Сильва

Пропитанные и теплом, и холодом убежища писателей — обособленная и окруженная садом хижина перспективы Дерека Джармена пахнет древесиной, в миниатюрном доме Нила Геймана есть место столу, стулу, паре книг и белоснежной собаке, Туве Янссон на своем личном острове окружена покоем, Муми-семьей и синеглазым морем, а в окнах писательского дома Роберта Данкена — простор, ветра, поросшие дроком скалы.

Я выросла в всхолмленной местности — теплой пензенской осенью мы с сестрой катались с холмов, как с горок: упавшие сухие листья, уложившие промоины, скользили под телом и путались в волосах. Готовясь к одному из архивных сезонных погружений, я нашла книгу детской писательницы Дженнифер Уорд I love dirt («Маленький исследователь» в русском переводе), в котором можно найти 52 занятия на свежем воздухе, удобно распределенные на четыре сезона. Нашла в ней многое, что делала сама (например, задание «Голые деревья» из зимней главы, где автор предлагает обращать внимание на красоту форм оголенных ветвей), и поняла, что буду часто обращаться к книге, будучи мамой. Книга написана с ясной простотой, бережностью к природе и любовью к каждому сезону — это прекрасно! Делюсь ссылкой.


🪨На первом фото — парк Slierberg, Бельгия

Книгу Макса Пикара «Мир тишины» я нашла через «Поэтику пространства» Гастона Башляра (мне нравится сохранять подсказки к последующему изучению через авторов, которые мне близки — так я, прекрасно зная о книге «Невыносимая легкость бытия», прочла ее только после упоминания книги в интервью Аны Роксанны — одной из любимых эмбиент-музыканток). Я не прочла «Мир тишины» до конца, но уже ощущаю книгу настольной. Fun fact: в детстве я мечтала о машинке, которая отвечает на любой вопрос числом. Например «сколько людей прямо сейчас едят яблочный пирог» или «как много людей ощутили странное чувство бесконечности вселенной, принимая душ». Такое изобретение помогло бы почувствовать, что во многом я не одна или наоборот, единственна. И то, и другое — приятно. Счетчик в Букмейт (теперь в Яндекс книгах, но для меня навечно в Букмейте) с количеством читающих ту или иную книгу — словно та машинка, которую я хотела. «Мир Тишины» читают 7 человек — мне нравится эта маленькая интимная цифра, но надеюсь, она станет больше.

{ Со следующим вздохом тишины приходит осень. Подобно птицам, перед отлётом густо облепившим высоковольтные провода, с веток яблонь свисают яблоки. То тут, то там с каждым падением на землю яблока на миг наступает тишина. Тишина словно  протягивает руку к яблоку, чтобы сорвать его.

Окраска листьев и плодов приобретает большую живость. Кажется, что захоти кто сорвать их, они тут же заголосят. Тёмно-синие ягоды винограда напоминают собой головки нот. Тёмные головки ягод густо налиты песнями жнецов.

Осенью всё тянется к речи: кажется, сама тишина подпевает между песнями жнецов. }

Отрывок книги Макса Пикара «Мир тишины» — глава «Время и тишина» посвящена проявлению тишине в сезонности.

ph: Raymond Meeks

Поле внимания остатка осени — кабинеты, дневники и дни информационной тишины🪨

#sílva_pole

«Есть какая-то ритуальность в этих отмечаниях солнцестояний и равноденствий, в наблюдениях за компасом, в изучении графиков лунных и приливных циклов и календарей восхода».

Эми Липтрот, Выгон

Сегодня в Северном полушарии началась осень — этот день можно тихо поприветствовать, или щедро отметить, приготовив пирог с инжиром и суп из сезонных корнеплодов.

«Я не могу свести себя к формуле или описать в нескольких словах, ведь нельзя сосчитать, сколько будет один стул плюс два яблока. Я стул и два яблока. И сумму мою не сосчитать»

Клариси Лиспектор, Вода живая

Самая подходящая цитата, чтобы сопроводить мою радость — сегодня мне 28 лет!

Фотографии прекрасной Оли Бонер

Почувствовала себя готовой к личным записям и завела для них канал. Приглашаю!

А тем временем я погружена в «Воду живую» бразильской писательницы Клариси Лиспектор. Плаваю, иногда бултыхаюсь, ныряю, не могу достать до дна или наоборот чувствую себя на безопасном мелководье. Многое я бросаю на полпути, иногда в самом начале, но «Воду» буду перечитывать. «Я ничем не управляю. Даже собственными словами. Но это ни капли не печально: это радостное смирение».