НЕМНОГО БОСХА
В день трагической годовщины начала кровопролития, гибелей тысяч и тысяч мальчиков, мужиков, мирных и не мирных жителей нашего бедного земного шарика, день разрушения миллионов жизней, прощаний с любимыми домами, занятиями и людьми, добавлю к этому плачу о навсегда утраченном еще одно, совсем простое. О своих ближних и дальних коллегах, о тех, чья профессия – думать и пытаться понять, что происходит. Ученых, писателях, художниках, аналитиках.
Два последних года отучили видеть оттенки слишком многих. Уехал из России? Предатель. Чужой. Остался в ней? Зэтовец. Еще и получаешь в России зарплату, платишь налоги, лепечешь что-то о том, что иначе тебе и твоим подопечным не на что будет жить? Будь ты проклят. Получаешь зарплату не в России? Имя тебе – иноагент.
Уточнения, детали, изучение каждого отдельного случая и судьбы, исследование и сопоставление фактов, заодно все эти "понять и простить" – то, чем собственно всегда и занималась литература, наука, социология, антропология, история – стерто, порушено. Не смешите, не до того. Все мы внезапно очутились в громадном зале суда, в котором вот уже два года продолжается судилище. Здесь все – подсудимые и все – судьи. Здесь каждый прав и не сомневается в собственной белоснежной правоте.
Гуманизм, выстраданный веками и, кстати, множеством жизней, эта философия сострадания и милости, признание ценности каждой человеческой жизни, причем любого без исключения человека, и гения, и бездаря, и праведника, и мерзавца, и героя, и труса, и умного, и идиота – всё сгорело в огне военных действий. И давно ассоциируется со слабостью, бессилием, никчемностью, гуманизм словно бы перестал работать. Способность к разговору, диалогу с теми, кто думает и чувствует по-другому, сквозь идеологии, "позиции" и границы, с теми, кто например, живет в другой стране и обстоятельствах – утрачена. Те, кто не воюет буквально, воюет все равно, и стреляет на поражение.
Так люди платят за собственную цельность. Слишком трудно даже тем, кто думает, допустить такое мучительное усложнение собственной, и без того хрупкой, картины мира. Это почти неподъемное усилие даже для самых ученых и просвещенных.
Всё это сложно оценить и почувствовать, пока ты живешь в своем мире, среди тех, кто думает, как ты. Но стоит выйти за его пределы, например, ненадолго оказаться в другой стране, это становится особенно отчетливо видно: взаимная изоляция растет, бездна раздвигается. Судилище продолжается, собравшиеся уверены, что по их воле, но нет: в этом зале есть невидимый распорядитель, и это -- смерть.
Пока ты копил сокровища своей правоты, своей цельности, праведного гнева и держался за них до последнего, она подкралась и стоит за дверью. Как на картине Босха. И что нас бедных спасет? Где сегодня найти точку опоры, которая раньше была и в достаточно предсказуемом будущем, и в любимых, и в понимании, куда ты движешься в данный момент? Сейчас ты словно летишь в открытом космосе, неизвестно куда, и непонятно, сколько еще так лететь.
И все-таки способность понимать, даже на лету, что же все-таки происходит вокруг и кто же это летит с тобой рядом и нет ли, кстати, возможности улыбнуться, подмигнуть твоим соседям по катастрофе – не отняты. Ни у художников, ни у ученых, да ни у кого. Не зажмуриваться, смотреть, разбираться и, если получится, подмигивать друг другу. В этом моя надежда.
