Всемирное шежіре

Казахстанская постправда. К чему пришла вся зона kz

1 февраля прекратила работу редакция одного из старейших интернет-изданий страны — Zonakz, золотые годы которой пришлись на время, когда сайт работал под брендом «Навигатор». Заламывать руки по уникальным журналистским материалам и выдающимся коллективам в этой связи мы не будем. В конце концов, упустив возможность создать информбезопасность, наши журналисты в продакшн-студиях переключились на производство сериалов и в этом значительно преуспели. Это значит, что как минимум, талантливые контент-мейкеры в стране пока остались.

Важна дискуссия по другому поводу — насколько СМИ в республике умеют держать удар, поддерживать общественную дискуссию и быть вообще важным социальным инструментом? Понятно, что в современном мире понятие медиа в целом размывается — полемика вокруг базовых вопросов о роли и месте социальных сетей, поискового графика и новостных агрегаторов носит фундаментальный характер и пока еще только осмысливается. Происходит это во всем мире, Казахстан не исключение.

Но у нас, как обычно, есть и специфические вопросы. Например, объемы рекламного рынка — важного показателя здоровья в отрасли. Еще в позапрошлом году по данным Центрально-Азиатской рекламной ассоциации емкость всего рынка медиа составляла 113,4 миллиарда тенге с учетом НДС. Для сравнения — это примерно полтора годовых бюджета Кокшетау.

Если разделить эти деньги на 506 зарегистрированных СМИ, мы увидим, что рекламный рынок способен обеспечить примерно 35 тысяч долларов в месяц (с НДС!) на одно медиа, включая ТВ (мы в курсе, что эти цифры считаются не так линейно). Но на сколько хватит этих 35 тысяч (которые надо еще заработать, поскольку цифра Ассоциации носит оценочный характер)? Этот объем практически весь уйдет на десятка полтора журналистов, технический персонал и аллокацию редакции. Даже для менеджмента останется совсем немного, без особого жира.

Собственно, на фоне этой цифры становится бессмысленной полемика вокруг негативного влияния госинформзаказа (ГИЗ) на качество журналистики; вокруг борьбы с иностранным влиянием (кстати, Zonakz закрылась аккурат с приостановкой финансирования USAID. Ни на что не намекаем); вокруг качества подготовки журналистских материалов. А в последнее время СМИ растеряли вообще все остатки легитимизации информации внутри страны — нынешняя администрация точкой пропаганды избрала российские СМИ, где пиарщики от государства из числа бывших журналистов (Игорь Хен, например) за деньги размещают позитивные статьи о государственном аппарате и роли второго президента.

Это важный симптом. Собственная элита не воспринимает отечественные СМИ заслуживающим внимание игроком. А значит, тот же ГИЗ уходит в пустоту. Кто-нибудь в стране занимался глубоким изучением интересов аудитории? Кто-нибудь занимается работой со смыслами? Только не надо рассказывать про известную сетку — завывания и сделанные под копирку отчетно-выборные «мнения» «блогеров» и «экспертов» в Фейсбуке выглядят изощренным издевательством над зрением читающего. На таком фоне «Навигатор» в старой версии — выглядит аналитическим порталом. А лоялистский «Жетi кун» на «Хабаре» времен Владимира Рериха — боевым информационным крылом крупного Think Тank. Крупные СМИ «старого Казахстана» точно не опускались до обслуживания мелких региональных акимчиков.

Поэтому зубоскалить сейчас над уходом «Нави», в общем, странно — эта редакция вырастила целую плеяду журналистов и публицистов, запомнилась острыми сюжетами и даже попыткой вести расследования. То есть, одна редакция сделала для информационной безопасности в разы больше, чем все эти бессмысленные «галстуки», распределяющие ГИЗ. А если еще и закончились деньги на поддержку сайта — уйдет в небытие еще один архив новейшей истории страны. Получается, что Юрий Мизинов, издававший до «Навигатора» печатную газету «451 градус по Фаренгейту», буквально предрек «горящие» архивы.

Ни собственных СМИ, ни собственного общественно-политического архива.

«Республика» в огне, Zonakz умерла, осталось немного «Времени» и мутная Orda. Несите нам «Казправду», мы хотим забыться.

Специальность — руководить. Как реформируют чиновников

Агентство по делам госслужбы (о его руководителе — Дархане Жазыкбае — мы скажем отдельно) вносит изменения в два президентских указа о квалификационных требованиях к политическим и административным государственным должностям.

Главное новшество заключается в том, что всем высокопоставленным чиновникам, кроме руководителя аппаратов акимов областей, городов республиканского значения, столицы и аппаратов центральных исполнительных органов, в скором времени не будет нужна картонка о высшем образовании по соответствующей специальности, если у них есть практический опыт работы в конкретной отрасли от 13 до 15 лет. В зависимости от должности, на которую они претендуют. Наличие высшего образования вообще из требований не убирают, а вот по профилю станет не обязательно. Речь идет о министрах, акимах, их заместителях и так далее.

С чего вдруг такие послабления? В целях привлечения на политические и административные государственные должности кадров, имеющих большой опыт работы по конкретному направлению деятельности.

Для чиновников второй категории — помощников, советников, заместителей председателей комитетов, руководителей управлений исполнительных органов и т.д. — изменения в указы предполагают включение в стаж работу в силовых структурах, судах областного уровня, «так как опыт работы в этих структурах обеспечивает высокий уровень дисциплины, ответственности и правовой грамотности, что крайне важно для исполнения обязанностей на данных должностях».

Если заглянуть в биографии высшего руководства на левобережье, то изменения в указы выглядят как приведение текущей ситуации в формальный порядок. Например, у Олжаса Бектенова специальность «юрист». Заместитель премьер-министра — руководитель аппарата правительства Галымжан Койшыбаев вообще кандидат философских наук. Правда, окончил он МГУ им. Ломоносова.

Типичный пример чиновницы на своем месте — зампремьера Тамара Дуйсенова. У нее образование Ташкенского института народного хозяйства, она инженер-экономист, очень удобно — и инженер, и экономист. То же самое касается руководителей ведомств силового блока. А вот главный ЧСник Чингис Аринов — специалист по международным отношениям, закончивший еще и Академию гражданской авиации. До назначения на нынешний пост в системе по чрезвычайным ситуациям не работал, карьеру строил в системе Службы госохраны.

Теперь что касается акимов. Глава администрации Астаны Женис Касымбек — архитектор-строитель, окончивший еще и ЕНУ им. Гумилева. Градоначальник Алматы Ерболат Досаев — энергетик, что не мешало ему занимать высокие посты в финансово-экономическом блоке. Противоречия здесь нет, Алматинский энергетический институт давал образование такого уровня, что выпускник мог легко разобраться в любой отрасли, даже абстрактной и с птичьим языком, как у банкиров.

Корпус областных акимов в массе обладает дипломами юристов, экономистов, госуправленцев. Выделяются разве что глава Костанайской области Кумар Аксакалов — инженер-механик, кандидат экономических наук; актюбинский облначальник Асхат Шахаров вообще преподаватель физкультуры по образованию. Да и руководитель области Жетысу Бейбит Исабаев — журналист-международник.

И вроде изменение требований к высшему чиновничьему составу по части их образования оправданно — скамейка запасных не бесконечная. А с другой стороны, стоило ли тратить бюджетные деньги на стипендиатов «Болашака», если образование перестает быть таким важным.

Шаг здравый и хороший, профильный диплом не так уж и нужен на государственной службе. Это может подтвердить и председатель Агентства по делам государственной службы Дархан Жазыкбай, который, будучи кандидатом философских наук, побывал советником главы электрической компании KEGOC. Что-то там советовал энергетикам философ. Не потому ли, что его старший брат Бахытхан Жазыкбаев (кстати, с профильным образованием и, по отзывам, дельный специалист) трудится в топ-менеджменте того же KEGOC? Видимо, помня свой опыт, Дархан и предложил реформу.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БЕСПОМОЩНОСТЬ. Почему это — событие года по версии «Всемирного шежiре»

Событие года-2020: карантин
Событие года-2021: пенсионные выплаты
Событие года-2022: дефицит государства и Қаңтар
Событие года-2023: управленческая деградация

Уже который год мы снова повторяем тезисы об эрозии власти и дефиците государства. Этот тренд уже нельзя назвать обычным событием года. Если внимательный читатель обратится к нашему архиву, то без труда (а у нашего канала думающая аудитория) обнаружит — в этом году мы отмечаем, как минимум, пятилетний юбилей деградации государственных институтов в стране.

Мы даже не будем вспоминать о наболевшем: качество борьбы с паводками, стремительно беднеющее общество, проблемы с бюджетом, резкий обвал в отечественном образовании. Каждую из этих тем можно было разбирать в качестве аргументной базы для этого материала, но вот только зачем? Неспособность чиновников к самоорганизации уже давно наша визитная карточка.

О чем можно говорить, если государство в обычной бытовой истории с бывшим министром Куандыком Бишимбаевым продемонстрировало беспомощность? От власти требовалось обычное следование процедурным вопросам. Но за время конфликта всей стране, не стесняясь, ясно дали понять: справедливость стала возможна только по итогам закулисных переговоров. Страна непуганных агашек, Виталий Воронов был прав.

И прекрасно, если бы полноту власти в полной мере могли осуществлять хотя бы эти, пусть и неформальные лидеры страны. Но дискоммуникация во власти всё чаще носит необратимый, а местами и неоперабельный характер. Задайтесь риторическим вопросом: кто должен был принять окончательное решение о строительстве АЭС? Точно общество, вы уверены? Тогда давайте попросим социологов показать нам данные об уровне и структуре образования в республике. Впрочем, важно даже не это.

Только вдумайтесь: в стране с огромным энергетическим дефицитом стратегический вопрос долгострочного строительства генерирующих мощностей был отдан на откуп всенародному референдуму. Да, постфактум в кулуарах высокопоставленные чиновники объясняли проведение плебисцита потребностью держать в тонусе республиканские и региональные внутриполитические команды. Но так ли это? Особенно, если вспомнить о дееспособности государства последних пяти лет? Почитайте внимательно наши итоговые материалы, мы выносим их в шпигель сознательно. Или мы сгущаем краски?

Тогда давайте вместе хотя бы примерно ответим на вопрос, который «Шежiре» задает последовательно уже несколько лет. Кто же будет третьим президентом Казахстана? Уже завтра до выборного года останется меньше четырех лет. Это означает — на подготовку преемника у системы не осталось времени. И поэтому обсуждение в элитарных кругах фигуры преемника всегда — всегда (!) вертится вокруг персоналий из «старого» Казахстана. Ну, согласитесь, того же Каната Бозумбаева, регулярно фигурирующего в шорт-листе, невозможно воспринимать как деятеля исключительно новой эпохи.

Может, по этой причине это в высшей степени условное разделение на «старый» и «новый» Казахстан вообще потеряло смысл. Потому что следующему поколению политических деятелей достанется государство, главной задачей которого будет не развитие, а сохранение. Не «нового» Казахстана, не «старого», а любого. Беднеющего. Раздираемого внутренними противоречиями. Не имеющего собственной информационной политики. И, в конце концов, всё более зависимого от крупных внешних игроков.

Отличный, надо сказать, багаж на фоне разрушаюшейся системы международного права. 2025 год точно будет интереснее предыдущего. Скучно не будет. Пристегнитесь.

Отрицательный рост. Какую правду сказал глава МВД президенту

25 ноября президент встречался с министром внутренних дел Ержаном Саденовым. Как это всегда бывает во время приемов Токаевым первых руководителей ведомств, глава МВД рассказал ему об успехах в улучшении криминогенной обстановки в стране.

В частности, что с начала года:

•отмечается снижение преступности — количество уголовных правонарушений уменьшилось на 5,5 тысячи, в том числе преступлений — почти на 10 тысяч;
•наблюдается сокращение числа правонарушений, совершенных в общественных местах и несовершеннолетними;
•улучшилась раскрываемость по всем категориям преступлений.

Саденов отчитался президенту о реализации в стране принципа «Закон и Порядок», о мерах по профилактике правонарушений и обеспечению «нулевой терпимости» к ним. Поведал, что пресечено на 40 процентов больше административных правонарушений, нарушений правил дорожного движения — на 48 процентов, что задержано более 1,6 тысячи разыскиваемых преступников, в том числе за рубежом — 158.

Возможно, Министерство внутренних дел не в курсе, но Генеральная прокуратура регулярно освежает криминальную статистику на сайте комитета по правовой статистике и специальным учетам, и там данные о криминогенной обстановке в стране, мягко говоря, менее оптимистичные, чем преподнес Саденов президенту.

Итак, по итогам 10 месяцев 2024 года в Казахстане действительно уголовных правонарушений совершено меньше, чем в 2023-м, но не на 5,5 тысячи, как сказал глава МВД, а только на 4,3 (117 683 против 121990). Преступлений на самом деле было меньше на 8 тысяч, что в принципе «почти 10 тысяч» по-саденовски, но одна пятая от общей разницы всё равно слишком большая погрешность.

Министр мог ведь реально порадовать Токаева хорошей динамикой по кражам, но почему-то этого не сделал. А красть стали в Казахстане меньше на 27,5 процента, причем снижение квартирных краж вообще в 2024 году составило 35,1 процента (2 064 против 3 178 в 2023-м).

По поводу сокращения числа правонарушений, совершенных в общественных местах — минус всего 1,4 процента (32 978 в 2024-м против 33 438 годом ранее), но зато на улицах рост на 5,6 процента — 15,6 тысячи (14,8 в 2023 году). Про снижение правонарушений, совершенных несовершеннолетними, вообще немного не так: по данным Генпрокуратуры, зафиксирован рост на 2,2 процента среди контингента в возрасте от 14 до 17 лет включительно. А есть еще шикарнейшие для МВД данные по гигантскому росту уголовных деяний среди учащихся учебных заведений (там не только школьники, но и студенты) на 70,5 процента — с 860 случаев в 2023 году до 1466 в 2024-м.

Что самое интересное, в числе групп, совершающих преступления, изменений нет, даже число «криминальных» безработных не увеличилось: на них как приходилось чуть больше 37 тысяч уголовных правонарушений в прошлом году, так и осталось в 2024-м.

В принципе, создание иллюзии «спокойствия в Багдаде» вполне объясняет то, что Ержан Саденов вообще не стал ничего упоминать на встрече с президентом о росте следующих видов преступлений:

• особо тяжких — на 23,7 процента;
•против личности — на 91,3 процента;
• против семьи и несовершеннолетних —на 52,8 процента;
• в сфере информатизации и связи — на 56,5 процента;
• против здоровья населения и нравственности — на 14,4 процента;
• убийств — на 3,5 процента, из них покушений на убийство — на 14,1 процента;
• разбоев — на 11 процентов;
• вымогательств — на 21,7 процента;
• хулиганств — на 6,5 процента;
• изнасилований — на 11,3 процента, из них в отношении несовершеннолетних — на 20,9 процента.

Все эти данные находятся в открытом доступе. Наверное, мы опять что-то неправильно поняли, и преступность скоро победят. Загонят под плинтус злоумышленников огромными объемами радостных отчетов и релизов. В этом смысле хулиганы с МВД точно тягаться не смогут, ведомство в бюрократии их сильнее.

Нет поводов для грусти. У кого будут полные бюджеты

Дефицит бюджета в этом году привел к тому, что помимо трансфертов из Нацфонда, государство будет занимать у различных институтов развития. В частности, Международный банк реконструкции и развития предоставляет 270,5 миллиарда тенге, а остальные деньги выделяют Азиатский банк развития и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. Средства займа привлекаются «для поддержания устойчивости экономики страны в рамках утвержденного размера дефицита республиканского бюджета на плановый период». Это интересная формулировка, поскольку на поддержание штанов (чем это можно назвать без эвфемизмов) институты развития обычно одалживают только самым отсталым государствам. Их основная задача всё-таки немного другая.          

В целом же с дефицитом ситуация в этом году действительно невеселая. Его оценки постоянно смещаются вверх. Так, 5 ноября разницу между расходами и доходами пересмотрели еще на 60 миллиардов тенге, или около 0,1 процента ВВП. В первую очередь, казна постоянно недосчитывается доходов. Объем трансфертов, напротив, пришлось постепенно увеличить по сравнению с первоначальными планами на 2 триллиона тенге. Неудивительно, учитывая, что налоговые поступления в этом году рухнули на 3 триллиона в сравнении с планом.

И в следующие годы картина будет сохраняться. В 2025 году дефицит бюджета — 2,5 процента, в 2027-м — 1,9 процента. Отметим, что соответствующие цифры стыкуются с позитивным прогнозом экономического роста на эти годы (а значит, должны вырасти и налоговые поступления). Что будет, если рост ВВП окажется ниже ожиданий, можно только представить.

Дефициты бюджета стали нормой для экономики страны. Само по себе превышение расходов над доходами — не ужасная вещь. В большинстве ведущих развитых стран бюджеты находятся в минусе (хотя по этому поводу раздается немало критики и вполне резонных опасений за будущее). Однако особенность Казахстана в том, что дефициты он демонстрирует не только в сложные времена — например, период пандемии и того, что за ней последовало, но и во вполне нормальные.

Фискальный дефицит — это, как правило, признак контрциклической политики, когда правительство вливает деньги в экономику в момент кризиса, чтобы избежать слишком резких обвалов. А вот если оно и в период роста вынуждено субсидировать экономику, да еще и на заемные средства международных институтов развития — тут уж поневоле возникают вопросы. Вопросы об эффективности экономической политики.

Вероятно, сложно сейчас оценить, насколько умело действует правительство в условиях неопределенности. Всё меняется, результат сегодняшних усилий будет виден через годы. Но возьмем хотя бы один аспект — так называемый квазигоссектор, который занимает существенную долю нашего национального хозяйства, в особенности, флагман — «Самрук-Казына». Не так давно его единственный акционер, а это у нас правительство, утвердил годовую финансовую отчетность фонда за 2023 год, и принял решение распределить консолидированный чистый доход в размере 1,7 триллиона тенге следующим образом:

•  выделить общественному фонду «Қазақстан халқына» 50 миллиардов тенге;
•  нераспределенную часть чистого дохода оставить в распоряжении фонда и его компаний для финансирования инвестиционных программ, погашения долговых обязательств и приобретения активов.

Кажется, кто-то что-то когда-то говорил о каких-то дивидендах? Не знаем. Вот такой отличный актив у государства, главная наша компания, которая практически всё заработанное тратит исключительно на саму себя. Пусть там бюджет наполняют в правительстве сами, они умные, что-нибудь придумают. Единственное, что можно добавить: если считать критерием успешности обеспеченность «Самрук-Казына» деньгами, то у нас всё успешно. Не надо грустить.

Доктор Борат. Улыбайтесь, вас снимает нескрытая камера

Минздрав так усиленно борется с приписками поликлиник, что готов пойти на прямое нарушение прав пациентов на защиту персональных данных и личную тайну при посещении врача.

На прошлой неделе вице-министр здравоохранения Ербол Оспанов, рассказывая на площадке Службы центральных коммуникаций про цифровизацию медицины, так и сказал, что в кабинетах врачей во всех поликлиниках Казахстана установят камеры для фиксации визита пациента. В пилотном режиме девайсы с августа 2024 года уже работают в 48 медорганизациях, а с января 2025-го поэтапное внедрение системы видеонаблюдения за посещениями пациентов начнется во всех поликлиниках.

Пойти на такой шаг государство толкнули массовые приписки — в сентябре 2024 года глава Минздрава Акмарал Альназарова сообщала, что 46 тысяч таких нарушений было выявлено государством за 2023 год. Каждая приписка — это деньги, полученные за фактически не оказанные услуги.

Что ж, очень похвально, что Минздрав решительно настроен пресекать серые схемы. Но как будет выглядеть борьба с одними нарушениями через легализацию других? Если, конечно, Минздрав не подсуетится и не примет поправки в свой же приказ № 335 от 30 декабря 2020 года «Об утверждении правил применения технических средств контроля, приборов наблюдения и фиксации, фото-, видеоаппаратуры, применяемых в медицинских организациях в целях обеспечения защиты прав пациентов и медицинских работников». В этих правилах конкретно написано, где можно применять средства фиксации, а где нельзя.

В амбулаториях это допустимо в коридорах, холлах, вестибюлях с регистратурой, аптечных пунктах, колясочных, гардеробах для посетителей и персонала, справочно-информационных помещениях, в кассе, в приемных отделениях и помещениях выписки.
Также, при условии согласия пациента, — в кабинете забора крови и приема биологического материала. Если речь про стационары, то там можно — в коридорах структурных подразделений, включая патологоанатомические отделения, аптеки, службы приготовления пищи, служебные помещения, помещения клинических кафедр, в помещениях приема беременных женщин, и так далее.

И конкретно написано, что применение технических средств исключает их нахождение в помещениях личной гигиены, процедурных и манипуляционных кабинетах, операционных блоках. Кабинет врача — это манипуляционный кабинет, ведь там пациенты раздеваются для осмотра и проведения каких-то действий медиком.

Вопрос к руководству Минздрава — есть ли вероятность, что видео из смотровых кабинетов, которые будут стекаться в некую базу учета пациентов, могут стать достоянием широкого круга зрителей и причиной грандиозного скандала? Мы даже не представляем, какое количество пациентов гинекологов и маммологов, урологов, хирургов или проктологов предпочтут от греха подальше забить на свои взносы в ФМС и ходить к платным врачам, в чьих кабинетах нет видеокамер.

Кстати, в августе 2024 года даже Конституционный суд рассматривал жалобу гражданина на запрет устанавливать камеры видеонаблюдения в реанимационных отделениях. Не кабинеты врача, конечно, но тоже манипуляционные. И хотя заявитель жаловался на то, что его якобы хотели убить во время операции, в связи с чем он и считает нужным разрешить камеры видеонаблюдения в реанимациях, Конституционный суд, ссылаясь как раз на вышеуказанный нами приказ Минздрава, «пришел к выводу об отсутствии допустимых условий для проверки указанной нормы на соответствие Конституции».

Хочется верить, что это лишь из-за обычной для «нового» Казахстана привычки сначала говорить, а потом думать. Если они это всерьез, то наша страна реально начнет походить на комедию с Боратом.

Тонкая душевная организация. Почему журналисты нервируют Генпрокуратуру

Недавно в сети завирусился видеоролик, на котором заместитель генпрокурора Галымжан Койгелдиев предложил журналистам не мусолить дела по преступлениям против детей, потому что они носят «сугубо тонкий характер». Такое ощущение, что людей в погонах нервирует тема волны насилия против детей и педофилии, поэтому всех попросили заткнуться. Действительно, почему бы не писать только про котиков или душевные концерты, ну, то есть, про сугубо позитивные вещи?

Между тем из официального отчета Комитета по правовой статистике и специальным учетам той самой Генпрокуратуры за 9 месяцев 2024 года следует, что по многим показателям криминальная картина в Казахстане ухудшилась. В некоторых случаях даже на сотни процентов. Итак, при общем снижении зарегистрированных уголовных правонарушений на 3,4 процента (со 109,3 тысячи до 105,6 тысячи в сравнении с тем же периодом 2023-го) выросло число особо тяжких преступлений на 26,7 процента — с 1841 до 2332.
 
Лидерами по росту в регионах стали: Астана (на 104,1 процента), Акмолинская область (на 78,6 процента), Туркестанская область (на 42,3 процента).  Рост преступлений против личности зафиксирован на 90,8 процента (с 5,7 тысяч до 11 тысяч). Причем в Мангистауской области их число увеличилось аж на 222 процента, в Шымкенте — на 167,8 процента, в Атырауской области  — на 162 процента.

Убийств совершено на 7,4 процента больше — 451 за 9 месяцев 2024-го против 420 в 2023-м. В лидерах Мангистауская (рост на 80 процентов, с 10 до 18 случаев), Карагандинская (66,7 процента, с 18 до 30 случаев) и Туркестанская области (36 процентов, с 25 до 34 случаев). На 33,2 процента больше в этом году зарегистрировано и вымогательств (457 против 343 годом ранее). Рост в Атырауской области аж на 1000 процентов — с 1 до 11 фактов, в СКО — на 350 процентов (с 4 до 18), в Шымкенте — на 145,5 процента (с 11 до 27). Уголовных проступков тоже в этом году было больше на 21,5 процента (19 тысяч против 15,7 тысячи в 2023-м).

Это общая криминальная статистика, в которой ростом особо тяжких преступлений отметилась как раз Астана — место дислокации всего руководящего состава страны. Скорее всего, этот факт нервирует не только Генпрокуратуру, но и кого повыше. Об этом тоже не говорить?

Возвращаемся к сказанному замгенпрокурора Галымжаном Койгелдиевым про «мусолить преступления против детей». Всего за 9 месяцев 2024 года против несовершеннолетних совершено 2583 преступления. Это на 36,3 процента больше, чем в аналогичном периоде 2023-го (1895 фактов). Лидеры роста: Алматинская область (93,3 процента, со 165 до 319 случаев), Астана (85,2 процента, со 108 до 200 случаев) и Атырауская область (81,3 процента, с 75 до 136 случаев). По преступлениям против половой неприкосновенности тоже картина удручающая — рост изнасилований на 21,1 процента (402 случая против 332), причем число преступлений против несовершеннолетних выросло на 41,4 процента. В лидерах Актюбинская область, где изнасилованы 6 детей (в 2023-м — один). Второе место за Алматинской областью — 61 случай против 19 в 2023 году, бронза досталась Астане — рост на 216,7 процента (с 6 до 19 фактов).

Сами несовершеннолетние совершили за 9 месяцев 2024 года меньше преступлений на 3,1 процента — 1267 против 1307 в 2023-м. При этом учащихся учебных заведений, подозреваемых в совершении уголовных деяний, стало больше на 80,5 процента в сравнении с 9 месяцами 2023 года — 1350 в 2024-м против 748. Учитывая, что столица чуть ли не по всем показателям роста криминальной статистики входит в тройку лидеров, нервозность правоохранителей объяснима. Будем выразительно молчать.

Идеальная забота. Как умело сбросить ответственность

Минпросвещения придумало гениальный инструктаж по перевозке школьников. На днях Комитет по охране прав детей Министерства просвещения направил во все регионы «специальный алгоритм для обеспечения безопасности при транспортировке детей». Какую юридическую силу имеет этот документ, правда, непонятно, и кем утвержден — тоже. И тем не менее даже не сомневаемся, что управления образования областей и городов будут ему следовать — в сфере образования, как и в армии, с приказами начальства не спорят. Тем более, что система скулбасов хоть как-то заработала по всей стране.

В распоряжении комитета есть действительно дельные вещи по самой организации перевозок школьников: должен быть план на учебный год, ответственные за трансфер работники школ, письменные разрешения родителей, сверка по списку учащихся перед поездкой, высокие требования к водителям автобусов и их поведению на дорогах.

Но мы обратили внимание и на, мягко говоря, невыполнимые либо абсурдные требования в этом алгоритме. Например, в автобусах детей должен обязательно сопровождать медработник. Если учесть, что к большинству школ даже в крупных городах привязана одна медсестра, и та разрывается между основным местом работы в ближайшей поликлинике и школьным кабинетом, организациям образования, использующим автобусы для перевозки далеко проживающих детей, придется как-то выкручиваться. Вариантов не много — нанимать в штат еще одного медработника или отправлять единственного вместе с автобусом. Нужен ли медработник в школьном автобусе или нет — вопрос дискуссионный, но это требование, и здесь возникает проблема.

Следующий абсурд — не допускается перевозка детей автобусом в период с 22.00 до 6.00 часов, а также в условиях недостаточной видимости (туман, снегопад, дождь). Ну, в ночное время понятно: школьники не учатся. А как им из дома в школу и обратно добираться в дождь? На школьном автобусе нельзя, а на попутках, общественном транспорте, пешком — можно? Или на тракторе, как это было в марте 2024 года, когда в ЗКО группа школьников в прицепе трактора проехала 18 километров из аула Муратсай Бокейординского района для сдачи ЕНТ?

Еще один запрет накладывается на перевозку детей до 7 лет. Правильно делает Комитет по охране прав детей, нечего первоклассникам-шестилеткам занимать в скулбасах лишние места, пусть как-нибудь сами разбираются со своей проблемой. Наконец, «дети до 12 лет должны перевозиться только с использованием специальных детских удерживающих устройств или других средств, позволяющих пристегнуть ребенка ремнями безопасности». Много в регионах школьных автобусов, оборудованных автокреслами? И куда их девать, если в разных поездках ездят разновозрастные дети? Так не бывает, чтобы в течение школьного года не происходило ученической миграции, так что списки на трансфер постоянно будут корректироваться.

Никто не хочет детям зла, но излишние невыполнимые требования к организации перевозок в итоге могут обернуться взысканиями и наказаниями в случае проверок. А человеческий фактор в этих взаимоотношениях не исключает и возникновение коррупционной составляющей. То есть не хватало школам проблем — добавили еще.

Министерство, однако, сделало главное — выдало инструкцию, которая за всё хорошее и против всего плохого, а, следовательно, переложило ответственность на других. Это на местах кто-то будет выбирать между риском ответить по закону и необходимостью дать образование детям. Но эти герои ничего не получат: ни славы, ни признания, ни продвижения по службе. В лучшем случае не получат и взысканий. Зато кто-то получит основания надзирать и наказывать. К чему мы это? К тому, что такой высокий профессионализм в администрировании показывается во всем, от экономической политики до политических реформ. Виноватые ведь в любом случае будут найдены.

Честная частная журналистика. Сможет ли Казахстан отстоять независимость

Инвесторы Кашагана возобновили переговоры с властями Казахстана по поводу урегулирования экологического штрафа в размере 5 миллиардов долларов. Как сообщает Bloomberg, участники консорциума (Eni, Shell, Exxon Mobil и TotalEnergies) разработали свои предложения. Спор, напомним, связан с обвинениями в хранении серы на месторождении в два раза больше разрешенных показателей. Иск был подан в марте 2023 года.

Предложение появилось в преддверии возможного вынесения Верховным судом Казахстана предварительного решения по спору. Что предлагают компании:

•  произвести дополнительные инвестиции в социальные проекты на сумму 110 миллионов долларов в течение следующих двух лет;
•  создать многомиллионный социальный фонд развития, взносы в который не будут возмещаться;
•  провести дополнительные платежи, связанные с поставками сжиженного нефтяного газа.

По сути, это будет выглядеть как скидка от предприятия на продажу СПГ государству. Соответственно, взамен власти должны отозвать претензии о компенсации ущерба в международном арбитраже. Правительству также потребуется изменить внутренние экологические законы, связанные с очисткой воды, чтобы избежать любых будущих претензий к нефтедобытчикам, не признающим своей вины в рамках соглашения.

В целом выглядит как не самая удачная попытка повернуть ход дела в свою сторону. Из изложенных требований явно следует, что сумма, которую получит государство, будет значительно ниже требуемых 5 миллиардов долларов. Кроме того, изменение экологических требований по настоянию корпораций — дело довольно серьезное. Немногие страны будут готовы пойти на такое, особенно в ситуации, когда выгода совсем неочевидна. Дело даже не в выгоде. Нам буквально предлагают поменять законы в угоду зарубежным компаниям. Собственно, это и есть тот момент, когда проверяется, есть ли у нас суверенитет и независимость, или это все громкие слова для тостов и юбилеев.

История с Кашаганом кажется бесконечной. Принятое в свое время в отчаянных условиях сотрудничество на практически колонизаторских условиях соглашения о разделе продукции (СРП) рано или поздно должно быть пересмотрено. Общая сумма исков составляет 160 миллиардов долларов в виде упущенной выгоды и экологического ущерба. Если быть совсем скрупулезным, сумма должна быть еще выше. Рано или поздно придется решать, сохранять ли привилегии транснациональных компаний до бесконечности или пересматривать условия соглашений в интересах государства (что, впрочем, тоже может быть чревато последствиями). Легко не будет.

Война на рынке нефти идет такая, что всякие представления о приличиях отброшены прочь. Организация стран — экспортеров нефти (ОПЕК) опровергает статью в The Wall Street Journal, автор которой сообщает, что министр энергетики Саудовской Аравии якобы предупредил о падении цен на нефть до 50 долларов США, если не будут соблюдены уровень добычи, предусмотренный соглашением ОПЕК+. Что мы видим: считающееся респектабельным издание не стесняется вбрасывать информацию, которую, как минимум, можно считать непроверенной, а, как максимум, ложной. Учитывая, что заявления такого уровня точно утверждаются на уровне редакционной коллегии, предполагать, что WSJ тупо лажанули, крайне сложно. Деловое издание явно играет на понижение на рынке углеводородов. Всякие стандарты медиа — это только для курсов, где наивные туземцы из стран третьего мира слушают больших белых господ, вещающих о беспристрастности СМИ. Когда речь идет о реальном бабле, то всё как у людей.

Для нашей страны это означает одно — борьба за недра будет серьезной, скидок нам никто делать не будет, пощады ждать неоткуда. В этом смысле, это испытание времен 90-х, можем ли мы отстаивать свои интересы.

Почему входят инвесторы. Когда кончится «старый» Казахстан

Снова по вопросу иностранных инвестиций в Казахстан, точнее их довольно массового оттока. О том, что инвестиционная привлекательность Казахстана упала после январских событий 2022 года, говорилось давно, в реальности ситуация стала ухудшаться намного раньше.

В период с 2018 по 2021 год чистый приток инвестиций в основной капитал из-за рубежа ни разу не превысил 4 миллиарда долларов. 22-й год как раз стал исключением: объем иностранных капиталовложений повысился до 6,1 миллиарда долларов. Но теперь отметим, что эти цифры весьма обманчивы, ибо включают в себя реинвестированные доходы. Если оставить только «новые» инвестиции, то в 2013 году соответствующий показатель составлял + 7,6 миллиарда долларов, в 2018 году ушел в минус, а в 2022 году опустился до -3,8 миллиарда. С 2018 по 2022 год страна недосчиталась в общей сложности около 20 миллиардов долларов.

В феврале 2024 года тема была поднята на заседании правительства с участием президента. Там говорилось не только об иностранных инвестициях, но и в целом о капиталовложениях. В частности, речь шла о том, что доля инвестиций в экономике падает. Заявлялось, что государство должно оказывать весь спектр поддержки и прекратить практику акиматов выбивать на проекты бюджетные деньги вместо привлечения частного капитала.

С тех пор судя по всему ничего не изменилось. По данным Генпрокуратуры, при вмешательстве прокуроров разрешено 362 проблемных кейса инвесторов. Общая стоимость в них составляет свыше 8,3 триллиона тенге. Основными выявленными проблемами в инвестиционных кейсах были земельные вопросы, отсутствие либо недоступность инфраструктуры, волокита и несогласованность действий чиновников при принятии решений, непредсказуемые налоговая и фискальная политики.

Политолог Данияр Ашимбаев считает к тому же, что Казахстану не хватает мониторинга КПД привлеченных инвестиций. По его словам, принято и реализовано несколько госпрограмм по работе с инвесторами, но поначалу идут прогнозы о многомиллиардной прибыли и тысячах рабочих мест, а по факту результат в разы ниже. Действительно, несмотря на постоянные заявления о создании рабочих мест, уровень безработицы не особо меняется. То есть или на каждое созданное рабочее место выбывает какое-то другое, либо же новые инвесторы в принципе создают их немного.

Ашимбаев вопрос ставит правильно, но всё же недоговаривает: оно и понятно, у нас не принято в лицо высказывать всё, как есть. Вернее, как раз принято, если ты бастык, и позиции твои сильны. «Шежiре» сугубо про внутреннюю политику и наше национальное хозяйство, но в этом случае придется отступить от правила, чтобы объяснить очевидное. Изменения в 90-х сложно назвать реформами, потому что они были вынужденными. Ситуация тащила нас за собой. В тех условиях руководство страны делало то, что виделось объективно единственным — встраивалось как могло в мировой рынок. Где нас ждали, как выяснилось, в основном с сырьем. Решения тех лет не были верными на сто процентов, но имели свою логику. «Старый» Казахстан в считанные годы нашел свое место в новых условиях. Самое главное — кадры первого президента имели глобальное видение. Иногда это давало минус в виде некоторого прожектерства, но в целом была не всегда четко оформленная, но стратегия развития страны.

Сейчас медленно, но упорно идет новый передел планеты. А Казахстан, несмотря на все заверения идеологов, как был, так и остался «старым». Работает та же модель, которая была заложена в 90-х. Она отслужила свое или скоро отслужит, обеспечила, если и не процветание, то сносное существование миллионам граждан. А чем ее заменить — объективно непонятно. Визионеры в правительстве внезапно кончились. Потому что лучше сидеть и ждать указаний, развития ситуации и не проявлять инициативы, типичная чиновничья логика. Смысла менять ничего нет, потому что впереди главное событие — 2029-й и третий президент, и, следовательно, перераспределение всего. А это было всегда важнее каких-то там реформ.