Есть три волшебных чувства: разочарование, печаль и бессилие.
Если в горе не принято чувствовать приступы жизни, то в жизни не принято чувствовать эти три чувства.
Разочарование —необходимая ступенька к мудрости. Разочаровываясь, мы принимаем мир трезво, таким, каков он есть, без идеализаций, без «розовых очков».
Очень чистое состояние.
Вот способны ли мы любить мир таковым — это вопрос собственной духовной зрелости.
Большинство людей разочаровываются и не любят. А зря, потому что любовь исцеляет прежде всего душу самого любящего.
Но в этом нет ничего удивительного: разочароваться и не удариться в обесценивание — это работа духа, довольно трудная, когда мы не даём духу пасть в низкие страсти, а держим его, как глубокую ноту на длинном выдохе, не давая ей соскользнуть.
Вокалисты меня поймут.
Печаль — сырье для любви и мудрости.
Очищенная печаль и есть любовь.
Когда говорят о том, что душа должна трудиться и день, и ночь, это в том числе о принятии печали как золотой руды, из которой выплавляется любовь.
Печаль связана с дыханием и плачем.
Когда мы разочарованы в связи с потерей, в том числе иллюзий, плач является естественной реакцией, как очищающий поток, освобождающий от обломков старого.
Но если плакать запрещено, мы останавливаем свое дыхание, сжимая много разных мелких мышц в груди (сердечная боль), горле (ком в горле), вокруг глаз (головная боль) и так далее.
Становясь взрослее, когда мы уже научены в детстве не плакать, первое, с чем мы сталкиваемся при печали, — это с этими спазмами, и мы решаем, что печалиться — это больно.
Но больно, на самом деле, ни о чём не печалиться.
Если дышать глубоко и давать слезам течь, все расслабляется и боль уходит.
Бессилие (не путать с апатией) — это состояние, когда силы не мобилизованы ни на какое действие, потому что никакое действие не нужно.
Если вы разочарованы в старом, а нового ещё не выстроилось, то и нет предмета действия.
Есть только то, что есть: разрушение старого и отсутствие нового, творческая пустота.
Из этой творческой пустоты, если не пытаться от нее сбежать, новое вырастает само, складываясь из крошечных паззлов.
Но если запрещено быть бессильным, мы искусственно мобилизуем свои ресурсы, и... мы не можем создать ими ничего другого, кроме как новую версию старого.
Быть в бессилии трудно не потому, что «нельзя ничего изменить и это ужасно».
Быть в бессилии трудно, поскольку трудно не поддаться соблазну искусственно мобилизоваться и настроить старых конструкций, или, разрывая задницу на британский флаг, попытаться изобрести что-то офигенно новое.
Получится, опять же, новая версия старого.
Для того чтобы не чувствовать разочарования, печали и бессилия, многие обесценивают себя или окружение, столкнувшись с неудачей, поскольку позиция «я сверху» или «я снизу» объясняет неудачу и как бы делает устойчивым в жёсткой картине мира.
Однако обесценивание не обновляет, а закрывает человека в консервную банку.
Бессилие, разочарование и печаль — мягкие, неуловимые, неустойчивые, изменчивые состояния, текучие и не поддающиеся контролю.
И если много страха в человеке, ему трудно выдерживать их течение, поэтому он пытается заковать их обесцениванием в жёсткую конструкцию, останавливая таким образом обновление себя, течение творческой энергии.
Все состояния цикличны: очарование, наращивание возбуждения, реализация энергии, столкновение с трудностями, узнавание, разочарование, печаль, бессилие, творческая пустота.
Каждый цикл приносит новый опыт, развивает действительно ценные отношения или разрушает те, что исчерпали свой потенциал.
Нина Рубштейн
