РОМА ВОДИТЕЛЬ ПАРОМА

НЕ ЛЮБОВЬ, А СУДЬБА….

Вчера вечером в театре «Сан-Карло» в Неаполе чудом случилась премьера новой постановки Дмитрия Чернякова, «Русалки» Дворжака. Чудом — потому что технически спектакль очень сложный (хотя выглядит просто; но эта простота волшебства), и еще два дня назад, как говорят, ничего не было готово и в воздухе висел призрак скандальной отмены открытия сезона в самом старом оперном театре мира. После спектакля, притворившись поздравляющим, я пошел на сцену, чтобы сфотографировать декорацию — сложную систему движущихся падуг и кулис, которые во время действия создают эффект расширяющихся и сужающихся рамок-кадров. И на них еще «наложена» изобретательная пульсирующая анимация во все зеркало сцены. Кадры мгновенно регулируют зрительскую оптику — иногда кажется, что тебе трение зрение. (Ну зрение не зрение, но феноменальная режиссура Чернякова вИдение мира, конечно, тренирует.) То открываются большие прямоугольники, то реальное игровое пространство сжимается до маленького окошка, в котором видно только лицо или один предмет. Узкая горизонтальная или узкая вертикальная полоса… внутри мультфильма. Но как же без мультипликации, если речь идет о сказке? О страшной современной сказке про то, как пловчиха-спортсменка захотела настоящих чувств и настоящей любви. То есть человеком стать. Ничего хорошего из этого не вышло. Любить, что ли, все разучились, видеть других людей разучились, распознавать и ценить их чувства — один только веселый карнавал и остался. Именно на карнавале она и наряжается «настоящей» русалкой… (Русалку поет Асмик Григорян, которая не дает отвести от себя ни глаз, ни ушей; тем более, что мужской состав в «Сан-Карло» показался мне слабее женского, но об этом предоставлю судить более сведущим в музыке людям, которые и прелесть оперы Дворжака могут описать гораздо лучше, чем я — каюсь, что музыку эту полюбить у меня не выходит, хотя спектакли из «Русалки» нередко получаются увлекательными — что у Тимофея Кулябина в Большом, что у Корнеля Мундруцо в берлинской «Штатсопер».) Бунт одиночки — одна из важных тем, с давних пор занимающих фантазию Дмитрия Чернякова. Бунт, разумеется, обреченный: приходится опустошенной и обманувшейся Русалке вернуться в обычный мир, где одни пошлости — тренер Водник в раздевалке пристает к подопечным, а многоопытная Ежибаба из панельной многоэтажки учит жизненному практицизму. Русалкин же избранник, мажор на красном спортивном автомобиле, под колеса которого она бросилась, вообще не выжил, погубили его фантазии странной девушки из бассейна. Почему-то я тут вспомнил Довлатова, из «Заповедника»: «любовь это для военнослужащих и спортсменов... а тут всё сложнее. Тут уже не любовь а судьба...»

#sancarlo #napoli #санкарло #черняков

еще четыре спектакля:
https://www.teatrosancarlo.it/en/events/rusalka/

Последний раз у меня похожее чувство было в Нью-Йорке лет десять назад — когда летел из Москвы в Квебек: прилетел в JFK, а улетал из Ньюарка. И просто на такси пересек вечерний дождливый Манхэттен, да чуть ли не прямо через Таймсквер, хватая ртом воздух, прижавшись к стеклу и едва удерживая себя от того, чтоб остановить машину, послать командировку к черту и остаться на недельку в NYC. Вот так я сегодня прилетел в Рим, где не был с доковидных беззаботных дней — но только для того, чтобы добраться до вокзала Термини и умчаться со скоростью триста километров в час в Неаполь. Ужасно обидно. Горечь от мимолетности этого свидания отчасти подслащена тем, что чуть «прихлебнул» Рима на прошлой неделе в Париже — там в музее Жакмар-Андре (я с изумлением обнаружил, что даже многие парижефилы о нем не знают, а между тем это совершенно чудесное место) проходит выставка «Шедевры галереи Боргезе». Римская вилла Боргезе сейчас на ремонте, поэтому ее музей неслыханно рассщедрился, отправив в Париж свои главные ценности, которые вообще-то никогда не отпускает на гастроли — тут вам и Леонардо, и Рафаэль, и Караваджо, и Тициан, не говоря уже о прочих. В выставочных залах дворца, конечно, привычная парижская давка. Но как устоять… Торопитесь, кто может.

https://www.musee-jacquemart-andre.com/fr/chefs-doeuvre-galerie-borghese

#эсфирь
Не только попрыгунья-Эсфирь, но и я, многогрешный, мало что знал про Пессоа. Да, гетеронимы, маски, одиночество, ранняя смерть. Когда читаешь, кажется, что это типичный пример «lost in the translation». Так что и образовательный импульс этого спектакля (пусть и в утлом, википедическом масштабе) важен. Впрочем, сам Уилсон, мягко говоря, обычно не слишком озабочен исследованием «мира автора». Вообще, он — надеюсь, не раскрываю страшной интимной тайны — не всегда даже читает произведение, название которого стоит на афише его спектакля. Он ищет смыслы другими способами и в каких-ты иных диапазонах. И ведь находит. Я, честно говоря, не люблю болтовни о волшебном. Но что делать, когда сам становишься свидетелем… Помню, как на репетициях «Сказок Пушкина» он ставил финал — слушал-слушал текст на непонятном ему языке, потом своим надтреснутым, деланно равнодушным голосом сказал актеру — вот эту строчку медленнее, вот эту быстрее, а вот тут повтори слова два раза. И ведь сразу получилось, известное всем в репетиционном зале, кроме него, наизусть вдруг заиграло неожиданным содержанием, стало объемным и осмысленным. Все-таки гений — это не тот, кто «копает глубже», а тот, кто по-другому слушает.

https://www.kommersant.ru/doc/7311537?from=main

В Курпфальцском музее (Kurpfalzisches Museum), что находится во дворце Морасс, в самом центре уютного университетского Гельдельберга, я набрел на выставку «Изобререние чужака» (Die Erfindung des Fremden) — про образы «чужих», то есть инородцев, в искусстве. Она не слишком большая, но плотная — собрана по нитке не столько с миру, сколько с разных времен, от Дюрера до современных художников. С классиков, впрочем, спрос невелик. Современные авторы, конечно, выглядят полезнее и понятнее. Турецко-немецкая медиа художница Сельма Алакам, например, выставила видео, на котором она печатью для документов штампует на свое лицо гербового немецкого орла — до тех пор, пока лицо не становится ровно закрашено штемпельными чернилами. На экране в отдельном зале показывают короткий фильм: белая и черная балерины танцую один и тот де танец, они служат словно зеркалом друг другу, и посетитель должен, очевидно, строго одернуть себя, если ему кажется, что чернокожая всего лишь копирует белокожую и просто повторяет за ней движения. Одна из фотографий наглядно объясняет, что такое новомодный грех «апроприации» — манекен чернокожего мальчика одет в одежду отпрыска белых колонизаторов, а сидящая рядом (де)белая тетенька наряжена в цветистые африканские одежды. В фотосерии Максин Хелфман «Коррекция истории» чернокожие модели запечатлены в стиле барочных портретов европейской знати. Выглядят они очень красиво и сексуально, так, что один из портретов даже превращен в рекламный постер всей выставки, а весь тираж открыток с ним в музейном магазине расхватали в первый же день. Но цель проекта, конечно же, не соблазнить и не порадовать, а в очередной раз задуматься над дисбалансами прошлых, европоцентричных эпох. Фотографировать на выставке, к слову, посетителям строго запрещено — объяснен запрет тем, что у некоторых экспонатов имеется расистское содержание, и без заботливых кураторских объяснений их изображения могут быть неправильно поняты народом и даже ранить чьи-нибудь чувства. Вот уж щепетильность так щепетильность. В реальной жизни бы еще такую же найти... Я, вероятно, не надумал бы про эту выставку сообщать, если бы уже после визита в музей не услышал одну поразившую (хотя пора привыкнуть) меня историю от своих новых знакомых, живущих в тех местах. Их сын недавно поступил в Гейдельбергский университет. Живут они в соседнем городе, но каждый день не наездишься, да и не принято это в Германии — выросшим детям нужно жить своей жизнью. В общем, встал вопрос об общежитии. Поскольку там все очень любят свободно и демократично самоуправляться, ведает размещением первокурсников не деканат и не хозчасть, а некий студенческий совет. И вот молодой человек пришел представиться активистам сообществу, за которым, как нужно думать, будущее. Слово за слово, что да откуда — ну и рассказал, когда спросили, что он еврейского происхождения. Члены комитета, как парень потом объяснял родителям, прямо изменились в лице, не посчитав нужным скрыть свое неприятие. Наверное, далеко не все из них, но в достаточном, чтобы в итоге молодому человеку пришлось искать съемную квартиру, количестве. Такой вот случается нынче гаудеамус, извините, игитур. «А как же ректорат, преподаватели, в конце концов, пресса?» — возмутился я, услышав этот рассказ. Ну вот так, как-то, а вдруг себе дороже выйдет, черт его знает, на кого сегодня нарвешься в этом ректорате, да и в газете тоже…. Нет, про заново выращенный в Европе антисемитизм на выставке в местном музее ничего нет. Но вообще-то понятно, почему она именно в этом городе появилась. Хотя и выглядит в сегодняшней обстановке — при кажущейся, думаю, ее кураторам прямоте и остроте высказывания — всего лишь осмотрительным иносказанием.
#heidelberg #выставка #kurpfalzischesmuseum