Как создаются киновселенные? Вначале было слово, вы знаете. Дракула! Посредственный готический роман Брема Стокера, литература без претензии на гениальность. Или взрыв сверхновой? Более 40 экранизаций, симфония ужаса и безупречная репутация лучшего хоррора о вампирах. Великие режиссеры Мурнау, Херцог, Коппола населили это пространство своими кровожадными героями. Любитель мрачной эстетики Роберт Эггерс не мог пройти мимо. Приглашаю вас заглянуть под крышку гроба «Носферату», уважаемые. И подумать, что сложнее: быть первопроходцем или снимать вариацию на избитый до крови сюжет?
Нам придется повозиться с гнилыми досками, но на дне матрешки из деревянных изделий будет «Носферату» Мурнау. Шедевр немецкого экспрессионизма, новаторская лента 1922 года, которая задала тренд на годы вперед. Мурнау изменил сюжет и название, чтобы избежать проблем с авторскими правами, придумал идею великой жертвы, и сам стал жертвой, проиграв суд вдове писателя. Приговоренный к уничтожению фильм чудом сохранился. И только Коппола спустя годы полноценно и законно перенес сюжет Стокера на пленку. В романе нет мотива искупления, беллетристика завершается хеппи-эндом. Впрочем, Коппола переосмыслил романтическую линию в духе идей реинкарнации.
Эггерс, как добросовестный школьник, списывает и слева, и справа. Но это тонкие отсылки, снятые с большим уважением, ведь с автором «Крестного отца» нельзя иначе. Когда не избежать сравнений с величайшими, надо подготовиться к бою, и если не переиграть и уничтожить, то хотя бы сказать свое авторское слово.
Эггерс по-хорошему одержимый режиссер, принципиальный в исторически достоверных деталях, декорациях, костюмах, композиции. Как настоящий синефил, он десять лет мечтал снять это кино и подготовил революционное обновление, замешанное на фольклоре. Вы задумывались, почему так часто показывают сирень, особенно в финале? В балканских легендах сирень символизирует жертву и искупление. Похожие мотивы можно найти вне вампирской вселенной, например, в ленте «Бердмэн». Задумывались, почему граф кусает жертв не в шею, а в солнечное сплетение? Так вампиров представляли румыны. Это полуразложившиеся трупы, похожие на зомби, а не печальные бледнолицые юноши. Новый Орлок выглядит как 550-летний аристократ из Трансильвании, и усы Влада Цепеша смотрятся уместно, хотя противоречат канону.
Взаимосвязи можно найти и в актерской игре. Билл Скарсгард смешал нюансы актерской работы Макса Шрека и Гэри Олдмана, умело передает микротона в мимике, движения рук и головы, хотя по сюжету это абсолютно другой персонаж. Лили Роуз-Депп в роли Эллен теперь играет не слабость, а силу, способную воскресить мертвеца своим желанием, отыгрывает одержимость в духе «Изгоняющего дьявола» и сценарий знакомых каждому нелогичных токсичных отношений.
Наблюдать эксперименты увлекательно, но в чем переосмысление сюжета? «Вы могли бы быть великой жрицей Исиды» - говорит герой Дефо. От фильма к фильму Эггерс не скрывает интереса к язычеству. А там, в архаичном прошлом, под разными именами почиталась богиня-мать, богиня единства жизни и смерти.
И если еще недавно самым страшным табу был секс, то в современной культуре мы ограждаем себя от другой идеи. Идеи смерти. Мы жаждем вечной молодости (читай вечной жизни), качаем бицепсы и колем филлеры с маниакальностью достойной «Субстанции». Но в психике есть страстное стремление к жизни и не менее страстное к смерти, либидо и мортидо, и тогда понятен блаженный вид Эллен, что пересказывает сон венчания со смертью как невероятный катарсис.
Идея Фрейда, что целью всякой жизни является смерть, звучит не очень, но отрицая, еще больше проявляем интерес. Саморазрушительно курим свой красный Мальборо и смотрим очередной хоррор Эггерса, который не пугает скримерами, но леденит эстетической завороженностью смертью и тотальным уничтожением, примирением с ней в финале. И что именно должно умереть, чтобы в мир пришел свет: токсичное прошлое, страх старости и болезней, стыд за свои желания? Решать вам. Миссия выполнена. Game over, уважаемые.
На веки Ваш, граф Pogy 🩸