Нечаянно узнала, что в Бахмуте родилась Лариса Шепитько..
Это советский режиссёр фильмов «Восхождение» и «Крылья», она бы ещё «Прощание с Матёрой» сняла. Но не успела – погибла в автокастрофе.
Бывает же так: сразу Бахмут предстал в каком-то другом ракурсе. Сама Шепитько – гениальная , историческая и, конечно, роковая. А Бахмут – это уютный домашний городок, в котором ничего не могло случиться. До 2022-го. ПОСЛЕ в нём появился тот самый надрыв, что и в фильмах его уроженки: вот едешь по тому, что от него осталось, и чувствуется лирический настрой архитектора - арочки, балкончики, палисадники с розами у домов, которых уже нет и ещё зелёный трактор на третьем этаже пятиэтажки – как символ того, что жизнь может поменяться в любой момент.
В городе очень много фруктовых садов: для бойцов из Сибири – это прям подарок, сами рассказывали, когда по ним начинаются прилёты, они по дороге в укрытие успевают набрать слив и абрикосов, которые осыпаются под грохотом орудий. Ну а что – фруктов хочется, но не полезешь же специально на дерево, а тут вроде как по ходу дела.
Это мы летом артиллерию снимали в Бахмуте. Ждали сидели, когда бойцам координаты цели сообщат. И на позиции нашли гитару: парни ее давно привезли для душевного отдыха, но уже на месте выяснили, что играть никто не умеет. Так что всё это время инструмент ждал моего коллегу, который без музыки больше суток не живёт. И вот среди этих развалин, некогда бывших летней кухней, и побитых касок, наполненных сливами и абрикосами (недавно были прилёты) мы слушали мелодию из фильма «Кин-дза-дза». Ту самую - обреченно-печальную, у коллеги она хорошо получается.
Лариса Шепитько, я думаю, этот кадр оценила бы. Что-то в нём есть такое, объясняющее и оправдывающее. Только странное это чувство – понимать что ты внутри кинокартины, которую ещё никто не снял.
Это советский режиссёр фильмов «Восхождение» и «Крылья», она бы ещё «Прощание с Матёрой» сняла. Но не успела – погибла в автокастрофе.
Бывает же так: сразу Бахмут предстал в каком-то другом ракурсе. Сама Шепитько – гениальная , историческая и, конечно, роковая. А Бахмут – это уютный домашний городок, в котором ничего не могло случиться. До 2022-го. ПОСЛЕ в нём появился тот самый надрыв, что и в фильмах его уроженки: вот едешь по тому, что от него осталось, и чувствуется лирический настрой архитектора - арочки, балкончики, палисадники с розами у домов, которых уже нет и ещё зелёный трактор на третьем этаже пятиэтажки – как символ того, что жизнь может поменяться в любой момент.
В городе очень много фруктовых садов: для бойцов из Сибири – это прям подарок, сами рассказывали, когда по ним начинаются прилёты, они по дороге в укрытие успевают набрать слив и абрикосов, которые осыпаются под грохотом орудий. Ну а что – фруктов хочется, но не полезешь же специально на дерево, а тут вроде как по ходу дела.
Это мы летом артиллерию снимали в Бахмуте. Ждали сидели, когда бойцам координаты цели сообщат. И на позиции нашли гитару: парни ее давно привезли для душевного отдыха, но уже на месте выяснили, что играть никто не умеет. Так что всё это время инструмент ждал моего коллегу, который без музыки больше суток не живёт. И вот среди этих развалин, некогда бывших летней кухней, и побитых касок, наполненных сливами и абрикосами (недавно были прилёты) мы слушали мелодию из фильма «Кин-дза-дза». Ту самую - обреченно-печальную, у коллеги она хорошо получается.
Лариса Шепитько, я думаю, этот кадр оценила бы. Что-то в нём есть такое, объясняющее и оправдывающее. Только странное это чувство – понимать что ты внутри кинокартины, которую ещё никто не снял.
