Igor Makarov

Выпустили Мониторинг климатического регулирования за четвертый квартал 2024 года. Это было горячий период: состоялась конференция сторон РКИК, а также саммиты БРИКС и Двадцатки, где климатические сюжеты также были на ведущих ролях. Несколько важных нормативных актов принято и в России

Ознакомиться с предыдущими выпусками мониторинга можно здесь

🇨🇳🌱 Среди ключевых трендов развития мировой экономики последнего года я отдельно выделил то, что Китай превратился в лидера глобальной зеленой трансформации. За один лишь 2023 г. инвестиции Китая в трансформацию энергетики составили 676 млрд долл. – эта величина невообразима для любой другой страны. В качестве дополнения - покажем долю Китая в мире по некоторым другим ключевым индикаторам энергоперехода:

Возобновляемая энергетика (данные Ember и МЭА)
Солнечная электрогенерация – 36% от мировой в 2023 г., 41% за 11 мес. 2024 г.
Ветровая электрогенерация – 38% в 2023 г., 40% за 11 мес. 2024 г.
Суммарные установленные мощности на 2023 г. – 43% по энергии солнца и 43% по энергии ветра
Добавленные мощности за 2023 г. – 63% по энергии солнца и 63% по энергии ветра

Электромобили и аккумуляторы (данные МЭА)
Продажи электромобилей в 2023 г. – 59%, прогноз на 2024 г. – 61%
Мощности по производству литий-ионных аккумуляторов в 2022 г. – 76%
Мощности по переработке литий-ионных аккумуляторов в 2023 г. – 79%

Производство оборудования для ВИЭ (данные МЭА)
Мощности по производству оборудования для солнечной электроэнергетики на разных цепочках создания стоимости в 2021-2024 гг.: поликремний – 93%, пластины – 95%, фотоэлементы – 88%, модули – 83%
Мощности по производству оборудования для оффшорной ветровой энергетики в 2022 г.: башни – 55%, гондолы – 70%, лопасти – 88%
Мощности по производству оборудования для оффшорной ветровой энергетики в 2022 г.: башни – 61%, гондолы – 62%, лопасти – 65%

Критические металлы и минералы (данные МЭА)
Объемы переработки критических металлов и минералов в 2022 г.: медь – 42%, никель – 17%, кобальт – 74%, литий – 65%, графит – 100%, редкоземельные металлы – 90%

Добавим лидерство (с большим отрывом) Китая по патентам по всем ключевым низкоуглеродным технологиям. Ну и в качестве примера того, как все будет развиваться дальше: во Внутренней Монголии уже строится солнечная супер-электростанция, суммарная мощность которой к 2030 г. достигнет 100 ГВт. Сейчас крупнейшая солнечная электростанция мира имеет мощность около 5 ГВт, а крупнейшая за пределами Китая – менее 3 ГВт.

В общем, мы имеем дело со становлением новой энергетической сверхдержавы.

Дорогие друзья! С Новым 2025 годом! Пусть он принесет много приятных сюрпризов и оставит без больших неприятных. Пусть он будет захватывающим и интересным. Новый год вряд ли вернет в мир утраченную им гармонию, но давайте сохранять стремление делать нашу планету немножечко лучше – хотя бы там, где это нам по силам. До встречи в новом году!

⬆️Интересный обзор от нашего коллеги и друга Игоря Макарова.

В санкционной части добавили бы, что против Китая в связи с политикой самого Китая санкции все же применялись умеренно. А вот вторичные санкции против китайских компаний за работу с Россией - в товаром количестве. С начала СВО - более 200 юридических лиц.
Однако речь о небольших компаниях.

По телекомам Китай в 2024 году особо не трогали. По Гонконгу и СУАР - тоже.

Но вот H. R. 815 все же Конгресс принял. В числе прочего там запрет на тикток.

При Трампе эскалация, скорее всего, будет более жёсткой. И в форме торговой войны тоже. Не только санкции.

6️⃣🏦Относительно мягкий выход из режима высокой инфляции в западных странах
Два года назад многие ожидали, что режим высокой инфляции в США и ЕС – это новая нормаль, проводя параллели с 1970-ми. Но подъем ставок позволил утихомирить инфляцию – и в США, и в ЕС она составляет сейчас приемлемые 2-2,5%. Центральным банкам пока удается проскочить между Сциллой инфляции и Харибдой финансовой нестабильности. Банкопада удалось избежать, рецессии тоже. Сейчас ставки постепенно снижаются. Жесткая денежно-кредитная политика не прошла бесследно и обострила множество структурных проблем и американской, и европейской экономики (а заодно усугубила долговой кризис во всем мире), однако худшего удалось избежать – на Западе все чаще говорят о «мягкой посадке».

7️⃣💸Активизация усилий по развитию новых платежных и резервных механизмов
Беззастенчивая «вепонизация» доллара и общая нервная международная обстановка заставили многие страны задуматься о том, как бы снизить зависимость от американской валюты. При этом судить о чем-то по доле доллара в расчетах внутри системы SWIFT или в валютных резервах бессмысленно. В первых она даже растет, замещая долю евро, во вторых – остается стабильной, ведь среди других валют нет альтернатив. Однако ведется активная работа (в том числе в рамках БРИКС, но не только) над платежными системами на основе новых технологических решений, позволяющими осуществлять платежи в национальных валютах без посредничества доллара. Ведется поиск новых (или возврат к старым – золоту, например) резервных активов. Эта работа продолжится и неизбежно даст плоды в ближайшие годы.

8️⃣🇪🇺🇺🇸Кризис конкурентоспособности Европы и ее отставание от США
До кризиса 2008-2009 гг. ВВП ЕС-27 был примерно равен американскому, сейчас он более чем на треть ниже. Европа – самый медленно растущий регион мира, в последние годы совсем растерявший динамику и весь набор прежних конкурентных преимуществ. Вышедший недавно доклад Марио Драги – это настоящий удар в набат по поводу перспектив европейской экономики, при этом высказанные в нем вполне разумные рецепты политически нереализуемы. Главный выгодополучатель европейского провала – США, в последние годы развивающиеся вполне динамично, в том числе за счет перетока капитала из и отъедания рыночных ниш у европейских партнеров-конкурентов.

9️⃣🌱🇨🇳Китай как новый лидер мировой зеленой трансформации
В 2023 г. инвестиции Китая в трансформацию энергетики достигли 676 млрд долл. Это немыслимые объемы: в резонансном Законе о снижении инфляции в США на зеленые технологии предполагалось потратить 386 млрд долл. до 2031 года, и это подавалось как беспрецедентные траты. Китай же инвестирует намного большие суммы в год! Как результат – на Китай сейчас приходится 60% мировой солнечно генерации, 60% – ветровой, 60% мировых продаж электромобилей. Китай поставил под контроль всю цепочкой создания стоимости соответствующего оборудования – от добычи и переработки необходимых металлов до мощностей по ресайклингу. Китай начинает заваливать весь мир зелеными технологиями, и все, что остается делать США и ЕС – это защищаться высокими тарифами.

🔟💰Продолжение глобального долгового кризиса
Пандемийные расходы, а потом рост процентных ставок ввергли огромное количество стран в долговую кабалу. Суммарная государственная задолженность в 2024 г., вероятно, впервые превысила 100 трлн долл. Это фактически ставит крест на перспективах прогресса по целям устойчивого развития. Достаточно сказать, что в 48 странах с общим населением 3,3 млрд человек на проценты по внешнему долгу тратится больше, чем на здравоохранение или образование. В совокупности с тем фактом, что в США (мировой лидер по объему задолженности) до сих пор направляется чистый поток капитала в размере около 1 трлн долл. в год, это свидетельство тотальной разбалансировки мировой финансовой системы и неадекватности Бреттон-Вудских институтов текущим условиям функционирования мировой экономики.

10 КЛЮЧЕВЫХ ТРЕНДОВ РАЗВИТИЯ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ 2024 г.

Весь год мы в департаменте мировой экономики НИУ ВШЭ внимательно следили за происходящим в мире. Мои коллеги готовили регулярные мониторинги мировой экономики и международного бизнеса, а лучшие академические специалисты в нашей сфере анализировали происходящее на страницах нашего журнала «Современная мировая экономика». Подведем некоторые итоги: вот 10 главных на мой взгляд трендов мировой экономики 2024 г.

1️⃣ 🌍 Подъем и растущая координация Глобального Юга
Глобальный Юг давно стал мировым большинством (85% мирового населения), но сейчас, благодаря быстрому экономическому росту в крупнейших странах, превратился и в мировой средний класс – требующий, как водится, своего участия в принятии решений. Отсюда – все более настойчивые требования реформирования институтов глобального управления (см. председательство Бразилии в Группе двадцати). А также - расширение БРИКС и обрастание его сетью партнеров. Присутствие 35 стран на Саммите БРИКС в Казани – это яркое свидетельство того, что именно БРИКС становится полноценным голосом Глобального Юга.

2️⃣✊Сдвиг вправо в политике западных стран
Результаты выборов в Европейский парламент, во Франции, Австрии, Румынии, Португалии, Великобритании, Германии и США позволяют констатировать качественное усиление позиций правых сил. Выводы отсюда разные фланги делают разные. Одни заключают, что «правильные» силы должны сплотиться против «популистов». Другие – что политическому истеблишменту неплохо было бы вспомнить, что они работают на свои народы целиком, а не на сообщество выпускников университетов Лиги плюща. В Европе правых пока удается оттеснить либо ассимилировать (хотя игнорировать их совсем уже не получается), но в США они одержали решительную победу, с соответствующими колоссальными последствиями для экономической политики – уже в 2025 г.

3️⃣⛔️Рутинизация протекционизма и санкций
К тому, что пакеты санкций против России добавляются в пакеты с пакетами, мы привыкли. Но на поток встали и санкции против Китая. Санкции сегодня вводят для того, чтобы ударить по оппонентам, а иногда – и чтобы показать союзникам, кто здесь хозяин. Параллельно вводятся новые запретительные таможенные пошлины (например, в США и ЕС против ряда китайских промышленных товаров), а также масштабные меры промышленной политики, с явными нарушениями норм ВТО. И все это – цветочки по сравнению с обещаниями Трампа ввести 60%-е тарифы на весь американский импорт. Уже в 2025 г.

4️⃣🇨🇳Сложности с переходом Китая к новой модели экономического роста
Ожидаемый прирост ВВП Китая в 4,9% по итогам 2024 г. – это в целом неплохо. Проблема в другом: тормозит переход к новой модели развития. Предыдущая, на основе масштабных инвестиций в инфраструктуру и производственные мощности, генерирует уже критический рост задолженности региональных и муниципальных администраций. Разворачивающийся кризис на рынке недвижимости для нее очень опасен. Китайской экономике нужны новые драйверы, в первую очередь, связанные с внутренним потреблением. Разгонать их пока не получается. В результате драйвером в 2024 г. вновь стал быстро растущий чистый экспорт, но в условиях расширения антикитайского протекционизма это вряд ли можно считать устойчивой стратегией.

5️⃣💻Рост цифровых компаний и усиление конфликтов между Big Tech и государством
Капитализация пяти крупнейших американских технологических компаний достигла четверти стоимости фондового рынка США. Текущий взлет Big Tech, отчасти раздуваемый ажиотажем вокруг искусственного интеллекта, вполне может оказаться пузырем. Но прямо сейчас его важнейшая роль в экономике (и политике) требует новой системы взаимоотношений с государством. Отсюда новое законодательство в отношении IT-сектора в ЕС, чехарда вокруг TikTok в США, вокруг Telegram во Франции и вокруг X в Бразилии. И конечно новая роль Илона Маска, который для купирования конфликтов между Big Tech и американским государством решил сам сконструировать новое, «правильное» американское государство.

Будучи в Кейптауне, поучаствовал в интересном студийном разговоре с Шомья Бромуиком (ORF, Индия) и Джордан Маклин (SAIIA, ЮАР) о том, как по-разному в разных странах происходит переход на возобновляемые источники энергии и какие барьеры для него возникают в государствах Глобального Юга

❗️Выложен в открытый доступ третий номер журнала "Современная мировая экономика" за 2024 г. Это наш первый тематический выпуск - он посвящен экономике США в контексте президентских выборов.

Леонид Григорьев (НИУ ВШЭ) анализирует основные факторы экономического роста США. Ренато Флореш (Фонд Жетулио Варгаша, Бразилия) очерчивает возможности и пределы замены американского доллара в международных расчетах. Джаннета Меджидова (Всемирный банк) прослеживает эволюцию международной инвестиционной позиции США. Наталья Петровская (Институт США и Канады РАН) показывает, как изменения в этнической структуре американского общества влияют на электоральные процессы. Екатерина Хейфец (экс-ЦСР и экс-НИУ ВШЭ) дает характеристику американскому топливно-энергетическому комплексу. Марианна Есаян характеризует климатическую политику США в разрезе штатов. Завершает номер обзор круглого стола о влиянии социально-экономических и демографических сдвигов в США на политические процессы.

Малайзия – очень интересная страна, отчаянно пытающаяся выработать собственный путь к светлому будущему. На первый взгляд, она должна была бы выигрывать от фрагментации мира, которая сейчас наблюдается. Американцы вводят тарифы/санкции против китайских товаров? Отлично, Китай прогоняет свой экспорт через Малайзию либо размещает здесь производства, ориентированные на американский рынок. США и их союзники угрожают Китаю ограничить его доступ к импорту полупроводникам? Отлично, настает час Малайзии уже на китайском рынке!

Но на деле – все здесь очень встревожены и никакой фрагментации не хотят. Понимают, что окно возможностей будет схлопываться, давление растет. Малайзию толкают к тому, чтобы она приняла ту или иную сторону, а она никаких сторон принимать не хочет. Нейтральность – ключевое слово в стратегировании, но сохранять ее все сложнее. Пока естественная реакция – максимально диверсифицироваться. Отсюда – и присоединение к БРИКС в статусе партнера, и быстрое развитие отношений с Россией

Начало см. выше ⬆️

Есть три важнейшие функции мировой валюты:

1️⃣ Единица измерения - функция преимущественно техническая, производная от двух других.

2️⃣ Средство обмена – доллар используется в платежных транзакциях. При этом он выступает фактически посредником между двумя национальными валютами, дополнительным звеном в транзакции. В рамках имеющейся инфраструктуры только доллар может выполнять такую функцию, так как только он обладает достаточной ликвидностью. Задача дедолларизации – не придумать валюту, которая будет выступать посредником вместо доллара, а придумать как внедрить новые технологии так, чтобы транзакции обходились без посредников. Использование цифровых валют центральных банков (в рамках системы, подобной китайской MBridge) – наиболее очевидная (хотя и не единственная) из таких технологий. Очевидно, что доллар продолжит доминировать в рамках системы SWIFT (по факту его роль там даже растет за счет отъедания доли евро), просто сегмент SWIFT в развивающихся странах будет сжиматься (как это произошло с сегментом банковских карт в Китае и Индии).

3️⃣ Сохранение стоимости. Доллар используется в международных резервах стран. Заморозка российских резервов уже нанесла огромный удар по этой функции доллара. Это пока почти не проявляется в структуре валютных резервов – по той же причине: невозможно просто заместить доллар другой традиционной валютой, а он еще и отъедают долю евро. Однако уже происходит его замещение золотом (его доля в официальных резервах достигла 18% в 2023 г. по сравнению с 11% в 2008 г.). Далее будет происходить развитие нового типа резервных активов. Это может быть, например, резервный актив в рамках БРИКС на основе корзины валют, ликвидность которого обеспечивается валютами стран объединения, а снижение волатильности – их разнообразием. Теоретически возможно появление и валют, обеспеченных природными ресурсами.

Отдельно отмечу роль в этих процессах Нового банка развития – кажется, окончательно оформленную на саммите БРИКС в Казани. Сам по себе НБР очень маленький, его капитализация – всего 100 млрд долл., портфель проектов в десятки раз меньше портфеля Всемирного банка. Из НБР нет никакого смысла делать еще один традиционный многосторонний институт развития. Его задачей должна быть апробация инновационных решений, позволяющих мобилизовывать капитал для проектов развития в развивающихся странах – решений, которые по разным причинам не могут быть реализованы в рамках традиционной системы банков развития. Пока не очень понятна суть инвестиционной платформы БРИКС, о которой договорились в Казани. Возможно, это и есть одно из таких решений.

Ни один из актуальных вопросов мировой экономики не мифологизирован так, как мифологизирован феномен дедолларизации. За последние пару недель я выступал на эту тему на двух мероприятиях, в том числе в контексте решений саммита БРИКС в Казани. Сначала – в Кейптауне на круглом столе, посвященном БРИКС (видео), на полях Cape Town Conversation. Потом – на азиатской конференции Валдайского клуба в Куала-Лумпуре (видео). Отдельно тема дедолларизации обсуждалась и на нашей ежегодной конференции по мировой экономике в начале декабря. Постараюсь обобщить.

Доминирование доллара в мире имеет два неприятных следствия:

1. Ставшая очевидной вепонизация доллара: то, что раньше было элементом глобальной инфраструктуры общественным благом, начинает применяться держателем этого блага исходя из своих интересов. Санкции против России – это только часть истории, хотя и первоочередная. Фактически именно через контроль над финансовой системой, в основе которой доллар, США могут диктовать другим странам, с кем и чем им надо или не надо торговать. Сама по себе эта ситуация абсурдна и долго продолжаться не может.

2. Менее очевидная проблема, касающаяся направления финансовых потоков в мире. Весь мир сейчас обсуждает, как мобилизовать ресурсы на решение проблем устойчивого развития, на борьбу с изменением климата, к тому же в условиях долгового кризиса в развивающемся мире. Одновременно в США ежегодно направляется триллион долларов чистого притока капитала со всего мира. Причем этот поток кратно усилился после кризиса 2008-2009 гг. (начавшегося в США) и ускоряется в период любой турбулентности (отдельно стоит проблема морального риска: такая ситуация делает США в принципе заинтересованными в любой турбулентности в мире). Огромная часть этого потока – это фактически рента за обладание статусом мировой валюты. Рискну предположить, что в доллароцентричной мировой финансовой системе перенаправить частный капитал в развивающиеся страны в принципе невозможно.

Доллар как мировая валюта существует не в вакууме. Он поддерживается огромной и сложной инфраструктурой – система SWIFT, системы банковских карт, особая роль американских банков, расположенные в США Бреттон-Вудские институты и т.д. Эта система надежно защищена эффектом масштаба и решающим голосом самих США, резко ее поменять невозможно. Любые идеи по поводу того, что на смену доллара придет юань или некоторая единая валюта БРИКС (сама по себе большой миф – см. теорию оптимальных валютных зон Р. Манделла) не имеют никаких перспектив реализации.

Бессмысленно придумывать новую мировую валюту взамен старой. Возможно (и даже необходимо) замещать отдельные функции, которые выполняет доллар как мировая валюта, на основе строительства новых элементов глобальной финансовой инфраструктуры и принципиально новых технологических решений.

То, как работает такой подход, можно увидеть в Китае и Индии. Там нет никакой зависимости от банковских карт Visa и Mastercard. И не потому, что придумана какая-то местная система платежных карт. Нет, просто внедрено более эффективное технологическое решение, основанное на цифровых платежах с помощью смартфона. Западные банковские карты по-прежнему доминируют в своем сегменте, просто от этого сегмента уже почти ничего не осталось.

См. продолжение далее ⬇️

Немного южноафриканской живности, устремляющей уверенный взгляд в будущее континента. И мыс Доброй Надежды - одна из ключевых географичесих точек в его прошлом

В Кейптауне я выступил на сессии с труднопереводимым названием “Mineral mavericks”. Речь шла о том, как Африке, обладающей 30% мировых запасов критических металлов и минералов, обратить их на пользу своему развитию.
Мои тезисы были следующие:

1️⃣ Критические металлы и минералы - это в некотором роде новая нефть.
а) спрос растет (вырос вдвое за последние 5 лет, еще удвоится к 2030 г.);
б) концентрация запасов выше, чем у запасов нефти, более того, выше, чем была у запасов нефти в момент возникновения ОПЕК;
в) торговые и инвестиционные потоки определяются не только и не столько соображениями эффективности, сколько стратегическими целями и соображениями безопасности

2️⃣ Я как человек, прибывшей из страны, богатой старой нефтью, дискуссии о том, как перейти от добычи сырья к высоким переделам, помню примерно столько же, сколько помню себя. Что точно могу сказать по российскому опыту, ресурсная индустриализация не делается одним лишь частным бизнесом и не делается ad hoc, от проекта к проекту.

3️⃣ Что нужно Африке, так это шесть компонентов:
а) снятие барьеров для торговли и выстраивания региональных цепочек добавленной стоимости (для этого создана Африканская континентальная зона свободной торговли);
б) инфраструктура, связывающая компоненты цепочек между собой, а продукцию - с рынками сбыта;
в) стыковка промышленных проектов в первую очередь с внутренним спросом (здесь отличный пример – хаб по производству батарей в ДРК и Замбии);
г) региональная координация;
д) доступ к капиталу (в том числе через привлечение иностранных инвестиций);
е) промышленная политика в форме требований к локализации или экспортных барьеров.

4️⃣ Всегда есть большой соблазн начать с пункта е). Многие так и делают. Но так делать не надо, потому что без оставшихся пяти пунктов это не сработает. Есть успешный пример Индонезии, которая сумела запустить собственное промышленное производство, перейдя к нему от простой продажи никеля. Там действительно использовались достаточно радикальные экспортные ограничения. Но они дали результат ровно потому, что были частью портфеля инструментов, а не применялись в вакууме.

5️⃣ Российский опыт в деле ресурсной индустриализации - длительный и болезненный. Российские компании этот опыт знают непонаслышке и как правило приходят в Африку именно с предложениями комплексного развития, что выгодно отличает их от европейских и китайских конкурентов. Конечно, помогает им и обширное наследие африкано-советского сотрудничество, которое на континенте вспоминают с большой теплотой.

Кстати, примечателен страновой состав спикеров сессии: кроме меня - представители ЮАР, Индии и Великобритании и США. Бывает сейчас и такое.

Месяц назад я выступал на ежегодном заседании Валдайского клуба на тему справедливого низкоуглеродного перехода. Текст выступления опубликовали на сайте Клуба. Конечно, в нем нет ничего про Конференцию сторон в Баку. Однако произошедшие на ней события полностью подтвердили все мои основные тезисы.

На прошлой неделе побывал в ЮАР на Cape Town Conversation - одном из ключевых политико-экономических форумов Глобального Юга, который в этом году приобрел еще большую значимость в связи с переходом председательства в Группе 20 от Бразилии к ЮАР. Я был здесь и в прошлом году, и было интересно сравнить, как поменялся дискуссия за это время.

Что касается внутренних целей и приоритетов, то они остались практически прежними: это обеспечение доступа к капиталу, новая энергетика, адаптация к изменению климата, голубая экономика, цифровая общественная инфраструктура, разумное использование собственных недр, низовые инновации (в том числе цифровые стартапы), упорядоченная урбанизация, снятие торговых барьеров, вовлечение женщин в экономическую активность.

Без активного вовлечения в мировые дела и переориентации на Глобальный Юг финансовых потоков все это обеспечить невозможно. Поэтому в центре повестки дня – реформа глобального налогообложения и реформа мировых финансовых институтов. Этому было посвящено председательство Бразилии в Двадцатке, эти же темы продолжатся и в председательство ЮАР.

Что поменялось за год – так это ужесточение позиции по отношению к Западу.

Трампу очень не рады – в нем видят угрозу мультилатерализму, в котором страны Глобального Юга нуждаются. Довольно уныло выглядит в этом контексте будущее Двадцатки – ведь в 2026 г. председательство должно перейти именно к США, и уже сейчас они должны начинать участвовать в формате тройки стран - последовательных председателей. А с кем там сейчас разговаривать – решительно непонятно.

При этом немало участников выражали мнение, что дело-то в общем не в Трампе. Риторика Байдена была другой, но меры, имеющие следствием подрыв глобальных институтов (протекционизм и промышленная политика, санкции, блокирование работы Апелляционного органа ВТО, самоустранение от предоставления климатической помощи, злоупотребление доминирующей ролью в Бреттон-Вудских институтах и многое другое). Просто пора признать, что США не готовы участвовать в решении глобальных проблем.

События на Украине в прошлом году обсуждались преимущественно в контексте проблем продовольственной и энергетической безопасности, но в этом году – в основном как критический момент ослабления Европы. Прямо звучало, что у нее фактически есть две альтернативы: либо Европа поворачивается к Глобальному Югу и Китаю, а также восстанавливает отношения с Россией, либо окончательно выпадает из мировых дел. Но в целом в будущее Европы сегодня никто не верит.

Зато ведущие развивающиеся страны по-прежнему верят в реформы международных институтов. Это повторяется как мантра, однако как такие реформы осуществить (или правильнее – как убедить Запад на них согласиться) – решительно непонятно. Думаю, по инерции эта дискуссия в текущем виде продлится еще год, а дальше – когда председательство в Двадцатке уйдет в США – перейдет в иные, более решительные формы.

В этой связи симптоматично, что в этом году гораздо больше, чем в прошлом, говорили о БРИКС (притом, что в прошлом году ЮАР в нем председательствовала). После расширения до 9 стран, появления новой категории партнеров и парада заявок на вступление со стороны других государств БРИКС всерьез претендует на то, чтобы стать голосом Глобального Юга. Участники чувствуют в нем некую свежесть и драйв, хотя что дальше с ними делать, пока толком никто не понимает. Может быть, в следующем году станет понятнее

5 декабря в 13.00 в рамках Ежегодной конференции по мировой экономики состоится презентация доклада "На пути к глобальному зеленому лидерству: Приоритеты сотрудничества стран БРИКС по вопросам борьбы с изменением климата". Доклад подготовлен совместно Лабораторией экономики изменения климата и Центром международных и сравнительно-правовых исследований.

Авторы рассмотрели климатические политики стран БРИКС, проанализировали участие государств в многосторонних форматах сотрудничества и позиции по ключевым вопросам международной климатической повестки.

Доклад нацелен на то, чтобы предложить основные направления и приоритеты климатического сотрудничества, соответствующие интересам стран БРИКС, а также отражающие особую роль и ответственность стран БРИКС в противодействии глобальному изменению климата.

Презентация состоится на английском языке.

Зарегистрироваться можно здесь. Присоединяйтесь!

С радостью сообщаю, что 4–6 декабря 2024 года Департамент мировой экономики НИУ ВШЭ проводит XII Ежегодную конференцию по мировой экономике. Как обычно, среди участников - ведущие российские и зарубежные исследователи в области мировой экономики.
 
В это году конференция называется “Вызовы догоняющего развития: развивающиеся страны в глобальной экономике”  

В рамках конференции состоятся четыре сессии:

1. Хрупкая конвергенция: прошлое, настоящее и будущее межстранового неравенства.
2. Примеры успешного догоняющего развития: истории роста в меняющихся глобальных условиях.
3. Голос мирового большинства: БРИКС в первый год после расширения.
4. Незавершенное дело: каково будущее Целей устойчивого развития?

Специальная сессия будет посвящена презентации доклада "К глобальному зеленому лидерству: Приоритеты сотрудничества стран БРИКС по вопросам борьбы с изменением климата" 

6 декабря состоится конференция молодых ученых

Мероприятие состоится по адресу Малая Ордынка, 17, ауд.106. Рабочий язык: английский
 
Присоединяйтесь: для участия в мероприятии требуется пройти регистрацию до 03.12.2024.
 
Программа и более подробная информация доступны на странице конференции.

(в продолжение предыдущего поста) По многим параметрам COP29 в Баку существенно отличался от предыдущих.

Если посмотреть деловую программу саммита (работу павильонов), то бросается в глаза очень слабое присутствие многих западных стран. США – по причине президентской пересменки, а страны ЕС были не рады проведению СОР29 в Азербайджане. Впервые за долгое время не было павильона Индии – говорят, по некоторым внутриполитическим вопросам, но для меня это не звучит слишком убедительно. Зато гораздо более активно участвовали другие азиатские и африканские страны. Отдельно отмечу павильоны наших центральноазиатских соседей, который сделали по сравнению с предыдущими саммитами огромный шаг вперед.

Возможно, из-за такой не вполне стандартной географии поменялась преобладающая тематика. Было очень много разговоров об адаптации. Для большинства павильонов adaptation и resilience были центральными темами. Все чаще речь идет о трансформационной адаптации – не просто каких-то изолированных мерах для отдельных секторов, а о комплексном подходе к развитию экономической системы в условиях изменения климата.

К Азербайджану есть много вопросов по поводу председательства на переговорах, но почти нет – по поводу организации самого мероприятия. За исключением проблем с гостиницами (которые стоили как крыло самолета), все остальное было устроено просто прекрасно. Особенно впечатлило количество и качество волонтеров – какое-то немыслимое количество интеллигентных и прекрасно говорящих на английском ребят. На мой взгляд крайне вредна дискуссия о том, надо ли проводить COP в нефтедобывающих странах. Надо, в то числе и для таких ребят, а также для десятков тысяч местных, посетивших зеленую зону (часто с детьми) – ничто так не трансформирует общество и его мышление, как вовлечение в подобные мероприятия.

В завершение отмечу, что это был самый русскоязычный COP в истории. Огромные делегации из постсоветских стран, а также волонтеры, создавали совсем иную среду, чем та, что была в Шотландии, Египте или ОАЭ. Российская делегации была одной из самых больших, и на мой взгляд это здорово. Представители российского бизнеса и органов государственной власти смогли воочию убедиться, что климат – это дело далеко не только (а с каждым годом еще все более и не столько) развитых стран. Это то, что объединяет между собой разные регионы, это то, что в большей или меньшей степени пронизывает (нравится нам это или нет) все происходящие в мире экономические и политические процессы.

В ночь с субботы на воскресенье в Баку с полуторадневным опозданием завершилась 29-я сессия Конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата. Важнейшее содержательное решение – это согласование суммы 300 млрд долл., которая к 2035 г. должна предоставляться ежегодно развивающимся странам для сокращения выбросов и адаптации. Исходные позиции были настолько разными (развивающиеся требовали 1,3 трлн долл.), что уверенности в том, что какая-то сделка состоится, не было вплоть до последнего момента. Впрочем, многие развивающиеся страны рассматривают принятую в итоге сумму как издевательство: она слишком низка по сравнению с необходимым объемом финансирования, размыта с точки зрения источников финансирования, а с учетом инфляции несильно превышает предыдущую цель, поставленную еще в 2009 г. (100 млрд долл. к 2020 г.).

Нынешний саммит расширил линию разлома между развитыми и развивающимися странами. Недовольство последних растет. Механизм «можно оставить все как есть, но заставить развитые страны заплатить» не работает. Нынешнее решение, бесконечно далекое от соответствия призыву переходить от миллиардов к триллионам, это явно подтверждает. Вопрос лишь в том, когда будет явно сформулировано, что в мире, где порядка триллиона долларов ежегодно перекачивается в США просто в качестве ренты за доминирование доллара в международной финансовой системе, невозможно предоставить триллионы долларов развивающемуся миру. И дело тут совершенно не в личности президента США, на которого развитые страны благополучно списали часть вины за неготовность говорить о больших суммах (напомню, в прошлом году при правильном президенте США заплатили в Фонд ущерба и потерь аж 17,5 млн долл.).

Выступил вчера в российском павильоне на СОР29 в Баку на сессии «Возможности от низкоуглеродного перехода для реальной экономики» (сессия начинается с 10 минуты). Говорил примерно следующие:

1. Классификация «физические риски - переходные риски», как и все универсальное, применительно к российской экономике требует переосмысления. Переходные риски для России как страны, специализирующей на углеводородах и углеродоемкой продукции – это в первую очередь риски, приходящие извне. В отличие от многих других стран, это риски не от наших действий, от нашего бездействия.

2. Кроме очевидных рисков снижения спроса на углеводороды и пограничных углеродных барьеров, которые относительно осознаны в российской дискуссии, есть еще риск отставания в технологической гонке низкоуглеродных технологий. Эта гонка ускорилась в последние годы – на фоне беспрецедентных по масштабам мер промышленной политики в США, в Китае. У нас нет таких ресурсов, но тоже есть весьма активная промышленная политика. И есть масса возможностей встраивать в нее климатический компонент, поддерживая (при прочих равных) те сектора, которые будут востребованы миром с учетом и изменения климата, и зеленой трансформации мира.

3. Очевидные возможности открываются для ряда отраслей типа атомной энергетики и металлургии (критические металлы и минералы). Есть и менее очевидные наши переходные возможности, вытекающие из физических рисков для остального мира: продовольствие, водоемкая продукция, экосистемные услуги всех типов (от секвестрации углерода до экотуризма).

4. Диверсификация, построение инновационной ресурсной экономики, обеспечение продовольственной, водной и экологической безопасности мира – вот и наши возможности, и наш вклад в построение низкоуглеродного и устойчивого к изменению климата мира.

5. Модератор попросил порассуждать о прорывах, которые могут произойти в ближайшее десятилетие и кардинально поменять ландшафт. Я вижу такие возможности в процессах, происходящих в Китае. Технологические прорывы возникают тогда, когда накапливается технологический прогресс в смежных областях, возникает синергия между ними, которая мультиплицируется эффектом масштаба. Вот в этой точке сейчас Китай с 60% добавляемых ежегодно мощностей по солнцу и ветру, 60% мировых продаж электромобилей, мировым лидерством по накопителям и электролизерам и контролем над всей цепочкой поставок по всем этим технологиям. Если прорыва не будет тут, то тогда где?

Что я делал на экспертной двадцатке в Рио? Представлял основные положения нашего с коллегами Policy Brief, посвященного учету выбросов по потреблению

Нахожусь на Экспертной двадцатке в Рио-де-Жанейро. Вместе с коллегами из других стран, среди прочего, стараемся осмыслить окружающую экономическую реальность и понять, где место экономических методов в ее анализе.

На ум приходит ситуация, описанная в трилогии Лю Цысиня «Воспоминания о прошлом Земли» (кстати, с большим отрывом лучшее фантастическое произведение XXI века, и далее будет немножко спойлеров). Там физики массово оканчивают жизнь самоубийствами. Опыты на ускорителях элементарных частиц каждый раз демонстрируют разные результаты, не давая установить в их движении никаких закономерностей. В глазах ученых физика как наука более не существует. Как выясняется чуть позже, это инопланетная цивилизация, пытаясь замедлить развитие науки на Земле, вмешивается в ход экспериментов с помощью так называемых софонов – элементарных частиц с искусственным интеллектом.

Примерно то же самое происходит сейчас с мировой экономикой. Стремление максимизировать благосостояние всегда лежало в основе предпосылок, используемых в экономико-математических методах анализа. Но когда на смену эффективности и рациональности в качестве ключевого мотива экономического поведения приходят обеспечение безопасности, ментальная инерция и общественные эмоции, закономерности рассыпаются, а с ними – и традиционное экономическое мышление как способ осмысления мира и предсказания будущего. Ровно это мы наблюдаем в последние годы в мире.

Ближе к концу повествования один из героев задается вопросом: а почему мы уверены, что только софоны создают иллюзии, нарушая чистоту физики, и делают это только в ускорителях элементарных частиц? Почему мы уверены, что остальная вселенная чиста и была чиста прежде? Сколько в мире иллюзий, о которых мы даже не знаем? От этого понимания можно впасть в уныние, а можно прыгать от радости – какой простор открывается для расширения горизонтов и выхода за пределы прежнего познания.

Так и с мировой экономикой – а кто сказал, что неэкономические мотивы не определяли ее прежде, а мы не рассматривали в качестве рациональной экономической картины «иллюзию», создаваемую произвольными политическими решениями? Экономист, вооруженный только лишь экономической техникой, будет подобен тем физикам, которые, игнорируя знания о софонах, тщетно продолжают искать истину в результатах работы ускорителей. Напротив, экономике пора расширять свои границы – на политику, культуру, общественную психологию… Только так она и сможет по-прежнему объяснять окружающий нас мир.

Выступил на ежегодном заседании Валдайского клуба на сессии под названием "Среда обитания: у каждого своя, у всех общая" - на представительной сессии с Русланом Эдельгериевым, Александром Дынкиным, участниками из Азербайджана, Венесуэлы и ЮАР.

Я говорил о том, что миру необходим справедливый низкоуглеродный переход. И даже о некоторых шагах к тому, чтобы его обеспечить. Подробности будут дальше, а видео можно посмотреть вот здесь

Вышел новый выпуск нашего мониторинга мировой экономики HSE GlobBaro

Мировая экономика продолжает находиться под давлением все еще жесткой монетарной политики (несмотря на ее постепенное смягчение в последние месяцы), геополитических рисков, повышенных производственных (в первую очередь в ЕС) и транспортных издержек.  Оценки динамики глобального ВВП остаются без пересмотра (+3,2% в 2024 г. по оценкам МВФ), но на более низкой траектории роста, чем в прошлое десятилетие. 
 
Темпы расширения глобальной экономической активности на месячном уровне продолжают замедляться с июня 2024 г. на фоне спада в обрабатывающей промышленности (уже второй месяц подряд) – в первую очередь в США, КНР и Еврозоне. Слабая промышленная активность и глобальный спрос негативно сказываются на мировой торговле – индекс новых экспортных заказов находится на 11-месячном минимуме. 
 
Монетарная политика в развитых странах продолжает постепенно смягчаться на фоне замедляющейся инфляции и охлаждения экономической активности. В сентябре-октябре ЕЦБ дважды снизил ставку. В ноябре ожидается второе по счету снижение ставки ФРС США. Банк России продолжает ужесточать монетарную политику, подняв ставку в октябре до 21%, в связи с сохранением высоких инфляционных ожиданий и перегревом экономики.  
 
Впервые с конца 2021 г. цена не нефть марки Brent опустилась ниже $70 за баррель на фоне снижения импорта нефти КНР, слабой динамики глобального промышленного производства и высокого уровня добычи странами, не входящими в ОПЕК+. 
 
Почитать предыдущие выпуски и подписаться на получение следующих можно на странице проекта

Иногда иностранцы спрашивают меня, как российская экономика умудряется так успешно справляться с санкциями. Тут нет особого секрета. Я писал об этом в апреле 2022 г., сейчас те ощущения подтвердились и уточнились. Есть три факта: 1) санкции в принципе работают очень плохо (что в литературе давно показано: раз и два), 2) Россия – это большая страна, в отношении которой санкции работают еще хуже, 3) санкции сделаны криво – без представлений о реалиях российской экономики, с ощущением собственной исключительности и преимущественно в целях решения внутриполитических задач санкционеров (показать избирателю, как они наказывают Россию). Санкционный экономикс когда-нибудь станет разделом учебника по международной экономике, и все это будет показано на моделях, но упрощенно логика следующая:

1. Большинство введенных против России ограничений (будь то запрет на поставку оборудования, уход Макдональдса или вторичные санкции против банков, обслуживающих платежи за российский импорт) закрывают каналы, по которым те или иные товары, услуги или технологии ранее поставлялись в Россию. Однако такие каналы никогда не являются эксклюзивными (оборудование можно купить где-то или как-то еще, Макдональдс заменить на аналог, а платежи проводить через другие банки или другими способами). По мере того, как некоторые из каналов перекрываются, спрос на оставшиеся растет, и они становятся дороже. Это стимулирует участников рынка инвестировать в построение новых каналов. Это может занять время (и стоит денег), но постоянная гонка между санкционером и поставщиками в долгосрочном плане всегда закончится победой последних, потому что их много, а мощности санкционера (особенно за пределами его юрисдикции) ограничены.

2. Часть санкций наложены на российский экспорт и предполагают отказ от него либо ведение хитрых механизмов вроде потолка цен на нефть. Тут действует та же логика, что в пункте 1, но появляется еще одно обстоятельство: Россия на рынках своих ключевых экспортных товаров (нефть и газ, удобрения, алюминий, зерно и др.) – это в экономическом смысле большая страна, то есть ее поставки оказывают влияние на мировые цены. Теоретически вы можете ограничить объем поставок из России, но это приведет к росту мировых цен, что компенсирует снижение российских экспортных доходов. Так как от роста цен пострадают сами страны-санкционеры, на деле они вынуждены мириться: например, покупать российскую нефть из Индии. Заметим, что это не работает в отношении товаров, где Россия – страна маленькая. Отсюда часть проблем российских угольщиков и сталеваров – они болезненны для конкретных отраслей, но не критичны в масштабах всей экономики.

3. Персональные и финансовые санкции. Фактически санкционеры сделали то, чего российские власти не могли добиться предыдущие три десятилетия: ограничили отток капитала из страны. Это естественным образом конвертировалось в рост инвестиций (выросли на 9,8% в 2023 г. и на 10,9% в первом полугодии 2024 г.). В основном отсюда и аномальное ускорение экономического роста.

Наконец, возможно, самое важное: санкции заставили Россию активно инвестировать в инфраструктуру взаимодействия со странами Востока и Юга (транспортно-логистическую, дипломатическую, компетентностную). О необходимости этого мы писали с начала 2010-х гг., но до недавних пор это шло со скрипом – по множеству причин, в основном – из-за инерции мышления. Именно на Востоке и Юге открываются новые рынки, там развиваются новые практики бизнеса и появляется новая инфраструктура, там – будущее мировой экономики и залог долгосрочного экономического развития страны. Россия долго не хотела поворачиваться в этом направлении сама, сейчас ее вынуждают. Что же, хотя бы так.

В завершение оговорюсь: я не считаю, что санкции не доставляют российской экономике проблем. Таких проблем множество, некоторые проявляются прямо сейчас (к примеру, высокая инфляция), другие имеют накопленный эффект, и для их преодоления потребуется еще много постоянно прилагаемых усилий. Но на сегодня да, российская экономика успешно с санкциями справляется.

Рад объявить, что департамент мировой экономики НИУ ВШЭ запустил новый регулярный продукт - ежеквартальный мониторинг международного бизнеса.

Вот здесь - третий выпуск (3-й квартал 2024 г.)

Компании развивающихся стран продолжают опережать развитые в большинстве отраслей мировой экономики. Исключение составляют три сегмента ИКТ-сектора - программное обеспечение, промышленное ИТ-оборудование и платформенный бизнес. Ключевыми факторами, формирующими тренды в ключевых отраслях, выступают санкции и геополитическая напряженность (наращивание импорта оборудования и ускоренное развитие ИТ-индустрии в Китае, перемещение производства электроники из КНР в Индию и другие страны, новые транспортные пути, интеграция платформенного бизнеса в логистику); ИИ-бум (расширение мощностей и субсидирование в полупроводниковой промышленности, новые продукты в электронике и оборудовании, партнерства в программном обеспечении); попытки западных стран защититься от конкуренция со стороны китайских производителей (назревание кризиса в европейском автопроме, сворачивание проектов и защитные меры в мировой сталелитейной отрасли).

Посмотреть все предыдущие выпуски мониторинга и подписаться на получение следующих можно здесь

Столько всего было в последние месяцы, что совсем забыл поделиться ссылкой на эпизод подкаста "Международная политика для чайников" с моим участием. Поговорили с ведущими о том, как изменение климата и борьба с ним влияют на международные отношения. Можно слушать на платформах Яндекс.Музыка, ВК, Apple Podcasts и Spotify

Выпустили мониторинг климатического регулирования за третий квартал 2024 г. Как всегда, мониторинг охватывает российские и международные нормативные документы, касающиеся климатической проблематики, акты в разработке, результаты важных форумов и конференций.

Все предыдущие выпуски мониторинга можно найти здесь

В открытый доступ выложен новый номер журнала "Современная мировая экономика". Вячеслав Кулагин с коллегами (ИНЭИ РАН) дают прогноз развития ключевых энергетических технологий. Андрей Гнидченко (ЦМАКП и НИУ ВШЭ) протоколирует перемены в торговых потоках Китая и США в пятилетку бурных перемен. Иван Тимофеев и Полина Чуприянова (РСМД) описывают специфику и эволюцию европейских санкций против России после начала СВО. Полина Носко (НИУ ВШЭ) сравнивает между собой ESG-рейтинги, существующие на российском рынке. Егор Сергеев (МГИМО) демонстрирует трансформацию внешнеэкономического инструментария Европейского союза. Наконец, Илья Орлов (ИВ РАН и НИУ ВШЭ) и Андрей Уфимцев (Институт Африки РАН и НИУ ВШЭ) рассматривают иностранное участие в египетских инфраструктурных мегапроектах.

Кстати, это первый номер, который выпущен нашим журналом после вхождения в РИНЦ.

Дарон Ацемоглу уже давно наработал на Нобелевскую премию. Причем он мог ее получить и за исследования в области экономического роста (теория направленных технологических изменений), и в области политической экономики, и в области институциональной экономики. Получил за последнюю, а значит безальтернативно вместе со своими постоянными соавторами Саймоном Джонсоном и Джеймсом Робинсоном.

«Почему одни страны богатые, а другие бедные?» – один из самых интригующих вопросов в экономической науке. Неудивительно, что именно так перевели на русский главный бестселлер Ацемоглу и Робинсона «Why nations fail?». Но исходное название точнее. Развивающиеся страны в теории должны догонять развитые – это следует из теории экономического роста Солоу. Но не догоняют. А почему? А потому что государства проваливаются, будучи неспособны сделать то, что современные развитые страны сделали в прошлом: выстроить институты, способствующие экономическому росту.

Методологическая рамка современной институциональной экономики, выстроенная Ацемоглу, Джонсоном и Робинсоном, интуитивно предельно понятна.

Экономические институты имеют ключевое значение для экономического роста. Тот или иной набор институтов – это выбор общества, совершаемый в условиях конфликта интересов между различными политическими группами. Когда баланс сил смещается в пользу групп, заинтересованных в защите прав собственности и ограничениях рентоориентированного поведения, рождаются инклюзивные экономические институты, способствующие развитию предпринимательства, инноваций и технологического прогресса. Если баланс политических сил смещается в пользу тех, кто заинтересован лишь в защите своих привилегий, рождаются экстрактивные экономические институты, которые могут обеспечить быстрый экономический рост лишь временно, за счет экстенсивных факторов типа эксплуатации труда или вооружения его капиталом. Возможен и третий крайний вариант: когда конфликт интересов приобретает постоянный характер и построить централизованное управление в стране не получается, возникают failed states в духе Сомали или Афганистана.

На основе этой методологической рамки можно бесконечно заниматься классификациями государств современных и прошлых и проводить исторические мысленные эксперименты (от сравнения двух Корей до рассуждений о том, почему испанские колонии в Америке, в момент завоевания бывшие гораздо более богатыми, оказались затем далеко позади британских колоний).

Современная институциональная экономика набрала огромную популярность в последние десятилетия (в том числе благодаря активной популяризации новоиспеченными лауреатами), особенно в западных странах, где она широко используется в дискуссии о пользе демократии. И все же я вижу в ней два крупных изъяна (с которыми, кстати, и сами институциональные экономисты обычно не спорят).

Первый – феномен Китая. Конечно, авторы пишут, что и экстрактивные институты могут давать экономический рост, а в Китае при Дэн Сяопине институты были не в пример более инклюзивными, чем при Мао Цзэдуне, а сейчас экономический рост логично замедляется… И все же, почти 50 лет экономического роста в среднем по 10% в год требуют более фундаментального объяснения, чем констатация того, что это временно.

Второй – переход от позитивной к нормативной составляющей: а что собственно надо делать? Все согласны с тем, что инклюзивные институты хороши, но переход к ним должны по идее осуществлять те самые элиты, которые эксплуатируют для своей выгоды экстрактивные институты. Боязнь революции, мобилизация масс и внешнее вмешательство – вот каналы изменения институтов, которые рассматривают авторы, но взгляд в прошлое говорит о том, что на каждую историю успеха применения каждого из этих каналов приходится десяток провалов. Когда современные институционалисты ответят на вопрос, как целенаправленно изменить институты к лучшему, это будет Нобелевская премия на все времена.

Вышел очередной мониторинг мировой экономики HSE GlobBaro - за август-первую половину сентября 2024 г.

Глобальная экономическая активность продолжает расширяться за счет сектора услуг, поддержанного сезоном отпусков, однако в глобальной промышленности закрепились негативные тенденции: впервые с декабря 2023 г. она стала вносить отрицательный вклад в общую глобальную динамику. В первую очередь это связано с замедлением промышленного сектора в США и КНР.

В динамике мировой торговли пока сохраняются позитивные тенденции, но вероятно замедление динамики в будущем. Риски в глобальной логистике остаются повышенными, но пока не сопряжены с критическими сбоями: логистическая система адаптировалась к снижению роли Суэцкого канала в мировых морских перевозках ценой кратного увеличения стоимости транспортных издержек.

С сентября центральные банки большинства развитых стран перешли к смягчению ДКП. ФРС США впервые за 4,5 года снизила ставку на 0,5 п.п., также замедлив скорость количественного ужесточения в последние 3 месяца. ЕЦБ в сентябре пошел уже на второе снижение ставки. Осенью и в 2025 г. ожидается продолжение смягчения ДКП в США, Еврозоне и Великобритании. Это несколько смягчит условия заимствований для реального и госсектора в ближайшие годы, будет оказывать поддержку фондовому рынку, но эти условия все еще будут более жесткими, чем в 2009-2021 гг.

Об этих сюжетах, а кроме них - о влиянии геополитики и других факторов на изменение роли Швейцарии в качестве мирового финансового центра, о динамике привлечения инвестиций в специальные административные районы России, об изменении страновой структуры населения мира к 2100 г., динамике сырьевых рынков, а также о новых рисках эскалации конфликта на Украине, обострении на Ближнем Востоке и выборах в США – см. основной текст выпуска.

Текст выпуска доступен на странице проекта: https://wec.hse.ru/globbarohse

Написал для "Валдая" короткую заметку о перспективах российско-африканского сотрудничества и о том, как России эффективно выстроить взаимодействия с африканскими странами. Нужны три компонента:

1️⃣ Проактивная стратегия, стыкующая ключевые вызовы, которые стоят перед африканскими странами, с российскими возможностями - в привязке к каждому конкретному субрегиону.Пора переставать воспринимать Африку как пространство единых проблем и возможностей. Настало время осваивать колоссальное разнообразие континента.

2️⃣ Новые инструменты взаимодействия. Ранее российско-африканская торговля зависела от глобальных трейдеров, сейчас нужно организовывать логистику, страхование и финансовое обеспечение сделок самостоятельно. Необходимо создавать условия для расчётов в национальных валютах, подписания двусторонних соглашений о свободной торговле и организации «точек входа» в африканское экономическое пространство.

3️⃣ Культурно-гуманитарная и кадровая основа долгосрочного взаимодействия с африканскими странами. Во многих из них ещё остался пласт представителей политической и интеллектуальной элиты, тесно связанных с Советским Союзом и традиционно симпатизирующих России, но он постепенно исчезает. Выстраивание нового через расширение научного, образовательного и культурного взаимодействия – это задача государственного масштаба.

🌇 Выступил на Форуме «Зеленые города БРИКС» о том, как вовлечение городов в борьбу с изменением климата сказывается на их экономике.

1. Города ответственны за 60-70% мировых выбросов парниковых газов. Но в городах во многом кроется и решение этой проблемы.

2. Оценка выбросов в городах – не то же самое, что в странах. Значительная часть инфраструктуры, обслуживающей города (энергетической, транспортной, мусорной) находится за их формальными границами, а значит в случае городов некорректно оценивать только территориальные выбросы. Надо оценивать выбросы по потреблению. И многие города уже начинают это делать.

3. Государства привыкли регулировать выбросы со стороны предложения (цена на углерод, поддержка ВИЭ и т.д.). Но в городах главные меры сосредоточены на стороне спроса: это то, что касается инфраструктуры, строительства, городского транспорта, ЖКХ и потребительского поведения. По оценкам МГЭИК, потенциал сокращения выбросов за счет таких мер – от 40 до 70%.

4. Наносят ли такие меры ущерб экономике? Конечно нет. Наоборот, возникают новые ее сегменты. Можно провести аналогию со здоровым образом жизни. Мода на ЗОЖ за последние пару десятилетий создала сектор wellness-экономики объемом 5-6 трлн долл. – от йоги и спа-центров до фитнес-трекеров и смузи.

5. Потенциал зеленого образа жизни как драйвера городской экономики еще выше. Некоторые крупные сектора типа шеринга или рециклинга уже очевидны. Но будут и другие. Мощный импульс дает цифровизация. В одной только Индии официально зарегистрировано более 60 тыс. стартапов, добрая половина из которых направлена на решение экологических проблем городов. Отдельная революция в потребительском поведении, а затем и в производственных практиках произойдет, когда распространится маркировка углеродного следа товаров. Думаю, это вопрос 5-6 лет.

Так что решение экологических проблем городов – это не просто снижение расходов на здравоохранение и рост привлекательности для жилья и туризма. Это новая городская экономика, которую города только начинают осознавать.

Принял участие в дебютном выпуске программы "Дробышевский+", посвященном изменению климата. Получилось, кажется, с огоньком. В качестве главной звезды там выступает замдиректора Института физика атмосферы РАН Александр Чернокульский, а я оказываю ему посильную поддержку с позиций экономиста. Еще одна роль принадлежит Борису Ревичу из Института народнохозяйственного прогнозирования

Немного сентябрьской Армении

​Еще один пример полезности декомпозиции – динамика международной торговли. В общем-то уже стало общим местом, что пик торговой глобализации пройден. Отношение мирового экспорта к мировому ВВП (данные Всемирного банка) достигло максимума в 2007 г. (см. первый рисунок, на котором показана динамика этого соотношения относительно 1990 г.). Дальше – общая стагнация с периодами падения.

Но все не так просто. Если посмотреть чуть глубже, то становится очевидно, что мы наблюдаем не просто торможение глобализации (хотя оно тоже происходит), но и ее структурную трансформацию.

С одной стороны, затормозился товарный экспорт (см. синюю линию на втором рисунке). Более 60% этого эффекта обусловлено падением цен на сырье в 2014 г. и в 2023 г., а также в период коронавируса). Оставшаяся часть – конвергенцией трудовых издержек в ведущих производящих регионах, вхождением Китая в ловушку среднего уровня дохода, а также растущим протекционизмом всех типов.

Во-вторых, резко выросла торговля услугами (зеленая линия на втором рисунке). За считанные годы их доля в мировом экспорте увеличилась с привычных 20% до почти 25% (столбики и правая ось второго рисунка). Единственное торможение по услугам – период коронавируса, когда встали транспорт (он тесно привязан к товарной торговле) и туризм (из-за локдаунов). Они важны численно, но основной прирост за последнее десятилетие – не за счет них, а за счет телекома, финансов, консалтинга, профессиональных услуг и продукции интеллектуальной собственности. Это все растет взрывными темпами.

Есть ряд причин, по которым можно ожидать, что услуги постепенно станут новым ядром международных взаимодействий.
1. Современные технологии сделали возможным массовый перенос за рубеж многих видов услуг. Пандемия, рутинизировавшая онлайн-взаимодействия, стала дополнительным толчком к этому.
2. Последнее десятилетие происходит конвергенция зарплат в промышленности между развитыми и развивающимися странами, что сужает возможности арбитража за счет разницы в трудовых издержках. Конвергенция же зарплат в услугах только-только начинается.
3. Спрос на многие виды услуг, в отличие от товаров, может расти бесконечно.
4. Многие виды услуг спрятаны (очевидно, что и данные по ним занижены) и с трудом поддаются таможенному контролю со стороны государств (хотя они будут пытаться), а значит и торговым войнам.

Будет ли этого достаточно, чтобы вернуть нам уровень глобальной взаимозависимости 2000-х гг.? Пока, очевидно, нет. Но в будущем, когда начнется следующая волна глобализации (а она неизбежно наступит, если человечество себя не перебьет), вероятно, это будет глобализация услуг.

В Вышке, среди прочего, я веду курс «Современные проблемы мировой экономики». Одна из его важнейших задач – научить студентов грамотно управляться со стилизованными фактами. Это статистические эмпирические закономерности, описывающие глобальные процессы. Мировая экономика оперирует ими все время: «Развивающиеся страны растут быстрее, чем развитые». «Международная торговля способствует экономическому росту». «Миграция идет из относительно бедных стран в относительно богатые».

Часто стилизованные факты приводят к неоправданным упрощениям, а также имеют тенденцию устаревать. Роберт Солоу едко резюмировал проблему стилизованных фактов так: «никаких сомнений в том, что они стилизованы, хотя можно усомниться в том, что они являются фактами». Однако без стилизованных фактов в мировой экономике никуда – иначе все мы запутаемся в хитросплетениях мира. Что же остается делать экономистам? Во-первых, проверять стилизованные факты эмпирически. Во-вторых, декомпозировать их, разделять на компоненты.

Пример простейшей эмпирической проверки стилизованного факта приведен вот здесь. Оказывается тезис о том, что расширение роли государства в экономике подрывает работу рынка – не более чем миф.

Пример декомпозиции вот здесь. Часто можно услышать, что неравенство в мире растет. Это неверно, как впрочем и обратное утверждение. Динамика неравенства в мире за последние 20 лет определяется семью разнородными тенденциями, складывающимися в общую запутанную картину. Неравенство все больше политизируется - вот верное утверждение

🌍 Если вам интересен экономический взгляд на проблемы устойчивого развития, изменения климата и проблем окружающей среды и вы хотите стать частью сообщества студентов Высшей школы экономики, есть шанс буквально запрыгнуть в последний вагон. До 16 сентября включительно можно подать документы для поступления на магистерскую программу «Экономика окружающей среды и устойчивое развитие». У нас отличное сочетание академической базы и практических навыков, которые передают нашим студентам партнеры программы из бизнеса. Все подробности здесь