала Нюська.

— Небось наизусть уже выучила?

— Ага, — девушка уткнулась лицом в грудь солдата.

— Голубки, — Вера смотрела из окна на влюблённых, вытирая глаза натруженной рукой.

***

— Лёха на побывку приехал, — вошёл в хату Витька и плюхнулся на табурет. — Гулянка сёдня намечается.

— Куды в обувке? — Глашка вышла к мужу. — Агась, гулянка… А я как же? Вона, скока стирки насобиралось, тута исчо и банки енти… Хошь, шоб я раньше времени состарилася?

— Не бухти… — Витька кинул на стол пачку с папиросами и потянулся за коробком спичек, лежавшем на подоконнике.

— Куды курить в хате? — закричала Глашка. — Надоел ужо дымить тута! Не продохну́ть! Усе занавески пожелтели!

— Достала, — пробурчал Витя и встал. — Да если бы я знал, шо ты будешь такой язвой — ни в жиссь не женился бы…

Парень двинулся к выходу.

Потерянные судьбы - 25 Осень.

Прошёл год, как Алёшка Архипов проходит службу. Солдат написал рапорт на отпуск. Через неделю с раннего утра он сложил вещи в вещмешок, попрощался с сослуживцами и отправился на вокзал. Больше суток, трясясь в неудобном плацкартном вагоне, Алексей представлял, как обнимет свою девушку, представлял её улыбку и вспоминал звонкий смех, льющийся, как песня. Скоро он встретится с ней и целых десять дней будет держать её за руку, гулять по любимым местам и сидеть рядом с ней у реки.

Парень не заметил, как состав остановился.

— Молодой человек, стоянка двадцать минут, — к мечтающему солдату обратился проводник. — Можете прогуляться, только не опаздывайте на поезд. Отправляемся ровно в 20:00 ч.

Алёшка взял папиросы и вышел на перрон. Тепло и тихо, только пассажиры снуют туда-сюда, разглядывая местный железнодорожный вокзал.

— Пирожки! Пирожки! Горячие пирожки! — на углу вокзала стояла бабулька с большой плетёной корзинкой, накрытой платком.

— А у Вас с чем? — поинтересовался Лёша, сглатывая слюну от вкусного запаха сдобы.

— Хошь с капусткой, хошь с морковкой, а вот тута с картошкой, — улыбнулась женщина, приподнимая край платка.

— Дайте два, с картошкой, — Алёша почувствовал, как у него засосало под ложечкой.

— Домой едешь, сынок? — бабушка вытащила два пирожка и протянула солдату.

— В отпуск, — парень отдал деньги и откусил большой кусок.

— А моего сыночка на войне… — у продавщицы навернулись слёзы на глазах. — И вну́чика…

Алёшка перестал жевать. Попытался проглотить сухой кусок, но тот встал поперёк горла. Вздохнув через нос побольше воздуха, парень подавился.

— Ой, что ж ты так, милок! — спохватилась женщина и подскочила к Лёше.

Старательно постучала по спине.

— Я сейчас! — и скрылась в дверях вокзала.

Через минуту женщина вынесла кружку с водой.

— Попей, попей, солдатик, — протянула железную кружку. — Ты не обращай внимания. Дура я старая, нашла об чём говорить…

Сделав несколько глотков, Алексей поблагодарил женщину.

— На, возьми, — бабушка протянула ещё два пирожка. — Бери, сынок, с меня не убудет…

Возвращаясь к поезду, Алёша обернулся, посмотрел на торговку пирожками, тяжело вздохнул и полез по ступенькам в вагон. Открыл вещмешок, достал белый платок, развернул его и вышел на улицу.

— Возьмите, — сунул в руки всё той же бабки подарок. — Возьмите…

— Что ты? Не надо, мамке, наверное, вёз, — женщина всплеснула руками. — Или девушке…

— Берите, у меня ещё есть, — соврал солдат.

Поезд тронулся. Алёшка на ходу запрыгнул в вагон и помахал торговке на прощание.

***

Доехав до Кореновска, Алёшка вышел из автобуса и отправился на местный рынок. Необходимо было купить подарок для матери.

— Гляди, сынок, какая красота! — расхваливала свой товар продавщица, развернув один из экземпляров. — А вот туточки исчо, а вот ентот погляди… Нравится?

— Нравится, — улыбнулся уставший солдат, рассматривая потенциальную покупку.

— А ежели возьмёшь два — я тябе скидочку…

— Два, так два, — Алёшка решился на покупку.

— Откудова едешь, солдатик? — поинтересовалась продавщица, аккуратно складывая подарки.

— Из Ленинградской области.

— Ого, куды тебя занесло! — воскликнула женщина, передавая покупателю платки. — И як же ж тама?

— Нормально, — Алёша положил покупки в вещмешок и отдал деньги. — Жить можно…

Прогулявшись по рынку, Архипов у выхода наткнулся на председателя.

— Алёшка! — обрадовался Кузьма встрече и приобнял парня за плечи. — Алёшка! Ты как тут?

— Только приехал, — парень улыбнулся, поправив вещмешок на плече. — Вот, в отпуск приехал.

— Только шо? Молодца! Подарки прикупляешь?

— Да. Вы щас домой, али как?

— До дому, до дому… — сунул в рот папироску председатель и призадумался.

Немного постояв, Кузьма достал коробок спичек и прикурил.

— Вот ведь, Алёшка, летить времячко… А я всё больше об смысле жизни задумываюсь… Как считаешь? Есть тама кто? — председатель поднял глаза к небу и перевёл взгляд на Архипова.

— Да кто ж его знаеть… — усмехнулся Лёшка, постучав мыском правого кирзового сапога об пятку левого. — Мамка гутарила, шо есть… А мне почём знать?

— Ой, поглядите на него! — Глашка приняла позу, свойственную её матери. — Деловой выискался! Да если б я знала, шо ты из себя представляешь — лучше б к Ваньке ушла! Он-то понежнее будеть…

— Шо? — обернулся Витя, натянув кепку на глаза, изменился в лице.

***

— У меня для тебя подарок, — Алексей взял девушку за руку и повёл в дом.

Открыв вещмешок, достал розовый шёлковый шарфик и накрутил на шею Нюсе.

— Якыя красота, — всплеснула руками мать Алёши.

— Нравится? — Лёшка подвёл девушку к зеркалу, висевшему над столом.

— Очень, — улыбнулась Нюся отражению.

— Сегодня вечером соберёмся все вместе, как раньше, у реки? — с надеждой спросил парень.

— Обязательно, — Нюся развернулась и обняла любимого.

***

— Шо ты щас сказанула? — Витька подошёл к жене вплотную, сжав кулаки. — Какой Ванька?

— Надёжный… — Глашка попятилась назад, испугавшись яростного взгляда Вити.

— Я другое расслыхивал, — Виктор не останавливался, медленно подходил к жене, пока она не упёрлась спиной в стену.

— Мне невдомёк, шо ты тама расслыхивал, но я сказала «надёжный»! — повысила голос Глашка, стараясь держать себя уверенно.

— Слухай сюды, жёнушка. Я давненько замечаю, шо Ильин глаз на тебя поло́жил, но и ты крутисся перед ним не впервой. То в клубе он рядом, то здеся околачивается… — Витька положил руку на стену и наклонил голову. — Узнаю чё — пойдёшь в родную хату, откудова пришла.

— Тю, напугал! — Глашка выпятила грудь вперёд и оттолкнула мужа. — Поглядите-ка! Пугальник выискался! Да я сама… Да я могу…

Глашка забегала по хате, собирая вещи в передник. Заскочила в комнату, где спал сын. Схватила его и ринулась к двери. Мальчишка спросонья закричал во всё горло. Пытаясь надеть калоши, Глашка выронила из подола одежду. Посадила орущего сына на пол, обулась, сняла передник и сгребла одёжу в кучу, завязывая вокруг поясом.

— Подымайся, — прошипела девушка, поднимая Ванечку за ручки. — Ох, и тяжёлый…

Кряхтя, Глаша схватила узелок.

— Нашли мне тута лошадь ломовую! Глашка то, Глашка сё… — ногой толкнула дверь. — Хватить с меня! Как на гулянки, так один. Помощи не допросисся! Усю хату прокурил! То рыбалка, то друзья! Свёкор — и тот вниманья не обращает! Только бородёнку поглаживает! Да пропадите вы усе тута пропадом!

Выскочила на улицу, не закрыв дверь. Встала у калитки, обернулась — Витька за ней не пошёл. Девушка ударила ногой по калитке, та распахнулась, крючок отвалился от силы удара.

Глашка быстрым шагом заторопилась к родному дому. У неё возникло дикое желание высказать всё, что думает о материнских напутствиях, Степаниде, поблагодарить её за все нравоучения. Она спешила выплеснуть всё, что накопилось внутри за почти два года замужества.

— Куды? — крикнула Глаша, подходя к хате.

— Как куды? На поле… — обернулась Стешка, закрывая калитку.

— Ан нет! Вначале меня послухаешь! — Глашка поставила мальчика на ножки и упёрла руки в бока.

— А шо енто ты с узелком? — удивилась Степанида, глядя на кое-как свёрнутый передник. — Ах! Неужто…

— Сюды жить прикатила! — девушка отряхивала штанишки упавшего Ванечки.

— Глашка! Ня вздумай! Воротайся назад!

— Агась, щас! Ты, как я погляжу, избавиться от меня давненько решила?

— Ополоумела? Я жизни тебе хорошей желаю! Шо случилося?

— Ентот глухарь меня совсем со свету сживёт! Я тама не жена, а лошадь запаханная! А тута исчо и угрожать мне вздумал!

— Та-ак, тихо, — Стешка взяла на руки мальчонку. — Пошли в хату, а то ушей в округе полно…

Женщины вошли в дом. Глашка села на табурет и уставилась в окно, изображая обиду. Стешка усадила Ванечку на пол в комнате и вернулась в кухню. Посмотрев пристально на дочь, села рядом и тяжело вздохнула.

— Ох, донюшка, а теперича рассказывай, шо да как приключилося…

— Как-как, усё очень просто у тебя, как я погляжу, а я в таком болоте увязла, шо жить не хотца… Он меня в упор не видит, помощи не допросисся: то делов у него по горло, то друзья закадычные…

https://dzen.ru/a/ZyOU_E0AYH7ioy9s?share_to=telegram
Путя не будет - 69. Свекровь приехала

а вот раскрываются читатели, постоянные, которые принадлежат сами знаете к кому

https://dzen.ru/a/ZyNz7H8Poma42tk2?share_to=telegram
Прощение

😅

— Я усё понимаю, шо енто не моё дело, но, как соседка соседке, я до́лжная предупредить. Твой Вовка совсем от рук отбилси, — Степанида зашагала вдоль свекольной рассады, помахивая платком. — Вчерась видала, як он на школьном саде лягушек ловил да у самый рот семок насувал. На днях бабы его увидали, як он соломку поджигаи́ть и кидаи́ть к чужому забору. А Лидка Иванова гутарить, шо он у мага́зина чейного кота камнями опкидываить. Манька, гляди за мальцом, набедокурить — в век не распло́тисси.

Мария слушала и вздыхала. Она давно поняла, что Володька растёт хулиганом, каких свет не видел. Учиться не хочет. С горем пополам встаёт утром и собирается в школу. Помогать по хозяйству тоже отлынивает. Интересы у Вовки другие: папиросы да баклуши бить. А помнится, когда Володя родился, как радовались Иван и Маша.

— Сын, сын! — чуть ли не танцевал Ванька от счастья. — У меня сын народился! Продолжатель рода и помощник!

Вырос помощник, вот только помощи от него не дождёшься. В старости куска хлеба не допросишься, и стакана воды, по всей видимости, не подаст.

Вернувшись домой, Мария обнаружила Вовку спящим. Штаны и рубаха валяются на полу. В хате пахнет дымом.

— А ну, вставай! — крикнула Маша, потянув сына за руку. — Ты шо тута наворотил? Не продохнуть! Курил?

— Отстань, — простонал Володька, повернувшись на бок.

— Я тебе щас отстану! Я тебе щас усё нутро выверну! — Манька ушла на кухню и вернулась с ухватом в руках. Ударив железными рожками об пол, крикнула, — Вот ентим ухватом щас оприходываю, шоб знал, як с мамкой гутарить!

Владимир открыл глаза и повернул голову.

— Мам, да ты шо? Какая муха тебя укусила?

— Муха? Твоя пакость мене покусала так, шо людя́м в глаза смотреть совестно! Постыдился бы, о́торок, таки дела вытворять! Люди гово́рють об тебе, а мене — сквозь землю провалитьси. Подымайси, ко́му говорю! Пошёл в огород, цибулю поливать! Батьки нету, так он волю себе прописал? Ты же будущий хозяин, а в тебе нету и долюшки ответственной жилочки!

Володька сел на кровати. Лицо всё помятое и припухшее, глаза красные. От мальчишки разит алкоголем.

— Та-ак, а ну-ка, — Машка наклонилась и вдохнула носом. — Шо енто? Ты пил?

— Ничё не пил… — охрипшим голосом ответил Вова.

— Как? Я же чую, несёть от тебе перегарищем! Где взял? — поставила на пол ухват и опёрлась о черенок левой рукой.

— День рождения отмечали…

— Я тебе щас отмечу! Так отмечу, шо сидеть не смогёшь! — Мария со всего размаха дала сыну оплеуху и направилась в кухню. — Ты погляди, вырос ирод! Никаких тебе гулянок! Никаких шатаний по хутору! Тока уроки закончилися — сразу домой! Понял?

— Да понял-понял, — Вова протёр глаза и отправился на огород.

***

На следующий день, возвращаясь с фермы, Нюся встретила Глашку, прогуливающуюся с ребёнком. Мальчонка тихонечко топал рядом с мамой, держась за руку. Как только Глаша отпускала руку, Ванечка начинал плакать и проситься на ручки.

— Кобыляка, — нервничала молодая мама, поднимая сына. — Учись ходить, у меня руки до самой земли отвисли таскать тебя.

Пронеся пару шагов сына, Глашка, кряхтя, ставила его на землю.

— Отъелся, поросёнок…

— Глаш, — Нюся догнала девушку. — А ты чаво его в ясли не отдашь? Сама бы на работу пошла…

— Да думала я об ентом, тока вот нытик он… — вздохнула Глаша, показывая глазами на сына. — Спасу нету от его соплей. Лучше на работу, чем слухать его вопли каждые пять минут.

— А мне кажется, он милый, — улыбнулась Нюся и потрепала за щёчку мальчика. — Пухленький такой.

Ванечка уставился на тётю и улыбнулся, протянув ручки.

— Ого! — воскликнула Глашка. — Енто шо исчо за новости? К бабушке не идёт, с дедом кое-как… а тут чужая тётка понравилась!

— Ребёнку ласковое слово надобно, — ещё шире улыбнулась Нюся и взяла мальчонку на ручки.

— Надобно… — с грустью в голосе сказала Глаша. — Ты и представить не могёшь, как же енто тяжело… Ночами хнычет, днём скулит, як кутенёнок… Руки поотсыхали на себе таскать… От Витьки помощи не дождёсся, уставший, видите ли… А я? На мне и дом, и вот ентот ребятёнок…

— А мать?

Потерянные судьбы - 24 Наступила весна. Март.

— Вот и годик пролетел, — Степанида суетилась на кухне, замешивая тесто для праздничного пирога. — Ванятка наш смышлёный, як его бабушка.

— Угу, — Глашка переодевала мальчика в чистые штанишки. — Усе портки изгваздал. Вона, усе коленки чёрные, як сажа.

— По́лики чаще мыть надобно, — неудачно пошутила Стешка.

— Свои-то часто полощешь? — огрызнулась Глашка.

— Ты с матерью так не гутарь! Ишь, моду взяла! Я об ей пякуся, а она скалится!

— То-то, смотрю, напеклася, шо тошно мене ужо тута! Послушала тебя, дык сама увязла! А ты даже с внуком сидеть брыкаешься!

— Донюшка, я же твою жизню устроила, погляди, як ты живёшь, — подняла голову кверху и обвела всё вокруг глазами. — Теперича моя очередь прикатила.

— Ну ты даёшь, матушка! Какая исчо очередь?

— Надумала я, Глашка, бригадира охомутать. Будем с тобою туточки жить и горюшка не знать, — в рифму сказала Стешка и плюхнулась на табурет.

— Ну-ну, — усмехнулся Виктор, открыв дверь в хату.

— Витенька пришёл, — опешила Стешка. — А мы туточки пирог решили сварганить.

— В образе хомута? — пошутил Витя.

— Ну шо ты, зятёк, ты шо-то не так услыхал… — пыталась выкрутиться тёща, вытирая нос рукой, испачканной в муке.

— Да ладно, — улыбнулся Виктор и надавил на стержень в рукомойнике.

— Ой, мамка, гляди! — вскочила Глашка и уставилась на сына.

Маленький мальчик подполз к кровати и, держась за простынку, приподнялся на ножонки. Повернулся и, переставляя ножки, тихонечко зашагал к шифоньеру. Сделав пять шагов, плюхнулся на пол.

— Ты ж мой сладенький! — забыв про тесто, Степанида ринулась в комнату.

Схватив белыми руками мальчонку, поцеловала и прижала к груди. Ванечка закричал от испуга.

— Ты из него дурачка сделаешь, — подошла Глаша и выхватила ребёнка. — Не можешь, шоб не пугать мальца.

— Я енто от радости, — всплакнула счастливая бабушка, вытирая лицо. — Помню, як ты, махонькая када была, вот так же своими ножками топать училася.

Степанида вернулась на кухню и села за стол. Потыкала пальцем в тесто.

— Сгото́вилося… — завернула в полотенце и оставила отдыхать.

***

Алексей Архипов, окончив учебку, получил звание младшего сержанта. Подчинённые уважали Алёшу за справедливость и не наигранную строгость. Архипов вёл себя достойно по отношению к солдатам. В каждой воинской части солдаты градировались по сроку службы. Кто дослуживал последние полгода назывались дедами. Вот они-то как раз и недолюбливали младшего сержанта Алексея из-за того, что он строго следил, как бы старшие не обижали младших.

— Много на себя берёшь, — злился один из дедов, когда Алексей заступался за солдата, который не хотел заправлять чужую кровать или стирать форму. — Допрыгаешься, Архипов…

Алёшка не обращал внимание на угрозы. Он считал, сколько ещё осталось до окончания службы, чтобы вернуться домой и встретиться с Нюсей.

«Здравствуй, моя Нюсенька. Прости, что так долго не писал. Дни летят, как птицы перелётные, только встал — уже пора ложиться. Каждый день как повтор припева из песен, которые ты поёшь…»



— Ещё полгода, и приедет на побывку, — прочитала письмо Нюся.

Она спрятала письмо в конверт и положила в сундук. Вышла на улицу. Со школы шёл Володька с папироской во рту.

— А ну, брось! — крикнула Нюся. — Совсем совести нету? Идёшь у всех на виду. Хоть бы постеснялся!

— Да пошла ты, — Вовка демонстративно вынул папиросу изо рта и выпустил кольца дыма.

— Я кому говорю? — девушка поставила руки на бока.

— Оглохла? Не твоё енто дело! — открыл калитку и выплюнул окурок.

— Вовка! Паразитина! Хату спалишь! — Нюська подбежала к забору и начала топтать дымящийся бычок.

— Плевать! — повернул голову брат и сплюнул сквозь зубы. — Ты мне не мамка!

— Я щас тебе покажу, не мамка! — подбежала к Вовке и схватила за шиворот.

— Руки убрала, — Владимир оттолкнул сестру так сильно, что она упала на землю спиной. — Исчо раз вцепишься — не поздоровится!

Нюся встала, отряхнулась и потёрла плечи.

— Гадына, — прошептала девушка и вошла в сени за фуфайкой. — Расхрабрился без батьки…

Вовке исполнилось тринадцать. Свой день рождения он провёл с друзьями.

— А шо мать? Она только о себе и думает… Посидеть с мальцом не уговоришь. Побудет с ним с часок и дёру…

— Ну, её тоже понять можно.

— А меня кто поймёт? Влезла в кабалу и тащу…

— Ладно, не грусти. Усё наладится, — Нюська передала ребёнка подруге. — Пойду, а то с обеда опоздаю…

Нюся помахала рукой мальчику, тот раскрыл широко рот и начал плакать в знак протеста.

— Горе ты моё, — мама вытерла нос Ване и понесла мальчика домой.

Заходя в избу, Глашка обратила внимание на калоши, стоявшие у порога. Поставив сына на ножки, тихонечко прошла в комнату. Там, стоя на табуретке, Степанида копалась в шифоньере. Так усердно что-то искала, что даже не услышала, как в дом кто-то вошёл.

— Ты шо тута роешь? — с удивлёнными глазами Глашка смотрела на мать.

— Ой, божечки! — испугавшись, Стешка рухнула на пол.

— Ты шо тута забыла?

— Я? Я… — Степанида растерялась. — Дык я туточки решила поглядеть, можа, мальчонке шо пошить надобно…

— Агась, роясь у шкапчике моего свёкра!

— Ой! — Стешка огляделась. — А я-то думаю, шо-то не найду детских… Ну ладно, донюшка, пойду я, а то работать надобно. Тороплюся…

— Не, погодь! — Глашка схватила за руку мать. — Говорь правду, зачем приходила?

— Ну, как же, я ж ужо усё сказала. Вечерком зайду, а ты перебери Ванькину одёжу и скажи, шо ему надобно, а я пошью… — Степанида поднялась с пола и быстрым шагом пошла на выход.

— Ага, как же, детские… знаю я тебя… — Глаша пошла на кухню, чтобы покормить ребёнка.

— Тьфу ты, принесла её нелёгкая, — сердилась Стешка, выходя на улицу. — Ну, ничо́го, усё равно будеть по-моему…

***

Пообедав, Нюся достала письма. Налила чай. Начала перечитывать весточку от любимого снова и снова, поднимая глаза кверху и медленно шевеля губами. О чём-то задумывалась, улыбалась. Она уже наизусть заучила всё, что написал Алёша, но всё равно перечитывала, чтобы не пропустить ни единого слова. Положив конверты на место, девушка пошла на ферму. Шагая по дороге, она проговаривала про себя каждую строчку, будто готовилась к сдаче экзамена. На душе было так хорошо, что хотелось запеть.

— Нюська! — девушку окликнула мать Алёши Вера. — Уймите сваво хулигана, иначе яза им возьмуся!

— А шо случилося? — удивилась Нюся.

— Разбил нос моему Ваське! Пришёл малец весь в крови! — махала руками женщина. — Недавно самогонки ему налил, а теперича по мордасам лупить? Шоб больше я его рядом с Васькой не видала! Я управу на его найду!

— Тёть Вер, — засмущалась Нюся. — А Алёшка Вам пишет?

— Пишеть, — Вера смягчилась и улыбнулась. — Ждёшь?

— Жду, — покраснела Нюся и опустила глаза.

— Ну, жди, жди, девонька, — потрепала девушку за плечо и попрощалась.

Довольная Нюська бодро зашагала в сторону фермы. Заходя в здание, заметила, как суетятся доярки возле её подопечной Зорьки.

— Таши́, таши́! — прыгала вокруг коровы женщина невысокого роста. — Ноги переломаешь! Куды дёргаешь?

Нюся поторопилась. Суетная женщина обернулась и засмеялась.

— Вона как, Нюська! Твоя Зорька те́лю принесла!

— Ужо? — девушка округлила глаза. — А ждали к ночи…

— Гляди, якый, — махнула рукой доярка. — Ай, пятнистый, ай, сла́вной.

Зорька смотрела на доярок и мычала уставшим голосом.

— Ляжи, чаво скулишь? — всё та же женщина успокаивала корову. — Скорая якыя. Всегда быстро разрешаетси…

Зорька послушно замолчала и принялась облизывать своё чадо.

Вечер.

Нюся, встретив мать, рассказала ей, как тётя Вера Архипова жаловалась на Вовку.

— И чаво не поделили? — размышляла Мария, заходя в хату. — Они ж дружуть. Нету сладу с ентим Вовкой. Оторва растёть… Был бы батька жив, усё ж потише было б.

Заходя в хату, обе открыли рот.

Володя сидел за столом и делал уроки. К удивлению матери и сестры, он наварил картошки в чугуне, накормил скотину, полил огород.

— Мам, я тута воды нагрел, шоб помыться… — тихонько сказал мальчик, увидев мать на пороге.

— Спасибочки, сынок, — Маша обняла Володю и поцеловала в затылок.

Возможно, Вовка и осознал все свои поступки, переосмыслив свою жизнь. Возможно, он и изменился в один миг, когда впервые ударил своего друга по лицу, разбив ему нос. А, может быть, это временное явление. Как говорится, затишье наступает перед бурей.

После школы ребята собрались за клубом, чтобы испробовать местный самогон, как взрослые. Младший брат Алёшки Архипова Васька выкрал у отца недопитую бутылку.

— Стаканы! — скомандовал Володька.

— Нету, — расстроился Мишка Стенькин. — Забыли…

— Друганы́, называется! — психанул Вовка и сплюнул. — Ладно, будем с горла. Я первый!

Отхлебнув глоток, Вовка поморщился и зажмурился. Почувствовав, как жгучая жидкость прокатилась из горла вниз по пищеводу, втянул голову и закрыл рот рукой.

— Ядрёная, — понюхав рукав, как делают многие мужики, мальчишка передал бутылку Ваське. — Давай…

Василий покрутил её в руках, подумал и, задрав голову кверху, приложил ко рту. Сделав глоток, поперхнулся так, что брызги попали на Мишку.

— Тьфу, слабак! Дай сюды. — Мишка показал, как нужно пить, сделав три глотка. — Ух, и дерёт…

— Смотри, чё есть, — Володя достал из кармана штанов пачку с папиросами.

— А ты умеешь? — поинтересовался Васька.

— А як же ж, давно умею, — демонстративно достал одну папиросу и сунул её в рот. Чиркнув спичкой, прикурил.

— Ого, — Василий восхитился умением Грищенко пускать кольца дыма.

— Мой батька так умеет, — облокотился о стену захмелевший Стенькин. — А исчо он крутит козью ножку.

— Мой тоже крутил, — Вовка загрустил, вспомнив отца.

— А правда, шо он с коня упал? — задал вопрос Вася. — Я помню, тады говорили, шо он напился и поехал кататься ночью.

— Ничего не напился и не катался, — грубо ответил Володька и затянулся.

— Ну, как же, его ж у конюшни нашли… — упирался Васька.

— И шо? — Володя бросил окурок. — И шо дальше?

— Конь рядом стоял…

— Ничего ты не знаешь, а треписси, — Вовка начинал злиться.

— А ты-то откудава знаешь? — Васька скривил рот, передразнивая друга. — Батька твой частенько заливал за воротник, а потом запрягал и по всему хутору раскатывал. Как моя мамка говорила, шо он, як цы́ган, лётает ночами, а кони дохнут от усталости.

— Заткнись! — прикрикнул Володя, сжав кулак. — Не знает твоя мамка, вот и брешет!

— А то ты много знаешь!

— Я там был! А ты заткнись!

Вовка вспомнил тот день, молодого коня и папку. Вспомнил всё до мельчайших подробностей. Вот только никому так и не рассказал, что в смерти отца есть и его вина тоже.

Пока Иван Грищенко копошился в соломе, разыскивая бутылку беленькой, Володька раздразнил коня, шлёпая ему по носу. Жеребец отворачивался, мотая головой. Палёный, раздув ноздри, начал брыкаться. Иван, захватив седло, вышел на улицу и попал под раздачу.

Володька прекрасно понимал — если бы не его глупость, был бы отец сейчас в полном здравии.

— А шо енто вы тута делаете? — местная бабулька проходила мимо. Заметив дым, подошла к ребятам. — Ишь, чаво удумали! Я усё мамкам скажу!

Мишка и Вася испугались, а вот Володя чувствовал себя уверенно.

— Прям испужались, — мальчишка сплюнул и покосился на пожилую женщину.

— А ты мене тута не дярзи, молоко на губах исчо не обсохло, — женщина покачала головой и продолжила свой путь. — И шо из тебе вырастить?

***

На поле, продёргивая свеклу, Мария почувствовала жжение в груди. На мгновение перехватило дыхание. Машка села на корточки, пытаясь отдышаться. Голова закружилась. Женщина подняла голову к небу, в глазах зарябило разноцветными пятнами. Грищенко приложила к груди руку — сердце бешено колотилось.

— Ваня! Не забирай мене! Господи, оставь мене тута, як же детки будуть жить, ежели и я уйду? — прошептала женщина.

— Чаво расселась? — неожиданно прозвучал чей-то голос. — Вставай, домой пора.

Боль отпустила. Мария вздохнула полной грудью и поднялась на ноги. Обернулась. Позади неё стояла Степанида.

— Разговор у мене есть, — лукаво улыбнулась Стешка. — Пойдём, пойдём, щас усё расскажу.

Маша опустила платок с головы на шею, посмотрела в даль и вытерла пот со лба.

https://dzen.ru/a/ZyJ18Mrt4mvQkLQ6

Доброй ночи, друзья мои 💖
Пусть вам приснятся котики 🐈‍⬛

— Ты не трепай себе нервы, а неси его сюды, — ласково говорила Степанида. — Пущай с нами сидить и встречаеть новый день.

Глаша вытащила сына из кроватки, переодела в сухое и, кряхтя, принесла в комнату.

— Дяржи, — грубым голосом сунула маленького Ванечку матери.

Степанида не ожидала такого подвоха, но делать нечего, усадила внука себе на колени и дала шоколадную конфету.

— Иди-ка ты, бабушка, со своей конфетиной куды подальше, — закричала Глашка. — Забыла, как давеча накормила, шо он пятнами покрылся и орал мне тута аж до самого утра?

Выхватив сладость из рук сына, Глашка бросила её на стол. Конфетка упала прямо в рюмку Назара. Красные капли брызнули в разные стороны.

— Псих, — сказал вслух бригадир, смахивая со стола капли настойки.

— Шо? — обозлилась Глашка, прищурив глаза. — На себя поглядите, батенька!

— Ты мене тута концертов не устраивай, — ударил ложкой по тарелке хозяин дома.

Пустая тарелка треснула ровно посередине.

— К счастию! — воскликнула Стешка и схватилась за рюмку.

Через мгновение Степанида почувствовала тепло на ногах и тут же вскочила, держа на руках Ванечку. По её платью побежал ручеёк.

— Ах, и ирод же ты, — расстроилась женщина. — Моё выходное платье да метить?

— Ну, будя, будя, — громко рассмеялся Назар и взял мальчонку на руки. — Вот ужо точно — к счастию. Сам переодену.

Нюся стояла в сторонке и с улыбкой посматривала на пары. Ей вспомнился Алёша, его нежное письмо, крепкие руки… Она тосковала по вечерним свиданиям и его громкому смеху. Как ему служится? Вспоминает ли свою зазнобу? Давненько писем от него нет — вот уже три месяца.

Алексей после распределения попал на службу в Ленинградскую область. Здесь, в небольшом военном городке под названием Мга, располагалось несколько воинских частей. В одну из них и привезли молодых солдат для прохождения службы. Проходя курс молодого бойца, Алёша ни на секунду не забывал о своей Нюсеньке. После отбоя он засыпал с мыслями о ней. Всю ночь ему снилась улыбка любимой девушки, он слышал её голос, трогал её холодные руки, вдыхал запах русых волос. Ему снилось детство: река Левый Бейсужек, где ребятишки проводили свободное время, разжигали костры, плавали в тёплой воде, ловили раков…

— Ты только вернись, — вдруг прошептала Нюся и растворилась.

— Подъём! — скомандовал дневальный.

Алёшка проснулся в холодном поту.

— Странный сон какой-то, — натягивая гимнастёрку, прошептал Архипов. — К чему бы енто?

***

В клубе танцы в самом разгаре. Как только Потапыч брал паузу для отдыха, парни тут же выходили на улицу, чтобы освежиться и принять по маленькой в честь праздника.

— Вить, ну, как там у вас с Глашкой, — наперебой спрашивали друзья. — Ладите аль не?

— Усё, как у счетовода — полный порядок! — гордо отвечал Прошкин.

— Вот гляжу я на тебя… — к компании подошёл Ваня. — Непонятки меня беруть, с чаво вдруг вы так поскоренькому поженилися?

— А чё тянуть? Любовь — она такая… — Витька поставил стопку на подоконник и полез в карман за папиросами.

— Енто бабка на двое сказала, — прищурился Ильин.

— Ты на шо намекаешь? — выдохнул едкий дым Прошкин.

— Да так, — Ваня сунул в рот папиросу. — Ужо слишком резвая твоя Глашка…

— Шо? — Витька бросил бычок в снег. — Я никак не пойму, шо ты хочешь доказать?

— Удивительно получается, — продолжил Иван. — Она со мной была, а замуж прыгнула к тебе…

— Не понял, — Витя искоса посмотрел на друга и отодвинул шапку на затылок.

— Со мной, говорю, кувыркалася, а тута ты…

— Ты шо городишь, огрызок? — Прошкин схватил Ваньку за грудки и приподнял. — Завидуешь, вот и ле́пешь, шо ни попадя!

— Мужики, праздник же, кончай петуха́ться! — к клубу подошли председатель и бригадир. — Иначе всех разгоним, и закончатся посиделки!

— Повезло тебе, — прошипел Виктор и отпустил Ивана. — Сочтёмся…

Заходя в клуб, Виктор поискал глазами жену. Глашка стояла рядом с Нюсей и оживлённо что-то рассказывала. Девушки громко смеялись.

— Домой давай, — ткнув пальцем в спину, недовольный Витя сплюнул на пол.



Семейная пара Прошкиных шла по улице молча. Витька всё время курил, а Глашка ловила падающие снежинки на ладонь.

— И чаво тебя дёрнуло домой пойти? — недоумевала Глаша. — Так весело тама, а дома шо? Нытьё Ванькино слухать?

— Вот именно, Ванька, — Виктор поправил шапку и остановился. — Ты пошто сыну имечко такое дала?

— Обычное имя, — Глашка испуганно посмотрела на мужа.

— Не буду скрытничать, скажу, как есть. С Ильиным было шо?

— Одурел? Мы с Нюськой пришли вместе в концерт…

— Я не про сёдня, а до…

— Шо до? Какое до?

— Ты мне тута дурочку не ломай, — Виктор бросил окурок и взял жену за плечи. — Я тебе не мамка, со мной не выйдет кругами ходить…

— Так, енто шо исчо за новости? Ты меня обвиняешь в чём? Ты шо мне тута устраиваешь? Вот доглаголишься — заберу Ваньку и к мамке сбегу! Ясно?

Витя растерялся. Вспомнил, как рос без матери. Разве будет хорошо сыну без отца? Отпустил Глашку и медленно зашагал в сторону дома.

— Я управу на тебя найду, коли решил главенствовать и учить меня тута, я…

— Забыли, — Прошкин смотрел прямо перед собой, разгребая снег ногами.

Наступил долгожданный праздник — Новый год.

В семье Прошкиных это событие не прошло без эксцессов. Садясь за праздничный стол, где уже были наполнены рюмки самодельной настойкой, Глашка услышала крик сына.

— Да шо ж ты будешь делать? — психанула девушка и пнула табурет ногой. — Только уложила, и вот опять!

Потерянные судьбы - 23 — Ну, привет! — позади послышался мужской голос.

Девушки обернулись. На заднем ряду сидел Ванька Ильин.

***

Весь вечер Степанида пыталась сладить с внуком. Ваня успокаивался на пару минут и опять начинал заходиться, вытягиваясь в струну. Слюни текли клубами. Мальчишка кричал до посинения.

— Да шо ж ты будешь делать! — разнервничалась бабушка. — Я ему и соску, и води́шки подслащённой, а ён хорохоритси… Ванька, дяржи коробок, слышь, як тряшит? Заместо погремухи…

— Чаво учудила, бабка? — Назар долго наблюдал за бесполезными движениями Стешки. — Спичками баловать? Умишко-то отсохло напрочь?

— Назар Иванович, не лезь! — уставшая Степанида гаркнула на Прошкина. — Не вишь, як он надо мною измываетьси? Не припомню я, шоб Глашка моя вот так душеньку мою вывёртывала!

— Мой Витька тож спокойне́й был, а тута бес в него вселился, не иначе…

— Чу, шо болтаешь, седи́нная твоя голова, зубов вона скока, вот и горло дерёть! Няси кусма́н сальный, вспомнила я, як надо зубья успокоить!

Назар вышел в сени, взял шмат сала и отрезал небольшой кусок. Вернувшись, протянул Стешке.

— На, бяри, пока дають, изверг, — Степанида передала сало мальчонке.

Ванька с жадностью вцепился передними зубками в солёный кусок и зачавкал, как маленький поросёнок.

— Вот енто я понимаю — мужик, — рассмеялся Назар в полный голос.

— Ну шо же, Назар Иванович, — Стешка сменила тон голоса. — Пройдёмте у клуб, мы исчо с Вами молодыя, нам тоже хотца развлечений повидать.

— Тю, — Прошкин тут же перестал смеяться. — Делать мне боле неча, как по клуба́м таскатьси. Я чичас перекушу и в гости к председателю. У нас с им уговор был — пропустить вечернюю за здравие, так сказать, наших жителей перед Новым годом. Ну, бувайте…

Назар оделся и пошёл к Кузьме Прохоровичу.

— Вот те раз… — прошептала Стеша, сидя рядом с ребёнком. — Ух, Глашка, усе карты мене спутала…

— Мамань, — в комнату вошёл Витька. — В концерт я ужо опоздал, дык на пляски успеваю. Ты тута не скучай, а я ухожу.

— Как енто? — всполошилась женщина. — Куды? Я шо туточки одна-одинёшенька с мальцом буду лясы точить? А як же ж сын?

— А шо сын? — ухмыльнулся зять, натягивая телогрейку. — Пусть бабушку веселит, коль удостоилси. Ты у нас учёная, вот и учи, как надобно внука. Ему разнообразие в общении просто необходимо!

Надел сапоги и прошмыгнул в приоткрытую дверь на улицу.

— Ах вы ж, ироды! Ироды треклятые! — завопила Стешка, натягивая нить от бус. — Ишь, шо удумали! Няньку нашли! Усю мячту мою оплевали и ногами потоптали! Ну, Глашка, ну, дочечка, я тебе исчто енто припомню!

Своим криком бабушка напугала Ваньку, тот молча слушал дикий ор, прекратив обсасывать сало. Как только Степанида замолчала, мальчишка принялся голосить на всю хату.

***

Концерт давно закончился, и зрители, расставив стулья вдоль стен зала, ожидали, когда же заиграет танцевальная музыка. Потап Потапыч поставил стул у сцены, накинул ремни гармошки на плечи и окинул своим взором всех присутствующих.

— Ну шо! Какую? — улыбнулся гармонист.

— Про любовь! — рассмеялись молодые люди.

— Добре, — Потапыч растянул гармонь и заиграл всем известную мелодию.

Девушки и парни встали по парам. Иван Ильин подошёл к Глашке.

— Потанцуем? — задал вопрос и подмигнул.

— Я те потанцую, — схватив за руку Глашу, Виктор оттолкнул Ваньку. — Гляди, куды прёшь! Неча чужую жинку приваживать!

Ваня отошёл в сторону.

— Чаво он к тебе привязался? — Витька приобнял жену.

— А мне почём знать? — Глашка старалась не смотреть в глаза мужу.

— Он и на свадьбе шо-то трепал о тебе, — танцуя с Глашей, Витя пристально посмотрел ей в глаза. — Шо вы вместе, вроде как, а тута я нарисовался…

— Слухай его больше! Сдался он мне… — девушка отводила взгляд в сторону.

— Ты мне смотри, а то…

— Шо?

— А то я быстро покажу, где раки зимують! — сильнее прижал к себе жену и закружился с ней в танце.

Шампусика, чтоль, хряпнуть... Как думаете? Муж принес какое-то незнакомое. Да я в них и не разбираюсь, знаю только парочку. Или чем-то еще голову разгрузить? Кусок фильма посмотрела, больше неохота. Думала начать вязать - да ну, лень. Книгу продолжить читать? Да глаза напрягать желания нет. Что делать-то? Чем разгружаетесь, кроме пузырьков в бокале?

Потерянные судьбы - 14 Осень.

Друзья устроили весёлые проводы в армию для Сашки.

Вечером собрались на излюбленном месте — у реки и разожгли костёр. Пекли картошку, пели песни под баян, который принёс Витька.

— Наливай! — Пашка Лучников протянул стакан. — Чё сидим?

— За Саньку! — крикнули ребята. — Шоб служилось тебе легко!

— Весной и я ухожу, — прошептал кто-то.

— Усе там будем! — рассмеялся Витька и плеснул в стакан. Повернулся к Глашке. — А ты чё сидишь? Грустная какая-то…

— Ничё, — девушка пыталась очистить запечённую картофелину от твёрдой шкурки, с которой отшелушивался толстый слой золы.

— Ты чё такая недовольная? — Виктор не отставал.

— Говорю же, усё в порядке, — Трофимова нервничала и не обращала внимание на друга.

Витька провёл пальцами по кнопкам баяна и взглянул на Нюську. — Грищенко, споёшь?

— Какую? — улыбнулась Нюся.

— Смуглянку…

Грищенко махнула головой в знак согласия, и Виктор заиграл до боли знакомую всем мелодию. Нюся запела:



Как-то летом на рассвете

Заглянул в соседний сад.

Там смуглянка-молдаванка

Собирала виноград.



Я краснею, я бледнею,

Захотелось вдруг сказать:

Станем над рекою

Зорьки летние встречать!



Раскудрявый клен зеленый, лист резной,

Я влюбленный и смущенный пред тобой.

Клен зеленый, да клен кудрявый,

Да раскудрявый, резной…



Припев песни подхватывали все вместе.

Сашка загрустил, опустив голову.

— Три года… — вдруг заговорил Иванов. — Целых три года…

Он приобнял Нюсю и крепко-крепко прижал к себе.

— Ты чё? — вдруг перестала петь девушка, никак не ожидавшая объятий.

— Я чичас скажу… — Александр встал на ноги и при всех произнёс. — Как отслужу — женюсь на Нюське!

Грищенко покраснела. Парни переглянулись.

— Вот енто молодец! — Витя тоже встал, подошёл к другу и хлопнул его по плечу.

— Соплив исчо, — буркнула Глашка. — Жениться он вздумал…

Трофимова бросила недоеденную картофелину в костёр, встала, поправила платье и пошла прочь.

— Эй, куды? — удивился Витя.

— Я её верну. — Нюська вскочила и побежала за подругой. — Гла-аш, погоди-и!

Глаша не обернулась на зов, она торопливо шагала в сторону дома.

— Глашка! — догнала её Нюся и вцепилась в руку. — Шо с тобой? Ты куды?

— Домой, не видишь, шо ли?

— Ты в последнее время сама не своя… С матерью шо-то или…

— Или… — Глашка остановилась и посмотрела на соседку.

— Обидел кто? — Нюся увидела, как в глазах Трофимовой блеснули слёзы.

— Ой, Нюська! — Глаша обняла подругу и зарыдала.

— Тихо… ты чаво? Объясни… — гладила по голове плачущую девушку.

— Вон, Сашка жениться на тебе собралси… — задыхалась Глашка, пытаясь объяснить что-то. — А я… я…

— Да шо стряслось-то?

— А он молчок! Кому я теперича такая нужная?

— Какая такая?

— Квашня порченая! — рыдала Глаша. — С приплодом…

— А мамка знаеть? — опешила Нюся от такой новости.

— Догадывается, — всхлипнула соседка.

— А Витька?

— Никто не знает… Шо ж теперича будет?

— Ничого не будет, — гладила по плечам подругу. — Поженитесь и будете жить, народите ребёночка…

— Да зачем он мне? — перестала плакать Глашка и одёрнула руки соседки. — Куды рожать? Не нагулялася исчо…

— Глаш, а об чём ты думала, када… Ладно, пошли до хаты, я тебя провожу. А с Витькой тебе надобно погутарить.

Глашка вытерла лицо и медленно потопала домой. Нюся шла рядом молча. Попрощавшись с подругой, решила зайти в сарай и проверить, накормлены ли поросята да куры. Закрывая калитку, девушка услышала, как мать отчитывает брата Вовку.

— Ишь чаво удумал! — ругалась Мария, размахивая руками. — Паскудник малолетний! Молоко исчо не обсохло, а усё туды ж! Я тебя научу! Я тебе быстро ума-то поприбавлю! Гадёныш!

— Мам, шо он опять учудил? — Нюся подошла к сараю и заглянула в открытую дверь.

— Курит! Поймала прохвоста за хлевом! Стоить и спичку цви́ркаить! — трепала сына за плечо Маша, держа в руках пачку с папиросами. — А ну, быстро мне отвечай — где взял? Я кому говорю?

— На печке лежали… — нахмурился Володька, опустив голову.

— Батькины, шо ль?

— Батькины…

— И давно ты ентим балуесси?

— Только чичас хотел попробовать… — полушёпотом отвечал Вова, пытаясь не заплакать.

— Усё батьке доложу! Силов моих больше нетути! — Мария развернула сына и погнала в дом, толкая в спину. — То костры распаля́ить возле сараю, покуда не спа́лить! То цыплят у́чить плавать! Хва́тить с мене! Усё батьке будет сказано!

— Я больше не буду… — Володька пытался успокоить мать, лишь бы она ничего не говорила отцу.

В последнее время его любимый папка стал очень суровым и строгим по отношению к сыну. Недавно Вовка получил нагоняй от Ивана за то, что случайно выронил в воду ведро с рыбой, которую они ловили всё утро в реке. Рыбёшки уплыли, махнув хвостом на прощание.

— Бестолковщина! — ругнулся Иван и плюнул вслед уплывающей плотве. — Усё утро здеся просидели почём зря! Бери весло и греби к берегу!

Володька послушно поднял с дна лодки весло и начал усердно размахивать руками.

— Дай сюды! — распсиховался Ванька и схватился за весло. — Тьфу ты, як баба, ей-богу! Ничаво не могёшь! Драть надо було тебя як Сидорову козу, шоб мужиком стал!

В свои одиннадцать лет Володя был действительно слабоват. Худощавый мальчик выглядел вполне здоровым, но силой был обделён. Даже ведро с водой не мог дотащить до сарая, чтобы напоить домашних животных. Наливал половину ведра и нёс до хлева.

Как-то Мария разбудила рано утром детей, чтобы пойти на усадьбу и прополоть картофель, так Вовка, набегавшись с ребятами до рассвета, уснул между бороздами.

— А где енто Вовка? — распрямила спину Маня, потирая поясницу.

— Тама он, — недовольная Нюся махнула рукой.

— Вовка-паразит! А ну-ка, подымайси!

— Иду… — зевал Володя, пытаясь встать на ноги.

— Опять до утра с ребятишками таскалси? Ночью спать надобно…

Насмотревшись на полусонного сына, Мария всё же сжалилась и отправила его домой отсыпаться.

— Слабак, — ухмыльнулась Нюся, провожая брата взглядом. — Енто папка исчо не знает, какой ты помощник…

Наслушавшись, как мать ругает Вову из-за папирос, Нюська решила вернуться к друзьям, всё-таки проводы её одноклассника, нехорошо бросать компанию. Выходя со двора, девушка встретилась с матерью Глашки.

— Нюська! Мамка дома? — подбежала Степанида, запыхавшись. — Дома аль не? Беда, Нюська!

Нюся не успела ничего ответить, как Стешка влетела в хату.

— Бешеная, — махнула рукой девушка и пошла к реке.

На берегу ребята весело проводили время. Витька, изрядно подвыпив, решил покататься на лодке. Компанию составить никто не решился, так как от Виктора можно было всего ожидать. Парни сидели на самодельной лавке и что-то бурно обсуждали. Костёр догорал, припасы закончились.

— Надо сбегать — пусто… — Лучников встал и, шатаясь, подошёл к воде. Умылся, вытер руки о штаны. — Ну, кто со мной?

— Может хватит, Паш? Посидели, и будет, — зевнул Сашка и обернулся, услышав топот. — Вернулась… А Глашка? Чаво она распсиховалась?

— Не знаю, — Нюся не хотела говорить при всех.

— Дурна́я она какая-то стала, — Павел закурил папиросу от тлеющих угольков. — Нервная… Не ты ли виноват, Вить?

— А? — Витя уплыл далеко и не расслышал, о чём ему говорят. — Я ща!

Доплыв до берега, Витька кое-как вылез из лодки и тяжёлыми шагами дошёл до Саши.

— Поговорить мне с тобой надобно. Пойдём отойдём.

— Давай домой, — отмахнулся Саня.

— Не, пойдём… — Виктор потянул друга за рукав рубашки.

— Чёрт с тобой, — Саша встал и побрёл с другом за высокий куст крушины, который рос неподалёку.

— Секретничают, — улыбнулся Пашка и посмотрел на Ваньку Ильина с прищуром. — Айда со мной к бабке Пелагее. У неё есть, я знаю.

— Агась, а потом мамке сдаст, и я её знаю… — отнекивался Ваня, ковыряясь палкой в затухающем костре.

— Не дрейфь, бабка — наш человек, — подмигнул Паша.

Только ребята хотели двинуться за «живой водицей», как услышали крик с той стороны, куда ушли Сашка и Витя. Нюся встала с лавки и подошла к одноклассникам.

— Шо енто? — удивилась девушка, всматриваясь вдаль.

— Дерутся! — крикнул Пашка и рванул растаскивать друзей.

Саня и Витька катались по сырой траве, пытаясь ударить друг друга. Сашка изловчился, вырвался из цепких рук товарища и сел на него сверху.

— Брось, говоришь? — закричал Саша и начал бить кулаками друга. — Брось? Подруги, говоришь? Щас я тебе обтолку́ю, кто есть кто!

Иванов со всего размаху лупил Витьку, тот закрывал голову руками и что-то кричал в ответ. Павел подскочил к Саше и схватил его за порванную рубашку.

— Сдурели? Сашка, слезь с него!

Но Александр мёртвой хваткой удерживал Витю и не слышал Павла.

— Перестаньте! — закричала Нюся и заплакала.

Саша тут же остановился, все замолчали и уставились на девушку.

— Шо вы делаете? Вы же друзья! — Нюська громко всхлипнула и побежала в сторону поля.

— Нюся! — Сашка отпустил Витьку. — Нюсенька!

Резко вскочил на ноги, протёр лоб рукой и злобно посмотрел на лежащего одноклассника.

— Исчо хоть раз вякнешь… — погрозил кулаком и рванул догонять Грищенко.

— Чё случилось? — Паша осматривал синяк под глазом. — Чаво не поделили?

— Не твоё собачье дело, — с трудом Витька встал на ноги и поплёлся к воде, чтобы умыться. — Дуракам закон не писан. Поплачешь исчо…

Сашка догнал подругу на поле, когда та споткнулась и плюхнулась на траву. Он подбежал и присел рядом. Нюся лежала лицом вниз, её плечи вздрагивали мелкой дрожью. Девушка всхлипывала чуть слышно.

— Нюсенька, прости. Прости меня… — Саша гладил одноклассницу по спине, пытаясь успокоить. — Енто усё Витька… Усё из-за него…

Девушка подняла голову и посмотрела на Иванова красными от слёз глазами.

— Вы же лучшие друзья… Я не ожидала такого… Вы меня напугали…

— Витька заслужил.

— Я домой хочу, — Нюся встала и отряхнула платье.

— Я тебя провожу. Можно? — Сашке было неловко за всё произошедшее. — Я завтра уезжаю, Нюся… Я буду писать тебе и ждать ответа…

— Хорошо, я напишу.

Молодые люди пошли к хате Грищенко через поле, чтобы сократить путь.

Дойдя до заднего двора, Нюся остановилась.

— Усё, дальше я сама, иди домой.

— Так не хотца расставаться, — Сашка уже заскучал по своей девушке. Он крепко обнял ее и поцеловал в губы.

— Ты шо? — Нюська отстранилась и посмотрела на ухажёра испуганными глазами. — Стыд-то какой!

Оттолкнула Сашу и побежала к дому. Сидя на завалинке, её ждала мать.

— Садися, — Мария положила руки на колени и пристально посмотрела на дочь. — Степанида приходила…

— Я её вида́ла, — Нюся поправила косынку на плечах.

— Скажи-ка мне, дочь, як на духу… — Маша повернулась всем телом к Нюсе. — Почём замуж собралась?

— Я? — удивилась девушка. — Не собиралася я никуда…

— Ну, как же, вона и Глашка слыхала, як Санька при всех сказал… Скажи, как есть, в подоле принесёшь?

— Мам! — Нюська вскочила с места. — Ты шо? Кто тебе такое сказал?

— Я, конечно, Степаниде верить неподвластна, но… Она гута́рить, шо усе подтвердя́ть, шо ты с Ивановым обжимаешьси…

— Мам, ну шо ты, ей-богу, нашла кого слухать… — Нюся вновь присела рядом с матерью и обняла её за плечи. — Ты мне не веришь?

— Ой, не знаю, девка… — вздохнула Маша. — Она ж прискакала, як коза, и давай мене туточки изливать, шо раз замуж, значится, с брюхом…

— Вот зараза такая, — прошептала Нюська и выпалила. — Пущай за Глашкой своей зыркает! Енто она у неё с пузом скоро бегать будет!

— Да ты шо? Неужто?

— Глашка мне сёдня рассказала.

— А чей же?

— Витькин.

— Ей же исчо шестнадцати нету! Ой, беда-а… — покачала головой Мария и встала с завалинки. — Пущай сами разбираютси, пошли в хату. Батька скоро прие́деть. Шо енто он припозднилси сёдня?

https://dzen.ru/a/ZxyxYZ-ojxdJ9nyR?share_to=telegram
Путя не будет - 63. Пора знакомиться с будущей свекровью

Диетический полезный и низкокалорийный торт Птичье Молоко 🍮
Он получился очень вкусный 😋 похожий на оригинал, очень нежный и воздушный.
А главное, в нём так мало калорий: в одном кусочке всего 78 ккал. Калорийность диетического торта Птичье молоко на 100 гр. составляет 95 ккал👌.
______________________________________

ПП-ПТИЧЬЕ МОЛОКО
☘️3 яичных белка
☘️100 мл ряженки
☘️ваниль
☘️сахзам
☘️15 гр желатина

Приготовление:
Желатин залить 50 мл воды, развести по инструкции (набух-нагрели - растворился, но не кипятим), яичные белки взбить с ванилью и подсластителем до крепких пиков, аккуратно ввести ряженку и желатин, продолжая взбивать, - получается пышная и упругая масса👌. Вылить форму, из которой удобно будет извлечь (у меня силиконовая 14 см), убрать в морозилку на 10-15 минут до застывания.

Для верхнего слоя:
☘️20 гр шоколада (у меня горький)
☘️5 ст.л. молока

Молоко, шоколад нагреть до полного растворения шоколада, вылить поверх застывшей основной массы и в холодильник на пару часов 👌.
Приятного аппетита!

Потерянные судьбы - 13 Прошло несколько лет. Июнь.

Нюсе уже шестнадцать. Закончив восьмилетку она пошла работать дояркой на ферму. Тяжело приходилось молодой девушке на ферме, но её подбадривала похвала со стороны матери.

— Умница моя, — радовалась за дочь Мария. — Тебя хвалють наши женщины. Так и гово́рють: «Какую дивчину вырастили Грищенко, трудолюбивую».

— Да ладно, мам, — скромничала дочь. — Усе молодцы, работают как положено…

— А я усё ж радуюсь за тебя… — продолжала Маша хвалить Нюсю. — Вона, Глашку ругають как, а тебя хвалють…

— Глашка сама виноватая, отлынивает, ленится…

— Стешка её ничему не научила, — качала головой мама. — Даже стирать не умееть, вырастила лодыря.

Действительно, Степанида всё старалась делать сама по дому, а Глаша прикидывалась то больной, то слишком занятой. Когда пришло время устраиваться на работу, Глашка решила пойти в сельский совет счетоводом, но её не приняли, так как свободных мест не было, да и учиться дальше она не захотела.

— Выйду замуж, пущай муж работает, — усмехалась Трофимова. — Наработаюсь исчо.

Но жизнь быстро расставила всё на свои места. Зимой скоропостижно скончался Порфирий. В народе поговаривали, что он болел какой-то страшной болезнью. За последний год сильно иссох, кожа приняла серый оттенок, лицо осунулось.. Ложиться в больницу на лечение категорически отказался, принимал какие-то настойки, приготовленные местной знахаркой. Всё чаще Порфирий проводил время на завалинке, выкуривая одну папироску за другой. Так и нашла его жена бездыханным возле хаты.

Степанида погоревала пару месяцев, но делать нечего, нужно продолжать жить для дочери.

— Глашенька, надобно итить работать, — тихим голосом уговаривала Стеша дочь. — Шо люди скажуть? Нехорошо так жить…

— Ай, ладно, мам, какая разница, шо они скажут, не их енто дело!

После долгих уговоров Глашка устроилась также на ферму. Она решила быть поближе к Нюське, которая была безотказной и во всём помогала.

— Чувствую я себя плохо, до сих пор переживаю… — показушно всхлипывала Глаша, показывая тем самым, как она не может смириться с потерей отца.

— Я тебе помогу, — отзывалась Нюся, жалея соседку. — Возьму твоих коров, только ты уж бери себя в руки, а то не ровен час заболеть от переживаний.

Нюся сильно уставала от двойной работы, но отказать не могла. Она тоже плакала, когда узнала, что отца у Глашки больше нет — страшно потерять родного человека.

Поздно вечером в гости к Грищенко пришёл Сашка, чтобы пригласить Нюсю на прогулку.

— Пойдём погуляем, — с улыбкой на лице предложил парень. — Вечер сёдня какой…

— Устала я, Саш, спать хотца, — вздыхала Нюся.

— Опять за Глашку работала?

— Плохо ей, сам понимаешь…

— Ага, а бегать на свиданки — силы есть.

— Да ну, не может быть… — удивилась Нюся. — Она же так плачет на ферме…

— А вечером смеётся, як кобыла. Совести у неё нету, а ты уж слишком доверчивая… Витька же с ней встречается, вот он мне и рассказал, как ей плохеет рядом с коровами…

— Вот зараза, — разозлилась Нюся. — Иди, Саш, не до тебя мне, спать пойду.

На следующий день всё повторилось: Глашка с расстроенным лицом просила соседку о помощи, пуская скупые слёзы. Нюська согласилась, но с условием, что завтра Глаша сделает всю работу за неё. Недолго думая, Трофимова пообещала выполнить её просьбу. Но на следующий день Глашка на ферму не пришла.

В обеденное время, закончив работу на ферме, Нюся зашла к соседке, чтобы отчитать её за невыполненное обещание. Долго стучала в дверь девушка, но никто не открыл. Покидая двор Трофимовых, услышала скрип двери. Обернулась.

На улицу вышла Глашка, вся растрёпанная и с сонными глазами.

— Чё пришла? — зевала Глаша.

— Почему на работу не явилася? — грубо спросила Нюся, открывая калитку.

— Не смогла…

— И чем же ты так была занятая?

— Спала, не видно, шо ль? — Трофимова потянулась и ещё раз зевнула.

— Глаш, ну так не делается, ты ж обещала…

— Ну, обещала, — с ухмылкой ответила Глашка и тут же подбежала к Нюсе, озаряясь вокруг, зашептала. — Мы вчерась с Витькой… полночи просидели у реки… Ой, Нюська!

— Да шо такое? — не понимала Нюся, всматриваясь в лицо соседки.

— Он какую-то наливку припёр… — Трофимова раскраснелась от волнения. — Мы выпили…

— Чу, дура! — воскликнула Нюся, отпихнув руками девушку. — Пить? Одурела?

— Ну и шо? Взрослые ужо… — Глаша хитро улыбнулась. — Нюся-я-я… Если бы ты знала…

Соседка закружилась, будто танцуя вокруг Нюси. Она смеялась так, якобы была пьяна до сих пор.

— Нюська! Я теперь знаю, шо такое женское счастье…

— Белены объелась? — Грищенко махнула рукой и поплелась домой обедать.

Нюся вошла в хату и остановилась. Она раздумывала о словах подруги: «Женское счастье? Этот как? Обнял, наверное, обнял и поцеловал… Вот гадость! Не о том надобно думать…».

Грищенко быстро перекусила, дала наказ брату насчёт домашнего хозяйства и вернулась на ферму.

— Нюська! — одна из доярок позвала девушку. — К тебе пришли! Бросай доить!

Грищенко перелила молоко в бидон и вышла на улицу.

— Здравствуй, — у ворот стоял Саша с букетом ромашек в руках. — Вот, принёс…

— Будет тебе, — застенчиво улыбнулась молодая доярка. — Хватит ужо носить… стыд-то какой…

— А чё? Шо постыдного? — Санька удивился. — Захотел тебя порадовать…

— Саш, ну зачем? — девушка окунулась лицом в роскошный букет и глубоко вздохнула. — Глупо…

— Ничё не глупо! Пойдём сёдня гулять?

— Я подумаю…

— Ну, хватит ужо думать! Пойдём!

— Приходи, как заря займётся…

Сашка в ответ кивнул головой, сел в трактор и поехал на поле.

— Дурачок! — усмехнулась Нюська, вошла в здание и накормила одну из коров ромашками.

После работы Нюся и Саша встретились на реке. Парнишка встречал подругу с очередным букетом.

— Аха–ах, — девушка не сдержалась. — Очередной Зорьке обед…

— Не понял, — Иванов возмутился.

— Не обращай внимания… — Нюська поняла, что сказала глупость.

— Меня скоро в армию заберут.

— Всем положено служить.

— Отдать долг Родине… — Сашка загрустил. — Нюсь, ты будешь меня ждать?

— Буду… — девушка пообещала просто так, не подумавши, что Сашка относится к ней серьёзно.

Просидев всю ночь на берегу, молодые люди вернулись домой только под утро.

Яркое солнце светило так, что Нюся не могла разобрать, куда ребята бросают камни. Она пыталась рассмотреть что-то из-под козырька, сложенного из пальцев, но всё было бесполезно — солнечные лучи не давали увидеть дальше собственного носа.

— Мастер! — вдруг закричал Витя и подбежал к дереву. Что-то поднял с земли и торжественно завопил. — Попа-ал!

— Енто я попал, — занервничал Саша и подбежал к другу. — Отдай!

— Ишь ты, прыткой! — Витька явно был недоволен. — Себе сбей, а енто мой!

— Да шо у вас тама? — Нюся подбежала к Вите.

— Добыча… — довольный мальчик держал за лапку подбитого воробья.

Воробьишко трепыхался в руках Витьки, пытаясь вырваться из цепких пальцев. Испуганная птичка махала крылышками и издавала странные звуки.

— Дай посмотреть, — попросила Нюсенька жалобным голосом.

Витька отдал птичку девочке. Нюся, зажав в руке воробья, ринулась бежать.

— А ну, стой! — закричали ребятишки и пустились вдогонку.

Нюся бежала, что есть силы, пытаясь спасти птицу. Неожиданно она споткнулась о какую-то железяку и упала навзничь.

— Ай, мама! — взревела девочка и выпустила воробушка из рук.

Серый узник моментом взлетел ввысь.

— Воровка! — кричал Витя, подбежав к упавшей Нюсе.

— Да погоди ты… — Сашка догнал друга. — У ней ботинок слетел, гляди…

Мальчишки обратили внимание на большой палец правой ноги, который принял странное положение.



Девчушка плакала взахлёб. Мальчики растерялись.

— Подымай её, — испуганный Саша приказал другу.

Виктор подхватил Нюсю под левую руку, Саша — под правую и поднял с земли слетевший ботинок. Решили вернуться в школу, может, учителя чем-нибудь помогут.

— Вывих, — посмотрела на ногу Акулина Ивановна, приподнимая очки. — Нужно к врачу.

Учительница сопроводила детей в поликлинику, где Нюсе вправили сустав и наложили гипс. Девочка две недели не посещала школу.

Сашка каждый день навещал одноклассницу и помогал делать домашние задания.

— Зачем вы птичек сбивали? — спросила как-то Нюся. — Слабых обижать нельзя.

— Да тута Витька рассказал одну примету, — покраснел Сашка и опустил голову. — Если поймать воробья и выпустить в своём дворе, вот куды он полетит — там и невеста твоя…

— Шо? — Нюська громко рассмеялась. — Дурень! Нету такой приметы… Сказок начитались!

— Можа, и нету… — Саше было очень стыдно. — Только…

Сашка поднял голову и пристально посмотрел на Нюсю.

— Нравишься ты мне…

— Иди ты, — щёки девчушки порозовели.

Потерянные судьбы - 12 Конец сентября.

Как обычно местные ребятишки толпились у колонки, дожидаясь Потапыча, который развозил детей на своей телеге в школу и детский садик.

Володька в сад уже почти год как не ходит из-за скандала с воспитательницей Тамарой. Томка же водит своего сыночка в сад и всё дожидается прихода Ивана.

— Ну, вот и всё, — расстраивалась женщина, высматривая в окно возлюбленного. — Вовки нет, и Ванька теперича не придёт… Как глупо всё получилося… А сейчас бы жил со мной и воспитывал сына…

***

Потапыч с весёлым свистом остановил лошадь на перекрёстке.

— Тпру, стоять! А ну, шпана, запрыгивай! — скомандовал извозчик.

Шумные ребятишки залезали на телегу, усаживая младших на колени.

— Подождите! — послышался детский голос.

Дети обернулись на зов. Это бежала Глашка.

— Шевелись! — крикнул Витька. — Из-за тебя опоздаем! Дрыхнуть надо меньше!

Глаша подбежала к телеге и остановилась. Перед собой она увидела Нюсю.

— Давай руку, — Нюся потянулась было за Трофимовой, чтобы помочь ей взобраться. — Ну…

— Исчо чаво, — задыхаясь после пробежки, Глашка отвернула голову в сторону. — Я лучше возле Потапыча сяду.

Девчушка обошла телегу, Потапыч помог ей взобраться и дёрнул поводьями.

— Пошла, родимая! — крикнул лошади.

Кобыла послушно потопала по дороге.

— Чевой-то она? — удивлённо спросил Сашка у Нюси.

— А мне почём знать? — Грищенко стало неприятно от выходки соседки.

В школе девочки не обращали друг на друга никакого внимания. На перемене Нюся услышала разговор мальчишек, засевших на последней парте.

— Точно говорю, — упирался Витька, пытаясь убедить ребят в чём-то.

— Не верю, — Сашка раскраснелся от услышанного. — Брешешь…

— А мой батька сказал, шо… — один из мальчишек стал говорить ещё тише.

После ребятишки повернули головы и пристально посмотрели на Глашку, а потом на Нюську.

Нюся тихонечко подошла к мальчишкам, но Витя грозно сказал ей, чтобы отошла подальше, потому что в мужском разговоре ей участвовать никак нельзя. Девочка послушно вернулась на своё место. Ребята снова что-то оживлённо обсудили и вновь посмотрели на девочек.

Нюся почувствовала, как её щёки начинают пылать от волнения.

— Опять какие-то сплетни разносют, — тяжело вздохнула девчушка и уставилась в окно.



Уроки закончились, пора собираться домой. Нюся с презрением посмотрела на мальчишек, думая, что они настроены против неё, и вышла на улицу.

В школьном дворе росли плодовые деревья: яблоня, шпанка, слива, жердёлы. Нюся обожала прохаживаться по школьному саду. Здесь она представляла себя в будущем. Нюся очень хотела жить по-новому: без склок, без ругани, сплетен и зависти. Совсем не детские мечты для маленькой смышлёной девочки.

Прохаживаясь по саду, Нюся вспоминала Черныша — после потери любимца девочка не захотела иметь собаку, слишком болезненно она пережила утрату. В её маленькой головке плыли мысли, как река Левый Бейсужёк, где она часто проводит время с местными ребятишками. Заплывы наперегонки, ловля раков, соревнования, кто больше продержится без воздуха под водой, камыши и… Сашка. Почему-то вдруг вспомнился Сашка, её сосед и одноклассник.

— Фу, чумной, такой же, как и усе они… — плечи девочки передёрнулись от того, что в памяти всплыл образ Александра Иванова.

Нагулявшись по саду, Нюся решила, что пора идти домой. Выходя на дорогу, она услышала вопли ребят.

— Давай! Давай! Целься! — самый громкий крик издавал Витька, прыгая вокруг дерева. — Мазила!

— Сам попробуй! — кричал Сашка в ответ, махая руками. — Потом поглядим!

Нюся подходила всё ближе и ближе и никак не могла понять, что мальчишки вытворяют. То ли танцуют какой-то замысловатый танец вокруг старого дерева, то ли пытаются что-то рассмотреть. Но зачем они машут руками в прыжке — для неё была загадка. Именно это её и привлекло.

— А шо вы делаете? — задала вопрос озадаченная Нюся. — Чаво скачете?

— Не мешай, — толкнул одноклассницу Сашка, не оборачиваясь. Он подбирал камешки и стрелял ими куда-то из рогатки.

— Да шо тама? — Нюську охватило любопытство.

https://dzen.ru/a/Zxuh6ljtuDN9aaZn

Степанида завалила мужа на пол, схватила метлу и стала лупить вдоль спины. Порфирий кричал от боли и уворачивался. Просил прощения, но жена его не слышала.

Ваня и Маша не стали боле злорадствовать, ушли домой.

Стешка же, отлупив мужа как следует, рванула в дом Ивановых.

— Добрейшего вечерочка! — открыла дверь и с яростным взглядом поздоровалась с хозяевами дома.

— И тебе не хворать, — надменно ответила Лида, доедая варёное яйцо. — Стукать не научили? Влетела, як ураганище в чужую хату. Чаво тебе в такой поздний час от нас понадобилося?

Степанида слегка растерялась. Она совсем забыла, что Лидия Иванова не из пугливых, любит рассказывать чужие тайны посторонним людям, но без вранья. Если кто и пытался с ней спорить, то Лидка могла и врезать как следует. А Стешка драк боится. Даже когда Машка её за волосы таскала, Степанида не смогла вырваться.

— Я… — Стешка стояла у порога и пыталась на ходу придумать, зачем пришла. — Я…

— Шо ты? — Лида встала с табуретки. — Купить чаво хошь? Али новость принесла?

— Выйди ко мне, погутарить надобно… — Степанида выскочила на улицу.

Лидия вытерла рот рукой и пошла следом.

— Я туточки прознала… — глаза Стешки забегали. — Правда, шо ты с моим Порфирием…

— Ну, правда, и дальше шо?

Стешка никак не ожидала, что Иванова сразу признается в своих грехах.

— А ежели слух пустишь, я усем расскажу, как он воруеть… — грубым голосом продолжила Лидка. — При мне было, сама вида́ла. А исчо про хату Мельника я разузнала. Порфирий с пьяну мне усё доложил. А Мельника ты знаешь, он так просто не оставить енто. Посо́дють твоего ненаглядного на всю жизню.

Стешка и ахнула. Ну всё против неё. Несколько свидетелей докажут, как Порфирий воровал казённое зерно, поло́ву, всякие инструменты… Так тут ещё и по дворам чужим лазить повадился, о чём она сама не знала.

Делать нечего, она молча кивнула головой и побрела до хаты.

Всю дорогу её мучили мысли о том, как она опростоволосилась, не замечая подлости от собственного мужа. Всегда Степанида Марии завидовала, какой у неё мужик хороший, работящий и красивый, поэтому и хотела развести семью Грищенко по разным сторонам, не задумываясь, что у них деток двое. Пока шла до дома, представила, а если вот так какая-нибудь из баб привадит её Порфирия, что тогда? Как жить вдвоём с ребёнком без мужской поддержки? И дочь будет горевать, что родной папка бросил их.

Дойдя до мазанки, Степанида села на завалинку и заплакала.

— Стешенька… — на полусогнутых ногах тихонечко приковылял Порфирий. — Золотце моё… Прости ты меня, Христа ради…

Стешка не обращала внимания на раскаяния мужа. Она сидела, закрыв лицо руками, и захлёбывалась от слёз.

— Бабонька моя… ну… — Порфирий не знал, как успокоить жену. Он чувствовал огромную вину перед нею. — Прости, прости… Бес попутал… Я сам не знаю, як усё енто приключилося… Ну, Стешенька… Ну, хошь, я на колени встану… Прости ты меня, окаянного…

Трофимов неожиданно заплакал.

— Енто ведь я тебе усё енто… Я виновный… Я… — уткнулся в плечо своей жены. — Наплёл с три короба, а ты… А ты поверила… Не думал я, шо ты полезешь к Маньке с ентим…

— Было у них шо, аль не? — Степанида резко перестала плакать, всхлипнула, вытерла нос краешком платка и с прищуром посмотрела на Порфирия.

— А? — Трофимов поднял голову от неожиданного вопроса. — Шо?

— Оглох? — Стешка совсем успокоилась и ждала ответа с нетерпением. — Было у него с Томкой аль не?

— Дык какая теперича разница? — удивился мужчина, растопырив свои маленькие глазёнки.

— Один другому дразнится, — кривлялась Стешка, сказав фразу противным голоском.

— Стеш, я думал… — Порфирий привстал. — Думал, мир у нас…

— Чем ты думал? Нечем ужо тебе думать? Усё пропито, до ячменного зёрнышка усохлось! — Степанида встала, поправила платок. — Было?

— Да не ведаю я… Откуда мене знать…

— Э-э, — щёлкнула мужа по затылку. — Я зачем тебя к нему приставила? Зачем председателю в ножки кланялася? Обрубок ты и есть… Сама усё разузнаю…

Плюнула в мужа и вошла в хату.

Эх, Стеша, Стеша, верно говорят: «Горбатого только лопата исправит».

Потерянные судьбы - 11 — Откудова ты берёшь такие вести? — Иван перевёл взгляд на Трофимова. — Ты, что ли, брехнёй маесси?

У Порфирия затряслись ноги, от испуга он громко сглотнул слюну, но не смог сказать ни слова в ответ. Стешка молча смотрела на соседа, привстав на мысочки.

— Сучьи потроха! Я вам устрою Кузькину мать! Я вас всех…

— Карау-ул! — закричала Степанида, но вырваться даже не пыталась.

На крики соседки прибежала Мария.

— Иван! — испугалась Грищенко за последствия. — Пущай живуть! Не лезь!

— Не лезь? — Ванька повернул голову и сжал челюсти. — Не лезь? Эти выродки житья не дають, а я не лезь? Дык кто тута у нас с женой Мельника по сеновалам?

Участники скандала молчали, Степанида смотрела на Марию и ждала, что соседка заступится, всё-таки разъярённый мужик — это страх Божий.

— С какой женой? — Маша посмотрела на мужа испуганно.

— С Мельниковой! — грубым голосом повторил Ваня.

— А енто тута причём? — Манька не понимала, что происходит, муж ведь пошёл к соседям совсем по другому вопросу.

— Брехню на меня кидають, шо я… — не успел Иван договорить, как Мария его перебила.

— Ах, вона шо… — тут уже Мария решила — хватит терпеть и молчать, пора говорить правду. — И сюды моего муженька приписала…

Стешка так же стояла на цыпочках и смотрела на семью Грищенко выпученными глазами.

— Ах, ты ж тарань сушёная! — Маша одёрнула руку мужа, и тот отпустил соседку. — Ах, ты ж выдра потрошёная! Я же гутарила — за своим сляди! А теперича расскажи-ка, Порфирьюшка, чей же платочек беленький жёнка твоя прикарманила?

Порфирию захотелось провалиться сквозь землю. Что же теперь делать? Как выкручиваться? Степанида, если узнает правду, быстро от него избавится, свернув шею. Такую женщину обманывать нельзя, да и куда он теперь без неё — привык к своей родной Стешеньке, да и дочка подрастает.

— Какой-такой платочек? — оживился Трофимов, пытаясь скрыться в хате. — Ничо́го я не знаю, об чём ты мене тута гутаришь…

— С красными цветочками… — добавила низким голосом Мария, взглянув на Стешку. — Тот, шо на сеновале ты нашла…

Ох, не хотелось Степаниде вспоминать про находку — присвоила она себе «подарочек» с превеликим удовольствием.

— Не помню, — вдруг выпалила хозяйка дома.

— Запамятовала? Дык я напомню, — стыдно Маньке было признаваться, как, почти год назад, приходила на конюшню проверять мужа, но соседей необходимо поставить на место, чтобы больше неповадно было лезть в чужую семью. — Када Порфирия мы поймали с женщиной на се́нце… А? Вспомнила?

— Енто когда ж? — Иван посмотрел на жену. — Ты не сказывала…

— Вот теперича рассказываю. В ту ночь ты пришел домой обожжённый… И подумал, шо кудый-то я собралася, а я домой ужо вернулася…

— Так ты шо? На конюшне была?

— Была, Ванюш… — Маша опустила глаза. — И усё из-за ентой злыдни! Сбила меня с толку. Иди, говорит, проверяй — мужик твой с Томкой!

— Ах, вона шо… — ещё сильнее разозлился Иван. — Меня, значится, проверять… Хорошо ж ты устроилси, Порфирий… Рыло своё мохнатое под тюфяк, а меня по хребту? Давно ль Рябой заборы перестал чинить да огород перекапывать?

Все разом взглянули на Трофимова.

— А шо я? Шо? — Порфирий хотел было уйти внутрь, попятившись назад, но жена его остановила.

— А ну! Стоять! — у Степаниды прорезался голос. — Огород? Рябой? Енто ты вот так подсоблять Ваньке на конюшню бегал ночами?

— Стешенька, золотце моё…

— К Гальке Рябой? Она ж известная на хуторе… — Трофимова втянула голову и подняла плечи, будто готовилась к прыжку. — Енто ейный платок, шо ли, я на стогу нашла?

— Не её, Стешка, — Мария смотрела на семейную пару с презрением. — Лидки Ивановой.

— Шо? Как енто? Как Лидки? — Стеша начала заикаться.

— А вот так. Ентот платок подарила ей её подружанька, Томка! Мне Лидка сама сказывала и хвалилась исчо, показывая, какой же дорогой подарочек ей преподнесла подруженька ко дню рожденью…

— Ах, ты ж гадына! — Степанида схватила мужа за последние волосёнки и нагнула его голову вниз. — Ах, ты ж кобелина треклятая! С Лидкой? Да исчо и к Рябой бегаешь?

Две недели соседи не разговаривали, обходили друг друга стороной. За это время Степанида заставила мужа договориться с председателем, чтобы Ивана взяли на работу, якобы Ванька прирождённый конюх, да и Порфирию одному тяжело. А то, что председателю пришла анонимка — это кто-то наклеветал на честного человека почём зря. Порфирий даже свидетелей в пользу Грищенко привёл, дабы доказать невиновность Ваньки.

— Кажись, Стешка похлопотала, — довольный Иван вернулся с работы домой. — А Порфирий-то так и скачеть на задних лапках…

— Бог с ними, не об чем тута гутарить… — Мария накрывала стол к ужину. — Не хочу даже видеть енту семейку, подлые…

— Шо есть, то есть, — улыбнулся Ваня.

https://dzen.ru/a/ZxuYk-8OFF2I8s2Y?share_to=telegram
Путя не будет - 62. Неприятная встреча

Господи!
Спасибо тебе, Лёша, за то, что я не могу распаковать гель для душа 🙃
Ты перестарался, Лёша 😅

Потерянные судьбы - 10 Вечер.

Первой с работы вернулась Мария. Хлопнув входной дверью, вошла в хату, села на табурет и облокотилась рукой о стол. Немного помолчав, приложила ладонь ко лбу и заскулила, как маленький щенок.

— Мам, шо ты? Шо с тобой? — из комнаты выбежала дочь. — Заболела?

— Хуже́й, — всхлипнула женщина и посмотрела на Нюсю. — Забирають нашу кормилицу…

— Шо? Как енто? — удивилась Нюська, заметив слёзы на глазах мамы. — Куды?

— У колхоз… приказанье получил весь хутор… Ой, божечки… — положив руки на стол, Маня упёрлась в них лицом и заревела.

Девочка обняла мать, поцеловала в затылок и выбежала на улицу. Постояв немного у сарая, вошла внутрь. Бурёнка будто бы поняла, в чём дело, — встала на ноги и замычала. От этого Нюське стало ещё тоскливее. Она обняла корову за шею и заплакала. Бурёнка молча жевала «жвачку».

На следующий день отец повёл кормилицу на ферму. Нюся выбежала провожать. Ноги тряслись от волнения и обиды.

— Так нечестно, — рассуждала девочка. — Так нельзя…

— Не нам решать, — ответил Иван, скрывая горе на лице. — Надо, так надо…

На дорогу потихоньку выходили соседи, каждый вёл на верёвке самого дорогого члена семьи. Мужики кричали на жён, которые не хотели отпускать кормилицу, а кто-то из женщин шёл позади и громко рыдал.

— Шо теперича будеть? — причитали женщины. — Как жить-то? Шо ж енто делается? Первую неделю Нюся не могла привыкнуть к тому, что Бурёнки нет в сарае. Проснувшись утром, девочка первым делом бежала в хлев, чтобы накормить любимицу и погладить её мокрый и холодный нос. Остановившись у сарая, девчушка тут же вспоминала — коровы нет в стойле. Опустив голову, шла кормить поросят и кур.

— Нечестно, — всхлипывала Нюся, волоча ведро с водой. — Так нечестно…

Ближе к обеду в гости заглянул Саша.

— Нюсь, айда на речку раков ловить!

— Не хочу, — с грустью ответила девочка, сидя на завалинке.

— Ты чаво? — не понял Сашка и присел рядом. — Пошли, говорю, там все наши собираются…

Нюся подняла голову, её глаза были полны слёз.

— Ты из-за Бурёнки, шо ли? — спросил мальчишка. — Понятно… моя маманька тоже до сих пор ревёт…

— Разве так можно? Отбирать… — слёзы потекли по щекам. — Чужое…

— Как говорить моя мамка — «Мы люди маленькие, шо нам скажуть, то и делаем».

— Ненавижу усё енто…

— Нюся, — Сашка взял соседку за руку, — Всем щас тяжко, не только тебе… Пойдём на речку…

Нюся улыбнулась, вытерла лицо, позвала брата, и ребятня двинулась к реке.

— Здоро́ва! — на берегу детей встретили друзья.

— Много наловили? — поинтересовался Саша.

— Не, чичас не время, — Витька стоял по колено в воде и всматривался в воду. — Надо вечерком приходить. Сами выползуть.

— А мой папка вчерась ведро притащил, днём, — Глашка сидела на берегу, поджав ноги. — Цельное ведро!

— Угу, — ухмыльнулся Витя, закатывая штанины повыше. — Охотно верю…

Ребята рассмеялись.

— Чаво ржёте? Кобылы! — психанула Глаша. — Я правду говорю!

— Конечно, правду, — продолжил Витька, заходя подальше в воду. — Дядька Порфирий у нас на все руки мастер!

— Заборы чинить, — кто-то из мальчишек не удержался. — Тёткам местным!

Компания раздалась громким смехом.

— Шо? — Глаша встала на ноги. — Каким ещё тёткам, шо ты городишь?

— Будет вам! — разозлился Сашка. — Нашли, об чём трепаться!

Нюся посмотрела на Сашу удивлёнными глазами. Ей было невдомёк, что ребятишки имели в виду.

Детский смех перебил Володя.

— А тётя Тамара любит моего папку.

Услышав такую новость, дети обернулись и посмотрели на Вовку, сощурившись.

— Ты шо несёшь, придурь? — прошептала Нюся. — Замолчь…

— А я знаю! — радостным голосом выкрикнула Глашка, широко улыбнувшись, оголяя дёсны.

— Ты-то куды? — Саша подошёл к Трофимовой вплотную. — Откуда тебе знать? Мала исчо!

— Знаю-знаю, я усё знаю! — запрыгала на месте Глаша. — Моя мамка с папкой об ентом говорили, а я услыхала! А исчо мамка говорила, шо у Нюськи брат растёть!

— А ну! — Сашка замахнулся, сжав кулак. — Замолчь, я сказал!

Нюся смотрела на ребят, округлив глаза. Она не смогла проронить ни слова.

— Знамо дело, — подхватил Витька. — Все об ентом знають…

— Неправда, — голос Нюси охрип от волнения. — Брехня усё енто!

— Я сама видала, — Глашку так и распирало. — Енто было исчо весной. Мамка моя пошла к воспиталке ругаться с её бабкой, а я за на ней увязалася… Мамка орёть, а мальчонка на улице спал… Чернявенький такой…

Глаша закрыла глаза от умиления, вспоминая маленького ребёнка.

— Вот бы мне братика, а то одной скучно… — Трофимова опустила голову. — Везёт же некоторым.

— Брешешь! — закричала Нюся. — Брешешь! Папка мой хороший!

— Спроси, у кого хошь! — Глашка поставила руки на бока и выставила одну ногу вперёд, повторяя все привычки за матерью. — Моя мамка усё обо всех знаеть!

— Ах ты, дура! — неожиданно Нюся ударила девочку по лицу. — Дура ты! Дура паршивая!

Несколько раз ударив по лицу соседкую дочь, Нюся разревелась.

От боли и обиды заплакала и Глашка. Она потёрла разгоревшиеся щёки и побежала домой. Мальчишки молча смотрели на ревущую Нюську и убегающую Глашу.

— Во дела, — негромко произнёс Витька и вышел на берег. — Держись, Нюська, шкандалю теперича не оберёсся.

Немного помолчав, ребятишки пошли в воду искать раков. До самого вечера дети пробыли на реке. Раков всё-таки удалось наловить. Сашка поделился с Нюсей, положив в ведро несколько штук.

Возвращаясь домой, Саша нарвал цветов для Нюси.

— Воло́шка, — девочка приняла букет с синими цветочками от соседа.

— Василёк, — гордо произнёс Сашка.

— Не, колокольчики, — рассмеялась Нюся.

— Как хошь, — Александр не настаивал.

Подходя к мазанке Грищенко, дети услышали крики.

— Глашкина мамка… — шепнул Саша.

У Нюси по спине пробежала мелкая дрожь.

— Ой, шо щас буде-еть… — маленький Володька обрадовался.

Возле Нюськиной хаты стояла Степанида и во всё горло кричала на Марию.

— Жульё, — кричала соседка на всю улицу, стоя у забора. — Шоб вам усем пусто було!

— Иди, куды шла, — отвечала громко Маша, развешивая бельё на верёвку. — Ты шо, рядом стояла?

— Усю поло́ву повытаскали! Соседи называется! Шоб вас усех пересадили, Шоб у вас зенки полопалиси! Шоб вы усе по миру пошли, як мыши полявые!

— Замолкни, ду́рная! Не гневи Бога, а то я… — Маня с кривой улыбкой подошла поближе. — Лучше бы тебе помолчать! А то ведь я то ж свой язык развяжу!

— Тю, напужала, коза безрогая! — выпятив живот вперёд, Стешка сплюнула. — Тьфу, я усё доложу председателю. Вы меня исчо попомните!

— Агась, иди-иди…

Через несколько дней Ивана отстранили от работы в конюшне.

— Приплыли, — сидя за столом горевал Ваня. — Какая же собака так постаралася?

— Известно какая, — Мария вытирала стол. — Соседка грозилась…

— Стешка? — насупился Иван.

— А кто ж…

— Ну, погоди, стерва, — пробурчал Грищенко и двинулся к выходу.

— Куды? — Мария опешила.

В доме Трофимовых входная дверь заходила ходуном. Иван стучал кулаком со всей силы и что-то бормотал.

— Кто енто? — вышел Порфирий на улицу. — Кто мою хату разносить?

Перед хозяином дома стоял раскрасневшийся от злобы бывший конюх Иван.

— Ты чаво балуешь? — голос Порфирия прозвучал на несколько тонов ниже.

— Зови её! — крикнул Ванька, высматривая жену Трофимова. — Зови её сюды, шельму!

— Э-э, погодь-погодь, соседушка, ты чаво буянишь? Чаво случилося? Ежели бабы чё и не поделили, то нам с тобою в энтой своре делать неча…

— Твоя баба везде свой длинный нос суёть! Хочу ей объяснить, шо клеве́тничать на соседа — енто последнее дело!

— Енто когда ж моя жёнка клеветой кидаласи? — Порфирий состроил удивлённое лицо, но от страха попятился назад.

— Ты, сучье вымя, с конюшни поло́ву и зерно прикарманиваешь, а виноватый я?

— Чу, енто када я таким гнусным делом занималси?

— В прошлом го́де… Запамятовал? Я же тебя прикрывал… — Ваня ударил кулаком в открытую дверь.

— Ну, будя, будя… А шо Стеша тебя закладывала — ентого не могёть быть.

— Она! Больше некому! — Ванька не унимался. — Зови!

— И шо енто мы туточки раскричалися? — Степанида с важным видом вышла на улицу. — И пошто, дорогой соседушка, в столь поздний час ты лишаешь нас спокойствия? Али жёнки дома нетути? Али прильнуть не к кому? Скучашь поди…

— Ты мне тута воду не мути! — Иван закурил папироску и уставился на хозяйку дома. — Не живётся тебе, как я погляжу… Не живётся в спокойствии…

— Дык как жить, коли ты криком кричишь и дверь выламываешь?

— Признавайси, ты донесла на меня клевету?

— Ну, если и я, дальше чё? — Стеша встала в привычную ей позу, уперев руки в боки. — Грозить припёрси, не иначе… А будешь угрозами кидаться, я и до самой власти дойду! Найдуть на тебя управу!

— До какой власти, дура? — Ваня бросил бычок на землю. — Думай, шо ты брешешь на добрых людей! Сами-то давненько честными стали?

Порфирий вышел вперёд, загородив собой жену.

— Ничо́го не знаем, мы люди честные, — зная, что Стешка заступится, Порфирий повысил голос и не заметил, как ляпнул лишнего. — Иди отсель подобру-поздорову… А то беды не оберёсси! То дети у них родются от полюбовниц, то водовка пропадаить…

— Агась, — рассмеялся Грищенко, поняв, что сосед проболтался. — Мало тебя Петровна по хребту охаживала!

— Какая водовка? — удивилась Степанида. — Где?

Глупой жене и невдомёк было, что её муж промышляет по чужим погребам, а потом ночами распивает горькую с посторонними.

— Порфирий, я шо-то не вразумею, — обернулась к мужу женщина. — Обоснуй…

— Стешенька, глупость усё енто, ты не слухай его. Ванька туточки тебе всякого нагово́рит, шоб с толку сбить, — замялся Трофимов.

— Так и думала, — повернулась Стешка к Ивану. — Брешете на моего мужика, шо ты, шо Манька!

— Степанида! Окромя тебя, никто такими делами не занимаетси! Заканчивай перекладывать с больной головы на здоровую!

— А то шо? Спалишь нас, как Мельников?

— Шо? — у Ивана вытянулось лицо, рот приоткрылся от удивления. — Каких Мельников?

— Слыхали, знаем… — ехидно улыбнулась Степанида. — Папироску им подкинул, а сам с евоной женой на сеновал!

— Ты шо трепишь, паскудина? — глаза Грищенко раскраснелись от напряжения. — Ты шо метёшь, помело дворово́е?

Иван медленным шагом подошёл к Стешке вплотную. Одной рукой, не помня себя, схватил женщину за плечо и сжал с усилием.

— Откудова ты берёшь такие вести? — Иван перевёл взгляд на Трофимова. — Ты, что ли, брехнёй маесси?

У Тамбовцева до сих яйки звенят 😂

https://dzen.ru/a/ZxtFe-PwkwPQmJv4?share_to=telegram
Родня

Насколько же сильно он испугался за Нюську — словами не передать. Вспоминая отдельный случай в хуторе, Ваня дёрнул плечом.

— Чья эта бестия? — поинтересовался мужчина у детей.

— Наша, — Саша опустил голову. — Она никого не трогает, только пужает.

— Ага, пужаеть, — нервничал Грищенко, сворачивая длинный кнут на руке. — Такие на рога посодють и прокатють, будь здоров…

Нюся сидела на траве и держалась за горло, будто её кто-то душит.

— Тебе плохо? — Сашка присел рядом.

— Исчо чаво… — отвернулась девчушка, скрывая слёзы. — Запы́халась…

Александр чувствовал себя виноватым перед соседкой. Всё-таки нужно было ему самому завернуть корову в стадо, зная, что их Дочка норовистая и характерная.

— Был один случа́й, — начал свой рассказ Грищенко, запивая волнение молоком. — Посадила одна такая пацанёнка на ро́ги… Я в то время исчо под стол ходил… На моих глазах усё случилося…

Дети молча смотрели на Ивана. Саша крутил мысль в голове: «Слава Богу, шо усё обошлося… Нюська — другая… особенная…»

***

Ковыряясь в свекле, Мария почувствовала пристальные взгляды на себе. Выпрямилась и посмотрела по сторонам. Слева, недалеко от неё, стояли две женщины и оживлённо переговаривались, посматривая на жену Грищенко. Одну из работниц она узнала — Лидия Иванова.

— Ну, чё ты уставилася? — прошептала Маша, потирая спину. — Сплетни собираешь, не иначе…

— Машка! — одна из женщин крикнула, решившись подойти к Мане. — А ты у нас терпя́щая, як божья матерь, как я погляжу…

— Шо? — не поняла Мария, продолжая продёргивать свекольные отростки.

— Я об чём гутарю… — женщина подошла поближе и задала вопрос. — Ты слепая, шо ли? Не видишь, шо в округе происхо́дить? Вот я слухаю-слухаю и не вразумею, тебе так нравится жить меж двух огней?

— Шо? — Маша встала во весь рост и посмотрела в глаза женщине. Это была Галина Рябченко.

— Хватить вопросами ки́даться, — Галя встала перед Машей. — Не шокай!

Галька никогда не была замужем, только до войны она имела единственную первую любовь в виде несовершеннолетнего парня, который был моложе на десять лет. До сих пор живёт в полном одиночестве. Бездетная.

— Тебя якыя крыса укусила? — взъерепенилась Мария. — От меня чаво надобно? Мы ж даже не соседки, чаво прискакала? И родственным от нас не па́хнить…

— Меня интерес за стока лет берёть — кто ты такая? — засмеялась Галина. — Психованная аль больная?

Галка намекала на тот случай, когда Мария застала Ивана за любовными утехами.

***

Поздно вечером пастухи вернулись домой. Уставшая Нюся валилась с ног.

— Только матери об ентом случа́е — молчок, — предупредил отец, загоняя Бурёнку в хлев.

— Ладно, — зевала девочка, стараясь не уснуть на ходу.

Поужинав и помывшись в корыте, Нюся легла спать.

Всю ночь ей снилось поле, устланное красивыми цветами: васильки, ромашки, колокольчики. А также мухи, слепни и корова, которая бежит за ней. Девочка бежала с поля к хутору. Добежала до реки и плюхнулась в неё. Переплыв на другой берег, обернулась. Пятнистая преследовательница осталась ждать на том берегу. Нюся вылезла из воды и побрела к родной хате.

Холодно, мокрая одежда прилипала к телу. Вдруг за спиной она услышала мычание. Остановилась. Услышав топот копыт по земле, присела на корточки, закрыла голову руками и закричала.

— Ты чаво? — вдруг послышался голос матери. — Шо с тобой?

Нюся открыла глаза, на кровати сидела мама и гладила её по голове.

— Приснилось шо? — заволновалась Мария.

— Корова… — протёрла глаза Нюся и шмыгнула носом. — Бежала за мной…

— Енто к добру, — прошептала Маша и поцеловала дочь. — Значить, усё у тебя будет хорошо в жизни… Спи.

Маня подоткнула одеяло, ещё раз поцеловала девочку и ушла спать.

— Ага, к добру, — прошептала Нюся, заворачиваясь в одеяло. — Вона, ро́ги у неё, як вилы кривые…

Утро началось, как обычно, с хозяйства. Нюся волокла тяжеленное ведро с водой, чтобы напоить поросят.

— Чу, чу, говорю, куды пятаки свои суёте? — ругалась девчушка на нетерпеливых хрюшек.

— Нюська! — во двор семьи Грищенко забежал Саша. — Где ты?

— Шо тебе? — девочка была не рада гостю. — Чаво припёрся?

— Слыхал разговор моей мамки с…

— Опять? Не хочу слухать ваших сплетен!

— Не, тут другое, — запыхался мальчик. — Коров забирають в колхоз!

— Шо? Придумал же…

— Правду говорю, — опустил голову Сашка. — Как теперича без них?

— Не верю, — Нюся поставила ведро на землю. — Как же надоели вы со своей мамашей… Иди отсель!

— Вот и сиди теперича в хате! — Мария взяла банку, чтобы процедить молоко.

— Вечно эта Нюська всюду поспеваить, — сорвал длинную травинку и начал завязывать её в узелки. — Вот вырасту и буду самый первый, лучше вас всех.

— Остаёсси за старшо́го, — давала наказ Маня, собираясь на работу. — И не вздумай начудить чаво! Быстро образумлю…

— Ла-адно, — протянул Вовка.

Нюся бегала по хате, собираясь в поле: искала длинную рубашонку, чтобы не покусали слепни.

— Бери прут и гони Бурёнку, отец ужо собираить стадо.

Девочка переоделась, вышла во двор и пошла к сараю. Погладила корову между рог, сняла верёвку с её шеи.

— А ну, пшла, пшла на поле, — приказала Нюся, показывая рукой в сторону двери. Бурёнка послушно вышла на улицу и зашагала на дорогу, отмахиваясь хвостом от надоедливых мух.

Нюся гордо шла позади любимицы и держала прут перед собой. Она чувствовала огромную ответственность. А как же иначе? Отец ведь берёт её напарником на взрослую работу. Все дети хвастались друг перед другом, когда возвращались с пастбищ и полей. То ли дело полоть грядки — это ерунда. А управлять огромным стадом, как взрослый человек, — вот, где престиж.

— О, здоров, — произнёс Сашка, выгоняя свою корову на дорогу. — Ты тоже на поле?

— Тоже? — удивилась Нюся.

— Дык и я иду с вами, — улыбнулся мальчик.

— Вот исчо! — подгоняла девочка Бурёнку, стараясь обогнать соседскую корову и её погонщика. — Делать тебе тама неча! Воротайся домой, я доведу вашу До́чу.

— Не-е, нельзя, мне мать наказала, шо б я шёл с вами, — упирался Саша. — Наша Дочка быкастая, того и гляди — пырнёт кого…

— Как хошь, — Нюся подняла свой курносый носик к небу и зашагала, как бравый солдат.

Собрав всех коров в назначенном месте, Иван сел на коня и скомандовал:

— А ну, пошли! — щёлкнул кнутом в воздухе.

Стадо медленно потянулось к полю.

— Вчерась мамка с батькой поругалась, — вдруг заговорил Саша. — Ну и крикливая же моя маманька…

— Мне-то какое дело? — перебила Нюся. — Твоя мамка шибко сплетничает, усе об ентом знають!

— Ну и шо? — нахмурился Сашка, стараясь не отставать от соседки. — Да ну тебя, не хочу рассказывать…

— И не надо! — махнула прутом и побежала к отцу.

***

В поле коровы немного попаслись и прилегли на траву. Солнце поднялось высоко. Жара. Только и слышно, как коровушки жуют «жвачку» и шлёпают хвостом по своему телу, дабы избавиться от кусачих насекомых.

Иван с детьми расположился поодаль от отдыхающего стада. Нюся постелила платок, на котором Ванька разложил харчи: варёные яйца, хлеб, молоко. Пастухи присели на траву.

— Пообедаем и дальше пойдем, — сказал отец Нюси и огляделся.

Вдали он заприметил прогуливающуюся беглянку, которая, по рассказам пастуха, частенько отбивалась от всеобщего коровьего коллектива.

— Едрит твою налево! — ругнулся Грищенко. — Шоб тебе пусто было, вша прыгучая!

Нюся подняла голову.

— А можно я? — вдруг вскочила на ноги девочка. — Пап, я пригоню!

— Беги, — спокойно ответил отец.

Нюська бросила надменный взгляд на Сашку и гордо зашагала к пятнистой корове.

— Пусть завидует, — шептала себе под нос, помахивая прутом.

Подойдя ближе, девчушка обратила внимание, как рогатая подняла голову и уставилась на неё. Стало не по себе.

— А ну, воротайся! — крикнула Нюська и махнула прутом так, что он издал свист.

Корова не сдвинулась с места.

— Чаво глядишь? В стадо! Кому говорю?

Беглянка сделала пару шагов навстречу и снова встала как вкопанная. Между рогатой и маленькой пастушкой оставалось метров десять.

— Ну, я тебе щас… — только собралась бежать к непослушной скотине, как тут же корова рванула вперёд, направив рога.

— Нюська, беги! — запрыгнул на коня Иван. — Беги ко мне!

Что есть мо́чи девочка ринулась к отцу.

Она спотыкалась, но всё же добежала до отца быстро. Пытаясь отдышаться, обернулась.

— Стоять! Шельма… — крикнул Иван на корову и щёлкнул кнутом.

Рогатая остановилась и взбрыкнула. Правым копытом два раза ударила по земле и всё-таки присоединилась к стаду.

— Вот ведь падла! — психанул мужчина, слез с коня и предупредил дочь. — Не отходи далече от меня.

Потерянные судьбы - 9 — Ложитеся спать, поздно ужо, — скомандовала Маша детям.

— А ты куды? — удивилась Нюся, наблюдая, как мама собирается уходить, скручивая мешок в трубочку.

— Я скоренько… ложитеся…

Темно. Только луна освещает дорогу женщине. Чтобы не попасться на глаза местным жителям, Мария пошла к конюшне вдоль реки, где её ожидал муж Иван.

— Мешок принесла? — поинтересовался тихим голосом Ванька, ополаскивая руки в холодной реке.

— Во, — Манька развернула ношу и подала.

— Возвернёмся на конюшню — зерна прихватишь… — складывал разделанные тушки ондатр в мешок. — Дотащишь?

— А куды ж деваться? — усмехнулась Маня, наблюдая за мужем.

— Лишь бы Трофимовы не заприметили. Язык, шо помело… Ой, вредные-е…

— А где сейчас Порфирий? Як же ж я на конюшню приду? — заволновалась жена Грищенко.

— Сказал, шо спина болить опосля прута. Скулил-скулил надо мною, отправил я его до хаты. Надоел, хуже горькой редьки.

— Да-а, лихо его Марфа воспитала, — рассмеялась женщина.

— Цыть! — ещё тише заговорил Ваня. — Куды горло дерёшь? Заметит ктой-то…

— Ой, — закрыла рот ладошкой и присела на корточки. — Я и запамятовала.

Мария нежно улыбнулась. В темноте, хотя и не видно ничего, но Иван разглядел её улыбку и ответил тем же.

— А интересно, за шо енто Петровна его так… по хребту…

— Знамо дело, за шо… — Ваня взял мешок и двинулся к конюшне.

— А ты откудова знаешь? — рядом семенила Маня.

— Сам ловил и не раз…

— Да ну… А где?

— Где-где, на конюшне, да и так…

— Ой, батюшки… — покачала головой Мария. — А ведь и вправду посо́дють…

— Ничо́го Марфа не дока́жить… ежели кто-нить к ней не присоединитси… то… Будя, об чём калякать, сам влез, вот пущай сам и вылезаить.

Добравшись до конюшни, Иван ещё раз сделал обход, проверил, пересчитал и вынес ведро с зерном.

— Платком накрой поверх, а то мало ль…

— Знаю… А ты до утречка?

— Ага, был бы сосед тута, мог бы до дому с ночёвкой, но боле не оставлю хозяйство на него — ненадёжный, спасу нет… Помнишь тот день, када я плечом обгорел?

Мария махнула головой в знак согласия и вытаращила глаза, ожидая новостей, о которых она не знает.

— Так ентон пожарник прибёг, меня всполошил, а самого-то ветром сдуло… Я ж до хаты возвернулси, потом в конюшню, а его и след простыл…

Маша сжала челюсти. Естественно, она прекрасно всё помнит и никогда не забудет, потому что именно в тот день Маша впервые, по уговору соседки Стешки, пошла проверять мужа на наличие любовницы. И до сих пор женщине стыдно за этот поступок.

— Может, он тама же был, у хаты Мельника, а ты его не заприметил?

— Может и так. Мог бы попозже́й на сторожевую возвратиться, он — нет. Бог с ним… Ты давай, иди, а то ночь на дворе, тебе вставать ране́нько…

Мария попрощалась с мужем и направилась к дому. Проходя вдоль реки, стараясь держаться зарослей, она услышала до боли знакомый женский смех. Остановилась.

— А я ей говорю: «Скажи, шо ребёнок от него, делов-то… — по всей видимости женщина рассказывала о каком-то случае. — А она мне: «А он же семейный…». Вот дура, так дура…

Женщина ещё громче рассмеялась.

— Тс-с-с, — прошипел мужской голос. — Тута кто-то есть.

Услышав эти слова, Мария дала дёру. Бежала так, будто за ней гнались волки или того хуже — медведи, коих она боится с детства. Конец пятидесятых.

Как обычно, Нюся встала рано утром и занялась домашним хозяйством: покормила поросят и выпустила их погулять, налила воды курам, насыпала в кормушку корм.

— Сёдня отец подменяет пастуха, — Мария подоила корову и вышла из сарая, неся ведро с молоком. — Пойдёшь с им?

— Пойду, — с радостью в голосе ответила девочка и вприпрыжку побежала в хату.

— А я? — заворчал Володя, услышав разговор между сестрой и матерью. — Мне тоже хотца…

— Нет, ты никуды не пойдёшь, — строго посмотрела на сына Маша. — Ищи его опосля. Забыл, как в прошлом го́де тебя папка обыскалси? А ты шо сделал?

— В посадки убёг, — насупился мальчонка и посмотрел исподлобья на мать. — Я хотел проверить, если кто в мурашнике…

— Ну шо, проверил?

Володька кивнул головой в знак согласия.

Доброй ночи, до завтра 😘
И не вздумайте есть на ночь.
Лично проверю 😁

Свершилось!!🙌
У Кефирки новоселье!!
Неделю назад купили им двухкомнатную квартиру, а заселение произошло лишь сейчас 🙈
Праздновать не будем, завтра на работу 😅

— Я прям щас ему усю физиономию переломаю! Ишь, шо удумал, паразит! — махала прутом Марфа, не обращая внимания на Стешку. — Паразит, коих земелюшка наша носить!

— А ну! — подбежала Трофимова и схватилась за руку разъярённой женщины. — Чаво вылупилась?

Петровна остановилась и уставилась на соседку семьи Грищенко.

— Чаво зенки разлупила, спрашиваю? — Стешка отпустила «палача» и выгнулась. — Ты погляди на неё!

— Стереги мужика, коли он тебе так нужон! Но я молчать боле не имею сил! — Марфа также выгнула спину и поставила руки на бока.

— Ой, напужала… — протянула Стешка и приняла ту же позу. — Кто ты есть, шоб тута страхами ки́даться? Поглядите-ка на неё, люди добрые! Наплодилися беспутницами и пужають!

— Ты поддувалом-то не мети, — Марфа заговорила грудным голосом, чтобы придать угрожающий вид своей персоне. — Мо́жу повто́рить, коли ты безмозглая…

— Ой ли, пришлёпала туточки и учить вздумала… Сляди за своей кралей, шоб боле без мужа не заводила безродных!

— Замолчь! — Петровна ударила Степаниду по лицу. — Кто ты есть, шоб такие речи нести? Твоё ль собачье дело? Сляди своими зоркими зенками за своим беспутником!

— Шо? Сляди за языком, кабы твой забор на дрова не взломали! — Стешка не посмела дать ответный удар пожилой женщине.

— Исчо раз увижу твоего кобеля в моём дому́…

— Сдалися вы моему мужику, козы безрогие!

— Я боле терпеть ня буду, — Марфа замахнулась прутом на Степаниду. — Пожалуюсь, куда сле́доват… И пущай его посо́дють!

Петровна плюнула возле ног Трофимовой и пошла прочь.

Наблюдая за склоками женщин, Мария никак не могла взять в толк, о чём был разговор.

— Порфирьюшка, подымайси… — Стешка тянула за руку мужа. — Слышь аль не?

Мужчина лежал на земле, закрыв голову руками.

— Смылилась старуха? — подал голос Трофимов.

— А куды ей деваться? Улетела, як осенний лист… — ответила Стешка.

— Осенний лист… — повторил побитый Порфирий и встал на ноги. — Тьфу, стерлядь сушёная! Не углядел, шо она меня заприметила…

— Тише ты! — шепнула Степанида. — Ушей в округе, як блох на кутенёнке… Пшёл до хаты, злыдень…

Войдя в дом, Стешка дала оплеуху мужу по его залысине.

— Шоб ты пропал, гнида окаянная… — ругалась жена. — Ско́льки разов тебе вто́рить: не можно, шоб заприметили…

— Стеша, ну, я ж не повинен… — полез целовать свою женщину Порфирий. — Ну, никто ж не мог прознать, шо эта курва старая в дому́ восседаеть…

— Коли с работой не ладитьси, то бывай в аккурате без глазу… — психовала Трофимова, наставляя мужа.

— Голубушка ты моя, — Порфирий вновь поцеловал жену. — Умнейший мой челови́к… Про́шу извинений… Ни в коем разе не получу огласки…

Наобнимавшись со своей зазнобой, Порфирий достал горькую в малюсенькой таре.

— Ну надо же, не разбилася… Може, дерябнем?

— А давай, — улыбнулась Стешка, усаживаясь за стол.

***

— До чего ж собачные, — подумала Машка, наливая воду поросятам в корыто. — Не дай божи́ прозябать с таким мужиком… Ох, Стешка, наплачисси ты исчо с ентим иродом…

Мария накормила скот и пошла в хату.

— На сторожевую? — задала вопрос Ивану, который собирал харчи на ночь.

— Правда… — ответил Ванька и добавил. — Ночью прискачешь, али не ждать?

— А як же ж, — улыбнулась Маня, выкладывая куриные яйца на стол.

Ночь.

— Ложитеся спать, поздно ужо, — скомандовала Маша детям.

— А ты куды? — удивилась Нюся, наблюдая, как мама собирается уходить, скручивая мешок в трубочку.

— Я скоренько… ложитеся…