В отличии от ранних теоретиков «политических религий» (например, Фегелина), Джентиле предлагает использовать это понятие не как моральный вызов, но в качестве аналитической категории, нужной сегодня прежде всего историкам и политологам. Для этого, в свою очередь, Джентиле необходимо принять как безусловное совершенно определенное понимание «религиозного». Следуя за Дюркгеймом, Джентиле рассматривает «религию» чисто функционалистски - как набор мифов и ритуалов, создающих социальную общность. Переход к модерну, таким образом, изменил содержание религии (сделав его политическим), но в целом сохранил структуру (единство вокруг коллективных практик). В этом подходе структура религиозного доминирует над его исторически преходящими содержаниями, так как без нее в принципе невозможна гражданская нация. Проще говоря, если мы хотим быть вместе, то практически обречены на религию, вопрос лишь в том, чтобы понимать ее необходимые лимиты.
Самым сильным аргументом против такого подхода (например, в работах Милбэнка или Талала Асада) является то, что само представление о «религиозном» является изобретением секулярной эпохи. Собирательное понятие «религии», выраженное в социальной функции, не только лишает смысл разных «религий» именно как самостоятельных и внутренне последовательных социальных доктрин, но и противопоставляет «религии» (то есть социальному воображению) «секулярное» (как «научное» и «реальное»). Если мы хотим действительно понять место религиозного (а точнее, теологии и веры) в современном мире, утверждает Милбэнк, нам стоит начать с деконструкции "секулярного" как главной познавательной рамки, редуцирующей религию до качестве бессознательной социальной функции. Даже Шмитт с его идеей политической теологии (которую Милбэнк жестко атакует), был сосредоточен на политических значениях не ритуального, а именно теологического (то есть внутреннего) для религии. Его интересовали не формы, а содержания, которые определяют суть политических конфликтов пост-религиозного мира.
Стоит ли говорить, что функционализм Джентиле обедняет не только наше понимание религии, но и политики. Нацизм, фашизм или маоизм могли использовать похожие механизмы для воспитания общества, однако содержание и задачи этого воспитания радикально отличались. Современники исторического тоталитаризма (которых обильно цитирует Джентиле) справедливо отмечали его сходства с религиозными ритуалами, однако они предлагали очень разные объяснения причин появления этих режимов, которые невозможно свести к нейтральным социологическим категориям. Джентиле утверждает, что тоталитаризм и его характерные черты (такие, как революционный слом старых институтов, роль партии и установка на создание «нового человека») были результатом уникальных исторических обстоятельств (перехода к массовому обществу, индустриализации и тп), и поэтому врядли может повториться. Однако не очень понятно, зачем нам нужна научное категория, негодная для описания чего-либо за пределами конкретной эпохи? Неужели только для того, чтобы установить тождество между фашизмом и коммунизмом, в равной степени использовавших квази-религиозные ритуалы? В общем, вопросов к книге Джентиле очень много. Но можно уверенно сказать о ее главном достоинстве: это настоящий компендиум размышлений о «политических религиях» со всех сторон политического спектра, и надо признать, что Джентиле проделал огромную исследовательскую работу. И для критиков концепта «политической религии» это однозначно must-read)
