С музыкой Питера Дэвисона я познакомился так.
Дело было в 2008 году. Я интересовался новой западной кассетной сценой — позже Дэвид Кинан в журнале The Wire назовет ее «гипнагогической поп-музыкой». Я понимал, что она возникла не на пустом месте. Было очевидно, что, помимо старого эмбиента, нойза и поп-музыки восьмидесятых, эта сцена вдохновлялась нью-эйджем — жанром, который почти повсеместно тогда ассоциировался в первую очередь Андреаса Фолленвайдера, Янни, Китаро, Эньи. Однако я уже начинал осознавать, что за этим стилем скрывается более богатая история. Осознавал — но не знал, с чего начать изучение.
Просто так открыть для себя музыку подобного рода было практически невозможно. Но однажды мне попался список на RYM (тогда это был совсем другой сайт: менее популярный, с более взрослой аудиторией и другим настроением). В списке значилось около сотни альбомов старого нью-эйджа. 99% имен были мне незнакомы. Голова шла кругом: вот она, золотая жила. Среди всего прочего автор списка особенно рекомендовал альбом Glide. Вместо короткого описания, как у остальных позиций, рядом с обложкой пластинки Дэвисона была размещена восторженная рецензия на четыре абзаца. При этом других отзывов на альбом на сайте не было. Я решил — надо брать. Нашел рип едва ли на 128 кбпс, но и этого хватило, чтобы понять: это действительно шедевр
Автор списка оказался прав. Более того, он был прав про сотни других пластинок — о которых писал так же, в тематических списках: помимо нью-эйджа он явно собирал — не скачивал, потому что найти онлайн их часто было невозможно — пластинки с library music, редким краутроком, эпическим эмбиентом 80-х, бразильскую инструментальную музыку. Я решился написать ему в личные сообщения — и он ответил. Завязалась переписка, почти исключительно о музыке. Она длилась около года, но внезапно оборвалась. Еще примерно через год мой собеседник отметил в своем профиле, что, вот, мол, я наконец выпустил свой дебютный альбом. После этого его аккаунт прекратил обновляться, а спустя несколько лет и вовсе исчез.
А еще через двенадцать лет Норм Чэмберс — тот самый человек, с которым мы переписывались, ставший с тех пор под востребованным эмбиент-композитором — умер от редкой формы рака придаточных пазух. Его долго лечили, собирали деньги, и, вероятно, в какой-то момент он расстался с частью своей коллекции пластинок и дисков. Но до конца своей жизни продолжал собирать музыку и делился новыми приобретениями в соцсетях, почти по-детски радуясь релизам от Creel Pone или альбомам друзей.
Я не пробовал писать ему снова. Все-таки он был сильно старше меня, сильно более занят по жизни, да и что какая-то переписка? Сейчас же понимаю, что написать должен был. Потому что Норм любил музыку как может ее любить только тот, кто ищет в ней смысл и в горе, и в радости, и когда на пороге смерть. Я думаю, Чемберсу было бы важно, что когда-то — пусть, вероятно, он не придавал этому значения, — его вкус, его знания, его тяга к искусству повлияли на человека из далекой страны, стали частью этого человека, обогатили другую жизнь.
Отмотаем назад. В 2011 году вышел альбом Science of The Sea, подписанный именем «Юрген Мюллер». В аннотации сообщалось, что это — записи, сделанные немецким студентом в 1980-х годах, которые теперь издаются первый раз. Тогда такое — издания забытой, неизвестной, потерянной во времени, не видавшей свет музыки, — было модно.
Только, разумеется, никакого Юргена Мюллера никогда не существовало. Это была мистификация. Автором альбома был Норм Чэмберс. Слушая Science of the Sea сейчас, хорошо понимаешь, что это незрелая, именно что очень имитационная работа — но для меня она полна любви. Знаний. Вечной преданности тому искусству, которое она пытается переосмыслить. Возможно, кому-то это покажется странным, смешным: мужик за 30, а Чэмберсу тогда уже было столько, собирал-собирал редкие пластинки — и потом решил, что может сделать так же. Иногда это правда нелепо и грустно. Но в случае Чэмберса — прекрасно.
![[Канал интро/аутро переехал] Telegram Channel](/avatar/1191/1191016154.jpg)
