Малоинвазивные вмешательства.
Вся мировая хирургия идет по пути уменьшения травматичности. Лапароскопия, артроскопия и так далее.
Хирургия у детей и взрослых с дцп имеет ряд особенностей, одна из которых — это изменение нормальной анатомии человека. Структура самой мышцы меняется на клеточном уровне. Соотвественно, это отражается и на структуре/анатомии.
Возьмем, к примеру, одну из самых простых операций, которую я делаю. Операция Страера, она же апоневротомия икроножной мышцы. Эту манипуляцию я проделал уже сотни раз. Но! Может ли апоневроз мышцы находится в атипичном месте? Конечно, да.
Как я это пойму? Элементарно. Глазом.
Как эти изменения видят «специалисты», которые делают проколы, ульзибат, SPLM и так далее? Знают ли они, что мышца, пораженная спастикой ослаблена? Знают ли они, что эти вмешательства забирают у нее скорость и силу, которую мы уже не сможем вернуть? Хороший вопрос.
Мы в своей работе (смотри диссертацию Гатамова О.И.) доказали, что да. Да, ребенок сразу опускается на пятки после проколов. Родители счастливы и довольны. Но что происходит с ним, когда он вырастает? Ослабление мышцы, тяжелая деформация стопы, выраженные контрактуры коленнных и тазобедренных суставов, формирование одной из самых тяжелых патологических походок — CROUCH GAIT.
В результате такой,казалось бы, простой «манипуляции», на выходе мы получаем высокие риски того, что ребенок навсегда сядет в коляску и кучу операций на всех уровнях, на костях, с погружением металла.
Это бизнес. Деньги на детях. Считаю, что как ребенок, который в детстве пострадал от такого рода «специалистов», я имею полное право не стесняться в выражениях. Хотя я сейчас сдерживаюсь.
Вы видите фото стопы ребенка, который стал жертвой одного из «специалистов», который сейчас трудится в Виннице. Теперь у ребенка впереди тяжелый путь.
Есть методики, которые порочны сами по своей сути.
Ульзибат. SPML. Фибротомии. Если вы услышите это — уходите. Необязательно к нам. Просто уходите. Лучше ничего не делать с ребенком, чем вышеперечисленные «методики».
