Как видим, на примере моздокских осетин, долгое время «оторванных» от своей национальной «метрополии», мы можем наблюдать некую «альтернативность» магистральному пути осетинского нацбилдинга, зачастую сохраняющуюся до сих пор. Только «оторванностью» [2] я могу объяснить странные утверждения в статье Мугуева. Впрочем, моздокские осетины и вправду, судя по всему, отличались относительно высоким культурным уровнем. Характерный эпизод Гражданской войны из воспоминаний Темирболата Кубатиева:
«И действительно, дзарастовцы [3], где бы они ни находились, никогда не говорили друг с другом по-русски, пользуясь исключительно родным языком. Говорящему по-русски они немедленно делали замечание:
— Чего ради ты отказался от нашего красивого языка и перешел на язык этих голодранцев? [4]
Они моментально подбирали или изобретали соответствия для не имеющихся в нашем языке слов и решительно отвергали утверждения о недостаточности его словарного запаса. При этом все они окончили русскую школу, имевшуюся в их селе и воспитавшую немало будущих генералов. Мы же говорили на родном языке в самой примитивной форме, при малейшем затруднении в изъяснении вставляя в свою речь по несколько русских слов. Между тем, в отличие от их села, наше находилось вдали от русских поселений, а наши предки не знали по-русски ни одного слова. Да и образованных людей среди нас было не так много, как среди них. Можно даже сказать, что их у нас не было совсем».
Может Мугуев просто спроецировал ситуацию в своем родном селе на всех дигорцев?
ПРОДОЛЖНИЕ СЛЕДУЕТ...
_____
[1] Сопоставление названия с. Мугут в Южной Осетии с фамилией Мугуевых, думаю, можно считать примером случайного совпадения. Продуктивнее было искать связи с Северным Кавказом. Фамилию «Мугуев» можно найти и в Дагестане, и в Адыгее (певец Айдамир Мугу, например). Федар Таказов выводил слово «мугу» из тюрк. «вечный». Очевидно, имеется ввиду форма имени Mengü.
[2] Правда и тут все неоднозначно. Вопреки мнению Сима Чельдиевой, моздокского писателя Сослана Темирханова можно с полным правом назвать «первым осетинским националистом в современном смысле слова», хотя он был из осетин-цайта (Калоев, стр. 288).
[3] Осетины-дзараста — это дигорцы-казаки ст. Черноярской, Хаджи-Мурат Мугуев был из их числа.
[4] Как видим, «альтернативность» нацбилдинга моздокских осетин не мешала определенному шовинизму в отношении русских. Он, вероятно, подпитывался социальными стереотипами о крестьянах-«мужиках». Слово «мужик» у дореволюционной русской элиты, как и в устах горцев, приобрело пренебрежительный характер (осет. «музук/музуккаг», каб. «мыжьыкъ», чеч. «муьжги»).