Приморский Cry

Поигрался тут с поиском дореволюционных ареалов разных фамилий на сайте генеалогического сервиса "фамилио". Результат, в общем, предсказуемый и не содержит особо ничего такого, чего бы я сам не знал — папина фамилия до 1917 распространена была на территориях современных Белоруссии, Латвии и Литвы, а мамина преимущественно на территории Украины. А все вместе мы Rzeczpospolita Obojga Narodów od morza do morza, ага-ага. Впрочем, среди предков были ещё черноморские греки и петербургские немцы, так что...

А что там с моими любимыми жандармами? Как ни странно, но во Владивосток приезжали на службу уроженцы тех же регионов, что и мои предки на ПМЖ. Пара простых примеров.

Иван Григорьевич Макри, чиновник для поручений Владивостокского Охранного отделения в 1911-1913 гг. — грек по национальности, уроженец Бессарабской губернии, но вырос и получил гимназическое образование в Одесской. Евгений Константинович Лалевич, помощник начальника отделения тогда же — уроженец Черниговской губернии. Константин Адольфович Нагродский, начальник отделения — уроженец Ковенской губернии в современной Литве.

Можно вспомнить и их предшественников. Допустим, ротмистр Иван Иванович Пахалович, рапорт которого я сейчас рассматриваю как один из источников для будущей статьи, и который в 1896-1898 возглавлял Владивостокское отделение жандармского управления по железной дороге, был уроженцем Полтавщины. Командовавший в 1897-1903 годах Владивостокской крепостной жандармской командой Юрий Михайлович Гириллович был уроженцем западной Белоруссии. Помощник начальника Владивостокского Охранного отделения в 1907-1910 годах Александр Ефимович Стахурский — уроженец Волыни.

Конечно, не все владивостокские жандармы были уроженцами западных окраин Российской Империи (так собирательно назывались бывшие земли Речи Посполитой), но тенденция, скажем прямо, а) на лицо; б) весьма интересная для какого-то просопографического исследования.

Ну, и помянутые карты ареалов фамилий.

#Владивосток #Жандармы

Есть книга «Путешествие трикстера» американской исследовательницы Натали Земон-Дэвис описывает жизнь путешественника и дипломата Иоанна Льва Африканского — «он родился в конце XV века в мусульманской Гранаде, вырос и получил образование в Марокко, а во время одного из своих странствий был захвачен в плен христианскими пиратами. Они подарили пленника папе Льву X, который крестил его в соборе Святого Петра». Очень интересная книга.

У меня, конечно, нет в загашнике историй про арабских путешественников, испанских пиратов и прочее. Но у меня есть истории про владивостокских жандармов, которые столь же интересны (на самом деле, даже больше).

Повторюсь — дальневосточные наши жандармы были людьми неместными во всех смыслах и откуда-то во Владивосток приезжали. Например, был такой человек как Владимир Акцынов. Кстати, интересен тем, что сам родился в семье жандарма — начальника Томского Губернского жандармского управления. Так вот, Акцынов служил в Москве, откуда в 1907 его перевели во Владивостокское Охранное отделение на должность чиновника для поручений. С чего началось его путешествие на другой край империи?

«МВД, 3-е делопроизводство.

16 ноября 1907. Вход. № 15184.

В виду назначения меня на должность Чиновника для поручений при Владивостокском Охранном Отделении, имею честь просить Департамент Полиции о назначении мне единовременного пособия на приобретение необходимого статского платья».

Ну, что поделать? Цены во Владивостоке тогда были высокими и это отмечали все. Справедливости ради, Акцынову повезло в каком-то финансовом смысле — нехватка людей во владивостокской охранке выражалась в том, что он занимал сразу две ставки (думаю, многим бюджетникам это знакомо) и получал 250 рублей как чиновник для поручений и 150 рублей как письмоводитель отделения. Выходило на 100 рублей больше, чем у начальника отделения, кстати. Но почти все эти деньги он тратил на извозчиков, так как его должность чиновника для поручений была самой «разъездной». В месяц на него уходило от 40 до 90 рублей и в большей части расписок за него стояла подпись Акцынова. Он ездил на обыски, на аресты, на очные ставки, на допросы и прочие процессуальные действия.

О чём эта история может сказать, кроме того, что я опять считал траты владивостокской охранки? Мне лично кажется любопытной фигура условно молодого уже человека (30 лет на момент назначения), уроженца Сибири по долгу службы отца, а не призванию, который после нескольких лет службы в московском ГЖУ отправляется на край света и постоянно нуждается в дополнительных деньгах — купить костюм для тайной сыскной службы (что хоть за костюм? какого цвета? а галстук?), оплатить расходы на дрова и керосин для отделения, оплатить телефон, оплатить всех извозчиков, но все эти расходы укладываются в картину повседневной деятельности охранного отделения, которую уже можно посчитать объектом историко-антропологического исследования что ли.

#Владивосток #Жандармы

В день российской науки из последних сил попытаюсь поздравить всех нас с этим праздником очередной историей о жандармах Владивостока. Точнее, о том, откуда они брали знания о Дальнем Востоке.

Вопрос не такой праздный как кажется.

Офицерами Владивостокского Охранного отделения были уроженцы Белоруссии, Литвы, Грузии, Бессарабии, Поволжья, Санкт-Петербурга и иных регионов России. Служили недолго — от полугода до трёх лет, — но при этом в своих рапортах, докладах, записках они должны были демонстрировать знакомство с регионом службы. Понятное дело, что какую-то часть информации они получали из агентурных донесений. Но донесения эти отвечали лишь на узконаправленные вопросы, имеющие прямое отношение до политического сыска. А что же с некоей общей суммой знаний о регионе?

Здесь на помощь приходит финансовая отчётность владивостокской охранки. Например, по ней видно, что в декабре 1911 начальник отделения ротмистр Константин Нагродский оформил годовую подписку на газеты «Приамурские ведомости», «Приамурский край», «Океанский вестник», «Дальний Восток», «Далёкая окраина», «Текущий день», т.е. на все выходившие во Владивостоке газеты + официальную газету приамурского генерал-губернатора («Приамурские ведомости»). Пресса была тем основным источником информации о положении дел в регионе, который давал жандармскому ротмистру некое общее понимание, общий контекст, бывший фоном для его донесений.

Причём надо заметить, что ротмистр Нагродский выписывал и читал газеты всех политических оттенков — консервативный «Дальний Восток», умеренно-либеральный «Океанский вестник», почти в открытую социал-демократическую «Далёкую окраину» и т.п. И не один он опирался на сформированные прессой знания и образы дальневосточного региона. В начале 1908 года, например, особое совещание по вопросам управления Дальнего Востока при Совете министров было созвано после того, как Николай II ознакомился с тематическим обзором русской прессы по делам Дальнего Востока, подготовленным по приказу Столыпина. Опять-таки стоит отметить, что в декабре 1912 Нагродский подписку на газеты продлил, т.е. как источник информации они его устроили.

В ту эпоху, вне зависимости от партийности, пресса сходилась во мнении, что Дальний Восток обязательно нужно усиленно заселять новыми русскими переселенцами и не жалеть денег на развитие железных дорог. Влияние этого нарратива можно увидеть и в некоторых рапортах Нагродского. Здесь мы уже походим даже не к истории ментальностей, которая по меткому замечанию Карла Гинзбурга, отличается иррациональностью, а, скорее, к истории воображения и идеологий, на которые хотел обратить внимание исторической антропологии Жак Ле Гофф. Ну, это если мы всё-таки говорим о науке, а не только о знании. С праздником!

#Владивосток #Жандармы

Если вам было интересно (вдруг), откуда у этого телеграм-канала такой шикарный аватар, то это одна из японских гравюр, которая запечатлела членов экипажей кораблей адмирала Ефимия Путятина. Именно он был творцом первого русско-японского договора — Симодского трактата. Его секретарём был писатель Иван Гончаров.

А об остальном — в архивной статье нашего музея (кстати, 4 дня назад исполнилось 5 лет ровно, как я тут работаю).

Когда читаешь документы, то встречаются какие-то пассажи, которые цепляются за мозг, как репей за штанину.

В записке жандармского ротмистра Пахаловича об устройстве надзора в Приморье больше всего зацепил следующий пассаж: «Уссурийский край помимо того, что отличается от прочих стран земного шара тем, что природа, по какому-то капризу* сгруппировала здесь всех представителей флоры и фауны крайнего Юга и Севера, в тоже время, обладает девственной почвой, дремучими безграничными лесами и реками, переполненными рыбой <...> * Край этот обладал тропическими свойствами, и только благодаря целому ряду геологических переворотов, климат его изменился. **Тигр, соболь, фазан-рябчик, пробковый дуб, виноград, хвойные растения».

Ну, вот откуда это?! Зачем — понятно. Пахалович адресовал свою записку директору Департамента полиции МВД Сергею Зволянскому и старался выглядеть в его глазах как можно более сведущим в проблемах и сути описываемого региона человеком. Кстати, ему это удалось. Но вот откуда он взял этот пассаж про климат и природные богатства? Ведь жандармских офицеров климатологии, биологии и ботанике всё же не учили.

Да, Пахалович в своей записке говорит о богатом опыте службы в крае в качестве жандармского офицера и судебного следователя с постоянными разъездами, но был-то он у нас в 1896-1898. Маловато времени для самообразования.

Ответ был на поверхности и я не мог нащупать его, пока не заинтересовался причинами неприязни Пахаловича к виттевской политике. Имя этому ответу — Пржевальский. Свою карьеру выдающегося путешественника и натуралиста он начал в 1867 с поездки по Уссурийскому краю, которой посвятил вышедшую в 1870 книгу «Путешествие в Уссурийском крае 1867-1869 годов». Уже во второй главе, которая посвящена общей характеристики флоры и быта населения региона мы видим следующие пассажи (по изданию 1947 г.):

С. 34 — «Pастительный и животный мир Уссурийского края при своём громадном богатстве представляет в высшей степени оригинальную смесь форм, свойственных как далёкому северу, так и далёкому югу».

С. 37 — «B растительном мире Уссурийского края, равно как и в животном, мы встречаем замечательные богатства, а вместе с тем оригинальную смесь северных и южных форм».

С. 42 — «Как-то странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга».

Про то же смешение «всех представителей флоры и фауны крайнего Юга и Севера» пишет и Пахалович. Ещё есть забавное почти текстуальное совпадение в описании нравственности населения края.

Пржевальский, 1870: «Действительно, небывалому человеку трудно даже поверить до какой степени доходит разврат среди уссурийского населения. Здесь везде мужья торгуют своими жёнами, матери дочерьми и делают это не задумываясь, часто публично, безо всякого зазрения совести. С другой стороны, не менее резко бросается в глаза совершенное равнодушие казаков к своему настоящему положения и полная апатия ко всякому необязательному труду».

Пахалович, 1899: «Результатом такого воспитания [имеется в виду общение крестьян с переселившимся в Приморье бывшими каторжанами с Сахалина], является у крестьянина полное отвращение ко всякому труду и желание добывать себе пропитание самыми лёгкими средствами, вроде безжалостной продажи водки, торговли жёнами и дочерьми (в некоторых деревнях установлена даже такса)».

А почему нет? Пржевальский был, повторюсь, весьма популярен. Первая его книга вышла тогда, когда Пахалович кончал гимназию. Спорить готов, что чтение трудов Пржевальского помогало жандармскому офицеру понять регион, в который он приехал на службу, а личные наблюдения и общение с местными чиновниками убеждали его в правоте слов путешественника. Наравне с восприятием края Пахалович перенял взгляды на его будущее. Пржевальский был сторонником старомодной уже к тому моменту военной экспансии, завоевательного присоединения новых земель к России. Пахалович считал, что Приморье может и должно стать базой для русских завоеваний Индии, Китая и Кореи и, полагаю, тоже мнением учёных мужей не интересовался.

#Владивосток #Жандармы

Ничего себе! Как писал Гончаров (кстати, он имеет прямое отношение к аватарке канала): «в России надо жить долго».

Наконец-то удалось дожить до того момента, когда прямо поднят вопрос о мемориализации памяти графа Николя Игнатьева, благодаря которому территория современного Приморья вошла в состав России. 27-летний дипломат в самый разгар 2-й Опиумной войны, играя на противоречиях Китая и Великобритании с Францией добился ратификации китайцами Айгунского договора 1858 года о передаче России Приамурья, а также добился передачи России территорий к востоку от Уссури и до Японского моря. Всё это было закреплено в подписанном в 1860 году Пекинском трактате. В честь него называлась одна из центральных улиц Владивостока. По иронии судьбы переименованная в честь адмирала Фокина тогда, когда после обострения советско-китайских отношений из местной топонимики изгонялось всё, напоминающее о западном соседе.

Игнатьев потом много всякого сделал, но мне он всегда казался несправедливо забытым героем дальневосточного расширения России.

https://t.me/newsvlru/102125

#Владивосток #Приамурье

Один из самых увлекательных этапов исследования — постоянное перечитывание имеющихся источников для поиска всё новых и новых особенностей того, о чём оный источник рассказывает.

Заново перечитываю рапорт начальника Владивостокского отделения Жандармского полицейского управления по Уссурийской железной дороге ротмистра Ивана Пахаловича от 1899 года и не сразу, но нахожу в нём очень явно выраженную критику Витте и его принципов дальневосточной политики.

Министр финансов Империи и отец Транссибирской магистрали Сергей Юльевич Витте был сторонником не военной, а экономической экспансии. Он считал, что развитие железных дорог и торговых связей сблизит Россию с Китаем и Японией, обеспечит Санкт-Петербургу господство в Маньчжурии. А вот ротмистр Пахалович в своей записке критиковал все инструменты виттевской политики в регионе.

Он яро критиковал руководство владивостокского отделения Русско-китайского банка: «никому не было известно на каких началах он был построен, но несколько спекуляций и довольно неудачных, в чисто еврейском духе, тремя директорами банка — чистокровными евреями — Масленниковым, евреем с русской фамилией. Эпштейном и Затцем, возбудили сенсацию в публике, которая, предполагая, что банк пользуется Правительственными ссудами и гарантиями, удивлялась и недоумевала, — как могли посадить туда каких-то никому неизвестных евреев, которые так бесконтрольно и бесцеремонно распоряжаются казёнными деньгами». Отдельно, кстати, Пахалович подчёркивал, что оные банкиры не отдали начальнику Жандармского управления Уссурийской ЖД полковнику Василию Егупову совершённый им визит.

Если строительство Уссурийской железной дороги для Пахаловича было просто связанно с коррупцией, то строительство КВЖД, под пером жандарма, превратилось в настоящее бедствие для края. Про охрану стройки он писал, что «большинство её набрано из донских казаков, которым в перспективе грозил приговор их обществ о выселении, но так как представился более удобный и гуманный способ к удалению их, поэтому им были выданы от обществ хорошие аттестаты, на основании которых они и были приняты. Спустя неделю по прибытии охраны, от неё были отняты шашки, так как в городе стали производиться вооружённые нападения, убийства и грабежи». Строители тоже не заслужили тёплых слов жандарма: «из прибывших строителей около 5% было русских, около 8% евреев, остальные — поляки. Начальник работ Югович, также почему-то не отдавший визита Полковнику Егупову, приехал со своими помощниками несколько позже передового отряда строителей. Со старшим из его помощников Игнациусом я встретился в обществе, когда нас познакомили, тогда тот, буквально отпрянул назад, увидев жандармский мундир и только овладев собою, подошёл и протянул руку». Потом ещё строителей-поляков он обвинял как в произнесении антиправительственных речей, так и в постоянных унижениях и дискриминации русских строителей, техников и инженеров. Также Пахалович писал о том, что в Маньчжурии администрация и строители КВЖД обладают неограниченной властью как над рабочими, так и местным населением, злоупотребляя ею. Все эти пассажи были внимательно прочитан адресатом рапорта (директором Департамента полиции) — в оригинале они выделены красным карандашом.

При этом Пахалович, судя по его проектам создания жандармского надзора в Порт-Артуре и Дальнем, явно не был противником расширения России в Маньчжурии. Но вот виттевские инструменты этого расширения он описывает в сугубо отрицательных коннотациях. Потом это мнение было учтено руководством полиции империи и, возможно, стало одним из источников идейного обоснования противостояния МВД и Витте.

#Владивосток #Жандармы

Новости болеющих людей заключаются в том, что как будто сегодня было больше времени на работу. Потратил его на электронные описи ГАРФ и разбор старых выписок оттуда же и не разочаровался.

1. В 1915 году из списков офицеров Отдельного корпуса жандармов исчез ротмистр Евгений Константинович Лалевич, который в 1911-1914 служил во Владивостокском Охранном отделении. Сначала помощником начальника отделения, а с марта 1913 начальником. По другим документам я знал, что у человека в конце 1913 выявили очень плохую и неизлечимую болезнь, но никак не мог найти финального дела об отставке по состоянию здоровья. Оказалось, что в искомом мною деле была ошибка в фамилии ротмистра, где вместо буквы «А» была буква «И» — «Об освидетельствовании состояния здоровья прикомандированного к Иркутскому губ. жанд. упр. ротмистра Лилевича на предмет увольнения от службы по болезни» и только механическим перебором всех дел со словом «Иркутск» в заглавии по 110 фонду ГАРФ удалось его найти.

Кстати, в отношении разного рода опечаток и ошибок в фамилиях владивостокским жандармам очень везло. В том же ГАРФ в деле о переводе в ОКЖ Константина Нагродского содержится ошибка в фамилии начальника владивостокской охранки, вместо «О» «А» — «О переводе в Корпус поручика 114 пехотного Новоторжского полка Наградского».

2. Также перебрал все имеющиеся копии документов III Собственной Его Императорского Величества Канцелярии с копиями писем и докладами по состоянию Приамурского края в 1860-е годы. Из-за особенностей почерка был уверен, что ряд документов в III отделение из Сибирского комитета подписан неким В. Бутаковым, а оказалось, что В. Бутковым (особенности почерка, да). Для этого, правда, достаточно оказалось посмотреть список членов Сибирского комитета, до чего тоже раньше руки не доходили.

В принципе, болезненность искажений фамилий прекрасно понимаю, потому что собственную мою фамилию кто и как только не коверкал на протяжении моей жизни — от Азевича до Озерова. Так что даже рад, что хоть разобрался с этой проблемой.

Теперь в планах после выздоровления наконец-то сесть за написание статьи о том, какой образ Дальнего Востока конструировался в материалах политического сыска (III отделение, Жандармское полицейское управление по Уссурийской железной дороге, Владивостокское Охранное отделение) с 1862 по 1912 годы. Но ещё перед этим надо добить почти дописанную статью про учётную документацию охранного отделения.

#Владивосток #Жандармы

UPD: по техническим причинам трансляция будет только вк — https://vkvideo.ru/video-225414950_456239031

Начинаем через 38 минут, если что)

Уже через 12 часов максимально неожиданно для себя выступлю в роли рассказчика на большую, прям объёмную тему — буду говорить о заселении Дальнего Востока. Прям резко перейду от любимой микроистории к макроуровню и тотальному описанию всего (как в том анекдоте: в деревнях тотальную историю писать некому, а они на нарративах катаются).

Понятно, что многого я не знаю (и не скоро узнаю), да и времени на такую большую тему будет не хватать всегда, поэтому волевым усилием сам себя постараюсь ограничить 1890-1940 годами — про них в основном и поговорю.

Кто в это время переселялся на Дальний Восток? Откуда? Каким образом? Помогало или мешало в этом деле российское государство? Как всё это переселение выглядело для соверменников? Постараюсь обо всём этом рассказать в трансляции по ссылкам ниже в 19:00 по Владивостоку (и 12:00 по Москве соответственно). Жду всех!

Трансляция будет по ссылке https://vkvideo.ru/video-225414950_456239031

Историческая антропология изучает то, как люди в прошлом чувствовали, думали, ощущали мир вокруг себя. Это очень кропотливая и долгая работа, требующая прям скрупулёзного исследования всех имеющихся источников и при этом, в силу их заведомой неполноты, оставляющая много белых пятен в картине исторического знания.

Моя текущая исследовательская работа, — напомню, — это попытка из сравнения двух жандармских донесений офицеров, служивших во Владивостоке (ротмистры Иван Пахалович и Константин Нагродский*) от 1899 и 1912 года понять, какой образ Приморской области создавали офицеры сыска в глазах своего санкт-петербургского начальства этими докладами. Наверное, это оно.

Ключевой для меня вопрос — из чего формировалось представление о Дальнем Востоке у самих жандармских офицеров? Они не были уроженцами наших краёв, прибыли к нам издалека, имея совершенно другой жизненный опыт. И, кажется, ответ есть — одним из источников их знаний о регионе была пресса, которую (после 1907, во всяком случае) жандармские органы активно выписывали. Из прессы они черпали знания о регионе там, где их не сообщала агентура. А что о Дальнем Востоке писала русская пресса?

Отвечает отрывок из обзора русской прессы по дальне-восточным вопросам, подготовленного для Особого совещания по управлению Дальним Востоком Совета министров в 1908 году. Оцените красоты стиля и изящество формулировки первого же предложения:

«Туманы и тучи ползут на востоке… — вот основной припев всей, как столичной, так и провинциальной печати. Опасность, близкая к неминуемой, грозит нашей далёкой окраине на завоевание которой готовы броситься и Япония и Китай. Эта благодарная тема эксплуатируется газетами во имя высоких патриотических соображение, не чуждых, однако, при ближайшем ознакомлении с сущностью различных рассуждений чисто партийных расчётов и тенденций. Правая печать, возлагая ответственность за неудачный исход русско-японской кампании всецело на революционные слои общества и события 1905 г., требует, чтобы Правительство перед лицом надвигающегося бедствия прекратило поблажки «еврействующим освободителям» и, отбросив дальнейшие «конституционные увлечения», обратило все силы на упрочение обороны страны. Более умеренные органы, во главе с «Новым временем», настаивают на немедленном заселении дальневосточных областей русским элементом, на принятии широких мер к противодействию являющимся результатом Портсмутского и торгового договоров успехам и агрессивным планам японцев, указывая при этом, что для достижения таких целей не следует останавливаться ни перед какими материальными жертвами и что Государственная Дума должна посвятить особое внимание на действительное обеспечение нашей границы от враждебных замыслов соседей. Что же касается радикальствующих газет, то они не могут отрешиться от стремления «использовать» удобный момент для «осады власти» и, прикрываясь громкими словами о патриотическом долге, повторяют свои бесконечные рассуждения — о неспособности бюрократии, «приведшей нас к Мукдену и Цусиме», справиться с задачей поддержать безопасность России от внешнего врага…» (РГИА. Ф. 1276. Оп. 4. Д. 18. Л. 424).

Читатель любой — правой, левой, умеренной, — прессы получал после Русско-японской войны однозначное восприятие Дальнего Востока как далёкой, полупустой, постоянно угрожаемой соседями окраины, которую надо немедленно спасать и заселять. Это сказалось на докладе Нагродского, где он пишет, что население Приморья «прочно свяжется с областью лишь во втором своём поколении», т.е. когда родятся люди, для которых Приморье будет малой родиной.

* — считаю важным упоминать при любом удобном случае имена своих героев, так как людьми они были при жизни не то, что бы известными, а так хоть потомки о них узнают.

#Владивосток #Жандармы

В 1899 году жандармский ротмистр Иван Пахалович в своей записке об устройстве жандармского надзора в Приморской области записывал в главные тайные враги самодержавия в регионе... местных поляков. Причём так активно, будто служил не на Дальнем Востоке, а в Виленской или Гродненской губернии.

Пахалович пишет: «здесь проживает много интеллигентных поляков, которые систематически, но с свойственной им осторожностью ведут антиправительственную пропаганду» или «из прибывших строителей [КВЖД] около 5% было русских, около 8% евреев, остальные — поляки <...> когда большинств строителей прибыло во Владивосток <...> стали устраиваться шумные собрания, в которых живое участие приняли местные поляки; полились реки шампанского, среди которого, стали произноситься горячие, зажигательные речи и двусмысленные тосты» или «они говорят, что наконец-то они дождались момента дать реванш России за 1863 год!”». Ну, и прочие жалобы на то, как строители-поляки издевались над русскими коллегами: начиная с бойкота и заканчивая побоями. Насколько это всё было вообще адекватно?

На первый взгляд, римско-католического (т.е. польского) населения в Приморской области было к 1897 году 1,2% населения, т.е. около 1870 человек на 125 тысяч населения. Вот, вроде, и много, а вроде и нет. В то же время, можно посмотреть на более поздние документы, чтобы понять, обладали ли вообще поляки Приморья хоть какой-то самоорганизацией, чтобы быть сколь-либо грозной силой.

Документы моего любимого Владивостокского Охранного отделения мало помогают. Ну, в феврале 1912 начальник Никольск-Уссурийских ЖД-мастерских жаловался, что «станция наполнена поляками и всякое обращение о приёме русского на службу трудно удовлетворяется, тогда как поляки охотно принимаются. Действительно, депо и мастерские представляют большой процент поляков в сравнении с русским элементом». Ну, в жалобе на владелицу Аксаковской женской гимназии в Харбине летом того же 1912 отдельно отмечалось, что она полячка, возможно, занимается шпионажем в пользу Японии, а в самой гимназии учитель «преподаёт ученицам всё в извращённом виде, освещая факты из истории с революционной точки зрения». Такое себе.

Жара пошла с февральской революции. 24 марта 1917 заявляет о себе Польский военный комитет гарнизона Владивостокской крепости во главе с штабс-капитаном 4-го Владивостокского крепостного артиллерийского полка Александровичем. Комитет добивается того, что для участия в его заседаниях командиры частей должны беспрепятственно отправлять делегатов, а в дни общих собраний — всех военнослужащих-поляков, не занятых в нарядах. А ещё этот же комитет обратился к военному министру Гучкову с просьбой о формировании польского артиллерийского легиона в Приамурском военном округе и получил добро. 30 мая 1917 года собрание поляков Владивостока, во главе с прокурорским чином Станиславом Любодзецким, единогласно (400 делегатов) присоединилось к требованию петроградской группы революционной фракции польской партии социалистов об освобождении из тюрем судимых за госизмену поляков «находя, что по признанию русской демократии и временном правительстве права Польши на полную государственную международную независимость, дальнейшее содержание в тюрьмах, несмотря на политическую амнистию, поляков, осужденных по 102 и 108 уголовного уложения за государственную измену, существом которой было стремление к независимости Польши, является недопустимым», направив это требование министру юстиции.

То, что в 1917 году поляки Владивостока оказались способны на то, чтобы так быстро создать военные (задолго до запущенной сверху украинизации армии, которая проявила себя и во Владивостоке, кстати) и политические структуры явно выраженного этнического характера однозначно говорит о высокой степени организованности этой этнической группы, несмотря на всю её малочисленность. И, как ни странно, служит аргументом в пользу полонофобии ротмистра Пахаловича. А вот поди ж ты.

#Владивосток #Жандармы

И ещё по поводу политического надзора и того, как он видит жизнь во всём её многообразии на той или иной территории.

Продолжаю разбирать всё тот же доклад ротмистра Константина Нагродского от 10 октября 1912 года о выборах в IV Государственную думу и вижу там интересную ремарку о населении Приморской области:

«Города Области с слабыми зачатками промышленной деятельности, существуют пока исключительно на средства Правительства, являются центром умственной жизни и средоточием военно-чиновничьей группы населения, зависящей от казённых ассигнований. Возле этой основной группы, для обслуживания её потребностей, осели вольнонаёмные служащие и представители разных профессий. Социальное настроение которых пролетарское, мало устойчивое, легко поддающееся агитационному влиянию, таящее в себе явные или дремлющие признаки недовольства своим положением. Группа собственников весьма незначительно, при том же за ничтожным исключением, она почти вся принадлежит к так называемой мелкой буржуазии, непосредственно примыкающей к пролетариату и обычно всюду выступающей его союзникм при подъёме протестующего настроения» (ГАРФ. Ф, 102. Оп. 121. Д. 130ч. 55. Л. 1об).

С «военно-чиновничьей группой» всё предельно понятно. Во Владивостоке были сконцентрированы Владивостокская крепость, Сибирская флотилия с командованием и штабами, военный и коммерческий порт, руководство Уссурийской железной дороги, аппарат военного губернатора и областного правления. В Хабаровске — генерал-губернатор и командование округа. Всё это, в условиях отсутствия сословных и земских учреждений, превращало военное и бюрократическое руководство в верхушку местного общества. А что такое «пролетарское социальное настроение»? Точнее, что это сам же Нагродский и объясняет в тексте. Откуда оно?

Ещё в 1908 начальник Хабаровского розыскного пункта ротмистр Сергей Булич писал, что рабочего движения ни в Хабаровске, ни в Приамурье нет в силу отсутствия рабочих для него. На казённых заводах работают законтрактованные временные или сезонные рабочие из западных областей России, а у частников основную массу рабочих составляют корейцы и китайцы «совершенно не заинтересованные современным политическим движением».

Поэтому, думается мне, под пролетарскими социальными настроениями следует понимать их общую неустойчивость, порождённую тем, что как такового профессионального потомственного пролетариата в России в принципе почти не было. Основную массу рабочих составляли вчерашние крестьяне (или их дети), недавно переехавшие в города, столкнувшиеся с принципиально новыми правилами и условиями жизни во всём — от трудовой этики и правил работы, до культурной и сексуальной жизни. В итоге эти люди ловили вялотекущую и постоянную социальную фрустрацию, которая проявляла себя в том числе и через вот эту самую смесь непостоянства взглядов и постоянства скрытого недовольства. Об этом много писал Б.Н. Миронов, так что можно особо не растекаться мысью по древу.

В наших дальневосточных условиях такие настроения легко ловили свежепереселенцы, только-только прибывшие в регион в поисках лучшей жизни и столкнувшиеся со всеми полагающимися препятствиями — начиная с оторванности от родного дома (кстати, о тоске по дому среди крестьян, как факторе их социально-политической нестабильности Нагродский тоже писал), заканчивая местным муссонным климатом. Вот и получалась такая «пролетаризация» городского населения, занятого, в основном, не на промышленных работах, а в сфере услуг.

Жандармские документы мне очень нравятся многообразием жанров. Здесь вот такая интересная социологическая драма получилась.

#Владивосток #Жандармы

В продолжение вчерашнего поста долго думал, что же такого написать о людях, которые были репрессированы, но которых реабилитации и прочее никак не затронули и, кажется, придумал. Но для начала немного о самом этом феномене репрессированных и забытых.

Сказать спасибо за него надо Н.С. Хрущёву, который своим докладом на ХХ съезде КПСС задал на долгие годы определённый нарратив репрессий. Согласно нему репрессии начались в 1937 и затронули, в основном, компартию. То, что было до 1937-го и с другими людьми тем самым выпадало за рамки этой проблемы сразу в Лету.

Так вот. Жил да был Рейнгольд Эрнестович Шмидт из мещан, 1878 года рождения. Участвовал в Русско-японской войне в составе 124-го Воронежского пехотного полка, потом служил в Киевском военном округе и оттуда в 1912 переведён в 34-й Сибирский стрелковый полк в Владивостокскую крепость. В составе того же полка участвовал в боевых действиях Великой Войны и в 1916 попал в австрийский плен. После Октябрьской революции вернулся во Владивосток, где был обвинён капитаном того же полка Кучухидзе в шпионаже в пользу Германии.

К июню 1918 (буквально предпоследний месяц советской власти во Владивостоке) военная комиссия владивостокского совета пришла к выводу, что Шмидт, скорее всего, шпион. Основан этот вывод был на германофильстве Шмидта (правда, в чём оно проявляется никто не сказал) и в показаниях неназванных солдат, которые утверждали, что попав на фронт Шмидт пытался избежать участия в боевых действиях и попал австрийцам в плен едва ли не без боя. Интересно, что начальник военного контроля белых войск Приморской области капитан Алексеев пришёл к диаметрально противоположному выводу — он решил, что Шмидт пал жертвой доноса со стороны Кучухидзе и, если честно, у этой версии больше доказательств.

А что же сам Шмидт? Не зная, какие тучи сгустились над ним в марте 1918 он написал прошение на имя военного комиссара Владивостокской крепости с просьбой о зачислении его на службу в красную армию: «Желая остаток своей жизни посвятить работе на пользу крестьян и рабочих прошу принять меня на военную службу во Владивостоке по части инструкторско-организационной. Сам происхожу из семьи рабочего. Родился в Киеве 4-го февраля 1878 г. Работал на заводе в Харькове Гелферих Саде в качестве литейщика и слесаря, 6 лет служил чертёжником в техническом бюро Александровского рельсопрокатного завода <...> Разработал систему связи для боя, как дополнительную на случай отсутствия телефонной связи и связи посыльными. Желаю эту связь окончательно разработать для формируемой настоящей армии. При старом режиме всеми силами отстаивал личность солдата» (РГВА. Ф. 40319. Оп. 1. Д. 1. Л. 9).

Но то ли с Красной армией у Шмидта что ли не задалось, то ли ещё что-то, однако уже летом 1919 года он появляется в одном из приказов командующего Приамурским военным округом (а на тот момент оный округ подчиняется Правительству Российского Государства Колчака) в списке офицеров и солдат 34-го Сибирского стрелкового полка, раненых в бою с красными партизанами в окрестностях приморского села Ольга. По базе данных историка С.В. Волкова Шмидт был офицером белых войск Восточного фронта до эвакуации генерала Дитерихса и его Приамурского земского края в октябре 1922. А где-то между декабрём 1922 и февралём 1923 Шмидт был выслан из Приморской области как бывший белогвардеец.

Что тут можно сказать? Сам по себе Рейнгольд Шмидт один из многих офицеров бывшей царской армии, которые по инерции служили тому режиму, во власти которого они оказались, в надежде, что смута скоро закончится и всё как-нибудь само образумится. При этом надо учитывать, что в 1918 ему было 40 лет, на его иждивении были жена и 4-о детей, что тоже, думаю, сказалось. То, что его выслали тоже не уникальное что-то — в 1920-е из Приморья и с Дальнего Востока много кого выслали из бывших белогвардейцев, белоказаков и им сочувствующих. Вот только, в массе своей, никаким реабилитациям они потом не подвергались.

#Владивосток #ГВ #Репрессии #РСФСР

Новость выходного дня. Приморская краевая прокуратура закончила рассмотрение дел жертв политических репрессий на предмет обоснованности их реабилитации. Из 9000+ человек реабилитация отменена у 20.

Что это значит? В начале сентября 2024 года генеральный прокурор России Игорь Краснов дал поручение региональным прокуратурам произвести полную проверку всех решений о реабилитации на предмет их обоснованности. Причина — в 1990-е очень часто реабилитировали пособников оккупантов и прочих коллаборационистов.

К сожалению, в части описания методологии работы новость крайне лаконична. Оно и понятно: это ж не исследовательская статья.

Учитывая сложившуюся практику, в которой под жертвами политических репрессий понимаются люди, осужденные в 1937-1953 гг., то, скорее всего, краевая прокуратура рассматртвала дела именно за этот период. Таким образом, участники крестьянских и казацких выступлений 1930-х, бывшие на учёте ОГПУ в 1920-е бывшие белогвардейцы и иные не попали под рассмотрение. Также явно видно, что дела высланных административным порядком тоже не рассматривались, иначе бы число рассмотрений только за счёт депортации 1939 года увеличилось бы на 14000 с лишним человек. Что-то ещё сказать трудно, остаётся строить вот такие догадки.

Как писала Е.Н. Чернолуцкая, дела Приморского областного УНКВД подверглись обратному засекречиванию ещё в 1992, поэтому белых пятен в истории репрессий на Дальнем Востоке достаточно. Но такие новости вносят хоть какую-то ясность, как и отдельные монографии, типа работы Владимира Спартаковича Мильбаха о репрессиях в ОКДВА.

#Владивосток #РСФСР #репрессии

Чтобы как-то отдыхать поздними вечерами от истории политического надзора решил во что-нибудь поиграть и мой выбор пал на изомтерическую РПГ Tyranny. По сюжету главный герой особый государственный чиновник, которому надо разобраться в причине конфликта двух генералов одного тёмного властелина и для достижения общей цели установить за ними надзор.

Чтобы отдохнуть от изучения политического надзора решил заняться им в фэнтези-мире компьютерной игры, да. Раз все дороги ведут в Рим, то немного об этом самом надзоре и напишу.

Второе исследование этого года заключается в сравнении двух жандармских документов — записки об устройстве жандармского управления в Приморской области ротмистра Ивана Пахаловича от 1899 года и докладе начальника Владивостокского Охранного отделения ротмистра Константина Нагродского о ходе предвыборной кампании в IV ГосДуму. Не знаю, насколько можно назвать дистанцию в 13 лет подходящей для лонгитюдного исследования и, возможно, стоит ещё пару-тройку раз поштурмовать ГАРФ для нахождения какого-то документа ~конца 1916 — начала 1917 для дополнительного сравнения (а, возможно, нет). Пока меня устраивают имеющиеся два.

Очень заметна разница в описании региона в 1899 и 1912. В первом случае Приморская область описывается как край во многом отличный от европейской части России, Пахалович не стесняется всячески его экзотизировать, описывая местный быт как смесь чего-то прямо неправильного ("торговля" женщинами в деревнях, отсутствие массового образования, регулярные грабежи китайцев) и нетипичного для России в целом, но положительного — ощущение самости и развитость индивидуализма у местных жителей, независимость и способность преодолевать трудности. Такая романтизация фронтира. При этом Пахалович обещает Владивостоку и Приморью великое грядущее как будущей базе колониальной экспансии России в Индию, Китай, Корею и Японию и здесь очень плотно внутриполитическое (необходимость развития края) сплетается с внешнеполитическим (территориальными расширениями России в Азии).

Нагродский же наоборот не выделяет какой-то экзотичности Приморской области, а, скорее, исподволь указывает на успехи в её освоении — развитые города, большой прирост населения, надежды на то, что уже второе поколение жителей региона станет для него "своим" с развитым собственническим чувством и без стремления как можно скорее его покинуть. При этом из сферы внимания Нагродского полностью исчезает внешнеполитический аспект — он просто не обсуждается ни в каком ключе. Нет ни размышлений об экспансионистском будущем региона, ни о возможном негативном влиянии из-за рубежа. Документ полностью сосредоточен на внутренней жизни региона и это явное последствие поражения в Русско-японской войне, которая заставила русские власти на всех уровнях заметно поумерить оптимизм касательно возможных новых провинций и колоний в Азии.

Эта способность описать регион, кстати, не отклонение для политического сыска, а норма, идущая ещё со времён Николая I, когда жандармские офицеры стали агентами рутинного негласного надзора за губернским управлением. Предмет политического надзора в регионах со стороны жандармов был размытым и его конкретизация зависела от угла зрения отдельно взятого офицера, обусловленного как особенностями личности, так и её социальным контекстом. После ликвидации III Отделения Его императорского величества канцелярии в 1881 казалось бы поменялись правила надзора, но, как видно, традиция составления каких-то обобщающих записок о состоянии вверенного региона у офицеров Отдельного корпуса жандармов в регионах осталась. И она проявляла себя даже при составлении документов на заранее заданную узкую тему, типа выборов в ГосДуму, играя роль определения контекста для приводимых конкретных фактов.

#Владивосток #Жандармы

Сейчас будет много занудства с цифрами, так как я наконец (!!!) разобрал личные дела членов социалистических партий из фонда Владивостокского Охранного отделения в Государственном архиве Хабаровского края. Пока сохраню это здесь, а в течение недели включу в готовящуюся статью.

...Приблизительный социальный портрет революционного движения на Дальнем Востоке в период между революцией 1905-1907 годов и Первой Мировой войной можно представить следующим образом. Из 138 представленных личных дел партийная принадлежность указана у 134 человек. Из них 52 члена ПСР (38,8%) и 82 РСДРП (61,1%). Средний и медианный возраст — 33 и 26 у эсеров и 28 (в обоих случаях) у социал-демократов.

Среди активистов обеих партий большинство составляли представители «неблагородных» сословий — крестьяне и мещане. Дворяне были меньшинством — среди эсеров их было 14,8%, а среди социал-демократов — 7,4%. На Дальнем Востоке их было среди участников революционного движения было всего 14,42% против 78,04% представителей мещанства и крестьянства. По данным советского криминолога С.С. Остроумова в начале ХХ века среди осужденных по политическим делам было 16,4% представителей привилегированных сословий и 80,9% мещан и крестьян. Отличия в процентах объяснимы тем, что в картотеку Владивостокского Охранного отделения входили не только осужденные, но и наблюдаемые и подозреваемые в связях с революционным движением люди.

Если говорить о направлении деятельности различных партий, то среди эсеров выделялись люди, занимавшиеся общей организацией работы партии сразу по нескольким направлениям, работники прессы, а также сотрудники Общества народных чтений, которые использовали его для максимально возможной легальной агитации своих идей — таковых было 31,4%. Также заметны были 12,9% дальневосточных эсеров, проходившие по наблюдению как участники эмигрантских революционных диаспор за рубежом. Для сравнения среди портовых рабочих эсеровских работников было 7,4%, а среди железнодорожных и военнослужащих по 5,5%. У социал-демократов большинство составляли работники, вёдшие свою деятельность во Владивостокском военном порту — 35,2%. На втором месте были члены Общества народных чтений, журналисты и организаторы работы по нескольким направлениям разом — 33,8%. Среди железнодорожных рабочих активистов-эсдеков было 7,3%, а среди военных 5,8%. Явный приоритет военного порта среди остальных направлений деятельности членов РСДРП объясним тем, что там было сосредоточено наибольшее (после Владивостокской крепости) количество русских профессиональных рабочих в городе — свыше 2 тыс. человек.

Географическое распределение активистов наглядно показывает, какие города Дальнего Востока были наиболее развиты в культурном, общественно-политическом и экономическом отношении, благодаря чему там существовала необходимая база для революционной деятельности. 63,7% активистов обеих партий приходилось на Владивосток, 13,04% на Харбин, 6,5% на Никольск-Уссурийский, 3,6% на Благовещенск, 1,4% на Николаевск-на-Амуре и 0,7% на Хабаровск. Среди заграничных городов первенство держал Нагасаки — 4,3% от общего количества дальневосточных революционеров, 1,4% в Маниле. В Сан-Франциско, Ханькоу и Шанхае также велось наблюдение — там находилось по 0,7% активистов...

Стоит заметить, что эти данные представляют собой почти идеальную случайную выборку — дела Владивостокского Охранного отделения таинственным образом исчезали после Февральской революции из комиссии по разбору дел, к их исчезновению прикладывали руку сотрудники американской и английской военных миссий при большевиках и первых белых властях Владивостока. Они гибли от плохих условий хранения и их развозили по разным архивам РСФСР от Омска до Владивостока по нескольку раз. В конце концов, в рассматриваемом деле из 319 листов в 1913 году до наших дней дожило 234. Вот и думайте, насколько это всё можно экстраполировать.

#Владивосток #Жандармы

Одно из моих любимых явлений в истории — это когда разные люди, в разных условиях, под воздействием разных факторов приходят к одним и тем же выводам или решениям. Всегда забавно видеть такие примеры конвергенции.

Благо, во Владивостоке их тоже хватало.

Как вообще проходило первоначально развитие нашего города и региона? С 1890-х годов к нему было привлечено огромное внимание. Император, члены его фамилии, высокопоставленные чиновники, светские лица и авантюристы — все они строили планы того, как в будущем Дальний Восток станет плацдармом для расширения в Азию, грезили проектами колонизации Кореи и присоединения к России Маньчжурии, мечтали о незамерзающих портах, откуда русская военно-морская мощь будет проецироваться чуть ли не до берегов Индии. А потом случилась Русско-японская война, в которой Россия проиграла и тональность умонастроений сменилась на прямо противоположную. Пришёл страх того, что в скором времени японцы нападут ещё раз и вот теперь Россия точно проиграет всё и потеряет Дальний Восток.

В 1908 году начальник Жандармского полицейского управления по Уссурийской железной дороге полковник Ростислав Щербаков составил проект организации жандармского управления в Приморской области. В пояснительной записке к нему он писал, что «пока не выяснится окончательно цели и намерения наших сухопутных и морских пограничных соседей на Дальнем Востоке, коммерческое и культурное значение города Владивостока должно быть поставлено на второй план и выдвинуто его значение как крепость-порт, чем и оправдывается необходимость выделить его в особое административное положение. Кроме того, город и крепость должны быть всегда на военном положении и должны быть изданы особые ограничительные законы для иностранных и русско-подданных, желающих иметь постоянное или временное пребывания в городе и крепостном районе».

Одновременно томский губернатор Николай Гондатти (с 1911 п риамурский генерал-губернатор) писал про переселение русских на Дальний Восток, что «после войны, это есть дело первостепенной важности, — ведь приходится считаться с начавшимся экономическим захватом японцами и отчасти американцами наших окраин и постепенным приближением ещё более опасного противника — китайцев» и тоже предлагал выделить Владивосток в отдельную закрытую территорию. Гондатти считал, что Владивосток важен как военный порт и крепость, а центр Приморской области надо перенести в Никольск-Уссурийский.

Царская власть думала не так, как местные чиновники, поэтому вместо «закрытия» Владивостока пошла на улучшение отношений с Японией (обоюдное, надо заметить), приведшее к разделу двумя странами Маньчжурии в 1907-1910 и военному союзу 1916.

А потом была революция, гражданская война, которая закончилась во Владивостоке. 2 ноября 1922 в поздравительной телеграмме владивостокским коммунистам секретарь Дальневосточного бюро ЦК РКП(б) Николай Кубяк писал «героической борьбой, железной настойчивостью проявленной пролетариатом Дальвостока последний оплот контрреволюции Владивосток превращён в красную крепость рабоче-крестьянской революции, стал маяком коммунистической революции на Востоке». Опять возник образ Владивостока как закрытой территории. Но не из боязни войны с соседями, а из желания превратить регион в плацдарм коммунистической революции в Азии. Под конец жизни Ленин решил, что она должна начаться в Азии.

В городе действовала Китайская ленинская школа, которая готовила кадры для компартии Китая и диверсионно-разведывательной деятельности, существовал Интернациональный клуб моряков с изданиями на английском и французском языке, во Владивостоке жили азиатские коммунисты, вроде Хо Ше Мина. И лишь в 1952, когда в Корее бушевала война, грозившая перейти в общую для всего Дальнего Востока, старая идея превращения Владивостока в закрытый город-крепость была доведена до конца и реализована на ближайшие почти сорок лет. Контексты разные, люди разные, а мысли одинаковые. Такая вот историческая конвергенция.

#Владивосток #Жандармы #РСФСР

Давно я не плакал, читая мемуары. А тут подвернулся подходящий случай.

Коллега Юрий Бахурин выложил на своём сайте «Военно-учёный архив» отрывок из воспоминаний советского военного контрразведчика Михаила Белоусова. Тот служил начальником особого отдела 39-й армии, расквартированной в Порт-Артуре.

С 1945 года Порт-Артур был арендован у Китая Советским Союзом и, в общем-то, все знали, что когда-то аренда истечёт. В воспоминаниях Белоусова как раз описывается визит Хрущёва в Порт-Артур и Дальний, во время которого Никита Сергеевич объявил о скором выводе советских войск из региона. Одновременно с этим было объявлено о расформировании 39-й армии. Как написал сам автор: «после такого заявления у всех нас, присутствующих при этом портартурцев, оказавшихся неожиданно за бортом Вооруженных Сил страны, настроение резко упало». Впрочем, когда об этом было сообщено офицерам гарнизона шок был ещё больший — пришлось объявлять перерыв.

Понятно, что когда-то аренда Порт-Артура должна была закончиться, для его защиты у СССР не было достаточных сил, а советско-китайские отношения начали идти трещинами, но всё равно обидно.

«В центре кладбища, на круглой площадке, где сходятся все кладбищенские аллеи, в 1912 г. был поставлен большой крест из белого мрамора, на тыловой стороне которого перечислены все сухопутные воинские части, принимавшие участие в героической обороне Порт-Артура. (Погибшие моряки, как правило, похоронены в одиночных могилах).

Невдалеке от входа на кладбище стоит памятник из серого гранита, поставленный японцами в память погибших русских героев. На нем сделана надпись на русском языке: «Здесь покоятся бренные останки доблестных защитников крепости, павших при обороне Порт-Артура в 1904-1905 гг.»».

На фото моряки-тихоокеанцы поднимают флаг ВМС СССР над Порт-Артуром в августе 1945.

#ПортАртур #РСФСР

Как я понимаю, под "котиковым делом" имеются в виду события начал 1890-х годов, когда некоторых офицеров и матросов обвинили в противозаконном забое морских котиков с целью последующей продажи их шкур? Суть дела была в том, что браконьерством занимались морские команды, которые должны были защищать лежбища котиков на Тюленьем острове в Охотском море от браконьеров.

Если вы имеете в виду не эти события, то, пожалуйста, поправьте меня, потому что это критически важно для ответа.

Дело в том, что жандармские органы никакого отношения к расследованию этого дела не имели. Следствие по делу велось в 1894-1895 годах, а первый жандармский орган на Дальнем Востоке, — Жандармское полицейское управление по Уссурийской железной дороге, — был создан в 1892-1893 и занимался надзором при строительстве Уссурийской ЖД. С второй половины 1900-х его чины привлекались к досмотру личных вещей и пассажиров, следующих через Владивостокский порт. К этому времени "котиково дело" давно стало достоянием истории.

Следствие по нему вели военно-морские власти в лице временного военно-морского суда (в дореволюционной России следствие было стадией судебного производства по делу) во Владивостоке по поручению главного военно-морского прокурора. Так что в этой истории жандармы не отметились. Для любопытствующих есть вот такая статья.

Сахалинская и Камчатская пешие жандармские команды были созданы в 1913 году и они действительно следили за промысловыми посёлками, в основном, японскими, как в целях борьбы со шпионажем, так и в целях борьбы с контрабандой. Так что какую-то свою роль в борьбе с незаконным промыслом морского зверя они сыграли, конечно.

В 1902 году Гапон был вызван на личную беседу к заведывающему Особым отделом Департамента полиции Зубатову. После этого началось его сотрудничество с полицией, в котором он разочаровался к весне 1904 и уже начал вести самостоятельную деятельность, а в ноябре того же года связался с "Союзом освобождения". К этому времени Гапон связи с Департаментом полиции и Санкт-Петербургским охранным отделением уже порвал где-то с лета 1904, но, например, в Киеве пытался создать филиал своей организации, прикрываясь тем, что якобы выполняет личное поручение директора Департамента полиции Лопухина.

1. Сотрудничество со священнослужителями проходило в частном порядке. Где-то они выступали в качестве заявителей, сообщавших о правонарушениях, где-то их просто вербовали (как, например, было с Гапоном). В целом, всё зависело и очень сильно от каждого отдельного жандармского офицера, занимавшегося сыском в том или ином районе.

2. Здесь есть разница между общеуголовной полицией (в виде исправников) и политической в виде ГЖУ и охранных отделений. Мало того, что это разные люди, так ещё и круг обязанностей у них был разным. Жандармские офицеры существовали для ведения дознаний по государственным преступлениям и политического сыска. Вопросами экономики они интересовались лишь в той мере, в которой им это помогало решать свои первоочередные задачи в виде борьбы с революционным движением. Поэтому, опять-таки, всё упиралось в личные качества каждого отдельно взятого жандармского офицера — кто-то составлял подробные справки и отчёты об экономическом положении своего региона, кто-то просто кратко переписывал статистические данные из известных ему источников, кто-то просто игнорировал эту сторону жизни. Более-менее систематизированное наблюдение за общим социально-экономическим положением началось в 1915 году, когда телеграммой № 976 начальникам ГЖУ, ЖПУ и охранных отделений было прямо предписано следить в том числе и за колебаниями цен. И то, многие предпочитали качественные оценки количественным ("цены сильно выросли в связи с войной", "дороговизна цен бросается в глаза").

В целом же, одной из главных проблем организации политической полиции в Российской Империи было то, что в виду малочисленности служебных инструкций и руководящих документов (большая часть из которых появилась в 1907-1912 годах), очень много насущных вопросов сыска и политического контроля зависело сугубо от личных и профессиональных качеств тех офицеров, которые ими занимались. А так как никаких формализованных правил их решения не существовало, или они носили очень общий характер, то возможности заставить всех жандармов империи работать одинаково просто не было.

3. В конкретном рассматриваемом документе речь идёт не столько про экономику, сколько про природу — Пахалович пишет, что в Приморье необычный климат, сочетающий черты северного и тропического, и перечисляет некоторые виды животных и растений, проживающих в регионе. Не думаю, что это можно отнести к экономическому анализу ситуации, тем более, что всё то же самое можно было вычитать в книге Николая Ядринцева " Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении", которая вышла за 7 лет до написания им этой справки. Ну, и по самому тексту документа видно, что это перечисление делается не для глубокого анализа региона, а для демонстрации того, что автор о нём знает что-то, что выходит за рамки его служебных обязанностей.

Вопрос интересный.

В делах Владивостокского Охранного отделения упоминается агент «Дмитриев», который в 1913 году занимался освещением настроений матросов Сибирской флотилии, уделяя особое внимание надводным кораблям. Проблема в том, что агентурный псевдоним не мог соответствовать фамилии агента, так что, в лучшем случае, его кличка производное от имени или отчества, а не фамилии. Опять-таки, сведений о том, чтобы этот агент ездил в Австралию я не видел.

Был ещё в 1908-1909 годах писарь Владивостокского Охранного отделения Дмитриев, но что-то сомнительно, чтобы канцелярского работника отправляли в Австралию опять-таки.

По поводу иностранных агентур владивостокской охранки — совершенно точно они были в Японии (Нагасаки, возможно, Кобе) и Китае (Шанхай). Предпринимались попытки обзавестись агентами в Сан-Франциско, но неизвестно насколько успешные. О жизни революционеров-эмигрантов в Австралии и на Филиппинах сведения получались, в основном, из перехвата писем и сообщений от агентов в Японии и Китае, которые поддерживали связь с другими революционными центрами и группами.

Скорее всего, помянутый вами Дмитриев никакого отношения к деятельности охранного отделения не имел, но, конечно, возможно многое, если не всё.

Иногда прям задумываешься об употреблении некоторых терминов. Например, со школьной скамьи известно слово «абсентеизм» — добровольное уклонение избирателей от участия в выборах. Но в русском языке оно появилось раньше школьных учебников обществознания.

Во всяком случае, в октябре 1912 начальник Владивостокского Охранного отделения ротмистр Константин Нагродский писал по поводу выборов в IV ГосДуму: «широкие обывательские круги, к предстоящим выборам проявляют совершеннейший абсентеизм». И ниже уточнял, чтобы мы понимали, что термин-то его благородие использует правильно: «средний обыватель смотрит на выборы, как на ненужную комедию, отвлекающую его от дела и понуждения прогрессивный прессы, обрашающейся к обывателю с настойчивый напоминанием о его “гражданских обязанностях” остаётся втуне. Кроме того обыватель не видит вокруг себе людей, достойных быть избранными в Государственную Думу, он изверился во всех и в самом себе». То же безразличие и фатализм касались и партий: «предвыборные работы политических партий пока ни в чем не проявились, ибо “политических партий” во Владивостоке нет, кроме “Союза Русского Народа”, политическая деятельность которого незначительна. Есть много отдельных лиц, бывших СР и СД, всевозможных направлений, которые не проявляют ни малейшего желания объединиться под флагом партийности» (ГАРФ. Ф, 102. Оп. 121. Д. 130ч. 55. ЛЛ. 4-5).

Справедливости ради, это дословное цитирование дневника агентурного донесения агента владивостокской охранки Андрея Сикорского «Ольнема», но сам факт этого цитирования без каких-либо комментариев говорит о полном согласии Нагродского с данными словами. Тем более, что об абсентеизме приморского избирателя образца 1912 писали и другие агенты политической полиции. Например, агент «Федотов» сообщал, что «к выборам в Государственную Думу относятся безразлично. Кандидаты ещё не намечены. Местное крестьянство относится к выборам более чем безучастно, возможно, что дадут кого-нибудь, лишь бы отделаться от этой повинности. От городов пройдут люди безусловно не партийные» (ГАРФ. Ф. 102. Оп. 242. Д. 5ч. 64 л. Б. Л. 38).

Честно говоря, как-то не удивляет, что в авторитарной Российской Империи существовал абсентеизм избирателей (особенно, на фоне бестолковости парламента). Но очень любопытно видеть использование полностью современного языка при описании этого явления.

(на фото вид на восточную часть улицы Светланской из окон Штаба Сибирской флотилии в 1912 году).

#Владивосток #Жандармы

К сожалению, у меня личного дела Жигура нет.

Во многом это связано с тем, что историей революции и Гражданской войны я занимаюсь "по касательной" и очень редко. Возможно, если ещё доведётся работать с фондами колчаковских спецслужб, то что-то да найду.

Что касается самой личности, то знаком я с ней в самых общих чертах — когда он прибыл во Владивосток не знаю.

Во всех официальных биографиях пишут, что революционную деятельность он начал в 1918 году, т.е., скорее всего, при колчаковских властях. Арестован был в 1921, т.е., скорее всего, после меркуловского переворота.

Получается, что при колчаковских властях его не могли (или особо не торопились) ловить. Потом, при Приморской земской управе Медведева, Жигура просто не трогали, потому что медведевская управа была откровенно "розовая" с высоким влиянием большевиков. Дальше Приморье вошло в состав просоветской Дальне-Восточной республики. А когда её власть в конце мая 1921 в регионе свергли более белые братья Меркуловы, то их контрразведка списочно арестовала всех более-менее видных большевистских и пробольшевистских деятелей. Судя по тому, что Жигур был в их числе, то какой-то более-менее легальной деятельностью с января 1920 по май 1921 он занимался.

Опять-таки, судя по тому, что Жигур спокойно дожил до 1944, то репрессирован он не был, а это говорит о том, что в чём-то сверхсерьёзном замешан не был.

В общем, заинтриговали вы меня этим вопросом. По возможности посмотрю, что осталось в фондах колчаковского военного контроля и Управления особой государственной охраны.

Природа и её многообразие не только источник знаний об окружающем мире и объект изучения для биологов, но и предмет жандармского надзора. Конечно же, во Владивостоке.

В конце 1899 года бывший к тому моменту начальник Владивостокского отделения Жандармского полицейского управления Уссурийской железной дороги ротмистр Иван Иванович Пахалович представил директору Департамента полиции записку «По проекту организации жандармского надзора в Уссурийском крае Приморской области и во вновь приобретенных китайских землях». Не удивляйтесь такому громоздкому названию документа — в 1899 году Приморская область включала в себя всё Тихоокеанское побережье России от устья Тумангана до Берингова пролива.

В записке Пахалович приводил краткое описание Уссурийского края, составленное на личном опыте. Описание это должно было показать высокому адресату записки а) что такое Уссурийский край; б) насколько там тяжело живётся и почему: в) до какой степени Пахалович вообще экспертен в его жизни и проблемах.

И вот интересно, что помимо описаний того, как тяжело живётся местному населению, как оно и его образ жизни отличается от того, что в Европейской России, — а такие описания традиционного предваряют любой доклад любого дальневосточного чиновника по сию пору, — в записке о необходимости создания жандармского управления нашлось место и описанию природы:

«Уссурийский край помимо того, что отличается от прочих стран земного шара тем, что природа, по какому-то капризу* сгруппировала здесь всех представителей флоры и фауны крайнего Юга и Севера**, в тоже время, обладает девственной почвой, дремучими безграничными лесами и реками, переполненными рыбой».

В конце страницы идут примечания, раскрывающие звёздочки из текста:

«* Край этот обладал тропическими свойствами, и только благодаря целому ряду геологических переворотов, климат его изменился.

** Тигр, соболь, фазан-рябчик, пробковый дуб, виноград, хвойные растения» (ГАРФ. Ф. 102. Оп. 97 (3-е делопроизводство, 1899 г.). Д. 4455 ч. 2. Л. 2-2об).

Думается, что этот природоведческий экскурс доджен был подчёркивать экспертность автора, который будучи жандармом, не обязан был интересоваться чем-либо, кроме воинских уставов, полицейских циркуляров и имперских законов. Но вот тем не менее под синим мундиром нашлось место не только офицеру и сыщику, но и натуралисту.

#Владивосток #Жандармы

Ну, что тут скажешь. Я не биолог, а историк, но для меня всё равно ИБМ знаковая институция как минимум из-за своего корпуса-башни, уходящего в Амурский залив и видного с Форта № 7. Раньше, кстати, панорама была лучше, но застройка её испортила.

А так, конечно, коллег с праздником. ИБМ действительно знаковая организация, без которой сложно представить Владивосток, а ещё это место, где есть чудесный и прекрасный музей.

https://t.me/inmarbio/3294

2024 подошёл к концу, да здравствует 2024.

Хороший год был, мне понравился. Поработал на славу — три статьи вышло.

Успехов всем в Новом году и чтобы он был лучше предыдущего!

Хороший вопрос. Не, правда, очень хороший.

Если расставлять в хронологическом порядке, то тогда

1. Ротмистр Илларион Евстафьевич Хуциев (февраль 1908 — октябрь 1911). Дольше всех пробыл в этой должности, фактически, по-нормальному организовал работу Владивостокского Охранного отделения, переведя её от хаотической ловли революционеров к планомерной и целенаправленной агентурной работе по борьбе с ними. Причём, агентура Хуциева действовала не только на территории русского Дальнего Востока, но ещё в Китае, Японии и США, что отдельно многое говорит нам о том, как, казалось бы "русская окраина", вписывается в глобальный транснациональный контекст в качестве его неотъемлемой части. Но после первых успехов в борьбе с революцией пришло расслабление, следствием которого стали упущения в организации агентуры среди военных. По большому счёту, Хуциев даже не особо виноват — зная, в каком рахитическом состоянии местное революционное движение он, видимо, просто не умножал численность агентуры, чтобы н тратить на неё лишних денег. А высокое начальство из Иркутска и Санкт-Петербурга мощно перебдело, из-за чего Хуциев уехал в Благовещенск на должность полициймейстера. На его место пришёл

2. Ротмистр Константин Адольфович Нагродский. Мне он очень нравится за то, что при нём отделение стало систематически следить не только за революционными настроениями, но и вообще за местным обществом в целом. Благодаря чему у меня есть описание огромного количества самых разных фактов, фактиков, социальных структур и их взаимодействий, зафиксированных в документах владивостокской охранки. Так что заметной части своей пусть малой и неказистой, но научной карьеры, я обязан именно этому человеку, от которого меня отделяет, как оказалось, несколько рукопожатий. Ну, и вообще молодец — будучи самым молодым начальником охранного отделения в России создал такую хорошую структуру.

3. Ротмистр, позже подполковник, Александр Александрович Гинсбург. Кремень-мужчина — принял отделение в июне 1914, в августе началась Великая война и он, несмотря на мобилизации агентов и филёров, отсутствие офицера-помощника и прочее сумел восстановить работу отделения после первых месяцев войны и вывести её на новый уровень, обеспечив безопасность Владивостокского военного порта, через который шло огромное количество грузов для России. А ещё успешно вербовал не только местных революционеров, но и американских дипломатов. Кончил вполне по-гоголевски — работая по 20-22 часа в сутки спал очень мало и в итоге сошёл с ума, а на этой почве помер буквально в феврале 1917.

Если же искать какое-то абсолютное первое место, то, наверно, это будет Константин Нагродский сугубо из благодарности за публикации, сделанные по итогам его работы. Вот прям спасибо, да.

Хех, ну, на то секретные архивы и секретные, чтобы дураков, вроде меня, туда не пускать.

Так-то вопрос раскладывается на несколько частей.

1. В каждом архиве есть фонд секретного хранения. Ну, может, его нет в Российском государственном архиве древних актов, но я бы не зарекался. Новосибирскому историку Андрею Дмитриеву при работе над книгой "Русская регулярная армия в Сибири (1725-1796)", например, в Государственном архиве Омской области отказали в доступе к делам XVIII века, сославшись на то, что они засекречены, т.к. в них содержится критически важная информация об охране государственной границы. Приятно, конечно, знать, что ещё елизаветинской эпохи опыт пригодится при защите наших южных рубежей от камышового кота, но оказаться в такой ситуации неприятно.

Так вот. Секретные фонды есть в ЛЮБОМ архиве. И, естественно, попасть туда просто так нельзя. Надо иметь допуск к гостайне, на его основании писать запрос на доступ к секретным единицам хранения и т.п.

Сталкивался ли я с секретными делами? Да, к моему удивлению, в фонде комиссии по истории РКП(б) и Октябрьской революции в РГАСПИ одно из дел, посвящённое революции 1905-1907 годов на Дальнем Востоке оказалось засекречено. Мне просто сказали об этом сотрудники читального зала, когда я спросил, почему не выдали дело.

Мог ли я попробовать получить его? Да. Благо и допуск к ГТ имелся, но я не стал этого делать по одной простой причине — если дело засекречено, то его нельзя нигде процитировать, т.к. в УК РФ есть ст. 283 "Разглашение гостайны", до 4 лет. А оно мне надо? Конечно, можно было написать запрос на рассекречивание дела, но у меня тогда времени на это не было.

2. А с архивами ФСБ работать доводилось нередко. Просто на сайте ФСБ РФ отправляешь запрос через электронную приёмную и получаешь на него ответ. Это может быть и архивная справка, высланная на почту (электронную или личную), и приглашение поработать с нужными делами напрямую в архиве. Каким будет ответ никогда не угадаешь и, я полагаю, он во многом зависит от политики руководства того или иного регионального управления ФСБ в области предоставления доступа к архивным документам. Вот, например, УФСБ по Иркутской области раньше вполне охотно предоставляло возможность по запросу поработать у себя в архиве. Такие дела, в общем.

А теперь давно обещанные "ответы на вопросы".

1. По Российской Империи конца XIX — начала ХХ века, наверное, посоветовал бы для начала прочитать М.А. Давыдова "Цена утопии", К.А. Соловьёва " Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна" и С.В. Куликова "Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914-1917)". Книги небольшие по объёму (от 290 до 467 страниц), написаны легко и читаются также. Мне кажется, что для какого-то начального уровня этого более, чем достаточно, а оттуда можно переходить уже к чему-то прям максимально фундаментальному, капитальному и основательному, типа "20 лет до Великой войны. Модернизация Витте-Столыпина" того же Давыдова или "Социальной истории России периода Империи" Б.Н. Миронова.

2. Что касается художественной литературы, то тут я вообще по нолям, что называется. Всё дело в специфике моих двух работ

Я приезжаю в архив, беру там дела, читаю документы с разной степенью внимательности — какие-то достаточно бегло просмотреть по формуляру, чтобы понять, что они не нужны, а какие-то долго и нудно переписываю со всеми деталями, типа того же формуляра. Потом я всё это дома вычитываю и перечитываю. Потом, следующим шагом, читаю книги по теме и делаю нужные выписки. Потом перечитываю всё ранее написанное и пишу уже что-то своё новое. А пока пишешь, то никакой возможности читать чужое нет.

По второй работе (а ещё я учитель в школе по совместительству) всё ещё проще — читаю учебники, читаю какие-то книги дополнительно к ним, составляю презентации, читаю презентации перед работой по ним, читаю детские работы и задания.

Короче, при такой нагрузке мозг не воспринимает чтение художественной литературы как какой-то отдых или дополнительное времяпровождение и читаю я только на каникулах и в отпусках. Из любимых писателей назову, наверное, Пушкина ("Путешествие в Арзрум" и "Капитанская дочка"), Гоголя ("Мёртвые души", "Шинель"), Набокова ("Дар", "Приглашение на казнь", "Пнин"), Рюноскэ Акутагаву (любые рассказы), Хорхе Луиса Борхеса (сборник "Всеобщая история бесчестья" и многие другие рассказы), Марио Варгаса Льосу ("Война конца света" и "Сон кельта"), Сюсаку Эндо ("Молчание" и "Самурай"), Грэма Грина ("Комедианты"), Станислава Лема ("Маска" и "Рукопись, найденная в ванной"), Айзека Азимова ("Основание"), Говарда Лавкрафта, Джулиана Барнса ("Нечего бояться"). Очень надеюсь, кстати, на этих каникулах спокойно прочитать барнсовский роман о Шостаковиче "Шум времени".

А, вообще, конечно, художественную литературу я читаю очень мало, редко, ещё реже дочитываю и какого-то сформированного вкуса у меня нет, так что с этим вопросом, боюсь, помочь не могу(

Про вопросы помню и очень-очень скоро (день-два) отвечу. Пока похвастаюсь результатами работы в последний день работы читального зала ГАРФ в этом году.

Под конец года я заказал себе ворох дел, до которых не доходили руки ранее, и среди них дело из фонда Министерства юстиции, по поводу ареста агента Владивостокского Охранного М.П. Переплётчикова. Арестован агент Переплётчиков был весной 1917, когда после Февральской революции новые власти методично уничтожали специальные службы старого режима, обвиняя их во всём на свете. Фамилия бедолаги, кстати, оказалась по-своему говорящей — выяснилось, что он был агентом на почте, в обязанности которого входили перехват и вскрытие писем для охранки.

Такой вид работы политического сыска называлась «добычей секретных сведений». А Михаил Павлович Переплётчиков по делопроизводству Владивостокского Охранного отделения проходил как агент по добыче секретных сведений.

Завербовали его в 1909 году, тогда же он стал работать заведующим простым и заказным отделом местной почтово-телеграфной конторы. До ноября 1911 агент работал безвозмездно, Затем получал вознаграждение от 50 до 80 рублей в месяц, в феврале 1913 получил 200 рублей. Действовал под псевдонимом «Патриот», оправдывая его качеством и количеством своей работы — за неё в феврале 1914 начальник владивостокской охранки ротмистр Евгений Лалевич ходатайствовал о награждении Переплётчикова орденом Святого Станислава 2-й степени к Пасхе. Кстати, помимо работы по сыску Переплётчиков ещё работал на охранку по линии контрразведки, перехватывая письма японцев, живших во Владивостоке. Кто их переводил? Профессора Императорского Восточного института Спальвин и Рудаков, которым за эту работу платили сдельно (о чём есть квитанции в финансовой отчётности отделения).

Работа с письмами была простой — специально назначенный филёр отделения приходил каждый день на почту и получал от Переплётчикова пакет с заранее отобранными письмами. Передавались письма как на имя определённых, указанных начальником Владивостокского Охранного отделения, людей, так и адресованные или полученные из данной местности. Иногда в день передавалось до 150 отправлений.

Весной 1917 новые революционные власти арестовали не только Переплётчикова, но и остальных почтовых чиновников, подозревавшихся в работе на охранку. После фильтрации и проверки всех их, кроме Переплётчикова, отпустили. В тюрьме он просидел до лета 1917, когда начал писать в минюст, МВД и минпочты с просьбой выпустить его и восстановить на службе. Не знаю, сработало ли.

Зато знаю, как выглядела работа Владивостокского Охранного отделения по перехвату писем и их изучению, по каким направлениям она велась и насколько была активной. Спасибо тебе за это, Михаил Павлович Переплётчиков. Надеюсь, летом 1917 твои злоключения закончились и дальше жил ты, в общем, неплохо, с поправкой на обстоятельства.

#Владивосток #Жандармы

Приморский Cry pinned «Подсмотрел идею у коллеги (кстати, если не читаете канал Александра, но интересуетесь военной историей России рубежа 19-20 веков и Средней Азией, то очень советую) и стало интересно самому что-то такое попробовать. В конце сообщения ссылка на бот, куда можно…»

Подсмотрел идею у коллеги (кстати, если не читаете канал Александра, но интересуетесь военной историей России рубежа 19-20 веков и Средней Азией, то очень советую) и стало интересно самому что-то такое попробовать.

В конце сообщения ссылка на бот, куда можно анонимно прислать мне любой вопрос, а я на него, соответственно, публично отвечу в данном канале. Понятно, что отвечать буду на адекватные вопросы по теме канала (история России и мира). Есть ли у меня двоюродная сестра в Пинске, почему жизнь такая, какие у меня политические взгляды, какой цвет мой любимый и не идиот ли я — на эти вопросы отвечать не буду, увольте. Ну, а на остальное отвечу, конечно, по мере сил.

По этой ссылке можно прислать мне анонимное сообщение:
👉 t.me/anonimnyye_voprosy_bot?start=pqcpo

Кажется, что автозамена рассчитана на, мягко скажем, очень ограниченных людей, чем она поражает. Работал в ГАРФ со списком агентов Владивостокского Охранного отделения, выявленных в 1925 году советскими архивистами. Автозамена, при переписывании, упорно пыталась заменить "каторги" на "корги". Да, конечно, агент по Восточному институту и РСДРП Михаил Алиманов был приговорён к шести годам корги за изнасилование в 1914 году. Замечательно. Гладил он их там и тискал, полагаю.

Потратил, в итоге, 15 минут на отключение автозамены в настройках планшета и всё равно не отключил её. Почувствовал, наверное, то же самое, что испытал начальник Никольск-Уссурийского розыскного пункта ротмистр Яковлев, когда его попытался убить собственный агент, раскрытый ранее революционерами.

В целом же, просмотр списка выявленных агентов Владивостокского Охранного отделения наводит на ряд мыслей.

В конце 1907 года начальник охранного отделения А.Д. Заварицкий попал под следствие из-за незаконных действий своих агентов и в итоге лишился должности, звания, дворянского чина и свободы. Этот опыт был, по всей видимости, учтён преемниками, потому агентов владивостокской охранки увольняли очень часто. Причин было две — шантаж (т.е. предоставление заведомо ложных сведений ради получения денег) и провокация (т.е. попытка спровоцировать людей на государственное преступление ради вознаграждения за срыв их деятельности). Большинство агентов отсекалось по этим причинам.

И это говорит о том, что руководство охранки не доверяло агентам слепо, а регулярно проверяло их донесения. Причём соблазну обманывать начальство ради денег поддавались и плохие агенты, и хорошие, и средние. Вероятно, долгое нахождение в подполье провоцировало всякие интересные мысли.

Другой момент, о котором раньше задумывался, но тут он заострился, нежелание владивостокских жандармов ограничивать себя рамками "своего" региона. Помимо известной уже агентуры в Японии и Китае люди в синем периодически предпринимали небезуспешные попытки обзавестись агентами в США и Австралии. Причём эта агентура была на связи именно с владивостокской охранкой, а не передавалась Особому отделу Департамента полиции в Санкт-Петербурге. Возможно, чтобы осмыслить этот факт лучше надо как-то погрузиться в глобальную историю, перечитать Остерхаммеля, но мне пока этого достаточно.

Факты вполне очевидные — понятно, что только некомпетентный сыщик не будет перепроверять данные своей агентуры и понятно, что ради новой информации он будет расширять сферы и зоны её деятельности. Но всё равно известное ранее приобретает дополнительный объём, если знать, что, например, в начале 1910-х уехавший из Японии в Сан-Франциско и порвавший связи с охранкой секретный агент Кузьма Ларионов («Огонь») рассматривался как кандидат на повторное привлечение к службе, готовый вернуться к ней из-за безденежья. Выходит, что какие-то свои интересы у Владивостокского Охранного отделения были и в Сан-Франциско.

#Владивосток #Жандармы

❤️Новогодние каникулы всё ближе!

Чтобы они прошли действительно сказочно и полезно, рекомендуем отправиться на тематические мастер-классы, экскурсии и мероприятия. И окунуться в атмосферу настоящего праздника.

📍Составили для вас чек-лист событий в Главном корпусе Музея Арсеньева и его городских филиалах – подробности смотрите в карточках.

Билеты доступны по Пушкинской карте.
Посмотреть всю программу на сайте Arseniev.org.

Вести диджитализации

Гуверовский институт войны, революции и мира при Стэнфордском университете открыл портал в рай Russia Abroad Digital Collection. Для всеобщего обозрения стала доступна обширная газетная коллекция русской эмиграции от Новой зари (Сан-Франциско) до Зари (Харбин).

Изобилие материалов сопровождается удобным поисковым механизмом и автоматическим распознаванием текстов (OCR), что превращает изучение прошлого в истинное удовольствие. Внушительные фонды Гуверовской сокровищницы дают основание полагать, что портал будет неустанно расширяться, дабы радовать историков и любителей отечественного наследия.

Есть, за что поднять сегодня бокалы, коллеги!

Если продолжать начатый ранее разговор о красных партизанах Дальнего Востока после Гражданской войны, то, конечно, там очень много интересного, наводящего на разные мысли.

Много и казусного, в самом лучшем значении этого слова с точки зрения любимой мною микроистории.  Например, партизан-евангелист, который на военных сборах отказался брать в руки винтовку (как же он в Гражданскую-то войну этсамое) или бывший партизан-старообрядец, которого обвинили в том, что он в антисоветских целях спаивает председателя коммуны «Смерть капиталу» членом которой они оба были.

Судя по тексту сводки, для ОГПУ бывшие партизаны это такая хрустальная ваза, которую не надо грубо трогать, а надо проводить аккуратную политико-воспитательную работу. Оно всё прекрасно объяснимо. Во-первых, партизаны — оплот советской власти в регионе. Во-вторых, люди, привыкшие воевать и убивать без особых рефлексий. Репрессировать таких лишний раз себе дороже. По крайней мере, так думали в начале 1930-х.

Опять-таки, эти методы политико-просветительского задабривания бывших партизан очень хорошо проявляли себя на примере всё того же вопроса о коллективизации. Руководство краевого ОГПУ писало, что в тех местах, где правильно поставлена партийно-воспитательная работа, бывшие партизаны поддерживают коллективизацию, развёрстку земли и прочее. А там, где нет, соответственно, не поддерживают. Органы же госбезопасности в этих условиях лишь своевременно устраняют наиболее антисоветские элементы и группы.

Пока я писал эти строки, в мою душу закралось смутное сомнение, что всепобеждающей ролью партийного учения раскол партизан на сторонников и противников коллективизации объяснить можно, но крайне странно. Я бы поискал участия бывших партизан в социальной жизни своих сёл и коммун, но это уже грубый эмпиризм, игнорирующий передовую коммунистическую идею.

А так, поскольку основной мой профиль это политический контроль и надзор на Дальнем Востоке в начале ХХ века, то, конечно, хотелось бы провести какое-то сравнение с дореволюционным периодом. А оснований для такого сравнения нет.

Ну, то есть, не было, по понятным причинам, сопоставимой с красными партизанами в Приамурском генерал-губернаторстве социальной группы, людей, которых бы власть считала своей безусловной опорой и резервом в случае войны, а члены этой группы были бы размыты по всем видам деятельности от работы крестьянином в поле до руководства городом. Такой вот уникальный феномен социальной истории Дальнего Востока межвоенного периода. Есть над чем подумать.

#Владивосток #РСФСР

Наткнулся случайно на очень интересный документ — записка полномочного представительства ОГПУ по Дальне-Восточному краю о политических настроениях среди бывших красных партизан за 1932 год.

Вообще, я люблю такие документы, которые описывают какое-то явление как бы "в целом", касаясь многих аспектов, а не каких-то одних, узко-направленных. Так и здесь — авторы записки затрагивают очень много вещей. Тем более это интересно, что связано с красными партизанами-дальневосточниками, которые, в общем-то, советскую власть на Дальнем Востоке и установили, а не эмиссары наркомвоенмора и Дальбюро ЦК.

Например, документ сообщает, что во Владивостоке полностью провалились курсы военной подготовки для бывших партизан. Они были созданы для переподготовки бывших красных партизан. Их туда заманивали обещаниями плотной и насыщенной программы обучения, разнообразием дисциплин, обещаниями того, что их всех переобучат в командиры партизанских отрядов для будущей войны. Действительно, после занятия Японией Маньчжури в 1931 на Дальнем Востоке всерьёз создавались базы для партизанского движения, на случай возможной оккупации региона японцами. Вот только владивостокская городская партизанская комиссия доблестно запорола эти курсы. Единой программы занятий не было, предметы вели случайные люди, отобранные из оказавшихся свободными в моменте командиров частей владивостокского гарнизона. Сами партизаны жаловались на плохое (точнее, никакое) качество преподавания и требовали хоть что-то с этим сделать.

А в Благовещенске бывшие партизаны готовились не к будущей войне, а к культурной. Под чутким руководством местной партизанской комиссии был написан сценарий к кинофильму «Амур в огне» о партизанском движении в регионе. Естественно, что при попытках рассказать о былом больше всех пострадала истина. Изначально в фильме главным героем хотели сделать отряд некого «Старика» (Антон Бутин), потому что его отряд был самым интернациональным. Но к началу 1930-х Бутин превратился в спивающегося крестьянина-бедняка, поэтому многие члены обсуждения решили, что он недостоин упоминания. Ещё интересно, что под давлением дальневосточного землячества в Москве (было и такое) из сценария фильма исключили любые упоминания организатора партизанского движения в Амурской области товарища Мухина. Сами партизаны считали, что кто-то из бывших амурских партизан, оказавшхся на партийной работе в Москве, хотел вычеркнуть Мухина из истории, чтобы потом занять его в ней место. Правда, конкретно эта акция осталась безуспешна, так как фильм в итоге не сняли.

Отдельный пункт сводки — отношение бывших партизан к коллективизации. Интересно, кстати, что в документе она не упоминается. Просто говорится о перегибах и извращениях политики по отношению к красным партизанам, в результате которых они позволяют себе следующие выражения: «я бывший красный партизан и боролся за то, чтобы было свободно жить, а на деле выходит, что при советской власти стало жить хуже, она забирает от нас всю землю и передаёт колхозам», «если бы в колхозах жилось хорошо, то мы бы пошли в них добровольно, а то там люди работают как проклятые, а ходят голыми и голодными», «за каким чёртом я шёл партизанить, знал бы, что так будет, что будем сидеть голодные, а в особенности семьи и дети, которым ничего не дают, кроме хлеба, никогда не пошёл бы», «партизанили и дрались за свободу и за землю, чтобы крестьянину была земля и воля, а получилось хуже, чем при старой власти, тогда хотя бы были сыты», «когда наших мужиков переоденут в шинели и погонят на войну, то они повернут штыки против советской власти, т.к. на советскую власть они злы, что она ограбила крестьян» — как пел Майк Науменко в «Уездном городе N»: «поверьте, я мог бы говорить часами, но, пожалуй, пора кончать». Мою страсть к разного рода агентурным донесениям вы уже знаете, полагаю. Вообще же, выступавших против и за коллективизации партизан было примерно поровну. Один товарищ даже говорил, что в случае войны пойдёт добровольцем на фронт, потому что участвуя в раскулачивани в 1931 нажил себе много врагов среди односельчан.

#Владивосток #РСФСР

Далеко ли до Таллина? — спрашивал лирический герой, чтобы чуть позже узнать, что теперь далеко. А далеко ли от Владивостока до Парижа? Путь тоже неблизок, но гораздо короче, чем кажется.

29 февраля 1912 года (за 20 лет до рождения моего двоюродного дедушки, кстати, и южнее того места, где это произошло) начальник Владивостокского Охранного отделения ротмистр Константин Нагродский пишет, что агентом «Бухта» перехвачено письмо на имя работника механической мастерской Владивостокского военного порта Матвея Мациевского из Парижа, с вложенным туда № 7 от 24 декабря 1911 года «Рабочей газеты» РСДРП. 4 марта на то же имя из Парижа пришло письмо с газетой «Социал-демократ» от 8/21 декабря 1911 за № 25.

Дознанием установилось, что «Матвей» «Мациевский» — это уроженец Сумского уезда Харьковской губернии Григорий Алексеевич Матвиевский, служащий токарем в военном порту. В конце 1911 проходил по наблюдению за владивостокской организацией РСДРП под кличкой «Работник». Также агентурной были перехвачены письма из Парижа с газетами РСДРП на имя служащего типографии газеты «Океанский вестник» Николая Черненко. Тот ещё летом 1910 года был под наблюдением охранного отделения как социал-демократ под кличкой «Летний» (наблюдали за ним летом, откуда и кличка).

Обо всём этом Константин Адольфович сообщил заведывающему Особым отделом Департамента полиции МВД, для общей информированности. Чуть позже обоих получаетелей газет из Парижа арестовали в порядке положения о мерах к охранению государственного порядка выслали из Владивостока. Чтобы, значит, некому было агитацией при помощи присланных из Парижа газет заниматься.

В целом, у нас есть представление о том, что в России революционное движение существовало и было весьма развитым. Есть массовое представление о том, что вожди этого движения, находясь за границей, могли посылать своих эмиссаров в Россию для организации чего-нибудь эдакого, но как правило всё исчерпывается сюжетами о визитах в Москву и Петербург для организации там террора или восстания. Представить себе, что русские губернские и областные города были без особых проблем связаны с заграничными революционными центрами весьма трудно, потому что многим застит глаза пасторальный образ патриархальной России-Которую-Мы-Потеряли, которая жила немного как бы на отшибе от бурного ХХ века с его регтаймами, самолётами, гоночными автомобилями и прочим. Справедливости ради, такое представление есть не только о России. Мир La Belle Epoque как будто состоял из отдельных бурно развивающихся мегаполисов типа Санкт-Петербурга, Лондона, Парижа и т.п. и вот таких вот сельских пасторалей.

А вот и нет. Что у Юргена Остерхаммеля, что у Флориана Иллиеса, Доминика Ливена, Кристофера Кларка и прочих, кто описывал мир длинного XIX века очень чётко видно, что это мир был более транснациональный и глобальный, нежели даже наш нынешний (возможно, кстати, поэтому в нашей стране после активного периода увлечения новой историей империй стали популярны оптики транснациональной истории). В этом мире от Владивостока до Парижа было очень недалеко, я бы даже сказал близко — несколько писем с газетами, пара агентурных донесений, пара докладов в Петербург (расстояние от которого до Парижа кратно меньше расстояния до Владивостока). И вот эти точки на карте оказываются связаны в одну сеть, узловыми точками которой становятся не монархи, премьер-министры и дипломаты, а портовый слесарь, типографский рабочий, жандармский ротмистр, почтовый чиновник и ещё несколько таких же «маленьких» людей.

#Владивосток #Жандармы

Пересматривал старые архивные выписки о работе Владивостокского Охранного отделения в 1914 году — ну, там понятно, что последние мирные полгода, события, поделившие мир на "до" и "после" и т.д., и т.п.

Вот только в январе 1914 года вряд ли начальник владивостокской охранки ротмистр Евгений Лалевич знал, что и кого ждёт в самом недалёком будущем, поэтому и работал как обычно. Собирал сведения агентуры, проверял их, доносил начальству, проводил какие-то процессуальные действия по ним. За январь 1914 года, например, он получил сообщения от 11 агентов. Три из них занимались работой по РСДРП, три по эсерам, один по крепостному гарнизону, один по Сибирской флотилии, двое перлюстрацией писем и один слежкой за крупными грабительскими организациями. В период с января по июль в поле зрения охранки ещё попали городское общество приказчиков, быт и настроения рабочих военного порта и сионисты. 11 агентов — это много или мало?

Мы-то привыкли жить в обществе тотального политического контроля и такое количество задействованных лиц кажется несерьёзным и несмешным. Ну, что они там понимали в своей царской России? То ли дело как оно всё сейчас — солидный политический контроль для солидных господ. Несколько спецслужб, занятых одной и той же проблемой, общественные (читай — неподотчётные никому) институты, какие-то непонятные корпорации и НКО. А тут всего 11 агентов на 125 тысяч (65 гражданских + 60 гарнизона) жителей Владивостока. Но!

Во-первых, это нарушение принципа историзма. Наши предки не мыслили в рамках между СОРМ и цензурой западных корпораций. Во-вторых, в 1914 году под слежкой во Владивостоке проходило от 1 до 9 активистов РСДРП ежемесячно и от 1 до 4 активистов-эсеров. При этом надо учитывать, что как в том анекдоте про партизанский отряд с предателем агенты охранки также были активистами соответствующих партий и за ними тоже велось наружное наблюдение, потому что филёры не знали, кто агент, а кто нет — во избежание провала агентуры и для её проверки. При этом один активист мог заниматься сразу несколькими вещами — партийной работой, организацией профсоюза, распространением украинофильской литературы. И при учёте этих данных выясняется, что, оказывается, охранного отделения из трёх офицеров, 12-16 филёров и 11-15 агентов за глаза хватало для наблюдения за вот этим всем. И получается, что накануне Первой Мировой войны у Владивостокского Охранного отделения была вполне себе налаженная работа, дающая общее (а иногда и более глубокое) понимание происходящего в регионе, пусть и не без изъянов и недочётов. Но тут, конечно, надо признать страшную для современного человека вещь — среди наших предков встречались люди не глупее нас. К сожалению, знаю людей, которые не смогли преодолеть это когнитивное ограничение. Такие дела.

#ПМВ #Владивосток #Жандармы

Два самых загадочных агента Владивостокского Охранного отделения для меня это "Разведчик" и "Икс".

Оба они были завербованы не ранее весны 1916 года начальником отделения ротмистром Александром Гинсбургом. "Разведчик" был сотрудником консульства США во Владивостоке, "Икс" — его жена, которая имела какое-то отношение к поставкам военных грузов из Америки в Россию.

В общем-то, история максимально скандальная — вербовка дипломатического работника нейтрально-дружественной страны и его жены это вам не эсеров с социал-демократами гонять. И при этом от них мало что осталось. Ну, то есть, в ГАРФ никаких сведений от них я не находил.

Из делопроизводства известно, что "Разведчик" освещал деятельность американского консульства и сообщал о всех въезжающих во Владивосток по американским паспортам, обращая особое внимание на лиц, связанных с революционными партиями. Вроде бы ещё предоставлял сведения о положении дел в Китае. Конкретики же не осталось, ну, или я дурак и не смог найти. Его жена "Икс" сообщала о свзях американского консульства с военнопленными Центральных держав в Приморье и о настроениях рабочих, занятых на обслуживании военных грузов из США. О том, что эти два агента поставляли важные и достоверные сведения говорит оплата их труда — 100 рублей в месяц для "Разведчика" и 75 для "Икс". Больше них никто из агентуры владивостокской охранки не получал.

Итак, я ничего не знаю про этих агентов. Мне неизвестно, какие сведения они поставляли и вообще не факт, что их агентурные донесения не были уничтожены. Но! По вот этим остаточным сведениям (упоминания в делопроизводстве и финансовых отчётах) я могу, как сыщик по уликам, реконструировать их некий образ, близкий к реальности. Образ этот показывает, что в поле зрения начальника Владивостокского Охранного отделения ротмистра Александра Гинсбурга входил широкий круг лиц (дипломаты, военнопленные, революционеры, рабочие) сразу в минимум двух странах (Россия и Китай), а получаемые им сведения были весьма важны и правдивы.

Такой подход, при котором буквально каждый маленький исторический факт становится уликой, через которую восстанавливается картина произошедших событий итальянский историк Карло Гинзбург, — и я до сих пор в восторге от созвучия его фамилии с фамилией владивостокского жандарма, — называл уликовой парадигмой. Надеюсь, этой маленькой иллюстрацией мне удалось показать как она примерно работает. Во всяком случае, я этот образ мысли люблю и активно применяю и пойду сегодня применять дальше, так как время не ждёт и новые статьи должны быть написаны.

А подробнее об уликовой парадигме можно прочитать здесь.

#Владивосток #Жандармы

Психологи говорят, что сложенные на груди руки — это поза защиты. Что ж, надо признать очевидное, почти 20 минут на конференции «Управление и управляемость в Российской Империи XVIII-XX веков» в ЕУ СПб я потратил на то, чтобы защитить добрые имена трёх начальников Владивостокского Охранного отделения (А.Д. Заварицкого, К.А. Нагродского и А.А. Гинсбурга) от подозрений в некомпетентности. Хотя, наилучшим образом об этом говорят их успехи по службе.

Вообще, конференция в ЕУ прошла прекрасно и хорошо почистила мозги. Чаще бы так.

Как обычно, хорошая мысль пришла напоследок. Главной проблемой политического сыска царской России мне кажется то, что формально политический сыск был построен по принципу жёсткой иерархии: Охранное отделение — Районное Охранное отделение — Департамент полиции. В реальности же за офицерами сыска оставалось широкое пространство для манёвра, так как вышестоящее начальство зачастую не имело возможности перманентно контролировать и направлять деятельность офицеров сыска в силу их территориально отдалённости и не совершенства средств связи. Фактически иерархия сыска переворачиваюсь в регионах с ног на голову: главенствующую роль играл руководитель охранного отделения, от опыта, компетентности и личных качеств которого зависело то, как под его руководством будет работать политический сыск. Руководящие указания районных охранных отделений и Департамента полиции превращались в прокрустово ложе, куда местные офицеры сыска укладывали свои опыт и характер, стараясь достичь как можно большей эффектвности, распоряжаясь ограниченными силами, в том числе и собственными морально-психологическими.

Такие «пережитки феодализма» при которых безопасность империи зависела от отдельных исполнителей, а не качества выданных им инструкций, явно входила в противоречие с небезуспешным превращение Департамента полиции МВД в модерный институт политического контроля и, надо полагать, не добавлял прочности системе.

#Владивосток #Жандармы

Первый день конференции в ЕУ СПб прошёл в очень активных и плодотворных обсуждениях.

Рассказал про своих владивостокских жандармов, вроде, прошло всё хорошо. Но наиболее красиво и полно основную свою мысль сформулировал потом, благодаря коллегам из Уральского университета — всё многообразие моделей поведения жандармских офицеров во главе Владивостокского Охранного отделения было вызвано их двойственным положением. С одной стороны, офицеры эти были полностью автономны на местах, так как не подчинялись губернаторам и прочим местным властям. С другой стороны, они находились меж двух огней — штаба Отдельного корпуса жандармов, который пытался добиться строгой военной организации службы её законности и Департамента полиции, бившегося за эфыективность сыска. Результатом двойного давления становилось то, что находившиеся максимально далеко от центра жандармы действовали в уже сложившихся обстоятельствах, не пытаясь изменить их, а приспосабливая практики, навязанные сверху, под местные условия.

При этом очень многие элементы их поведения хоть и отклонялись от нормы и не в лучшую сторону, де-факто узаканивались начальством.

Например, супружеская неверность. Минимум три владивостокских жандарма жили не с законными жёнами, а с сожительницами. Этим отличились два начальника охранки (А.Д. Заварицкий и А.А. Гинсбург) и один начальник крепостной жандармской команды Н.А. Васильев. При этом жили они со своими любовницами вполне открыто — имели общее имущество, детей, которых содержали и на которых тратили деньги наравне с официальными семьями.

Так вот, когда эти офицеры гибли или уходили со службы то штаб корпуса выплачивал их сожительницам пенсии из эмиретальной кассы (так назывались деньги, которые собирались добровольно с офицеров ОКЖ для поддержки вдов и родственников погибших офицеров). Но работал этот механизм при наличии общих детей, иначе пенсия не платилась. Это узаконивание сожительниц можно считать чем-то вроде попыток штаба ОКЖ компенсировать давление, испытываемое жандармами, и их условия службы, наверное.

#Владивосток #Жандармы

За 10 лет существования с 1907 по 1917 у Владивостокского Охранного отделения сменилось 9 начальников — В.К. Петров, Ю.М. Гириллович, А.Д. Заварицкий, Н.И. Губский, И.Е. Хуциев, К.А. Нагродский, Е.К. Лалевич, А.А. Гинсбург и М.М. Богацевич. Из них:

Четверо уволены по несоответствию должности — В.К. Петров, Ю.М. Гириллович (в 1903 году по той же причине его отправили в отставку с поста начальника Владивостокской крепостной жандармской команды), Н.И. Губский, И.Е. Хуциев; двое были под следствием — А.Д. Заварицкий, К.А. Нагродский, причём если Нагродского оправдали за необоснованностью обвинений, то Заварицкого уволили со службы, лишили чинов, званий, наград и сословных прав; двое оставили службу по болезни — Е.К. Лалевич из-за нейросифилиса спинного мозга, вызвавшего прогрессирующий паралич, а А.А. Гинсбург из-за чего-то вроде бреда преследования из-за переутомления. Также стоит заметить, что минимум двое из них — Заварицкий и Гинсбург, — имея законных жён жили открыто с любовницами "гражданским" браком в стране, где было большой проблемой получить развод. У Александра Гинсбурга от такой "неофициальной" жены даже было четверо детей.

Пожалуй, единственным "нормальным" жандармом из них был лишь подполковник Михаил Максимович Богацевич — ни адюльтеров, ни болезней, ни попаданий под суд. Думаю, связанно это с тем, что владивостокской охранкой он руководил с конца октября 1916 и по Февральскую революцию, в статусе временного начальника. и не успел сполна себя проявить.

И казалось бы, что при таком маргинальном начальстве охранка должна была неизбежно плохо работать. Но нет! Юрий Гириллович, которого все считали вялым и безынициативным, раскрыл и арестовал военную организацию РСДРП во Владивостокской крепости во главе с её руководителем Григорием Шамизоном. Несоответствующий своей должности Илларион Хуциев создал эффективные резидентуры охранки в Нагасаки и Шанхае, сведя на нет деятельность эмигрантских революционных центров. Обвинённый облыжно в коррупции Константин Нагродский создал с нуля деятельность охранки, превратив её в институ всеобъемлющего политического контроля ликвидировал несколько социалистических групп, создал агентуру в Сибирской флотилии. Безумец-двоежёнец Александр Гинсбург восстановил охранку после шока первого года войны и мобилизации части сотрудников, создал отдельную филёрскую сеть в порту, завербовал двух американских дипломатов, раскрыл две социал-демократические организации и чего только не каждый из всех ранее перечисленных.

Насколько я знаю, подобное сочетание отклоняющегося поведения и худо-бедной эффективности было ещё в Туркестанском Охранном отделении. Слава богу, что сохранилось множество источников (судебные и медицинские дела), где в деталях зафиксированы все эти казусы. Во-первых, в них содержится множество деталей организации службы и повседневной деятельности охранки. Во-вторых, зная о том, что такая ситуация не была эксклюзивно-приамурской можно замахиваться на анализ общеимперской машины сыска. В-третьих, лишнее напоминание, что все мы люди и ничто человеческое нам не чуждо.

#Владивосток #Жандармы

Ещё один вопрос, на который интересно посмотреть в динамике — взаимоотношения военных и жандармов.

Традиционно принято считать (и не без оснований), что военные жандармов не любили, считая шпионство и тайный сыск вещами, недостойными офицера. К этому надо добавить, что жандармы получали большее жалование, нежели армейские офицеры, а ещё в жандармы часто уходили те офицеры, кто не находил себя в армии — например, начальник Владивостокского Охранного отделения Константин Нагродский перевёлся в ОКЖ из-за желания сделать побыстрее карьеру, его помощник ротмистр Лалевич из-за слабого здоровья, а служивший в охранке ротмистр Иващенко из-за желания променять пограничную заставу в Туркестане на жизнь в крупном культурном городе. Наверное, понятно, как к таким кандидатам в синие мундиры относились их товарищи, оставшиеся в войсках.

В 1911 году в российской армии появились контрразведывательные отделения, которые подчинялись Главному управлению Генерального штаба, но по закону их могли возглавлять только офицеры жандармерии. И тут интересно, как менялись взаимоотношения военного и политического сыска.

В 1911-1913 годах владивостокскую охранку возглавлял ротмистр Константин Нагродский, а в 1912-1914 контрразведывательное отделение штаба Приамурского военного округа возглавлял Владимир Фиошин. У обоих ротмистров отношения складывались просто прекрасно — охранка вела слежку за подозреваемыми в шпионаже и делилась агентурными сведениями с контрразведкой, а контрразведка сообщала охранке известные факты о том, например, как поставлен обмен письмами у местных эсеров. Возможно, свою роль в сретении душ контрразведки и охранки играло то, что Нагродский и Фиошин с разницей в год учились в Казанском пехотном юнкерском училище или же оба имели опыт службы в охранных отделениях или же ещё в чём-то. Но, в общем, дружно же жили.

А в 1914 году сменилось начальство и там, и там. Бывший начальник центрального филёрского отряда Санкт-Петербургского охранного отделения ротмистр Александр Гинсбург возглавил охранку, а бывший помощник начальника Санкт-Петербургского контрразведывательного отделения Альвиан Немысский возглавил контрразведку Приамурского округа. Казалось, двум профессионалам из Питера делить нечего, но всю Первую Мировую войну между двумя службами шёл явный конфликт. Контрразведка стремилась арестовывать и высылать по подозрению в шпионаже местных немцев по надуманным подозрениям. Например, жителя Владивостока Роберта Шрейтмана подозревали в шпионаже в пользу Германии на том основании, что по слухам в его квартире были демонстративно развешены портреты Вильгельма II. Отсутствие более весомых доказательств шпионской деятельности этого и других приамурских немцев, начальник контрразведывательного отделения Немысский объяснял тем, что они якобы «настолько искусно поставили своё дело, что установить факты, подтверждающие их шпионскую деятельность нельзя».

В то же время Владивостокское охранное отделение боролось с германофобскими слухами, успешно предотвращало антигерманские забастовки и погромы в порту и вообще старалось осадить излишне ретивых контрразведчиков своими агентурными данными. Безуспешно, впрочем, но пока контрразведка объективно работала на нагнетание шпионской истерии, охранка не менее объективно работала против. Почему? Да кто же его знает, но я думаю, что причина в фундаментальной разнице позиций военного министерства и МВД. Первое пыталось через контрразведку в годы войны взять в свои руки контроль над политическим сыском, искусственно раздувая шпионскую истерию с подачи первого главкома великого князя Николая Николаевича и поддерживающего его московского купечества. А МВД, стремясь сохранить монополию на политический сыск, не менее активно вело себя противоположным образом, чтобы показать свою эффективность и пагубность стараний военных. А конфликт Гинсбурга и Немысского во Владивостоке, о котором писал военный губернатор области, и в котором занимал вместе с прокуратурой сторону Гинсбурга, был отражением этой борьбы.

#Жандармы #Владивосток

Давно не писал ничего нового по, как мне кажется, весомой причине — 13 уезжаю на конференцию, поэтому продолжаю готовить к ней доклад. Стадия вылизывания сменилась стадией лакировки. Это когда уже всё написано и в итоге просто уже борешься за красивость написанного с литературной точки зрения.

И, конечно, параллельно я стараюсь найти какие-то ошибки и противоречия чисто фактологического характера, чтобы их исправить и чтобы вылизанная риторика доклада подтверждалась доказательствами из источников. С источниками всё в этот раз вышло весьма интересно.

Чтобы рассказать о том, как человеческий фактор (в виде офицеров, назначенных начальниками) влиял на то, как управлялось и работало Владивостокское Охранное отделение я решил пойти по пути изучения документов, апеллирующих к личностям этих офицеров. Такими оказались судебные и медицинские дела. Судьи и врачи просто в силу своей природы заинтересованы в установлении объективной картины. Если же они идут против этого смысла своей профессии, то это видно по отсутствию и качеству собранных ими доказательств. Как правило, чем ближе человек к истине, тем больше у него доказательств и самых разнообразных.

Со следственными делами всё понятно, а что можно узнать из медицинских? Ну, мой любимый пример — в 1916 году предпоследний начальник Владивостокского охранного отделения подполковник Александр Гинсбург сошёл с ума и попал в психлечебницу. В одной из телеграмм по этому поводу было сказано, что он страдает бредом помешательства бредом помешательства «по делу известного Даттана».

«Дело Даттана» — это дело Адольфа Даттана, управляющего крупного торгового дома «Кунст и Альберс». Будучи германским подданным он сделал коммерческую карьеру на Дальнем Востоке в 1880-е—1910-е годы, получил русское подданство и чин действительного статского советника. В сентябре 1914 по доносу он и его сотрудники были обвинены в шпионаже в пользу Германии, но проведенный обыск не дал каких-либо результатов. Вмешательство в это дело великого князя Николая Николаевича привело к тому, что приамурский генерал-губернатор Н.Л. Гондатти своей властью выслал Даттана в Нарымский уезд Томской губернии в начале 1915 года, что было встречено общественностью Владивостока одобрительно.

Из-за дела Даттана Гинсбург вступил в конфликт с начальником контрразведывательного отделения Приамурского военного округа Альвианом Немысским. Последний пытался доказать, что Даттан был шпионом, а Гинсбург настаивал на обратном. Обвинения он объяснял доносом его единственного конкурента управляющего торговым домом «Чурин и Ко». В конечном итоге решение приамурского генерал-губернатора осталось без изменений, но военные и прокурорские власти региона встали на сторону Гинсбурга потребовав от Немысского корректности в работе и взаимодействии с другими полицейскими службами.

И это только первый слой, на который можно выйти, если обратить внимание на медицинское дело о нервном расстройстве начальника Владивостокского охранного отделения подполковника Гинсбурга и при этом задаться вопросами типа «а почему он вообще заболел?» или «что о причинах его заболевания писали врачи и начальники?» или «каковы были обстоятельства болезни?».

Возвращаясь к ранее написанному — в следственных делах тоже много интересных деталей, относящихся к объективной стороне дела. Думаю, до 13-го числа включительно что-нибудь любопытное здесь тоже опишу, а то прям как-то даже неприлично долго канал молчит.

#Владивосток #Жандармы

Пока разбирался с разными документами в разных архивах, то набрал некоторое количество забавных фактов. Вроде бы, даже интересных.

Например, 28 октября 1907, спустя 11 дней после подавления последнего (как оказалось) восстания матросов и солдат во Владивостокской крепости, власти всё ещё ожидали повторения чего-то подобного. Секретная агентура в Нагасаки, где действовал крупный эмигрантский революционный центр, сообщала во Владивосток, начальнику охранного отделения, что один из вождей революционной эмиграции Борис Оржих закупил оружия и взрывчатки на 17 тысяч рублей. После чего зафрахтовал пароход, который с этим грузом должен был пройти из Нагасаки через остров Аскольд в бухту Америка.

Позже в 1936-1938 годах на острове Аскольд появилась Батарея № 26 на четыре 180-мм пушки в двухорудийных башенных установках МБ-2-180, а тогда был лишь наблюдательный пост. Так что даже если бы пароход с оружием и был бы замечен, то ничего с ним поделать не смогли бы.

Итак, если верить агентуре, то из залива Америка груз оружия и взрывчатки с парохода должен был быть перегружен на многочисленные китайские шаланды (так в документе назывались джонки) и оттуда доставлен во Владивосток, где бы его принял Борис Павлович Кларк — сын одного из руководителей революционной эмиграции в Нагасаки, который специально ради этого выехал во Владивосток. Дальше Кларк должен был снабдить оружием революционное подполье и поднять его на бунт.

Дабы всё это предотвратить Владивостокское охранное отделение арестовало Кларка, а в бухту Америка была направлена стрелковая команда под руководством жандармского ротмистра Кареева. Стоит заметить, что никакого парохода в итоге жандарму Карееву заметить и задержать не удалось — то ли его вообще не было, то ли он в последний момент вернулся в Японию, то ли как-то незаметно прошмыгнул мимо целой засады. Тем не менее, Кларк был арестован и никакого повторного восстания во Владивостоке не произошло. Естественно, что все — от начальника владивостокской охранки подполковника Заварицкого до вице-консула России в Нагасаки Зиновия Поляновского ставили срыв нового бунта себе в заслугу.

А вот был ли пароход на самом деле — неизвестно. Но известно, что взбодрённые восстанием 17 октября власти очень оперативно реагировали на любые признаки угрозы. Зря что ли Александр Александрович Кареев мёрз где-то на берегу бухты Америка, где менее чем через полвека появился портовый город Находка?

#Владивосток #Жандармы #Революция

Самым тяжёлым в работе оказался график агентурных трат Владивостокского Охранного отделения за 1907 год. Почему?

В 1907 году Владивостокское Охранное отделение было спешно развёрнуто на основе Владивостокской Крепостной жандармской команды. Её начальник ротмистр Вячеслав Капитонович Петров стал первым руководителем владивостокской охранки. Вообще, за 1907 год начальство политической полиции в Приморской области сменилось 4 раза (для сравнения столько же начальников у охранки поменялось за 1908-1914 годы).

Это сказалось на делопроизводстве — оно было чудовищно спутано людьми, которые а) до того политическим сыском не занимались; б) были вынуждены заняться им в условиях жуткого цейтнота — крепостной гарнизон и флотские экипажи кишмя кишели агитаторами, в городе активно действовали организации РСДРП и ПСР с собственными типографиями, в Нагасаки обосновалась эмигрантская колония, которая забрасывала на территорию Приморской области боевиков, литературу и листовки, оружие, фальшивые деньги и печати.

Эта же неопытность сказывалась на ведении службы. До декабря 1907 года во владивостокской охранке не было разделения на внутреннюю агентуру и наружное наблюдение — филёры внедрялись в революционные организации и вели слежку.

С чем связаны пики трат на графике? Март 1907 — ротмистра Петрова сменяет новый начальник подполковник Юрий Гириллович, который сначала активно тратит деньги на агентуру, но потом, к июлю, снижает её интенсивность, чтобы возобновить в августе на фоне активизации военной организации эсеров. В конце августа уставшего от сыска Гирилловича сменяют на подполковника Анатолия Заварицкого, который тоже всячески ведёт активную работу, почти выявляет военную организацию и раскрывает готовящийся ею мятеж солдат и матросов, но его деятельность не предотвращает его, а лишь форсирует. Несмотря на то, что Заварицкого очень ценил и хвалил за работу комендант Владивостокской крепости В.А. Ирман, того сменяют в конце ноября на нового человека — коллежского асессора Николая Губского. Он попытался (не очень удачно) фальсифицировать дело против своего предшественника, а агентурные траты при нём поползли вниз. При нём же у Владивостокского Охранного отделения наконец появилось разделение на тайную и наружную агентуру за счёт командирования во Владивосток филёров Санкт-Петербургского охранного отделения. Опять-таки, превосходство расходов на филёров над расходами на агентуру могу объяснить только тем, что у филёров было стабильное жалование и, в целом, охранка предпочитала постоянно следить за уже известными людьми, активизируя агентурную работу по особому случаю — донесению агентов, сведениям от начальства/коллег или необычному поведению наблюдаемых.

Всё, все графики готовы. Теперь осталось только их аккуратно, красиво и непротиворечиво вставить в презентацию к докладу.

#Владивосток #Жандармы

Работая с данными статистики по Приамурскому генерал-губернаторству — пытался делить население региона на количество жандармов, — узнал, что самыми населёнными городами Приамурья к 1 января 1914 года были — Владивосток (99265), Благовещенск (69053), Хабаровск (55838), Никольск-Уссурийский (36993), Николаевск-на-Амуре (14397).

Хабаровск (центр генерал-губернаторства) был по населению меньше каждого из областных центров Приамурья по отдельности и превосходил лишь уездные города. При этом сейчас выглядит это немного по-другому — Хабаровск (615570), Владивосток (603519), Благовещенск (240572), Уссурийск (173640), Николаевск-на-Амуре (17815).

Так как мы тут играем в якобы институционализм и пытаемся вычертить какую-то линию преемственности, то давайте посмотрим на пятёрку крупнейших городов современного Дальнего Востока России в границах дореволюционного Приамурского генерал-губернаторства: ,Хабаровск, Владивосток, Благовещенск, Комсомольск-на-Амуре, Уссурийск. Ориентируюсь на данные официальной статистики, по ним Хабаровск ненамного больше Владивостока (это вообще забавная история, что данные города раз в 2-3 года меняются местами по численности населения).

По Николаевску-на-Амуре сильно ударило то, что в 1920 он был уничтожен, а от трети до половины населения города было убито или изгнано партизанами Якова Тряпицына. Его бойцы совершенно не стеснялись вспоминать об этом до середины 1930-х, пока Тряпицын, со своими предполпотовскими взглядами, едва не приведшими Японию к войне с РСФСР не оказался в зоне умолчания официальной историографии. От этого удара город так и не оправился, а созданный при советской власти Комсомольск-на-Амуре де-факто полностью перехватил его функции экономического центра низовий Амура. Уссурийск же сохранил свои позиции за счёт того, что в 1905-1914 современный Южно-Сахалинск был на территории Японии. Так-то он по населению на 10 тысяч больше Уссурийска.

Морали не будет. Преемственность можно объяснить как угодно, но, конечно, вряд ли случайно то, что территории концентрации населения на Дальнем Востоке за 110 лет не особо поменялась — всё же в пользу этого играют и климат, и транспортная доступность, и иные факторы.

#Всякое #Приамурье

«Гремит моя музыка, трещит потолок//Мама ругается, она не любит рок» — наверное, одна из немногих действительно хороших песен Константина Ступина хорошо описывает то, как я ушёл в финансовые отчёты Владивостокского охранного отделения в ущерб социальной жизни, хех.

Теперь у нас график, охватывающий деятельность Владивостокского охранного отделения между февралём 1908 и июлем 1914 года. Это период, когда революционное движение в регионе было окончательно подавлено, прекратилась кадровая чехарда с руководством владивостокской охранки и в это время её последовательно руководили четыре человека:

1. Февраль 1908 — октябрь 1911. Начальником был ротмистр Илларион Хуциев, который дольше всех пробыл в этой должности. По графикам видно, что в этот период он восстанавливает работу отделения после того, как за 1907 год у него сменилось четыре начальника. В марте 1908 был ликвидирован приморский областной комитет РСДРП, а потом началась эпоха трат на агентуру в Нагасаки и Шанхае. Именно с этим связаны пики трат в январе и августе 1909. В остальное же время траты на агентуру колебались, интенсивность работы отделения была нестабильной и в итоге это привело к тому, что работа отделения по отдельным направлениям была запущена. В частности, не было агентуры среди военных. Это привело к отставке Хуциева.

2. Октябрь 1911 — март 1913, начальник отделения ротмистр Константин Нагродский. В это время был доведён до самороспуска «Военный союз Владивостокской крепости» (именно из-за него Хуциев отправился в отставку и стал полицеймейстером Благовещенска), была создана новая мощная агентура в армии и на флоте. В марте 1912 происходит всплеск трат на внутреннюю агентуру, вызванный стартом предвыборной кампании в IV Государственную Думу. Благодаря этому охранка занялась политическим надзором за всем общественно-активным населением региона, а не только за революционерами. В поле зрения на постоянной основе оказались легальные партии и организации (кадеты, общества народных чтений, приказчиков, украинской диаспоры, профсоюзы). В марте 1913 Нагродский был назначен помощником начальника Таврического жандармского управления в Бердянском и Мелитопольском уездах, что открыло ему возможность к дальнейшей карьере и росту в чинах, с чем офицеры охранных отделений обычно имели большие проблемы. Про этот период у меня уже вышло три, как мне кажется, достаточно подробные статьи.

3. Март 1913 — май 1914. Ротмистр Евгений Лалевич возглавил отделение после того, как в предыдущие почти 1,5 года пробыл заместителем Нагродского. При нём серьёзных изменений в работе отделения не произошло, созданная Нагродским система политического контроля продолжила работу и сохранился тренд на профессионализацию службы, выразившийся в том, что следующим начальником Владивостокского охранного отделения стал бывший начальник Томского охранного отделения и Центрального филёрского отряда Санкт-Петербургской охранки ротмистр Александр Гинсбург. О его деятельности на примере другого графика уже как-то шла речь.

Общий вывод: превосходство трат на филёров над тратами на секретных агентов. Во-первых, филёрам полагалась стабильная зарплата. Во-вторых, явно методом работы сыска было наблюдение за уже известными революционерами. В-третьих, количество тайных агентов колебалось сильнее, чем филёров.

#Владивосток #Жандармы

Раз уж сегодня день памяти жертв политических репрессий, то о них и поговорим. Только не о расстрелах и высылках, а о том, что использовалось для их обоснования. Например, документы Владивостокского охранного отделения и иже с ними.

С началом Первой Мировой войны в 1914 году русский военный агент в Китае сообщил, что немецкими дипломатами создана организация Гунь-Вей-Туан (общество нерушимой охраны) для ведения шпионажа и террора против России на территории Дальнего Востока, Китая и Монголии. В организацию входили китайцы, маньчжуры, корейцы, которых германские разведчики хотели использовать для совершения терактов во Владивостокском порту и на КВЖД и для организации нападений шаек хунхузов. И на этом всё. Владивостокское охранное отделение, контрразведка Приамурского военного округа, Жандармское полицейское управление КВЖД — все искали и никто не находил следов таинственной организации...

...Летом 1945 года, при подготовке боевых действий против Японии, НКВД СССР собирал данные о возможных угрозах в регионе. В частности архивные отделы управлений НКВД по регионам получили задание собирать все известные факты о германском и японском шпионаже в регионе до революции. В своей справке об организации Гунь-Вей-Туан молодой начальник архивного отдела УНКВД по Иркутской области писал, что организация эта проявила себя за всю Первую Мировую войну лишь одним нападением на пароход на Сунгари и одним неудачным нападением на КВЖД и, скорее всего, вообще была придумана то ли германцами для дезинформации русской разведки, то ли русской разведкой в своих каких-то целях и в любом случае надо проверить. Поэтому надо обращать внимание не на фантомы Первой Мировой, а на что-то более реальное.

Не так прост оказался начальник Отдела государственных архивов УНКВД по Приморскому краю старший майор Бахмутов, который писал, со всей чекистской смеклакой, что:

«Потеряв колонии на Тихом океане и в Китае /порт Циндао Шаньдун/ в результате поражения в первой империалистической войне, Германия усилила тайную подрывную работу в Китае, готовя реванш. Естественно, что немецкая разведка сохранила свои кадры шпионов, диверсантов, убийц организации “Гунь-вей-туан” и в Советском Дальнем Востоке о чём наглядно показывали вооружённые нападения многочисленных шаек хунхузов на объекты Приморской и Амурской железной дорог, приисковые посёлки и т.д.

С выселением китайцев и корейцев с Дальнего Востока в 1938 г. ликвидирована база организации “Гунь-вей-туан” на границах Китая и Монголии, однако связи их остались и оперативному составу органов НКВД, НКГБ и контрразведки “СМЕРШ” НКО предстоит ещё большая работа по очистке советского Дальнего Востока не только от членов Германской организации “Гунь-вей-туан”, но и всех их пособников».

Если предположить, что самый молодой участник Гунь-вей-туан должен был быть 16-летним в 1918 году, то к 1945 ему уже было бы 43. Весьма солидный возраст для шпиона-диверсанта в первой половине ХХ века и это с парой отнюдь не косметических натяжек. Майор Бахмутов либо собирался направлять коллег на ловлю боевых германо-китайских пенсионеров, либо просто целенаправленно готовил обоснование под широкое применение посадок по отношению к «подозрительным элементам». Благо, на Дальнем Востоке их хватало (о чём я уже писал в прошлом году) и обвинение в сотрудничестве с полумифической организацией германской разведки 1914 года создания было удобным поводом избавиться от таких людей.

Даже интересно, что потом с майором Иваном Павловичем Бахмутовым было. Такой небезынтересный и прозорливый кадр.

#РСФСР #Репрессии #НКВД

И вот очередной день рождения и, — так получилось, — новая статья.

Работал над ней всё лето. Вообще, это забавная история — как раз к вопросу о том как рождаются исследования и какие бывают методы. Изначально я хотел посмотреть на то, как изменения в личном составе Владивостокского Охранного отделения в 1911 году коррелировали с характеристиками этого самого личного состава — возраст, служебный опыт, выслуга, происхождение, образование и т.п. В какой-то момент решил посмотреть, выделялись ли сотрудники владивостокской охранки относительно других офицеров Отдельного корпуса жандармов, которые проходили службу в политическом сыске.

Для этого я а) начал составлять боооольшую таблицу в экселе с этими самыми офицерами на начало 1910-х годов с основными их социально-демографическими характеристиками; б) примитивно, но изучать питон, чтобы уверенно работать с данными. В процессе выяснилось, что данных настолько мало, что гораздо быстрее будет посчитать их руками, чем учить для этого язык программирования. Превращение в квантитативного историка, который по заветам Ле Руа Ладюри будет на "ты" с программированием провалилось как и у самого Ладюри в своё время (приятно же быть хоть в чём-то быть похожим на великих в 30 лет-то).

А так, конечно, всё получилось плюс-минус как я ожидал. В октябре 1911 большую часть офицеров Владивостокского Охранного отделения заменили на молодых, амбициозных жандармов, с опытом службы в охранке, с опытом участия в Русско-японской войне и они-то резко улучшили качество работы охранки, при помощи своих амбиций, молодости и опыта. При этом им был характерен вполне определённый тип мировоззрения, который бы я охарактеризовал как "модернизационно-консервативный" — люди вполне себе осознавали, что вокруг них происходит модернизация Российской Империи и аппарат полиции и государства должен хоть как-то подстроиться под это всё, чтобы выполнить свои функции по охране государства.

А детали и мелочи, типа тем вступительных сочинений на курсы при штабе корпуса жандармов или количества состоявших под надзором человек в публикации — Азаревич В.К. Организация политического контроля на Дальнем Востоке накануне Первой Мировой войны // Клио. № 9(213), 2024. С. 174-183.

#Владивосток #Жандармы

Сеанс схождения с ума продолжается.

Я наконец-то (!!!) доделал вот такой симпатичный график по расходам Владивостокского Охранного отделения с августа 1914 по январь 1917. Источником послужили ежемесячные финансовые отчёты руководства отделения Департаменту полиции.

Что имею сказать по источникам — как видите, выпадают декабрь 1916 и январь 1917. Это связано с тем, что отчёты предоставлялись на следующий месяц, т.е. в январе и феврале 1917, соответственно. Думаю, что они просто попали под Февральскую революцию. Сведения о тратах на агентуру за этот период восстановил по агентурным распискам. В целом, они могут быть ошибочны, но где-то в пределах 10-20 рублей.

Что могу сказать вообще. 1) Спад расходов на секретную агентуру и филёров связан с Первой Мировой и мобилизацией части сотрудников. 2) В сентябре 1915 резко возрастают расходы на агентуру в связи с телеграммой № 976 товарища министра внутренних дел, которая предписывала собирать информацию обо всех общественных настроениях. Это я тут уже писал где-то.

Что не писал: с конца 1915 года траты на агентуру стабильно превосходят траты на наружное наблюдение. Причина этому не только в сокращении количества филёров до 7 из 16, но и, видимо, в изменившейся стратегии работы отделения — вместо наблюдения за уже известными подозрительными лицами началась активная агентурная работа по выявлению ранее неизвестной угрозы. Отдельной строкой с февраля 1916 идут траты на агентуру для охраны и наблюдения в порту — объём поставок военных грузов возрос настолько, что обычной полиции уже не хватало и весь комплекс вопросов (от политических настроений рабочих, до защиты военных грузов от диверсий) взяло на себя Владивостокское охранное отделение. Для этого было нанято некоторое количество филёров (от 6 до 10), которые несли наблюдательную службу только в порту. С июня 1916 охрана владивостокского порта стабильно самая затратная часть агентурной деятельности владивостокской охранки. С октября 1916 траты на агентуру и филёров спадают после разгрома групп «Юная Россия» и «Инициативной группы марксистов» К.А. Суханова, а вместе с ними и всего организованного революционного подполья во Владивостоке.

Чуть позже также поработаю с данными по 1908-1914 годам. Такие дела.

#Владивосток #Жандармы #ПМВ

Увидел в телеграм-канале «История Приморья» в одном из постов это фото и не смог пройти мимо. 1950-е, вид на центр Владивостока.

Во-первых, цветных фото по 50-м не так уж и много, а тут ещё цвета такие яркие и сочные.

Во-вторых, это уже Владивосток моих бабушек и дедушек.

В-третьих, у нас часто говорят о том, как современная застройка меняет вид города (чаще, что в худшую сторону). И вот давайте посмотрим на то как выглядел центр самого крупного города Дальнего Востока до по-настоящему массовой застройки. До того как русская крепость Владивосток стала превращаться в советский Сан-Франциско. Ещё видны описанные Нансеном террасы, уходящие к морю, небольшие жилые дома пастельно-белого цвета. Частично оно всё до сих пор, конечно, есть, но очень уж хорошо спрятано под панельными наслоениями.

И сегодня Приморскому краю 86. Но самому Приморью, конечно, 168.

#Владивосток #РСФСР

«С начала года Владивостокское охранное отделение следит за эмигрантским делом» — помимо прочего и об этом сообщалось в донесении на имя начальника Главного управления Генерального штаба летом 1912. Донесение было подготовлено Управлением генерал-квартирмейстера, т.е. структурой, отвечавшей за военную разведку Российской Империи.

Что за эмигрантское дело? Почему оно интересовало военную разведку? Почему интересовало охранное отделение?

«Эмигрантским делом» называли, в первую очередь, единичные и массовые выезды за пределы России. Явление было не самое редкое. М.А. Давыдов, по-моему, почти во всех своих работах, от «Цены утопии» до «Двадцать лет до Великой войны» пишет, что ещё в 1880-е годы среди русских крестьян стали популярны сезонные работы за рубежом — в США, в Германии. Причём долгое время правительство даже толком не могло зафиксировать денежные переводы из-за рубежа в Россию. Но не всегда эти сезонные работы проходили гладко. Летом 1913 года военный губернатор Приморской области генерал-майор Михаил Манакин, например, запретил переселение русских крестьян с Дальнего Востока в Уругвай. Дело в том, что крестьян заманивали в латиноамериканскую страну под предлогом свободной и ничем неограниченной земельной колонизации, а в итоге заключали в долговое рабство и заставляли батрачить на местных латифундистов. Вот они-то жили неплохо благодаря реформам президента Хосе Батлье-и-Ордоньеса, благодаря которым в стране появилось бесплатное среднее и высшее образование, 8-часовой рабочий день, пенсии по старости и прочие радости жизни.

Ладно, с этим понятно. А причём тут силовики Российской Империи? С военной разведкой более-менее понятно — их эмигрантское движение из страны могло интересовать с точки зрения канала для вывода шпионов из страны.

У политической полиции тут тоже был свой интерес. Под видом эмигрантов очень часто за рубеж выезжали беглые политические ссыльные, революционные активисты и прочие интересные личности. После назначения осенью 1911 нового начальника Владивостокского охранного отделения ротмистра Константина Нагродского надзор за потенциальными эмигрантами из России со стороны политической полиции усилился.

Уже в следующем 1912 под совместным надзором Владивостокского охранного отделения и Жандармского полицейского управления КВЖД было некое «Международное переселенческое бюро» с главной конторой в Шанхае и отделениями в Харбине и Дальнем. Собственно, руководство этого бюро было как-то подозрительно (до степени неразличимости) близко к харбинским эсерам, а по их документам в Австралию часто выезжали беглые каторжане и ссыльные из Владивостока. Не у всех, конечно, это получалось. Летом 1912 владивостокская охранка задержала двух беглых, живших по поддельным паспортам, и собравшихся покинуть Россию — Александра Андрановского и Ивана Иванова.

Кстати, в Австралии вот таким вот эмигрантам удалось даже собрать целую социалистическую партию. В каком-то смысле на новом месте она была удачнее, чем в России — в 1914 им удалось провести пару антивоенных митингов и получить по шапке от местных полисменов. А во Владивосток только пару раз спорадически удалось передать несколько номеров эсеровских газет. То ли Владивостокское охранное отделение так хорошо работало, что у этих газет во Владивостоке не могло быть потенциальных читателей (да, я склоняюсь к этому), то ли просто на чужбине приходилось много работать для выживания и пепел Клааса уже не так сильно стучал в сердце.

#Владивосток #Жандармы

Будем дальше в прямом эфире наблюдать за тем, как я схожу с ума рисую графики по деятельности Владивостокского Охранного отделения. На этот раз взял период Первой Мировой войны. В качестве источника брал только расходы на агентуру, а ещё друзья заставили меня обозначить на графике скользящую среднюю.

Самое главное — надо помнить, что приводимые цифры отображают интенсивность работы, а не её качество. Итак.

С начала войны и до осени 1915 наблюдаются какие-то очень печальные цифры расходов на агентуру. Объясняется сие просто — началась война, а вместе с ней мобилизация, под которую попадали агенты охранных отделений, включая Владивостокское. Причём ирония ситуации была в том, что освободить своих агентов от призыва жандармы не могли, чтобы не разоблачить их. Ну, и вообще начало войны неплохо так сказалось на отделении — один офицер (ротмистр Н.В. Галявин), порядка 6 филёров и 4 агентов были забраны в армию только на начальном этапе.

Дальше осень 1915 и начинается рост расходов на агентуру. Почему? В сентябре новая мобилизация и забранным на фронт агентам платят жалование как за два месяца работы, а 17 октября (пост выходит буквально на 109-летие) 1915 всем начальникам губернских жандармских управлений и охранных отделений приходит телеграмма за № 976 товарища министра внутренних дел, в которой предписывается раз в месяц сообщать сведения по отношению рабочих и крестьян к войне, распространению кооперативного движения, рационального сектантства (адвентизм, баптизм и т.п.), настроения земских врачей и учителей, сведения о деятельности политических партий, общественных организаций и прессы (от лояльных, до революционных) и прочие подобные сведения. Де-факто, речь идёт о том, чтобы переориентировать политический сыск с сугубо военных и революционных вопросов на надзор за всем обществом (как это было до войны).

К началу 1916 года начальнику Владивостокского Охранного отделения ротмистру А.А. Гинсбургу удаётся очень серьёзно за счёт очень хороших вербовок обновить агентуру отделения. В начале лета того же года появляется информация о деятельности во Владивостоке двух революционных групп — «Юная Россия» и «Владивостокская инициативная группа марксистов». Последней руководит сын приморского вице-губернатора Константин Суханов, но важно не это, а то, что именно этими моментами объясняется рост трат на агентуру. Удаётся даже завербовать двух сотрудников консульства США (жаль, нигде нет их дневников агентурных донесений).

Это всё к чему. Количественные показатели очень хорошо демонстрируют какие-то серьёзные изменения и колебания в деятельности отдельных людей. Но их надо проверять и уточнять, а для этого уже нужно привлекать другие источники и соотносить каждую цифру с агентурными донесениями и делопроизводственной перепиской, нужен качественный анализ источников. Простите такую банальность.

#Владивосток #Жандармы

Пока готовлюсь к конференции в Петербурге, делаю для доклада всякие изобразительные материалы и, в частности, вот такой график.

Изображены на нём траты Владивостокского охранного отделения в 1909-1914 годах, чтобы показать, а как они вообще менялись с годами и менялись ли. В качестве основных параметров оценки выбрал трату на наружное наблюдение и внутреннюю агентуру. Всё, естественно, по ежемесячным финансовым отчётам начальника владивостокской охранки.

Указанные цифры отображают не качество и эффективность работы. Будь у меня возможность ознакомиться с расписками секретных агентов отделения, то можно было бы поспекулировать на эту тему, но чего нет, того нет. Эти цифры и графики лишь отображают интенсивность работы. И что мы здесь видим? В 1909-1911 годах интенсивность работы тайной агентуры спадает, параллельно тому как в стране спадает революционное движение. В конце 1911 во владивостокской охранке за нерасторопность меняют начальство с ротмистра Иллариона Хуциева на ротмистра Константина Нагродского и 1912 становится годом заметных трат на агентуру. Однако, потом эти траты тоже идут на спад, потому что за 1912 под руководством Нагродского охранка устраняет все потенциально опасные группы.

С наружным наблюдением просадка не такая заметная (но она тоже есть). Во-первых, это объясняется стабильностью зарплат филёров. Главная переменная у них — командировочные. Филёров во Владивостокском охранном отделении было 16. Больше, чем в Баку, Вильно, Екатеринославле, Красноярске, Минске, Нижнем Новгороде, Одессе, Перми, Саратове и Харькове — городах, которые, например, З.И. Перегудова выделяла как центры революционного движения в провинции (Перегудова, 2013. С. 192). Тут видно, что интенсивность наружного наблюдения не сопровождалась такими перепадами, как агентурная работа. Предположу, что из-за стабильного количества филёров и их постоянной нагрузки по службе.

Просадка 1914 вызвана только и исключительно войной. За один сентябрь было мобилизовано 4 филёра из 16, например. Также на фронт призывали и агентуру. Это уже к тому, что, опять-таки, Первая Мировая война не дала толчок общественному и государственному прогрессу, а затормозила его и отбросила назад.

Думаю над тем, короче, чтобы после Питера превратить свой доклад в статью. Итак уже 42к знаков написано, безо всякой требухи, типа перевода на английский списка литературы, аннотации и ключевых слов.

#Владивосток #Жандармы

Ольга Эдельман, сотрудница ГАРФ и автор двухтомника «Сталин. Биография в документах» отвечает на вопрос — «были ли чистки архивов при Сталине, связанные с компрометирующими его сюжетами?». Если вкратце, то нет, потому что «для осуществления такой акции пришлось бы задействовать целую команду исполнителей, стало быть, посвятить их в зловещие личные тайны вождя — они же должны знать, что искать». Ну, и ещё один аргумент, что никаких заметных изменений в документах Департамента полиции ГАРФ никто не видел, не помнит и они не зафиксированы.

Я не спорю с этим высказыванием, потому что сам с Эдельман согласен — из фондов ГАРФ вряд ли изымались какие-либо документы Департамента полиции. И я искренне уверен, что Сталин агентом охранки не был. Но справедливости высокой ради, документы политической полиции активно изымались и уничтожались ещё в 1917-1920е. При этом до второй половины 1920-х годов с фондами политической полиции работали по старым учётным карточкам комиссии Щёголева-Тютчева, которая после Февральской революции в 1917-1918 проводила разбор дел МВД и ОКЖ. От этой комиссии не осталось ничего — не делопроизводства, не списка членов. Более того, было подозрение, что часть документов МВД Тютчев и Щёголев куда-то вывезли (о чём в своей докторской диссертации писал профессор РГГУ В.А. Савин). К концу 1920-х дела Департамента полиции в Ленинграде хранились в хаотичном виде, без какого-либо учёта и представления о том, а что там вообще могло быть. И в таком виде оно всё было перевезено в московский Центральный государственный архив Октябрьской революции (ЦГАОР, ныне ГАРФ), где и стало фондом 102, в итоге.

А что же с документами, оставшимися вне столиц? Ведь Сталин работал в Тифлисе и Баку, находился в ссылке в Восточной Сибири. А.В. Островский в «Кто стоял за спиной Сталина?» очень подробно описывает, как во второй половине 1920-х, для написания биографии Сталина, сотрудники Института Маркса, Энгельса, Ленина объезжали все места славы вождя, собирая документы о нём. И тут мы сталкиваемся с тем, что Азербайджан до 1920 и Грузия до 1921 не были подконтрольны большевикам и что там происходило с документами Кавказского районного, Бакинского и Тифлисского охранных отделений — одному богу ведомо. То же можно сказать про документы Иркутского губернского жандармского управления и Енисейского розыскного пункта, под надзором которых Джугашвили должен был находиться в ссылке — в Сибири была советская власть, потом сибирская, потом колчаковская, потом ещё какая только не. При этом нельзя забывать про слона в комнате в виде разборов (и хищений) документов политического сыска сразу после Февральской революции задолго до большевиков, так что и архивы Вологодского ГЖУ вряд ли дошли до конца Гражданской войны хотя бы без потерь. Так что одному богу ведомо в каком состоянии документы царской полиции, относительно своего первоначального состояния, попали в ЦГАОР в конце 1920-х.

Документы вообще имеют свойство куда-то пропадать и дай бог, если они найдутся спустя много-много лет, как А.Р. Дюков в 2021 обнаружил советские оригиналы секретных дополнительных протоколов к пакту Молотова-Риббентропа.

Это всё я говорю не к тому, что Сталин был агентом охранки. Я искренне убеждён, что это не так, как минимум потому, что для агента охранки Сталин слишком часто менял места проживания, что затрудняло бы ему работу на одно какое-то ГЖУ или охранное отделение. Просто надо помнить, что документы политической полиции царской России до нас дошли в неполном виде — да, они прекрасны и интересны, но многих своих тайн нам уже не откроют. А история того, как они вообще становились из делопроизводства могущественной спецслужбы частью государственного архивного фонда достойна серии детективов.

#Жандармы #Всякое

Вышла моя новая статья. На этот раз в журнале «Вестник Пермского университета. История». Вообще, написана она была прошлым летом и подана на рассмотрение, выйти должна была в конце этого года, но (внезапно для меня) вышла сейчас, так что прям очень-очень рад.

Так как статье, по-хорошему, почти полтора года, то мне самому она кажется устаревшей, потому что некоторые мысли из неё уже шли в ход при написании других статей, но лишь некоторые.

А так это просто рассказ о том, как Владивостокская крепостная жандармская команда пережила почти четыре года чрезвычайного положения — 1904-1905 годы Русско-японской войны и 1905-1907 годы Первой Русской революции. Буквально накануне атаки японской эскадры на Порт-Артур Владивостокская крепостная жандармская команда была просто военно-полицейским подразделением, которое комендант Владивостокской крепости Дмитрий Воронец критиковал за слабую подготовку, указывая причиной тому малочисленность команды и вялость её командира ротмистра Юрия Гирилловича. А в 1907 году, когда у крепостной жандармской команды уже 5 раз сменился начальник, она занималась политическим сыском, имела агентуру в Японии и почти в три раза больший штат, чем до войны с Японией. Как и почему это вот так вышло? Ну, о том и статья.

Мне же она мила как попытка очень подробно описать очень малое — историю небольшого жандармского подразделения за небольшой период. Тем более, что из этого подразделения потом выросло Владивостокское охранное отделение, так что эта статья, в некотором роде, предыстория всех остальных моих исследований.

И по традиции: Азаревич В.К. Владивостокская крепостная жандармская команда в 1904-1907 годах: от войны с Японией до Первой Русской революции // Вестник Пермского университета. История. 2024. № 66 (3). С. 5–15.

#Владивосток #Крепость #Жандармы #Статья

Мне 37 лет.
Спасибо всем, кто поддерживал и поддерживает меня до сих пор.

В свою очередь я со всей определенностью настроен и намерен продолжить продолжать. Новым документальным находкам и публикациям безусловно быть, о более определенных планах расскажу в свой черед. Развитие моего сетевого начинания — Интернет-библиотеки сайта «Военно-Ученый Архив» — тоже безусловно продолжится.

Кстати, о нём: по случаю дня своего рождения я устроил раздачу диссертаций. Ещё десять полнотекстовых исторических исследований впервые опубликованы в Интернете. Качайте и читайте на здоровье. Дарю.

Белозер В. Н. Военно-морская разведка России: история создания, становления и развития (1696—1917). Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02 — Отечественная история. — М., 2008. — 384 + 141 с.

Алексеев В. Н. Формирование основ советской военной промышленности в 20-30-е гг. (на примере предприятий европейской части РСФСР). Дисс. ... д-ра ист. наук: 07.00.02 — Отечественная история. — М., 2000. — 493 с.

Товпека А. В. Развитие системы связи и управления в пограничной страже Российской империи (1827—1917 гг.). Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02 — Отечественная история. — СПб., 2014. — 299 с.

Лужбин А. В. Кавалерия Юго-Западного фронта Первой мировой войны. Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02 — Отечественная история. — СПб., 2004. — 259 с.

Паршин В. В. Военно-теоретические взгляды на боевое применение отечественной авиации (1921 г. — июнь 1941 г.): историческое исследование. Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02 — Отечественная история. — М., 1999. — 313 с.

Белотелов А. Л. Культура поведения офицера русской армии XIX века. (Историческое исследование). Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02 — Отечественная история. — М., 2000. — 194 с.

Минкина А. А. Воинский этикет Красной Армии (1918 — июнь 1941 гг.): историческое исследование. Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02 — Отечественная история. — М., 2010. — 251 с.

Тутин Д. А. Казачьи полки императорской гвардии и их роль в первой русской революции. Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02 — Отечественная история. — СПб., 2002. — 229 с.

Забашта Ю. В. Подготовка технических специалистов для артиллерийского ведомства русской армии (1821—1914 гг.). Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02 — Отечественная история. — М., 2009. — 221 с.

Казанцев П. А. Обеспечение безопасности императора, членов императорской фамилии и высших должностных лиц Российской империи в 1881—1917 гг.: институциональный аспект. Дисс. ... канд. ист. наук: 07.00.02 — Отечественная история. — М., 2006. — 251 с.

Желающие поздравить и отблагодарить меня, или поддержать мой сайт, при наличии такой возможности могут сделать это по номеру карты: 2202206388039427

Не испытывающие такого желания — могут поддержать деньгами великий Интернет-сайт Алексея Лихотворика «Русская армия в Великой войне» — см. по ссылке номер его Юмани для перевода.

Или просто расскажите друзьям, знакомым и незнакомым о моих сайте и канале, поделитесь ссылками на них, порекомендуйте их — и я буду абсолютно счастлив. Если вдруг у вас есть знакомые, интересующиеся военной историей, в Боливии или Перу, в Исландии или Мьянме, в Омане или Лаосе, в Мали, Судане, Чаде или Намибии — пригласите их заглянуть на сайт! Безопасность и сетевую гигиену гарантирую, разумеется. Просто из более чем половины существующих стран посетители уже есть, но хотелось бы закрасить всю карту мира (скажем, из КНДР тоже пока никого), хех.

Ну, что ж, пока задержимся на цифре 37, хотя это число, а не цифра. Что, душню? Простите, возраст.

Будучи от рождения Василием Кирилловичем узнал сегодня в ГАРФ, что в августе 1912 года на сходке нелегального профсоюза работников владивостокских типографий были арестованы все его шесть руководителей, включая Василия Кирилловича, но Горелова.

Допустим, это ещё один знак тому, что тему для исследований я выбрал правильно.

А с тем профсоюзом ситуация вышла забавная, показательная и поучительная.

По донесениям начальника Владивостокского охранного отделения ротмистра Константина Нагродского выходило, что с конца 1911 среди типографских рабочих Владивостока возрастало недовольство экономическими условиями труда, в результате чего появилась идея принудить начальство к повышению зарплат путём стачки. Перед пасхой 1912 года произошли неорганизованные забастовки рабочих типографий газет «Приамурский край» и «Дальний Восток». Рабочие (как пишет Нагродский абсолютно справедливо) решили, что причина неудачи в отсутствии у них собственного профсоюза и стали вести работу по его созданию. Однако в отделение поступили сведения о том, что будучи уверенными в неизбежности утверждения устава легального профсоюза типографских рабочих, его вожаки решили использовать профсоюз для ведения противоправительсвтенной пропаганды в духе РСДРП как среди членов профсоюза, так и среди рабочих, посещающих Народный Дом.

Здесь-то профсоюзом уже заинтересовалось охранное отделение, которое устроило слежку за его активистами и всё это закончилось, повторюсь, арестом в августе 1912. Неужели нельзя было решить эту проблему иначе?

Повторюсь, начальник охранки К.А. Нагродский считал требования типографских рабочих абсолютно справедливыми. В том же был убеждён военный губернатор Приморской области Михаил Манакин. Вот только переубедить начальников типографий им не удавалось — типографии были предприятиями частными (е, рыночек) и сами решали, кому и как им стоит повышать зарплату. А у губернатора и жандарма никаких рычагов влияния на них не было, так как в России тех лет очень уважали частную собственность и всячески оберегали её от государственных регуляций. Рабочие же, будучи не в курсе всех этих социально-экономических перипетий, не имея возможности повлиять на свою судьбу пошли по пути радикализации и стали сдвигаться влево к РСДРП. Не без помощи партийных агитаторов из помянутого выше Народного дома.

Самое ироничное, конечно, в том, что «Приамурский край» характеризовалась охранкой как легкомысленная бульварная газета, которая «сплошь и рядом уделяет на своих страницах место самым вздорным слухам, сообщениям и т.п., имеющим так называемый «сенсационный» характер». Вообще, жандармы были невысокого мнения о местной прессе, отмечая её «желтушность», стремление к спекуляции на либерально-прогрессивных и оппозиционных взглядах, а порой и просто шантажу отдельных лиц, с целью заработка.

#Владивосток #Жандармы

Ударно за неделю по вечерам написал доклад для конференции в ЕУСПб. Чувствую себя выдатым как после тренировки, хотя гугл говорит, что за час умственной работы сжигается 90 ккал/час, но что-то мне кажется, что раза в 1,5-2 больше.

Доклад, конечно, посвящён Владивостокскому охранному отделению, а точнее тому, как человеческий фактор, в лице его начальников, влиял на его работу. За основу взял три дела из фонда Штаба Отдельного корпуса жандармов в ГАРФ.

Первое — дело подполковника Анатолия Заварицкого, которого в декабре 1907 года его агенты Бодиров и Буговский обвинили в подделке улик и незаконных арестах. Потом, правда, выяснилось, что они были науськаны новым начальником охранки Губским, затаившим обиду на Заварицкого, т.к. того на пост главного сыщика очень хотел вернуть комендант Владивостокской крепости В.А. Ирман. В итоге Заварицкого признали виновным в бездействии власти, т.к. он не разоблачил своих агентов, которые и подделывали улики, чтобы не лишиться работы. Его в итоге уволили из корпуса жандармов с лишением звания и наград.

Второе — по обвинению ротмистра Константина Нагродского в хищениях средств отделения, что произошло летом 1913. К тому времени он уже укатил служить в Таврическое ГЖУ, но от обвинений отбился. Нагродский доказал, что никаких хищений не было, а под его руководством охранка во Владивостоке обновида агентуру, привела в порядок архив, делопроизводство и систему учёта, обзавелась новой мебелью и переехала в лучшее помещение.

Третье — о нервном заболевании в октябре 1916 подполковника Александра Гинсбурга. Из-за работы по 20-22 часа в сутки и регулярного недосыпа человек поймал бред навязчивых состояний. При том, что ему удалось восстановить работу отделения в начале 1915 после того, как часть его агентов и филёров мобилизовали, заместителя забрали в контрразведку, а ещё нагрузили обязанностями по ежемесячнлму составлению отчётов об общественных настроениях и охране порта (с обеими задачами он справился).

Очевидно, что когда охранку возглавляли неопытные люди, типа Заварицкого, который лишь полгода руководил розыскным пунктом в Баку (и то неудачно), то работа шла по пням. Когда во главе охранки вставли люди опытные (Нагродский служил в Киевском охранном отделении, а Гинсбург в Костромском, Ярославском, Томском и Петербургском), то работа шла сверхуспешно во всём — от постановки агентуры до канцелярии даже несмотря на мировую войну. Мысль кажется не шокирующей, но чем богаты. Всё-таки микроисторические исследования нужны для подробного описания смутно знакомых фактов, а не коперниканских переворотов, как мне кажется. А доклад с шутками, прибаутками, методологией и ворохом примеров, как и конференция будут в ноябре, такие дела.

#Владивосток #Жандармы

К слову о многодневном нахождении в РГВИА. Многообразие форм политического контроля и надзора в Российской Империи можно увидеть на одном конкретном примере. В 1910 году во Владивостоке был поднят вопрос об открытии японского городского училища. Тут не надо обманываться терминологией — «городское училище» в те годы это начальная школа первой ступени, дающая самые базовые навыки.

На 84578 населения Владивостока в 1910 году приходилась 1234 японца, так что потребность в собственной школе для их детей была понятна. Руководители японской диаспоры, как честные люди, не особо скрывались и обратились к военному губернатору Приморской области с просьбой о легализации их школы.

И вот тут эта несчастная школа стала объектом политического надзора сразу нескольких министерств, каждое из которых надзирало по-своему.

Министерство народного просвещения беспокоилось о соответствии учебного плана утверждённым для начальных школ и городских училищ. Военное министерство и Главное управление Генерального штаба переживали о легализации в крепости Владивосток школы для японских подданных. Министерство внутренних дел беспокоили вопросы политической благонадёжности тех, кто мог быть с этой школой связан, ведь там преподавали русские учителя наравне с японцами. Министерство иностранных дел переживало за то, как это скажется на отношениях двух стран.

Ещё в августе 1910 года министерство просвещения разрешило открытие японского училища во Владивостоке с условием того, чтобы это училище в учебном отношении было подчинено местному учебному начальству и чтобы тем же учебным начальством были утверждены учебный план и программы этих училищ. Но без одобрения других ведомств приморский губернатор не решался дать добро и пока обсуждение вопроса тянулось в Совете министров школа начала работать сама в декабре 1911. Лишь к марту 1912 все заинтересованные ведомства согласились с тем, что в этой школе ничего плохого нет и её надо разрешить.

В качестве аргументов использовался опыт других стран о создании школ для иностранцев, донесения Владивостокского Охранного отделения и Разведотдела штаба Приамурского военного округа. Всё свидетельствовало в пользу японцев, но каждому министерству (и его уполномоченным агентам во Владивостоке) нужно было как можно доскональнее проверить подведомственную себе часть вопроса, чтобы избежать каких-либо проблем. Потому и тянули.

А, кстати, разделённость политического контроля по разным ведомствам, в зависимости от его функций, говорит а) о его существовании; б) сложности; в) организованности.

#Владивосток #Всякое

Головокружением от успехов, в связи с новой публикацией, можно объяснить то, что я не заметил прибавления подписчиков на канале. Было явно меньше 1726, так что надо заново объяснять себя окружающим.

Меня зовут Василий Кириллович Азаревич — я научный сотрудник Музея истории Дальнего Востока им. В.К. Арсеньева. Занимаюсь, в основном, историей политического сыска дореволюционной России в нашем регионе, а именно Владивостокского охранного отделения — как оно было организовано, как воспринимало окружающее его общество и происходившие в нём процессы, что с этим всем делало. Социальная история, в общем. Также занимаюсь историей Владивостокской крепости — кажется, что меньше, чем историей Владивостокского охранного отделения, но просто в какие-то месяцы больше посвящаю себя одной теме, чем другой.

Что ещё можно упомянуть в связи с этим всем:

Моё место работы — Музей истории Дальнего Востока им. В.К. Арсеньева. Лучший музей года по версии премии им. Лихачёва и просто прекрасное и классное место. Если ещё не были, то сходите обязательно, если были — сходите ещё раз, мы постоянно меняемся для наших посетителей.

Прекрасный мой друг и товарищ Егор Сенников пишет в «Stuff and Docs» про историю, в основном, и всегда про какие-то очень неочевидные вещи. Пишет давно, пишет хорошо, человек уважаемый и солидный.

Мой друг и одногруппник Олег Василенко в своём телеграм-канале «Совершенно раскрыто» пишет про разные казусы послевоенной советской жизни, а ещё про катастрофы и преступления страны советов. Как Каневский, только академичнее.

Друг и сотоварищ по музейному делу Александр Томилин он же «Туркестанский генштабист» рассказывает про ту часть Востока России, которая западнее нашей — про русскую Среднюю Азию, Большую игру, деятельность русских военных агентов в азиатских странах.

Историк Юрий Бахурин ведёт «Военно-учёный архив» и одноименную интернет-библиотеку с книгами, статьями, диссертациями и сборниками документов по истории (в основном, Первой Мировой войны), откуда я регулярно что-то подрезаю на почитать.

Александр Фокин и «USSReasearch» — тут самые разные и внезапные документы, посты, заметки, отрывки книг про СССР, что иногда читается сугубо для отдыха от позднеимперских лет.

Евгений Белокуров, к сожалению, очень редко ныне пишет в «Russian Economic History», но читать-то всё равно интересно. Когда-то были совершенно огненные посты про экономику раннего СССР, а теперь человек пусть и редко, но метко пишет про Ленинград 1970-х.

«Шедевры госкаталога» — о том, что есть в музеях яркого, необычного, душевного и неизвестного.

«Документальное прошлое» — телеграм-канал Государственного архива РФ, где я провожу как можно чаще и как можно больше времени.

Если вас интересуют именно мои статьи, то по тегу #статья их можно найти в самом канале, ну, и вообще где-то выше есть закреплённый пост с тегами. Я тут вернулся из долгой экспедиции в РГВИА, так что посты ещё будут.

А это ссылка на первый пост этого телеграм-канала.

Между тем, вышел новый номер журнала «Гуманитарные исследования в Сибири и на Дальнем Востоке» с, — пара-па-пам! — моей статьёй.

В этот раз постарался описать то, как формировался политический надзор над Владивостокской крепостью и Сибирской флотилией со стороны охранно-жандармских органов в 1907-1917 годах. Действительно, интересно поработалось. С одной стороны, революционные партии активно использовали в своей агитации и организационной работе опыт революций 1908-1911 годов в Иране, Китае, Португалии и Турции, в которых огромную роль играли местные вооружённые силы. С другой стороны, в России, например, политическая полиция прекрасно видела всю игру в революционный интертекст, осознавала стремление РСДРП, ПСР и прочих привлечь армию на свою сторону и пыталась что-то с этим сделать. Конечно, как это всегда в жизни бывает, всё было абсолютно не так идеально и гладко как хотелось бы. И вот эти все проблемы и трудности, вместе с эффективностью работы охранки в военной среде я попытался рассмотреть на примере Владивостока — города-крепости, города-военного порта, где сам бог велел чем-то подобным заниматься.

В процессе, кстати, выделил для себя два момента, которые переросли в отдельные самостоятельные исследования. Во-первых, стало интересно, как именно резкая смена кадров во Владивостокском охранном отделении в 1911 году и их омоложение повлияли на эффективность его работы (и повлияли ли?), что это были за люди, с каким мировоззрением (хотя бы примерно) и проч. Во-вторых, не менее интересно ещё и то, как именно Синьхайскую революцию того же 1911 года в Китае восприняли на Дальнем Востоке, поменяла ли она как-то восприятие Китая среди местных силовиков или нет и иные подобные вопросы.

В этом же номере журнала, кстати, вышла статья моего друга Николая Воронцова о проектах строительства и развития портов на юге Приморья в 1990-е годы. Сразу вспомнился вычитанный, кажется, у Турмова факт — в конце 1850-х годов, когда был поднят вопрос о создании нового порта на Тихом океане, одной из кандидатур считался залив Посьета на юге Приморья — незамерзающая, удобная, глубокая бухта. Однако находившаяся слишком близко к границе, из-за чего военный пост Владивосток был размещён в итоге не там, а на северном берегу Золотого Рога. Видимо, с той поры призрак масштабного портового строительства и витает на югом Приморья и никак не может найти себе успокоения.

Статья же как обычно прикрепляется документом к посту: Азаревич В.К. Политический надзор за Владивостокской крепостью и Сибирской флотилией (1905-1917 гг.). Гуманитарные исследования в Сибири и на Дальнем Востоке. 2024. № 3. С. 28-38.

#Владивосток #Статья #Крепость #Флот #Жандармы

Разбирая в РГИА дело о переписке Совета Министров, Военного Министерства и Министерства иностранных дел о положении дел на Ближнем, Среднем и Дальнем Востоке в 1911 году понял, что самой несчастной страной во всех этих делах была Персия.

Посудите сами:

1. В 1905 году в стране началась конституционная революция, из-за которой государство стремительно коллапсировало, разваливаясь на отдельные части и социумы. Во многом из-за этого кочевые племена севера страны перешли к абсолютно разбойному образу жизни.

2. При этом в 1907 году Великобритания и Россия подписали соглашение о разделе сфер влияния в Персии, поделив страну пополам не особо спросясь её мнения. Конечно, на фоне революции и разбойничающих племён это, наверное, мелочь, но какая-то очень уж неприятная.

3. И прямое следствие из предыдущих пунктов — в 1909 году Россия ввела свои небольшие, но всё же воинские контингенты на север страны для защиты жизней и прав своих подданных. Руководством Персии-Ирана это чётко считывалось как пролог к оккупации части страны.

4. Но настоящая оккупация пришла немного не оттуда, а из Османской Империи. Почётный «больной человек Европы» проявил для своего предсмертного состояния неожиданную прыть и ввёл войска в Урумийский округ на северо-западной страны в 1911. Да-да, та самая Турция, которая к 1911 пережила собственную революцию, аннексию Боснии и Герцеговины австро-венграми в 1908, а в анамнезе имела поражения, полученные от почти всех стран на свете. И, при этом, одновременно с вторжением в Иран турки вели войну с Италией, которую умудрялись проигрывать. Итальянские войска, совсем незадолго до того выхватившие от эфиопов в Абиссинии, худо-бедно, но завоёвывали Триполитанию и Киренаику (Ливию), а итальянский военно-морской флот даже обстреливал турецкие укрепления на Дарданеллах. Глядя на это всё Австро-Венгрия готовилась откусить от Блистательной Порты ещё один кусок — Ново-Пазарский санджак, — а Болгария готовилась воевать с Турцией. Думаю, в этих условиях иранскому руководству было особенно обидно уступить часть своей территории османам, которые обнаглели настолько, что даже игнорировали англо-русское дипломатическое давление.

В общем, метафорически выражаясь, дорогие читатели, искренне надеюсь, что каждый из вас не Персия осенью 1911 года и всё у вас хорошо и будет ещё лучше.

#Всякое

Закрывается Flibusta [1], независимый библиотечный ресурс, через несколько недель может прекратить свое существование. Причина - рак у его создателя и администратора.

Совершенно точно у книг Flibusta есть множество архивных копий на торрентах, но эти архивные копии не включают обсуждений, материалов форумов, иных текстов с сайтов, не относящихся к книгам.

Кроме того в торрент трекерах книги, или обновлениями за период, или полным дампом, что усложнит чтение тем кому нужна не библиотека целиком, а собственный список для чтения. Имеет смысл сохранить книги которые Вы читаете заранее.

Ссылки:
[1] https://flibusta.is/node/681117

#digitalpreservation #books #flibusta

Российская Империя была страной необычных управленческих решений, основанных на строгом и скрупулёзном соблюдении юридических норм. Такое государство легизма под маской смеющегося абсурда и хаоса.

Моя любимая история, конечно, связана с Владивостокским охранным отделением, которое считалось подчинённым Иркутскому губернскому жандармскому управлению. На все замечания о том, что по прямой между Владивостоком и Иркутском две тысячи вёрст Департамент полиции отвечал, что да, но так надо ради интересов политического сыска, как написано в инструкции. Кстати, в этом был свой плюс — имея известную степень автономии владивостокская охранка спокойно занималась своими делами, не опасаясь вмешательства ретивого иркутского начальства и, заодно, не имея межведомственных конфликтов с губернскими жандармами.

По соседству, в Маньчжурии, был не менее интересный образчик управленческого решения в сфере обеспечения безопасности — Жандармское полицейское управление Китайской восточной железной дороги (ЖПУ КВЖД).

Оно было создано в рамках русско-китайской концессии о КВЖД, которая, формально, считалась частной дорогой под управлением частной компании (с Министерством финансов России в учредителях, ога). Поэтому ЖПУ содержалось на деньги Общества КВЖД, что само по себе не было странным. В Российской Империи жандармские органы на частных железных дорогах содержались на деньги этих самых дорог, что делало их желанным местом службы, ведь частник обеспечивал «своих» жандармов жалованием большим, чем государство (при том, что жандармское жалованье было итак выше армейского).

Необычным было не это, а то, что харбинские жандармы были включены в состав Отдельного корпуса пограничной стражи (ОКПС), так как именно он обеспечивал военную безопасность КВЖД. Так люди в синих мундирах получили очень интересное подчинение — по линии политического сыска Департаменту полиции МВД, по строевым вопросам штабам Отдельного корпуса жандармов и ОКПС. Последний, кстати, подчинялся Министерству финансов, поэтому на Минфин ЖПУ замыкалось не только через вообще-то якобы частное Общество КВЖД, но и по линии пограничной стражи.

Если бы надо было подобрать какую-то аналогию для совсем незнакомого с темой человека, то я даже не знаю, что и назвал бы. Феодализм? Ну, для этого у ЖПУ КВЖД было слишком много начальников от государства, пусть и разных его ведомств. Корпоративизм? Ну, наверное, если очень отдалённо. Вообще, это пример частно-государственного партнёрства демонстрирует какое-то уникальное, свойственное только Российской Империи, сочетание социального консерватизма и рыночного либерализма — буквально патерналистский киберпанк задолго до всяких «кибер-». Я восхищён.

#Владивосток #Харбин #Жандармы

Осень 1911 была неспокойной. Убийство Столыпина не вызвало политической бури, но было показательно самим фактом. Вдоль южных рубежей России зрела череда конфликтов — итальянский флот обстреливал Дарданеллы, Австро-Венгрия собиралась отнять у турок их балканские владения, Болгария готовилась воевать с Турцией. Последняя уверенно лезла в Иран, заняв небольшую пограничную глухомань. В Иране бушевала революция и разгул банд, с которыми боролись русские войска.

Дальний Восток здесь тоже отметился. В Китае произошла Синьхайская революция — китайская армия свергла маньчжурскую династию Цин. И попала в поле зрения любимого мною Владивостокского охранного отделения.

Вдохновляясь Китаем дальневосточные эсеры агитировали военных — примыкайте к китайцам, если будете посланы на их усмирение, а «года через три в России будет также хорошо как и в Китае, так как не будет Царя». Это (и подобное) матросам Сибирской флотилии говорил бывший сослуживец Мадиновский, солдатам крепостного гарнизона Владивостока отставной рядовой Крестьянинов, а в Никольск-Уссурийске агитировал целый капитан 3-го Сибирского стрелкового полка Кудревич. Все они оказались под надзором шефа владивостокской охранки ротмистра Константина Нагродского.

Пока в Санкт-Петербурге председатель Совета Министров Коковцов, военный министр Сухомлинов и глава МИД Созонов обсуждали на троих как им вводить войска в Китай, — предлагалось вместе с Японией, благо, сами японцы искали помощи Петербурга в этом деле, и закрепить новые сферы влияния двух стран, — во Владивостоке скромным рыцарям голубого мундира и пера приходилось вести детальный учёт каждого умника, посчитавшего, что раз в Китае армия свергла императора, то и в России надо.

Кризис в итоге разрешился и войска Россия не ввела (хотя, ранее вводила их в Иран при аналогично-революционных обстоятельствах). Призывы идти китайским путём среди военнослужащих Приамурского военного округа сошли на нет в течение 1912 года. Годом позже солдат и матросов беспокоил слухи о возможном досрочном увольнении в запас в честь трёхсотлетия Дома Романовых. Их, кстати, владивостокская охранка тщательно фиксировала, опасаясь, что эти слухи могут стать поводом для бунтов и волнений.

#Владивосток #Жандармы

Интересно, как по-разному можно увидеть одно и то же явление. Вот, например, Китай. В разные годы в России его видели по-разному. До поражения Китая в 1-й Опиумной войне считалось, что эта страна слишком сильна в военном отношении, чтобы Петербург претендовал на Дальний Восток. Потом Китай проиграл англичанам войну и точка зрения сменилась на обратную.

А в конце XIX века Россия ненавязчиво пыталась взять Китай под своё крыло. Дипломатическая поддержка Пекина, попытки (удачные) смягчить для него последствия войны с Японией — всё это сочеталось с экономической и переселенческой экспансией России в северном Китае. Самый яркий пример — строительство Китайской Восточной железной дороги с центром в Харбине, который, будучи китайским городом, стал абсолютно русским. А потом при подавлении восстания ихэтуаней Россия ввела войска в Маньчжурию, но не вывела их. Дальше была Русско-японская война, поражение в ней и некоторая утрата позиций в регионе. Но в 1907 году Россия и Япония смогли окончательно договориться о разделе сфер влияния в Китае. А что же уважаемые на этом канале офицеры Отдельного корпуса жандармов?

За Китаем и китайцами люди в синих мундирах следили ещё до Синьхайской революции. Так уж вышло, что в России к началу ХХ века сформировался комплекс представлений о "жёлтой угрозе". Якобы азиатские народы объединятся когда-нибудь и захватят весь мир. На это накладывалось опасение (особенно усилившееся после Русско-японской войны), что Китай когда-нибудь тоже захочет повоевать с европейскими странами и Россией в том числе. Поэтому в 1908 году начальник Читинского охранного отделения начал бить тревогу — китайцы готовятся напасть на Россию, скрытно перебрасывая своих солдат в Маньчжурию. МИД разъяснил инициативному жандарму достаточно быстро, что речь идёт просто о переселении китайцев в северные районы их страны, поэтому волноваться особенно не стоит. Но осадочек остался.

Второй аспект восприятия китайцев, как источника какой-то угрозы, уже был более традиционен для жандармских органов — большинство рабочих на частных предприятиях Дальнего Востока составляли китайцы. В 1909 году начальник Хабаровского розыскного пункта ротмистр Сергей Андреевич Булич писал, что рабочие китайцы и корейцы «совершенно не заинтересованные современным политическим движением». Но при этом у них были контакты с диаспорой, что тоже нельзя было упускать из внимания.

Нельзя забывать и про обычный китайский бандитизм, представителей которого у нас называли хунхузами. Ну, совсем уж обычным, положа руку на сердце, назвать его нельзя. Среди вожаков хунхузов были люди с политическими амбициями, агенты всех возможных разведок и даже идейные китайские националисты, мечтавшие отомстить соседним странам за целый XIX век неравноправных договоров для Китая. А ещё некоторые хунхузы общались с местными русскими революционерами.

Например, 5 января 1910 года из Шанхая в Харбин через Дальний пароходом отправлен груз из 175 американских винтовок на продажу хунхузам. Ответственный за них некто Шаро Моргвиошвили и неизвестный еврей. Особое внимание должны вызывать пассажиры с длинными жёлтыми, кожаными или парусиновыми чемоданами. За этой операцией стояла русская эмигрантская колония революционеров, существовавшая в Шанхае с 1908 года, куда она бежала из Японии. В какой-то момент просто русские жандармы стали слишком удачно вести работу против них, завербовав агентуру в японской полиции, да и просто установив нормальные взаимоотношения с коллегами. В Шанхае существовала агентура Владивостокского охранного отделения и оно же следило за связями шанхайских эсеров с хунхузами. Также слежка велась и за тем, как дальневосточные эсеры в Амурской и Приморской областях пытались найти контакты с китайскими революционерами-подпольщиками и выпускали прокламации о китайском вопросе.

А потом всё-таки случилась революция. Но сначала в Китае и она получила название Синьхайской.

#Владивосток #Жандармы #Китай

Мне всегда было интересно вот что. У нас есть выборы в Учредительное собрание 1917 года, которые принято нахваливать как максимально демократичные. Мол, народ собрался и проголосовал в кои-то веки за кого надо сердцем, безо всяких ограничений, цензов и прочих подтасовок. Наиболее горячие головы вообще любят утверждать, что это были последние честные и демократические выборы в России в принципе. Ну, ок.

При этом я не знаю ни одной работы (если знаете вы, то скажите), в которой бы по-настоящему анализировалась честность этих выборов. Мне тезис об их кристальной чистоте кажется, мягко говоря, сомнительным. Во-первых, извините, но эти выборы происходили в постреволюционной ситуации, когда власть была захвачена насильственным путём (про великую и бескровную Февральскую революцию расскажите, пожалуйста, офицерам Балтфлота, которых убивали в Кронштадте или убитым полицейским и жандармам). Во-вторых, выборы проходили в условиях начавшегося распада государства — всё большую роль играли не закон и порядок, а человек с ружьём. В-третьих, выборы вообще-то завершились 14/27 ноября, когда в стране произошёл второй насильственный захват власти за год.

Пока меня терзали смутные сомнения, что-то похожее на ответ на мой незаданный вопрос про честность выборов в Учредительное собрание обнаружилось благодаря родному и любимому Дальнему Востоку. Управляющий Китайской восточной железной дорогой Дмитрий Леонидович Хорват писал в своих воспоминаниях следующее:

«Революционеры, после образования местных политических организаций и профессиональных союзов, начали очень торопиться с выборами в Учредительное собрание, которое должно было определить образ правления в России. Они боялись,
что если пройдет революционный пыл, то социалисты и другие партии потерпят поражение. Могут одержать верх монархистские тенденции.

Неизвестно как, но быстро были сфабрикованы выборы. Выборами в Учредительное собрание в Харбине руководил исполнительный комитет, состоявший почти целиком не из местных людей, а людей никому не известных и неизвестно откуда прибывших. Несмотря на энергичную пропаганду социалистов, большевиков и других политических партий и на то, что при урнах стояли вооруженные люди, которые заставляли класть записки в известные урны, я получил много голосов и оказался по количеству записок вторым
после социалиста Стрелкова, получившего наибольшее число голосов.

Таким образом, опасения революционеров не были лишены основания. Второе место на выборах осталось за монархистами. Народ вместе с агитаторами бунтовал, но революционерам не доверял» (цит. по: Луговая А.В. «У меня на руках было большое русское дело…» воспоминания из архива генерал-лейтенанта Д. Л. Хорвата (часть i) // НИР. 2012. №2 (4). С. 195).

Конечно, я знаю, что мемуары так себе источник и многое надо проверять, но, извините, это хоть что-то и с этим можно работать и задавать вопросы к материалу. При допущении того, что написанное Хорватом хотя бы отчасти правда, конечно, «триумфальное шествие социалистических партий» и «победа большевиков в отдельных городах и районах» начинают смотреться немного иначе. Например, во Владивостоке, где большевики победили на выборах в Учредительное собрание, под их контролем, — через Военную комиссию Владивостокского совета, — был гарнизон Владивостокской крепости, подчинявшийся решениям оной комиссии. Просторы открывались соответствующие.

UPD: посоветовали работы Л. Г. Протасова по истории Учредительного Собрания, типа этой. Буду просвещаться.

#Владивосток #Революция

Срочное и важное объявление: из-за неблагоприятных погодных условий мы переносим концерт сюиты "Крепость" на 15 сентября в 10.00.

Премьера пройдет также, на площадке Порохового погреба №13.

Все билеты на концерт действительны.

Мы беспокоимся о вашем здоровье, берегите себя и одевайтесь теплее. Приносим свои извинения за временно доставленные неудобства. Увы, стихия в этот раз оказалась нам неподвластна.

Итак, завтра на Пороховом погребе № 13 будет исполнена сюита, посвящённая Владивостокской крепости, что весьма достойный повод оказаться там, даже если погода будет неблагоприятной (преодоление трудностей лишь усиливает удовольствие от достижения конечной цели). Посмотреть на море, посмотреть на природу, а потом просто на этом фоне всё послушать. Музыку услышать можно и без меня, а вот про море и природу пару слов скажу. Всё-таки крепость строилась именно здесь.

И относительно недавно (по меркам геологии) Владивостокская крепость заботилась о природе. 26 февраля комендантом крепости, с подачи временного военного генерал-губернатора Владивостока генерал-адъютанта Мищенко был издан приказ, начинавшийся так:

«Правление Владивостокского Общества любителей охоты 12 сего февраля представило Генерал-Адъютанту Мищенко доклад, из которого усмотрено, что олени, находящиеся на островах, состоящих в исключительном пользовании Общества — именно: Римском Корсакове, Рикорде и Аскольде, при чем последний представляет из себя единственный в мире питомник редкого пятнистого оленя, уже в достаточной степени сильно уничтоженного на материке, подвергаются систематическому хищническому избиению».

Предлагаемые меры были просты — запретить охоту на оленей в местах их обитания и в питомниках, убрать с помянутых островов всех «лишних людей», воспретить бесцельное брожение с собаками и ружьями по питомникам и проч., проч., проч. «Виновных в нарушении или неисполнении всех этих приказаний привлекать к ответственности в исполнение пунктов 3-го и 10-го правил о Побочных пользованиях в лесах Приамурского края от 10-го июня 1899 г. по ст. ст. 29 и 56 Устава о наказаниях, налагаемых Мировыми судьями, согласно тома XII части II Устава Сельско-хозяйственнаго, с возмещением причинённого Обществу убытка по его оценке в порядке гражданского иска».

Так что, как видите, Владивостокская крепость защищала не только людей, но и флору с фауной.

#Владивосток #Крепость