Сегодня день рождения у Севки. Сева - мой брат, но я не люблю вспоминать о нем.
Сводный, нас трое, он, я и Лиза
Папа познакомил нас, когда Севка был юношей, а я совсем маленькая
Папа был свободен в выражениях восхищения, особенно в адрес мужчин, никогда не осуждал и тд
Когда мы стояли перед дверью и я очень волновалась, он сказал - ты сейчас просто охренеешь какая у него роскошная коса.
Папа описывал Севку как невероятно красивого молодого человека, а я когда увидела его впервые - обомлела, настолько уродливым он мне показался.
Очень худой, очень, нереально высокий, нескладный, с глубокими глазами, странным носом, в моей вселенной с Дыбенко Сева был самым необычным человеком на земле
Потом они с батей выпивали, играли на гитарах джаз, слушали пластинки, Сева курил страшно, а папа тогда уже бросил, я бродила по квартире и мне казалось, что я вообще в каком-то другом городе, который в фильмах только показывают. И иногда во сне.
Папа сказал «ну Севка ну покажи Машке то красоту!»
И Сева чуть смущаясь снял резинку с волос и максимально женственным жестом рассыпал волосы по плечам, они захохотали, а я стояла как вкопанная, что-то странное, новое, какая-то смесь отвращения и любопытства, меня парализовало
Это было самое первое нечто андрогинное, что я осознанно увидела и определила как перепутанное неправильно половое какое-то в своей жизни.
Спустя много лет, когда наш друг Эшли обозначал, что вечеринке пора бы начаться, он распускал волосы этим жестом, как и многие другие парни с длинными волосами, снимая резинку и покачивая головой из стороны в сторону и для меня это до сих пор определяется как боевой гипноз
Мы с Лизой часто обсуждали, насколько свободный нрав у нашего папы, может быть даже слишком, он так описывал красту мужчин, что мы когда выросли определили папе некоторую долю латентной гомосексуальности.
в нашем доме не говорили «волосы как у пидора», но говорили «ты сейчас охренеешь, какая у него роскошная коса».
С Севкой мы подружились и когда я стала постарше нашли много общего. Сева дал мне первую в моей жизни работу, он был полиграфическим дизайнером и я ходила по выставке в Ленэкспо и с распечатанными работами и с важным видом продавала его услуги, 10 процентов от заказа - мои. До этого он мне все объяснял про печать и логотипы. Мне почти сразу повезло и я получила что-то около 700 рублей, в 1999 году. Мне очень понравилось, я все отдала маме и мне стало полегче даже на какое-то время, дома все успокоилось. Это была первая настоящая работа, я выучила все про офсетную печать и еще какую-то печать и отвечала круче любого урока.
Сева и Эми Вайнхауз умерли на одной неделе.
Последними моими словами ему были «ты чего вцепился, разожми тиски, как в последний раз емае», это и был последний раз.
О том, что у него нашли четыре вида разных раков мы узнали поздно. В центре на песочной сказали, что по его состоянию - он как будто радиактивные завалы разгружал. Он лежал в больнице и попросил, чтобы ему купили специальный накроватный столик, чтобы он успел доделать последние заказы. В больницу папа мне ехать строго запретил, он все еще думал, что рак до конца не изучен и может быть заразным, а позже - настаивал на кремации и вообще вел себя как обычно, чувств не скрывал. В общем, в итоге мы с гробом в автобусе ехали рядом и я вообще не понимала, что на хуй происходит и как так получилось. Почему он принимал от боли пенталгин.
Каждый год в феврале я немного думаю о нем, совсем немного. По касательной. Когда он умер, я с размахом оплакивала Эми Вайнхауз и песня бэк ту блэк прочно связалась с Севкой, хотя он ее никогда не слышал.
Я помню как папа моментально поседел в ту неделю, помню как его подкосило, когда опускали гроб, как я тупо смотрела как гроб не влезает в яму, потому что ее выкопали меньше, я помню все это до сих пор очень подробно.
Когда мы шли за небольшой процессией, папа долго думал о Севке, сопел, редко что-то говорил и в итоге сказал "может быть ты такая, потому что я был плохим примером мужчины рядом", я обняла его и сказал, "иванов, ты дурак старый, совсем что ли". Дальше мы шли молча.