monkey talks

последний год я плотно занималась клиентской практикой — я стала работать больше, чем когда-либо; и это дало свои плоды. чтобы не выгорать мне пришлось довольно болезненно пересмотреть свои отношения с собственным спасательством, которое потрясающе включается, когда сил много.

а здесь вдруг я обнаружила, что не могу — больше не получается разгонять терапию собственной энергией. и пришлось крайне неприятно меняться — учиться отпускать контроль, рисковать или выжидать чаще, не тащить, а иногда и просто быть и принимать. и это было сложно, но необходимо.

я действительно начала меняться как терапевт только влетев лбом в собственные недостатки, от которых, наконец, я перестала бегать, как ошпаренная (просто не было сил), а признав их открыто для себя же самой — в чем мои сильные стороны и что у меня получается хорошо, а над чем мне нужно будет усердно работать (или же что вряд ли получится у меня вообще). и эта честность стала сильной поддержкой моей профессиональной самооценки, и все это вместе помогает мне предъявляться среди коллег и не-психологов. как будто накопилось достаточно фактов того, что я могу себя сама считать хорошим специалистом, даже если кто-то так думать не будет (а это будет точно).

я стала не бояться делать фигню — точнее так, я просто стала пробовать делать то, что мне кажется подошло бы, а потом порой стыдиться (внутри себя я всегда думаю в такие моменты «вот это я в лужу села сейчас, дааааа, но ничего, попробуем по-другому»). и гораздо чаще стали важные вещи происходить в терапии, в том числе благодаря моей смелости сказать херню. чувственно это дарит гораздо большую включенность и интерес к процессу.

благодаря количеству работы я точно стала диагностически зорче и увереннее в своем виденье, и при этом небольшое количество энергии мне подарило чуткость к своим потребностям. сейчас я понимаю, что не могу вести больше определенного количества людей — и пришло время заботится о своем интересе через творческое и интеллектуальное проявление, меня всегда это сильно вдохновляет. думаю, что решусь на лекции.

получилась какая-то ода усталости, но я здесь еще раз говорю о том, что опыт осознания собственных лимитов часто помогает расти с уважением к собственным особенностям и признавать свою силу.

меня в этом году столько раз спасала фотография, словами не передать. часто в моменты, когда совсем не было сил, ни жизненных, ни физических.

и этот маленький на первый взгляд ряд действий что-то особенное во мне пробуждал:
выбрать одну камеру, которую возьму с собой - не ждать ничего от себя, наблюдать за тем, что хочется снять - остановиться, заметить и сфотографировать - вернуться через несколько часов домой и посмотреть результат.

я ничего не ожидаю, мне просто нравится снимать; на моих фотографиях почти нет людей, они они случайны и очень расслаблены. и в итоге мне очень нравятся эти шершавые картинки.

такая радость момента, который ушел, но остался. даже если ты бессильно волочишь ноги, через оптику вдруг становится видно, что жизнь вокруг идет, и как-то легче.

я всем желаю в этом году найти что-то, что поможет поверить в то, что в самой жизни есть надежда на светлое.

Врачей не учат принимать свои ограничения.

Вчера слушала психотерапевта с большим опытом работы с депрессией; он рассказывал, как ему тяжело было переучиваться после опыта работы психиатром, потому что медицина не предполагает виденья своих ограничений.
Говорил про выгорание много, и как это это научило видеть и уважать его лимиты.


Это правда — во время обучения врачей не учат признавать ограничения свои, пациента, болезни, да и жизни в целом.
Любые хелперы в своей основе имеют сильный спасательский компонент, это понятно, но там еще прямо на поверхности большое нарциссическое «у меня получится его вылечить».
У меня тоже есть такое.

И я думаю, что врачи вообще только в работе начинают это признавать, быстрее и качественнее в специализациях ближе к смерти — хирургия, онкология, реаниматология.
Ничего так больше не учит лимитам.

Терапевтический профиль сложнее, потому что есть (и это активно поддерживается внутренне и внешне) заблуждение, что если сделать больше/лучше/быстрее, то можно вылечить.

Я думаю об этом последние полгода, что мудрость признания своих ограничений в том, что точно всех спасти не удастся. Точно.
И люди будут страдать, и будут болеть, и уходить будут. И я не бог, и никакой другой врач тоже, и есть вещи, которым просто не помочь. Или лично мне, или порой вообще.


И это ужасно больно признавать, но жутко проще после этого работается там, где это действительно возможно.

«Взгляните ещё раз на эту точку. Это здесь. Это наш дом. Это мы. Все, кого вы любите, все, кого вы знаете, все, о ком вы когда-либо слышали, все когда-либо существовавшие люди прожили свои жизни на ней. Множество наших наслаждений и страданий, тысячи самоуверенных религий, идеологий и экономических доктрин, каждый охотник и собиратель, каждый герой и трус, каждый созидатель и разрушитель цивилизаций, каждый король и крестьянин, каждая влюблённая пара, каждая мать и каждый отец, каждый способный ребёнок, изобретатель и путешественник, каждый преподаватель этики, каждый лживый политик, каждая «суперзвезда», каждый «величайший лидер», каждый святой и грешник в истории нашего вида жили здесь — на соринке, подвешенной в солнечном луче.

Земля — очень маленькая сцена на безбрежной космической арене. Подумайте о реках крови, пролитых всеми этими генералами и императорами, чтобы, в лучах славы и триумфа, они могли стать кратковременными хозяевами части песчинки. Подумайте о бесконечных жестокостях, совершаемых обитателями одного уголка этой точки над едва отличимыми обитателями другого уголка. О том, как часты меж ними разногласия, о том, как жаждут они убивать друг друга, о том, как горяча их ненависть.

Наше позёрство, наша воображаемая значимость, иллюзия о нашем привилегированном статусе во вселенной — все они пасуют перед этой точкой бледного света. Наша планета — лишь одинокая пылинка в окружающей космической тьме. В этой грандиозной пустоте нет ни намёка на то, что кто-то придёт нам на помощь, дабы спасти нас от нашего же невежества.

Земля — пока единственный известный мир, способный поддерживать жизнь. Нам больше некуда уйти — по крайней мере, в ближайшем будущем. Побывать — да. Колонизировать — ещё нет. Нравится вам это или нет — Земля сейчас наш дом.

Говорят, астрономия прививает скромность и укрепляет характер. Наверное, нет лучшей демонстрации глупого человеческого зазнайства, чем эта отстранённая картина нашего крошечного мира. Мне кажется, она подчёркивает нашу ответственность, наш долг быть добрее друг с другом, хранить и лелеять бледно-голубую точку — наш единственный дом»


Карл Саган о фотографии Земли с расстояния в 5,9 млрд км, сделанной Вояджером-1 в 1990 г.

Вы представляете внешность персонажа, когда читаете?

Я недавно стала думать о том, что у меня ни в памяти, ни в воображении, ни в снах никогда нет и не было четкой картинки, я скорее воображаю атмосферу что ли, потому что с детства у меня было очень плохое зрение.

И когда я стала видеть подборки персонажей книг в виде актеров, которые могут их играть, меня это невероятно удивило.
Что можешь читать и видеть буквально фильм в голове

Вчера была на обучении, где мы говорили про резкое ощущение одиночества на этапе взросления, и развивающуюся симптоматику на этом фоне.

И вот так интересно, что у народов, где есть глубоко укорененные традиции различных инициаций на жизненном пути (взрослость, начало брака, смерть), этой симптоматики нет. Вообще.
Даже если ребенок уходит в лес условно, пройти путь к собственному взрослению, но если в традиции говорится про что-то, что будет с ним (не знаю, духи племени, родных, призраки леса), то одинокости у человека не наступает. Потому что его племя с ним.



Я общалась с детским терапевтом из Торонто, и она рассказывала, что изучала традиции североамериканских племен какое-то время.
И в одном из них принято было отмечать начало менструаций у девочек; и она поразилась, насколько это празднование объединяло их на пути к взрослости, и не давало развиваться неприятным симптомам, от которых страдают западные люди.

Киндер начал выпускать фигурки с Гарри Поттером, и конечно же, как всю коллекцию перестали выпускать, и они стали пропадать с полок магазинов, мне стало очень надо.
Я никогда не была фанатом Гарри Поттера, но вот в этом году мне нужна была персональная сказка и мой азартный ген почуял кровь.
Всю прошлую неделю все оставшиеся магазинные запасы были куплены, и почти вся коллекция собрана (конечно же, кроме двух фигурок, которые я больше всего хотела).
А дальше я стала вдруг очень удивляться, что жду — жду этого момента, когда открываешь упаковку и не знаешь, та самая фигурка или нет.


Я вдруг с удивлением обнаружила, что мне нравится место, когда ты не знаешь, что тебя ждет.

И спойлер — это тот же самый момент, который я так старательно, как и многие другие люди, пытаюсь избегать, потому выносить неопределенность очень неприятно.
Я это делаю очень тонко — придумываю, как именно все будет плохо в будущем и пугаюсь еще больше.

А здесь этот киндер со своим ожиданием волшебства.
По сути же так и работает — жизнь точно такой же киндер. И для того, чтобы что-то попалось интересное, стоит решаться в это ввязываться.
Да, тратить деньги и силы, да, разочаровываться и злиться, когда не то, но… играть?

(когда буду писать мемуары, обязательно в переломной главе расскажу, как маленькие шоколадные яйца подарили мне любопытство и интерес)

Доктор Кернберг во мне начал махать кулаками😂

Что думаете?

Это довольно нарциссическая история — найду идеально подходящее направление и терапевта, который будет меня принимать полтора часа, только поддерживать и решать мои проблемы.

Потому что нет реальности столкновения с ограничениями жизни, и это все прекрасно, но будет кормить неспособность к этой жизни адаптироваться.

Напишу еще про то, на что обратить внимание, и зачем нужен сеттинг чуть позже

Если неструктурировано, то вот:

Мой основной поинт в том, что нет универсального подхода/длительности/терапевта.
Все зависит от уровня организации личности, наличия личностных расстройств, стабильности в жизни клиента, а еще сильно от личности самого терапевта (терапевт не должен нравится клиенту, но иногда, когда все же нравится, работается быстрее, а иногда — наоборот).

Многие люди приходят к психологу, когда уже горит все здание психики, и это точно не лучшее время, чтобы лезть прям глубоко внутрь, нужно много стабилизации, прям много. В каких-то подходах предлагают конкретные техники заземления и самопомощи, какие-то эту стабильность создают отношениями.


Я к тому, что сами инструменты потушить ничего не смогут, это лишь поможет выдержать и снизить эмоциональную интенсивность.
И когда человек глубоко функционально запрашивает от терапии «реши вот эту проблему», то и уровень погружения будет соразмерен этой проблеме, и подход желательно выбирать подстать.
И часто людям совсем не хочется лезть вглубь, хочется, чтобы стало легче (и это тоже запрос), правда очень функциональный.

Условно кпт вообще не акцентируется на отношениях, а решает симптомы, и это ок, и здесь мы будем работать над проблемой.
А гештальт очень про отношения, и здесь мы будем обращать внимание на то, как то, что человека беспокоит, появилось в отношениях.

Зачем тогда вообще смотреть в отношения, если можно решить проблему просто?

Простой ответ — в величине глубинных изменений. Кому-то это не надо, а надо отшлифовать одну проблему. Глубинно психику это не поменяет, и условно — это 6 мес — год работы очень примерно.


И дальше мои личные переживания —
именно это место меня расстроило, когда я читала истории людей. Многие здесь отвечают — мне вот эти вот отношения, это вот совсем не надо, ты работник, я заказчик, сделай работу, заботься обо мне, давай мне техники, я еще хочу, чтобы ты меня не оставлял. Функционально и сухо.

И загвоздка в том, что если это требуется от другого, скорее всего так либо обращались с клиентом, либо он так обращается еще и с собой (чаще и то, и другое). А это невероятно одиноко и грустно, но это незаметно для клиента, поэтому что это условная норма для него, и он просто может не знать, что это не ок.

Терапевт часто вообще первый человек, с которым человек может обсуждать открыто отношения, ругаться, разочаровываться, просить и требовать, но когда есть запрос к функции, этого не произойдет никогда.
И если в эти отношения эти сложные чувства не нести — тоже.

И это невозможность создается двумя.
Не терапевт плохой — хотя он мог ошибаться и прям косячить.
Не клиент плохой — хоть он избегает говорить о том, что ему не подходит.

Рушится связь, отношения, из-за которого, в итоге, страдает клиент.

Когнитивно-поведенческие направления любой волны — более функциональны, гештальт менее структурированный, а психоанализ может быть разной степени холодности. Это факт разных направлений, но любой метод может быть топором в неумелых руках или расцветать в умелых.

Важна диагностика, осознание собственных ограничений и огромной власти, честность о себе и о методе для терапевта, и смелость строить отношения, говорить о своих чувствах и терпение в исследовании себя для клиента.

Сейчас зашла в комментарии к посту у одного блогера по поводу психологов, которые не подошли клиентам, и у меня просто волосы на голове зашевелились, и от рассказов о том, что делают сами терапевты, но и от ожиданий людей как клиентов.

Хочется мне рассказать после этого, зачем то, что есть в терапии, нужно и важно, и как найти своего терапевта, и сколько может длиться терапия, и с чем конкретно каждый подход может лучше помочь.

Что-то прям разозлилась на чушь

также я буквально всю прошлую неделю в прохладе и португальских садах:


🐸

карточки из Синтры с той самой старой камеры за 20€