ФИЛЬКИНА КВАРТИРА
//ОТЗЫВ НА СПЕКТАКЛЬ “СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ”, ТЕАТР КРАСНЫЙ ФАКЕЛ (НОВОСИБИРСК) //
Этот спектакль сложно не сравнивать с вышедшим чуть раньше “Собачьим сердцем” Антона Фёдорова. Как минимум, потому что в обоих тема ответственности, а вернее, безответственности за тех, кого приручили, – и лает, и кусает.
Режиссёр постановки в “Красном факеле” Роман Габриа – один из тех режиссёров, которые по какой-то невообразимой причине до сих пор не ставят в Москве, но это не повод пропускать его постановки в других городах. А даже наоборот – стимул отправиться в путешествие. В прошлый раз это была его “Ч-чайка” в тюменском БДТ. Теперь любимый Новосибирск, в который возвращаюсь, и дышится легче.
Габриа запихнул спектакль в коробку без стен. А начал – со сцены без слов. И длилась она что-то около 10 минут. Тик-так часики, Преображенский тихо намурлыкивает песенку перед операцией, но все всё понимают без слов. Такой, с одной стороны, вызов зрителю: “Вытерпишь?”. А с другой, – всё работает не на сюжет, а на атмосферу.
И это ещё одно сходство с творческим методом Фёдорова, у которого герои могут ходить туда-сюда, кряхтеть и бубнить себе что-то под нос, совершенно не обращая внимания на зрителя, который только и ждёт, когда прозвучит хоть слово, хоть полслова, чтобы зацепиться за них мыслью. Но мысль ускользает, сюжет и так известен, погружаааайтесь в него, господа, по самую макушку:
“Мы в театре!”
А вынырнули и – в быт! Разговоры о том, о сём. Пациенты с роковыми яйцами и не менее роковыми яичниками. Какой-то Швондер, какие-то мелкие передряги, но так неспешно, даже водка пьётся мееедленно. Честно говоря, я в какой-то момент даже поймал себя на мысли, что и не будет никакого превращения, Шарик так и останется лежать половой тряпицей у миски с водой, люди будут говорить, жизнь будет проходить мимо. Всё тлен, всё болтовня! Но настолько игнорировать Булгакова даже Габриа не решился, хоть и изрядно затянул ожидание.
Появление Шарикова ставит вверх-дном не только квартиру Филипп Филиппыча, но и сам спектакль. Темп нарастает, градус повышается, а симпатии смещаются в сторону героя Владимира Лемешонка. Принято считать, что появление животного на сцене – явный просчёт режиссёра. Просто потому что с этого момента всё внимание зрителей переключается на виляющую хвостом собаку или притаившегося под лавкой кота. Тоже самое вышло и с Шариковым.
Лемешонок, хоть и не зверь, но одним своим появлением перетянул на себя одеяло внимания. Да что там – и симпатию, конечно, тоже. Полиграфыча настолько жалко, настолько он симпатичный, что и в шубе, и в водке, и в семи комнатах Преображенского видится лишь чванство и безответственность людей, причисливших себя к элите.
Несмотря на то, что я не нашёл в перечне спектаклей Владимира Лемешонка ни одного, который видел ранее, его лицо кажется знакомым и родным. Так бывает – увидел впервые, а как будто всю жизнь знал. И хоть это первое знакомство с артистом, оно для меня выглядело чуть ли не его творческой вершиной. Ну а как иначе – лучший образ из одного увиденного! Да, кто-то из артистов всю жизнь стремится к роли короля Лира, Гамлета, кто-то – к роли Нины Заречной, а кто-то – Шарикова. Да такого, что обнять и плакать. В отличие от Преображенского, ему не дали ни свободы, ни любви, ни права на ошибку.
Потом, правда, Шарикова снова разжаловали, если не до шарикоподшипникового завода красного знамени, то до Шарика точно, и всё пошло по-прежнему. Всё тот же чай со слоном, всё та же шуба, всё те же пустопорожние разговоры о судьбах мира. Менять этот мир Филипп Филиппович попробовал и сам же испугался. Не по зубам такие открытия. Всё одно – филькина грамота.
|| СЛОВО СЛАВЫ ||