1️⃣ (Начало)
Раннее утро. Еду к другу в другой город. Остановился перекусить в придорожном кафе. Знаете, такие: «634 км. Поминальные обеды: у нас грустно, но вкусно. Харчо. Ночлег». Захожу. Небольшой, пустой зал, интерьер без претензий, к выбору дежурных блюд прилагаются паста «Жемчуг» и фарфоровая модель гаишного авто гжельской росписи на банке меда сомнительного происхождения. Передо мной возрастная пара: полный, пожилой мужик, по-видимому дальнобой, в клетчатой кепке и черной футболке с принтом «Почувствовал холод - значит ты дома», заправски называет повариху на раздаче «наложницей», придирчиво сует нос в свеклу с чесноком, шутит, и прижимая спутницу поет ей в ухо:
- «Наши бедные желудки-лудки-лудки-лудки, были вечно голодны»!
- Петя, прекрати, - дама улыбнулась с натяжкой. Видно, что ей не по себе.
- Да че ты, Валь! Я тут всю жизнь харчуюсь! - звучно хлопнул пятерней по утробе Петя, - 20 лет без изжоги и белка в моче, а кулебяки у них - ваще атас. Падай за стол, я ща.
- Вам суп сильно греть? - спросила «наложница» ставя тарелку в микроволновку.
- Врубай на весь циферблат. Штоб аж до кишков, - веселился водила.
Дама просквозила в зал от греха, унося сырники и испанский стыд. Петя, флиртуя с кассиршей, густо вымазал хлеб горчицей из пиалы, бросил мне: «Приятненького, коллега», подмигнул и пошел «харчеваться». Я взял яичницу, кофе и сел за столик у окна, напротив пары.
Мужик смахнул со стола невидимые крошки, поставил перед собой тарелку дымящегося супа, потер сухие ладони и в предвкушении крикнул: «Ну, понеслась телега в космос!». Осёкся, снял кепку, пригладил жидкие волосы, и стал суетливо озираться по сторонам, видимо, в поисках вешалки. Не обнаружив искомое, характер Петра стал резко меняться с радостно-игривого на растерянный. Взгляд уперся в единственную деталь интерьера: на стене висело ширпотребное полотно с изображением лошади. Пейзажист, вероятно, был смелый, но начинающий: из середины широкой груди выступала жилистая нога, причем, обратным сгибом напоминающая заднюю. Животное резвилось в бескрайней степи и вызывающе скалилось Петру, обнажив огромные, неестественной белизны, зубы.
- Положи на стул, Петь, - неуверенно предложила спутница.
- Там не понятно какими жопами на нем ёрзали! - закипал дальнобой.
- Господи, да на край стола положь.
Петя вздрогнул и округлил глаза.
- Хочешь, чтоб мы погрызлись?!
- Ты только что крошки рукой смёл и ничего, - миротворчески улыбнулась дама, - А помнишь, ты взъелся на меня, за то что деньги с карты сняла и в машине пересчитывала? Бухтел, что нельзя в салоне считать, мол - это к штрафу от гаишников, а они тебе карасей подарили.
- Так не за просто ж так! Я их «пузотёрку» из дерьма вытащил.
Мужик положил кепку на колени, откусил хлеб и замер. Глаза стали влажными, он широко открыл рот и с рыком выдохнул. Горчица оказалась качественной. Петя второпях зачерпнул солянки, отправил в рот и через мгновение повторил фокус с горчичной мимикой. Солянка тоже отвечала пожеланиям Петра. Получив ожоговый дуплет слизистой и пасти, он дернулся, перевернув на себя остатки супа. Все содержимое приняла на себя лежащая на коленях кепка.
Классический случай, где первая ложка стала последней каплей терпения, родил реплику, которая стала достойным финалом всей истории. Развернувшись к скучающей раздаче и оценив, что претензии к остроте и температуре блюд будут неуместны, он выдал:
- На коней, значит, - Петя ткнул мазутным пальцем в сторону картины, - денег и мозгов хватило, а на вешалку - нет?! Ну, тогда я со своей!
Визгливо отлетел в сторону стул.
Я допивал кофе и наблюдал в окно за развитием событий: на стоянке перед кафе стояла ядовито-желтая фура, из кабины торчала задница Петра, который увлеченно рылся под пассажирским сиденьем. Внизу, в ожидании импульсивной выходки, грызла ногти спутница. Мужик спустился на землю держа в одной руке кувалду, в другой продолговатый предмет, напоминающий кусок арматуры. Дама умоляюще сложила руки и испуганно что-то тараторила пытаясь его удержать. Разговоров слышно не было, но я, для реабилитации героев, иногда додумываю их сам.
