Здравствуй, дорогой друг. Что занимает тебя эти дни? Какие мысли, воспоминания и призраки летают вокруг тебя?
Я нынче окружена своим прошлым, как самолет бывает окружен плотной облачной завесой, когда набирает высоту и устремляется в далекий пункт назначения.
Ко мне предвестницей новой волнующей жизни прилетела моя одноклассница, с которой мы виделись последний раз так давно, что, кажется, континенты имели совсем другие очертания.
Пангея манила тогда доступностью любого края и легкостью передвижений, страны, слипшееся в один комок, не имели границ и названий, и везде был дом. Потом континенты растащило по глобусу, между нами заплескались моря и океаны, огромный белый кит резвился в волнах, размыло все дороги, унеслись в пучину все мосты.
Я посылала из своего ковчега воронов, но они летали туда и сюда и всё ждали, когда осушится вода на земле, и никак не могли найти себе пристанища. Я посылала голубя, голубь вернулся ни с чем, но передавал, что ветра меняются и воздух пахнет иначе, а значит, скоро ждать хороших вестей.
Голубь, что должен был принести в клюве оливу, прилетел сам. Даже визу оформлять не пришлось, и всего багажа была ручная кладь.
Вместо листа с дерева, чья верхушка появилась над отступающими водами, мой голубь принес мне ворох воспоминаний, давно покоящихся на самом дне, там, где у того древа раскинуты мощные корни.
Мы вспоминаем Петербург и метели, школьные коридоры и самые страшные, никогда не проходящие детские обиды, показываем друг другу как мир выглядел из наших глаз все эти годы, на какие куски распались наши континенты, где пролегли молодые горные цепи и в каких направлениях разбежались новые реки.
Я совсем-совсем не помню себя школьницей, мне все кажется, что родилась я из того мирового разлома и вышла из какой-то трещины, как Афина из головы своего отца. В полном военном облачении и готовая ко всему.
Мне рассказывают про громкую яркую девчонку, что всегда прячет под партой книжку и тайком читает, не замечая ни уроков, ни учителей и ничего из того, что происходит вокруг. Выныривая из книги, начинает много и сбивчиво говорить, совершенно не заботясь о том, с каким звуком ее колкие, тяжелые, плохо выделанные слова отскакивают от собеседников.
Я удивляюсь и скорее узнаю, чем вспоминаю, что да, кажется, и это было.
Я рассказываю про девочку смешливую и всегда полную любви ко всему живому – будь то кошечка, собачка, младенчик или директор школы. Мне удивляются и скорее узнают, чем вспоминают: да, кажется, и это было.
Мне снится шкафчик с учебниками, маршрутка до школы, пятно на блузе. Я просыпаюсь, и меня окружают первые любови, дурные компании, песни под гитару, мамины глаза, полные разочарования и беспокойства, вся смутная, как будто скомканная юность, пропахшая сигаретами, холодом и недосыпом.
День за днем, час за часом, вода уходит, у оливкового древа виднеются прихотливо изогнутые сучья, сильный крепкий ствол, шумная листва…
Скоро вода уйдет совсем. Её выпьет всё принимающая и всё понимающая земля, на лугах ещё ярче зацветут легкомысленные цветы и просохнут дороги.
Те дороги, что ведут нас друг к другу.
И последний голубь больше никогда не вернется. Потому что найдет свой дом, совьёт гнездо и будет петь о том, как прекрасен мир, в котором есть место и прошлому, и будущему. А главное – настоящему.
Обнимаю тебя,
всегда твоя Одоната