Сто лет эмиграции

Что делать? Что делать? Сеанс в Гааге был в самом разгаре, а я еще не принял окончательного решения. Ведь можно же ещё спокойно отправиться на приём в советское посольство, завтра вернуться в Ленинград и попробовать в следующий раз. Как, мне сказал Майлс, будет по-английски «политическое убежище»? Political asylum. «Политикл эсайлэм». Легко сказать. Наконец сеанс кончился, я попрощался с организаторами, пришло такси. Вот уже шофёр спрашивает: «Куда едем?» — но я не знаю. Не знаю! И лишь когда таксист повторил: «Так вам куда?» — я сказал: «Амстердам!». На следующий день рано утром я пришел в полицию и попросил политическое убежище.

Виктор Корчной

Шахматист не вернулся в СССР в 1976 году. Жену и сына выпустили к нему только через 6 лет.

Не кончилось.
«Как-нибудь» не срослось.
По-прежнему всё — о ней.
Не вышло на финиш.
Не улеглось.
Война идет тысячу дней.

Лиза Монеточка

Певица покинула Россию в 2022 году.

Съезд пролетарских писателей в Москве постановил:

1) Старую классическую литературу ... за ненадобностью упразднить.

2) Монументы Пушкина, Гоголя и Крылова перелить на пулемёты.

3) Освободившиеся пьедесталы сохранить вакантными для Демьяна Бедного, Сергея Городецкого и Василия Князева.

4) У всех случайно проживающих в СССР непролетарских писателей конфисковать бумагу и перья ...

5) Книги непролетарских писателей из библиотек и книжных складов изъять, переработать в бумажную массу, окрасить в красный цвет и сдать целиком в союз «пролетписов».

Саша Чёрный
«Нам пишут из Москвы»

Поэт покинул Россию в 1920 году.

Квестура (полицейское управление) занимала целый большой квартал в Риме... И там сидела непробиваемая итальянская бюрократия: какие-то люди, которые уже в пятом или в шестом поколении служат в квестуре. Когда я пришел заполнять бумаги, высидел четыре часа очереди, попал на чиновника, ну слава богу! У меня были начатки итальянского, триста слов каких-то я знал, потому что он по-английски не в дугу.

И он говорит, имя там, адрессо. А мы жили на улице Умберто Каньи... И мужик мне говорит: «И я тоже живу на Умберто Каньи!» Ну, соответственно, в другом городе. Поговорили, расстались, и он мне сказал сакраментальную фразу, которая меня потом преследовала целый год: «settimana la prossima», то есть «Приходи на следующей неделе».

Приехал на следующей неделе, высидел четыре часа. Там огромный холл, где сидят эти бумагомараки, их человек сто, соответственно, ты попадаешь к кому-то другому. И все, мое дело исчезло, с концами, я ездил из недели в неделю, мне говорили «settimana la prossima». ...

По-английски есть такой титул, фрейлина in waiting, то есть ждущая дама. Я им всегда подписывался: gentleman in waiting.

... попадаю к тому же мужику больше года спустя. Он на меня смотрит рыбьим глазом, по списку пальчиком водит, ответа нет, говорит «settimana la prossima». Потом в глазу загорелся огонек, он вспомнил, говорит: «Улица Умберто Каньи!» Я говорю: «Си, сеньор». Он говорит: «Porca madonna!» Короче, выругался грязно католическим ругательством, полез в ящик, где была спрятана единственная папка. Моя. Он ее туда бросил и забыл.

Сева Новгородцев

Журналист уехал из России в 1975 году.

Трудно, точней — невозможно мне рассказать о себе. Должно быть, я как-нибудь изменился, но самому незаметно. После Берлина я много ездил, и это, кажется, было главным признаком моего существования. Вы только подумайте: не считая разных мелких городов, побывал я после Берлина в Праге, Мариенбаде, опять в Праге, в Вене, в Венеции, в Риме, в Турине, в Париже, Лондоне, Бельфасте, опять в Лондоне, Париже, Турине, Риме, в Неаполе, в Сорренто, в Риме, в Париже, в котором и «под» которым живу теперь, к счастию, уже семь месяцев, меняя только квартиры. И то надеюсь в нынешней просидеть до 1 октября будущего года. А то ведь я однажды подсчитал число комнат, в которых жил или ночевал. Знаете, сколько, не считая, конечно, вагонов и кают? 42. Уверяю Вас, это хлопотливо.

Вячеслав Ходасевич — другу Борису Диатроптову
1925 год

Поэт уехал из России в 1922 году.

Я прекрасно понимаю, что такое опять увидеть «дом», какой бы он теперь ни был. Это ведь большое общее горе. Если спокойно обсуждать «плюсы» и «минусы», то это такой плюс, с которым минусы несоизмеримы. Но я эти минусы перечислю.

Читали ли Вы воспоминания Телешова? … он сообщает о покаяниях Куприна (нам бывших неизвестными). Боюсь, что это обязательно, как бы ни приглашали и что бы ни обещали. …

Кто Вас зовёт и что именно Вам обещают? … Думаю, что часть обещаний исполнят, некоторые книги Ваши издадут, отведут квартиру, и Вы получите много денег, на которые и там сейчас ничего купить нельзя: там голод и нищета такие же, как почти везде в Европе. Однако и это во многом зависит от того, кто обещает.

… Если у Вас есть ещё остатки премии, то их Вы никогда не получите — разве их эквивалент, вероятно, не очень ценный.

Марк Алданов — Ивану Бунину, 30 мая 1945 года

Иван Бунин покинул Россию в 1920 году, больше не возвращался.

Я получил вызов к американскому консулу в Марселе и предполагаю, что получена для меня виза в С. Штаты. Пока её не было, мы плакали, что нет; теперь плачем... что есть. В самом деле, я пускаюсь в величайшую авантюру всей моей жизни. Но так как делать мне и во Франции нечего, то, помимо других причин, надо ехать.

Марк Алданов
письмо Ивану Бунину
1940 год

Писатель покинул Россию в 1918 году, жил в Париже, в 1940 году переехал в США.

Моя семья — все стали латышами, хотя никогда в Риге не были и никакими латышами не были. Но тогда латышское консульство в Петрограде за небольшую сумму денег выдавало свидетельство, что вы жили в Риге всю жизнь, что вы чистокровные латыши, поэтому вас выпускали в Ригу. А Рига была заграницей, в Риге было другое правительство, другой общественный строй, это не было частью России.

Георгий Адамович

Поэт покинул Россию в 1923 году.

В третьем классе едет другая группа «возвращенцев». Они прожили в Нью-Йорке восемь–десять лет, получили американские бумаги и теперь собираются навестить родных в России. Всё это молодые люди, не имеющие о Советском Союзе ни малейшего представления.
...
— Вы что делали в Нью-Йорке?
— В парикмахерской служил. Думаю устроиться в Москве. Своё всегда заработаю. Надоело, знаете, жить в Америке.
— А сколько вы в Нью-Йорке зарабатывали?
— Сорок долларов в неделю. Проживал двадцать...

...Все они убеждены, что их примут с распростертыми объятиями, сейчас же устроят на работу по специальности и что жить в Москве будет так же легко и приятно, как в Нью-Йорке. Рассказ об очередях, карточках и лишениях, которые испытывают живущие в России, встречен был недоверчиво:
— Это всё мы слышали ... В газетах пишут. Но не может этого быть. Надо своими глазами увидеть, убедиться...
Убедятся.

из книги «Там, где была Россия» (1931 год)
Андрей Седых

А где-нибудь дома,
под самой Москвою в усадьбе —
под крышею дома
две ласточки кличут подруг.
Но только — не гнуться!
Поверь, всё печальное — сзади.
Сумей улыбнуться,
чтоб вдруг не расплакаться, друг!

Алексей Ачаир, 1933 год

Поэт покинул Россию в 1922 году, жил в Харбине, в 1945 году был принудительно репатриирован и провёл 10 лет в ГУЛАГе.

Главное заключается в том, что эмиграция — величайшее несчастье моей жизни, и в тоже время — единственный реальный выход, единственная возможность заниматься выбранным делом. При этом я до сих пор вижу во сне Щербаков переулок в Ленинграде или подвальный магазин на улице Рабчинского. От крайних форм депрессии меня предохраняет уверенность в том, что рано или поздно я вернусь домой, либо в качестве живого человека, либо в качестве живого писателя. Без этой уверенности я бы просто сошел с ума.

Сергей Довлатов

Писатель уехал из СССР в 1978 году.

О Вас, Алексей Михайлович, все думают здесь хорошо, ждут Вас, встретят Вас триумфатором. Полагаю, существовать здесь можно (морально же, гораздо легче). Передайте Толстому и Микитову, что и их ждут.

Борис Пильняк — Алексею Ремизову
Коломна — Берлин, 1922 год

Писатель Алексей Ремизов покинул Россию в 1921 году, не возвращался. Писатель Борис Пильняк не уезжал, был расстрелян в 1938 году.

Потому что человеку
Надо в сущности ведь мало...
Чтоб у ног его собака
Выразительно дремала,

Чтоб его поили грогом
До семнадцатого пота,
И играли на роялях,
И читали Вальтер Скотта,

И под шум ночного ливня
Чтоб ему приснилось снова
Из какой-то прежней жизни
Хоть одно живое слово!

Дон-Аминадо

Поэт уехал из России в 1920 году.

Русское население Берлина, особенно в западных его кварталах, было в эти годы так велико, что, согласно одному популярному в то время анекдоту, какой-то бедный немец повесился с тоски по родине, слыша вокруг себя на Курфюрстендамме только русскую речь.

Глеб Струве

Литературный критик покинул страну в 1919 году.

Я оглядел пустой чемодан. На дне — Карл Маркс. На крышке — Бродский. А между ними — пропащая, бесценная, единственная жизнь.

Сергей Довлатов
«Чемодан»

Кончилась Москва настоящая, началась воображаемая. Сперва виделась она из Берлина, потом с генуэзского побережья, из Рима, Флоренции и вот восемь лет — из Парижа.

Москва берлинская почти как и не воображаемая. Кажется, сел в поезд и на другой день дома. Постоянно «оттуда» приезжал кто-нибудь. Люди, собрания, кафе Леон — всё, как бы продолжение Дома Герцена и Союза Писателей.

Лишь Париж показал, что такое преграда, что такое «изгнание». Москва ... отдалилась на тысячи километров. … Началась эмиграция: длительное, как бы законное существование вне родины.

Борис Зайцев, 1932 год

Писатель покинул страну в 1922 году.

Я ... перевёз за границу важные документы, фотографии, книги и оставил их в Западной Европе. В июле 1976 года я поехал на турнир в Голландию и снова захватил с собой ценный груз. Я бы снова вернулся в СССР за вещами, но дал интервью — в своем обычном стиле — для Франс Пресс. ... Увидев своё интервью напечатанным, я понял, что в Союзе меня съедят, и попросил у голландских властей политического убежища...

Хироманты обнаружили на моей руке необычные линии. …линия жизни резко разделяется на две половины... Если в Союзе сохранятся секретные службы ... я бы посоветовал привлечь для пользы дела и хиромантов — чтобы вовремя определять того, кому потом будет присвоена кличка «злодей».

Виктор Корчной

Шахматист не вернулся в СССР в 1976 году, попросив после турнира убежища в Нидерландах. Жену и сына выпустили к нему только через 6 лет.

— Нет, наша жизнь совсем не однообразна: еще так недавно мы жаловались на жару, а теперь уже можем начать жаловаться на холод.

Из книги «Сатира и юмор русской эмиграции»

—
Напоминаю, что футболки, постеры, шоперы и блокнот с эмигрантскими надписями можно купить тут: https://emigracia100.printify.me (если не открывается, включите ВПН). А тут все подробности по заказу.

Наши радости так похожи на наши печали, что порою и отличить их трудно…

Надежда Тэффи
«Воскресенье», 1920 год

Колесо Истории вращается.
И, хоть очень дорога цена,
городам и людям возвращаются
добрые — навечно! — имена.

Давид Симанович
Поэт, исследователь творчества Марка Шагала
1962 год