Б.Н. Ельцин
«Путина или Степашина?.. Оба начинали в Петербурге, оба работали с Собчаком. Оба интеллигентные силовики. Люди нового поколения, молодые, энергичные, мыслящие. Но какая огромная разница в характерах! Степашин слишком мягок, немножко любит позировать, любит театральные жесты. Я не уверен в том, что он будет идти до конца, если потребуется, сможет проявить ту огромную волю, огромную решительность, которая нужна в политической борьбе. Без этих черт характера я президента России себе не представляю. У Путина, наоборот, воля и решительность есть. Знаю, что есть...
Путина я приметил, когда он возглавил главное контрольное управление администрации, затем стал первым заместителем Юмашева (по региональной работе). В Кремле он появился в марте 1997 года. Иногда Путин оставался за старшего. И тогда встречаться нам приходилось чаще. Путинские доклады были образцом ясности. Он старательно не хотел «общаться», как другие замы, то есть излагать свои концепции, воззрения на мир и на Россию; казалось, специально убирал из наших контактов какой бы то ни было личный элемент.
Но именно поэтому мне и хотелось с ним поговорить! Поразила меня и молниеносная реакция Путина. Порой мои вопросы, даже самые незамысловатые, заставляли людей краснеть и мучительно подыскивать слова. Путин отвечал настолько спокойно и естественно, что было ощущение, будто этот молодой, по моим меркам, человек готов абсолютно ко всему в жизни, причем ответит на любой вызов ясно и четко. Вначале меня это даже настораживало, но потом я понял — такой характер...
Первая реакция Путина меня обескуражила: «Думаю, я не готов к этому решению, Борис Николаевич»... Нет, это не была слабость. Путина слабым не назовешь. Это было сомнение сильного человека. «Понимаете, Борис Николаевич, это довольно тяжелая судьба», — сказал он. Уговаривать очень не хотелось. Я стал рассказывать ему о себе, о том, как приехал работать в Москву... «Я когда-то тоже хотел совсем иначе прожить свою жизнь. Не знал, что так получится. Но пришлось... Пришлось выбирать. Теперь вам надо выбирать», — сказал я.
Путин заговорил о другом: «Вы очень нужны России, Борис Николаевич... Очень важно, что мы с вами работаем вместе. Может, лучше уйти в срок?» Я помолчал. Посмотрел за окно. Два человека сидят, разговаривают. Обычное утро. Вот так просто, откровенно. Но я, в отличие от него, уже знаю железную хватку принятого решения. От него, решения, никуда не уйдешь, никуда не денешься. «Ну, так как? Вы мне все-таки не ответили». — «Я согласен, Борис Николаевич».
Сергей Степашин, председатель Правительства РФ с 19 мая по 9 августа 1999 года:
«9 августа я вернулся в Москву. Было часа три ночи, в аэропорту меня встретил председатель РАО ЕЭС Анатолий Чубайс. Отвел в сторонку: «Все, Сергей, я возвращаюсь руководителем администрации, ты идешь на президента. В 8 утра нас ждет Ельцин». Я приехал, побрился, принял душ. Сел в машину, отъехал уже, и вдруг звонок Волошина: «Сергей, Борис Николаевич приглашает в Горки». Звонок Волошина означал, что ситуация изменилась.
Зашел к Ельцину, там уже сидели Путин, Волошин и мой первый заместитель Аксёненко. Ельцин протягивает мне указ и говорит: «Надо написать заявление об уходе». Отвечаю: «Писать ничего не буду. Ваше право — увольняйте». — «Ну завизируйте хотя бы назначение Путина первым вице-премьером». Там же такая процедура, что до утверждения нового премьера Думой его обязанности должен исполнять первый зам. «По Путину завизирую, нет вопросов»...
Я вышел от Ельцина и сразу поехал в Белый дом прощаться с правительством... Собрал людей, поблагодарил их, сказал, что поддерживаю назначение Путина, давно его знаю и уверен в нем. А потом устроил небольшой фуршет для узкого круга — людей, с которыми я особо тесно работал. Позвал и Путина. Никаких обид на него у меня не было. Хотя при первой попытке отправить меня в отставку он присутствовал — не в кабинете президента, в приемной, и меня это покоробило. Я тогда, помню, Чубайсу сказал: «Поговори при случае с Володей...» Чубайс передал мне потом слова Путина: «Сергей должен понимать — это не мое решение».