чай со вкусом коммунальной квартиры

📎🔹🔹🔹🔹🔹🔹🔹⬇️

Hi there🤓

Меня зовут Helen и я приглашаю Вас в мой английский разговорный клуб!

Дата пробной встречи: 28.11
Время: 19:00-20:00
Уровень: В1
Цена: 800 рублей по 100% предоплате (далее по абонементу - 3000/4 встречи)
Формат работы: в парах и мини-группах
Количество человек: 8 (старт от 4х)

Вы получаете доступ к приложению, где в течение недели перед встречей разбираете и заучиваете лексику по теме. На встрече я разделяю Вас по парам и/или мини-группам для выполнения заданий и обсуждения вопросов по теме встречи (в парах и мини-группах у Вас больше возможностей для высказывания своего мнения). В конце встречи мы рефлексируем над темой и ошибками (если таковые имелись). Темы связаны с популярной психологией.

➖➖➖➖➖➖➖➖➖➖➖➖➖
NB! Если Вы приобретаете абонемент в день пробной встречи, Вы получаете 10%-скидку - 3000 2700 рублей за 4 встречи.
➖➖➖➖➖➖➖➖➖➖➖➖➖

По всем вопросам и для записи в личные сообщения (@h_yakovleva). Информация по местам в разговорный клуб я размещаю на своём канале. Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить! Осталось 5 мест!

See you at my speaking club.
Best regards,
Helen🤓

недосмотренный сон обнуляется ровно в семь. поднимайся, беги на работу, разуй глаза.
а тебе — позарез надо в варежку, насовсем. в бесконечную варежку, кто бы ее связал.

но живёшь молодцом, избегая ненужных трат.
выбираешь наушники, книги, улыбки, связь.
никакой из тебя самурай, мушкетер, пират. твоя сказка закончилась раньше, чем началась.
правда, умным считаешься, прямо везде и сплошь.
даже флаг получил, только ветер погнул флагшток.
происходит дурацкая мелочь — бежишь-орешь.
а потом наконец признаешься себе: и что,
чуть потуже затянется узел — и мне хана. чуть побольше навалится горя — не унесу.
приезжаешь к друзьям, а там лес в серебре окна. он почти заповедный. и дятел живёт в лесу.
всё стучит, проверяя на прочность дубовый ствол. и фонарь на окраине — солнечный печенег. а ещё у тебя без тебя декабрист зацвёл. значит, жизнь продолжает идти, несмотря на снег.
и летит самолётик, над миром, поверх голов, над зимой, чья душа не заправлена, как постель.
вот теперь и пришлют с голубями красивых слов, если надо, конечно. ну, вроде бы ты хотел.
даже вроде — ужасно случайно — просил о том, а тебе присылали монетку, билет, браслет.
возвращаешься в город — тебя улыбает дом. обнимает котами
ты в варежке. ты согрет.

(с) резная свирель

Нильс улетел с гусями на юга,
на Бали взяв путёвку по привычке.
а я от четверга до четверга
по МЦК катаюсь в электричке.

окно мне заменяет весь контент,
пригрелись в шапке сонные минуты.
я весь бы обогнула континент
на «Ласточке», летящей по маршруту.

пусть Нильс и гуси дремлют на песке,
небрежно разбросав по пляжу сланцы.
я еду. мне не хочется ни с кем
ни воевать, ни спорить, ни тягаться.

затих на дне во тьме Левиафан,
и где-то в мире в это же мгновенье
Нильс с птицами глядит на океан,
я в «Ласточке» пишу стихотворенье.

оно не бьёт, не колет, не болит,
ложится гладко, мягко, односложно.

смотрю в окно, а мальчик — на Гит-Гит.
и нам обоим
просто
не тревожно.

(с) злата маркина | стихи

(с) пауло коэльо, «алхимик»

это не конец, не чёрная полоса,
не смертельный диагноз —
за подписью и печатью,

о тебе на клиросе вступают певчие голоса,
если ты практикуешь локальные чудеса,
постарайся не прекословить,
не отвечать им.

может быть, пора подумать о чём другом,
урезонить секундомер, прекратить падение,

всё, что добывалось штыками,
на цыпочках, сбитым лбом,
опрокинуто без возврата и сожаления.
•
значит, отзови пехоту и корабли,
возвращайся домой — руинами, бездорожьем,

обещали сберечь, как жаль, что не сберегли,
обещали помочь, как жаль, что не помогли,
трудно разглядеть, но в этом —
есть мудрость божия.

постигай поражения, вот тебе — шах и мат,
изучай глубину пустыни, тропу изгнания,

это не о том, кто прав, а кто виноват,
победивший — на троне,
но проигравший — свят,
и последняя доблесть — хранить о любви молчание.
•
толкователю истины, сторожу светлых сил
не нужны генералы, пленные и герои,
если бы вперёдсмотрящий до хрипоты тебя не любил,
он бы заживо не обрёк тебя на такое.

(с) анна сеничева

скупые фасады обшарпанных зданий
безжалостно давят на хрупкую грудь.

скрываюсь в квартире как ёжик в тумане
и прячу под клетчатым пледом хандру.

картонные стены тисками сжимают
случайные мысли в дурной голове.

мечтаю проснуться в безоблачном мае,
встречая с тобой петербургский рассвет.

тетрадные клетки прессуют искусство.
из строчек рождается мёртвая гниль.

осеннее солнце безжалостно тускло,
а мир за окном – балабановский фильм,

в котором ни кадра о чём-то хорошем.
теперь вспоминаю ночами, замлев,

октябрьский день, где топтали подошвы
опавшие листья на пыльной земле.

по лестничным клеткам рассыпаны буквы
ячменной крупой – не собрать их в слова.

на съёмной квартире знаком каждый угол,
где я, как безумный, тебя целовал.

точнее, твой образ, что мной был придуман –
печального прошлого лишний балласт.

на фоне играет альбом uma2rman
и по́лнится урна стихами о нас.

в смирительно-белой помятой рубашке
душа опускается камнем на дно.

от новой до боли тяжелой затяжки
на сердце быстрее стучит метроном;

под ритмы ударов танцую на месте,
прикованный цепью угаснувших чувств.

остатки от жизни, что память не вместит,
в темнице любви бесконечно влачу.

(с) и.врублевский совместно с dum spiro, spero...

ноябрь — самый жестокий месяц в году.

ни горный мед, ни желтый лист, ни лес в осеннем хороводе не остановят тех, кто ходит на самом краешке земли. Багрец и золото огней прекрасны, но бесчеловечны, один неверный шаг — и вечность, соблазн велик, но мы сильней. и потому мы ждём внизу, не поднимаясь на вершины, нарочно сжатые пружины, однажды приглушенный звук. а рядом в солнечном луче летают тысячи пылинок, соцветий, пчёлок, паутинок, касаний, взглядов и речей. смотри на них, осознавай свою к земле непринадлежность. ноябрь — яростная нежность и золотые жернова. мы станем пеплом и мукой, кленовым пухом, перламутром — и полетим осенним утром над замерзающей рекой.

(с) светлана лаврентьева

человек должен вмещать в себе, по возможности, всё, плюс — ещё нечто.

(с) м. горький, «жизнь клима самгина»

где-то есть берега и далёкие города, в которых мы не были никогда, ибо у нас есть камень, рука, руда, под горой река, над рекой-звезда. мы родились здесь, племя людей слепых, чтобы вдыхать этот каменный прах и пыль, мы усмешка судьбы, голоса толпы, нам велят не сходить с тропы. Отче, я просыпался ночью и видел небо в таком огне, что боялся дышать, ибо знал, что огонь во мне, он полыхал, плясал, пожирая снег, чуда иного нет. есть огонь, берега, города за чертой мечты. а мы заложники каменной темноты, этой чертовой пустоты, я хотел бы обжечься, Отче, чтоб никогда уже не остыть.

но ты говоришь нести этот камень. говоришь из сияющей высоты.

(с) кот басё

…а октябрь ветхо, дрябло
загнусавит как фагот.
он в ведре мочёных яблок
провалялся целый год.

пересчитывал болезни,
спотыкаясь об карниз.

он застынет в мёртвой песне,
будто гипсовый горнист.

и сползёт к воде по иве,
уплывёт ко дну как сом.

будет лёгок и наивен.

и почти что невесом.

(с) холодное пламя

пакетики с чаем, заместо таблеток и ампул,
и пряности в банках стоят у обшарпанных стен,

на тумбе без дела пылится настольная лампа,
ведь глупые мысли комфортно живут в темноте.

от каждого скрежета сломанных временем петель
горбатые мойры шипят у подъездных дверей:

оставшись на лавке, как розы в засохшем букете,
старухи завидуют свежим цветам во дворе.

фигура в объятьях, скрываясь за вычурной шторой,
холодными пальцами водит вдоль вздувшихся вен –

сверкая, глаза подчиняются хитрому взору
бессовестной ведьмы успешной в своём колдовстве.

родная заплатка, пришитая тонкой иголкой,
ложится на сердце по линиям вечных тревог:

любимая кошка, усевшись с хвостом на футболку,
уже не боится, что счастье быть может мертво.

(с) dum spiro, spero

у меня нет интереса к литературе, литература — это я сам, это моя плоть и кровь, и быть другим я не могу.

(с) франц кафка, «письма к фелиции»

вот и всё. ты теперь постижима.
вот и всё. ты однажды умрёшь.

за тобой – ни царя, ни режима... –
что останется? – едкая ложь.

а точнее – напрасное слово,
а точнее – фальшивые дни... –
как же так? – ты лукавила. снова:
"боже правый, спаси сохрани"; –

но, похоже, – никто не очнётся,
но, похоже, – никто не вернёт
этот берег, обласканный солнцем,
эту зиму... – двенадцатый год.

...
вот и всё. ты теперь постижима.
вот и всё. ты однажды умрёшь.

за тобой – ни царя, ни режима... –
что останется? – адская дрожь.

(c) туманов

(с) шарлотта бронте, «учитель»

1.
так холодно под сердцем. утром дождь,
идет пацан под зонтиком до школы,
и в рюкзаке завернут бутерброд.
так холодно, и город непригож,
и возраст ощущается уколом
в груди, и мимо беспризорный кот
крадется, обездолен и свободен.
и молодость уходит - год за годом.
дорога вьется, за верстой верста,
и холод расползается по коже.
мы подберем бездомного кота
и будем счастливы - когда-нибудь попозже.

2.
мы встретимся на собственных поминках,
мы будем, как всегда, с тобой в обнимку,
нетленные, святые, молодые.
я так любила белые цветы,
и белое вино, и фонари худые,
что светят через дождь средь темноты.

с годами не стареет лишь Москва,
она безвременна, она всегда права,
она свидетель наш, она нас помнит,
но все смывает черная вода,
и я тону в безмолвье тёмных комнат,
и ближе подступают холода.

проходит год - навылет, а не мимо,
и все, что любим мы, неповторимо:
и этот двор, и драный рыжий кот,
и майский неприкаянный восход,
и мама, что на ужин из окна
зовет, и пахнет жареной картошкой,
ну мама, подожди еще немножко,
еще светло и жизнь еще длинна.

(с) анна долгарева