Да будет игра

— Да нет же… Выслушай, прошу. Не знаю, согласишься ты со мной или нет, но мне кажется очевидным: они не оставят нас в покое. И им плевать, что мы скажем, эта история не затухнет просто так. И Ис это понимает тоже, потому пытается вызвать все последствия на свою голову.
— Потому что уверен, что ты к этим самым последствиям не готова, — отметил Гор. — И не то чтобы я был с ним вот совсем не согласен. То есть наш с тобой дракон, конечно, по своей давней привычке творит неведомое дерьмо с грацией падающей со склона улитки. Но по сути я понимаю, почему он делает то, что делает. На самом деле ты им не нужна, им нужен он. Всё это с самого начала…
— Вот именно, — Раока смотрела серьёзно и жёстко, — вот именно. Но, Гор, я не собираюсь давать им то, чего они хотят. Перетопчутся! Я думаю вот что. Матушка Рои и компания настаивают на том, что все фейри безумны; так почему бы не подтвердить их предположения? Ведь это даже не будет ложью, просто лёгким искажением фактов. Если ты подыграешь мне, мы сможем обернуть это в свою пользу. Драконов с сумасшедшими парами от должностей не отстраняют, не так ли?
Гор прищурился.
Честно говоря, в этом был смысл. Вот только…
— А ты сможешь справиться с последствиями? — уточнил он серьёзно. — Ты права, решение разумное, но оно сопряжено с некоторыми проблемами для тебя. Ты уверена, что сможешь их пережить — в твоём состоянии?
Она ответила ему твёрдым взглядом.
— Да. Я должна.
Гор подавил желание страдальчески вздохнуть. Ох уж эти долги…
— Я смогу, — сказала Раока. — Я понимаю, что сделала огромную глупость, но в остальном… когда это ты перестал доверять мне, моя пара?
А вот это был запрещённый удар.
Он подумал о том, что вскоре ему придётся уйти — в угоду собственным тёмным тайнам.
Он подумал о том, что Раоке придётся справляться со статусом пары дракона.
Он с лёгким содроганием представил реакцию Иса на их спектакль…
— Ладно, — сказал он. — Я сделаю, как ты скажешь, моя пара.
Она кивнула.
— Значит слушай…
*

*
Не то чтобы Гор мог назвать себя трусливым существом.
Прямо сказать, он повидал в жизни некоторое дерьмо, которое отучило его бояться всякой ерунды вроде боли или смерти. Опять же, на трепетную фиалку он не тянул даже ночью, в профиль и издали.
Но при всём при этом надо признать: когда костяные стены Лабиринта выросли вокруг него, придавливая своим невыносимым весом, он на какой-то момент почувствовал захлёстывающую с головой панику, оставившую на языке отчётливый привкус пепла.
Неужели всё это — Ис с Раокой, жизнь, счастье — было просто сном, одной из иллюзий Лабиринта?
Раока стояла напротив, и в её глубоких, потемневших глазах Гор без проблем читал тот же вопрос.
Их мыслям вторил смех.
— Всё на этом свете — только иллюзия Лабиринта… — пронёсся по коридору шёпот, сплетённый с запахом дыма, сырой листвы, земли и крови. — Всё и всегда — только иллюзия Лабиринта. Просто вы, в отличие от других, знаете об этом. Но круг не завершён… Круг не завершён.
Гор сцепил зубы, сделал шаг вперёд и сжал ладонь Раоки в руках.
— Мы… — он запнулся, не зная, как продолжить, наблюдая, как ластятся к Раоке туманные руки Лабиринта.
Как к своей. Как к приятельнице. Как к давней знакомой, по которой довелось скучать.
Как к… той, что имеет право.
Гор, кажется, начал кое-что понимать.
Раока стояла, застыв и широко распахнув почерневшие глаза. По её лицу то и дело пробегали блики, как будто на зеркале.
Она выглядела хрупкой, очень маленькой среди этих высоченных костяных стен… Но очевидна была и другая правда: она принадлежала этим стенам.
Гор почувствовал почти ужас. Лабиринт никогда не отпускает побеждённых… Но не та ли самая история с победителями?
— Реально ли это? — всё же определился с вопросом он.
Он пронаблюдал, как Раока вдыхает и выдыхает, как сжимает губы, будто приняв решение…
— Я не знаю, — ответила она хрипло. — Я уже ничего не знаю, веришь? Но… реально или нет, нам остаётся только верить, что то, что с нами происходит в достаточной мере подлинно. И там, в подлинности, Ис собирается натворить непоправимой ерунды из-за моей ошибки… Я попыталась, используя ментальную магию, поговорить с тобой наедине, и… Гор, я не знаю, сколько ещё мы пробудем здесь, потому прошу: помоги мне всё исправить.
— Ты придумала что-то, — это не был вопрос. — Говори.
В целом, Гор мог бы согласиться сразу, потому что это, всё же, его пара, частичка его души. Но так уж вышло, что Гора по жизни тянуло к существам вполне определённого типа. Проще говоря, что с Исом, что с Раокой никогда нельзя предсказать, в какую сторону шибанёт придурь на этот раз…
— Да, — ответила Раока, — ты должен во всём подыграть мне. И во всём обвинить меня.
Ну вот, что и требовалось доказать.
Бывали в жизни Гора дни, когда ему действительно хотелось начать кусаться.
В смысле, не только в постели.
— Вы оба издеваетесь, да?
Раока невольно усмехнулась.
— Тяжело же тебе с нами приходится. В конечном итоге, если подумать, ты — единственный из нас, у кого нет тёмных тайн. Всегда поражалась тому, что тебе достались именно такие пары.
Гор очень понадеялся, что на его лице ничего не отразилось. Слышно ничего не было, но он всей своей волчьей шкурой чувствовал, что Лабиринту очень весело.
По счастью, Раока не заметила этого.
— Так вот, я уверена, что взвалить вину на меня — это самый лучший вариант… И самый честный, если уж на то пошло.
— Хватит, — Гор был по-настоящему зол и не хотел этого скрывать, — я понимаю, что у Иса голова набекрень и инстинкты пошли вразнос: разрыв связи, удар по самому больному месту, угроза паре и ребёнку… Но ты что творишь? Неужели не понимаешь, что твой разум?..
— Гор, — её голос звучал мягко, спокойно и сочувствующе. — Не уверена, что ты поверишь мне, но прямо сейчас с моим разумом всё в порядке… Настолько, насколько возможно. И я просто пытаюсь исправить глупость, которую совершила.
— Ещё более масштабной глупостью?
Раока поморщилась.

Гор мучительно пытался понять, что со всем этим делать, но ничего разумного ему в голову не приходило. Оставалось только радоваться, что господин Ос сумел настоять на кандидатуре Стального Старейшины в качестве председателя. У Стального был обширный опыт взаимодействия с малолетними идиотами, Ледяными драконами и собственными коллегами. Но даже он не вытащит Иса, если…
“Прекрати отвечать так!”
“Я всего лишь говорю им правду. Пусть получат, что хотят. Пусть оставят её в покое.”
Иногда Гору хотелось просто прибить Иса. Вот серьёзно. Он встретился взглядом с Раокой; она очевидно тоже всё поняла. И тоже не знала, что делать.
“Гор…”
Её мысленный голос зашелестел на задворках сознания, и волк в очередной раз отметил: ментально фейри стала намного сильнее.
Но важно не это.
Обычно ментальная связь с парой — прерогатива драконов и демонов. Другие оборотни в большинстве своём довольствовались иными формами взаимодействия. Исключения были, но Гор к ним не относился: в их тройке ментальным “мостом” был именно Ис.
Но теперь, возможно, всё изменится.
“Впусти меня, — прошептал её голос в его голове, — доверься мне. Веришь?”
“Всегда,” — подумал Гор.
И мгновение спустя понял, что вокруг никого, что они стоят вдвоём, лицом к лицу...
В Лабиринте.

— Смотря что считать угрозой.
Гор почувствовал, что голова его раскалывается.
Он слишком давно и хорошо знал этого дракона, чтобы не понимать: Ис отвечает на вопросы так, чтобы его как можно быстрее признали виноватым.
Он, очевидно, рассчитывает, что в этом случае они оставят Раоку в покое.

Потому что с Исом он был готов пробовать всякое, с любыми позами, местами, аксессуарами и ролями… Но — не тащить комплексы, сублимации и маски в постель. Что угодно, но только не это. В этом смысле он был за гигиену: если любите, то должны быть морально обнажены. И честны. Иначе ничего хорошего не получится.
Конечно, в вопросах убедительности ему было до Иса далеко, но что-то он всё же умел. Так что Ис перестал тащить в их постель попытки что-то там компенсировать… По крайней мере, нездоровые попытки. Коронная фраза Иса: “Я сегодня был такой важный и властный, что самому от себя тошно. Ничего не хочу, только тебя. Отымей меня так, чтобы я и своё имя забыл, а?” — всегда поднимала Гору настроение. И не только настроение, если уж на то пошло.
Ис, как уже упомянуто, умел быть убедительным.
А Гор с детства умел играть перед обществом подходящие роли.
В этом смысле, как и во многих других, они друг другу идеально подходили… Но потом появилась Раока. И спасла их, приняла их, дополнила и завершила — но теперь оказалась, несмотря на все свои силы знатной феи и могущество древней магии, их уязвимой точкой.
Разумеется, не по своей вине. Просто она была намного моложе их, не чувствовала парности, тяжело переживала адаптацию в роли “правильной драконьей пары”, к которой оказалась совсем не готова, а тут ещё и беременность… Гор стал замечать, что она пользуется изменяющими запах артефактами, отгораживается, страдает от кошмаров — но постоянно списывал это на последствия Лабиринта и излишне стремительного обретения. Думал, что ей просто нужно время и пространство, чтобы прийти в себя и адаптироваться, думал, что время вылечит, не спешил лезть… Ошибся. Всё оказалось намного сложнее. И то, что они с Исом ничего не поняли и не попытались по-настоящему обсудить, только его, Гора, вина. Его ошибка, а никак не Раоки.
Гор ведь прекрасно видел, что после лабиринта и Ис, и Раока не в порядке. Настолько, что это вполне можно засчитать за катастрофу.
Гор знал: что-то пришло за Исом из Лабиринта. Он иногда видел рогатую тень этого чего-то на стенах.
Гор был волком, долгое время жившим в сердце Леса. Он был сыном Хранительницы Леса. Он знал эти ветвистые, похожие на дубовые деревья рога, заполняющие пространство вокруг: такая тень всегда следовала за избранниками Лесного Царя.
Гор знал по опыту матери и отцов: это непросто.
Он видел, что ментальная сила Иса становится могущественнее, но и нестабильнее тоже.
Он был не вправе показывать, что что-то знает. Он был не вправе давить.
Он ждал, пока Ис расскажет.
Гор также видел, что Раока пришла из Лабиринта не одна. Её тень стала чёрной, тяжёлой, и зеркала рябили при приближении её. Это тоже не удивляло Гора: ты не можешь танцевать с мертвецами, и гулять по костяному лабиринту, и побывать за гранью смерти — и остаться тем же, кем был раньше. Так не бывает. Из таких путешествий всегда возвращается кто-то другой.
Гор понимал, что ей нелегко приходится. Но решил, что надо просто дать ей время, чтобы справиться с этой новой собой…
И теперь он смотрел в глаза последствиям своего невмешательства.
Он не хотел иметь отношения к политике, но политика пришла прямо в его дом. Он не хотел лезть в секреты своих пар, и это привело к катастрофе. Он решил для себя быть просто драконьей парой — и теперь оказался бессилен хоть как-то защитить тех, кого любил.
И это осознание наполняло изнутри душной, почти ослепляющей яростью.
Он наблюдал за разворачивающимся спектаклем — воспринимать это серьёзно у него при всём желании не получалось, — и понимал, что его все присутствующие вообще вряд ли будут о чём-то спрашивать. Его для них как бы и нет вовсе; таковы они, последствия избранной роли.
Его нет, а вот Ис и Раока есть. И Стальной Старейшина, призвав в очередной раз всех к порядку, возобновил свои вопросы, ответы на которые мало кого из присутствующих хоть немного интересовали.
— …Господин Ис, можете ли вы поклясться, что никогда не причиняли физического вреда паре?
— Нет, не могу.
— Действительно ли вы говорили паре, что не хотите иметь детей?
— Говорил.
— От вас исходили в связи с этим угрозы?

Ещё давным-давно, в прошлой, как теперь кажется, жизни, он принял решение, что не станет вмешиваться в политику. Сначала это был вопрос выживания, потом — просто личного выбора: он понял для себя, что власть относится к тем уникальным сортам дерьма, в которые нельзя влезть, с ног до головы не изгваздавшись. И Гор решил, что лично он пачкаться совершенно не желает. И, учитывая своеобразный запах и не менее своеобразный флёр “семейных обстоятельств”, не мечтал когда-либо обзавестись нормальной парой. Всё, на что он мог рассчитывать — лес и свобода невмешательства. И это было очень много…
А потом, как шутка судьбы, как ответ на все молитвы, он встретил Иса.
Ис был самой красивой, обаятельной и чудесной ящеркой на свете. За всем этим фасадом из ледяных шипов он оставался чутким любовником и бесконечно великодушным существом — правда, только для своих. Ещё несколько лет после переезда в Предгорье Гор вообще не верил, что это надолго… Но надо отдать Ису должное, тот умел бороться с чужими комплексами. И быть убедительным. При этом убеждать именно Гора он предпочитал в постели, что добавляло ситуации пикантности, а аргументам — убедительности.
О, Ис Ледяной умел быть очень убедительным, когда хотел. Неудивительно, что в какой-то момент Гор ему всё же поверил.
Ну а потом появилась Раока. И, на взгляд Гора, последний недостающий кусок его личной головоломки начал медленно становиться на место.
Проблема в том, что они не жили в вакууме. Никогда. Драконье общество, воображающее себя мудрым и благостным, на поверку порой открывалось такими гранями, что оставалось только диву даваться. И Гор избрал, как раньше ему самому казалось, самую удобную в этом мире стратегию — роль тихой, ни во что не вмешивающейся драконьей пары. Он осознанно отдал Ису роль ведущего, считая это наилучшим для них решением. Гордость гордостью, но здравого смысла никто не отменял.
Иса одно время это волновало. Он не говорил об этом вслух, но Гор в нормальном своём состоянии был весьма чуток по отношению к своим парам, замечал, что наедине Ис всячески старается… Приластиться. Подчиниться. Подставиться.
Тогда пришла очередь Гора — убеждать.

***
Совет Старших, говорят они? Ну-ну.
Парад лицемерия, вот как это стоило бы назвать. На вкус Гора, собравшимся не хватало только каких-нибудь тематических флагов. Какие знамёна были бы уместны? Впрочем, была бы идея поглупее, а знамёна всегда найдутся. Равно как и те, кто под этими самыми знамёнами встанет.
Он хмуро рассматривал высокое собрание старых маразматиков, считающих, что имеют право вмешиваться в чужую личную жизнь. Для Гора, выросшего среди волчьих традиций, такое отношение было сродни безумию.
С другой стороны, у него в принципе не оставалось шансов понять, в чём заключалась драконья проблема: триады и однополые пары для волков были делом совершенно обычным, можно сказать, культурно, биологически и магически обусловленным. И колдовство, и быт волчьих кланов были построены на принципе взаимодополнения, стаи, сообщающихся сосудов. Был ведущий и оберегающий, был ведомый и защищённый, был уравновешивающий и скрепляющий — на взгляд волков, нечто подобное свойственно любой системе, будь то пара, Дом или даже Клан. Это было настолько очевидно, что даже не подлежало дополнительным обсуждениям.
Гор знал, что человеческие исследователи их обычаев и традиций обычно отдают роль “ведомого и защищённого” исключительно женщинам. В случае, если в триаде остальные двое были мужчинами (что случалось чаще из-за особенностей волчьей демографии), люди искренне верили, что статус их в паре определяется в зависимости от распределения интимных ролей в постели.
На взгляд Гора, это ничего не объясняло о волчьей культуре, но много чего рассказывало о людях как таковых. Люди очень любят отождествлять секс с властью, а слабость или силу — с полом и сексуальными пристрастиями… Гор находил это странным, говоря откровенно. С другой стороны, люди — раса молодая, поумнеют ещё.
Однажды. Может быть.
Разумеется, с волками дело обстояло иначе. Сама идея волчьей триады состояла в том, что каждый может стать ведущим, и ведомым, и уравновешивающим. Зачем бы ещё нужна пара, если не за этим? Любое настоящее взаимодействие душ — это принцип сообщающихся сосудов, трансформация, смена ролей и перетекание противоположностей. В другом случае ни о чём подлинном, искреннем, настоящем и смысла нет говорить — ни о парности, ни о любви.
В волчьей культуре вмешательство в такое вот взаимодействие считалось чем-то недопустимым, почти что преступным, потому Гор чувствовал себя так, как будто провалился в какую-то лицемерную и довольно безумную вселенную… С другой стороны, и мягкозубому волчонку понятно, что никакого отношения к личной жизни это на самом деле не имеет: просто для политического давления используется наиболее уязвимые точки. Ничего нового. У драконов это всегда — пара, дети и надкрылки.
Крылья Ису они уже порвали. Теперь пришло время для других рычагов.
И ведь попали в точку: Гор имел сомнительное удовольствие делить с Исом эмоции прямо сейчас. И знал, что его любимая ящерка сейчас похож на здание с целым фасадом, за которым всё уже рухнуло. Ну, или держится на соплях, упрямстве и честном слове.
Уж кому, как не Гору, знать, насколько там, за этой всей бронёй, всё хрупкое.
И Раока, от которой исходят очень странные, противоречивые сигналы, не лучше. Она устала, не отошла от Лабиринта, запуталась и страдала от ментальной нестабильности. А эти твари, вместо того, чтобы ей по-настоящему помочь, пытаются добить… Гор ненавидел их сейчас. Всей душой.
Проблема в том, что Гор понятия не имел, что со всем этим делать. Серьёзно.
По-хорошему им бы сейчас на всё плюнуть и уехать подальше, всем троим, точнее, всем четверым. Туда, где он мог бы изолировать свои пары от внешнего мира, сыграть свою роль уравновешивающего, заставить их поговорить и выговориться, успокоить. Им это было нужно — после стремительного обретения, которое всегда встряска, и почти-смертей, и трижды проклятого Лабиринта… Это не упоминая роли родителей, к которой они были прямо-таки экстремально не готовы.
Проблема в том, что Гор ничего не мог сделать. Он не мог оградить свои пары, и это вызывало в глубине сущности глухое ворчание.

— Вы забываетесь, коллега, — сверкнул глазами Ледяной.
— И правда, — поморщился Стальной. — Заканчиваем с этим.
Зелёный обвёл взглядом собравшихся и встретился глазами с Раокой.
— Разумеется, я заканчиваю. Но, прежде чем вы продолжите опрос свидетелей, я на правах одного из Старейших задам присутствующим вопрос: а действительно ли мы должны закрывать на это глаза? Насколько далеко это может зайти, какой пример подаст нашим детям и обществу в целом, когда в ближайшем окружении Князя есть один из… таких драконов? Я понимаю, что Небо в мудрости Его не стало бы создавать такую… нестандартную парность просто так. И я не призываю ни к каким дурным вещам. Но дракон-мужеложец, вторая по счёту пара которого, женщина-эльф с совершенно очевидными ментальными проблемами, боится его реакции на появление наследника?
— Я всего лишь опасалась, что он не хочет детей, — напомнила Раока сухо.
— Все здоровые драконы хотят детей. Разве это не очевидно?
Раока подавила желание схватиться за голову.
— Вам не кажется, что это вообще наше личное дело?
— Что может быть личного, когда речь идёт о безопасности детей? — сделал большие глаза Зелёный. — И защита от эльфийского влияния в этом смысле не должна ли стать важным пунктом, если на выходе мы получим ситуации вроде этой? После нескольких волн эмиграции полукровок что мы имеем? Многие наши дети отказываются от киото в пользу эльфийской одежды, распускают волосы на эльфийский манер. Да что там, даже празднуют праздники Колеса! В Железной Долине, слышал я, среди молодёжи это приобрело размах эпидемии. И вот теперь мы наглядно видим результат!
Раока открыла и закрыла рот.
Это был такой лютый бред, что она даже не знала, как его вообще комментировать в цензурном ключе.
Но она видела и иное: многие драконы, особенно старше тысячи лет от роду, были с ним согласны.
— Я более не буду испытывать терпение своего Стального коллеги, — сказал Зелёный. — Учитывая всё вышесказанное, я всего лишь требую по итогам этого заседания голосования Совета. Я считаю, что Ис Ледяной не должен занимать своё кресло в силу своего очевидного безумия. На которое мы все так долго закрывали глаза — и вот пожалуйста, мы видим, к чему это привело!.. Пришло время действовать.
И многие присутствующие закивали согласно. Причём даже те, которым от смещения Иса в теории никакой выгоды бы не было.
“Они ненормальные, — подумала Раока с беспомощной злостью, — совершенно больные на голову. Но они ставят диагнозы другим, прямо как те несчастные сумасшедшие, притворяющиеся докторами… То есть как, с Зелёным хотя бы понятно, чего он добивается. Но остальные, которым нет дела до должности Иса. Неужели они это серьёзно? А потом феи у них, конечно, сумасшедшие. Уж кто бы спорил.”

Аудитория, присутствующая тут же, явно поделилась на два лагеря: тех, кто от всей души был с Раокой солидарен, и тех, кто очень хотел бы вызвать маразматичному деду в лице Стального психологическую помощь.
К сожалению или счастью, никого настолько смелого в зале не нашлось. Хотя, тут как посмотреть…
— Уважаемый коллега, — протянул вкрадчиво Зелёный Старейшина, до того хранивший молчание, — мне начинает казаться, что вы в этом вопросе пристрастны.
Лицо Стального застыло.
— Я должен это расценивать, как обвинение?
— Как опасение, скорее. В конечном итоге, вы много лет преподавали в Предгорном Университете, в том числе у многих представителей Ледяного Дома. И заведовали этим учебным заведением, когда там учился сам Ис Ледяной. Так для большей беспристрастности выбрать кого-то, кто не имеет таких тесных взаимосвязей с вышеуказанным Домом?
Стальной хохотнул. Получилось слегка невесело.
— Значит так, господа, — сказал он, — давайте по пунктам. Во-первых, я совсем не за Ледяных, но — за здравый смысл. И оный мне нашёптывает в ухо, что всё это мероприятие пошло по разным непредвиденным и местами матерным маршрутам. Во-вторых, если у вас есть сомнения в моей честности и неангаджированости, вы можете бросить мне вызов. Что, нет желающих? Вот как же так? Тяжело же жить на свете несчастному мне, никто не хочет меня развлекать… Но значит, командую этим цирком всё ещё я. Потому давайте сделаем так. Почтенные Матушки, господин Ис и прочие заинтересованные личности. Я дам слово каждому, кому так уж чешется высказаться. Но первого, кто снова начнёт вякать без спроса, выкину в окно. Лететь тут конечно не то чтобы далеко, но всякую дурь, надеюсь, из головы по дороге выдует. Это понятно?
Присутствующие впечатлились.
— Я бы не рассчитывал, — сказал Ис, но достаточно тихо, чтобы Стальной великодушно сделал вид, что не расслышал.
Зелёного, однако, сбить с толку было не так просто.
— Вполне понятно, — сказал он мягко. — И разумеется, я не стал бы ставить под сомнение ваши права или, упаси Небо, бросать вызов. Но… можем ли мы отмахнуться от аргументов почтенной Матушки Рои так легко? Как ни крути, а мы здесь имеем ярко выраженный эльфийский вопрос.
Ого.
Впрочем, после гибели Иша Зелёному Дому есть за что ненавидеть Иса.
И не то чтобы было, что терять.
— Эльфийский вопрос, — повторил Глава Ледяных без выражения. — Это опасный выбор слов, коллега.
— Но точный, согласитесь?.. Почтенные Старейшины, мы сидим здесь, чтобы оберегать стабильность Предгорья. В этот прогрессивный век нам с вами пришлось смириться с тем, что различные расы наводнили Предгорье. Когда речь идёт о собратьях-оборотнях, я и слова не говорю против, разумеется: столпы Многоликого Содружества, общий культурный контекст и прочее, что роднит нас, неоспоримо. Но остаются люди. И феи. Феи с их рогатым лживым богом, пришедшим из тьмы междумирья, с их агрессивностью и странными пристрастиями, с их непониманием парности…
— Почтенный Старейшина, — Гор впервые подал голос, — Вы ведь понимаете, что в Лесного Царя, один из ликов Короля-под-Горой, верит множество хищных оборотней? Я спрашиваю себя, не должен ли я интерпретировать всё, до сих пор услышанное на эту тему, и на свой счёт тоже… точнее, на счёт множества многоликих?
Обвинение было серьёзным, но Зелёного было таким не пронять.
— А бросьте! Всем очевидно, что все эти россказни про общую сущность лесного и эльфийского богов — просто опасные политические спекуляции. Фейри противны этому миру…
— Или противны вам.
— Или мне, — Зелёный холодно улыбнулся. — Но никто не может отрицать, что заигрывание с их культурой… и кровью приводит к тому, что мы вот тут видим. Кровь фейри не растворяется в драконах даже в случае парности, и часто она может приносить с собой то, что есть сущность всех фей.
— И что же это по вашему?
— Безумие.

Кто-то отчётливо хмыкнул вслух.
— О да, — усмехнулся Ледяной Старейшина, — я бы тоже послушал. Мог бы даже дополнить. С картинками и цитатами, для полноты картины. Не то чтобы я любил такого рода разговоры, но ради нашей с вами, матушка Рои, старинной симпатии, и нашей с вашим братом трепетной дружбы…
Рои перекосило.
Раока поняла, что драконам в зале постепенно становится очень весело.
Стальной вздохнул.
— Как же вы мне… дороги, господа, — сказал он как-то очень прочувственно. — Верите? Ещё с того выпуска, после которого мы облачный корпус перестраивали, и по сей день. Я, честно говоря, восхищаюсь тем, что истории самых идиотских противостояний оказываются на поверку самыми длинными. Вот сиди и гадай теперь, почему? Может, потому что именно идиоты зачастую готовы сжечь весь мир, но не признать, что были не правы?
— Это лишнее, почтенный Старейшина, — сказала Рои сухо.
Взгляд Старейшины неожиданно стал жёстким.
— Лишнее, — ответил он таким тоном, от которого даже у Раоки, накачанной зельями и окружённой зеркальной маской, слегка зачесалось между крыльев. — Но тут вот какое дело, матушка: я слегка подустал слушать все эти разборки старых шлюх разного пола и цвета. Настолько, что и самого на ностальгию потянуло. Благо уж мне есть, что на эту тему вспомнить.
Несколько драконов от такой наглости просто застыли, распахнув рты.
— Тяготят разборки шлюх, говорите? Начинаете уставать от политики, коллега? — с преувеличенным сочувствием промурлыкал Золотой. — Может, вам отдохнуть?
— Принять чего-нибудь эдакого… крепко-лекарственного, — подхватил Призрачный, — заказать парочку работников из Домов Удовольствия, чтобы сравнить впечатления…
— Мне и сравнивать не надо — и так понятно, что один в один.
— Мне вот недавно новую партию демонского самогона доставили, и знаете, господа, весьма и весьма…
Старейшины принялись с энтузиазмом обсуждать процесс отдыха от политики.
Раока окончательно почувствовала себя со своими проблемами глубоко лишней на этом празднике жизни.
— Вы издеваетесь? — уточинл Ис очень опасным тоном.
К сожалению, совпало так, что в этой комнате все на подбор были опасными.
— Только слегка, — ответил Золотой безмятежно, — но, если уж превращать тут всё в цирк…
— Будущее нашей расы — не цирк! — проинформировала всех Рои.
Некоторые сделали вид, что прониклись, другие даже не стали стараться.
— Как ни странно, согласен, — заметил Медный.
Стальной вздохнул и потёр лоб.
— Значит так, — сказал он, — если мы в этом контексте дошли до разговоров о будущем нашей расы (и даже, что характерно, без демонского самогона) — значит, цирк и правда стоит прекращать. Господа, я понимаю, что это событие — первое стоящее развлечение за последнее время, повод тряхнуть стариной и всё в таком духе. Но я всё же предлагаю держать свою старину в руках, потому что иначе трясти ею вам придётся всё же за дверью. Все всё поняли?
Раока подумала, что окончательно определилась с личностью своего самого любимого старейшины.

— А может, хватит этого дерьма? — спросила она. — Может, хватит притворяться, что вам есть до меня дело и что вам на самом деле не плевать на всех детишек разом, включая своих собственных? Может, пора уже признать, что всё, чего вы хотите — получить политические преференции, воспользоваться моей слабостью и общественными фобиями и насладиться властью над теми, кто в более уязвимом положении? Почтенные Матушки, почему бы нам тут не поговорить откровенно? Потому что, честно, я не готова быть для вас живой демонстрацией ваших представлений о правильном, символической жертвой и прочее в том же духе. Перебьётесь.
— Что вы себе позволяете? — выдохнула Рои.
— О! Как хорошо, что вы спросили! Как вы там выразились?.. А, точно! “В той норе, откуда я вылезла” вот это называется — говорить правду. У вас в семьях не бывает проблем? Вам не бывает страшно? Ваши родственники спят только с правильными партнёрами и исключительно по составленному вами расписанию? Неужели вам реально нечем больше заняться, кроме нашей с парами личной жизнь?
Рои трагично покачала головой.
— Увы, она столь же… эксцентрична, как и её пары. Чего ещё ждать? Бедное, безумное дитя. Все мы понимаем: кровь фей — не водица.
И Раока отметила, что как минимум половина присутствующих согласна с вышесказанным.
— Мне даже интересно, — протянула Иди, глядя в пространство, — что сказал бы ваш брат обо всём об этом, госпожа Рои. Немного жаль, что он сейчас не здесь. Мне любопытно было бы послушать его мнение о девиациях и крови фей. Смею отметить, что почти предвкушала бы его выступление. Обожаю этот жанр.

При другом раскладе Раока, вполне вероятно, рискнула бы: так уж вышло, что Лесному Царю, непредсказуемому и грозному божеству со своеобразным чувством юмора, она в конечном итоге доверяла намного больше, чем благостного вида драконам, собравшимся здесь ради её спасения.
По официальной версии.
Собой бы Раока рискнула.
Но шутка была в том, что теперь она была в своём теле не одна.
Тишина была бы весьма красноречивым ответом — пожалуй, слишком красноречивым. В подобных обстоятельствах молчание может быть самым-самым худшим из решений проблемы — хотя бы потому, что предоставляет пространство для фантазии. А уж ей ли не знать, сколь обширна фантазия драконьего племени? Как ни крути, а многие выверты больной драконьей логики ей довелось испытать на себе…
Это не говоря уж о том, что она буквально чувствовала: с каждой секундой молчания пропасть между ней и Исом становится всё глубже. И почему, во имя всего, это ощущается так, как будто она предала его?
Может, потому что во многих смыслах это так и есть; можно ли считать предательством недоверие такого рода? Наверное нет. С другой стороны, она совершила ошибку, последствия которой не могут не сказаться на Исе пагубно… но тут уже ничего не поделаешь.
Всё, что остаётся ей — использовать маску и все поддающиеся на провокации мозги, чтобы подобрать правильную и максимально безопасную формулировку.
— Страхи, порожённые магическими вмешательствами, иррациональны, клятвы Лесным Царём, в отличие от стихийных, чрезвычайно чувствительны к нюансам, а господин Ис в силу должности не слишком чадолюбив. Учитывая все эти причины, я не могу дать такой клятвы, — ответила она сухо.
Стальной задумчиво смотрел на неё, очевидно, взвешивая её ответ.
Зии, как и следовало ожидать, не была столь сдержанна.
— “В силу должности”? Или, быть может, есть другие причины? Мы ведь все понимаем, что есть на свете категория драконов, которых просто нельзя подпускать к детям!
— Именно, — отметила Рои. — Возможно, природа сама заботится, чтобы существа с некоторыми… девиациями… не могли иметь детей. Им противопоказано даже находиться рядом с детьми, и эта ситуация — всего лишь очередная демонстрация очевидного.
Раока вытаращила глаза.
Наверное, ей стоило ожидать, что они пойдут именно с этой дурацкой карты, но это неизменно приводило её в шок.
И не её одну, но…
— То есть, блядь, серьёзно? — сказал кто-то. — Вы правда решили поднять этот вопрос, который, казалось бы, уже давно закрыт? Слушайте, в вашем исполнении , ребята, это выглядит особенно шикарно. Я бы ещё поняла, продвигай это какой-нибудь просвещённый последователь Доброго и Пьяного Бога — но тем не до чужих постельных вопросов, они пьют и странствуют. А вы… с руками по локоть в крови, не стесняющиеся торговать жизнями чужих и собственных детей в политических играх, с гаремами и полными шкафами жутких секретов, хотите рассказать, что кто-то не должен приближаться к детям из-за некоторых девиаций? А вас, почтенные матушки, по этим критериям точно-точно можно подпускать к детям? Вы уверены?
В зале стало очень тихо.
Раока подумала, что тот, кто озвучил весь этот монолог, полный псих… А потом она осознала, что это всё сказала сама.
Неловко получилось.
В вязкой тишине полного охреневания, повисшей в зале, тихий смешок Стального Старейшины прозвучал громко, как грохот.
— Феи, — протянул Призрачный Старейшина с ухмылкой. И Раока сама не вполне поняла, чего в его голосе больше: осуждения или одобрения.
Одно она для себя признала точно: всё, что ей после такой вот выходки остаётся — переть вперёд и наглеть.
И именно этим она и занялась, решительно обойдя Иса и приблизившись к почтенным, мать их, драконьим матерям.

— Мне вполне очевидно, что тут происходит, — сказала Зии. — Нам пытаются морочить голову, пользуясь нашим незнанием всех этих… неприродных фейских штучек.
— Неприродные фейские штучки, — вкрадчивый голос Иса прошёлся по коже Раоки чувственной, обжигающей лаской. Ледяной шагнул вперёд, полностью закрывая её своей спиной, и волны радости расходились от него во все стороны. — Ну разве это не прелесть, уважаемые? Госпожа Зии, я не сомневаюсь в вашей способности написать эпохальный труд на больную для всех присутствующих тему “Как драконам правильно плодиться и размножаться?”. И при других обстоятельствах я бы без удовольствия, но с подобающим выражения лица выслушал всю эту ахинею. И даже проглотил бы большинство комментариев, которые у меня нашлись бы по этому поводу… Ну, как минимум, матерные озвучивать не стал бы. Но да, я бы всё это выслушал, если бы моей беременной паре тоже не приходилось тут стоять и слушать оскорбления на расовую тему…
— Вам стоило раньше волноваться о своей беременной паре, господин Ис, — отметила Рои сладко. — До того, как вы начали вызывать у неё ужас. Теперь, при всём уважении к вам, мы не можем больше игнорировать такого рода проблему.
— Он не вызывает у меня ужас!
Рои усмехнулась.
— Моя бедная девочка, вы можете говорить что угодно, чтобы его выгородить. Я допускаю даже, что в том холме, из которого вы вылезли, терпеть издевательства — нормально…
— Ты переходишь черту, госпожа Рои, — голос Иса упал, и в нём отчётливо послышалось рычание.
— Я ли? — усмехнулась огненная драконица. — Это ты тут постоянно ходишь по краю, господин Ис. Твоя внешность, твои пристрастия, твоя совершенно определённая репутация законченного психопата… Издевательства над парой как апофеоз и неоспоримый признак безумия? Я что, одна тут не удивлена?
Драконы снова не сказали ничего, но эта тишина определённо прозвучала, как одобрительный ропот.
Громкий ропот.
Вот же дерьмо.
Раока почувствовала, как её буквально душит самая настоящая радость.
— Ис не издевался надо мной, — Раока это уже буквально прорычала, — Я могу поклясться именем Лесного Царя, что этого не было!
— Лесного Царя? — хмыкнула Рои. — Скажете тоже. Все знают, что эльфийский бог так же лжив, как сами эльфы, и прощает даже ложь своим именем. Не сотрясайте воздух, милая.
Раока сжала кулаки.
— То есть, вы позвали меня сегодня, чтобы я просто тут молча постояла? Или всё же для того, чтобы выслушать?
Рои явно вознамерилась ещё что-то сказать, но Стальной оказался проворнее.
— Вот и мне тоже интересно, когда этот цирк закончится, — сказал он, — а главное — я так и не понял, где смеяться… Мы слышим твои ответы, Матушка. И запоминаем. Лично мне вот что интересно: а можешь ли ты поклясться именем своего Бога, что скрывала своё любопытное положение, чтобы сделать сюрприз? А не, скажем, из страха?
Вот же…
В теории Раока, конечно, могла бы: при определённых обстоятельствах Лесной Царь действительно прощал ложь — ради спасения жизни, например. Но правда в том, что цену приходилось платить всё равно. Да и риск присутствовал: если Царь сочтёт повод для лжи недостаточно веским, может и испепелить на месте, чтобы неповадно было.
— Такой клятвы я дать не могу, — ответила она. — Слишком тонкие материи. Из-за воздействия ментальной магии, о которой шла речь выше, мои чувства несколько… перемешаны.
— Вот как… Но ты можешь поклясться, что не боялась того, что, узнав новость, твоя пара что-то сделает с тобой или ребёнком?
Что же, а вот это тупик.

Раока невольно задумалась: неужели всё это время она выглядела настолько сломанной и несчастной, была настолько не в порядке? А ведь вопрос, если разобраться, риторический.
Да, была. И именно настолько не в порядке.
В том-то и проблема: когда ты настолько не в порядке, то сам зачастую этого не замечаешь.
Плохо же дело.
Плохо дело.
Ведь рано или поздно снимать зеркальную маску всё равно придётся. И тогда…

Раока прикинула, что её Стальной устраивал, и более чем. Он всегда ей нравился, если откровенно, а уж на фоне почётного клуба драконьих матерей и вовсе казался образцом адекватности.
Однако, глупостей она уже наворотила предостаточно, потому для начала, ответив ничего не значащей благодарной улыбкой, бросила беглый взгляд на Главу Ледяных. И, лишь дождавшись лёгкого подтверждающего кивка госпожи Иди, Раока позволила себе ответить вслух:
— Это будет честью для меня, Старейшина.
Зии нахмурилась.
— При всём уважении, но это деликатная тема…
— А кто мне скажет, что я не деликатный? — хохотнул Стальной. — Я тебя уверяю, госпожа Зии, я примерно понимаю, откуда берутся дети. Не то чтобы я был прям вот уж спецом в вопросе, но за свои некоторые годы успел повидать процесс со всех, так сказать, ракурсов. И мог бы даже поспорить, пожалуй, кто из нас разбирается в вопросе лучше.
Было заметно, что драконицы не в восторге.
Но эффект деда с клюкой всё ещё работал.
— Мы оставляем за собой право задавать вопросы, — отметила Мать Алого Дома.
— Я бы удивился, если бы было иначе, почтенная Рои, — оскалился Стальной. — А теперь, пожалуй, начнём по порядку. Тут было так много разговоров, воплей и прочего дерьма, что я со своей тонкой душевной организацией чуть не оглох.
Знатоки “тонкой душевной организации” Стального понимающе заухмылялись.
— Так вот, я слышал много версий того, что на самом деле случилось, кроме версии единственного реально заинтересованного лица. Так вот, Ледяная Матушка, или как тебя там, объясни: что за дурь случилась в посольской столовой?
— Она продемонстрировала ментальную…
— Спасибо, госпожа Зии, но я обоснованно уверен, что Матушка Ледяных вполне умеет издавать осмысленные звуки. Итак?
Тонкий лёд.
Но молчать тоже нельзя, потому Раока напустила на себя вежливо-сожалеющий вид и осмотрела собравшихся.
— То, что произошло, было последствием моей ошибки, — сказала она мягко. — Точнее, моей излишней самоуверенности. Я так хотела сделать своим парам сюрприз, что решила, что могу справиться самостоятельно.
Вот теперь в зале стало по-настоящему тихо.
— Ох, да бросьте, — сказала Зии холодно, — о чём мы тут с вами говорим? Несчастная боится его и пытается выгородить. Но мы все видели правду. Есть реакции, которые нельзя подделать!
— И тут я вынужден согласиться, — отметил Стальной. — По всем пунктам. Дестабилизация магии — это одно, такие вещи случаются с будущими матерями драконов. Но защитная реакция при приближении пары — это уже совсем другая история. Откровенно некрасивая история, госпожа Раока. Я лично имел сомнительное удовольствие знать драконов, которые были способны доводить до такого состояния свои пары или вредить детям. И знаете что? Я бы очень не хотел, чтобы один из тех моих знакомых мог принимать государственные решения, от которых зависит хоть что-то. Даже если это что-то — меню для следующего приёма. Мы понимаем друг друга?
— Друг друга мы понимаем несомненно, — ответила Раока холодно. — Но вы, сдаётся мне, не учитываете в своих расчётах особенностей фейри.
— И чего же я не учитываю?
— Возможно, вы не в курсе, но не так давно мне довелось поучаствовать в одном увеселительном мероприятии. Традиционном для моего народа. Я не могу разглашать никаких подробностей в силу кровных клятв, но могу вас заверить: это развлечение было очень мало похоже на детский утренник. И заправляло этим, с позволения сказать, утренником, существо, принявшее облик господина Иса Ледяного.
По рядам драконов пробежали шепотки. Раока оглядела их прямым и честным взглядом, мысленно возблагодарив Ме Каменного: без зеркальной маски, в своём подлинном состоянии, она не смогла бы быть настолько убедительной.
У неё бы просто не хватило моральных сил на сопротивление.
И на это, скорее всего, в первую очередь и был рассчёт.
Непонимание в глазах Зии стало ещё глубже. Она смотрела на Раоку так, как будто она была призовой фишкой на доске, которая, подмигнув, по своей воле укатилась, куда глаза глядят. Партия шла явно не так, как драконица планировала, и та теперь мучительно пыталась понять, как в связи с этим играть.

Понятное дело, что никакой клюки у атлетически сложенного, высоченного красавца-Стального не водилось. С другой стороны, сильнейшему из ныне живущих драконов она не то чтобы сильно и была нужна. Да и опять же, роль наследства вполне убедительно выполняли золотые месторождения и толпы преданных Стальному Дому вассалов-дворфов.
— Матушка, подойди, — сказал Стальной, кивнув Раоке. — Я тебя ещё с прошлого раза запомнил, когда ты пришла нас не-убивать. Чудно же сплетаются нити в этой жизни, а? Никогда бы не подумал, что в следующий раз встретимся именно при таких обстоятельствах.
— Пряха — полоумная стерва, господин, — усмехнулась Раока. — Но одного не отнять: чувство юмора у неё отменное.
По рядам драконов пробежал шепоток: поминать чужих богов считалось дурным тоном.
Ну так что же, переживут.
Будто подтверждая эту мысль, Стальной хохотнул.
— Не поспорить, Матушка… Рад видеть, что твой язык не убавил в остроте. Ты вот что мне скажи: Алый Старейшина покинул нас, а Ледяной не может тебя опрашивать по всем нам тут понятным причинам. Говорить от Совета должен кто-то другой. Тебя устроит моя кандидатура?

— Подойдите, дитя, — сказала Зии Медная ласково.
— При всём почтении, я предпочла бы — Матушка, — отозвалась Раока, идеально отзеркалив ласковый тон.
Стало тихо.
Глава Ледяного Дома равнодушно кивнула.
— Верно подмечено, госпожа Зии. Коль уж ты решила играть здесь в этот фарс, будь добра соблюдать положенные приличия. Или я должна решить, что ты с умыслом отзываешься о Матери моего Дома таким образом?
Иди Ледяная, сестра Ледяного Старейшины и нынешняя Глава Дома, в соревновании за статус самого отвлечённо-равнодушного существа могла бы, без всяких сомнений, соперничать с Осом Водным. Раока не знала Иди достаточно хорошо (официальное представление роду не в счёт, это продлилось всего лишь пять минут), но прекрасно понимала: быть Главой Дома после Смуты и продержаться на этом посту до нынешних дней, выведя род из опалы — вполне себе достижение.
И тренировка хладнокровия.
— Прошу простить, Глава. Я всего лишь хотела, чтобы Матушка Ледяного Дома чувствовала себя более защищённо.
— О да, вы с друзьями позаботились об этом… всесторонне. Ледяной Дом отблагодарит за вашу инициативу… в полной мере.
Ого.
То есть, ого.
Раока могла бы поспорить, что видела, как руки Зии задрожали на долю секунды, прежде чем она овладела собой.
И, разумеется, заметила это не она одна: Мать Алого Дома посчитала, что именно в этот момент удобно было бы вступить в игру.
— Не стоит благодарности, Глава, — промурлыкала Рои Алая вкрадчиво, привлекая все взгляды к себе, — и уж тем более не стоит искать неуважение там, где его нет и в помине. Мы все здесь собрались лишь для того, чтобы позаботиться о безопасности и благоденствии очередной Матери Великого Дома. Это вопрос, который в эти трудные времена касается всех драконов, без исключения. И наш долг, долг драконьих Матерей — убедиться, что не происходит ничего… противоестественного. Мы все здесь заинтересованы в правде… или я чего-то не понимаю?
Ледяная и Алая драконицы теперь смотрели друг на друга, не отрываясь. Раока буквально чувствовала, как история противостояния длиной в недобрую тысячу лет спиралью раскручивается вокруг них.
Она наблюдала за разворачивающейся игрой и всё пыталась понять: как это так вышло, что в точке, где столкнулись взгляды Рои и Эди, ничего не заискрило? Вот где самое настоящее чудо, без вариантов.
—Мы собрались здесь, чтобы помочь, — усмешка Рои стала ещё более жёсткой. — Интересы драконьих Матерей были и будут превыше всего для меня.
— Я ни секунды не сомневаюсь в этом, Матушка Рои. Вы столетиями стояли на страже нравственности Предгорья, такое рвение сложно переоценить.
В зале не то чтобы послышались смешки, и на лицах драконов предсказуемо ничего не отразилось, но смех очень отчётливо подразумевался.
— Кто-то должен заботиться о том, чтобы наша страна не стала очередными Холмами Фей. И порой эта тяжёлая ноша падает именно на мои плечи.
смешки повисли в воздухе снова, но теперь над другой половиной зала.
Ох уж эти ящерицы…
Раока подумала, что своей глупой выходкой, которая, по её преставлению, вообще не касалась посторонних, привела в движение силы, которые не могла бы раньше даже вообразить.
Когда всё это вообще стало её жизнью?.. Хотя вопрос, конечно, риторический.
Ей стоило подумать об этом раньше… Но, честно говоря, “мне стоило подумать об этом раньше” — глупейшая и типичнейшая фраза на все времена.
Вопрос скорее в том, что со всем этим теперь делать.
— Так, господа, я попрошу вас слегка поумерить своё любезное воркование, — подал голос Стальной Старейшина, — никому из присутствующих не надо, чтобы дело дошло до очередной Клановой Войны. Потому давайте закончим с реверансами и вернёмся к реальному делу. Хорошо?
Добрые и милые дракоши посмотрели на бесцеремонного Стального одинаково “ласково”, но спорить не посмели.
Шутка в том, что в силу своего статуса одновременно старейшего знатного дракона Предгорья и единственного представителя древнейшего рода Стальной был при Совете кем-то вроде маразматичного дедушки со вставной челюстью, бредни которого приходится слушать, потому что иначе он засветит клюкой в глаз и не отпишет наследникам дом.

Приказать ей избавиться от ребёнка? Ну да, он может приказать. В теории. Вряд ли он счастлив стать отцом, это всего лишь факт. В отличие от большинства драконов, Ис никогда не был озабочен вопросами продолжения рода. И, говорят, именно потому после встречи с Гором был искренне рад, что его пара именно мужчина — хотя особенной разницы, с кем спать, для него отродясь не было.
Да, Ис мог приказать. Но Раока, в свою очередь, при желании могла бы найти тысячу и один способ обойти такой приказ. Пожаловаться Главе Ледяных, попросить помощи у Ми или Гора… Вариантов множество, и за долгожданного наследника Ледяных уцепились бы, без сомнений.
А если бы нет, она всегда бы могла просто сбежать. Сложно, но для неё — не невыполнимо.
Так в чём проблема? Чего же она боялась на самом деле? Беспомощности? Зависимости? Разочарования?
Или того, что она послушается?
Раока не могла найти ответ. Возможно, если бы у неё было чуть больше времени, она могла бы что-то сделать в этом направлении. Однако обстановка, мягко говоря, не располагала: представление, проходящее под эгидой “спасём угнтённую пару от ненормального дракона”, уже начиналось.

— Справедливо, — склонил голову Ме. — В любом случае, я прошу вас поспешить, миледи. Времени уже почти не осталось, да и не советовал бы я в вашем состоянии носить зеркальную маску слишком долго.
— Значит, миледи? — хмыкнула она.
— Вы предпочли бы “Матушка”?
Они застыли, глядя друг другу в глаза. Раока пообещала себе, что позже покопается в биографии этого существа как следует. Но вот прямо сейчас он задал ей вполне определённый и однозначный вопрос…
— В личных разговорах я предпочла бы — миледи.
— Я в этом не сомневался. И… удачи вам.
— Благодарю.
*
Переступив порог зала Совета, Раока улыбнулась собравшимся там престарелым драконам, на лицах которых застыли выражения разной степени убийственной серьёзности.
Улыбка получилась одновременно сияющей, злой, весёлой и дерзкой, она отозвалась в груди болезненно-сладким нытьём и почти-слышимым металлическим скрежетом, повисшим в воздухе на самой грани слышимости.
Наверное, именно с таким скрежетом ломаются клетки.
Многих из собравшихся перекосило — что же, Раока могла им только посочувствовать. Да, это типичная усмешка фейри — лёгких, пляшущих в лунном свете, считающих всю жизнь просто игрой. Когда она сама потеряла способность так улыбаться? Почему сама не заметила?
Краем глаза Раока отметила для себя, что Ледяные, представленные почти в полном составе, наблюдают за ней одновременно с тревогой и одобрением. С другой стороны, Рои Алая недовольно поджала губы, а Зии Медная зло сверкнула глазами: по всему выходило, что сии достойные матриархи рассчитывали увидеть Раоку в несколько другом психологическом и физическом состоянии. Затем, надо думать, и нужны были все эти фокусы с изоляцией и мягкой комнатой.
Что же, как сказал бы Ис, они могут дружно сходить на ближайший демонический хуй. Раока помахала бы им платочком, и Ис с Гором придали бы ускорения…
Они тоже были тут, конечно.
Гор возник у неё за спиной сразу, как только она вошла в зал. Не сказал ни слова, но на миг сжал её ладонь в своей, будто говоря — я рядом, я всегда за твоей спиной.
“Падай, я ловлю” — в этой фразе, на её взгляд, передано если не всё про Гора, то точно самое главное.
Ис, с другой стороны, поравнялся с ней и тут же выдвинулся чуть вперёд, как будто прикрывая их с Гором от прочих драконов в зале. Хотя почему — как будто? Ис не был бы Исом, если бы не встал очень грамотно на линии возможной атаки.
Он не сказал ей ничего, не прикоснулся даже пальцем. Бросил один короткий, очень быстрый взгляд — и отвернулся, как будто они были чужими.
На месте, где ещё недавно свернулась тёплой кошкой их связь, теперь возникла ледяная стена. И, правду сказать, Раока сама не могла бы точно сказать, чьего именно авторства.
“Мы оба тут достойны титула Королевы Драмы, — думала она с ироничным весельем, — все овации восхищённой ложи — наши”.
Но смех смехом, а при виде Иса у неё внутри, где-то глубоко под ледяной маской, ворочалось то самое, болезненное. Ей хотелось одновременно броситься от него и к нему. Одна радость: сейчас, когда под действием древней магии фей она сумела вернуть себе самоконтроль (позорище, если так подумать, что ей для этого потребовалась посторонняя помощь, но что уж есть), ей удалось посмотреть на ситуацию отстранённо, а не из эпицентра эмоциональной бури.
Картина не радовала, если откровенно.
Глядя на всё это хладнокровно, Раока сама не понимала, чего боится. То есть, на самом деле, а не на поверхности. Идея о том, что Ис причинит вред ей? Бред же, причём ничем не обоснованный. Даже в самом начале их знакомства, когда Раока была вроде как его соперницей за внимание Гора, Ис не вредил ей… Да даже в постели он себя эпизодически тормозил, не демонстративно, но она такие вещи безошибочно чуяла. Но ничего сделать с этим не могла, хотя казалось бы уж Ис, из всех прочих, должен всё знать насчёт обманчивой хрупкости, регенерации и болевого порога фей. Но нет: Ис могу спустить себя с тормозов с Гором, но с ней — никогда.
Что, в общем, даже жаль.

Ме медленно кивнул.
— Тут мы с вами, пожалуй, сходимся во мнениях. Единственное — вы ведь осознаёте, что это не конец пути, а только его начало?
— Пожалуй, — согласилась Раока.  — Но, как и большинстве вещей, первый шаг тут был и остаётся самым трудным.